Текст книги "Требуется король"

Автор книги: Петроний Аматуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Петроний Гай Аматуни
Требуется король

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой обязательно что-нибудь происходит

У меня сегодня непутевый день: то и дело присаживаюсь к столу, а не придумаю ни слова. Вот уж и вечер, а толку никакого. Хорош писатель, нечего сказать!

И все оттого, что я никогда не сочиняю небылиц, а привык рассказывать лишь о том, что видел сам либо услышал от людей, заслуживающих доверия.

Закуриваю от огорчения и пускаю по столу густую завесу табачного дыма. Вдруг кто-то как зачихает, как закашляет, и из-за высокой круглой пепельницы выходит… таракан с длиннющими усами и покачивается, словно лодочка.

Тут я его, голубчика, и накрыл ладошкой.

– А, – говорю, – попался! Будешь знать, как подслушивать да подсматривать!..

Таракан долго вздрагивал от кашля, наконец пришел в себя немного и сипло проговорил:

– Я вовсе не собирался шпионить… кхе-кхе!.. У меня к вам серьезное дело, Петроний Гай. А вы… Признаюсь, такого приема я не ожидал… кхе-кхе! Что за причуда – курение? Если вам это нравится, оставляйте дым в себе и не отравляйте окружающих…

– А кто ты такой, что смеешь мне указывать?

– Меня зовут Блаттелла, – представился таракан. – Я заведую Справочным бюро Восемью Восемь.

– Это еще что за штука?

– Как?! – удивился таракан. – Вы не знаете? Тут мне стало неудобно, и я, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

– Ну как же!.. За кого вы меня принимаете? Разумеется, я знаю, что такое Семью Семь…

– …Восемью Восемь, – поправил Блаттелла и продолжал окрепшим голосом: – Осмелюсь довести до вашего сведения, что тараканы водятся на Земле более трехсот миллионов лет; нас насчитывается две тысячи пятьсот видов. Мы вездесущи, храбры и настойчивы. Тольк о Дед Мороз побеждает нас!

– Насчет вездесущности это вы верно заметили, – согласился я и слегка отогнул ладонь, чтобы дать собеседнику глотнуть свежего воздуха. – От вас невозможно избавиться.

– Не потому ли, – с горечью возразил Блаттелла, – медики буквально стирают нас в порошок, используя его как целебное средство от водянки? Начиняют пилюли для лечения больных коклюшем и еще – до чего дошло! – изготовляют мазь против бородавок и чиряков… Ужас!!!

– Что поделаешь, – смущенно пробормотал я, – надо же заботиться о больных людях.

– Но не за счет тараканов! – возмущенно воскликнул Блаттелла. – Наше счастье, что мы почти неуловимы – иначе всех нас растащили бы по аптекам.

– У вас, милейший Блаттелла, кажется, имеется ко мне просьба? – напомнил я, не желая продолжать неприятный разговор.

– Видите ли, – после небольшого раздумья решился Блаттелла, – я написал статью о возможности использования тараканов при отборе кандидатов в детские спортивные школы…

– Забавно!

– Ничуть. Ведь на этих экзаменах особое значение придается ловкости и сноровке детей, не так ли?

– Несомненно.

– А я утверждаю: если испытуемый сумеет за неделю поймать трех тараканов (разумеется, не причинив им телесных повреждений), такого молодца можно рекомендовать хоть в космонавты.

– Гм…

– Но я впервые взялся за перо и потому не обольщаюсь… Прошу вас внести в мою статью возможные стилистические поправки, не вторгаясь, однако, в научную суть моих рассуждений…

– Понятно, – кивнул я. – К тому же я знаком с главным редактором одного журнала и смогу замолвить за вас словечко.

– Ни в коем случае! – обиделся Блаттелла. – Я прошу лишь небольшой творческой помощи. В конце концов, я смогу пригрозить редактору, что, если он не опубликует мою статью, тараканы не дадут ему житья.

