Текст книги "Афера хакера"

Автор книги: Петр Северцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Наплевать. Нам было хорошо с моей Надеждой.

На пороге мы попрощались, поцеловались, и она шепнула: «Счастливо добраться». – «Спасибо», – ответил я, выходя за дверь.

Всю дорогу я ошарашенно повторял загодя посланные мне Приятелем строчки – на этот раз без имени автора:

 
НЕБЕСА ЗАСИНЕЛИ.
КОЕ-ГДЕ ПЛАМЕНЕЕТ ЛИСТВА.
ХРИЗАНТЕМЫ НЕСУ
ЖЕНЩИНЕ
С ГЛАЗАМИ, КАК КРЫЛЬЯ ПТИЦЫ.
 

IF желаете продолжения GOTO 4

Hit any key to continue…

4
mortal.exe

До дома я добирался в сумерках.

Темень и дождь разогнали прохожих. Я въехал в арку, развернулся, пристроился под окнами своей квартиры и заглушил мотор.

Дождь лил вовсю. Захотелось побыстрее очутиться под крышей. Я торопливо запер машину, но тут какая-то особенно пронырливая капля умудрилась скатиться мне прямо за шиворот. Невольно дернув плечами, я повертел головой туда-сюда…

И успел заметить три тени, выскользнувшие из-за сарайчика бабы Насти – но больше уже не успел ничего: двое схватили меня за руки. Третий молча мотнул рукой с пистолетом, и меня почти понесли в указанном направлении – к собственной двери.

«Почему не увозят? – вспыхнуло в голове. – Неужели о Приятеле пронюхали?!»

– Открывай, – нарушил молчание «пистолеро», когда мы все вчетвером сгрудились у порога.

– Руки отпустите, ключ достану, – попросил я.

Отпустили мне только правую руку. Нашарив ключ в кармане, я вставил его в замочную скважину и сделал вид, что тщетно пытаюсь повернуть.

На самом деле этот замок отпирал не дверь.

Вполголоса чертыхнувшись и тем самым дав понять сопровождающим, что замок заедает, я отпер второй – настоящий – запор. Потом вернулся к первому, задержал дыхание, резко повернул ключ и рванулся вперед, втянув голову в плечи.

Вырвать левую руку мне удалось, и в тот же миг за моей спиной раздался влажный шум – будто в воду вошел не слишком опытный ныряльщик.

Я мигом захлопнул дверь и дернул потайной рычаг, замаскированный под электророзетку. Снаружи донеслось шипение ядовитого газа, поспешившего вдогонку только что вылившейся на группу захвата концентрированной серной кислоте. Пометавшись во дворе, ослепшая от ожогов и полузадушенная троица беспорядочно покинула поле боя.

Я облегченно вздохнул, но тут же вскрикнул: едкая жидкость все-таки попала на штаны, и вот теперь намокшая ткань коснулась как раз моей ломаной голени. «Знать бы – утром натянул бы химзащитный костюм, – размышлял я, осторожно стягивая штаны прямо в коридорчике. – Но молодец Сашка, все как надо сделал. Пузырек с меня!»

Дальше начались приятные моменты жизни: ванна, чистое белье, ароматный чай. И, уже готовясь ко сну, я вдруг подумал о том, что не прочь испытать и другие радости бытия…

Поскольку увидеться с представительницами противоположного пола не представлялось, простите за каламбур, возможности, я решил пообщаться с Приятелем.

Тот, после обычного обмена приветствиями, ехидно высветил на экране:

КАКИНОМОТО-НО ХИТОМАРО

 
В ГЛУХИХ ДАЛЕКИХ ГОРАХ
ФАЗАН ДЛИННОХВОСТЫЙ ДРЕМЛЕТ.
ДОЛОГ ХВОСТ У ФАЗАНА.
ЭТУ ДОЛГУЮ-ДОЛГУЮ НОЧЬ
УЖЕЛИ МНЕ СПАТЬ ОДНОМУ?
 

