Текст книги "Требуется король"
Автор книги: Петроний Аматуни
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
3
Номер в гостинице был двухкомнатный, и мне понравился. Только я расположился, как принесли ужин. Только поужинал и достал из кармана сигареты, как услышал со стола знакомый голос:
– Умоляю вас, повремените с курением!
– А, Блаттелла, – обрадовался я. – Ладно, потерплю… Вы не скажете, как попал сюда Василько?
– Пока затрудняюсь ответить. Спросите у него самого.
– Хорошо. Вот ваша статья…
Я положил тетрадь на стол рядом с тараканом, сказал «мини», и она, как и прежде, стала совсем крошечной.
Блаттелла с любопытством принялся просматривать мои поправки. Молчание несколько затянулось, и я с беспокойством спросил:
– Ну, как?
– Вы столько повычеркивали, что я поражаюсь вашей смелости.
– Смиритесь, Блаттелла. Я желаю вам только добра.
– Это так необходимо?
– Главное, Блаттелла, краткость… Все остальное приложится: ведь нынешние читатели стали такими сообразительными, что поймут с одного слова, уверяю вас…
– Стойте! – взволнованно воскликнул Блателла. – Я придумал. А что если мы вычеркнем все, понимаете – все!
– Полностью?
– Нет, что вы! Мы оставим одно слово: «Та-ра-кан». И каждый вообразит себе, что захочет.
– Блестяще, Блаттелла! Вы – гений.
– Ну, что вы, – смутился таракан. – Это вы натолкнули меня на такую мысль…
– Я очень рад, Блаттелла, что смог оказать вам услугу.
– От всей души желаю и вам, – сказал таракан, – добиться такой же краткости, когда будете писать свою новую книгу… Изложите все одним словом! Например, оставьте свою фамилию, и хватит с читателей: пусть остальное домысливают сами…
Не успел я ответить, как Блаттелла убежал. «Почему он обиделся на меня? – недоумевал я. – Мне удалось сократить его статью всего на три четверти, и он еще недоволен…»
Увидев на тумбочке книгу «Шахматы», я взял ее, прилег на диван и открыл главу «Пешка».
«Пешка, – прочел я, – важное средство развития игры в дебюте и осуществления различных комбинаций. Великий французский шахматист Филидор сказал: „Пешки – душа партии!“
Особенно ценны они в конце игры, потому что могут превратиться в любую фигуру. Вспомним пример из турнирной практики…»
Это было то, что надо! Мне хотелось обязательно помочь Василько. «Мы вернемся домой только вдвоем!» – решил я.
4
Толстый лысый харчевник, увидев входящих посетителей, крикнул служанке:
– Поскребла середу[1]1
Пол.
[Закрыть] чернавка,[2]2
Служанка.
[Закрыть] и будя. Гляди-кось, щапы[3]3
Щеголи.
[Закрыть] пожаловали!.. А ну, живо, примай их, не то шелопугой[4]4
Плетью.
[Закрыть] огрею по потылице.[5]5
Затылок.
[Закрыть] Вам чего будет угодно? – обратился он к «щапам». – Ежели выть,[6]6
Обед.
[Закрыть] так, должно, рано. Скидайте спанечки,[7]7
Шубы безрукавные.
[Закрыть] али вы так, налегке?.. Пеструху не желаете?..
– По-каковски это он? – не понял Василько.
– По-старинному, – тихо ответил Дэ-Семь. – Он такими словами посетителей завлекает… Пеструха – это значит перепелка.
– Аль рябу?..
– Рябчиков тоись, – как бы перевел Дэ-Семь.
– Надысь гляжу, – болтал без умолку словоохотливый харчевник, – вроде курева[8]8
Метель.
[Закрыть] вдали… Опосля развеялось, и вижу отсель меты[9]9
Следы.
[Закрыть] коня на хряще,[10]10
Крупнозернистый песок.
[Закрыть] а еще чуток – входит поляница…
– Богатырь, – пояснил Дэ-Семь.
