Текст книги "Кащеево время"

Автор книги: Петроний Аматуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

3

На густой траве, в окружении тюльпанов, при свете костра отдыхали Змей Горыныч, Кащей, Соловей-разбойник да Баба-Яга.

– Угощайтесь, – сказал Кащей, пододвигая к ним корзинку с семечками. – Таких во всем свете не сыскать! А я пока своими делами займусь. – Гыркнул что-то по-турецки – и словно его не было.

Баба-Яга отведала и оживилась:

– А и впрямь, семечки что надо!

Угостились и Соловей со Змеем и ни с того ни с сего принялись хвастать:

– Кабы сейчас повстречать мне Муромца, Добрыню да Алешку, – усмехнулся Змей в три головы, – ох, и задал бы я им жару!

– Да, всыпал бы я им, особенно Илье Муромцу, – сказал Соловей-разбойник. – Эге-гей! Где ты, Илюха? – Да как засвистит на всю степь, аж костер землей засыпало, и стало темно.

4

Москва. Ночь. Внутренняя охрана Третьяковской картинной галереи совершает ежечасный обход. Невысокая женщина входит в зал № 22 и неторопливо осматривается. Здесь собраны произведения великого русского художника Васнецова. На правой стене – «Иван-царевич на Сером волке», потом – незабываемая картина «После побоища…» о сражений Игоря Святославича с половцами (помните «Слово о полку Игореве»?), еще дальше – портрет царя Ивана Грозного в рост. Напротив – «Три царевны подземного царства». А между ними – известные всему миру «Богатыри». Почти во всю стену, в тяжелой старинной раме. В правом нижнем углу полотна написано: «Викторъ Васнецовъ. Москва 1898 г. Апрель 23 дня».

…В зале полумрак. Безлюдный покой. В тишине доносится бой Кремлевских курантов с противоположного берега Москвы-реки. Еще звучат куранты, но откуда-то издалека-издалека слышен неприятный свист, приглушенный расстоянием.

Женщина присела на стул отдохнуть. Вдруг ей показалось, будто богатыри совсем по-живому стали пристально всматриваться в только им доступную даль. Вот, кажется, ожили кони, медленно зашевелились богатыри, поначалу лениво расправляя затекшие руки и плечи.

– А не слышал ли кто свиста соловьиного, разбойного? – спросил Илья Муромец.

– Да, вроде что-то было, – неуверенно ответил Алеша Попович.

– Уж не старые ли недруги наши?.. – сказал Добрыня Никитич.

– Почудилось мне, будто свист несся из донских краев, – произнес богатырь Илья и глянул из-под правой руки, на которой висела тяжелая палица, та самая, что не каждый мог оторвать от земли.

– Ну, берегитесь! – воскликнул Добрыня, вынимая меч из ножен.

– Погоди, – придержал его копьем Муромец. – А впрочем, отправляйся да глянь, что там…

Дернул поводья Добрыня, и белый конь его взметнулся кверху, заржал призывно и устремился сквозь стены.

Прошло несколько минут, а Добрыни все нет.

– Ну что ж, есаул, – повернулся к Поповичу Муромец, – больше некем замениться, видно, ехать атаману самому…

– А мне ожидать али тоже с тобой?

– Да как душа пожелает.

– Тогда вместе.

– Айда!

Вихрем пронеслись мимо изумленной охранницы славные богатыри, и вскоре дробный топот их горячих коней замер вдали на пути в широкую степь, раскинувшуюся от Дона до Маныча под звездным небом.

5

Приметив в полутьме белого коня и высокую фигуру в доспехах, богатыри направились к ней.

– Ну что, Добрыня? – спросил Муромец.

– Не видать… Должно, притаились.

Тут Алеша выехал малость наперед и, приложив ладонь ко рту, задорно крикнул:

– Эге-гей! Червяк многоголовый!.. Где ты?..

Ночная степь ответила молчанием.

– Раздобрел, знать, на донских харчах, – громко продолжал Алеша. – Чаек попиваешь да табак турецкий покуриваешь? Аль оглох от свиста дружка своего, разбойника? Чую, трясетесь оба, ровно сито дырявое…

Захохотали Илья с Добрыней, и словно гром пронесся над замершей степью.

