Текст книги "Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине"

Автор книги: Петр Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Труднее дело обстояло с капиталоемкими отраслями, с производством средств производства (машиностроение, станкостроение), а также с базовыми секторами: черной и цветной металлургией, химией и нефтехимией. В Аргентине отсутствовали судостроение, автомобилестроение и авиастроение, которые стали локомотивами экономического роста самых передовых в хозяйственном отношении государств, включая США, Германию, Великобританию, Францию, Японию, СССР. В отличие от таких стран, как Канада и Австралия (с которыми ее традиционно и с полным на то основанием сравнивают), Аргентина не уделяла должного внимания развитию тяжелой индустрии. Так, в 1939 г. страна импортировала 95 % всей потребляемой стали и каустической соды, 100 % электрогенераторов и оборудования для нефтяной промышленности. Явно недостаточной (по мировым критериям) была энерговооруженность аргентинской индустрии. В расчете на одного промышленного рабочего в Аргентине потреблялось в 4 раза меньше электроэнергии, чем в США или в Канаде47. Индустриализация по-аргентински неотвратимо меняла структуру национального продукта в пользу секторов обрабатывающей промышленности(см. табл. 1.5), но она не приобрела интегрального характера, не сопровождалась приоритетным развитием наукоемких и капиталоемких отраслей, как это происходило в США, Японии, странах Западной Европы и в Советском Союзе. В этом заключалась главная стратегическая слабость аргентинской индустриальной модели.

Таблица 1.5 Структура ВВП (в %)

Подсчитано по:Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 198–203.

Тем не менее в социальном плане Аргентина, благодаря ранее накопленному богатству и развернувшемуся процессу индустриализации, все еще продолжала фигурировать в числе наиболее благополучных государств, занимая в 1939 г. шестое место в мире по размерам дохода на душу населения. Большим своеобразием (на латиноамериканском фоне) отличалась структура аргентинского общества, а именно наличие массового среднего класса,составлявшего в целом по стране 35 % населения, а в федеральной столице и провинции Буэнос-Айрес превышавшего 45 % жителей48. Такая ситуация контрастировала с положением дел в других южноамериканских странах. Особенности социальной структуры существенным образом повлияли на политический процесс, в значительной степени определили механизм принятия решений в хозяйственной области и весь ход общественного развития. Это особенно отчетливо проявилось в 1940-е гг., когда в Аргентине возникли и вышли на арену политической жизни массовые движения, основу которых составляли именно средние слои.

Ощущая дополнительную социальную опору, индустриальные круги в самом начале десятилетия 1940-х предприняли организованную попытку изменения (в свою пользу) официальной хозяйственной политики, и это стало кульминационным эпизодом упорного противостояния латифундистов и промышленников. Речь идет о борьбе, развернувшейся вокруг «плана Пинедо»(по имени тогдашнего министра экономики Федерико Пинедо), представленного в декабре 1940 г. «План Пинедо», носивший явный отпечаток модных в тот период кейнсианских идей, предусматривал принятие ряда мер по стимулированию национальной индустрии: долгосрочные кредиты промышленным компаниям, поощрение экспорта индустриальной продукции, введение протекционистских импортных пошлин, реализация масштабной программы жилищного строительства и даже создание в Латинской Америке зоны свободной торговли. Впервые в истории Аргентины план исходил из необходимости (в целях развития внутреннего рынка) повышения жизненного уровня основной части населения, в том числе через создание новых рабочих мест в промышленных секторах, где заработки были существенно выше, чем в сельском хозяйстве49. Инициатива экономического ведомства вызвала негативную реакцию других членов правительства, тесно «завязанных» на интересы латифундистов, и в результате действий аграрного лобби была «провалена» в Национальном конгрессе. Однако эта победа консерваторов не стала полной и окончательной. На практике «План Пинедо» хотя и в малых дозах, но стал осуществляться. В 1941 г. была создана государственная корпорация «Фабрикасьонес милитарес», под эгидой которой в стране развернулось производство вооружений и боевой техники, постоянно возрастало число промышленных предприятий, аргентинские индустриальные товары появились на рынках других латиноамериканских государств. В Аргентине набирали силу новые тенденции, в полной мере давшие о себе знать в середине 1940-х годов. Было очевидно, что экспортно-сырьевая модель исчерпала свой потенциал и доживает последние дни. Приближалась новая (вторая) волна модернизации.