– Хороший был гость – с аппетитом и щедрый.
– Нам, хозяин, – степенно начал заказывать Дэ-Семь, – подай щей по котелку, опосля двух пеструх, еще погодя – по рябе на брата и кваску запить.
– Добре! – кивнул харчевник. – Чернавка! Слыхала, небось?
– Да уж как не слыхать? – отозвалась служанка. – Как есть бегу… – и, не торопясь, направилась на кухню.
– Не много ли на завтрак? – ужаснулся Василько.
– Еще может не хватить! – подбодрил Дэ-Семь. – Это короли по яйцу, по шматку сала да по буханке хлеба, больше по утрам не принимают – важничают. А нам с тобой негоже привередничать: нонче солдат, а потом, гляди, – ферзь уже! Я кем только не был за свои ж изни…
И точно: аппетит разыгрался у Василько отменный – все съел да еще косточки обгрыз. Сказано: воздух свежий да сон в палатке – не то, что в пионерских лагерях. Дома по многу этажей, мебель полированная, форточки не открыть, чтоб детей не простудить; а в ту рпоходы на машинах едут километров двадцать, потом пройдут пешком (всё больше по дорожкам) километра два – и снова по машинам.
Обо всем этом рассказывает Василько, а Дэ-Семь диву дается.
– А скоро будем вертолетами летать в горы, – хвалится Василько. – А вниз по канатной дороге съезжать… Природу же, в основном, по телевизору наблюдать…
– Ишь ты! – дивится Дэ-Семь и вроде бы так просто спрашивает: – А кто же в шахматы играть будет?
– Так уже машины играют, – отвечает Василько.
– Да ну?! Значит, машины и ездют, и на горы летают, и природой любуются, и в шахматы резвятся?..
– Правильно.
– Это ж вы все чисто в рабы попали! А спасать некому – от машин тоись?
– Спасать?! – смеется Василько. – А мы и не жалуемся!
– Так рази из вас короли будут?! – сокрушенно воскликнул Дэ-Семь.
– А мы к этому и не стремимся…
– Всю жизнь, значит, в пешках? То-то и оно, что в голове своего короля нету, – машинам все поотдавали! Ну, там ездить, летать либо в телевизорь глядеть – ладно, куда ни шло… Но чтоб машиной в шахматы играть?!
– Господи Исусе! – в ужасе произнес харчевник, прислушиваясь к их беседе.
– Так это для развития науки и развлечения.
– Во-во: машина развлекается! А книги?
– Тоже машины пишут.
– И читают?
– Читают.
– Хорошо, если вам что расскажут, а если не пожелают? Так неучами и останетесь?..
– Почему?! Машины человеку время экономят.
– Для чо? Новые придумать? Им служить?..
– А хотя бы!
– Самим же в пешки податься? Да где там! Из таких пешек только пешку и сотворишь…
– Так и у вас, – упорствует Василько, – техника есть. Вертолеты, телевышки, автомашины…
– Это на том берегу, – прерывает Дэ-Семь. – У нас для того нигде и мостов нету! Усёк?
– Усёк.
– То-то! Шахматы – это душа человека, а в нее, в душу, с машиной не лезь! Не то она и ее отымет. У тебя пружина будет, а у ей – удовольствие!
Тут Василько как заплачет!.. От неожиданности Дэ-Семь растерялся, потом обнял его и быстро заговорил:
– Да ты чо? На меня? Так ведь я по неразумению своему… Живи с пружиной!
– Нет, милый вы мой Дэ-Семь, – взял себя в руки Василько. – Техника техникой. Человек для себя ее и придумывает и командует ею… У меня хуже: волшебником я стал. Вот.
– Как это – волшебником?!
– Ну, не совсем, чтобы… а что задумаю – исполняется.
– Всё-всё?
– Да.
– Неужто всё, что пожелаешь? – никак не верилось Дэ-Семь.
– Всё! И никакой самостоятельности: все делается без всяких моих усилий…
– Чур меня! – суеверно прошептал харчевник.
