Текст книги "Запил под Хендрикса (СИ)"
Автор книги: Петр Семилетов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Сейчас попробую, – взяла двумя пальчиками. Тут спереди, у трибуны, начался крик. Тип с бачками на манер 70-тых годов, размахивал руками и доказывал Потапову, коего окружила и удерживала толпа:
– Вы же ни слова не сказали о том, как на посеянные с песней семена слетаются взрослые особи огурцов! Вы по ходу меняете правила игры – так нечестно! Это антинаучно. Скажите толком, произрастают ли посеянные под гармонь семена и дают основной урожай, или урожай составляют прилетевшие огурцы?
– Да, противоречие! – стучал палкой длинный старик. Он уже встал и даже одел шляпу. Красный, Потапов перестал запрокидывать подбородок, поправил на себе одежду. Державшие его отступили на шаг.
– Всё очень просто объясняется, – сказал ученый, – На уровне информационных полей существует связь между детьми и родителями. Так семена огурцов связаны неразрывными нитями со взрослыми огурцами. И вот семена попадают в землю. Играет музыка. Семена ощущают добро, любовь. Семена думают – нам хорошо! Спешите к нам, родители! Присоединяйтесь к нашему празднику жизни!
– Но как быть, – не унимался скептик, – с последними исследованиями Пафнутьева, которые убедительно доказывают, что не песня, а химический состав торфа влияет на эмоциональное состояние семян? В торфе с мертвого болота они не будут счастливы! Что скажете?
– Но это уточнение, а не противоречие. Кто вы, назовитесь?
– Игорь Пафнутьев, – представился с улыбкой. Затем вышел на середину:
– Признаться, я шел сюда с целью громить и ругать, но теперь вижу, что напрасно. Евгений Викентьевич, Женя, ты наш голова! Я верю, ты всех нас накормишь! Твои огурцы это революция.
– Качать! Качать! – затюкал палкой старик.
Ооо ищущий человек, человек киноклубов, внемли царице-науке. Запитай свои вены огуречным рассолом. Напиши слово «щи» поперек майки. И от этого станешь ты боле народным. Прозвучало и повисло в общем молчании:
– Надо менять общественный строй.
– Зачем? – зло спросил молодой человек недовольной наружности. Носит кепку, пьет пиво, ему и так хорошо.
– Вопрос стоит в приобретении инвентаря. Гармошки где покупать? – это говорил старик, – Раньше были магазины художественной самодеятельности, там тебе и куклы всякие на руку, и костюмы, и музыкальные инструменты, в том числе и гитары. А вот где теперь можно гармошки купить?
– Так музыкальные магазины никто не отменял.
– Их даже стало больше! Вот на Бессарабке появился, – знающе сказала черноволосая дама. Чем красилась? Красятся и потом воронами ходят по собраниям эзотериков да литературным встречам. Андрей много таких видел.
– Вы туда заходили? Там можно купить гармошку? – стук трости на двух последних словах был уже перебором. Андрей встал и сел. И сказал девушке:
– Атмосфера накаляется. Может, выйдем прогуляемся?
Прогулялись до Политеха. Не к самому университету, и не в парк возле него, а к одноименной станции метро. Там Андрей предложил:
– Не купить ли вам пирожок?
– Благодарю! – милостиво разрешила Лена – о да, её звали Леной. И Андрей подошел к тетеньке за лотком на колесах да прищурился:
– А сертификат на торговлю у вас есть?
– Какой сертификат? – тетенька забеспокоилась.
– Может, вы тут людей травите? Завтра в газетных заголовках… – показал руками всю широту их, – Массовое отравление на КПИ.
– Да что вы! Свежие, хорошие пирожки! – и добавила шепотом: – Вот попробуйте!
Быстро достала из лотка несколько пирожков, завернула их в бумажку и сунула Андрею в руки.
– Как ты, – тихо сказала ему Лена, – умеешь обращаться с людьми.
– Я по справедливости, – ответил Андрей, – Только по справедливости.
И они перешли по подземному переходу к зоопарку. Пошли зверей глядеть. В тюрьмы зрителей не пускают, поэтому ходят в зоопарки – можно. Не тот биологический вид. Не стыдно.
