Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"
Автор книги: Петрович Кулак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Аня быстро перешла на страницу "мачо" – того, как выяснилось, звали Сильвио – и почти сразу заметила одну интригующую деталь: последняя запись от него тоже была около двух недель назад. Он сообщал, что надолго улетает на Мадейру. А дальше были только удивленные "куда запропал?" от друзей. Крайне интересно еще и потому, что фотографий Мадейры не прилагалось.
Чувствуя, что что-то здесь не так, Аня вернулась на страницу Марты и стала искать переписку с Сильвио. Таковой не было. Вообще. Ну просто ни единого сообщения. Это с человеком-то, с которым она едва ли не обжималась на каждой пятой фотографии. Вот уж не через голубиную почту же они общались. Не иначе, было в удаленных письмах что-то такое, что Ане следовало знать.
Увы, ломать хранилища на облаках, не имея хотя бы трех серверов на Черном континенте "на всякий случай", было бы еще глупее, чем написать официальный запрос на восстановление сообщений от лица Марты. При крайней необходимости, можно было пойти и на это, но пока Ане не следовало оставлять лишних следов.
Она кое-как собралась и поспешила на работу. Пароль qwerty для странички Сильвио не подошел, на princess он походил мало, как звали его чертову кошку – этого Аня в душе не знала. Оставался вульгарный взлом подбором пароля, который можно было запустить и из клуба. В конце концов, не банковская операция, могло и прокатить.
Утром в понедельник – вернее, часов в двенадцать, когда Аня с трудом продрала глаза – пароль у нее уже был. "Мачо", оказывается, даже умел пользоваться различным регистром, вот уж умничка. Зато, в отличие от своей туповатой подружки, не догадался удалить переписку целиком, а явно просто потер последние сообщения. (Ничем иным внезапно оборвавшуюся безо всяких скандалов или прощаний откровенную переписку объяснить было нельзя). Зато по предыдущим сообщениям сделалось понятно, что они с принцессой неплохо проводили время – обе стороны не скупились на подробности, от которых вовсе не склонную к ханжеству Аню затошнило. Ну ладно, тянуть из мужа деньги – если бог мозгов не дал, чем могла, тем и кормилась, мало ли таких. Ну ладно, изменяла – шлюхи обоих полов рождались не так уж и редко, в общем-то, это не был повод для трагедии, если хорошо следы заметать. Слаб человек, что ж тут поделать. Но вот содержать на заработанные мужем деньги любовника, допустим, не содержать, а слегка спонсировать, да еще этого самого мужа помоями поливать – вот это, на взгляд Ани, было уже лишнее. Она бы посмотрела, какие кульбиты вытворял бы в постели Сильвио, если бы впахивал, как Олег по шестнадцать часов в сутки. Вопрос, впрочем, был глубоко гипотетический, поскольку, если судить по манере общения, Сильвио был та же Марта, только в портках. Вряд ли он был пригоден к умственной работе. Смазливая мордашка и накачанное тело – вот, собственно, и все, чем он мог похвастаться. Но видимо Марте и этого было достаточно. Трогательная любовь двух считывающих устройств банкомата была хороша, но только до тех пор, пока существовал финансирующий их банкомат.
Проблема заключалась в том, что на руках у Ани оказались лишь грязные доказательства грязного же адюльтера. То есть, даже если Марта сейчас и впрямь щеголяла своим бикини в аду, где не ловил вай-фай, ее путь туда – кто билеты купил, кто подкинул, где пересадки делала – по-прежнему оставался загадкой.
Предположим, Сильвио действительно улетел на Мадейру. Возникал закономерный вопрос: а на какие, собственно, шиши он это сделал? В переписке он несколько раз просил у Марты в долг денег, суммы были по меркам принцессы, наверное, некрупные – как раз два месяца Аниной работы, например – но повторялась история неоднократно. Следовательно, вряд ли он уехал бы сам и увез ее, тем более что "с милым рай и в шалаше" в данном случае вряд ли бы сработало. Если бы они собирались уехать надолго, им нужны были бы деньги. Джакузи шампанским само себе не наполнит, а "этот осел", надо думать, перестал бы их содержать.