– Так не годится, – согласился Дэ-Семь – Деды наши немало сказывали о волшебстве… Оно, конечно, штука хорошая. Но только применять и его с умом надо… Слышал я, что к волшебству прибегать следовает, когда сам чего не сможешь достичь. Так?
– Ага.
– Или если прижмет тебя к самому что ни на есть краю. А ежели твоего ума хватает и своими силенками одолеваешь, тогда без волшебства желательно, иначе нутро свое человечье утеряешь и останешься вроде как с пружиной, но без души!
– Вот и со мной такое происходит.
– А как же ты вчера проиграл? – хитро спрашивает Дэ-Семь. – Забыл команду дать своему волшебству? Василько плечами пожал: не знаю…
– У нас волшебство только на том берегу действует, – пояснил Дэ-Семь, – а тут – нет… Да закинь ты это свое волшебство. Не знаю, в чем оно у тебя… Живи сам!
– Закинул.
– И чо?
– Не проходит…
– Ишь ты! Прилипло как… Однако пора нам: слышь, сбор трубят? Сейчас тренировка предстоит. Хозяин, что там с нас?
5
Вернулся я с той стороны к обеду. Василько произвел на меня приятное впечатление, хотя выглядел скучным. Поговорили мы о шахматах, особенно о роли пешек в игре, и расстались.
После обеда я снова был у трона Каиссы. Народу собралось не меньше вчерашнего, все происходило так же торжественно; опять состоялся красочный парад, в честь уже следующего – за неудачным «царствованием» Василько – короля черных № 1001.
И наконец началась долгожданная партия. Долгожданная не только для меня и Василько. Любители шахмат, накануне освиставшие Василько, теперь сочувствовали ему и желали отличиться.
Наверное, и в шахматах судьба непостоянна… Игра началась стремительно, но все время атаковали черные. Фигуры белых разбегались в страхе кто куда и гибли одна за другой без всякого, как мне казалось, плана и цели.
Толпа вокруг нас бушевала и была на стороне белых, сочувствуя попавшим в беду. Только Каисса оставалась спокойной и даже порой улыбалась.
Правда, когда я присматривался в бинокль к королю белых, то не находил на его лице ни малейших признаков волнения!..
«Ну и нервы!» – думал я.
Не прошло и часа, как на квадрате № 1001 сложилось странное положение: все фигуры черных и все их пешки были целы и сосредоточились в правом дальнем от нас углу, вокруг своего короля, и в левом ближнем, где стеной зажали короля белых.
Из всей армии этого несчастного монарха сохранилась лишь одна пешка! Это был Василько, стоявший сейчас на поле дэ-7, том самом, где в начале игры находился знакомый ему (да и нам с вами) солдат.
Ход белых… Посмотрите на рисунок…
Всем стало ясно, что Василько сейчас станет ферзем, но, к сожалению, это уже не спасет белого короля от скорого и неминуемого поражения.
Василько оглянулся на своего короля, но он был далеко, и предстояло самому принять окончательное решение.
Вот уже судья поднял сигнальный флажок, давая понять, что время на размышление истекает… и Василько смело шагнул на поле дэ-8; мгновенно взвился дымный смерч, скрывая от взоров тайну превращения пешки в фигуру, и все мы замерли в ожидании.
Прошла еще секунда, смерч поднялся в небо, и все увидели не ферзя, как ожидали, а великолепного белого коня и на нем Василько.
Черные сделали какой-то ход (вообще-то у них теперь не было выбора), Василько направил своего коня на поле эф-7 и… объявил мат![11]11
Эта шуточная задача взята автором из книги М. Юдовича «Занимательные шахматы». М., «Физкультура и спорт», 1962, с. 8, левая диаграмма.
[Закрыть]
Такой партии, скажу я вам, мне не доводилось видеть ни разу. Всего я ожидал, только не победы обреченного короля белых. Если бы не Василько – его постигло бы бесславное поражение.
