Текст книги "До наступления завтра (ЛП)"

Автор книги: Пинтип Данн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Что если бы мое воспоминание не было бы таким? – спросил он. – Что если бы мне предсказали стать оператором системы управления ботами? Или отцом, держащим своего новорожденного ребенка? Что если бы мое воспоминание показало, что я буду заурядным?

Мама взяла его под руку и потянула к столу.

– Я уже тебе сказала. Мы все равно бы поздравили тебя, главное, чтобы ты был счастлив. Это все, что имеет значение. Разве я не права, Чарльз?

– О, да, – сказал его отец. – Мы любим тебя, сын.

Вот оно. Три слова, которые он так сильно хотел услышать. Но они не принесли ему радости. Потому что теперь его отцу было легко их произнести.

Уже после того, как он узнал, что его сын станет золотым медалистом по плаванию.

Глава 6

Логан запихнул две крошечные ножки перепела себе в рот. Он хотел бы смаковать вкус пищи, но разочарование поднялось по горлу и заморозило вкусовые рецепторы.

Мама, обычно такая чувствительная к его настроению, мечтательно уставилась на светящиеся стены.

– Милостивая Судьба, – продолжала повторять она, прижав руку к груди. – Подумать только. Я – мать золотого медалиста по плаванию, – если бы она была более агрессивной, то Логан легко мог бы представить, как она щиплет себя за руку, пока та не покраснеет. Но она была нежна, как музыка, которую им ставили на курсе Основ Медитации, так что только прижимала к груди руку.

Его отец, с другой стороны, заглатывал пищу, словно был претендентом на золото по поеданию еды. Когда последний кусочек исчез, он многозначительно прокашлялся.

– У меня есть для тебя сюрприз, – сказал он, потирая руки. И тогда Логан понял, что ужин был лишь вступлением к настоящему ночному развлечению. – Я взял на себя смелость арендовать сканер воспоминания на этот вечер.

Его мама ахнула.

– Зачем, Чарльз, это должно было обойтись в недельный заработок.

Она не преувеличивала. Сканеры, как правило, были не для частного использования. Разные фирмы инвестировали в них средства, чтобы они могли просканировать кандидатов на имеющиеся вакансии. Они были у финансово-кредитных учреждений, чтобы понять кредитоспособность человека. Все остальные пользовались сканерами в атриуме лобби АВоБ.

– Неделя и два дня, если быть точным, – сказал его отец. – Но цена не имеет значения, когда речь о моем единственном и неповторимом сыне.

Логан окаменел. Его прежний восторг почти полностью испарился.

«Как насчет Майки? – хотелось закричать ему. – Ты забыл о своем первенце только из-за того, что он где-то руководит первобытной общиной в дикой местности?»

Логан не забыл. Более того, он сам стал помогать Подполью. Они с Майки были паранормальной парой передатчик-приемник, что означало, что Майки может посылать сообщения в мозг Логана. Последние пару лет Майки посылал ему изображения тех припасов, в которых нуждалась Хармони. Тогда Логан сообщал об этом Подполью, и таким образом они могли снабжать общину в дикой местности необходимыми медикаментами и гигиеническими средствами.

Его родители понятия не имели, что он был связным Хармони, – и он собирался сохранять это так и в дальнейшем. Они бы никогда этого не одобрили. Они хотели, чтобы он сконцентрировался на плавании. Конечно, сами они были активными участниками Подполья, но Логан всегда чувствовал, что это в большей мере касалось матери, чем отца. Не раз у него появлялось ощущение, что его отец желал бы, чтобы они могли быть просто нормальной семьей, живущей нормальной жизнью.

Двигаясь плотной группой, они поднялись по лестнице к прибору, который арендовал его отец. Никакого двумерного сканера для Чарльза Рассела. Его папа заполучил наилучший сканер, транслирующий воспоминание на все пять чувств. Не удивительно, что это стоило так много кредитов.

Его отец передал ему шлем, и Логан напрягся, обливаясь потом. Он выглядел в точности как тот, который он надевал раньше этим утром.