Лена восхищалась:
– Как хорошо, что есть в городе такое место, куда можно привести ребенка, и он увидит сразу всех зверей, которых иначе он бы увидал только по телевизору в мультиках!
Андрей поддакивал:
– Дети уже забыли, как ежи выглядят! Не говоря уже о коровах!
– А тут все звери вместе!
– И крыша над головой у них есть, и сыты! Вот бы нам так – сидишь себе, ничего не делаешь, отдыхаешь на свежем воздухе!
Пригласил Лену к себе домой:
– Познакомлю с человеком интереснейшим!
– А кто он?
– Наш гость.
Маршруткой на Краснозвездный, у пруда камышового вышли, и на крутую гору, там где Болсуновы живут. А осень, а катятся орехи по асфальту.
– Всем привет! Это Лена.
Болсунов-старший вокруг павианом скачет, Болсунова-мама улыбается да глаза вскидывает, сам Андрей гостье кляссер с марками показывает, доставшийся от дедушки – дедушка кстати тут же и похоронен, в палисаднике:
– А хочешь покажу его могилу?
– Нет спасибо!
Между тем собираются гости, и готовится там, внизу, подвальный житель Чомин. Сегодня он скажет новое слово.
– Никогда не слышала о таком Чомине, – признается Лена.
– А истина, Леночка, она только для избранных, она не для всех, – говорит старший Болсунов.
И тихо так, девушка шепчет Андрею:
– Значит, я тоже эта избранная!
Умолкли беседы праздные, на середину комнаты явился он – Чомин – уважительными взглядами сопровождаемый. Длинные, но жидкие волосы его, стянутые на лбу узкой повязкой, холщовая рубаха с широкими рукавами, придавали Чомину вид русича, только что сошедшего с ладьи на берег, готового пить квасы и под гусельное бренчание сказывать быль.
Выщупал глазами молодого, патлатого художника Хлебова и сообщил:
– Слово «западня» произошло от слова Запад.
– Видишь, как метко? – обратился Андрей к Лене.
Хлебов запыжился – возразить ли Чомину, поддержать ли, но мудрец уже переключил внимание и обратился ко всем, упирая на «то»:
– Сейчас наступило то самое время, то самое время… Лучшие силы отечества должны сплотиться и быть брошены на борьбу. Уже нет времени на мелочные дрязги…
– Сплотимся! – воскликнул кто-то.
– Потапова в президенты! – звонко крикнула Лена.
И что? И стали писать открытое письмо в газету. С поддержкой. Кому письмо? Самому Потапову. Народ хочет вас видеть своим правителем. Представителем. Чаяний выразителем. Демократ вы наш и надежда. Разведите огурцы да накормите страну. А после огурцов и за картоху можно будет взяться. Интеллигенция подключится.
Чомин:
– Делайте копии! Не в один печатный орган, но в разные! Газеты – колокола! Народ бьет в колокола! Народ хочет Потапова президентом.
– Знаково! – крикнул человек с пепельной бородкой, – Знаково! Что первый голос подали именно мы!
Никто из присутствующих его не знал. Он был приглашен отсутствующими. Поправив пальцем очки на носу, подытожил:
– Не зря я сюда пришел. Готов написать копию.
– Не забывайте! – гремел Чомин, – На каждой копии все подписываемся! Наши голоса будут первыми… Однако не последними… Но мало газет, мало звона! Пусть каждый пойдет по соседям… Объяснит, уверит… Потапова в президенты!
Все стали поднимать кверху кулаки и повторять:
– Потапова в президенты! Потапова в президенты!
Андрей весело сказал Лене:
– Видишь, какая каша тут заварилась!
– И это всё я. Я ведь первая сказала – Потапова в президенты.
Позади возник интеллигент с длинными черными волосами:
– Девушка, не забудем!
Гости не расходились до рассвета. Андрей распечатал на принтере агитационные объявления. Расклеивали их ночью по заборам близлежащих улиц. Доватора, Кустанайская, Гвардейская. Вернулись уставшие, измазанные клеем, чтобы попрощаться с Болсуновыми. Старший пожимал руку и тихо благодарил:
– Спасибо! Вместе мы делаем настоящее дело! Стоит и рискнуть. Никому не говорите, чем занимались этой ночью. Транспорт еще не ходит. Я вызову вам такси. Придумайте легенду для своих родных или расскажите им правду, если доверяете.