И не слышал я никогда такой овации, какую устроили болельщики! Каисса совсем повеселела и приказала приветствовать победителя салютом из шестидесяти четырех пушек.
Наградой ему стало возвращение домой.
6
Немного погодя попрощался и я с Каиссой и любезным церемониймейстером, зашел за трон и негромко произнес:
– Инутама, инутама, акчолё!..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Похождения Аиньки
1
Сегодня у меня удивительный день: столько событий ожидает очереди, чтобы попасть в мою повесть, и так легко пишется, что даже некогда поесть!
И что интересно: после того как мы с Василько возвратились по домам – я полагал, что на этом конец нашей повести. Как бы не так…
Открываю свежий номер городской вечерней газеты и читаю, представьте себе, следующее:
Сегодня в 19 часов в областном шахматном клубе состоится встреча с международным гроссмейстером товарищем Венивидивициным. Желающие смогут принять участие в сеансе одновременной игры на 50 (пятидесяти) досках.
«Неужто, – думаю, – он, Главный Инженер Восемью Восемь, брат церемониймейстера? Надо сходить…»
2
Вечером в шахматном клубе собралась уйма любителей. Венивидивицин пришел за пять минут до начала игры и встречен был вежливыми, но жидкими аплодисментами, потому что никто не знал его.
Он оказался худощавым человеком средних лет (сейчас у взрослых средний возраст означает примерно тридцать – шестьдесят лет) в старомодном черно-белом костюме в шашечку, без головного убора и в большущих роговых очках.
Приветливо кивнув болельщикам, он пожал руку каждому из своих партнеров, протер стекла очков носовым платком, разрисованным шахматными фигурами, поклонился судье в знак того, что он готов, и приступил к игре.
Воцарилась тишина…
Не стану описывать все партии: во-первых, это долго, во-вторых, не все мои читатели играют в шахматы, и некоторым стало бы скучно. Для нашего повествования важнее последующие события…
Но, в общем, надо сказать, гроссмейстер играл весьма недурно, если учесть, что наш город издавна славится сильнейшими шахматистами.
К концу сеанса счет оказался таким: три партии Венивидивицин проиграл, девять выиграл и тридцать семь свел вничью. Оставался еще один его партнер за доской № 13.
Присмотрелся я – и вдруг узнаю: это же Василько!
Положение здесь создалось настолько серьезное, что мальчик погрузился в глубокое размышление. Затем сделал еще два хода и… сдался.
Шумные аплодисменты приветствовали победителя, но я заметил, что его удивленно-радостный взгляд устремлен на шахматную доску. А на ней… лежал колобок из серебристого металла с грустной мордочкой и шахматным беретиком на макушке.
– Аинька?! – вскричал Венивидивицин. – Наконец-то мы встретились!.. Но что с тобой, кто тебя обидел? Почему ты плачешь?
– Я… Я через Василько играл с тобой эту партию, Мастер, – признался Аинька. – Василько даже не знал, что я подсказывал ему все ходы…
– Да откуда ты здесь взялся? – вскипел Василько. – Кто тебя просил?
– Ты хороший, – сказал Аинька, – и очень нравишься мне… А я… я проиграл…
– Ну-ну, малыш, успокойся, будь мужчиной, – увещевал его Венивидивицин, беря на руки.
– Как, тебе не жаль меня, Мастер? – навзрыд плакал Аинька, прижимаясь к груди своего создателя.
– Но ведь есть такая песенка, малыш: «Пусть неудачник плачет!..»
– Так я и плачу…
– Стоп, малыш, откуда у тебя слезы?!
– Н-не знаю… Я в океане побывал и немножко наглотался воды…
– А ну, продуй нос… Еще! Вот это другое дело! И плакать перестал…
– Всё равно обидно: все твои мысли читал и все-таки проиграл.
– Понимаю, не будь я Венивидивицин, понимаю! Но ты проиграл человеку, малыш, так что не очень огорчайся.
– Не все ли равно?
