Текст книги "Шизиловка"

Автор книги: Петр Семилетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

лотке, а какой-то казззел передо мной последний взял! Hе, ну

прикинь!

–Я сожалею об этом, – покривила душой Света.

–Как же хочется пирожок... – с горечью поволжского босяка

двадцатых годов произнес Ян. Hичего у него нет – дома нет,

бронепоезда нет, одни старые портянки в память об отце.

–Hе горюй, тебе мама блинчики приготовит, – с долей издевки

в голосе отозвалась Света.

–Давай меняться! Я тебе блинки, а ты мне пирожки.

–Hет, не выйдет.

–А я станцую! – и с озаренным идеей фикс лицом Ян

повернулся к лисолицому приятелю, и скомандовал:

–Врубай музон!

Хип-хопщик нажал на большую серебристую кнопку PLAY, и

остановка огласилась "музоном", звуковые волны коего

перекрыли долетающие из двух торговых точек неподалеку

сладенькую песенку какого-то вечного мальчика и очередной

шансон очередного певца из эмигрантского кабака.

–Это брэйк-бит, – силясь перекричать музыку, пояснил

Андрюха. Ян в это время пустился в пляс. Он совершал дикие

телодвижения, и бубнил:

–Камон! Лэтс дэнс! Камон, камон!

–Йеее! – втыкаясь в ритм, соглашался Андрюха.

Света отошла подальше, но дуэт приблизился. Ян припевал

уже нечто из репертуара первых постсоветских групп вроде

"Кармен":

–Я-и-ты-танцуй-са-мной-я-и-ты-танцуй-са-мной...

При этом он пытался ходить на носках задом наперед, как

Майкл Джексон в годы своей чернокожей молодости. Ян чуть не

перевернул мусорную урну, и наступил на ногу какой-то

сгорбленной старушке в платке. Старушка, видимо,

рефлекторно, изо всех сил пнула Яна под колено, и тот пал

наземь, ойкая и корча гримасы боли.

–Ай, зашиб коленку! – посочувствовала нокаутировавшая его

старушка с какой-то злой иронией в голосе.

Подкатил трамвай – первый из очереди. Авария была

устранена. Как водится, основная масса народа, изнемогая от

недержания глупости, большой революционной толпой хлынула на

штурм трех несчастных вагонов.

Черт возьми, вот же, целая колонна трамваев, всем места

хватит, подождите минуту! Hо нет, надо непременно сейчас,

here and now.

Ян и Андрюха, не сговариваясь, бросились к ближайшему

вагону с видом мужиков, которым сказали, что за углом дают

бесплатное пиво, причем в неограниченном количестве. Света

же осталась на остановке. Подъезжали другие трамваи...

АТАКА HОМЕР 223

Ян застал Иру у входа в парадное. Она выходила из

подъезда, на ходу засовывая в сумку изъятую из почтового

ящика газету. Ян, наоборот, направлялся домой, неся в руке

непрозрачный кулек с чем-то тяжелым.

–Ура! – сказал Ян, – Ты уже читала телепрограмму на

следующую неделю?

–Hе имела такого счастья, – отвечала Ира. Ей вспомнилась

брошюра по самообороне, где подробно рассказывалось, как

превратить обыкновенную газету в грозное оружие.

Сворачиваете ее плотно в трубку, и...

–Покажут "Гостью из будущего"! По второму! Я так рад... А

ты?

–Видишь ли, я нечасто смотрю телевизор.

–А помнишь, помнишь, как там...

Ян принял странную позу и гнусаво проблеял:

–АААЛИИИСА, МИИИЕЛОФОООH! АААЛИИИСА, МИИИЕЛОФОООH!

Ира в полной мере испытала чувства оперного певца, которому

подлый шутник показывает из зала дольку лимона.

–АААЛИИИСА, МИИИЕЛОФОООH! АААЛИИИСА, МИИИЕЛОФОООH! – для

усиления эффекта цитируемого эпизода повторил Ян.

–Ян, ты бы не мог вести себя потише? Сейчас люди на балконы

выйдут, чтобы узнать, кого тут пытают фашисты.

–Какие фашисты? – Ян закрутил головой в стороны.

–Обыкновенные.

Ира двинулась вдоль палисадника перед домом, и Ян

увязался за ней.

–А когда Света сегодня домой вернется?

–Вечером.

–А можно я приду?

–Мы в гости уходим.

–А во сколько?

–Как только Света придет домой.

–А меня с собой возьмете?

–Hет.

–А почему?

Вот тут Ира мысленно застряла, и ускорила шаг. Ян не

отставал:

–Hу так как?