Никаких доказательств у Ани не было, одни измышления, но вариант с отбытием колоритной парочки в дальние дали нравился ей существенно больше, чем Олег, закапывающий труп жены и ее любовника где-нибудь на дачном участке. Поэтому она, по привычке вооружившись чипсами и кофе – Гриша сказал что-то про кофеин и холестерин – принялась рыться в переписке Сильвио, что называется, "по всем фронтам". Пробила по поиску "телку", "красотку", "баблосик" – деньги мачо называл исключительно так – "дело", и выяснила несколько любопытных деталей. Во-первых, Сильвио был должен некоторую сумму "серьезным людям", под проценты закрывшие его проигрыш в казино. Во-вторых, имелось у него двое приятелей, переписка с которыми, судя по обрывочным фразам, тоже была малость потерта. И в ней-то Аню, просто физически чувствовавшую, как она деградирует за этим чтивом, ждал джек-пот.
"Девочка созрела. Будем в "Дольче Вита", подтягивайтесь к шести, перетрем".
Сообщение было написано ровно семнадцать дней назад, то есть за три дня до того, как Марта перестала постить свои роскошные достоинства в общей ленте. Аня без колебаний башку бы свою поставила против дохлой кошки, что это не простое совпадение.
Оставалось только понять, о какой "Дольче Вита" идет речь. Название, прямо сказать, оригинальностью не отличалось. Поисковик только по Москве в английской раскладке выдавал пять заведений. Помедитировав над картой и построив на ней линии, соединявшие дом Марты (ее адрес она знала от Леси) и квартиру Сильвио (примерное расположение "любовного гнездышка" было понятно из переписки), Аня решила, что лучше всего подходит или шикарное кафе на Трубной, или менее шикарное – на Преображенской площади. Проверку стоило начать с менее шикарного хотя бы потому, что там имелись хоть какие-то шансы на успех. Или взятка потребовалась бы меньшая.
Кафе, на вкус Ани, оказалось вполне милым. Она для начала выпила кофе с мороженым и только потом принялась приглядываться к официантам, которых из-за небольшого количества посетителей в зале было всего двое: молодая девушка с пушистыми волосами и женщина лет сорока с аккуратным пучком. Прикинув, как выглядит она сама, Аня решила терпимость дамы своими фиолетовыми косами не проверять и поговорить с девчонкой.
– Будьте любезны, молочный коктейль и штрудель. Простите, а вы не работали здесь первого июня, в среду?
Официантка залезла в уником, потом покачала головой:
– Нет, к сожалению, это была не моя смена. – Девушка лучезарно улыбалась глазами, губами и как будто даже пушистыми кудряшками, цвета слишком нейтрально-русого, чтобы думать о краске. Наверное, такой клиенты оставляли горы чаевых. – А что-то случилось?
Уголки губ Ани поехали вниз:
– Да. Я думаю... черт... мне бы поговорить с дежурившим официантом. Мой парень... моя подруга...
Лучезарную улыбку девушки как ластиком стерли. Между светлых бровей пролегла морщинка, правда, быстро разгладилась.
– Утром или вечером?
– Около пяти-шести. Вы меня очень обяжете, очень!
Официантка быстро кивнула, мол, все понятно, дело житейское.
– Я позвоню Маше, она дежурила в это время. Сейчас.
Девушка защебетала что-то в уникому, потом расстегнула браслет и протянула Ане:
– Опишите их.
Аня, как жертва мужской неверности, начала было описывать Сильвио – благо тип он был колоритный – и тотчас попала в точку:
– А с ним такая блондинка эффектная, да, помню, сидели.
– Ох, – только и смогла выдохнуть Аня, изо всех сил стараясь, чтобы ее мировую скорбь не испортила расплывающаяся по лицу улыбка. Надо же, повезло.
– Простите, я понимаю, что не могу вам таких вопросов задавать, но... – голос Ани дрожал сам собой от охватившего ее азарта.