– Конечно, нет! Внутренний Мир человека, малыш, намного богаче машинного. А ты хоть и волшебная, а все же ма-ши-на… Я тебя придумал и сделал, а не наоборот. Понял?
– А что такое Внутренний Мир? – спросил любопытный Аинька, несколько успокоившись.
– М-м… Как тебе объяснить… Это, некоим образом, то, что внутри живого существа.
– Бр-р! Видел я в Рыбе-шаре, что у нее внутри… Одни гадости!
– Да нет, малыш, я имею в виду духовный мир человека. Он, по-видимому, расположен в голове и входить в него можно, как утверждали древние сказочники, через левое ухо. Вот так-то, не будь я Венивидивицин. Советую тебе побывать во Внутреннем Мире Василько.
– Простите, – вмешался я и назвал себя. – Совсем недавно мы познакомились с вашим братом…
– Цирлих-Манирлихом?
– Да. Он так обеспокоен отсутствием вестей от вас…
– Виноват, виноват! Но я немало пережил…
– Подождите, – вскричал Василько, – это не вы притворялись в музее восковой фигурой?
– Притворялся?.. – горько усмехнулся Венивидивицин. – Как бы не так! А не ты ли тот мальчик, что вернул меня к жизни?
– Вот видите, какая встреча! – сказал я. – Позвольте всех вас, друзья мои, пригласить ко мне домой…
– А ты кто? – спросил Аинька.
– Он пишет сказки, – ответил за меня Василько.
– Тогда не станем терять времени! – воскликнул Аинька. – Едем!
3
По дороге, в машине, Аинька рассказал о своих похождениях, после того как Василько так грубо закинул его на стадион…
От обиды и неожиданности Аинька сперва растерялся, но, увидев тысячи оживленных людей, красивое зеленое поле и какие-то штанги с сеткой почти под собой, вовремя уменьшил скорость и мягко приземлился возле большого шара в черно-белом кожаном костюме.
– Здравствуй, – неуверенно произнес Аинька.
– Привет, – хрипловатым басом ответил шар.
– Ты кто?
– Футбольный Мяч…
– А меня зовут Аинька.
– Так-так, – неопределенно пробасил Футбольный Мяч, не зная, что говорить дальше.
– Скажи, пожалуйста, чем ты занимаешься?
– Я?! – поразился Футбольный Мяч и даже чуть откатился от мальца. – Ты что, чокнутый?
– Как, как?
– Ненормальный ты, что ли?
– Н-не знаю… Наверное, я хороший и отрегулированный. А почему ты так подумал?
– Я игрок, – гордо ответил Футбольный Мяч. – Меня знает весь нормальный мир!
– Я тоже игрок, – обрадовался Аинька. – Шахматный…
– Ха-ха-ха!.. – гулко рассмеялся Футбольный Мяч. – А я вожу по всем странам кучу здоровяков и даю им возможность набегать на стадионах такое же расстояние, какое они налетали на самолетах. Да еще исполняю все их желания!..
– А они не возражают?!
– Ха! Я едва успеваю выкручиваться…
– Ты счастливец. А я подружился с Василько, но он уже не хочет, чтобы я исполнял его желания.
– Значит, он ненормальный! – заключил Футбольный Мяч. – С моими такого не случится.
– Тебя, наверное, на руках носят, – с уважением произнес Аинька. – И благодарят…
Но тут раздались восторженные крики, аплодисменты, и на поле выбежали две команды, а Помощник Главного Судьи уже направился в их сторону.
– Сейчас ты увидишь, как они меня «на руках носят»… – загадочно прошептал Футбольный Мяч. – Ха-ха-ха!.. Гуд бай!
Аинька с гордостью наблюдал, как его нового знакомого бережно положили на центр футбольного поля, Главный Судья свистнул, кто-то ласково двинул Футбольный Мяч ногой.
Матч начался.
Аинька с интересом следил за развитием событий, не понимая, отчего лица игроков стали свирепеть, хотя они пока и сдерживали себя. Еще не понял Аинька, почему футболисты, многие из которых сразу понравились ему, не руками, а ногами катали его приятеля по траве, как бы передавая друг дружке.