– Потише, други, – не унимался Алеша, – не то помрут злыдни эти от робости еще до встречи с нами… Эй ты, Змей Змеевич, выдь в шашки поиграть с Добрыней: в бою сразиться ты уже негож… Выходи, кто хочет свидеться с казаком карачаровским Ильею Муромцем! Это он полтыщи разбойников к рукам прибрал да освободил сорок сороков ратников… А помнишь, Соловей, как наш гусляр и певец Добрыня Никитич стрелу каленую сквозь твое колечко серебряное пропускал?.. Знать, помнишь, коль притаился. А помнится и мне, как Горыныч, ровно кот нашкодивший, бежал от меня… Эх, не те времена! Нынче ты пустые свои головы беречь стал пуще прежнего, а невдомек, что и за все их вместе я полушки не дам… Гляди-кось, други, как страх их сковал – онемели!

Три богатыря захохотали весело, сотрясая степь, и вдруг неподалеку, за маленьким холмиком, раздался чих змеиный и взметнулось огненное облачко.

– А! – обрадовался Алеша. – Так вот вы где… Пыль ноздрями собираете?

Илья Муромец расправил плечи свои тяжелые, гордо поднял голову и гикнул:

– Эге-гей! Держись, поганье проклятое!

И ударил коленями коня. Взвился конь, единым махом перелетел через холм и отдавил Змею хвост. На километр подпрыгнул Горыныч, рыча от боли и обиды, упал на землю и кинулся на давнего своего обидчика Алешу Поповича. Да не тут-то было! Ринулся ему навстречу Алеша и так рассчитал, что Змей через него перелетел и как шмякнется снова оземь, так едва тут же и не кончился.

Налетел сбоку на Илью Муромца Соловей-разбойник, размахивая цепью, но богатырь изловчился, с пол-оборота взмахнул мечом, и ухо разбойника с серьгой взлетело в небо, а цепь вокруг него самого окрутилась. Застонал Соловей, криком звериным закричал, а после понатужился и засвистел во всю мочь. Наклонился вперед старик Илья и щитом загородился, а конь его вороной аж по самые колени в землю врос. И так стояли они, пока Соловей не истощился и не замолк, чтобы дух перевести. Тут его и поддел копьем Илья Муромец.

А вот с Горынычем пришлось повозиться всем троим. Щитами от пламени хоронились, мечами кололи, но сладить с ним было трудно. Тогда Добрыня отбежал в сторону и меткими стрелами ослепил оставшиеся пока целыми головы Змея. Потом Алеша ударил мечом плашмя правую голову Змея, а Илья – среднюю, главную. Упал Горыныч и обессилел.

– А что это там еще виднеется? – вгляделся в темень Алеша.

– Ишь ты, – удивился Добрыня, подъехав к указанному Алешей месту. – Баба-Яга! Должно, сама померла со страху. Нет, дышит… Однако что же с ними теперь делать?

– Пожалуй, закинем их в окиян-море синее, – неторопливо предложил Илья Муромец.

– И то дело, – решили богатыри.

Взял Илья Соловья-разбойника за ноги, раскрутил над собой, да ка-а-ак кинет. Пулей улетел Соловей за горизонт. Лишь кудреватый белесый след остался высоко в предутреннем небе. По тому же адресу закинул Добрыня Никитич и Бабу-Ягу. А вот Змея Горыныча пришлось втроем бросать: уж больно тяжел оказался…

…С песней возвращались друзья с поля битвы. Седло к седлу, локоть к локтю. Уставшие в сражении кони отфыркивались, но с каждым шагом вновь наливались силой. Добрыня пел баритоном, Илья подтягивал басом, а Алеша Попович украшал мелодию буйным свистом. Вот они уже у низкого сказочного крыльца Третьяковской галереи, считай дома. Свистнул еще разок Алеша Попович и первым устремился сквозь стену. За ним – Добрыня Никитич. Последним – Илья Муромец. И картина васнецовская приняла свой обычный вид…

Глава восьмая. Кащеево время
1

Мур-Вей разыскал место, где видели старика-игрушечника во время телепередачи: дедушка Осип сидел спиной к волшебнику. Людей сегодня здесь мало, к тому же не все любят семечки, и, в общем, торговля совсем не шла, а старика явно клонило ко сну.