– Хитрец! – восхитился я. – Вот бы и мне такой убедительный довод!.. Но, Блаттелла…

– Слушаю вас.

– И у меня есть просьба.

– Ко мне?!

– Да. Услуга за услугу… Я, знаете ли, тоже пописываю. Но, не в пример вам, далек от науки.

– Это чувствуется, – подтвердил Блаттелла, – иначе вы не курили бы.

– Мне больше нравятся сказки…

– Когда вы пишете, – прервал Блаттелла, – я иногда нахожусь неподалеку и невольно читаю…

– Даже так! Что же вы скажете о моих произведениях?

– Я не критик, – замялся Блаттелла. – И все же одно несомненно: вы мало знаете нашу жизнь, а отсутствие тараканьей темы обедняет творчество любого писателя!

– Понимаю вас. Но если другие наполняют сказки вымыслами, то я пишу только о том, что знаю. Жизнь тараканов для меня – тайна.

– Заметил и оценил, – одобрительно произнес Блаттелла. – Более того, вы еще и лишены чувства юмора. Вот почему я доверяю вам свою серьезную статью. Так какая у вас ко мне просьба, уважаемый? Не стесняйтесь.

– Да вот, Блаттелла, сегодня у меня непутевый день: как видите, бумага – все еще словно январский снег… Раньше я не выносил одного вида чистой страницы и немедленно заполнял ее строками. А теперь в голову не приходит ничего интересного, будто она на за мке! Так не разрешите ли, Блаттелла, описать наше знакомство? Так сказать, для начала, как первое зернышко. А потом – глядишь – и урожай соберем!

– Пишите, – махнул лапкой Блаттелла. – Как это вы остроумно сказали? «Услуга за услугу»? Надо запомнить.

– Большое спасибо, дружище!

– Пожалуйста. Если угодно, я могу предложить вам целый мешок «зерна»…

– Не говорите загадками, Блаттелла!

– Готовы ли вы следовать за мной? Сейчас.

– Гм… Моя норма – две страницы в день, а сегодня еще ни строки, Блаттелла. Да ваша статья на очереди… Надо же ее выправить. Тому, кто не умеет закончить одна дело, не стоит браться за второе… Не так ли?

– Ах, да, статья… Ну, тогда вот что: когда выкроите свободное время, произнесите: «Инутама, инутама, акчолё!» – и мы встретимся… в одном волшебном месте. Идет?

– По рукам, Блаттелла. Но как же я буду править вашу статью? У меня нет микроскопа.

– Не беда. Скажете «макси» – и рукопись станет удобного для вас размера; потом произнесете «мини» – и она вновь уменьшится. Желаю вам творческих успехов!

– Спасибо еще раз, Блаттелла.

– До встречи… – поклонился таракан. Его крепкий череп блеснул в лучах настольной лампы, и мы расстались.

Помяв пальцами сигарету, я отложил ее в сторону и взялся за перо. Мгновение спустя оно помчалось с такой скоростью, что бумага под ним задымилась от трения…

ГЛАВА ВТОРАЯ. Василько с улицы Буратино

1

Утром я принялся за статью Блаттеллы. Произнес «макси», и крохотная стопка бумаги превратилась в обычную тетрадку, исписанную мелким, но разборчивым почерком.

«Жизнь, – писал таракан, – это бесконечные экзамены легкие, если ты знаешь то, что сдаешь, и трудные, если на уроках глазел по сторонам.

Но суть одна: не доверяй кому-либо сдавать за себя; при успехе все равно пользу извлечет он, а не ты; при неудаче – в первую очередь не повезет тебе.

Это и есть моя МЫСЛЬ № 1.

Далее. Если ты близок к цели, все равно помни, что твой путь состоит из отрезков еще меньших; засыплешься на любом из них – и цели не видать…

Это и есть моя МЫСЛЬ № 2.

МЫСЛЬ № 3.

Двойку схватить проще, чем заработать пятерку. Но нельзя жить на пятерку, имея двойки.

Не веришь – испытай!»