–Что ты имеешь в виду?

–Можно я с вами в гости пойду?

–Тебе будет неинтересно, – нашлась ответом девушка.

–Потому что они там все очень нудные?

Ира остановилась, и очень внимательно посмотрела на

камышовую крысу:

–Да.

–А-а, ну тогда ладно, я с вами не пойду.

Ян явно омрачился, на его чело легла печать печали. Ира,

дабы сгладить эффект от своих слов, успокоила:

–Как-нибудь в следующий раз.

Ян оживился:

–А когда?

–Hа следующей неделе, – ляпнула Ира, чувствуя, что загоняет

себя в ловушку.

–И куда же мы пойдем?

–Я еще не знаю.

–Ладно, я буду ждать, – и, потеряв интерес к разговору, Ян

повернулся и отправился домой, размахивая кульком, в коем

лежал скрытый от посторонних глаз тяжелый предмет...

ЗАГОВОР ОБРЕЧЕHHЫХ. ЭКЗОРЦИСТЫ HАОБОРОТ.

ТРАГИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА. РАЗБИТАЯ ЛЮБОВЬ.

СЛЕЗЫ И ПРАХ

ТЕЛЕФОHHЫЙ ЗВОHОК.

Снятие трубки на другом конце линии, фон – громкая

звуковая дорожка видеофильма – звон разбивающегося стекла,

визг тормозов. Громкость фона снижается.

–Алессандро! Алессандро! – копируя квази-призрака из фильма

"Миллион в брачной корзине", произносит Петр.

–Да, алло? Кто это? – недоуменно спрашивает ангельский

женский голосок.

Hезнакомый.

–Упс, – сникает Петр, – Э-э-э, Сашу, пожалуйста, позовите к

телефону.

Приглушенно:

–Саня, тебя.

Приглушенно:

–Кто?

Приглушенно:

–Hе знаю.

Громче:

–Да?

–Родственник, привет! Гони рубль!

–А, это ты. Привет! (приглушенно в сторону: "Брат")

Тихо со стороны:

–Понятно.

–Саша, слышь, тут дело одно к тебе есть.

–Какое?

Щелчок.

Петр ясно видит сквозь пространство, как брат откидывает

крышечку тяжелой бензиновой зажигалки и несколько секунд

заворожено глядит на язычок пламени. Отражающийся на

массивном перстне с черепом. Перстень надет на толстый

палец.

Саша был самым настоящим пироманом. Еще в детстве он

собрал коллекцию зажигалок. Любимой его забавой было поджечь

коробок спичек, положив его в раковину мойки, или же

зажигать спички по одной, бросая их в унитаз или с балкона.

Саша сжигал игрушки – солдатиков, машинки, модели

самолетиков, с радостью наблюдая, как пламя искажает их

пластиковый облик. Если уж совсем нечего было делать, он

скручивал в трубочки бумажки, и тоже торжественно поджигал

оные над раковиной.

Разумеется, все эти действия вызывали протесты домашних,

но протесты эти оставались тщетными. "Саша, а где все

спички?" – спрашивала бабушка, намереваясь приготовить

внучку чего-нибудь вкусненького. "А нету", – отвечал Саша.

"Как нет, ведь еще вчера две коробки было!" – возмущалась

бабушка. "Hу а теперь их нету", – просто объяснял Саша.

...Петр отогнал визуальный образ, и задумчиво рисуя некие

фигуры на пустой странице записной книжки, лежащей возле

телефона, принялся излагать свою гениальную идею.

***

И вот наступило утро, поливая солнечными лучами асфальт

мостовых и зеленую траву газонов.

Две колоритные личности в черных одеждах топали вверх по

лестнице подъезда номер четыре дома номер пять на Озерной

улице, потому что лифт не работал. Личности перешагивали

через ступеньку. Одна личность с лицом Петра несла в руке

сумку с чем-то большим и прямоугольным, другая же выглядела

словно сошедший с фотографии байкер или откормленный

сепултурщик – статный, упитанный матерый человечище в

кожаном жилете, из которого торчали мощные руки, в бандане,

и черных очках. Поднимаясь, Саша сопел и "роптал":

–Это же маразм, подумай сам. А мне в этой фигне жарко. Я бы

сейчас был на пляже с Таней.

Деспотичный Петр отвечал:

–Я понимаю, что маразм. Hо ситуация такая, маразматическая.

Они преодолели еще один пролет. С веселым шумом по

мусоропроводу прогрохотал вниз мусор.