Он не был готов. Последнее, чего ему хотелось, – разделить свое воспоминание, когда он все еще не знал, что оно означает.

Как всегда, его папа не дал ему выбора.

Логан глубоко вдохнул и надел шлем. Его мама и папа поднырнули под машину в форме пончика, и он закрыл глаза, открывая свое сознание, как его учили делать на курсе Основ Медитации.

Он подумал об открытых дорожках для плавания, свободных от людей, мусора и досок для плавания. Откройся. Широкий, открытый океан, в котором он мог бы плыть вечно и никогда не достичь противоположного берега. Откройся. Чистая голубая вода, самое открытое пространство, которое он когда-либо знал. Откройся, откройся, откройся.

Воспоминание немедленно всплыло в его голове, словно однажды полученное оно зависло на краю сознания в ожидании, когда его вызовут снова.

Он скользил сквозь воду, бросок за броском. Его гребки были сильными, движения мощными. Все его тело работало, как единый отлаженный механизм.

Его пальцы коснулись края бассейна, и он рванул вверх, чтобы наполнить легкие воздухом. Его уши заполнили оглушительные аплодисменты. Шум был настолько громким, что отражался от стен и отдавался у него в груди.

Единым движением он выбрался из бассейна. Его мокрые ноги коснулись твердого бетона, а в воздухе пробился запах хлора. Везде, куда бы он ни смотрел, он видел толпящихся людей. Набившихся на трибуну, размахивающих флагами разных городов, скандировавших его и других пловцов имена. На противоположном конце помещения висел баннер, огромными буквами объявлявший: Общенациональное Соревнование Золотой Звезды.

Он сорвал шапочку для плавания и потряс головой, разбрызгивая капли воды в радиусе двух футов. Шапочка упала к его ногам. Она была темно-синего цвета с золотой звездой, что могло значить только одно. Это был финальный заплыв Общенационального Соревнования

Он присел на корточки, чтобы поднять шапочку, и увидел шрам, застывший змейкой в центре его ладони. Он выглядел свежим – возможно, ему несколько месяцев, самое большее – год. Логан встал и оглядел помещение, ища, ища, ища. Тут было так много людей. Так много девушек с каштановыми волосами и миндалевидными глазами.

А затем он нашел ее. В первом ряду, прямо в центральном отделении трибуны. Калла Энн Стоун.

Она встретилась с ним взглядом и кивнула. Только раз.

– Мой красный лист, – беззвучно произнесла она.

Его затопил поток какого-то чувства, настолько сильного, что оно почти сбивало с ног.

В глубине своей души он знал, что его принимают таким, каков он есть.

Она заставила его почувствовать принадлежность.

Вот так. Это все его воспоминание. Логан стянул устройство с головы и стал ждать, пока родители выберутся из экрана в форме пончика. Прошла минута. Ничего. Две минуты. Наконец его отец согнул свою длинную спину и появился из-под машины.

Логан задержал дыхание. Теперь, когда его папа увидел его воспоминание, он непременно что-нибудь скажет о второй части видения. О части про Келли. Об ошеломляющем ощущении принадлежности. Он признает, что у Логана редчайшая судьба в качестве пловца, – но в его будущем есть нечто большее. У него даже может быть некое понимание того, что значит эта часть его воспоминания. Логан совершенно точно не знал.

Но его отец только прочистил горло.

– Я очень горжусь тобой, сын, – сказал он. А затем развернулся и вышел из комнаты.

У Логана от изумления распахнулся рот. Что это было? Его папа вообще видел вторую часть его воспоминания?

Его коснулась нежная рука, и он заглянул в ласковые глаза матери. Она разгладила морщины на его лбу, и он знал, что она все поняла. В конце концов, она читала выражения его лица в течение последних семнадцати лет.

– Твой отец не очень хорошо управляется со словами, – сказала она. – Поэтому вместо того, чтобы неумело подбирать предложения, он находит спасение в том, чтобы вовсе избежать ситуации. Это не значит, что он тебя не любит. Это не значит, что он о тебе не тревожится.