Андрей и Лена тоже бродили по темным, узким, местами в брусчатке улочкам и клеили объявления на столбах. Это так романтично. Из облаков Луна была свидетельницей. Хотели поднять решетку, куда стекали сточные воды, и спрятаться, и поутру – глас, глас совести из ниоткуда, из самой души, призывал бы идущих на работу – Потапова в президенты! Не поддалась решетка.
Позже, Чомин в подвале шептал, водя ладонью над пламенем свечи:
– Нужно, чтобы думали – из сердца народа. А так оно и есть. Мы сердце народа. Мы.
Глава 8
Бегство
Сява видел такие перчатки у дворника. Белые резиновые с красными пальцами, будто под ковш бульдозера попали. И тоже такие захотелось. Взял у бати деньги и купил.
Листопад начался, пора небу линять. Линять небу, линять Сяве. Директора уже ищут. Ноги в руки, рюкзак да саперную лопатку. Удались в лес и рой землянку. Отец поможет. Умеет, приходилось. Тяжелая штука жизнь.
Будут со школы приходить – придется отвечать – а где сын? В санатории-профилактории, проходит курс лечения, дышит солью. Надо документальное подтверждение. Николай нацепил на нос очки, пишет справку, точечками фломастером рисует штамп. Правдоподобно всё нелепое.
Сява в перчатках с красными пальцами прощается с городом. Стоит на пороге, рюкзак за плечами, больше самого. Облокотил об себя гитару в чехле. А ничего, уходят же люди в леса, в жизнь дикую, начинают стирать белье в курином помете, косят крапиву на салат, ищут воду лозой – где наклонилась лоза, там источник, копай!
– Прощай сын! – губы у Николая дрожат.
– А ты!
– А я тут! – в бигудях и халате.
– Иди со мной, надо же посмотреть, где спрячусь – еду будешь носить.
– Куда мне в лес? Там волки!
– Отпугну – с нами рок!
– Рок? – Николай злится, – Почему не вок? Почему не музыка бедных кварталов Нового Орлеана?
– Параша твой вок! – еле сдерживается, чтоб молнией не расчехлить гитару, – Нет брат, оденься и пойдешь со мной! Еду будешь носить! Иначе вернусь и покажу такой запил, что стены никто не отмоет!
Место выбрали между грунтовой дорогой и поляной, в рыжем песке среди молодых сосенок. Неподалеку – собачья площадка с дощатым бумом и прочими преградами. И тихо, и не самая глушь. Выкопали яму – Сява больше глядел, а Николай больше рыл. Вышла широкая могила. Положили брёвна сверху поперек. Искали их долго, до темноты. Ветки толстые тоже сгодились. На брёвна настелили пару рулонов битума. Николай купил его на базаре, расплатившись нарезанной бумагой. Гипноз – штука страшная.
Покрыли это всё травой, набросали хвороста и даже мусора. Остался виден проход в одной части ямы. Сява закипятился:
– Что я, жопой буду его закрывать, как поплавок?
– Что-нибудь придумаем… Сейчас придумаем… – Николай теребил подбородок.
Очевидно, требовались дверные петли, а также к чему их крепить, и сама дверца – и эта конструкция показалась Николаю сложной. Он упал, дергался, бил сжатыми кулаками окрест себя и сквозь зубы стиснутые хрипел:
– Нужно архитектора Иванова! Проектные чертежи. Как. Всё. Устроено! Пойду искать Чучу. Наставит!
Когда прошло, решили так. Сява остается ночевать тут в яме. А Николай отправляется на поиски Чучи. Вот уже когда припекло, нельзя отступать.
Глава 9
Где Николай ищет Чучу
В советское время на улицах стояли киоски для справки. Сидит в окошке такая тетя. Как мудрая сова или прозорливица. Всё знает. Адрес профессора Чучи, пожалуйста. Оплатите три копейки за услуги. Получите адресок.