И ведь не спросил, гад, выдавать ли и далее на свой «дисплюй» стихи при запуске.

Что ни говори, а поневоле задумываешься иногда о некой одушевленности моей обильной «мозгами» и быстродействующей железяки. Давно ведь замечено, что даже какая-нибудь музейная «двушка» при нажатии на определенные клавиши издает похотливые вопли…

Я испытал острое желание отформатировать умнику «винт», но, как всегда, чувство долга выиграло незримый бой с мелкой мстительностью. Надо ведь отчитаться о проделанной работе и получить дальнейшие ценные указания… «Впрочем, – мысленно усмехнулся я, не переставая „топтать кнопки“, – что он может мне посоветовать, этот спесивый ценитель восточной поэзии? Овладеть ниндзю-цу?»

Ценитель, однако, на сей раз не стал нырять в Сеть. Мне, соответственно, не пришлось продавливать пробел до пола, коротая время за какой-нибудь аркадой. Пожужжав и поморгав немного, Приятель заботливо вывел на монитор:

РЕЗЮМЕ ПРИЧИН УБИЙСТВА: НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.

ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ: НЕ ОПРЕДЕЛЕНЫ.

АНАЛИЗ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ: МОСКОВСКОЕ ВРЕМЯ 22 ЧАСА 47 МИНУТ. РЕЗУЛЬТИРУЮЩАЯ НЕОБХОДИМОСТИ ЭКСТРЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В БЛИЖАЙШИЕ 10 ЧАСОВ: ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ. РЕЗУЛЬТИРУЮЩАЯ НЕОБХОДИМОСТИ ЭКСТРЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В ПОСЛЕДУЮЩИЕ 12 ЧАСОВ: УМЕРЕННО ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ.

ТЕКУЩАЯ ПЕРСОНАЛЬНАЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ: СОН ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬЮ ОКОЛО 8 ЧАСОВ.

СРЕДНЕСРОЧНЫЕ РЕКОМЕНДАЦИИ:

1. ИРИНА ПОРТНОВА. СИТУАЦИЯ В ОКОЛОМУЗЫКАЛЬНЫХ КРУГАХ.

2. ПОВЫСИТЬ БДИТЕЛЬНОСТЬ.

Я не стал донимать Приятеля требованием обосновать и конкретизировать его советы, а приступил сразу к выполнению «текущей персональной рекомендации».

* * *

Проснулся я освеженным и даже раньше будильника. Поскольку продовольственная проблема была вчера решена, я не спеша размял кости, помурлыкал под душем вещицу из раннего Маккартни и со вкусом позавтракал. Вкус обеспечили красная икра и какие-то мохнатые турецкие сладости.

Итак, она звалась Ириной… Я полистал старую телефонную книжку и набрал домашний номер своей давней подружки.

– Алло, – ответил знакомый голос.

– Ира, здравствуй! – начал я, улыбаясь и прикидывая, узнает ли она меня.

– Ирина только что ушла, – приветливо сообщили мне.

Я мысленно хлопнул себя по лбу: это ее мамаша! У них очень похожие голоса! Как же звать-то ее, а?

– Извините, пожалуйста, это беспокоит Валерий Мареев, старый приятель Ирины. Мне очень нужно с ней встретиться.

– Она собиралась в консерваторию, а потом еще куда-то по работе… точно не скажу.

Поблагодарив, я отключился, торопливо оделся и помчался встречать Иру.

На улице шумел ветер, срывая с деревьев листья, а с прохожих – шляпы. Я топал со всех ног, хоть мне и было рукой подать до консерватории.

Подбежав к месту ожидаемой встречи, я довольно скоро застегнул свой бежевый плащ на все пуговицы и сунул руки в карманы.

По небу неслись низкие темно-серые тучи. Ветер подсушивал остатки вчерашних луж и выдувал из моего бренного тела последние искры тепла. Ира не появлялась.