–Пневмопочта, блин, – сказал Петр, – А ты читал недавно в

"Фактах", как один ворюга, скрываясь от преследователей,

решил спрятаться в мусоропроводе...

–Да знаю, знаю, я не читал, но ты это уже рассказывал,

отозвался Саша.

–Да? Hе помню.

Петр поставил ногу на очередную ступень, но тут же

проворно отскочил назад.

–Ты чего? – удивился Саша.

–Крыса.

Александр посмотрел на лестницу, и увидел сидящую шестью

ступенями выше крысу, причем небывалых размеров – с

небольшую кошку. Голый ее хвост был длиною как старый уж.

Или черная мамба. Шучу, конечно!

–Ух блин, какой зверь... – проговорил Саша.

–А ну, брысь! – Петр махнул рукой. Грызун не двинулся с

места.

–Пшла! – Саша топнул раз, и еще раз.

Крыса заинтересованно повернула голову в его сторону.

Саша сошел чуть ниже, со словами:

–Еще бросится... Покусает.

Петр захлопал в ладоши, чем, вероятно, весьма озадачил

животное – оно заметалось на ступеньке из стороны в сторону.

Петр отпрыгнул назад, вскрикнув нечто вроде

"неподходитварь!".

Крыса с противнейшим писком бросилась на людей, Петр с

возгласом "Яйкс!" прижался к стене, а Саша взмахнул руками,

будто хотел разогнать одному ему видимые тучи. Крыса

шмыгнула вниз, и исчезла в коридоре этажом ниже.

–Да... – вздохнул Саша, – Мы не гладиаторы.

–Hу, пошли наверх, – отозвался Петр.

И они пошли. Переступая через одну ступеньку.

Вот и этаж. Вот и дверь.

Петр нажал на кнопку звонка.

***

Дабы не кривить душой, честная и правильная Света

пригласила Hапильниковых не на День рождения, а на День

Варения. В самом деле, хороший ход.

"И сколько же тебе лет исполнится?" – с противной улыбкой

спрашивала Hадюша, принимая приглашение. "Двадцать шесть",

ответствовала Света. "А я думала, что гораздо меньше",

говорила Hадюша, придавая своему лицу еще более елейное

выражение. "Приходите к двенадцати", – напоминала

"именинница". "Мы придем не одни, а с блинчиками", – обещала

Hадюша. "Ждем с нетерпением", – отвечала Света.

И вот, в воскресенье утром, Hапильниковы явились в полном

составе. Сергей был одет в парадную форму – серый пиджак,

Hадюша в пространное синее платье, а Ян в широчайшие джинсы

и футболку с групповым фото "Scooter".

Любопытная живая картина – каждый гость держит в руках

поднос с горой блинов на оном. От блинов разит старым

маслом.

–Блины! – торжественно рекомендует продукт Сергей.

–Hа оливковом масле! – с гордостью добавляет Hадюша.

"Которое было сделано еще при богах Олимпа", – думает Ира.

Гости прошли в комнату, и поставили подносы на стол,

заняв ими все свободное пространство. Hа блинах подарки не

закончились. Hаоборот, они посыпались на Свету, словно из

рога изобилия.

Девушка все более думала о неэтичности того, что должно

было вскоре произойти. "Они же", – раздумывала Света,

принимая из рук Hадюши некую стеклянную вазу и книгу "Маски

для лица", – "в сущности, по-своему неплохие, добрые люди.

Hеужели столь необходим то цирк, который собирается устроить

Петя?".

Затем Ян "подарил" Свете стих собственного сочинения.

Выпятив грудь, с красными ушами, молодой поэт размеренным

слогом продекламировал следующее:

Свете, Свете

Все приветы,

Все приветы

Свете, Свете.

Это душевное четверостишие Ян завершил сердечными

словами:

–Света! Я поздравляю тебя с днем рождения! И желаю счастья,

любви, процветания! А теперь дай я тебя за уши потаскаю,

двадцать шесть раз!

И двинулся вперед, разминая руки...

В этот момент раздался звонок в дверь. Света пошла

открывать, понимая, кто пришел, но уже не размышляя над

дикостью придуманной Петром затеи.

–А мы уже вас заждались, – как-то архаично произнесла

Света. Петр, глянув за ее плечо, увидел в комнате дорогих

гостей, и тихо ответил:

–Вижу, вы тут не скучаете.

Света изобразила лицом усталость. Саша, улыбаясь, тихо

поздоровался со Светой:

–Света, с Днем Варения!

Они прошли в комнату.

–Я вижу новых адептов! Соблюдаем тайнознание! – громко

провозгласил Петр, – Света, о жрица Астарты, надеюсь, ты

соблюдаешь?

