Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"
Автор книги: Петрович Кулак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Насколько Аня помнила, за гаражами лежала детская площадка и хоккейная "коробка" рядом с ней, еще одна дорога и дальше – жилые дома, чье мутноватое желтое марево она различала через дождь и темноту.
– Стой! Остановись!
"Твою мать!" План нуждался в срочной корректировке: мужчина курил у подъезда, видимо, не просто из желания помокнуть под холодным майским дождиком. Аня припустила еще бодрее. Судя по топоту сзади, тот бросился ей наперерез.
"Они не будут стрелять на улице. Они не будут стрелять на улице", – как мантру мысленно повторяла Аня. Холодный воздух обжигал легкие, рюкзак с ноутбуком колотил по спине, но скорости она не снижала.
– Да стой же ты!
Гаражи стояли слишком плотно друг к другу. В любом случае, Аня не полезла бы в щель между ними, не будучи точно уверенной, что с другой стороны есть путь наружу, а в такой темноте этого было не разобрать: включать подсветку "вишек" хорошей идеей не казалось. Не сбавляя хода, Аня прыгнула вперед, зацепилась за край гаража – жесть издала низкий гул, громкий, как выстрел – быстро подтянулась, игнорируя острую боль в груди, и бросилась прочь от преследователя уже поверху, выбивая ботинками барабанную дробь из стареньких крыш.
Прыжок. Еще прыжок. Ноги сами несли Аню вперед, туда, где стояло желтое марево, в котором уже проглядывались силуэты домов. Там должны быть люди: компании молодежи, запоздавшие прохожие, собачники, которым что дождь, что снег. Там ее бы не стали хватать на виду у всех. Этот теплый свет был сама жизнь.
Бежать по крышам было бы не так уж и плохо, если бы не два момента: во-первых, дождь все еще шел, и по металлу скользили даже ботинки с высоким протектором, ну и убегающую Аню было, мягко говоря, хорошо слышно – во-вторых. Наверное, она не шумела бы сильнее, даже если бы сознательно орала во всю мощь легких. Преследователь, к счастью, вслед за ней на верхотуру не полез, но ничто не мешало ему оббежать гаражи или протиснуться между ними. Ему-то в спину вряд ли бы кто-то стал стрелять.
Аня спрыгнула с гаражей – не очень удачно, потому что в последний момент поскользнулась – поднялась, краем уха услышав топот откуда-то слева – и бросилась напрямик через детскую площадку. Выглядела она как иллюстрация к фильму ужасов – совершенно пустынная, залитая дождем, с сиротливо раскачивающимися на ветру качелями, издающими скрип. И в другой момент Аня, несомненно, испугалась бы и попробовала обойти это неприятное место, но сейчас ей буквально дышали в спину куда более реальные и практические проблемы.
Обернувшись через плечо, она разглядела метрах в тридцати от себя того самого мужчину, лихо перепрыгивающего через стенку хоккейной коробки. К счастью, ей до освещенной площадки через дорогу было бежать куда ближе, чем ему – до нее. Это была хорошая новость. Плохая заключалась в том, что в руках у мужчины она заметила пистолет с глушителем – такое необычно длинное дуло Аня раньше только в фильмах и играх видела.
Так что он вполне даже мог позволить себе стрелять: шума было бы явно меньше, чем от ее пробежки по крышам. Сердце после энергетиков буквально выскакивало из груди, но Аня, не снижая скорости, почти летела на свет. Десять метров до оградки детской площадки. Пять метров до дороги. Две пустые полосы и близкое спасение в виде ночного продуктового магазина "24 часа", окна которого уже ярко горели, как путеводные огни.
А потом Аня услышала свист и мгновение спустя ощутила сильный удар в спину. С ног ее он не сбил, но она запнулась, а на такой скорости это было чревато: ботинок влетел в бордюр, она же, буквально перекувыркнувшись, крепко вписалась в решетку палисадника. И осталась лежать там в полной прострации, как-то отстраненно удивляясь, что ей больно, но настолько, чтоб вот прямо тут ложись и умирай. И еще тому, что вообще услышала свист: любой, кто хоть как-то учил физику в школе, знал, что скорость пули выше скорости звука. Невозможно было услышать свист пули, которая в тебя попала.