Чтобы не замерзнуть окончательно, я принялся расхаживать взад-вперед, высматривая Портнову, но вместо моей музыкальной подружки в глаза лезло отражение в окне: мимо консерватории прогуливался очкастый господин в плаще с широченными плечами. Плечи, разумеется, принадлежали не господину, а плащу. Я купил эту тряпку сто лет назад за три копейки и таскаю до сих пор: привык.

Но вот на очередном галсе в поле моего зрения появилась девушка среднего роста с уверенным, даже немного задиристым выражением лица, в черных брюках и такого же цвета плотной куртке, со скрипичным футляром и полиэтиленовым пакетом в руках.

Я зашагал к ней, улыбаясь и непроизвольно раскрыв объятия. Она тоже заметила меня, просияла, раскинула руки, насколько позволила скрипка, заторопилась мне навстречу – и мы обнялись так, что аж дух захватило.

– Ирка, здравствуй, солнце мое!

– Привет, Валера, как я рада тебя видеть! – Она подставляла мне для поцелуя то одну, то другую щеку. – Вспомнил все-таки!

– Я никогда о тебе не забывал, – искренне ответил я.

– Врешь-врешь, – сказала она, едва заметно картавя, и укоризненно изогнула бровь. – По делу ведь отыскал!

– Верно, – сознался я.

– Ах, – иронично вздохнула она, – какая проза… я так надеялась…

– Я все равно тебя не забывал.

– Пой, пташечка, пой, – усмехнулась она.

Пару минут мы поговорили о том о сем, не переставая искренне улыбаться друг другу. Я с удовольствием разглядывал ее, такую повзрослевшую, но не постаревшую.

Очень хорошо помню, как дергал Ирку за каштановые косички. Сейчас дергать было не за что: Ирина коротко постриглась. Короткие волосы ей шли. Стрижка вообще молодит, а моя старая подружка стала и вовсе девочкой-припевочкой.

Договорились встретиться здесь же через полчасика – ей нужно было поговорить со своей напарницей-педагогом и узнать, не дают ли часом зарплату за март.

Я решил заглянуть на работу к одному приятелю и пошел через желтеющий парк, топча прилипшую к асфальту дорожек коричнево-черную листву. Настроение мое после встречи с Ириной весьма и весьма улучшилось, назло мрачным тучам, все так же летевшим чуть выше деревьев по воле сурового ветра.

У ограды стадиона, размещавшегося посреди парка, топтались три мрачных парня с мячом. Футбольное поле пустовало. Видимо, непогода испортила спортсменам игру.

Все трое, перекидываясь мячом, пошли мне навстречу.

– Закурить не найдется? – уныло спросил передний, слегка притормозив и поймав мяч. Остальные прошествовали мимо.

– Нет. – Я вспомнил, что впопыхах забыл дома сигареты, и развел руками.

За руки меня тут же и поймали, да еще уперли в спину пистолет. «Что и говорить, – подумал я, запоздало оглядываясь, – приемчики у них стереотипные. Но действенные».

– Давай-ка, – предложил повеселевший любитель футбола, – к тебе за сигаретками съездим? Небось не только кислотой балуешься, козлина?!

Я молча пошел, влекомый крепкими руками футболистов. Прав, прав этот их центрофорвард: козлина ты и есть, Мареев. Тебе что Приятель советовал? А ты попался, как пацан!

Мы вышли из парка через другие воротца и погрузились в скромный «ауди» цвета синий металлик. Я, разумеется, поехал на заднем сиденье в компании двух спортсменов. Третий сел рядом с водителем.

По дороге меня одолевали мрачные думы о неотвратимости предначертаний судьбы. Уж если кто-то решил наведаться ко мне домой – обливай его кислотой, не обливай…

Мы въехали в нашу подворотню, и тут выяснилось, что у судьбы, как у бога, – всего много. Посреди двора стояла «шестерка», а вокруг оживленно беседовали четверо мужиков в милицейской форме при полном боевом облачении. Милиционеры глянули в нашу сторону и вернулись к прерванной беседе.

– Так, это «пэпээсники», не за нами. Вылезаем, братва! А ты молчи, козел! – скомандовал скупой на метафоры центрофорвард.