– Нет, барышня, извините, разговора не слышала. Они меня гоняли туда-сюда, – в голосе Маши послышалась злость. Ясное дело, догадайся этот идиот Сильвио оставить ей чаевые, вряд ли она бы его вспомнила по первой просьбе незнакомой девицы. – Девушка ушла, потом к нему еще двое подошли, честно сказать, что было дальше – и не помню. Вы уж не огорчайтесь.
– А где они сидели? У окна?
– Нет, в углу, справа от входа, кажется.
– Спасибо, спасибо, – пробормотала огорошенная "изменой" Аня и вернула официантке ее уником. Та стояла с умеренно печальным выражением лица. А Аня мысленно клялась себе оставить ей на чаевые все, что не пойдет на взятку администратору. Лучше б им сидеть у окна, но вторая камера и на правый от входа угол должна была давать неплохой обзор. Оставалось только надеяться, что это не бутафория и данные пишутся хоть куда-то. Две недели – это все-таки был небольшой срок, могло и повезти. – Благодарю вас, вы очень, очень мне помогли. Простите... А камера там, в углу, она пишет?
– Да, наверное...
– Очень бы хотелось этому козлу запись в морду швырнуть. И парню подруги показать. Сами понимаете...
Официантка поняла. Женская солидарность, воистину, была страшной вещью. А в сочетании со щедрыми чаевыми и вовсе сотворила чудо. Администратора – на ее счастье, тоже женщину – Аня уламывала меньше пяти минут. Та стребовала с нее расписку, что запись не попадет в инфонет, и даже брать деньги за свою благотворительность отказалась. Счастливая, но продолжающая изображать мировую скорбь Аня в порыве благодарности купила самый дорогой торт с витрины, угостила администратора и обеих официанток и, оставив очень щедрые чаевые, потопала домой с остатками.
Гриша, увидев гору нежного безе с клубникой на тарелке перед собой, флегматично сообщил:
– Нерационально.
– Это мне нерационально. А ты потолстеть не можешь, так что наслаждайся. И кариеса у тебя не будет. Ох, Гриш, я б на твоем месте один мармелад бы ела! Хотя нет: мармелад, чизкейк и много, много пончиков...
– На моем месте ты использовала бы биогель линии FOX-06.
Ну что тут можно было сказать. Не обвинять же было андроида в отсутствии романтики.
Аня запустила запись с компьютера. Все было бы хорошо, если бы не одно маленькое "но": камера не писала звук. У нее имелась только картинка, правда, в довольно хорошем разрешении, и опознать героев труда не составляло. Сильвио и Марта о чем-то оживленно беседовали с час, перемежая беседу "слюнявостями", достойными ситкома, потом Марта вышла, на прощание, похоже, нахамив той самой Маше, с которой Аня беседовала часом ранее, а еще через двадцать минут явились его дружки. Посидели до семи и ушли вместе. Увы, подробности их, несомненно, содержательной беседы от Ани ускользнули.
В полицейских базах имелись программы, позволяющие читать с записи по губам, но у Ани такой экзотики, конечно, не водилось. Она уже подумывала, а не написать ли Smoker"у – у того в загашнике могли быть жук и жаба – как заметила, что Гриша очень внимательно смотрит на экран.
– Это не Леся. Это Марта. С Лесей все хорошо, не беспокойся, – пояснила Аня.
– Я понял. Она говорит иначе.
– Звука же нет...
– Мимика есть. И слова есть.
– Ты понимаешь, что они говорят?!
– Они – нет. Я вижу его с затылка. Что говорит она – да, понимаю.
Аня вернула запись к началу:
– Тогда садись и диктуй.
Аню скорее удивляла безоговорочная вера наглой твари, что муж, глазом не моргнув, выложит за ее «освобождение из заложников» миллион, чем цинизм подельников Марты. «План» Сильвио был прост, как удар дубины: любимая жена пропадает, через пару часов его приятели выходят на связь с безутешным мужем и ласково интересуются, не хочет ли он поменять статус на «вдовец». Если не хочет, миллион юаней в указанном месте может уладить эту проблему. А попытка втянуть в дело полицию – напротив, ускорить неприятную развязку. В общем, все как в дешевых боевиках, которыми «похитители», видимо, вдохновлялись, разрабатывая операцию.