Из этих полуобморочных размышлений Аню вырвали шаги. А потом в поле ее зрения, сильно ограниченном мокрой травой, возникли ботинки.
– Поворачивайся. Медленно.
Повернуться быстро Аня сейчас бы не смогла, даже если бы незнакомец приставил к ее башке пистолет. Хотя, наверное, до этого в любом случае было недалеко. Она покорно перевернулась на спину – жесткий ноутбук неприятно упирался углом под лопатку – и подняла руки. Картинка перед глазами дрожала и рябила – она, конечно, поцарапала "вишки" – но темный силуэт на фоне освещенной улицы выделялся хорошо. А уж дуло пистолета так и вовсе казалось необыкновенно четким – пожалуй, этот черный кружок, словно вырванный откуда-то из мертвого космоса, был самой яркой и объемной картинкой, виденной ей в жизни. Куда уж там 5D кинотеатрам: и близко не те ощущения. На экране поцарапанных очков высветились надписи: возле оружия – Heckler & Koch HK75, автоматический пистолет калибра 45мм, а возле пальто, в которое был одет мужчина – Franko Morelly, Италия, коллекция осень-зима 2056 года.
Вот уж без последнего ну просто никак нельзя было обойтись. Конечно, Ане следовало знать все об эстетическом вкусе и кошельке человека, который ее сейчас прикончит. Ну и заодно из какого именно оружия он это сделает, так, для расширения кругозора. Чертовы "вишки" как издевались.
– Я сдаюсь, – пробормотала она, если из ситуации это вдруг было непонятно.
– Я вижу. Поднимайся.
Требование было явно завышенным, но под дулом пистолета с дураками не спорят. Аня, кряхтя, поднялась, цепляясь за оградку. Кое-как приняла вертикальное положение, попутно убедившись, что никакой пулей ее не прошило. Неподалеку валялись осколки пивной бутылки.
Унизительно, но, надо признать, эффективно. Кто бы мог подумать, что ее смерть придет вслед за бутылкой дешевого пива. Этот финал был слишком неудачным даже для нее.
Изображение рябило, поэтому Аня подчеркнуто медленно сняла очки. Мужчина взял ее под руку – дуло пистолета ощущалось как раз между ребрами – и повел обратно, к страшной детской площадке и гаражам. Как назло, на дороге не было ни единой машины, а вокруг – ни души. Дождь все капал, вернее, в воздухе просто висела мелкая водяная пыль. Как на море, только с привкусом дыма.
Аня прихрамывала. Все ее внутренние силы уходили на то, чтобы не разрыдаться. Не от боли, так от страха.
– Отдай инфокуб.
– Слушайте, я не знала...
– Я только что по твоей милости бегал стометровку с препятствиями, мне не понравилось, – негромко, но жестко оборвал он. – Давай не будем все усложнять. Просто отдай.
Аня робко покосилась на своего "спутника". Сообразив, что опасности она собой не представляет, пистолет тот убрал. Это был высокий – на голову выше Ани, которую сложно было назвать миниатюрной – мужчина лет, наверное, тридцати пяти. Мокрые черные волосы, коротко остриженные, кое-где тронула седина. На гладко выбритом лице злости не читалось, скорее усталость. Глаз за темными стеклами "вишек" – узкой полоски матового пластика, явно навороченной модели – она не видела.
Может, и не убил бы. В конце концов, этот человек мог запросто в нее выстрелить вместо того, чтобы художественно метать плохо сбалансированные предметы.
– Хорошо.
Аня полезла под куртку и извлекла куб. Дрожащей рукой положила в его ладонь, затянутую в черную перчатку.
"Сейчас или убьют, или отпустят".
– Вскрывала?
Врать было глупо.
– Меня за этим и наняли.
– И вскрыла?
– Да. Новый пароль – qwerty. Нижним регистром.
– Кто тебе его передал?
– Разносчик пиццы. Я не знаю. На самом деле не знаю.