Профессор Чуча, Тимофей Кириллович. Конечно. Нетипичный ученый, живет в обычной хрущовке. Другие вот, возле Оперного театра, в квартирах с такими высокими потолками, что на самолете летать можно – ну, Гастелло бы точно смог. А Чуча – не такой, он простой труженик, ему для труда только и нужно, что маленькая комнатка – кабинет. Не будет комнатки – да где угодно, лишь бы перо скрипело. Свою, работу, монографию, держать не на пыльных антресолях, а всегда, при себе, под рукой, под полой затертого пиджака! Исписать сотни карандашей! Перевести десятки одноразовых шариковых ручек. Стертые до нуля резинки. И формулы, формулы, формулы.
Так трудится настоящий ученый. Вот у него кухня, ночная, бумаги и очень сладкий горячий чай. Кипит – мысль, хочется бежать в библиотеку, да поздно уже! Есть энтузиасты-ученые, но нет таких энтузиастов среди библиотекарей, чтобы в волнении круглые сутки ожидали на рабочем месте, когда в любое время явится с горящими глазами – пытливого ума студент, уставший кандидат наук, озаренный сединой мудрости профессор. Давать знания – почетно! Отчего нет библиотекарей круглосуточных? Много не надо – столик поставьте, нехитрая еда, плед, заряженное солью ружье, полставки сторожа. Но – умение вникать в суть запроса, знание книжных полок.
Главная научная библиотека в Киеве находится в здании, куда встряла летающая тарелка. Все параноики понимают, что она когда-нибудь закрутится, освободится и взлетит – и что при этом может пол-города рвануть. Инопланетная технология! Декоративный элемент. Бабушке рассказывайте.
А поодаль озеро темнеет. Озеро Глинка. С одной стороны его холм высоким берегом обнимает, с другой – небольшой парк и трасса. И когда в пятиэтажном доме на холму том гаснет последнее окно, наверное из озера могут выходить.
Десять лет назад Николай устроился в библиотеку сторожем. И что? Не выдержал. Стоял ночами напролет у стеклянной двери, сцепив так челюсти, что зубы ныли. Усматривал смутные тела там, вдали. Через дорогу. И в мрачном подземном переходе. И в скверике с памятником чекистам, напротив.
Могло быть так – профессор Чуча случайно встретился бы с Николаем в библиотеке. Возрождение старой дружбы.
– Простите, вы… – щелкает пальцами, стараясь припомнить.
– Николай Савченко, ваш бывший студент! Помните, разговоры про музыку?
– Конечно, как забыть умного собеседника.
С этой целью Николай туда и пошел работать. Кто знал, что рядом озеро?! Где вода ночью плещется. Как же найти Чучу теперь? Если сын – резвые ноги – и то не смог. Николай отправился на почту по улице Шолом Алейхема. Почта – это запах сургуча, темная оберточная бумага и справочники. Можно купить справочник или хотя бы взять его полистать, схватить да прочь бегом, а дома, в спокойной обстановке, найти адреса всех институтов Киева. Обойти – да, как ранее духовные люди накладывали на себя обет и совершали длительные паломничества, так здесь, он, Николай, должен обойти все высшие учебные учреждение, и под теми или иными предлогами заполучить списки профессуры.
Среди них Чуча. А если он уже на пенсии? Нет, такие люди продолжают работать до самой смерти. Их любят студенты, ходят за кумиром вереницами по саду или скверу, где кумир прогуливается в перерывах между парами, а также после работы, ибо он вдов и одинок.
Скорее всего, Чучу можно найти на компьютерных курсах. Он пойдет туда осваивать современные технологии. Поэтому – Николай – спеши на улицу Рогнединскую, дом такой-то, на первом этаже, обратись к тетеньке, которая чуть тебя моложе:
– Я хочу записаться к вам на курсы.
– Какие именно? Вот у нас есть «оператор ПК», «графический дизайн»…
– Оператор ПК! Правда, я и так уже хакер, но хочу, так сказать, немного подтянуться…
– Деньги в кассу!
– А можно скидочку? Я контуженный. У меня есть орден, я спасал высших лиц государства. Вот кортеж едет по улице. Я иду и ничего не подозреваю. Вдруг – диверсия! Вышибает канализационные люки. Я ударом кулака – бывший самбист, сами понимаете, какая у меня реакция – гашу вниз! Гашу вниз! Люк, который мог бы попасть в кортеж, в самый главный лимузин – меняет траекторию. По трагическому стечению обстоятельств – мне в голову. Травма, несовместимая с жизнью – так мне сказали потом врачи. Доктор Стрельченко. Моя неразделенная любовь…
И в компьютерном классе, где за окнами будут падать осенние листья, он встретит знакомый, носорожий взгляд из-за роговых очков. Профессор Чуча, вполоборота от дисплея, на котором уже набраны ученые формулы. Старик хорошо освоил технику!