Особенно понравилась мне следующая мысль Блаттеллы, № 4:

«Только волшебство дает возможность сразу осуществить твою мечту.

При этом есть правила: а) то, что ты сделаешь сам, может превзойти волшебное (сравни: ковер-самолет и Ту-144); б) но волшебство быстрее: вжик – и готово, а самому – мороки не оберешься (сравни: ковер-самолет появился раньше Ту-144); в) ошибается тот, кто надеется пользоваться волшебством безвозмездно, просто так, за здорово живешь, потому что нет выигрыша без проигрыша.

Сомневаешься – проверь!»

После этих рассуждений Блаттелла перешел к обоснованию возможности использования тараканов при отборе кандидатов в детские спортивные школы.

Доводы его были безупречны, язык краток и грамотен. Не прошло и двух часов, как я завершил работу.

2

Но тут раздался звонок. Я открыл дверь и увидел молодого лейтенанта милиции. Среднего роста, широкоплечий, розовощекий и голубоглазый, светловолосый.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я начальник Отдела Таинственных Случаев нашего района. Алексей Петрович Воронов.

– Здравствуйте. Заходите…

Он быстро снял плащ, и мы прошли в кабинет.

– Сегодня утром, – сказал Алексей Петрович, – по дороге в школу номер сто исчез пятиклассник Василько с улицы Буратино. Вот его фотография.

– Увы, – ответил я, посмотрев на физиономию вихрастого веселого парнишки со вздернутым носом и ямочками на щеках, – я не знаю его. Притом таких мальчишек в нашем городе немало…

– То-то и оно! – вздохнул Алексей Петрович.

– Очень жалею, что пропал мальчик…

– Не пропал, а исчез! – тут же уточнил Алексей Петрович.

– Как это – исчез?

– Очень просто: растаял в воздухе, и все! Один портфель остался.

– Вы уверены?

– Есть свидетели! Кроме того, я уже кое-что расследовал. Школа недалеко – побывал в ней. Беседовал и дома с родственниками, с соседями. И вот…

– Но я-то чем могу помочь?

– Вы же сказочник.

– Ну и что?

– У вас, наверное, обширные связи в волшебном мире?

– Вы предполагаете, что тут не обошлось без этого?..

– Уверен!

– Расскажите, пожалуйста, только по порядку и подробнее, все, что вам известно, Алексей Петрович. Вот что я узнал от него…

3

Василько имел двух дедов, двух бабушек и, конечно, отца с матерью. Жили они все в одном доме, но на разных этажах. Не было только у него ни братьев, ни сестер.

Ученые давно установили, что детей приносят аисты, а последнее время в нашем городе так изменился климат в худшую сторону, что аисты частенько стали пролетать мимо. Вот и появились семьи с одним ребенком.

Но Василько не огорчался, потому что все ласки взрослых доставались только ему.

А с некоторых пор (прошу читателя обратить особое внимание на это обстоятельство), с некоторых пор в их семье стало твориться нечто необъяснимое.

Едва утром заголосит будильник – дед Гордей тут как тут. Расстилает коврик, включает радио и делает зарядку… вместо внука!

Тем временем бабушка Меланья готовит завтрак, дед Иван собирает тетрадки и учебники, а бабушка Федосеевна умывает, расчесывает и одевает нашего героя.

(Родители уходят на работу совсем рано, а возвращаются, когда уже все спят, так что Василько видится с ними лишь в воскресенье, а то и они помогали бы ему).

Потом все садятся за стол.

Поскольку аппетит у Василько неважный, деды громко требуют добавки и съедают по два завтрака и обеда и по полтора ужина, чтобы вдохновить внука.

Затем начинается рабочий день.

Пока Василько в школе, дед Иван тренируется по математике, историй и ботанике, а дед Гордей – по русскому и английскому языкам и литературе.

После обеда Василько дремлет, «по шестьдесят минут на зрачок», как он говорит, а деды готовят ему уроки.