Незнакомец вздохнул. Наверное, размышлял, шлепнуть ее здесь или за гаражами. И нужно ли убивать или можно просто прострелить колено, чтоб впредь неповадно было.
– Давай сюда свой уником, – сообщил он, когда они уже почти дошли до грязноватых жестяных стен. Делать было нечего: попытка достать электрошокер вряд ли была бы встречена незнакомцем спокойно и, скорее всего, укоротила бы и без того не обещающую быть длинной Анину жизнь. Она сняла уником, разблокировала и протянула мужчине.
Тот буквально на несколько секунд приложил палец к уху, пошевелил губами, словно что-то сказал, зачем-то кивнул и принялся копаться в уникоме Ани. Той только и оставалось, что стоять и смотреть. Если у человека были установлены те импланты, о которых она подумала, то это был не бандит и не полицейский. Судя по стоимости модификаций, да еще по тому, что в квартиру к ней они начали ломиться далеко не сразу, а этот тип так и вовсе не стрелял, они принадлежали к службе безопасности какой-нибудь корпорации. От одной этой мысли по позвоночнику катился озноб.
В уникоме мужчина копался довольно долго, в конце концов, Аня, привалившаяся спиной к холодной стене – стоять прямо было больно – просто настолько замерзла и ей так надоело, что она рискнула нарушить тишину:
– Вы меня убьете?
– Если бы ты успела свою работу кому-то передать, вероятно, пришлось бы. Сейчас тебя убивать не за что. – Незнакомец, судя по движению головы, покосился на Аню, но сильно от своего занятия отвлекаться не стал. А она заметила, что над верхней губой с левой стороны у него есть небольшой шрам, создававший иллюзию, что он ухмыляется, хотя тот вовсе не ухмылялся.
– В полицию, надеюсь, тоже не потащите?
– Мне не приплачивают за отлов местных хакеров.
Аня вздохнула и попробовала улыбнуться:
– Честное слово, обычно я сисадмин. Просто сейчас – в активном поиске.
– Неужели? А это хобби?
– Скорее приработок.
– Для честного компьютерщика ты подозрительно быстро бегаешь.
– Честные обычно в офисах сидят. Нечестным, но хорошим тоже быстро бегать не приходится. А вот тем, которые облажались, нужно иметь много альтернативных талантов.
– Ну, ты взломала защищенный инфокуб за три часа. Это сложно назвать словом "облажаться".
Аня прыснула и кивнула на свои подранные джинсы и кровоточащие коленки:
– Вместо денег я имела пробежку по гаражам, чуть не переломала все кости, разбила "вишки" и жива только по вашей милости. Назвать это словом "преуспеть" еще сложнее.
Мужчина пожал плечами и вернул Ане уником:
– Жизнь непредсказуема. Отдай рюкзак, такси до дома я тебе вызвал, будет через три минуты. Как раз до дороги дойдешь.
Не требовалось большого ума, чтобы понять – теперь она хакер "на карандаше". С другой стороны, лучше быть "хакером на карандаше", чем свободным от всех бед и обязательств хакером в уютной капсуле в полутора метрах под землей.
Аня отдала рюкзак, защелкнула уником на запястье и подумала, что можно сказать в такой откровенно идиотской ситуации. Молчаливый уход в дождь смотрелся бы гордо и красиво только в кино.
– Это была не лучшая бутылка пива в моей жизни, но все равно спасибо за нее, пуля бы мне понравилась еще меньше.
– Эта была единственная, которая стояла на скамейке. Но, согласен, пить такую бурду нельзя.
– Эммм... Счастливо тогда?
– Счастливо.
4.
Разговор, который состоялся у них со Smoker"ом по возвращении домой, сложно было назвать конструктивным. Его, в принципе, и разговором-то сложно было назвать. Во всяком случае, Аня от души надеялась никогда не услышать от Гриши подобных идиом. Задание было провалено, хотя в большой степени не по ее вине – ей обещали, что маяка не будет – и Аня позвонила не столько, чтобы выбить какую-то компенсацию, сколько для того, чтобы душу отвести. Уж слишком хорошо она помнила холод мертвого космоса производства известных немецких оружейников в метре над своим лбом, и это добавляло обычно тушевавшейся при общении с незнакомцами Ане красноречия.