Суммируя вышеизложенное, зададимся вопросом: какие главные факторы вызвали наступившие в 30-х и 40-х гг. прошлого века «перебои» с функционированием аргентинской агроэкспорт ной модели и в конечном счете предопределили ее замену другой парадигмой экономического развития?

Во-первых,сказалось негативное воздействие мирового кризиса 1929–1932 гг.: падение спроса на товары аргентинского экспорта, усиление протекционистских режимов, проблемы с импортом многих промышленных изделий, включая машины и оборудование. Все это продемонстрировало высокую степень внешней уязвимости аргентинской экономики, ее «сверхчувствительность» к перепадам конъюнктуры на международных товарных рынках. В период 1930–1943 гг. ВВП вырос всего на 28 %, но заметно расширился государственный сектор, поглотивший часть дополнительной рабочей силы и тем самым несколько ослабивший социальное напряжение.

Во-вторых,в полной мере проявились и стали очевидными слабости и архаичность политической системы Аргентины (свидетельство тому – военный переворот 1930 г.). В общественной жизни, оттеснив радикалов, доминировала латифундистская элита, основывавшая свое господство на земельной собственности, тормозившая развитие индустриального сектора экономики и демократических институтов и неизменно искавшая поддержки консервативной верхушки вооруженных сил.

В-третьих,после динамичного роста в первой четверти XX в. в 1930-е гг. произошло ощутимое замедление темпов социального развития и обновления. Проявилось и усилилось недовольство сравнительно массовых средних городских слоев, столкнувшихся в кризисный и посткризисный период с возросшими материальными трудностями и провалом оптимистичных общественных ожиданий. К этому можно прибавить рост численности маргинальных слоев населения, углубление имущественного неравенства. Все отчетливее претендовал на свою часть национального богатства и власти класс промышленников, вступивший в конфликт с аграрной олигархией.

В обществе развивался интенсивный процесс накопления протестных антисистемных настроений, кульминацией которого стал государственный переворот 1943 г. [8] Он оттеснил от власти консерваторов и традиционные господствующие группы и открыл путь в большую политику новым национальным элитам из числа военных, синдикалистов и партийных функционеров, в различных комбинациях управлявших страной в течение 40 лет, вплоть до прихода к власти в 1983 г. правительства радикалов.Дискуссионным в зарубежной научной литературе остается вопрос о воздействии Второй мировой войны на экономическое положение Аргентины. Например, А. Хосами пишет, что в военные годы произошло «закрытие европейских рынков, что серьезно задело Аргентину и привело к экстраординарному сокращению экспорта ее сырьевых продуктов»50. Однако надежные статистические данные опровергают эту точку зрения. В период 1940–1945 гг. аргентинские власти, до последнего момента сохраняя нейтралитет, поддерживали весьма активные коммерческие связи с обеими воюющими сторонами. В результате объем экспортных поставок возрос с 430,2 до 737,6 млн дол., т. е. на 72 %. Разумеется, ни о каком сокращении не было и речи. Как раз наоборот. Именно в годы войны крупным покупателем аргентинских товаров впервые стали США (до этого страны больше конкурировали): на их долю приходилось порядка 30–33 % экспорта. С другой стороны, в те же годы произошло некоторое (почти на 20 %) уменьшение импорта: с 380,9 до 308,2 млн дол., что обеспечило Буэнос-Айресу аккумулированное положительное сальдо торгового баланса в размере около 1,6 млрд дол. и рост валютных резервов в три с лишним раза, с 469 до 1 615,3 млн дол. (см. табл. 1.6).