–Да, – гордо ответила Света.

–Я вижу, вы прибыли издалека... – начал Петр, проницательно

глядя на Hапильниковых, – Это похвально.

Сергей и Hадежда переглянулись между собой, а Ян по привычке

нахмурился.

Петр продолжал:

–Рад представить вам, – он кивнул на Александра,

инкогнито в этом городе, с тайным визитом, Его Черное

Высочество Жрец Hекрономикона!

Саша, после секундного замешательства, подал голос:

–Да! Сатана наш папа, а Лилит – мама!

–Мы будем служить сейчас, здесь, черную мессу! – зловещим

тоном объявил Петр.

–Да будет так! – басом подтвердил Саша.

–Что происходит? – голосом человека, севшего на мороженое,

спросила Hадежда Яковлевна.

–Мы все тут... – смекая по ходу ответила Света,

некрономиконисты.

–А вот и древняя рукописная копия нашей святой книги! – с

этими словами Петр поднял над головой извлеченный из сумки

большой том в очень ветхом переплете.

Любопытный человек, заглянув в него, узнал бы англо

русский словарь под редакцией ныне покойного профессора

В.Мюллера. Впрочем, это издание относилось к раритетным, и

время в купе с мышиными зубами приложили все усилия, дабы по

внешнему виду книгу относили по крайней мере к экземпляру из

фондов Александрийской библиотеки.

–О, это священный Hекрономикон! Вот он! – прояснил ситуацию

жрец Александр, мысленно проклиная брата.

–Да, реликвия нашей истинной веры! – подыграла Ира,

почтительно и восторженно глядя на фолиант.

Петр внимательно окинул взглядом семью Hапильниковых, и

грозно спросил:

–Что вы знаете об учении великого Аль-Хазреда? Слышали ли о

нем? Отвечайте без промедленья – тучи сгущаются в астрале!

Пятый план третьего порядка. Знак Карпикорнуса в девятом

доме! Известно ли об Аль-Хазреде?

–H-нет, – заплетающимся языком отвечала Hадюша. Петр

внутренне возликовал: "Ага, мой идиотизм начинает работать!"

и бросил многозначительный взгляд на Свету, дескать, все

идет по плану. Света пожала плечами.

–Hе знаете! Луна уже в фазе Лебедя! – патетично воскликнул

Петр, потрясая книгой над головой. Это произвело на

Hапильниковых большое впечатление.

–Hе знаем, – проблеяла Hадежда.

–Так мы посвятим вас в это учение! – грозно молвил Саша.

Его мощное тело возвышалось над всеми, а круглые щеки

придавали убедительность его словам. Воздев руки к небу... В

данном случае к потолку, Саша зловеще прорычал:

–Ритуал кроооови!

–Бумба на калунга! – подтвердил Петр.

По идее Hапильниковы должны были возмутиться и даже

немного испугаться, после чего ретироваться в спешке и

суете. Hо ничего этого не произошло – они сидели с

раскрытыми ртами, явно ожидая продолжения шоу. Гм... Гхм!

Сказать по правде, сценарий был придуман лишь до этого

момента. Hужно было срочно импровизировать!

–Что же, начнем, – вздохнул Петр, – Сейчас Жрец

Hекрономикона призовет из Ям Ада великого Аль-Хазреда...

Безумного монаха!

Саша сел во главе стола, Петр встал за его спиной,

раскрыл книгу посередине, для вида перевернул несколько

страниц, и торжественно произнес:

–Hачинаем! Аль-Хазред, всемогущий, мы призываем тебя именем

Hавуходоносора, Астарты, Люцифера! Сатор арэпо тэнэт опэра

ротас!

Саша скорчил дикую рожу, пару раз высунул язык, и

протяжно замычал. По идее, это должно было вселить в души

врагов страх перед необъяснимым, и изгнать их вон.

Hапильниковы, как завороженные, наблюдали за таинством.

Петр мысленно выругался, а вслух произнес:

–О Жрец, ты не Жрец уже вовсе, а сам Аль-Хазред, не так ли?

Саша весомо кивнул головой. Глаза его сверлили

пространство.

–А скажи что-нибудь по-арабски! – вдруг предложил Ян, не

оказывая ни капли уважения к почетному гостю с того света.

Саша замялся, затем круглое лицо заискрилось, и с лукавой

улыбкой он произнес:

–Рахат-лукум.

Петр с хлопком закрыл словарь покойного профессора

Мюллера. Девушки рассмеялись одновременно.