Smoker поначалу слушал довольно спокойно, периодически без эмоций интересуясь, чем же она ему угрожает: по айпишнику вычислит или матери историю поисковых запросов покажет? Но, когда слово "подстава" прозвучало, наверное, раз в пятый, тоже вышел из себя и заявил, что, если уж она профи, то могла бы проверить на маячок и сама. Ах "он говорил", да мало ли что он говорил, он вон в детстве говорил, что пилотом будет, свои мозги пора иметь и иногда включать!
Минут через пять, когда оба уже основательно проорались – в исполнении двух ненатуральных голосов со стороны это, наверное, звучало фантасмагорически – Smoker прямо спросил, чего она хочет. Аня со злости сказала, что хочет денег за свою работу. "Какую работу? Гипотетическую?" "Да я вскрыла этот чертов куб, только потом прибежало СБ какой-то корпы и меня чуть на тот свет не отправили!" "Слушай, ну я не могу предъявить нанимателю твой неудавшийся круиз на тот свет, тебе ведь билет не пробили? Серьезно, если продать тебя на органы – и меня за одно – мы даже на половину стоимости этого "чертового куба", который ты, между прочим, потеряла, не наскребем", – возражение, надо признать, было справедливое, но Аня сейчас видела справедливость совершенно иначе. "Неужели ты и вправду не скопировала данные?" Аня едва не расхохоталась. Она была на грани самой настоящей истерики. "Да нет, я все сделала так, как ты мне сказал. Ничего не скопировала, уголок сняла пониже, чтоб драпать было удобнее, маяка не искала..." Smoker выругался и резко поинтересовался: "Как именно ты его открыла? Какие действия произвела?"
Терять было нечего, поэтому она рассказала.
Дым почти с минуту танцевал на мониторе в молитвенной тишине, а потом измененный голос сообщил:
– Хорошо. Наниматель клялся, что маяка не будет. Посмотрим, что можно сделать.
Экран погас. Аня разревелась, уткнувшись носом в перебинтованные коленки. Потом чуток успокоилась и пошла на кухню, выпить воды. Гриша, как всегда безучастный, стоял в коридоре напротив входной двери. Человек, наверное, в такой ситуации подпирал бы стенку, а он застыл рядом с ней – ну точно кол проглотил. Как солдат почетного караула. Его подчеркнуто неживая поза отчего-то буквально взбесила и без того далекую от идеала спокойствия Аню.
– Чего ты тут стоишь как вешалка? – взвилась она.
– Использовать меня как вешалку можно, но нерационально, – как всегда ровно и обстоятельно ответил Гриша. – Куда я должен перейти?
Теперь, помимо всего прочего, Ане стало еще и стыдно. Срывать злость на Грише – это, в общем, было почти то же самое, что пойти и пнуть котенка. Только котенок обладал хотя бы зачатками эмпатии и мог удрать до того, как его ударят. А куда андроиду со всеми его директивами было деваться?
– Гриша, тебе бывает обидно?
– Нет.
– Но ты все равно меня извини.
Гриша как будто задумался на несколько секунд, потом снова поинтересовался:
– Куда мне перейти?
– Стой, где тебе нравится. У меня просто паршивый день.
– В данном часовом поясе сейчас ночь.
– Хорошо, ночь так ночь, – сдалась Аня. – Хочешь, чаю попьем? Не напоминай про модальность, я в курсе. Рано или поздно он все равно кончится, ну пусть хоть сейчас будет веселее.
На этот раз андроид молчал достаточно долго. Она почти слышала, как шумит процессор, хотя, конечно, это было совершенно невозможно. Гриша, если молчал и не двигался, не издавал ровно никакого шума.
– Дефиниция ошибочна.
– Хм, дефиниция? Не модальность? Это что-то новенькое. Лесю вспомнил? Уверяю, она пыталась сделать тебе комплимент...
– Дефиниция ошибочна. Линейка моделей Defender-06 выполняет функцию телохранителей и охранников.