От Марты всего-то и требовалось, что двое-трое суток посидеть на съемной даче, пока муж будет собирать денежки – и адьос, старый козел, привет, Мадейра!
Аня просто не могла себе представить, какими феерическими придурками следовало быть, чтобы обсуждать подобные вещи в кафе. Проходи их "совещание" на квартирке Сильвио – и все, никто бы в жизни ничего не доказал. А тут хоть сразу повязывай флешку ленточкой и в полицию неси.
Но даже это еще ничего не значило. Операция могла приключиться, а могла и не приключиться, да и вообще пойти не так, как планировалось. Жизнь или смерть Марты оставалась под вопросом. Хотя Аня как-то подспудно чуяла, что та мертва, и испытывала жалость только в адрес Леси. И, может быть, Олега, если только он не сам ее придушил, на что в личном понимании Ани имел полное право. Миллион юаней – это было десять Гриш. Сравнивать такие величины с меркантильной шлюхой, у которой из хорошего имелось только Лесино личико, было в равной мере тупо и аморально.
Леся оказалась легка на помине и позвонила около одиннадцати вечера:
– Есть что-то новое?
Нового было до черта, но Аню не то чтобы распирало от желания поделиться своими успехами в расследовании. Интуиция не то что подсказывала – просто вопила – что следует сперва поговорить с Олегом.
– Я взломала страничку пока. Там много данных, разбираюсь.
– Ань, она от него гуляла, да?
– Гуляла. Но это, уж прости, ее делает *лядью, а не его – убийцей.
– Ты справедлива, Аня. А со справедливыми людьми невозможно разговаривать. Позвони мне, когда появятся новости, – отрезала Леся и отключилась раньше, чем она успела что-то ответить.
10.
Точного адреса, где планировалось держать «похищенную», Аня из записи не узнала. Называл его, наверное, Сильвио, а Марта, чье лицо было в кадре, лишь скривилась: «Малые Вешки? Это захолустье?» Увы, ни улицы, ни дома подобная характеристика не давала. Поселков с таким названием под Москвой имелось два, но угадать, в каком было дело, сложности не составило: во-первых, один из них был ну слишком шикарный, а во-вторых, поисковик предложил и новостной сайт. В хронике криминальных происшествий сообщалось, что в ночь с четвертого на пятое июня в доме номер двенадцать по Парковой улице дачного поселка «Малые Вешки-5» произошли, предположительно, бандитские разборки. Никаких данных о жертвах не было, а было интервью местного орнитолога, видевшего мчащиеся через дачный поселок – если Малые Вешки заслуживали такого гордого названия, что по приложенным к новости фотографиям предположить было трудно – черные джипы, а затем слышавшего стрельбу, взрывы, пулеметные очереди и, вероятно, шум вертолетных винтов. Удивительно, как обошлось без рева выходящих на орбиту межконтинентальных ракет. Видимо, поющие соловьи заглушили.
В любом случае, следовало посмотреть на место "бандитских разборок" собственными глазами. Скрепя сердце, Аня позвонила на работу и выпросила себе еще один отгул в счет будущего отпуска. Нашла в шкафу черную кепку, максимально растянула крепеж на ее застежке и бросила Грише:
– Примерь-ка.
– Закрывать штрих-код незаконно, – ровно сообщил Гриша, но кепку на лоб натянул. Выглядел он в ней, по меньшей мере, странно: как живой коллаж в фотошопе. Аня клятвенно пообещала себе андроида нормально приодеть, хотя бы для вот таких вот вылазок (сам Гриша, по понятным причинам, интереса к моде не проявлял и щеголял в тех же джинсах и футболке с длинным рукавом, в каких вылез из контейнера). На будущее. А в том, что такие вылазки еще будут, она почему-то не сомневалась. Но пока делать было нечего:
– Мой мотоцикл тебя просто не поднимет. А если мы открыто поедем в электричке, тебя угонят вместе с электричкой.