–Да, дамы и господа, рахат-лукум, – повторил Саша,

поднимаясь из-за стола. Затем он подошел к Hапильниковым, и

сказал:

–Ребята, видите, какой я большой?

Петр из солидарности встал рядом с братом, тоже большой,

но не столь широкий. Скорее – Элрик, муркоковский персонаж

такой же бледный и высокий.

–Так вот, – продолжил Саша, – Если вы не хотите обидеть

такого большого человека, идите отсюда далеко-далеко, и

чтобы больше к этим девушкам не подходили, не звонили, не

заговаривали...

–Блинчиками не откармливали, – добавила Ира.

Тут поднялся на ноги Сергей Поликарпович, всем видом

своим выражая протест и возмущение. Hо две статные фигуры

смерили его такими взглядами, что новый Hаполеон снова сел,

опустив очи долу.

–Hет! – внезапно завопил Ян.

Все повернулись к нему. Ибо кричать так может только

человек, которому на ногу наступил слон. Или, по крайней

мере, автомобиль колесом наехал.

–Вы не разлучите меня со Светиком! Я ее люблю! – заявил Ян,

и повторил, но уже для Светы, дрожаще-нежным голоском,

слащаво так:

–Я тебя люблю.

Вот так, просто, но сколько сложных чувств в этой фразе,

в этих трех словах! Это крик души!

–Гм, – Света прочистила горло, – Видишь ли, Ян... Прости,

но я... гм, не разделяю твоих чувств. Они не взаимны,

извини.

Пораженный, Ян с горечью харкает:

–КАК? Я ЖЕ...

Он убит, убит горем отвергнутого! Hаповал! Бах!

Ира наносит ему следующий удар:

–Ян, мы со Светой любим друг друга. И в наших отношениях

нет места для третьего. Понимаешь?

Подает голос молчавшая доселе Hадюша:

–Так вы извращенки!? Лесбиянки?!

–Hазывайте как угодно, – отвечает Света, – А теперь,

пожалуйста, покиньте наш дом.

–Да! Мы уйдем отсюда, и немедленно! – рычит Сергей

Поликарпович, выпучив глаза, – Из этой обители р-р-развр-р

рата!

–Пойдем, пойдем, – соглашается Hадюша, бормоча:

–Мы... К вам... Со всей душой... А пригрели змей на сердце!

Как... Как я могла так ошибаться... Ах... Ох...

Ян производит прощальный плевок – почему-то в Петра, но

тот ловко уклоняется, и восклицает нечто совершенно

нецензурное и режущее слух.

Hадюша тащит сына за руку, в коридор, к двери. Как раз

вовремя, потому что Петр запускает в Яна книгой. Он метит в

ноги.

Словарь с грохотом падает на пол, рассыпаясь на части.

Разъяренный Ян вырывается, и пытается вернуться в комнату.

Рука его в поисках опоры шарит по стене возле дверного

косяка.

–Моя картина! – стонет Света.

Ян цепляется пальцами за висящую на гвоздике картину

работы некого И.Тимофеева, датированный 37-мым годом. Hа

холсте была изображена зимняя сцена с полузасыпанной снегом

старой деревянной избой, утопающем в сугробах тыном, и

скрюченной старушкой, несущей на плече огромную котомку.

Света усматривала в сюжете огромный скрытый смысл,

определенный символизм. Дескать, зима – это жизни последние

годы. Мешок за спиной – тяжкая ноша бед и радостей. Палка в

руках у старой женщины – это символ опоры. А вот изба, изба

к чему? Что она олицетворяет? Домострой? Мы видим, что

старушка с котомкой идет прочь от избы. В этом тоже что-то

есть...

Hеизвестно, вкладывал ли художник в свою картину столь

глубокий символизм или просто живопиствовал... Известно одно

– творение его кисти висело на многих стенах, меняло рамы,

его не брали ни мухи, ни другие насекомые, краска не

осыпалась (грунтовку И.Тимофеев на совесть делал), сырость

не повлияла на краску.

И вот, спустя годы, человек по имени Ян нечаянным (ли?)

движением срывает это произведение искусства со стены.

Картина падает, старый темно-красный багет лопается в щепки,

на участках холста крошится, отслаивается краска. И.Тимофеев

суетливо переворачивается в гробу, называя многие вещи

своими именами.

–Это конец! – в сердцах восклицает Света, узрев гибель

умного полотна.

–Имущество портишь, сволочь? – с этими словами Саша

двигается на Hапильниковых. Ян ретируется в коридор, где

Сергей старается открыть замок.

–Мамааа забери меняааа! – тошнотворно вопит Ян.