– Конечно, – быстро согласилась Аня. Не хватало, чтоб у Гриши еще мозги переклинило на такой ерунде. – Но это вообще не мешает тебе пить чай, или разговаривать, или – не знаю там – в приставку поиграть...
– Я проверял ТТХ вещи, которую ты называешь "Вася", в инфонете их нет. Это раритетная модель?
Такой переход мыслей Гриши не показался Ане логичным, но для него, надо думать, был вполне естественным. Поэтому она постаралась ответить максимально быстро и честно:
– Ну, это как посмотреть. Он скорее старый, чем антикварный. Очень древний Caterpillar, один из первых в линейке строительных роботов. У меня с ним связаны яркие воспоминания.
– Сколько это стоит?
– Ну, около двух тысяч юаней, если, конечно, продавец не торгуется как бог. Не считая стоимости воспоминаний, – Аня улыбнулась, но Гриша, как всегда, был непробиваемо серьезен.
– Нелогично. Подержанный двухлетний Defender-06 стоит от ста тысяч юаней.
Математика была занимательная, но все равно загадочная.
– А в чем именно нелогичность, Гриша?
– В том, что я охраняю вещь, в пятьдесят раз менее ценную, чем я, по рыночной стоимости.
Аня присвистнула. Вот это был поворот. А она-то, наивная, думала, что андроиды мыслят рациональнее людей. Черт его знал, с чего в электронные мозги Гриши пришла эта дикая фантазия. Нет, Вася, конечно, выглядел как натуральный привет с Альфы Центавры, но было маловероятно, что за ним скоро прилетят.
– С чего ты взял, что ты охраняешь Васю? Это же робот-копатель!
– Стоимость остальных вещей я проверил по инфонету. Они не представляют сопоставимой ценности с Defender-06 и продаются в открытом доступе. Если это не вещь "Вася", то что именно я охраняю?
Аня едва не рассмеялась от облегчения. Во всяком случае, она, кажется, поняла смысл этого неожиданного "допроса".
– Меня, конечно же.
– Тогда почему я нахожусь на данной территории в то время, когда тебе наносят повреждения в другом месте?
Нелогичные вопросы Гриши вдруг перестали казаться Ане нелогичными. Из-за них будто выглянуло что-то страшноватое, как тот самый холодный космос в пистолетном дуле. Разве что не несущее открытой угрозы.
И еще она поняла, что ей нечего ответить.
– Потому что... Черт, Гриш. Потому что я не планировала, что меня там будут бить...
– Твое учащенное дыхание и сузившиеся зрачки позволяют предположить с вероятностью более восьмидесяти процентов, что сказанное – ложь.
Аню как обухом по голове ударили. Вот и побеседовали, вот и чайку попили...
– Новая модель андроида-стюарта стоит от шестидесяти тысяч юаней, – обстоятельно продолжил Гриша. – Андроида-собеседника – в самой расширенной комплектации, включающей то, о чем говорила Леся – пятьдесят. В их каталоги загружено...
– Гриша, хватит!
Умолк он мгновенно, как выключенный телевизор. А у Ани загорелись уши. Она догадывалась, к какому вопросу вел Гриша. И понимала, что хорошего – и даже приемлемого – ответа на него не существует.
Она купила его, потому что пожалела. И еще потому, что хотела и могла. Избавилась от легких денег, приобрела очень дорогую игрушку, которая, по большому счету, не была ей нужна. Толпы бандитов за ней в обычной жизни не гонялись. Она не была ни бизнесменом, ни медийной персоной. Да и преступницей она была не того полета, чтобы кто-то киллеров подсылал. Она, черт дери, из дома-то нечасто выходила.
Первую причину Гриша бы не понял просто потому, что жалость в его идеальные электронные мозги не заложили. Вторую, может, и понял бы, но она бы ему вряд ли понравилась. Ане на его месте точно бы не понравилась.
– В следующий раз ты можешь просто сказать, что не хочешь разговаривать или пить чай. Без таких долгих прологов.
Проходя в кухню, Аня все надеялась услышать что-нибудь про "непонятную модальность", но в коридоре висела гробовая тишина.
5.