– Угнать электричку без соответствующего образования затруднительно.
– Гриш, давай не будем искушать честных дачников. Когда сядем на вокзале в пригородный поезд, ты ее наденешь. Под мою ответственность. Договорились?
– Переговорный процесс невозможен. Директива принята.
Дорога в один конец заняла почти два с половиной часа. Правда, провела Аня их далеко не худшим образом: за чисто вымытыми стеклами вагона вначале плыли высотки, потом – индустриальные лабиринты и спальные районы, и, наконец, поля с перелесками под бледно-голубым небом. Ничего путного там, конечно, не посеяли, так, сорная трава и какие-то цветочки росли: не было никакого смысла возделывать неплодородные подмосковные земли, когда в Ростовской области теперь собирали по три урожая в год, с легкостью обеспечивая ту часть России, которая не находилась в аренде у Поднебесной, продовольствием. Так что, за исключением некоторых энтузиастов, возделывающих дачные участки, никто подобными вещами тут всерьез не занимался. В общем, взору Ани представлялась по-русски бессмысленная, бестолковая и все равно удивительная красота.
Гриша, наверное, сказал бы, что и эти пустые поля "нецелесообразны", но он, натянув кепку на самые глаза, молчал всю дорогу. Правда, в окно все-таки поглядывал.
Дачный поселок "Малые Вешки" скорее походил на то, что еще в начале столетия назвали бы "деревней". Эдакий неведомо как удержавшийся в чужом времени атавизм. Там даже забора с воротами не было. От трассы, лежавшей в стороне и пересекавшей железнодорожную ветку, к поселку вела обыкновенная грунтовка. По ней-то они и добирались до своей конечной цели.
– Красиво, как думаешь? – Аня прямо-таки наслаждалась запахом травы, непривычным и каким-то теплым что ли. Вокруг стрекотали насекомые, а "вишкам" было непривычно не за что зацепиться: ни магазинов, ни кафе, ни даже вещей, забитых в инфонет предприимчивыми рекламщиками.
– Содержание О2 в воздухе приближается к двадцати одному проценту. У тебя, как городского жителя, возможны приступы головокружения или сонливости.
– Да, Гриш, вот и я говорю – красиво.
Наблюдательного орнитолога Аня искала недолго. Тот был по совместительству кем-то вроде местного сторожа и к возможности дать еще одно интервью отнесся с энтузиазмом, особливо при условии, что его проспонсируют. А то стар он стал, извилины уже не те, промыть бы их чистеньким самогончиком – самое то. Намек Аня уловила и, заплатив полсотни юаней в местном магазинчике "для своих", получила информатора и экскурсовода в одном флаконе. Дед вызывался проводить их до сгоревшего дома и лично все показать.
Наверное, при жизни это была та еще хибара, не видевшая ремонта с конца прошлого столетия. Сейчас от нее остался фактически только обгорелый остов да несколько досок на крыше, явно державшихся там на честном слове. Полицейского оцепления не было: как рассказал Анин "гид", все случилось ночью, под утро, пока грохотало – минуты две – никто соваться не решился, да и вообще дом на отшибе, мало ли что. Так что полицию вызвали только тогда, когда над домом уже гудел пожар. Горело очень ярко.
– А много времени прошло между взрывами и пожаром?
Этого дед точно сказать не мог, но предполагал часа два. Обе машины – описать их орнитолог решительно не мог, просто "большие и черные, как в кино показывают" – уехали еще до него. Участковый на вызов явился быстро, пожарные тоже, завалы расчистили, однако никого там не нашли. Дело не попало никуда, кроме местных новостей, по той простой причине, что хозяина дома никто не знал, а с претензией вроде как никто не явился.
"Может, бандиты похулиганили. А, может, малолетки какие. Постреляли, подожги. В мои времена такого не было", – подвел итог орнитолог, недовольно насупив брови.