Притаившись за деревом, Мур-Вей размышлял, с чего начать. Вдруг он увидел, как к дедушке Осипу подбежали Егор и Елочка. От неожиданности волшебник растерялся, потом рассердился, но быстро сообразил, что сердиться поздно, и спокойным шагом пошел вслед за ребятами. Он видел, как дети радостно обняли старика и… тотчас же будто испарились! А дедушка Осип превратился в… Кащея Бессмертного! Злодей мерзко ухмыльнулся и, устало потянувшись, дунул на корзину с семечками, отчего та испарилась так же, как мгновением раньше Егор с Елочкой.

– Верни детей и дедушку Осипа! – вскричал Мур-Вей, бледный от гнева.

– А… бывший Повелитель Чинар-бека, – лениво повернувшись, издевательски произнес Кащей Бессмертный. – Такой образованный и все еще невоспитанный. Здороваться надо…

– Верни их сейчас же!

– Ты просишь меня, всезнающий Мур-Вей, или приказываешь?

– Приказываю.

– По какому праву?

– По праву сильного.

– Допустим, – сказал Кащей, принимая ленивую позу и не выказывая страха. – Но кто тебе сказал, что из нас двоих именно ты – сильнейший? Или у тебя имеются лучшие роботы Политехнического музея?..

– Так это ты?!

– Ну не Муравьев же Саша! Я больше его почерпнул из той замечательной экскурсии… Ха-ха… А старик и детишки у меня спрятаны надежно. И верну я их только при условии, что ты примешь мое предложение…

Мур-Вей тяжело дышал от ярости и не знал, как поступить.

– Помалкиваешь, – спокойно продолжал Кащей. – Ну что ж, так-то лучше. Да ты садись, а то при твоем возрасте и весе – устанешь. Я давно собираюсь поговорить с тобой…

Мур-Вей стерпел и эту обиду и сел в широкое кресло, появившееся на бульваре.

– Это верно, – говорил Кащей, – что на волшебников напала эпидемия… Только болеют не все. К примеру, Змей, Соловей и Яга здоровее меня… Они так глупы, что их никакая наука и техника не берет, как об стенку горохом. Дуракам ведь счастье. Они только думают, что хворают… За компанию, так сказать… Но, поскольку они дурни, мне от них толку мало, хотя они мои верные слуги. Ты – иное дело…

– …и ты предлагаешь…

– Вот это уже серьезный разговор! – оживился Кащей. – Давай объединимся, Мур-Вей.

– Никогда!

– Не горячись. Подумай. Ведь нам обоим тем хуже, чем больше на свете умных людей. Разве не так?

– Нет! Если мы тоже станем знающими, то и нам будет хорошо!

– Только не мне, Мур-Вей… У меня есть причины быть покровителем дураков. Я как бы копилка людской глупости. Но сейчас наступил трудный для меня век – умных людей становится все больше. Вдвоем мы быстро подчиним их себе и заставим исполнять только наши желания.

– Мне ничего плохого люди не сделали, да и сам я был когда-то простым пастухом… Почему же сейчас я должен стать их врагом?

– Ну, тогда держись! – взвыл Кащей. – Пощады от меня не жди!

Не теряя времени, Мур-Вей встал, поднял руки и напряг всю свою волшебную силу, произнося страшные заклинания. Кащей неестественно вытянулся, и вот уже не только ноги его, но и торс, руки до локтей одеревенели. Тут он спохватился и тоже стал произносить волшебные заклинания. Мур-Вей замедлил его речь, и все же Кащей сумел вырваться из чар и взметнулся в небо, словно ракета, оставляя черный дымный след. Мур-Вей устремился за ним.

Они вышли в космос и развили такую скорость, что стали сплющиваться, отчего скоро превратились в силуэты, гоняющиеся один за другим в черном и холодном безвоздушном пространстве. Изрядно устав, Кащей направился к Земле. Мур-Вей не отставал. Чтоб не загореться от трения о воздух, они вошли в атмосферу со скоростью даже меньше трехсот километров в час, и Мур-Вей почувствовал едкий запах нафталина, оставляемый Кащеем. Это, казалось бы, ничтожное обстоятельство весьма помогло волшебнику: Кащей сделался невидимкой, но Мур-Вей продолжал преследовать его по запаху. Боясь утерять злодея, он создал невесомость, и прозрачное облачко нафталинового духа стало густеть.