Утро принесло Ане аж три приятных сюрприза разом, и, валяясь в кровати уже после полудня, она все не могла решить, какой из них был более невероятный. Во-первых – из прозаического – позвонил администратор и сообщил, что на работу сегодня приходить не нужно, потому что вчера какой-то идиот распылил баллончик с непонятным газом, на его запах сбежались все тараканы округи и сегодня все стоят на ушах из-за санитарной инспекции. Так что диагностика компьютеров могла подождать до завтра. Москвичке с гражданством, конечно, в такой ситуации никто не рискнул предложить написать выходной «за свой счет», так что Аня изобразила приличную случаю скорбь по окошку видеовызова, а потом радостно шлепнулась на подушку – досыпать. Еще через час уником тихонько пикнул, сообщив, что на счет Ани упали деньги. Это уже было где-то на грани приятной неожиданности и божьего чуда, так что Аня мгновенно полезла смотреть, что там и от кого. Три тысячи юаней появились с разницей в полчаса на пяти разных счетах. Последний транш сопровождался получением коротенького письма на «особую почту». Smoker был лаконичен и не лишен некоторого чувства юмора: «Минздрав в последний раз предупреждает;-)» – сообщал он. После такого уже можно было воспарить к небесам, но жизнь, видимо, решила разом извиниться перед Аней за все несчастья последних дней. Консьерж позвонил и вежливо поинтересовался, удобно ли будет госпоже Инсаровой принять посылку.
– Я ничего не заказывала, – удивилась Аня. Заказать она могла разве что ящик лапши на месяц вперед, но такие вещи было удобнее получать от воздушной службы доставки, чем позориться на весь подъезд. Еще подумали бы, что она у себя десяток нелегальных мигрантов укрывает.
– Осмелюсь заметить, такие вещи сами себе не заказывают, – консьержу, Мадьярову Эрнесту Георгиевичу, было лет под восемьдесят, и, пожалуй, он являлся единственной причиной, по которой Аня никогда не устраивала бурных вечеринок дома. Этот милейший реликт эпохи, когда не все двери еще работали на автоматике и мужчины распахивали их перед дамами самостоятельно, вызывал у нее трепетное умиление. Она прилагала все усилия, чтобы не использовать при консьерже сленга, мата и прочих вещей, без которых некоторые жизненные перипетии порой бывало ну совершенно невозможно описать.
– Там бомба?
– Анечка, я не разбираюсь в оружии, но, пожалуй, для женского сердца это действительно серьезная угроза.
Голос у Эрнеста Георгиевича был совершенно медовым до сих пор. Аня от души радовалась, что не родилась лет на пятьдесят – или даже тридцать – пораньше и не попала под чары этого человека. Вот уж кто точно в свое время был оружием массового поражения.
– Эрнест Георгиевич, я сейчас спущусь.
– Не утруждайтесь...
– Спускаюсь-спускаюсь!
Против истины Эрнест Георгиевич не погрешил, причем дважды: во-первых, подарок действительно был роскошный, и стоило послать за ним робота-носильщика – во-вторых. Перед Аней стояла корзина белых роз, свежих как весна. Штук сто, не меньше. И весило это великолепие, надо думать, килограммов под пятнадцать.
Глядя на улыбающегося консьержа и почти светящиеся розы, Аня решила оставить информацию, что к пахучим веникам равнодушна, при себе.
– А кто их принес?
– Курьер. Но вы посмотрите. Наверняка найдется карточка. Я прожил жизнь и в таких вещах понимаю...
Как в воду глядел: среди роз действительно обнаружилась записка. Обладатель почерка настолько нечитабельного, что в нем можно было предположить врача, сообщал, что приносит свои извинения за плохое пиво и готов подкрепить их хорошим кофе или вином на усмотрение Ани. Вежливый постскриптум заверял, что нежелание продолжать знакомство, начатое при таких сомнительных обстоятельствах, будет верно понято, и ее отказ прийти никаких последствий за собой не повлечет. Номер прилагался.
Как выяснилось, самого доброго киллера – или кто он там был со своим автоматическим пистолетом – звали Антон. Ну, насколько она поняла из его нечитабельного почерка.