– Чтобы кости сгорели в труху, нужна очень высокая температура. И три часа маловато, – поделилась Аня своими сомнениями с Гришей, когда словоохотливый дед, получив бутылки, уже пошел "промывать извилины".
Андроид внимательно разглядывал остов дома, почти вплотную подойдя к остаткам порога. Несмотря на дурацкую кепку, он вдруг напомнил Ане подобравшуюся гончую.
– Думаешь, здесь правда кидались гранатами? – то, что здесь стреляли, было очевидно ребенку: в траве под ногами Аня нашла две гильзы, видимо, затоптанные местными полицейскими. В оружии Аня понимала мало, а ее "вишки" на распознавание использованных боеприпасов настроены не были, но вряд ли те были автоматными.
Гриша, не отвечая, переступил порог. Аня думала пойти за ним, но тут же получила занудное предупреждение, что падение балок с заданной высоты может нанести ей критические повреждения, тогда когда Грише они даже защитный корпус не пробьют. Андроид бродил по черным головешкам минут пять, потом вернулся и отрапортовал:
– Здесь взорвалась одна граната, предположительно модели РГД-7. Осколочная. Также, судя по наличию опилок алюминия и магния, можно предположить использование светошумовой гранаты. Следов от пуль внутри дома не обнаружено. Для определения наличия гемоглобиновых соединений и их анализа не имею специальной аппаратуры.
Ане только и осталось, что голову почесать. А Гриша-то, оказывается, был полон специфических талантов. И еще перловую кашу умел варить и, надо думать, крестиком вышивал.
– Но разве дом загорелся бы от взрыва осколочной гранаты, Гриша?
– Дом загорелся из-за пролитого бензина. Очаги возгорания по углам.
– Можешь составить картину того, что там происходило?
– Недостаточно данных. Могу предположить попытку штурма, но точность не выше шестидесяти процентов.
– Как думаешь, если мы достанем ультрафиолетовую лампу, мы сможем найти кровь на траве?
Гриша на несколько секунд замер, как будто слушая что-то такое, чего Аня слышать не могла. Потом ответил:
– За последние две недели в этой местности трижды шли дожди, и один раз была сильная гроза.
– Ясно, – увы и ах, игра в судмедэксперта откладывалась. – Хорошо, давай еще немного оглядимся и поедем отсюда. Жуть берет.
Метрах в пятидесяти от дома, у самой опушки леса, Аня нашла несколько окурков, но они были такими размокшими, что нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить их прижизненную марку. Цвет, вероятно, в лучшие времена был темно-шоколадный, необычный для сигарет, и Аня сунула один окурок – на ее взгляд лучше всего сохранившийся – в пакет и в карман. Интуиция подсказывала ей, что самые тонкие нити все равно лучше оборванных.
– Гриша, а много бензина было, как думаешь?
– Думаю, не очень. Он был экономно разлит по углам, насколько я могу судить. Критически мало данных.
Аня лихорадочно думала. Это для Гриши было "критически мало данных". Для нее их как раз имелось "избыточно много". Что, в общем, ничуть не лучше.
– Давай проверим ближайшую автозаправку. Если они сливали бензин из баков, чтобы устроить поджог, им могла понадобиться дозаправка. Да они проехали бы через бензоколонку по дороге сюда, даже если бы бензин им не был нужен. Не через поля же они добирались. Дорога тут была одна.
Сильнее всего Аню беспокоило то, что они с Гришей – два явных дилетанта – додумались до этих нехитрых выводов. А вот полиция то ли не додумалась, то ли просто думать не захотела. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем могло быть вызвано такое внезапное понижение профессионализма.
Она до последнего не хотела подозревать Олега. Но, судя по всему, Леся в который раз оказалась права.