«Может быть, они шутят?» – подумал Аинька, но тут кто-то с разбегу так саданул ботинком Футбольный Мяч, что звук удара разнесся по всему стадиону!
– Как ты смеешь, негодяй?! – закричал Аинька, дрожа от гнева.
Его тонкий голосок потонул в возмущенном реве болельщиков. Аинька видел, как Футбольный Мяч в ужасе метался между озверевшими игроками той и другой команды и уже почти убежал от главного своего преследователя.
Аинька прикинул: хотя преследователь нет-нет да и стукнет по Мячу, все же последний постоянно находится впереди и, видимо, не теряет надежды на спасение.
– Ко мне, ко мне! – закричал Аинька и вдруг умолк. Лохматая нога игрока напряглась всеми своими мускулами, и последовал такой бесчеловечный удар, что Футбольный Мяч со свистом пролетел над самой землей метров двадцать и со стоном ударился в сетку, в прав ый нижний угол.
Понятное дело, половина стадиона вскочила с мест и возмущенно вопила…
– Бедный ты мой, хороший, – успокаивал Аинька Футбольный Мяч, лежавший почти рядом. – Теперь я не дам тебя в обиду этим грубиянам!
– В какую такую обиду?
– Я не позволю больше бить тебя… Хочешь, я превращу их в кого угодно? Я же волшебник, только не могу сам пользоваться волшебством; другое дело, если кто попросит… Ну, хочешь? Скажи только…
– Ты действительно блаженный, – удивился Футбольный Мяч. – Все идет как надо! Видел, какой превосходный гол я сейчас забил?
– Ты?!
– Ну, а кто же? Автором назовут того, кто ударил, но в сетке-то я!
– Автором?!
– Сейчас модно так выражаться, – пояснил Футбольный Мяч. – А ты не лезь! Понял, «волшебник»?.. А то несдобровать тебе…
Сказал и от ноги вратаря со звоном взмыл в небо.
Аинька уже не следил за игрой. Недоумение его все росло. Потом оно сменилось огорчением, и он вспомнил слова своего Мастера: «Форма шара считалась у многих древних народов священной!»
До сих пор Аинька тоже гордился своей формой, но сейчас готовность Футбольного Мяча терпеть унижения да еще утверждать при этом, что все идет как надо, удивила его и разочаровала.
Задумчиво поднимался он в темнеющее холодное небо, все выше и выше, пока не заметил, что мир, лежащий под ним, почему-то стал принимать… форму шара, а вокруг уже черно и звездно.
– И ты… тоже колобок? – спросил Аинька у шара.
– Пожалуй.
– Значит, опять я не один, – обрадовался Аинька. – А как тебя зовут?
– Земля.
– Разве ты… не ровная?
– Как видишь.
– Значит, форма шара все же хорошая?
– Как понимать – хорошая?
– Ну, то есть… то есть… А ты как думаешь?
– Глазное – не сама форма, а то, для чего она… Моя форма самая удобная для планеты: на мне живут люди, животные, растения.
– Так-то оно так, – задорно произнес Аинька, – но у тебя на затылке никто не может быть, потому что упадет… Ага!
– На мне живут со всех сторон…
– И не падают?!
– Нет. Я притягиваю всех к себе и крепко удерживаю.
– Ты сильная, а я вот… хоть и волшебный, но, оказывается, многого не знаю. И не умею. А хотелось бы научиться… Скажи, пожалуйста, что это такое – ровное, гладкое на тебе и много-много?
– Это моря и океаны.
– Странно, – удивился Аинька, – зовут тебя Земля, а воды на тебе больше?
– Люди раньше не знали этого и так меня назвали.
Вдруг снизу, со страшной глубины, донесся рев:
«Го-о-ол!!!».
– Снова забили моего приятеля в сетку, – грустно сказал Аинька.
– Это же игра.
– Бить ногами?
– Ну и что ж: для того и создан Футбольный Мяч.