Затем Василько проверяет, как выполнили деды его задания, и включает телевизор. Подождет, пока диктор скажет ему «спокойной ночи», и снова на боковую.

Как видите, дела у него с некоторых пор (заметьте!) пошли недурно, и Василько зажил в свое удовольствие.

4

И все бы ничего, кабы не зачеты да экзамены. Кто их только выдумал!

Ведь любая оценка фактически раскладывалась на семейный коллектив, и на долю каждого приходилось совсем немножко, даже с пятерки.

Долго ли могло так продолжаться?!

Однажды вызывает Василько математичка Надежда Ивановна к доске, дает учебник и говорит:

– Открой задачу номер триста семьдесят пять.

– Нашел.

– Прочти условие и реши на доске методом уравнения.

– Так вы вчера объясняли нам этот материал.

– А сегодня я хочу проверить, как ты его усвоил.

– Неужели вы сомневаетесь в том, что объясняли понятно?!

– Не хитри, Василько! Я хочу, чтоб и ты не сомневался!

Делать нечего, взял Василько мел и такого наворочал, что весь класс ахнул. Так Василько честно схватил свою первую двойку.

И сел на место.

А соседом у него был Митька Филателист (он собирал марки, и потому его так прозвали) – круглый отличник, гордость класса.

– Эх, ты, – шепнул Филателист. – Не смог простую задачку решить!

– Да чего-то не хотелось, – отмахнулся Василько. – Настроение неважное…

– Жрать ты здорово стал, – заметил Филателист. – Пузо-то вон какое отрастил: будто пушбол проглотил… С чего ж оно будет, настроение?..

– Митя, – вызвала теперь его Надежда Ивановна, – выйди к доске. Тебя я попрошу решить задачу на вольную тему – какую захочешь…

– Я, Надежда Ивановна, – бойко затараторил Филателист, – так расстроен сейчас провалом Василько, что невольно подумалось: а ну как другие последуют его примеру? Даже ногу закололо вот в этом месте!

– Видите, дети, как переживает человек? Ну, что ж, тогда в следующий раз…

– Нет-нет, – запротестовал Филателист, – я и сейчас… Что поделаешь – надо!

Волоча ногу, Филателист подковылял к доске, взял мел и начал решать задачу «на вольную тему».

– Допустим, – сказал он и ехидно оглянулся на Василько, – в нашем городе сто школ. По десять классов. Итого тысяча… В учебном году – возьмем наименьшее число – двести дней. Перемножим, и получаем двести тысяч классных дней…

– Ого! – воскликнул Василько, увлекаясь рассуждениями приятеля.

– И допустим еще, – продолжал Филателист, – что ежедневно в каждом классе свой Василько…

Ребята засмеялись, а Надежда Ивановна нахмурилась:

– Нехорошо переходить на личности, Митя.

– Не буду, Надежда Ивановна, – покорно согласился Филателист, уже сделавший, однако, свое черное дело. – Допустим, что, как и сегодня у нас… – он снова глянул в сторону Василько, – в каждом классе кто-нибудь, тоже из числа нерадивых, схватит всего одну двойку. За год только по нашему городу это составит двести тысяч двоек.

Уже и Надежда Ивановна заинтересовалась его расчетами. Только Василько отвернулся, но продолжал прислушиваться.

– И допустим еще, – говорил Филателист, – что каждая двойка произошла от того, что кто-то отвлекался на одну минуту. Это составляет двести тысяч потерянных минут… Делим на сорок пять, получается четыре тысячи четыреста сорок четыре «пустых» урока. По пять уроков в среднем – и это составит… восемьсот восемьдесят восемь классных дней. Все равно что четыре с половиной класса в городе целый год не занимались вообще…

Все аплодировали Филателисту, смотревшему теперь на Василько с видом победителя.

– Чему вы радуетесь? – удивилась Надежда Ивановна.

– Мы не двоечникам, Надежда Ивановна! – вскочила Маша Алексеева. – Здорово додумался Фила… простите, Митя! Как это у него получилось!..