Леся несколько раз всерьез пыталась научить Аню азам женской тактики. Объясняла, сколько минут необходимо загадочно молчать в ответ на сообщение, и что надо непременно отказываться от свидания, если приглашение приходит тем же днем, ссылаясь на занятость, и рассказывала прочие "ухищрения", выглядевшие в глазах Ани как какая-то гремучая смесь цирка и зоопарка. Поэтому она со спокойной душой сразу же поблагодарила за цветы и предложила попить кофе в субботу, оставив за кавалером выбор места встречи. С тем нехитрым расчетом, что как раз к выходным синяки с коленок должны были успеть сойти. Если бы Леся прознала, что Аня идет на свидание в джинсах, она бы точно ее убила, никакой Гриша бы не помог.
Часам к трем Аня все-таки заставила себя вылезти из кровати второй раз и окончательно. В окошко светило солнце, редкая зелень внизу была того нежно-салатового цвета, увидеть который можно было только по весне, пели пташки и вообще погода всячески располагала к прогулке. Пустой холодильник и три тысячи юаней на счету располагали к ней еще сильнее. Ну и следовало помириться с Гришей, хоть и сложно было классифицировать их ночной разговор как ссору.
Стенку в коридоре он больше не подпирал, обосновавшись на кухне. Но все равно так, чтобы держать в поле зрения входную дверь.
– Гриша, пойдем погуляем? Посмотришь город...
– У меня загружены 3D-карты и панорамы.
– В смысле ты не хочешь идти?
– Я не могу хотеть чего-то или не хотеть. Просто необходимость показывать мне город отсутствует.
– Но необходимость загрузить в холодильник что-нибудь съедобное ты признаешь? – улыбнулась Аня. Что-то в занудстве Гриши было бесконечно трогательное. Пообщавшись с ним меньше месяца, она уже стала ловить себя на мысли, что старается быть точнее в формулировках. И сперва думать, потом говорить. Иными словами, андроид явно оказывал на нее большее облагораживающее действие, чем учителя словесности за все десять школьных лет.
– Да. А также проветрить помещение: концентрация сигаретного дыма превышает безопасную норму на двадцать процентов...
Аня хмыкнула: в этом был весь Гриша. Он, наверное, еще и децибелы в ее наушниках посчитал бы и остался недоволен.
– Эх ты. Сто пятьдесят кило полезной рациональности.
– По ТТХ сто сорок два, включая полтора килограмма биогеля. И веса мне добавляет не рациональность, а дополнительный бронекаркас.
Аня сознательно выбрала не самый близко расположенный торговый центр, чтобы с чистой совестью прогуляться через парк, слопать по мороженому – Гриша, вопреки обыкновению, отказываться не стал, лишь в очередной раз заметив, что перевод продуктов на него нерационален – и пройтись по небольшой площади, где в такой час уже начинали собираться отдыхающие. Солнечный майский денек, определенно, сделал людей добрее: на андроида, половину лба которого украшал штрих-код, конечно, косились – даже если не воспринимать Гришу как чудо прогресса, то уж минимум ходячими пятьюдесятью тысячами юаней он точно был и внимание по этой причине привлекал – но смотрели скорее с любопытством, чем недоброжелательно или подозрительно.
Магазины для Ани всегда были филиалами ада на земле: она вообще с трудом выносила толпы народа, сопутствующий им шум, а также мелькающую там и тут рекламу и фоновую музыку, в ее ушах звучащую дикой какофонией. И обычно предпочитала доставку или торговые точки с автоматической выдачей продуктов, а не хождение сквозь бесконечные ряды полок и стеллажей. Но в этот раз ей захотелось сделать исключение из правил. Гриша ко всем этим неудобствам отнесся так, как будто вовсе их не замечал, и очень профессионально держался чуть позади и сбоку, почти не попадаясь на глаза. Шоппинг, по счастью, много времени не отнял, и через полчаса они вышли наружу, нагруженные полуфабрикатами, арахисовым маслом и натуральными яблоками, которые Аня любила почти так же сильно, как компьютеры. Эту ценность она доверила Грише, а сама несла две банки масла, о котором мечтала последний месяц, и уже мысленно мазала его на бутерброд сантиметровым слоем.