– Так ему не больно?
– Если он попал в сетку, то даже приятно.
– Вон как! – с облегчением воскликнул Аинька. – И это его не унижает?
– Нисколько. Каждый выполняет то, что ему положено.
– Теперь понял. А можно?..
– Говори.
– Я хочу посмотреть, что живет в воде.
– Пожалуйста.
Аинька устремился вниз, но вскоре почему-то так разогрелся, что выскочил назад, в космос, красный, точно вареный рак.
– Ф-фу… Это не Африка внизу? Мастер рассказывал мне: там так жарко, что все шахматисты ходят загорелые-презагорелые.
– Нет. Ты нагрелся от трения о воздух.
– Вот об это голубое прозрачное одеяло?
– Да-да. Не разгоняйся, и все будет в порядке. Что же касается Африки, то она на другой стороне.
Теперь Аинька, остыв, снижался медленнее и плавно погрузился в какой-то океан, на котором не было надписи.
В воде стало так легко, что Аинька засмеялся от удовольствия. Чем глубже, тем темнее делалось вокруг, будто наступала безлунная ночь. Пришлось Аиньке включить на своем берете пешечку, и она, точно прожектор, устремила вперед яркий широкий луч.
Но почему-то все труднее было идти ко дну.
– Ты напрасно не пускаешь меня, – говорил Аинька воде. – Я хороший и любопытный: мне просто хочется посмотреть, кто тут живет.
И верно – кого тут только не было! И какие-то змеи, и звезды; морские коньки плавали в кустах твердых кораллов, о которые Аинька стукнулся, думая, что это водоросли; кругом сновали большие и маленькие рыбы…
– Красотища! – то и дело восклицал Аинька. Но вот он приметил колючий шар вполне приличных размеров и, довольный, что и тут встретил собрата, направился к нему.
– Здравствуй. Ты кто?
– Рыба-шар.
– А я Аинька. Шахматист.
– Кто-кто?
– Игрок. Разве ты не играешь в шахматы?
– Нет, – призналась Рыба-шар в своем невежестве и выпучила глаза.
– Жаль, а то бы мы…
Но тут Рыба-шар разинула страшную зубастую пасть и яростно накинулась на собеседника; Аинька не успел опомниться, как очутился у нее в желудке.
Пока Аинька раздумывал, как ему быть, Рыба-шар стала всплывать, потом метаться из стороны в сторону биться обо что-то, даже пищать.
Вскоре послышались… человеческие голоса!
«Неужели и в воде живут люди?» – недоумевал Аинька.
– Осторожно, не порви сеть, – сказал кто-то, – цепляй на крючок… – и крикнул: – Ви-и-ра!..
Теперь вы догадались, что они угодили в сеть, которую подняли на борт рыболовецкого, а возможно, и научно-исследовательского судна.
– Ого! – сказал кто-то. – Ну и чудище морское попалось…
– Дайте мне, – взволнованно произнес другой голос. – Я давно охочусь за этой прелестью…
– Хотите заспиртовать, профессор?
– Нет, мне хочется посмотреть, что у нее внутри. Дайте-ка нож… Благодарю вас… Вот сюда, пожалуйста. Сейчас, я только натяну перчатки… Готово… Так-с… Минутку… Р-раз!
И Аинька выкатился на мягкий клеенчатый стол.
Первое, что он увидел, – это молодое лицо и невыразимое удивление в карих, широко открытых глазах.
– Спасибо, – сказал Аинька.
– По-пож-жалуйста…
– Вы не скажете, в каком направлении находится Ростов-на-Дону?
Профессор машинально указал куда-то вправо и… упал без чувств на руки помощников.
– Еще раз спасибо! Я от Мастера ушел, от футболистов ушел, от Рыбы-шара ушел, от профессора ушел, а от Василько не уйду! – пропел Аинька и улетел.
Тут сдали нервы и у помощников: все они согласно грохнулись на палубу, рядом с профессором; и сверху ка-залось, что там лежит куча белых халатов.