– На пятерку.
– На пятерку.
Случайно Николай купит газету. Зимой. Репортаж о клубе моржей с групповым фото. Среди моржей, в широких трусах, стоит Чуча, хмурый, несколько дряблый, но еще крепкий. Ни улыбки. Как врос в заснеженную плоскость льда, на котором стоят моржи. От холода ли, или проявляется цельность натуры?
Звонок в редакцию.
– Здравствуйте, я Николай Савченко, врач-ревматолог. В пятничном номере был материал про моржей. Да. Хотелось бы встретиться с одним из них. Профессор Чуча. Зачем? Чтобы обменяться научными сведениями. Я работаю над проблемой излечения ревматоидных болей при помощи моржевания. Дайте мне пожалуйста телефон того журналиста, который написал статью. Так, Федотов? Записываю… Подождите… А на случай, если у него будет всё время занято, дайте пожалуйста его домашний адрес. Редакционный? Нет, вдруг он заболеет. Давайте домашний. Я нанесу ему визит. Тут понимаете, какое дело – профессор Чуча наработал уникальный материал и готов дать мне данные, но я потерял его контакты. И это взаимно, он тоже мои потерял.
Чучу не найти, где ты, Чуча? Ничего, мы не сдадимся. Составим правильный проект землянки сами. Книжек подчитаем и составим. Надо записаться в библиотеку. Алло-алло, к вам сегодня можно? Беру с собой паспорт и плавки.
Дворец для творца! Творец из дворца! Сява, у тебя будет мировая землянка. Мир, добро, министр финансов.
Глава 10
Сява в лесу
Как по осени во лесе бегуны-бегуны! Как по мухомору-деду грибники-грибники! Начинай чемпионат.
Бегунов привезли в микроавтобусах. До этого милиция ездила по грунтовым дорогам и зорко глядела, не прячется ли кто за стволами сосен да берез. Жизни бегунов постоянно грозит опасность. Поэтому они всё время бегают. Быстрее бежишь – труднее в тебя попасть. Даже снайпер не попадает в бегущую цель. Снайперы любят стрелять в стоящих, сидящих, на худой конец в тех, кто только вышел из машины и размышляет перед входом в банк или здание суда.
Когда с берез посыпались желтые листья, лес наводнился бегунами любителями и профессионалами. Любители были зрелого и пожилого возраста и перемещались в одиночку, вооруженные газовыми баллончиками и электрошокерами. А профессионалы бегали группами и громко топали. Сява предпочитал нападать на одиночек. Спички закончились, или батарейки сели – не покидать же лес. А вдоль дорог были траншеи, еще со времен войны остались. Сява там прятался, припав ко дну, и слушал. Когда бегун пробегал мимо, Сява выскакивал позади него и бил по голове гитарой, а потом затаскивал в траншею. Однажды решил осилить сразу троих – все длинные, в спортивных костюмах, вполне могли ему накостылять, но Сява справился.
На выходные приезжали машины, оттуда вылезали люди с топорами, мангалами, начинали жарить шашлыки. Среди каждой компании всегда находился мастеровитый мужчина, который всем заведовал, умел всё готовить. Он-то обычно, отправившись в чащу за сучьями, и становился первой жертвой Сявы. Сява хорошо скрывался в папоротнике. Когда мужчина с топором был обезврежен – лежал с разбитой головой – Сява бежал к автомобилю или нескольким и начинал крушение. Погрузив трупы в помятые машины, потом отгонял их к затерянной среди леса, пригородной Быковне, в песчаный яр около пожарной каланчи.
Иногда в лесу, тоже на машинах, уединялись любовники – их, занятых делом, мочить было проще всего. Кроме того, они всегда брали с собой конфеты. Когда Сява хотел сладкого, то охотился на любовников.