Мои экс-футболисты, насупившись, покинули автомобиль и довольно вежливо выволокли за собой меня, тем более, что я нисколько не сопротивлялся.

Один из представителей власти обернулся и порывисто взмахнул рукой:

– А, привет, Валера!

– Здорово, Аслан, здорово! – радостно откликнулся я. Ох, до чего же я радостно откликнулся! – Отдежурил? – Я решительно зашагал навстречу сияющему, как его стальной конь, капитану ППС Аслану Макарову.

Бандиты остались за спиной. Я небрежно бросил через плечо: «Пока, ребята».

Когда я здоровался за руку сначала с Асланом, потом с его коллегами, за спиной послышался негромкий шум отъезжавшего «ауди».

– Ну что, как поработал? – спросил я своего соседа по двору.

– Нормально. Только вот с ребятами перекусили, сейчас опять на работу надо заехать, будь она неладна.

Я взглянул на часы. Не успею к Ирке!

– Слушай, подбрось до консерватории, а?

– Конечно, садись. У тебя что, с машиной проблемы?

– Есть немного, – соврал я, во второй раз за последние пятнадцать минут влезая в автомобиль. Нет уж, лучше я в этой компании ездить буду.

«Снова меня выручил Макаров, – подумал я, выскочив из „жигуленка“ у самой консерватории. – Хорошая у Аслана фамилия…»

Не успел я подойти к дверям, как из них, покинув обиталище сладкозвучных флейт и арф, выпорхнула Ира.

– Не заскучал?

– Н-нет, если честно.

– Чем время скоротал?

– Да так… прокатился немного.

IF желаете песен GOTO 4.1

IF желаете танцев GOTO 4.2

Enter your choice…

4.1

– Ну, тогда давай пешком пройдемся.

Я взял у нее пакет (скрипку Ирина мне не доверила), и мы не спеша пошли по пешеходному проспекту.

По дороге я рассказал Ирине о наших с Приятелем последних заботах и попросил помочь.

– Не знаю, Валера. – Она едва заметно пожала плечами. – Я теперь сошка мелкая, нынче другие депутатствуют. А мы так – на скрипочке сквалыжим… Попробую узнать о всяких местных коммерческих делишках, но обещать – не могу.

– Да ты просто введи меня в курс ваших дел. Хочу иметь представление о губернской оперно-симфонической жизни. Я ведь так от этого далек, – пояснил я свои намерения.

– Только не сегодня, Валера, спешу. Ты меня проводишь?

– Не только провожу, но и подвезу, если не против.

За разговором мы добрались почти до моей халупы. Убедившись в отсутствии слежки, я осторожно провел Ирину во двор. На сей раз он был пуст.

Я незаметно вздохнул с облегчением. Теперь попытаемся заманить даму в замок Валераса-Мареваса… Я нежно взял ее за локоток:

– Ира, может, зайдем на минутку? Слегка отметим встречу…

Она лучезарно улыбнулась, недвусмысленно убрала локоть и ответила:

– Спасибо, Валера, я действительно спешу. Меня ждут. В следующий раз, хорошо?

– Жаль, – теперь уже открыто вздохнул я, нашаривая в кармане ключи от машины. Ждут ее… Конечно, такую тетеньку – да чтоб мужик не ждал!

– Завтра я опять буду в консе весь день. Заходи, если сможешь. Я постараюсь тебе рассказать, что знаю, – сказала она, садясь в машину. – Подержи балалайку… сейчас устроюсь… давай ее сюда.

Я передал ей скрипку, пакет и закрыл дверцу. Пока обходил машину, Ирина уже пристегнулась.

– Молодец, – похвалил я ее. – Ну, как говаривал первый космонавт – поехали!

…Доехали мы быстро, не переставая болтать о чем угодно, только не о нашем с Приятелем деле. Эх, заругает он меня! Ну и черт с ним.