– Хорошо, – кивнула Надежда Ивановна. – Тогда я даю задание всему классу: проверьте дома эти расчеты…

– А пусть он решит мою задачу! – громко сказал Василько, и все почему-то стихли.

– Пожалуйста, – пожал плечами Филателист, стер свои записи с доски и снова взялся за мел. – Значит, так…

Не стану приводить, друзья мои, саму задачу; любой из вас разделается с нею запросто. А вот Митька Филателист понес такое, что Василько и тот захохотал.

– Не торопись, Митя, подумай, – сказала Надежда Ивановна.

Но как ни старался Филателист – задачу решить не смог.

Удивленная Надежда Ивановна вынуждена была поставить и ему двойку…

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Василько, – теперь, по твоим подсчетам, одна из школ в городе почти полностью работает впустую! Ты да я…

Митя покраснел до слез и молча вернулся на свое место.

5

Утром следующего дня по дороге в школу Василько встретился с Митей на площади Трех птиц. Поздоровались. Василько явно был не в духе и выглядел неважно.

– Ты чего? – спросил Митя. – Двойку переживаешь? Плюнь и разотри! В жизни всякое бывает…

Василько промолчал.

По дороге Митя первый заметил (на доске Горсправки) странное объявление. На небольшом листе бумаги разноцветными буквами было красиво написано:

СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ КОРОЛЬ!

ОБЕСПЕЧИВАЕТСЯ ОБЩЕЖИТИЕМ, ОБМУНДИРОВАНИЕМ И ПИТАНИЕМ БЕСПЛАТНО

ЗА СПРАВКАМИ ОБРАЩАТЬСЯ ПО ТЕЛЕФОНУ 6-19-47

– Ля! – воскликнул Митя. – Во чудаки!.. Ну, кто это мог сочинить? Не иначе – тронутый… Василько глянул и задумался.

– Филателист, – виновато произнес он. – Это я натворил…

– Объявление вывесил?!

– Да нет. Что ты двойку схватил.

– Брось, Василько, при чем здесь ты? На меня тогда вроде затмение нашло…

– Нет, Филателист, я виноват! Прости меня.

– Ты что, приболел? А?

– Мучаюсь я теперь, пойми. А может, и болею… Божись, что никому не скажешь.

Митька Филателист всмотрелся в лицо приятеля, потом глаза у него загорелись от предчувствия тайны, и он поклялся:

– Чур тебя и чур меня, пусть я в жабу превращусь, ни в воде и ни в огне никого не побоюсь, слово, данное тебе, не утонет, не сгорит!

– Я ведь теперь, – признался Василько, – вроде волшебника стал. Что ни задумаю – исполняется!

– Чего ты мелешь?!

– Нет, Филателист, верно говорю, – покачал головой Василько, и тут его осенило: – Хочешь, королем стану?

– Каким королем?…

– Да вот, по объявлению!

– А ну!..

– На портфель, подержи.

Василько пробормотал что-то невнятное и исчез.

– Батюшки! – всплеснула руками пожилая полная женщина, стоявшая неподалеку. – Да где же малец-то? Ведь только что был!.. Сюда, люди, сюда!..

– У-ю-юй! – восторженно воскликнул Филателист. – Вот это номер! Как резинкой стерся…

– Где дружок твой, сказывай?

– Да вы, тетенька, не беспокойтесь: скоро он вернется королем…

– Каким таким королем?! Сказывай, куда парня девал?

– Да при чем тут я, тетенька? Сам он – захотел и смылся…

Мигом собрались любопытные, и вскоре по площади распространился слух: какой-то мальчишка взмыл в самое небо дымной свечой! Прохожие уставились в облака, а кто-то даже облегченно вздохнул:

– Ну вот, наконец-то возвращается…

– Где? Где он?

– Не туда смотрите, чуть правее.

– Ну и техника! Чего только не придумают! Уже и дети летают, как бабочки…

Но прошло десять минут, пятнадцать, а Василько не возвращался. Возмущенная толпа поволокла упирающегося Филателиста в милицию.