– Ф-фу! – воскликнул Кащей, вновь приобретая видимые формы. – Я задыхаюсь… Что ты сделал со мной? Почему я вишу вниз головой и будто плаваю, вместо того чтобы падать на землю?

– Внизу горы, – любезно пояснил Мур-Вей, – ты можешь ушибиться. Средоточие Зла и Дырявое Сито Надежды.

– Я – Бессмертный, – зло ответил Кащей, – и могу висеть здесь, пока ты не околеешь…

Мур-Вей хотел что-то сказать, но в нос ему залетел комар, волшебник чихнул, вытер глаза рукавом своего никогда не изнашивающегося халата, отвлекся, конечно, а огляделся – Кащея нет! Да еще на какое-то время Мур-Вей утерял обоняние и, разумеется, нафталинный след.

Он снизился и стал кружить над землей, точно коршун.

2

Чуткое ухо волшебника уловило знакомые и почему-то странно звучащие в этом мире безмолвия и одиночества звуки. Вскоре Мур-Вей увидел узкое ущелье, упирающееся в ступени мрачного деревянного дворца Кащея с двускатной прогнившей крышей. Дворец был окружен покосившимся забором, а единственный ход – ущелье преграждала массивная железная цепь, наглухо закрепленная в скалах. На вершинах скал великаны били молотами в гигантские наковальни, наполняя ущелье угрюмым звоном. Мур-Вей вспомнил древнее поверье: такие звуки придают цепям прочность. Скалистые дикие горы вокруг сбились в кучу, точно стадо овец, лишившееся вожака. Их лесистые склоны неясно темнели в сероватом тумане, а голые вершины касались темно-голубого неба, в котором как бы растворялись зеленовато-золотистые лучи холодного заходящего солнца. Подножий гор не видно – они словно ушли на дно белого облачного моря, простирающегося от горизонта до горизонта. Панорама, раскинувшаяся перед Мур-Веем, успокаивала глаз мягкостью красок и в то же время волновала резкостью очертаний зубчатых хребтов и полным безлюдьем. В небе не видно ни самолета, ни вертолета, в горах нет дорог, нет вообще признаков, что в этих местах когда-либо был человек.

3

Дворец Кащея, куда попали Егор и Елочка, состоял из множества заброшенных комнат почти без обстановки. И везде высокие, на редкость узкие двери. Все грязное и ветхое. Деревянные полы прогибаются, стены покрыты давней плесенью, в углах махровая от пыли паутина. И ни одной живой души, если не считать нескольких летучих мышей, которые висели вниз головами, вцепившись острыми коготками в потолочные балки.

Подойдя к окну, дети определили, что находятся на третьем этаже. По скрипучей лестнице спустились вниз. Двор был окружен высоким бревенчатым забором. Наверху – два ряда поржавевшей колючей проволоки. А еще выше – белые, застывшие от старости облака. В правом углу двора Егора и Елочку привлекло несуразное низкое строение: сарай не сарай, навес не навес. Лишь подойдя поближе, они убедились, что это все-таки навес над широким колодцем. Сруб над устьем колодца был покрыт металлической решеткой, и что, пожалуй, самое невероятное, – с решетки беспрестанно срывались… черные снежинки и медленно падали на дно колодца. Создавалось такое впечатление, будто снежинки эти появлялись прямо из решетки.

Егор и Елочка наклонились над ней, чтобы…

– Интересно? – раздался над ними противный скрипучий голос.

Дети прижались друг к другу и глянули вверх. Под крышей навеса распласталась большущая летучая мышь с размахом крыльев метра в два, а то и больше! Глаза ее остро блестели.

– Еще два пленника Кащея, – проворчала Летучая Мышь. – Теперь-то уж вам не выйти из его дворца никогда.

– Вы просто пугаете нас, сударыня, – сказала Елочка.

– Отнюдь, – ответила «сударыня» (так в старину обращались к женщине).

– А раньше у нас была надежда? – спросил Егор.

– Если бы вы не видели этого колодца – да.