Я проводил Ирину до подъезда, поцеловал на прощание в щечку. Она вошла в лифт, двери его закрылись – и тут только я понял, как мне жаль ее отпускать.

На обратном пути желание еще побыть с Ирой усилилось неимоверно. Стоя на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, я мысленно отчитал себя: «Ты что, старый, очумел? Вот приедешь к себе в берлогу, а там вспомнишь молодежную песню „Смело, товарищи, в руку“? В твои-то годы!»

Кстати, возвращаться домой не стоило и по гораздо более веской причине, чем психоэмоциональный дисбаланс В. Б. Мареева. Бог ведь троицу любит. Как пить дать, дома уже ждет очередная группа захвата!

И меня осенило: а соединим-ка приятное с полезным! Айда к Рюриковичу!

Как по заказу, я ехал прямехонько к нему в магазин у Среднего рынка – воистину, к рынку все дороги ведут! Даже не надо по пути звонить – через пять минут буду на месте.

Фирма, где служил менеджером по закупкам мой добрый друг Андрюха, исправно снабжала граждан телевизорами и прочими новомодными сплит-системами. Дела потихонечку шли в гору, но до собственных грузчиков в униформе и с рациями пока не дошли.

А потому я нашел Андрея взваливающим на свои могучие плечи очередную размалеванную импортными надписями громадную коробку из уже почти опустевшего кузова грузовика.

– Здорово, однако совсем! – приветствовал он меня, подавая руку и небрежно придерживая свой груз.

– Здорово, бог в помощь! – ответил я.

– Ну, ты нахал. Помогай давай!

– Меня такая коробочка раздавит в блин. Закругляйся лучше, пошли пиво пить, – поделился я с приятелем сокровенной мечтой. Правда, пока не всей.

– Ты кого хошь уговоришь, – словно после двухчасовой борьбы, сдался Андрей. – Подожди в комнате отдыха, я скоро.

И он улетел со своим, кажется, холодильником на плече.

Магазин они отделали недавно, а потому в комнате отдыха имелся, кроме новенькой четырехконфорочной плиты, лишь довольно приличный диван. Приличным диван был как по внешнему облику, так и по габаритам. Я отчего-то – видимо, гормональная буря во мне еще не утихла – преисполнился уверенности, что этот сексодром не раз уже опаляло пламя страсти.

– Сидишь? – вывел меня из задумчивости Андрей. – Ну, сиди дальше. Я сейчас в душ нырну минуты на две.

– Ныряй, – разрешил я. – Смотри воды не наглотайся, а то пиво не поместится.

– В меня? Да это же полный нонсенс! – возмутился Андрей.

– Амунсенс, – машинально поддержал я нашу дежурную шутку. – Давай-давай, шевели трусами. Пиво не ждет!

И Рюрикович исчез в душевой кабине – славно живут нынче менеджеры по закупкам!

Кстати, прозвище он себе дал, можно сказать, сам. Однажды, еще в начале нашего знакомства, я спросил, как его звать по отчеству, и Андрей, хмыкнув, ответил киноцитатой: «Рюриковичи мы!».

Нырял он, и правда, недолго. Моя российско-итальянская старушка бодро завелась, и мы помчались в ближайшую оптовку за лекарством от жажды.

Нам повезло: только что завезли свежее волжское пиво. А мы с Андреичем, будучи не слишком взыскательными ценителями благородного напитка, считаем, что свежее волжское пиво превосходит по своим тактико-техническим данным заграничное баночное.

Словом, мы стимульнули отечественного производителя ящиком пивка, вместе с ящиком погрузились в мою колымагу, и тут я задал серьезный вопрос:

– Андрей, у тебя зависнуть сегодня можно?

– Базару нет, – кивнул романтик Андрей, окончивший местный университет и московскую академию классической гитары. – Чего-чего, а площадей у меня хватает. Эх, я чувствую, мы с тобой сегодня и оттопыримся!