Его лоб расслабился. Ему хотелось, чтобы она могла с той же легкостью стереть боль из его сердца.

– Что ты думаешь о моем воспоминании, мама?

– Все указывает на то, что ты получил очень хорошее, – сказала она, ее слова были тихими и размеренными. – Оно позволит тебе получить кредит в любом банке. Ты получишь поддержку от бесконечных спонсоров. Любой родитель будет в восторге принять тебя в семью. Все это очень хорошие вещи.

– Но эта девушка, это чувство… что это значит?

Она медленно затрясла головой.

– Я всегда восхищалась твоим глубокомыслием, Логан. Нет причин, чтобы считать, что в будущем у тебя не будет этой черты характера. Будущий ты явно все предусмотрел. Ты послал себе воспоминание, которое, как ты верил, больше всего пригодится тебе в жизни.

– Но что я пытался сказать? – Логан запустил пальцы в свои короткие волосы. – Вот, чего я не понимаю. Если я хотел послать себе сообщение, то почему не сказать напрямую? Зачем эта неопределенная сцена, которая может значить тысячу разных вещей?

– Возможно, это было единственное воспоминание, пригодное для твоих целей. А про то, что оно означает… тебе придется разгадать это самому, – она прикусила губу, словно не уверенная, стоит ли продолжать. – Если, однако, ты чувствуешь, что воспоминание слишком личное… Твой отец знает некоторых людей. Мы можем укоротить видение. Обрезать последние несколько секунд, чтобы никто другой не увидел девушку, – она снова остановилась. – Могу я спросить? Кто она?

Он покраснел.

– Просто девушка, с которой я раньше был знаком. В воспоминании она на несколько лет старше, но это определенно она.

– Раньше? Сейчас ты все еще знаком с ней?

– Не совсем. В смысле, раньше мы были хорошими друзьями. Даже лучшими друзьями. Но затем мы прекратили разговаривать. По-настоящему, мы не разговаривали уже пять лет.

Его мама кивнула.

– Может быть, тогда это первый шаг. Может быть, будущий ты говорит тебе снова начать с ней разговаривать.

Когда она так говорит, ответ кажется таким очевидным. Конечно, он должен с ней поговорить. Но прошло пять лет. Пять долгих лет, наполненных задетыми чувствами и тишиной. Таким образом, оставался вопрос: если он подойдет к ней, захочет ли она его простить?

Глава 7

Логан никогда не представлял себя в роли преследователя, но это было в точности то, что он делал на следующий день. Преследовал Келли глазами на протяжении курса Поэзии. Прятался за электронным стендом и шпионил за ней, пока она извлекала свой ланч из пищевого комбайна. А когда занятия закончились, он последовал за ней и ее сестрой, Джессой, в парк, находившийся поблизости.

Он сел на кованую скамью и стал наблюдать за ними. Как всегда, из-за нее он почувствовал себя так, словно только что проплыл стометровку. Ее волосы были длинными и волнистыми, темные, с проблесками золота, манившие его, как свет в конце бассейна. Ее кожа была загорелой и гладкой, щеки округлыми и раскрасневшимися. Но больше всего привлекли его ее глаза – они всегда привлекали его. Не столько их теплый цвет или очаровательная форма, а их выражение. Она смотрела на него таким образом, словно действительно видела его. Словно он действительно был важен.

Она и Джесса стояли под деревом, вокруг них падали яркие листья. Их головы были запрокинуты к небу, и Келли смеялась. Он едва мог услышать звук, но ему и не нужно было. Он слышал его достаточно раз в школе. И не важно, как много людей было в помещении, не важно, насколько громкими они были, он всегда мог узнать смех Келли.

Ветром до него донесло несколько слов. Названия цветов. Красный, оранжевый, коричневый. Джесса, должно быть, называла цвет листьев до того, как они упадут. Интересно. Он не знал, что младшая из сестер была паранормалом, но каким-то образом это его не удивило.

Может, поэтому Келли беззвучно выговорила «Мой красный лист» в его видении? Могла она отсылать к этой сцене?