– Но что здесь особенного? – спросила Елочка.

– Ты первая, кто вежливо разговаривает со мной, даже называешь меня «сударыня», поэтому я объясню, в чем дело. Видела черный снег? Это время. Кащеево время. Мелкая морось – секунды, снежинки – минуты, а крупные хлопья – часы… Они тают и превращаются в жидкость, которую пьет мой хозяин и тем продлевает себе жизнь.

– Откуда же берется такой снег? – спросил Егор.

– Многие люди не ценят своего времени, – объяснила Летучая Мышь. – Либо ничего не делают полезного для себя и других, либо делают, но плохо, и тоже зря тратят время. Это время и называется Кащеевым. Хозяин собирает его в этом колодце. А чтобы оно не иссякало, он недавно придумал подкармливать людей волшебными семечками… И все же я наблюдаю и вижу: воды в колодце становится все меньше и меньше…

– Волшебными семечками?

– Да. Посмотри направо… Видишь подсолнух? Хозяин поливает его этой водой, и он дает самые необыкновенные и коварные семечки на свете!

– Благодарю вас, сударыня, – сказала Елочка, и они с Егором вышли из-под навеса. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, они устремились к подсолнуху. Острой щепой Егор разрыхлил вокруг него землю, затем они взялись крепко за стебель и, поднатужась, выдернули. Пооборвали корни, разломали на кусочки колючую шляпку подсолнуха, в которой еще сохранилась половина семечек, и бросили в мусорный ящик, закидав сверху листьями.

4

Возвратившись в дом, Егор и Елочка долго бродили по узким и длинным коридорам, заглядывали в пустые комнаты.

– Когда-то здесь все же было много людей, – предположил Егор. – Ведь трехэтажный дом не нужен одному…

– Конечно, – шепотом согласилась Елочка. – Он пережил всех своих родичей и друзей.

– А теперь злится в одиночестве… А тут что?

Комната, куда они вошли, имела два окна. Под одним из них стояла кровать, а в углу – громадный, окованный железом сундук. Голые обшарпанные стены. Единственное украшение – длинная, во всю стену, полоса бумаги с крупными неровными буквами:

НЕГРАМОТНОСТЬ – ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ!

– Дурацкий лозунг, – удивился Егор. – Ведь волшебники и болеют оттого, что не имеют образования, а этот…

– Ты что, до сих пор не догадался? – перебила его Елочка. – Ведь его бессмертие – в людской глупости или неумении. А когда люди всему научатся и перестанут попусту тратить время, Кащею придет конец!

– Ух ты! – воскликнул Егор. – Выходит, он самый страшный тип. А это что?..

Ниже лозунга, на обычном уровне – водопроводный кран над грязной, поржавевшей раковиной. Егор повернул колесико влево, и из крана полилась… черная вода! Друзья многозначительно переглянулись.

Решительные шаги за дверью предупредили их о приходе хозяина, и они едва успели спрятаться в простенке за сундуком. Кащей сбросил с себя плащ, кинул его на сундук, невольно прикрыв им ребят, и жадно выпил кружку черной воды. Потом присел на кровать, извлек из кармана четки и, перебирая их, задумался.

5

Мур-Вей произнес: «Чох» – и перед ним возник Чао.

– Егор и Елочка в плену у Кащея Бессмертного… – виновато сказал волшебник.

– Так почему же ты бездействуешь?!

– И у волшебников есть свои законы, Чао. Я не могу проникнуть в его владения. А он, может быть, не скоро покинет свое логово…

– Где оно?

– Вон там, в глубине ущелья…

– Вижу… Надо немедленно действовать.

– Я сделаю все, что ты скажешь…

– Так, во-первых, мне нужен телевизор для связи с тобой.

– Вот он, добрый Победитель волшебников… Чох!

– Хорошо. Теперь дай мне установку, позволяющую видеть сквозь стены. Вот схема такого аппарата.

На экране телевизора появилось изображение сложного чертежа. Волшебник всмотрелся, сказал «Чох» – и на том же экране они увидели дворец Кащея как бы в разрезе. Увидели и самого злодея, сидящего на узкой кровати, и… Егора с Елочкой, которые притаились за сундуком.

– Сила! – обрадованно вскричал Мур-Вей. – Видишь?