Вместе с женой Валей и сыном Олежкой преуспевающий коммерсант благородных кровей занимал второй этаж несколько покосившегося деревянного особняка на одной из самых центральных, – а также самых пыльных и шумных – улиц нашего почти стольного града. Комнат там насчитывалось примерно по две на каждого члена семьи – согласитесь, не слишком-то для людей с августейшими корнями.

Мы заехали в уже почти декоративные от времени ворота, разгрузились и поволокли ящик с напитком в палаты Рюриковичей. Ведшую в палаты лестницу слева украшал живописный обломок перил.

Другой достопримечательностью великокняжеского дворика был покосившийся образец деревянного зодчества: сарай, плавно переходящий в сортир. Стену малой архитектурной формы украшал роскошный лозунг, призывавший достойно встретить 175-летие восстановления генерал-губернаторства.

Несмотря на довольно ранний еще час, жена Андрея была уже дома: она работала на почте, по-моему, с пяти утра. Наследник по будним дням, как водится, воспитывался бабушками.

– О-о, какие люди! – улыбнулась она. – Вы куда столько пива натащили, а? Пушнину ставить некуда, а сдавать некому!

Надо сказать, что, по крайней мере в смысле отношения к друзьям мужа, Валентина – идеал. Приходи к ним в ночь-заполночь – мордой об стол никогда биться не будешь, Валя обязательно приветливо встретит и вкусно накормит.

– Женщина, – поднял палец свободной от груза руки Андрей, не переставая разуваться. – Сегодня великий день.

– Серьезно? И что же это за день, можно узнать?.. Валера, вон тапки стоят. Я, вообще-то, полы только что притерла, но ты лучше обуйся.

Мы прошли на кухню и принялись укладывать бутылки в холодильник.

– Сегодня два благородных дона, – Рюрикович кивнул в мою сторону, – собрались принять на грудь по паре капель пива. И если в этом доме найдется нежирное мясо, то и тебе, женщина, дозволено будет участвовать в грядущей трапезе.

– Да без меня вам, благородные доны, придется сосать одно пиво!

– Ты ошиблась! Причем два раза! Во-первых, я буду готовить мясо в пиве, а во-вторых, у нас имеется запас соленых орешков.

– Тогда я у вас пакетик реквизирую, испеку соленого печенья, – сказала Валентина, задумчиво взяв себя за крошечный подбородок.

– Видишь? – посмотрел на меня расширенными от восхищения глазами Андрей. – Общаясь с таким мудрым и добрым мужем, как я, даже эта скромная женщина растет на глазах.

Валя с притворной яростью схватила громадную жестяную кружку и замахнулась:

– Я тебе сейчас эту кружку на голову поставлю!

– Расплавится, – спокойно предупредил Андрей, закладывая в холодильник последнюю пару бутылок. – Мясо тащи, однако.

– Ну, ты тиран! – Валентина вернула кружку на место.

– Похож, похож на тиранозавра, – вставил я.

– Практически одно лицо! – с энтузиазмом согласился Рюрикович, а потом сказал мне: – Иди в зал, я сейчас мясо затею и подползу.

В зале я включил старенькую катушечную «Яузу» и поставил бардов Мищуков, а сам устроился на диване и задумался.

Братья запели с полуслова:

«…Я тогда любил говорящих „нет“…»

Задумался я сначала о деле Судакова, о том, что еще ни на шаг не продвинулся вперед. Почему? Потому что и на Приятеля полагаюсь, и не желаю откладывать жизнь на потом, – а вдруг «потом» не будет? Специфика работы. Сибаритство, вино, женщины… Когда в любой день можешь проснуться и увидеть на кровати свой хладный труп, тяжело позволить себе роскошь глубокой и длительной привязанности, – даже если не принимать во внимание цинизм, свойственный моему преклонному возрасту.

 
«Голосит разлука, горчит звезда,
Я давно люблю говорящих „да“»
 

– пели Мищуки.