Не-а. Вероятно, он просто принимает желаемое за действительное.

Келли сплела пальцы. Даже с такого расстояния он мог сказать, что она старается не ерзать. Вероятно, она нервничает из-за получения своего воспоминания завтра. Вот почему они всегда сидели рядом друг с другом в классе – потому что их дни рождения разделяли только два дня. Это было благословением, когда они были друзьями – и чистой пыткой, когда не были. Фраза «сделай что-нибудь», казалось, витала вокруг нее, как бесконечно повторяемая бегущая строка. Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь.

Но в первый раз за пять лет, когда он смотрел на нее, он не слышал этих слов. Он не видел Майки, которого тащат прочь с заведенными за спину руками в электрических ограничителях. Вместо этого он видел ее такой, какой она была в его воспоминании о будущем. Сидевшей в первом ряду на трибуне, встретившейся с ним взглядом через все помещение. Беззвучно произнесшей эти слова: «Мой красный лист».

Поговори с ней, – приказал он себе, но его ноги словно налились свинцом и отказывались двигаться. Так много времени прошло. У нее есть полное право игнорировать его. Любая обычная девушка так бы и сделала.

Но Келли не была обычной девушкой. Она была девушкой, которая упала вместе с креслом, потому что пыталась увидеть солнце. Девушкой из его воспоминания, которая смотрела на него с принятием. Девушкой, которая видела насквозь его запутанное нутро – и которой он все равно нравился.

Поговори с ней. Он мог ощутить призрачные руки будущего себя, протянувшиеся сквозь время и встряхнувшие его. Завтра она получит свое воспоминание. Если оно включает тебя – так, как твое включает ее – ты не можешь позволить, чтобы последним, что она помнит о тебе, был глупый мальчишка, объявивший ей бойкот. Поговори с ней.

От мысли, что он может появиться в ее воспоминании о будущем, у него закололо в животе. И все же, он не мог заставить свои ноги сдвинуться с места.

Пока она и ее сестра не развернулись и не направились быстрым шагом к станции высокоскоростного поезда, размахивая руками в такт.

Оу, фигня. Он подскочил на ноги и потрусил за ними. Она оглянулась через плечо и ускорилась. Здорово. Она пытается от него сбежать. До станции было всего несколько ярдов. Он не может дать им уйти.

– Калла, подожди, – позвал он, используя ее полное имя. Прошли года с тех пор, как он произносил его в последний раз, но звуки прыгнули ему на язык так естественно, словно он произносил их каждый день. Каждый час. И, может быть, где-то в глубине его души так и было. Потому что там Келли никогда не переставала быть его другом.

Она остановилась, на ее лице застыла маска, а ее младшая сестра стиснула ее руку, словно была в ужасе. Он похож монстра? Определенно, нет. Келли знает его много лет. Кроме того, дети любят его, и не важно, прыгают ли они, когда он выигрывает состязание, или посылают ему застенчивую улыбку, когда он заманивает их в воду во время занятий плаванием.

Он замедлился и сменил выражение лица, чтобы оно выглядело менее напряженным.

– Мои друзья зовут меня Келли, – сказала она, выделив голосом слово «друзья». – Но если тебе это еще неизвестно, то, может быть, ты должен использовать мой день рождения.

Проклятье, как больно. Он не только знал, как ее зовут ее друзья, но однажды у него даже было собственное особое прозвище для нее – «Лилия Калла».

Но это было давным-давно, и он не мог позволить ей увидеть, как сильно ее слова подействовали на него. Он должен вести себя, как обычно.

– Тогда ладно, – остановившись перед ними, он засунул руки в карманы. – Ты должно быть нервничаешь, Двадцать Восьмое Октября. Я хочу сказать, о завтрашнем дне.

– Что навело тебя на подобную мысль о моих эмоциях?

Фигня, она злится. По-настоящему злится. Вероятно, он должен просто развернуться и уйти прочь. Но разговор с Келли был словно наркотик, и теперь, когда он уже начал, он не мог остановиться.