– Что именно?

– У него же мои четки! Наверное, украл у меня…

– Нашел о чем жалеть.

– Разве я жалею, мой друг? Я радуюсь! Если в чужих волшебных владениях находится хоть одна моя вещь – значит, я смогу пусть немного, но воздействовать на того, в чьих руках она находится. Понял?

– Понял. А усыпить Кащея ты не можешь? Тогда мы сможем действовать более уверенно.

– Пожалуйста! Бир, ики, уч, чох!

Кащей тотчас же начал зевать и потягиваться, а потом бухнулся на кровать и уснул…

– Неплохая штука – волшебство, – похвалил Чао.

6

– Спит? – шепнула Елочка.

– Еще бы! – ответил Егор. – Храпит, как бегемот… А вот как попали к нему четки Мур-Вея – ума не приложу. Я их хорошо запомнил.

– Дяди Мур-Вея?! Сейчас… – Елочка на цыпочках подошла к кровати и осторожно высвободила четки из сонных пальцев злодея.

Кащей тут же проснулся, увидел помертвевшую от страха Елочку и набросился на нее, первым делом выхватывая четки. Но едва пальцы его сжали костяшки, как он снова упал на кровать и могуче захрапел!

– Бежим! – шепнул Егор и увлек перепуганную Елочку к выходу. Он хотел открыть дверь, но та не поддалась. Дети не нашли ни замка, ни крючка, ни засова, просто дверь не открывалась – и все…

7

– О аллах, я уже приготовился к самому худшему, – признался Мур-Вей, который вместе с Чао видел эту сцену на экране телевизора.

– Да, твои четки выручили их… Начнем действовать, Мур-Вей. Когда понадобится, я передам на телеэкран чертеж нужного мне аппарата и укажу место, где его желательно установить.

– Я все исполню, Победитель волшебников.

– Отлично. Мне надо быть на склоне горы, где стоит дворец Кащея, – промолвил Чао и тотчас очутился там.

Отыскав небольшой грот, он указал на площадку перед ним. Секунда – и на ней уже стоял аппарат, чем-то напоминающий пулемет. Тонкий луч лазера, точно игла, вонзился в скалу, расплавляя ее. По мере образования прохода мощные холодильные установки охлаждали его стены, вентиляторы откачивали горячий воздух, а транспортеры бесшумно выносили наружу куски породы. Дойдя до места, над которым были стены Кащеева дворца, Чао велел убрать лазеры и дальше дробил гору ультразвуковой пушкой. Вскоре он продвинулся так далеко вперед, что спальня Кащея оказалась прямо над ним. Предстояла наиболее трудная работа.

– Ты что молчишь? – услышал Чао голос Мур-Вея. – Почему нет команд?

– Я думаю.

– А надо действовать!

– Мне необходим источник электроэнергии.

– Он рядом с тобой!

– Это аккумуляторы?

– Да.

– Теперь вот такой прибор, – потребовал Чао и передал на экран телевизора изображение чертежа.

– Не пойму.

– Это же буровая установка: вот бур, а это его движитель.

– Ясно, Чао. Чох!

Чао нажал синюю кнопку на пульте управления, и гигантское сверло с грохотом вонзилось снизу в скалистое основание дворца Кащея Бессмертного, проделывая что-то вроде ствола, какие бывают в шахтах. Когда осталась совсем тонкая перемычка, робот попросил Мур-Вея убрать технику и установить винтовую лестницу. Осторожно поднявшись к самому полу спальни, где спрятались отчаявшиеся дети, Чао заколебался: как поступить, чтобы не напугать Егора и Елочку? Он прислушался и вдруг явственно услышал не только могучий храп Кащея, но и мерное дыхание измученных детей. Теперь он действовал увереннее: убрал две прогнившие половицы, осторожно взял на руки Егора и Елочку, опустился вниз и вынес их на склон горы…

– Забери детей, – попросил он Мур-Вея.

– Они уже со мной.

– Отлично. А я задержусь… Где-то недалеко есть машины. Странно, не правда ли?

– Да, пожалуй. Помочь?

– Нет, спасибо, я сам.

Робот вернулся к основанию винтовой лестницы, руками разрыхлил землю рядом, без особого труда проделал отверстие и…