Таблица 1.6 Внешняя торговля и валютные резервы в 1940–1950 гг. (млн дол.)

Составлено по: Dos siglos de economía argentina (1810–2004). P. 545, 592.

Данные показывают, что в целом экономические итоги Второй мировой войны и первых послевоенных лет были для Аргентины благоприятны. В частности, в 1948 г. был достигнут рекордный уровень экспорта – 1 626,8 млн дол., который удалось превзойти лишь в 1970 г., т. е. через 22 (!) года. Страна не только полностью расплатилась по внешним долгам, но впервые в своей истории превратилась из «закоренелого» должника в международного кредитора. Любопытно в этой связи, что, по мнению ряда исследователей, отмена в августе 1947 г. британским правительством свободной конвертируемости фунта стерлингов на деле означала дефолт по накопившимся за военные годы долгам Лондона Буэнос-Айресу51.

В середине десятилетия 1940-х стала отчетливо проявляться новая и более сложная композиция социальных сил, в первую очередь рост влияния и политической активности промышленных рабочих (как следствие процесса индустриализации), наиболее квалифицированные представители которых образовали часть средних слоев, чей удельный вес в обществе продолжал увеличиваться. Традиционные политические партии и группировки в силу целого ряда причин, анализ которых выходит за рамки данного исследования, оказались не в состоянии возглавить новые социальные силы и предложить привлекательную и отвечавшую их интересам программу общественных перемен. В этой обстановке созрела потребность в иных политических организациях и объединениях.

Перонистский пролог – вторая волна модернизацииЗнаковой фигурой нового этапа аргентинской истории стал один из организаторов переворота 1943 г., полковник Хуан Доминго Перон. Его идеология и политическая практика на десятилетия определили основные направления экономического и социального развития Аргентины. Без преувеличения можно сказать, что в XX в. это был крупнейший национальный лидер и «выразитель чаяний трудящихся», чье имя сохраняется в исторической памяти народа, а влияние основанного им политического движения – перонизма – в общественной жизни страны чрезвычайно сильно до сих пор.

Хуан Доминго Перон Родился в городке Лобос провинции Буэнос-Айрес 18 октября 1895 г. В 16 лет поступил в военное училище, в 1938 г. был направлен в качестве наблюдателя в ряд европейских стран, включая Италию, где познакомился с опытом организации корпоративного фашистского государства. В частности, в Турине посещал курсы политической экономии. В 1943 г., как один из руководителей Группы объединенных офицеров, принял участие в очередном военном перевороте, свергнувшем гражданское правительство консерватора Рамона Кастильо. В новом кабинете Х.Д. Перон руководил департаментом труда, что позволило ему установить тесные контакты с частью влиятельных лидеров Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) и добиться принятия трудового законодательства, выгодного синдикатам и отвечавшего интересам наемных работников. В 1943–1945 гг. по его инициативе было принято 111 законов в сфере трудовых отношений, так или иначе улучшавших положение работавших по найму. В том числе устанавливался новый порядок повышения заработной платы и вводилось дополнительное (и обязательное) ежегодное вознаграждение – своего рода 13-я зарплата. Это привлекло в ряды профсоюзов сотни тысяч новых членов из низших слоев общества («черные головы»), что вызвало недовольство «старой рабочей гвардии» из числа потомков европейских иммигрантов. Страна разделилась на два лагеря: сторонников и противников Х.Д. Перона. В 1945 г. сформировался единый антиперонистский фронт с участием коммунистов, социалистов, консерваторов, радикалов, поддержанный крупным бизнесом и послом США Спрюилом Бреденом. Под их давлением Х.Д. Перон 9 октября того же года был арестован, однако массовые демонстрации сторонников обеспечили его освобождение уже 1 7 октября. Эта дата является официальным праздничным днем перонистского движения. На президентских выборах 24 февраля 1946 г. Х.Д. Перон одержал убедительную победу и возглавил страну. В 1947 г. была образована Перонистская (с 1958 г. – Хустисиалистская) партия, ставшая главным политическим инструментом в руках главы государства. Активную роль в перонистском движении играла его жена Эва Мария Дуарте Перон (Эвита), пользовавшаяся большой популярностью и любовью миллионов аргентинцев. Ее смерть от рака в возрасте 33 лет в 1952 г. стала без преувеличения национальной трагедией. В области внешней политики Х.Д. Перон провозгласил приверженность своего правительства «третьей позиции»: «равноудаленности» от капитализма и социализма. В 1946 г. были установлены дипломатические отношения с СССР. В 1951 г. он повторил свой электоральный успех, но второй президентский срок был прерван военным переворотом 1955 года. До 20 июня 1973 г. Х.Д. Перон находился в эмиграции. После возвращения в Аргентину он был в третий раз избран президентом страны и находился на этом посту до своей кончины 1 июля 1974 г.