– Мы были друзьями.

– Правильно, – подтвердила Келли. – Я все еще помню тот раз, когда ты обмочил свои штаны по пути на прогулку на открытом воздухе.

Она пыталась его смутить, но это не сработало.

– А я так же помню часть, где ты облила нас обоих водой из фонтана, чтобы никто об этом не узнал.

Это повлияло на нее, он мог поклясться. Ее плечи расслабились. Грудь поднялась и опустилась при дыхании. И, может быть, он не должен был осознавать каждое едва различимое движение ее тела.

Он повернулся и заметил, что Джесса уставилась на него. О, здорово. Она может также читать мысли? Последнее, что ему нужно, – это чтобы она поймала его на непристойных мыслях о ее сестре.

Но Джесса просто улыбнулась, достала листья из своего комбинезона и стала скручивать их вокруг друг друга.

– Чего ты хочешь, Двадцать Шестое Октября?

Келли скрестила руки, и от этого материя ее комбинезона еще сильнее натянулась на груди. Он не обратил на это внимание. Клянусь Судьбой, не обратил.

Ты – то, чего я хочу. Ответ был болезненно очевиден для двух людей находившихся тут. Поэтому вместо того, чтобы ответить, он присел перед Джессой. Она делала из листьев лепестки розы, ее маленькие пальцы неумело мяли их, пока она пыталась скрепить бутон. Этот ребенок может послужить практическим пособием при изучении того, что такое «очарование».

Он взял у нее черешок и завязал его у основания бутона.

Довольная, она протянула ему больше листьев. Он свернул их в бутон и протянул руку за следующими. Он мог бы делать это весь день. Ему нравились дети. Они были просты, и их не заботило, знаменит ли ты – или будешь ли в будущем. Джесса скорее будет судить его по тому, как хорошо он делает бутоны.

Келли наблюдала за ними, не говоря ни слова, но также и не присоединяясь к ним.

Он поднялся, обдумав свои следующие слова.

– Вчера я получил свое воспоминание.

Ее рот распахнулся. Что, если быть честным, в некотором роде заставило распахнуться и его рот. Как она могла забыть его день рождения, тогда как они сидели вместе все эти годы? Он помнил ее день рождения. С тем же успехом эта дата могла быть вытатуирована у него на лбу.

– Мои поздравления, – ровно сказала она. – И с кем я говорю? С будущим чиновником КомА? Профессиональным пловцом? Может, мне стоит попросить у тебя автограф уже сейчас, пока у меня еще есть такой шанс.

Дружище, да это сарказм. Пять лет ничего не сделали, чтобы ослабить ее пыл. Может, он извращенец, но он лучше будет слушать язвящую Келли, чем полную комнату жеманных девушек, пытающихся привлечь его внимание.

– Я увидел себя пловцом с золотой медалью. Но там также было кое-что еще. Кое-что… – он замолк.

Кое-что удивительное, – хотелось сказать ему. – Я никогда не думал, что смогу тебя вернуть. Знать, что ты там, в моем будущем? Это дар, о котором я никогда и не мечтал.

Но если он это скажет, она рассмеется ему в лицо.

– Неожиданное, – произнес он вместо этого.

– Что ты имеешь в виду?

Он подошел ближе. Он ничего не мог с этим поделать. Она забросила его на свою орбиту, когда ему было двенадцать, и с тех пор он был не способен освободиться.

– Это отличалось от того, чему нас учили, Келли, – сказал он, пытаясь объяснить, не открывая слишком многого. Что бы произошло, если бы он прямо признал, что она была в его воспоминании? Она бы убежала или смирилась бы с неизбежным?

Его челюсти сжались. Ему не хотелось, чтобы она выбрала его, просто потому что какое-то воспоминание о будущем сказало, что она должна. Ему хотелось, чтобы она выбрала его, потому что сама этого хотела.

– Мое воспоминание не дало мне ответов на мои вопросы, – продолжил он. – Я не чувствую спокойствия или гармонии с миром. Я просто чувствую, что растерян.