Каждый день в лесу пропадало несколько человек. Сява ждал, что нагрянет милиция. Но милиция боролась со старушками около станций метро. Старушки немало подрывали экономику страны – продавали носки и раздавали котят.
Так вот, появилась милиция разве что перед большим забегом. Сразу все местные дяди, которые по кустам прячутся, плащевые дяди, еще глубже в кусты запрятались и глазами оттуда наружу, а кое-кто вышел и будто не при чем, так, в одиночестве прогуливается, нагнетая задумчивость. Три веселых наркомана милицейскому фургону ручками помахали. Четыре пацанчика с пневматами даже внимания не обратили – как стреляли в мишень на сосне, так и продолжили. Обеспечив безопасность, милиция скрылась.
А устроители забега начали опутывать деревья полосатыми лентами. Наводили по воздуху дороги. И когда пронумерованных бегунов привезли, те стали бегать по этим дорогам. Сява к отставшим, рядом пристроился, вроде как тоже бегун-любитель, решил пообщаться с коллегами. Топает и спрашивает:
– Какая дыхательная система? Кто у вас тренер?
А ему не отвечают! Ну разозился парень, на спину к одному прыгнул, за одежду схватил, повалил и проснулся, а было вокруг темно и неясно, ночь или день, потому что в землянке всегда так таинственно и непонятно.
Сява люк отворил и увидал над собой, среди веток, луну, белую и яркую. Ломал сучья сумасшедший грибник, жадный, пожелавший прийти раньше всех. Сява тихо затворился. В голову лезли мелодии. И стихи.
Скорей вызывайте – невмоготу!
Сижу и на стену я гоготу!
Ой гоготу, ой гоготу,
Скорей вызывайте – невмоготу!
Глава 11
С праздничком
За три дня до Нового года. Снег посыпался. Валил с вечера по ночь, а утром лес стал другим. Не узнать. Под тяжестью намокшего снега, одни сосны повалились, с других отломились ветки. И стал не лес, а бурелом. Всё одинаковое, мельтешит в глазах. Хвойная рвань, рыжая коры ломь и снег. И больше ничего.
Иван Пронов, крепкий такой дядя, глядел на лес из окна. Обычный панельный длинный дом напротив леса, через улицу. Тут живет Иван Пронов с женой Любой и сыном Юрой. У Юры веснушки, а у Ивана и Любы нет – вот эта загадка иногда беспокоит Пронова. А сейчас его другое занимает:
– Юрка, бери ножи, сейчас пойдем. Видишь, там уже люди? Сволочи.
Всё нутро заиграло. Как бы успеть, а то ведь обходят! У сгорбившихся от снегу сосен деловито работали местные жители. Пилили ветки с опустившихся верхушек. Юрка тоже в окно поглядел:
– Вон как наломало! Пособираем!
– Говорю, ножи бери! Собирать не будем! Нарежем свежак.
И пошел одевать куртку.
Но свежак уже было кому резать. Поэтому отец с сыном решили углубиться в лес.
– Пусть тут ковыряются, мы лучше найдем. Там глубже больше!
– Ага.
Ага так ага. А идти трудно, снег выше колен, даже собачники еще путь не проторили. Но Проновы смело шагают, след в след. Пронова-старшего пусти в космос без скафандра – только поежится, потом осмотрится цепким взглядом и спросит – где что урвать? И младший таким будет.
– Вон те! – указал рукой на стену гнутых сосен. Кажется, деревья натужились и постоянно, уже много часов вели борьбу в точке перелома. Чудовищная сила была скрыта там.
А на следующее утро в лесу, пробивая корку снега кирзовыми сапогами, таранил сугробы Боря. Здоровяк. Штаны спортивные, кожанка, на голове шапка деда Мороза, красная, как рожа самого Бори. И глазами-то он выискивает, и нюхом-то он вычуивает. Лесников сейчас днем с огнем не сыщешь. А елки вот они стоят, бесхозные. И чудится Боре, что не снег под ногами хрустит, а денежные бумажки. Топор под полой припасен, бечевы моток в кармане. Осилим штуки три? Осилим. А четыре? Как получится.