И вдруг поняла, что не слышит шагов Гриши. Вот уж чего, а таланта ходить бесшумно за этими ста пятьюдесятью килограммами полезной рациональности не водилось.
Аня резко развернулась. Андроид замер посреди дороги. Замер в буквальном смысле этих слов, как будто его резко отключили. Яблоки, выкатившиеся из упавшего на асфальт пакета, еще куда-то катились, а Гриша точно из времени выпал. Он пристально смотрел на что-то поверх Аниной головы.
Если бы она точно не знала, что у роботов просто нет эмоций – как у людей нет способности видеть радиацию или слышать инфразвук – решила бы, что он... напуган. Аня быстро добежала до Гриши, схватила за плечо и уставилась туда же, куда смотрел он. Там ничего страшного не было: огромный экран на стене, бегущая по нему рекламная строка. Светло-зеленый фон, белый логотип: два человека – мужчина и женщина – взявшись за руки, словно устремляются к небу, скорее как ракета на старте, чем как ангелы с крыльями. Дальше шел видеоряд, довольно красивый и, пожалуй, фантастический: даже дети знали, что леса Амазонки давно повырубили и сейчас там растят сою. Камера плыла над какими-то горами, бескрайними полями, широкими реками, водопадами. "Возвращение к чистоте". "Панацея". Аня все не могла взять в толк, что же сумело вогнать Гришу в ступор: это была обычная, пусть довольно красивая и явно дорогая реклама обычной же биодобавки. Ну, все понятно, скушай ложечку и иммунитет тут же подскочит, а заодно общий тонус, настроение и либидо, и вообще все у тебя хорошо станет. Спасибо хоть как лекарство от СПИДа не позиционировали.
Аня вспомнила, что кампания по раскрутке этой добавки, вроде как китайско-японско-швейцарского шедевра, идет уже довольно давно. Сетевизор она не смотрела, плазменная панель висела в ее квартире скорее как дань традициям, нежели необходимость, и пользовалась ей в основном Леся, а на компьютере и уникоме Аня лично настраивала спам-фильтры, но на биллбордах и экранах встречала бело-зеленую эмблему довольно часто. Вроде как Леся даже что-то о ней говорила. Предзаказ что ли не могла оформить из-за обилия желающих...
– Гриша, – негромко позвала Аня и потеребила его за рукав. Никакой реакции. Она беспомощно оглянулась, толком не зная, кого хочет здесь увидеть: техника Deg-Ra Corporation? Медика? – Гриша, очнись! – люди уже начинали на них коситься. Кто-то из роллеров наехал на рассыпанные яблоки и упал. С противоположной стороны улицы к ним быстро приближалась женщина в полицейской форме.
Хорошо, что Гришу вырубило не посреди проезжей части, а на тротуаре. Но вообще дело, конечно, было плохо.
– Гриш. Гришенька. Груаджинь.
Мимики у андроида не имелось, поэтому сказать, что он прореагировал на свое старое имя, было бы сильным преувеличением. Но что-то изменилось. Гриша еще несколько секунд созерцал эмблему, а потом вдруг почти беззвучно заговорил.
Аня дрожащими руками запустила на уникоме программу распознавания языка. Это точно был китайский. Может, какой-то диалект, которого программа не понимала. Одни и те же слова повторялись постоянно, но в разной последовательности. Отчаявшись добиться чего-то от переводчика, Аня просто поставила уником на запись.
Женщина-полицейский была бы здесь через какие-то пятнадцать секунд. А дальше – куча вопросов, проверка документов и, надо думать, ничего хорошего.
Ане не хватило бы роста, чтобы, встав перед Гришей, закрыть ему обзор на экран. Вместо этого она без особенной надежды потянула его за рукав футболки, заставляя развернуться и – надо же! – получилось. Пустые синие визоры остановились на ней. Имитировавшие человеческий зрачок объективы камер, черные и бездонные, быстро расширялись и сужались, как будто фотографировали что-то на сумасшедшей скорости. Зрелище было жутковатое.