Она облизала свои губы.

– Может быть, ты не следовал правилам. Может, будущий ты запутался и послал неправильное воспоминание.

Если бы все было так просто.

– Может быть.

– Ты разыгрываешь меня. В будущем ты лучший пловец, которого когда-либо видела наша страна. Правильно? – ее слова наскакивали друг на друга, словно она хотела, чтобы он шутил. Словно в свой канун Дня Воспоминания она не хотела слышать о любых воспоминаниях вне нормы.

– Правильно, – он пытался придать голосу легкости. Пытался притвориться, что ему все равно. – У меня так много медалей, что мне потребовалось построить пристройку к моему дому, чтобы выставить их все.

Они уставились друг на друга. Ему хотелось выпалить правду, но он этого не сделал. Потому что часть его все еще надеялась, что она решит простить его по собственной воле.

– Прости, – сказала она, беря сестру за локоть. Разрушая его надежду, – но нам нужно идти.

Его сердце поникло. Словно понимая, Джесса протянула ему букет из листьев, а затем Келли потянула ее прочь. Теперь в любой миг их поглотит сверхскоростной поезд, а он нуждался в еще одном взгляде, еще одной улыбке. Что угодно.

– Келли? – не раздумывая, позвал он. Когда она обернулась, он выпалил. – Веселого кануна Дня Воспоминания, – банально. – Пусть радость будущего поможет тебе пройти через испытания настоящего, – еще банальнее.

Он получил еще один взгляд, ладно, недовольный взгляд. А затем они шагнули в сверхскоростной поезд, и она скрылась от его глаз.

Глава 8

Крошечные кексы были покрыты золотистой глазурью, а в каждом фужере с пуншем были маленькие сияющие звездочки, выполнявшие роль кубиков льда. Каждый настенный экран демонстрировал вид под водой, так что у тебя появлялось ощущение, что ты находишься посреди бассейна.

Логан должен отдать должное маме. Она определенно знает, как устроить празднование.

Он поймал ее руку, когда она неслась мимо него, неся поднос со спанакопитами в форме звезд.

– Как долго ты планировала эту вечеринку? – он бы предположил, что несколько дней или даже недель, а не просто двадцать четыре часа.

Она покраснела.

– Твой отец и я хотели быть готовыми, на всякий случай.

Это его остановило.

– Исходя из того, что вы знали, вы могли готовить вечеринку для оператора системы управления ботами.

Она положила руку ему на щеку.

– Тогда я бы подровняла эти звезды и превратила бы их в прямоугольные корпуса ботов. Я люблю тебя, Логан. Несмотря ни на что. Хотелось бы, чтобы ты в это верил.

В последний раз погладив его лицо, она отошла и немедленно растворилась в массе толпящихся людей. Он хотел бы ей доверять. Принимать ее любовь на веру. Но как он мог? Всю его жизнь и особенно в последние пять лет Логан был для родителей надеждой на будущее. Сын, который остался. И теперь, когда ему было суждено стать чемпионом, он был напуган, вплоть до ужаса, что никогда не узнает, настоящая ли их любовь.

Это не должно было иметь значение. Это не имело значения. Он протискивался сквозь толпу, пытаясь отыскать тихий уголок. Все эти люди были здесь для того, чтобы восхвалять его – его будущее. Он должен был тоже праздновать. Это было все, чего он когда-либо хотел. И все же он продолжал думать о чувстве принадлежности, которое ощутил, когда посмотрел на Келли в его воспоминании о будущем.

Он так глубоко погрузился в свои мысли, что почти врезался в девушку.

– Рокси! – воскликнул он. – Судьба, прошли месяцы. Хорошо выглядишь.

Она всегда выглядела хорошо. У нее была мягкая темная кожа и неровная короткая стрижка. Большие карие глаза, подтянутое и крепкое тело. Вместе их прозвали Королем и Королевой Воды, так как он выигрывал все мужские, а она все женские соревнования. Несколько человек делали предположение, что они поженятся и заведут детей, которые родятся пловцами – и одной лунной ночью, опьяненные вином и общими победами, они поцеловались. Они никогда не повторяли это действие, может быть, потому что поцелуй ощущался, словно прижимаешься губами к рыбе. Они просто были слишком похожими, сделал вывод Логан. Но она всегда ему нравилась. Всегда пользовалась его уважением.