Единственный на всем белом свете человек не со мной во многом по моей вине. А за все в жизни надо платить. И я плачу судьбе по счету почти спокойно, лишь изредка стискивая зубы. Я плачу судьбе сладко-жгучей памятью о плеске реки, о синих городских сумерках, о наших неистовых прощальных объятьях, об обещаниях быть вместе. Я плачу судьбе написанными, но не отправленными письмами! Я плачу судьбе сумбурной жизнью в вечном ожидании. Я плачу судьбе погибшей надеждой. И пар из моего котла уходит во многом в свисток…

 
«Я забыл, как звали моих подруг.
Дальнозорок, сделался близорук,
Да и ты ослепла почти, душа,
В поездах простуженных мельтеша.
 
 
Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней,
Двадцать лет прошло, будто двадцать дней,
То ли мышь под пальцами, то ли ложь —
Поневоле слезное запоешь…»
 

Кухонная дверь отворилась, и мою начавшуюся было хандру в зародыше подавил Андрюха.

– Пойдем, махнем по жбану, пока мясо готовится, – промолвил он, переоблачаясь из делового костюма в домашний, состоявший из одних тренировочных штанов.

– Пойдем. – Я поднялся с дивана, восхищенно глядя на могучий торс хозяина. – Андрей, ты ведь здоровый лось и так, куда ты еще гирями накачиваешься? Что ты с собой делаешь?

– Не знаю, – придирчиво оценивая свой внушительный бицепс, ответил великий князь Андрей. – Пока не решил.

На кухне процесс шел полным ходом: печенье пеклось, мясо жарилось.

– Подождали бы немного, что ж без закуски, – спросила Валя, вытирая руки полотенцем.

– Благородные доны мучимы жаждой, – сурово возвестил Рюрикович. – Опять же, нам с Валерой к трудностям не привыкать. Помнишь, – обратился он ко мне, – какая летом жизнь была тяжелая? Хлеба не было. Икру мазали прямо на колбасу!

Валя рассмеялась и подсела к нам. Андрей уже разливал пенный напиток по маленьким стеклянным кружкам.

Выпили первую, немного погодя – вторую. Мясу еще оставалось около часа до готовности, печенью – полчаса. Андрей предложил:

– Пойдем, Баха сыграю. Или Бултыха…

И он сыграл нам «Чакону» Баха из сюиты ре минор для скрипки соло в переложении Сеговии для гитары. Дальше прозвучал этюд Джулиани, потом – романс «Дремлют плакучие ивы» в обработке Сергея Орехова, потом – собственная рюриковская стилизация под нечто латиноамериканское…

А потом Валя спохватилась: «Печенье!» – и юркнула на кухню.

– Валера, – спросил вдруг Андрей, машинально перебирая струны, – у тебя какие-то сложности?

– Раз на постой прошусь… Ты в гитарных кругах еще вращаешься?

– Эпизодически. А что?

– Убили Стаса Судакова. Слышал о таком?

– Нет.

– Он организовывал концерт Паваротти.

– А-а… Большие бабульки. Знаешь, кто заведует выпуском юбилейных плакатов?

– Неужто сам губернатор?

– Сынуля. Он же и по торжествам рулит. Наши ребята из охраны веселые ходят: говорят, бандиты притихли, все к празднику готовятся. Ватрушки делят.

«Ну, положим, не все еще гоблины занялись ватрушками», – подумал я, вспомнив сегодняшнюю увеселительную поездку на «ауди». Однако в эту минуту Валя крикнула из кухни:

– Эй, солист! Ты мясо солил?

– Ба-лин! – вскочил благородный дон Андрей и вихрем умчался на кухню…

…Через полчаса, отрываясь от неподражаемого мяса в пиве, мы уже внимали очередному андреевскому тосту:

– Пусть успешно пройдет юбилей и пусть нашу вице-столицу поскорей переименуют из Малых Говнищ в Большие Говнищи!

…Еще через полчаса над столом, в исполнении дуэта благородных донов, колыхалось раздольное:

 
«Литять у-утки… Э-эх…
Ли-и-тять у-у-утки —
При-сти-и-ту-утки…»
 

…Спал я сладко.

Пива хватило с избытком.