Вспотел лоб под шапкою, слиплись там волосы. Тяжко идти. И одинаковое всё. Боря приметил неуклюжую, наверное вчерашнюю тропку и свернул на неё, чтобы легче было. Сверху, с веток то и дело срывались шапки снегу, грозя не только попасть за шиворот, но и ощутимо дать по голове.
Тропка превратилась в площадку беспорядочно потревоженного снега. В рыжих пятнах. Два темных горба лежало с правой стороны, присыпанные. У Бори застучало в ушах, голове стало еще жарче. Он несильно толкнул один горб ногой – скорее чтобы струсить снег, а не ощутить, что там. А позади Бори, возник Сява, заиндевевший, со струной в руках.
Лей клей в сапоги, как застынет – так носи. Делай ноги. Бегут кони.
– Шон-шон, капюшон. Кушай овощ корнишон, – на лесной полянке, под скрип сосен, под шелест щепотей снега, на полубелом бревне, сидит Сява, настраивает гитару. Инструмент всегда должен быть готов к концерту. Гитара это оружие музыканта. В час ночи тебя разбудят и позовут играть в клуб, дом культуры или просто на квартире. Ты должен вложить пальцы в рот, растянуть его в улыбке и ответить – сейчас буду, спасибо, что пригласили.
– Гитара строй держит? – спросят тебя друзья.
– Всегда держит, с моей помощью.
Дядя Кабультук, помоги, камертон изо льда сотвори. Полторы сосульки на двоих, иначе жрать пустой снег, как собака бездомная. Ходил по лесу, собирал сосульки, где видел. Одна заменяет стакан воды. Пить из ручья больно. Потом горло болело три дня. Жар, а градусника нету. Опасность для жизни.
Сунул сосульки в сугроб и лежат там. Захотел пить – взял съел. В ручье пусть те пьют, кого там видно следы. Волки есть? Черная вода в овальной проталине. Сережки березовые. Дятел шапочный – ток, ток, ток. Ты кто? Дятел.
С каждого по варежке. Зимнее слово крепче летнего, зимний поцелуй жарче весеннего. Собирай варежки с трупов. Натягивая струну на гриф, пальцы при морозе сначала белеют, затем краснеют от прилива туда крови, и немного опухают. Дайте погреть руки на ядре Земли!
Сява достает из кармана – справочник аккордов. Ну-ка, разучи пару новых! Жок-жок, пирожок. Что растет на елке? Шишки да иголки.
После полуночи, на Новый год, Сява свернулся клубнем в землянке. Грезилось, что напал на пьяного Деда Мороза, нарядился сказочным стариком и всю ночь работал на счастье, на добро. На счастье, на добро. На счастье, на добро.
Глава 12
День за днем
А можно спятить так. Медведь в берлоге спит. Сява не спит, но просто сидит в темноте и мыслит. Возвращение к людям? Рановато. Правоохранительные органы только и ждут. Батя под наблюдением, это стало ясно давно. Поэтому оставляет еду на поляне, в условленном месте, в норе средь валежника, покрытого сугробом. А Сява в случайное время наведывается туда. Забирает провиант и туалетную бумагу. Иногда – новые батарейки к фонарику. Бегунов с плейерами нет, а лыжники музон на слушают.
Даже если менты… Они не будут ждать круглые сутки. Сява подходит к тайнику задом наперед, чтобы казалось, будто он приходит отсюда. А вообще следы его ведут от плотной тропы, где неясно, кто ходил. Она – сплошной наст.
Ночами Сява спал, днем бродил. Или наоборот. Без разницы. Иногда ему казалось, что белый день, с белым тучным небом – это ночь. А ночь – темный сумрачный день. Потом он понял, что во времени можно ориентироваться по лыжникам. Они ночью не бегают. А как же часы? Счастливые часов не наблюдают, зачем Сяве часы?
– Поживи немного без времени, – сказал ему папа.
Так и делает. Чуток человеческого счастья.
Лыжников становилось всё меньше. Сява складывал их лыжи и палки на секретной свалке, которую обнаружил случайно, провалившись в яму, покрытую линолеумом. Сверху был, конечно, снег.
Когда в лесу действительно появилась милиция – ходили парами, в сугробах шарили – Сява нарочно бегал по главной тропе, изображая молодого спортсмена. Милиционеры подзывали его, опрашивали, не видал ли он чего подозрительного, и предупреждали – тут орудует маньяк.