– Давно тебя не видел, – продолжил он. – Как поживаешь?

Ее фирменная улыбка – такая же большая и яркая, как ее талант – дрогнула.

– Думаю, ты не слышал. Я больше почти не плаваю. Совсем, если быть точной. Я не была в воде уже сорок три дня. Но кто будет такое считать? Не я. По крайней мере, я не должна бы.

– Но почему? Плавать для тебя словно дышать.

Она передернула плечами.

– Я думала, что это так. Будущая я ощущает по-другому.

Вот тогда до него дошло. Его легкие стиснуло, как происходило на нескольких финальных кругах его тренировок.

– Ты говоришь, что прекратила плавать из-за своего воспоминания о будущем?

– В этом нет смысла. В будущем я испытательница ботов. Я целый день выполняю симуляции и приношу приличный доход в семью. Для плавания в моем будущем нет места, поэтому ему не должно быть места в моем настоящем.

– Но ты любишь это, – прошептал он. – Ты говорила мне, что это единственное время, когда ты чувствуешь себя живой. Ты сказала, что тот день, когда ты перестанешь плавать, будет днем, когда ты умрешь.

– Да, я говорила, но люди меняются, – ее нижняя губа задрожала, и на мгновение он подумал, что она собирается заплакать. Но Рокси была сделана из более крепкого материала. Она не уничтожила все записи города Эдем, поддавшись своим эмоциям. – Это просто не моя судьба, Логан. Не как у тебя. Моя жизнь повернула в другое направление, и я должна следовать ему.

– Почему? – он схватил ее за руку, желая, чтобы хотя бы раз она не была столь храброй. Желая, чтобы в этом отдельном случае она могла бы позволить своим чувствам преобладать над логикой. – Кого волнует, что показывает будущее? Мы должны продолжать делать те вещи, которые любим.

– Ты не поймешь. Ты, с твоей золотой медалью из воспоминания, – она вырвала руку, смягчив действие улыбкой. – Это было грубо? Я не хотела быть грубой. Я пришла сюда поздравить тебя, Логан. Такое будущее не могло бы случиться с кем-то лучшим, чем ты.

Она привстала на цыпочки, чтобы обнять его, и он обхватил ее руками. Не позволяй этому длиться слишком долго, – приказал он сам себе. – Не делай это объятие еще сентиментальнее, чем оно должно быть. Потому что он осознал значение этого жеста – это прощание. Теперь, когда она больше не была пловцом, им больше будет нечего делать в жизнях друг друга.

– Спасибо, Рокси. Для меня это многое значит.

– С нетерпением жду, когда можно будет произнести тост за твою победу на отборочном турнире на следующей неделе, – сказала она.

– Это может произойти не на следующей неделе. Мое воспоминание не раскрыло этого. Может, в следующем году. Может, через пять лет.

Ее пальцы ненадолго сжались на его плечах, а затем она опустилась вниз.

– Это должно произойти на следующей неделе. Тренер Блейк тебе не рассказал?

– Рассказал мне, что?

– Он выходит на пенсию. В конце этого года. Его сердце уже не такое, как раньше, и его врач дал ему только один дополнительный сезон перед тем, как вынудит его досрочно выйти на пенсию, – она подняла руку вверх и накрыла ею его щеку, после чего снова уронила ее. Время для прикосновений прошло. – Итак, никакого давления. Но если ты хочешь стать золотым медалистом по плаванию под руководством тренера Блейка, это нужно сделать сейчас.

Его горло сжалось, в груди стало тесно. Слова тренера вспыли у него в голове. Ты – дело всей моей жизни, Логан. Вся моя работа того стоила благодаря тебе.