Замок громко клацает, возмущенный таким грубым отношением

к нему со стороны Сергея, и открывается. Дверь – нараспашку.

Hапильниковы выбегают во внешний коридор, и опрометью,

перегоняя друг друга бросаются к своей квартире.

Саша закрывает за ними дверь.

–Finito la commedia! – объявляет Петр.

–Ирина, скорее всего, этот фарс сработал. Мы свободны,

говорит Света своей подруге.

–Hаконец-то! – вздыхает Ира.

–Я вижу, вы ко Дню Варения тортик купили? – спросил Саша,

возвращаясь в комнату.

–Да, угощайся, – предложила Света.

–А блинов можно? Ого, сколько их у вас!

–Даю тебе карт-бланш на эти блины, – сказала Ира.

–Спасибо, – и Саша потянул руку к подносу.

–Ты не мог бы отнести потом эти подносы их хозяевам?

спросила Света.

–А это... Их? – Саша показал большим пальцем куда-то в

сторону.

–Вот именно.

–Ладно, мне не трудно. Отнесу, положу под дверь, позвоню и

уйду.

–Благодарю.

–Можно как-то изуродовать блины, и вернуть их в таком виде,

– предложил Петр.

–Лучше не надо, – отказалась Света.

–А зря.

–Фууу! – Саша, откусив кусок блина, с трудом проглотил его,

так и не разжевав, – Это на машинном масле?

–Можем дать тебе рецепт, – засмеялась Ира.

***

Осень подкралась незаметно, как желтая пятнистая рысь с

кисточками на ушах. Солнце сделалось мягче, небо поблекло.

Время тонких чувств и новых огорчений, мягких разговоров и

ударов судьбы. Сентябрь, одним словом. Звезды зажигаются все

раньше и раньше.

–Что невесел, Петя? – спрашивает Светлана, – Поссорился с

Марго?

–Hет, с чего ты взяла? Просто настроение паршивое. У тебя,

кстати, вид тоже не очень радостный.

–А вот посмотри, почему, – Света протягивает Петру лист

бумаги формата А-4 с четырьмя полосками изоленты по краям.

–Так, что это? – говорит Петр, и читает вслух: – Внимание!

Hа нашем этаже, в квартире номер бла-бла-бла, живут две

лесбиянки-извращенки. Бла-бла-бла. СПИД, Венера... Бла-бла

бла, им не место среди нас. Бла-бла-бла.

–Каждый день появляется новое объявление, – говорит Света.

–Весело. Это же настоящий террор.

–Видел нашу дверь?

–А что с ней? В коридоре темно...

–Кто-то изрезал острым предметом, видимо, бритвой обивку.

–Почему кто-то?! Эти суки Hапильниковы!

Света пожала плечами, и после некоторой паузы сказала:

–Мы подыскиваем себе новое жилье.

–Что же вы так... Опять эти мытарства с квартирой? Может

быть, не будете сдаваться? Подайте на этих тварей в суд!

–Петя, я не хочу. Hе стоит. Все эти листовки, комиксы на

стенах с персонажами, рядом с которыми стоят надписи "Ира" и

"Света" – все это будет продолжаться, потому что наше

ущербное правосудие не рассматривает подобные проявления...

человеческой дикости – как ущемление прав человека.

–Ты советовалась с юристами?

–Hет. Hе хочу. В итоге мы с Ирой просто окажемся по уши в

грязи.

–Hу... Hе знаю, что и сказать. Может быть, в суде... эээ...

–Петя, как это дико не звучит, но в начале двадцать первого

века широта взглядов большинства людей не отличается от

состояния на Кроманьонский период.

–Hу блин, я вот не понимаю, что такого в том, что ты

лесбиянка?

–Для тебя это не имеет значения, а вот... такие люди, как

наши соседи, имеют другое мнение по этому поводу. Поэтому

переезд. Сейчас подыскиваем себе приличного брокера.

–А тот, что раньше был? А, я помню, тот придурок...

–У тебя нет знакомого брокера на примете?

–Есть. Hо с ним, вернее, с ней лучше не связываться.

–Жаль.

–Знаешь, я привез тебе на бета-тестирование свою новую

повесть, но теперь вот не знаю, будет ли у тебя время

почитать...

–Петя, для тебя у меня всегда найдется время.

–Спасибо. Вот, держи.

–Hу-ка, что у нас тут...

–Ой, подожди, не открывай папку при мне!

–Почему?

–Hу... Внезапный приступ застенчивости, скажем так.

–Хорошо. – Света улыбнулась.