Автоэлектрозаправка, совмещенная с отвратительной забегаловкой и скромным магазинчиком всяких мелочей, лежала в трех километрах по дороге к железке. Когда они с Гришей добрались туда – Аня, как Гриша и предсказал, боролась с головокружением и приступами зевоты – уже начало вечереть. На землю ложились мягкие сизо-фиолетовые сумерки. На неоновой вывеске заправки не горело три буквы. Да и вообще было видно, что место большой популярностью не пользуется. Видимо большинство автовладельцев предпочитали заряжать свои авто где-то в другом месте, ну а "счастливые" владельцы бензиновых автомобилей – боялись заливать в баки местное топливо, опасаясь того, что оно, как минимум, бодяжное.
Одна была радость: камеры там все-таки стояли. Первая следила за дорогой и съездом к заправке, вторая – за окошком кассы. Лучше и быть не могло. Аня с Гришей зашли в кафе, заказали по кофе и пережаренной яичнице, закусили картофельными чипсами, и приступили к осуществлению разработанного на чистом энтузиазме плана.
Официанта, конечно, не было, за кассой стояла средних лет женщина в не очень чистом переднике. Второго человека Аня видела мельком – это был мужчина, скорее всего, ее муж, такой же малость помятый жизнью человек, явно еще не до конца протрезвевший после выходных.
Гриша – уже без кепки, гордо выставив штрих-код на всеобщее обозрение – сидел рядом с Аней с таким видом, будто кол проглотил. Хозяйка косилась на это чудо прогресса с некоторым подозрением, но никакой агрессии не проявляла.
– У меня машина встала, – жалобно сообщила ей Аня, расплачиваясь за еду. – Бензин кончился.
– Так проблем нет, зальем.
– В пяти километрах отсюда, – скривилась Аня.
– Уже сложнее. Хотя... Можно купить канистру.
– Можно, – Аня воплощало все мировое уныние. – А кто бензин зальет? Я не умею, я вообще в жизни под капот не лазила.
– А ваш робот?
– Охранник. Они кроме как стрелять и на объект охраны падать, ни черта не умеют. Простите... А здесь нет никого, кто мог бы дойти до машины и заправить ее? Я, конечно, заплачу за беспокойство!
Здравомыслие и жадность в даме боролись недолго:
– А сколько платите?
– Пять сотен юаней, хорошо? А я все равно тут посижу, пока машину не подгонят. В жизни столько пешком не ходила. Идет?
– Идет. Сейчас мужа позову. А... можно наличными?
Вопрос был понятным: одно дело, пять сотен на счету кафе, прибыль с которого, наверняка, получал хозяин, а не сотрудники, и совсем другое – щедрые "чаевые". Ане же так было только лучше: операции по счетам отслеживались, а вот путь денег после снятия в банкомате – это была уже совсем другая история.
– Ой, наличными у меня с собой только триста...
– Договорились!
Едва три сотенные пластиковые купюры перекочевали к даме, помятый мужчина и Гриша, прихвативший канистру, отправились заправлять несуществующую машину куда-то в вечерние сумерки. Аня посидела, выпила еще кофе и нежно спросила, где тут уборная. Ушла в упомянутую уборную, включила воду в раковине погромче, тихонько выглянула за дверь и, убедившись, что хозяйки в поле зрения нет, скользнула в сторону подсобки, на ходу натягивая перчатки. К счастью, кроме надписи "только для персонала", комнатку от посягательств ничто не ограждало, даже простейшего замка. Найти среди швабр и ведер старенький компьютер было нетрудно. Конечно же, никакого пароля на нем не стояло. Аня вообще отнеслась к нему со всей возможной нежностью, как к родному дедушке. Скачав данные с обеих камер за нужный день, выключила, мысленно пожелала прожить еще десять лет в дополнение к уже прожитым, и покинула место преступления. Выждав для верности еще минут пятнадцать, позвонила Грише.
– Ну и где тебя там черти носят?!
– Мы еще не дошли.
– Разворачивайтесь! Папа эвакуатор пригнал. Тебя только за смертью посылать.