– Да, – сказал он, уставившись на Рокси. И все равно она подстрекала его. Все равно покидала его жизнь. Окончательно, – совсем никакого давления.

***

Логан провел следующие несколько часов вынуждено улыбаясь, не испытывая такого желания. Пожимая людям руки и принимая их поздравления, когда все, чего ему хотелось, – нырнуть в бассейн. Он испытывал волнение из-за своего будущего – но это ничуть не добавило ему любви к вечеринкам.

Минуты пролетали мимо, и он уже был готов броситься в настенные экраны, когда столы с едой наконец-то начали пустеть. Он закинул крошечный кекс-звездочку в рот, чтобы ускорить процесс… а затем к нему приблизилась Мели. Черт. Он проглотил кекс целиком и вытер пальцы о штаны.

Мели была изящной женщиной примерно одного с его мамой возраста с блестящими черными волосами и ровно подстриженной челкой. Она также была той, кто руководил общиной в дикой местности из города Эдем – и человеком, который контролировал судьбу Майки.

– Мои поздравления, Логан, – в отличие от всех остальных людей в комнате, ее тон не был теплым или сердечным, или в малейшей степени поздравительным. Скорее он оценивал его, так же как и ее глаза, впившиеся в его лицо. – Этот статус. Он будет мешать твоей работе на Подполье?

– Нет, мэм. Я буду с вами, передавая сообщения от Майки столько, сколько буду нужен.

Ее лоб наморщился.

– Ты в этом уверен? Что, по сути, влечет за собой жизнь золотого медалиста по плаванию? Долгие часы тренировок. Стресс. Конкуренция. Возможно, ты больше не лучший кандидат для этого занятия.

Он окаменел. Она чертовски хорошо знала, что никого другого на эту роль нет – нет ни одного приемника в цивилизованном мире, чей передатчик чисто случайно оказался бы в дикой местности. Более того, он был средством связи между Хармони и Подпольем в течение последних двух лет. Ни разу он не давал им повода в себе сомневаться.

– Я единственный, кто подходит для этого занятия, – ему пришлось приложить усилие, чтобы сохранить свой тон ровным. – Поэтому, нравится вам это или нет, но вам просто придется мне доверять.

– Я доверяю тебе, – она сделала шаг к нему и взяла его за руку, и движение ему кое о ком напомнило. Кое о ком, кого он недавно видел. Но он не мог понять кого. – Однако, тебя втянули в это, когда ты был еще ребенком. Никто никогда не спрашивал, хочешь ли ты быть вовлеченным в это. Мы нуждаемся в тебе, Логан, но это тебе решать, подтвердить ли ты этот выбор. Если ты хочешь выйти из игры, скажи это сейчас.

– Почему бы мне хотел выйти?

– Потому что теперь ты увидел, насколько простым может быть твое будущее, – в ее глазах промелькнуло что-то, чего он не смог прочесть. Возможно, волнение. Давняя боль. Не в первый раз он задался вопросом, как и почему Мели оказалась главой Подполья.

– У тебя есть выбор пользоваться преимуществом твоей золотой медали всю оставшуюся жизнь, – продолжила она. – Теперь КомА не может тебя тронуть. Даже если они обнаружат твои паранормальные способности, они закроют на них глаза. Теперь ты – символ того, как хорошо работает их система. Для тебя будет просто забыть о людях, которые не были столь удачливы. Чьи воспоминания не оказались столь хороши.

– Я никогда так не поступлю! – воскликнул он.

– Почему? – ее тон больше не был оценивающим, больше не был испытывающим. Она говорила так, словно действительно хотела знать. Словно ей действительно могло быть важно

– Я достигну мечты всей своей жизни, но я в мире не один, – тихо сказал он. – Есть другие люди. Другие мечты.

– Хорошо, – она кивнула, словно теперь все было совершенно понятно, а затем включила записывающее устройство у себя за ухом. – У тебя есть для меня сообщение? От Майки?

Он кивнул. Он кратко записал сообщение, но не было нужды обращаться к записям. Он зазубрил заказ, как делал со всеми сообщениями брата.