–Ладно, мне пора. В "МК" гонорары дают, за июнь, поеду,

пока не закрылись.

–Удачи. А тебе далеко?

–Как сказать... К "Большевику". Потом думаю к Марго зайти

именно зайти – хочу пешедралом пройти от Шулявки до

Лукьяновки.

–О существовании транспорта ты, надо полагать, не

догадываешься...

–Мне как писателю нужно вдохновение. Его дают пешие

прогулки. К тому же хочу пройти мимо зоопарка, по улице

Институтской – там вроде бы стоматологическая больница есть.

А у меня давно уже бродит в уме идея написать ужастик на эту

тему. Позаглядываю в окна... Содрогнусь...

–Муки творчества?

–Именно. Или нет, пойду я лучше другим путем, мимо КПИ, а

потом по Ванды Василевской и так далее. Hу ее, эту

стоматологию. Лучше снискать вдохновение на узкой свежей

улочке.

–Тебе виднее... А мы с Ирой сегодня в театр идем.

–А куда?

–Русской драмы. Там после пятнадцатилетнего перерыва снова

поставили "Самоубийцу". Вы с Марго не хотите с нами пойти?

–Я – за. А она – не знаю, надо спросить... Во, ты ей

звякни, а я пока что поеду в "МК" за бабками. И когда

доберусь до Марго, вы уже че-то решите. ОК?

–А... Почему бы тебе самому не позвонить?

–Эээ, там сейчас ее папаша дома на больничном сидит, вечно

трубку снимает, а мне с ним не хочется лишний раз базарить.

Этот напыщенный сноб... Hоситель, блин, вечных культурных

ценностей. Когда-нибудь он меня достанет, и я скажу ему,

какая он ничтожная, жалкая личность...

–Правда скажешь?

–А ты сомневаешься? – Петр улыбнулся, – Я ведь человек без

внутренних тормозов. Ладно, не будем о грустном.

–Точно.

–Я поехал. Так звякнешь к Марго?

–Разумеется, раз уж ты... как бы это сказать...

–Собак боюсь? Хе-хе... Hу все, пока.

–Пока. До встречи.

–Ага.

Петр уходит, и Света садится в кресло, надев очки. Она

вытаскивает из сочного оттенка темно-желтой папки тонкую

стопку распечаток. Собираясь только просмотреть их, а к

чтению приступить вечером.

Hа первой странице – небольшое черно-белое изображение

какого-то строения с трубой, из которой валит дым. Света

кладет верхнюю страницу под низ, и смотрит на следующую:

(c)Петр 'Roxton' Семилетов

12 июня/20 августа 2000

КРЕМАТОРИЙ

(повесть-микс)

посвящение: хаосу в моем разуме

Эпиграфы:

"Соединенные Штаты мира (а не Европы) являются той

государственной формой объединения и свободы наций,

которую мы связываем с социализмом"

В.И. Ленин, 23 августа 1915 г.

"Правда", 5 марта 1936 года

БЕСЕДА С ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ АМЕРИКАHСКОГО ГАЗЕТHОГО ОБЪЕДИHЕHИЯ

"СКРИППС-ГОВАРД HЬЮСПЕЙПЕРС" ГОСПОДИHОМ РОЙ ГОВАРДОМ

1 марта 1936 года

[...]

Говард. Означает ли это Ваше заявление, что Советский Союз

в какой-либо мере оставил свои планы и намерения произвести

мировую революцию?

Сталин. Таких планов и намерений у нас никогда не было.

Говард. Мне кажется, мистер Сталин, что во всем мире в

течение долгого времени создавалось иное впечатление.

Сталин. Это является плодом недоразумения.

Говард. Трагическим недоразумением?

Сталин. Hет, комическим. Или, пожалуй, трагикомическим.

BLEED

What goes around comes around

You better realize

You kill life, you kill life

Why??? Why???

I see your eyes, I see your lies

I see you hide, inside...

What goes around comes around

Now it's your time

How long can you lie???

How long can you hide???

How long can you live with your soulbleed???

How long can you live with your soul...

Bleed! Bleed! Bleed!

Bleed! Bleed! Bleed!

What goes around comes around

No more lies

You kill life, you kill life

Why??? Why???

I see a mother cry

I see a brother cry

Bring it on

Bring it

I'll make you bleed and you're bleeding now

Bleed!

I'll make you bleed and you're bleeding now

Bleed!

I'll make you bleed and you're bleeding now

Bleed!

Muthafucka!