Там с ним и познакомился Алексей Петрович…

– Ваше мнение? – спросил Воронов, кончив свой рассказ.

– Теперь и мне сдается, что тут дело не без этого, – согласился я.

– Поможете нам?

– Попытаюсь, хотя в успехе не уверен…

– Ну, понятно! Вот вам мой телефон: если что прояснится – позвоните.

– Хорошо, Алексей Петрович.

Проводил я его уже с каким-то нетерпением. Оделся, негромко произнес: «Инутама, инутама, акчолё!» – и… исчез из дома.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Восемью Восемь

1

Удобная штука – волшебный транспорт: вжик – и ты уже на месте! Вот только по пути ничего не рассмотришь: не успеешь…

А на этот раз я даже не знал, где окажусь: просто доверился Блаттелле и всё. «Не может быть, – решил я, – чтоб такой воспитанный таракан завлек меня в опасное место».

Осмотрелся я и вижу, что нахожусь на дне глубокого ущелья, сжатого горами. Левый склон скалистый, голый, а правый порос диким орешником. И быстрая речка под ним шумит.

Стою я перед двумя высоченными скалами, а в них стометровые кони высечены, только наподобие шахматных. Между скалами – узкий проход, вдали виднеется веселая яркая толпа. «Туристы», – решил я почему-то.

Вдруг они устремились ко мне: фоторепортеры и киношники снимают на пленку, телеоператоры ловят меня в объектив, журналисты микрофоны свои протягивают…

– Ваше имя!

– Возраст!

– Профессия!..

– Поздравляем вас!!!

Не иначе как произошла ошибка. Вероятно, ожидали какую-то знаменитость, и я появился некстати. Мне стало неудобно. А скрыться некуда. Тут наступила тишина, и все во мне похолодело. «Ну, – думаю, – прощай родной город и друг мой художник Петр Петрович, не видать мне вас больше…»

Вдруг расступаются все, и выходит наперед стройная молодая женщина. На ней длинное черно-белое платье в шахматную клетку. На волнистых темных волосах – бриллиантовая корона. Лицо красивое, удлиненное, темноглазое и, что я сразу отметил про себя, приветли вое.

Улыбается и обе руки мне протягивает.

– Я, – говорит, – покровительница шахмат Каисса… Приветствую миллионного гостя этого года в моей столице Восемью Восемь.

Только теперь я догадался, что попал в то самое место, о котором говорил Блаттелла. Ведь на шахматной доске восемь рядов по восемь клеток, вот оно и получается – Восемью Восемь…

«Эх, – думаю, – повезло-то как: кто же из нас шахмат не любит?!»

Идем с Каиссой, и тысячи ценителей шахматного искусства приветствуют нас.

Помахал я им для приличия, и мы свернули вправо, в Аллею Чемпионов мира. Золотые статуи (чемпионок – слева и чемпионов – справа) ослепительно сияют под ярким солнцем. Я радуюсь знакомым лицам – ведь большинство чемпионов мои земляки, советские люди!

Выходим на обширную площадь. Она заполнена разъяренными шахматистами. В центре – высокий помост, будто сложенный из больших шахматных досок.

На помосте палач в красном спортивном костюме и черной маске сечет плетью бесштанную фигуру, лежащую на широкой скамье.

Только отстегал как следует, а уже волокут следующую жертву.

– Что это? – с дрожью в голосе спросил я у Каиссы.

– Это наказывают подсказчиков – злейших врагов шахматистов… – равнодушно ответила она, а у самой глаза вспыхнули весельем. – С ними следует расправляться только так; уговоры тут бессильны. Подсказчику – первый кнут!

Отлегло у меня на сердце. Что верно – то верно: сами знаете, как неприятно, когда кто-нибудь бубнит над ухом, подсказывает тебе ход, да к тому же, как правило, неудачный.

– Так им и надо! – громко заметил я, а про себя слово дал: никогда больше не подсказывать.