Очень просто сбить настройку. Как шишкой снег с ветки. Как снежком шапку с головы. Как ледяшкой гонор с морды. У Сявы было радио, на батарейках – ходил по лесу и слушал. Крути колесико, находи волну по вкусу!
Один раз, в метровом диапазоне, обнаружил таинственный сигнал. Пи-пи-пи, пи-пи, пииииии. И он повторялся. Сява решил, что это азбука Морзе, и что в лесу где-то в берлоге сидит разведчик, иностранный шпион, и передает секретные сведения. Или свои координаты. Мол, заберите меня отсюда. Должен прилететь военный десантный вертолет, спустить лестницу и забрать шпиона с собой.
Ночью к Сяве пришла другая идея. Это маячок пришельцев. Что за маячок, сам толком не понял, но что это именно маячок – был уверен. Сто пудов!
Пока не истлели на Сяве носки, надо тайну разгадать. Иначе страшно! Кто пи-пи передает? С какой целью? Страшно стало Сяве спать. Думалось – вот рядом в километре, или даже тут, под боком, за упавшей березой, тоже кто-то прячется под землей и передает, передает. Ну или в случае маячка. Однажды озарится всё неземным светом и над тишиной скрипящих сосен с гулом повиснет оно, круглое тело с пришельцами внутри, и начнется самый настоящий захват Земли. С окраины, конечно. Кто же полезет в самый центр? Вначале они поработят спальные районы. Перед рассветом. Когда еще не ездят мусорные машины. Пришельцы поедут вместо них, на диковинных транспортных средствах. И включат звуковое оружие, неслышным ревом убивая население. Ты спишь, а у тебя мозги закипают. Так и будет. Сява знает.
Он провидец – однажды ему внутренний голос четко сказал:
– Завтра бублики подорожают.
И подорожали в том магазине, где Сява покупал. Было столько, стало столько. Сява рассказал об этом папе, и тот решил:
– Это пророчество.
И вообще умилился:
– Я вообще знаю, ты у меня паранормал. Развивай и дальше экстрасенсорику!
– Постараюсь!
В берлоге у Сявы всегда темно, даже днем. Можно лежать как тот Лилли в танке с водой. Выход сознания за пределы. Кончился запас чаю. Сахар, шишка, кипяток – делаем большой глоток. Очень вкусно, можно пить. Шишек много. Будем жить!
Он видел воронов в лесу, огромных, как орлов. Схватят и унесут тебя в гнездо на вершине сосны. Сява боялся этих орлов и закапывался в снег, едва заслышав карканье. Он уже научился закапываться быстро и лежать не дыша, не шевелясь – со стороны казалось, будто не человек в снегу, а простое бревно.
Между тем у его отца появился план спасения экономики страны. И он даже написал его в толстой, общей тетради, озаглавив «Затянем туже пояса». Каждый дееспособный житель страны надевал пояс и затягивал его потуже. Таким образом, желудок мог уместить меньше. Меньше потребление – меньше расходы. Да, вначале трудно, надо привыкнуть.
– Но экономический эффект! – восклицал Николай, приставая к соседям у входа в парадное. А те стояли и говорили:
– Потапова в президенты, да, надо поддержать. Человек из народа. Знает беды.
Человек из народа выступал всё больше – в клубах, дворцах культуры, даже в супермаркетах. О планах своих выражался прямой наводкой:
– Если поддержите, баллотируюсь! Что остается?
По всей стране открывались школы его последователей. Выпускались и ходили по рукам сборнички особых песен для лучшего роста огурцов.
Ударили морозы. Николай Савченко особо остро ощутил одиночество – четыре слова на «о» подряд, с ума сойти! И решил познакомиться по сети. Отправился в интернет-кафе неподалеку. Внутри пахло носками и сигаретами. Николай был в таком заведении впервые, но знал, что есть такой человек – администратор. Высмотрев похожего, обратился:
– Я опытный пользователь! Качать-не-перекачать! Качаю больше, качаю быстро.
– Платите и качайте, сколько хочется, – ответил админ. Постоянно находясь в удушливой атмосфере и полумраке, он выглядел очень нездорово. Будто жизнь в нем поддерживается лишь благодаря распитию донорской крови.