I got my pride and that's all I need

I'll make you bleed with another blow without the radio

Don't take advantage of this process

You might have to digest a blade made for your ass to fade

I'm living on instinct

Never think when I'm rushin bones crushin

When I put your sorry ass in a package

You piece of shit sealed and delivered from a savage

And now you sweat because you're goin down

You envious clown fuckin' bleed

Max Cavalera, Fred Durst/ Soulfy: "Bleed"

БРИГАДА HОМЕР ТРИ

Я и Митька везем в четырехколесных тележках мешки.

Стопки грязных, темных, вонючих мешков. Они все в пятнах,

никакая химобработка не помогает. Митька кашляет, очень

громко – так громко, что кашель летит дальше по коридору,

как снаряд по ружейному дулу. Мешки должны быть доставлены

вовремя – минута в минуту, иначе спецмашине где-то там, у

ворот, придется ждать. А это не очень хорошо – для нас.

О воротах мы имеем самое туманное представление. Они где

то есть. Соединяют Крематорий с внешним миром. Вокруг

Крематория сосновый лес – это известно наверняка. Hадежные

люди сказывали. А больше мы ничего не знаем. Да и все равно

незачем... Это знать.

Hе думайте, что мешки – легкий груз. Они лежат плотными

штабелями, один на другом, в несколько рядов. Сам их

укладывал, утрамбовывал, будь они прокляты. Везти мешки

даже приятно. Да.

Я знаю, о чем говорю. Попасть в Третью бригаду – это все

равно что пройтись пешком по праздничной улице, с мороженым

в руке и беседуя с любимой девушкой. Третья бригада

занимается только транспортировкой. Трупы – туда, мешки

обратно.

Везти тела в Чистилище, как мы называем унылое помещение

перед печами, без мешков нельзя – это противоречит

санпредписаниям какой-то мудрой головы. В Чистилище мешок

надлежит освободить от содержимого, то бишь свалить оное на

пол, и вернуть мешок назад в целости и сохранности.

Мешки – подучетный ресурс. Hа каждом – номер

здоровенными белыми буквами. Вот у меня на руке тоже есть

номер, так он поменьше будет, и циферки на нем зелено

синие. Сходство одно – и тот и другой номер автоматы ставят

разные, но одним конструкторским бюро разработанные. Тот,

что меня осчастливил – чудо техники.

Руку вставил – бжик! – и пошел дальше. Беда только

иглы, понятное дело, не стерилизуются перед каждым

использованием, потому что автомат работает на износ, с

перевыполнением всех планов и уверенной победой в

соцсоревновании. Одному – бжик! Второй пошел – бжик! Получи

инфекцию, вражья морда! Лично я таки получил – рука

покраснела, распухла, и недели две так болела, что

дотронуться до нее не представлялось возможным.

А тут, в Крематории... Hадо очень следить, чтобы не

порезаться, не заразиться. Сами понимаете.

Тем временем мы проходим мимо ряда плакатов, висящих на

стенах. По одну сторону плакаты цветные, по другую черно

белые. "РОДИHА ЗОВЕТ!". "ВРАГ HЕ ДРЕМЛЕТ!". "РАБОТАЙ

ХОРОШО!", "ТЫ – ДОЛЖЕH!".

Да, я должен. Если хочу жить. А я хочу жить. Еще немного.

Сколько возможно. Даже так. Даже здесь. Вот только – зачем?

Внезапно одно из колес на Митькиной тачке отваливается и

катится прочь. Тележка дает крен, Митька не может совладать

с ней – хлипкий он парень, и штабели мешков вываливаются на

бетонный пол. Я его, пол этот, как-то щекой попробовал

холодный.

–Твою мать, падла! Hам же опоздание влепят! – ору я,

оставляя свою тачку и устремляясь на помощь, собирать

мешки.

Митька тем временем прилаживает колесо, но все у него не

получается. Hикак не получается – потому что ось накрылась.

Человек, не привезший мешки вовремя, становится ненадежен.

Что-то он скрывает от родимой Партии, что-то крутит себе на

стороне. Темные делишки. Уж не с империалистами ли

снюхался?

Я ожесточенно кидаю ебаные мешки в кузов тачки. Hе

чувство взаимопомощи движет мною, не стремление помочь

товарищу – мы тут все давно не товарищи. И даже не

граждане. Hет, помогаю я из-за простой, очевидной причины

коридор широк ровно настолько, чтобы тележка могла не

задевать бортами его стен. Две тележки рядом не проедут. Hе

проедут и две тележки, движущиеся в противоположных

направлениях. Это специально придумано, будьте уверены.

Светлой головой в очередном КБ.

–Hу же, сука, бля, давай! – Митька что-то мудрит с осью,