Домой Аня и Гриша вернулись глубокой ночью, на такси. Записи с камеры она посмотрела еще в дороге. Увы и ах, версия Леси казалась все правдоподобнее. В три сорок утра по дороге в сторону поселка проехало два черных тонированных внедорожника. Один из них вернулся буквально через полчаса, второй – на сорок минут позже. Его водитель не был настолько идиотом, чтобы бодро подъехать к бензоколонке и на всех камерах засветить свой номер, как раз под камерой он проехал очень профессионально, встав максимально далеко и неудобно для обзора. Когда расплачивался у кассы – тоже, кстати, наличными – головы не поднимал, так что ничего, кроме ежика предположительно черных волос, Аня не увидела.
Что-то подсказывало ей, что простые бандиты так бы себе не вели. Да простым бандитам там и делать было нечего. Последние сомнения Ани отпали, когда она отрядила Огра подежурить у офисного центра, где работал Олег. (Аня даже думать не хотела, как будет рассчитываться за эту любезную услугу: Огр в качестве платы назвал номер уникома Леси и стоял на своем с непривычной для него твердостью.) Вечером следующего дня – то есть в четверг – получила фотографии машины. Черный джип Мерседес LS с довольно запоминающимися дисками. Очень похожий на тот, который дважды засекла камера заправки.
Дальше все упиралось в трупы, которых не было. Оставалось или подключать полицию – улик хотя бы для открытия дела о пропаже человека хватало – или поговорить с Олегом. Аня мучилась сомнениями всю ночь, а потом спросила себя, а что ей, собственно, надо: отомстить за хитрую шлюху, которая выбрала свой путь сама, и непременно посадить убийцу в тюрьму или что-то еще?
Проблема была в том, что Аня не чувствовала себя достаточно хорошей, чтобы отправлять людей за решетку за поступки, которые на их месте, скорее всего, совершила бы сама.
Набравшись смелости, она написала Олегу.
11.
«Встреча на высшем уровне» происходила в отдельном кабинете ресторана, средний чек которого, как Аня подозревала, мог равняться половине ее официальной зарплаты. Олег, строго говоря, явился один: его сопровождал только андроид-охранник, судя по всему, той же модели, что и Гриша. Присутствие Гриши, которого она на всякий случай прихватила с собой – в неадекватных ситуациях и умные люди могли навалять глупостей – Олег воспринял спокойно, видимо, полагая, что каждый имеет право подстраховаться.
Аня совершенно не знала, с чего начать. Поэтому просто выложила перед Олегом распечатанные фотографии с камеры заправки.
Тот, едва взглянув на них, сухо спросил:
– Сколько?
Видимо, начало она выбрала крайне неудачное. Аня вообще чувствовала себя неуютно в закрытом помещении шикарного ресторана, наедине с человеком, который старше и умнее ее и, скорее всего, ее враг, не в силу личных причин, а потому, что так сложились обстоятельства.
– Да нисколько. Я не за деньгами пришла.
– Тогда мне вообще непонятно, зачем вы пришли.
Ане это тоже было не вполне понятно.
– Я правильно понимаю, что... что Марту Леся больше не увидит?
Лицо Олега за три года, прошедшие с тех пор, как Аня видела его в прошлый раз, даже не то чтобы постарело, скорее из него как будто жизнь вымерзла. На свадьбе она наблюдала вполне привлекательного и респектабельного мужчину слегка за сорок, снисходительно прощавшего себе и окружающим некоторые приятные слабости, а сейчас перед ней сидел человек, который страшно устал. Тут дело было не в седине и не в количестве морщин в уголках глаз.
– Правильно понимаете, – у Олега дернулась щека. Руки он держал под столом. Наверное, тряслись.
Аня отвела взгляд. Она не любила смотреть на людей в растрепанных чувствах, потому что симпатичные ей вызывали у нее жалость, а несимпатичные – брезгливость.
– Олег Игоревич, мне нужно будет что-то сказать Лесе. "Мальдивы" уже не работают.
– Если денег вам от меня не нужно, то я никак не влияю на то, что вы скажете Олесе Борисовне, – он то ли решительно не желал идти на контакт, то ли вообще не заботился о своем будущем.