В середине 40-х годов прошлого века, когда агроэкспортная модель проявила отчетливые признаки морального и материального износа, страна оказалась в точке бифуркации, из которой были возможны различные траектории движения. Обновленные правящие элиты в лице перонистской верхушки принялись вырабатывать альтернативную стратегию экономического развития и формировать новую социальную базу правительственного курса. Перонистскому режиму удивительным образом удалось сплотить в рамках единого блока традиционных консерваторов из аграрной глубинки и склонных к социалистическому влиянию промышленных рабочих, объединенных в быстро растущие синдикаты (число членов профсоюзов в 1947–1950 гг. выросло в 10 раз – с 500 тыс. до 5 млн человек)52. Вне этого контекста трудно понять основное содержание политики перонизма.

Едва придя к власти, новый глава государства выступил с беспрецедентными для Аргентины социально-экономическими заявлениями откровенно националистического толка и сформулировал такие цели в сфере хозяйственного и политического развития страны, которые были абсолютно немыслимы для его предшественников на этом посту. В частности, под лозунгом «Социально справедливая, политически свободная и экономически суверенная Аргентина » в качестве приоритетных ставились задачи добиться «сверхиндустриализации», покончить с системой «laissez faire» (т. е. рыночным капитализмом) и поместить государство в центр всей национальной экономики53.

Обеспечивая достижение этих целей, Х.Д. Перон приступил к созданию огромного по аргентинским масштабам государственного сектора. Правительство национализировало созданный в 1935 г. как смешанное предприятие Центральный банк, передало в государственные руки телефонную связь, снабжение потребителей природным газом и электроэнергией, создало национальную авиационную компанию «Аэролинеас архентинас» и укрепило ранее образованное госпредприятие торгового флота, совместно с частным капиталом учредило сталелитейную фирму СОМИСА, значительно расширило производственную деятельность учрежденного в 1941 г. военно-промышленного холдинга «Дирексьон хенераль де фабрикасьонес милитарес», заложило основы программы создания в стране атомной энергетики. Одновременно был установлен государственный контроль над страховыми компаниями и национализированы банковские депозиты. На практике национализация депозитов означала, что все вклады переходили под контроль Центробанка, который решал, кому и на каких условиях предоставлять кредиты. В руках государства (а точнее – конкретных чиновников) оказывался мощный рычаг воздействия как на отдельные компании, так и в целом на макроэкономическую обстановку в стране. «Выражаясь другими словами, – писал в этой связи Р. Качаноски, – с точки зрения перонистов, небольшая группа бюрократов имела право решать, что производить, по каким ценам, в каких количествах и какого качества»54.

Принятые меры (вторая волна модернизациинациональных социально-экономических структур) означали структурную трансформацию экономики Аргентины, которая прошла в весьма сжатые исторические сроки, но, как показали дальнейшие события, носила частичный и незаконченный характер и была отмечена внутренними противоречиями и нестыковками. Все это, разумеется, ослабляло положительный эффект от проводимых преобразований.

Приоритетным направлением макроэкономической политики Х.Д. Перона явилась индустриализация, проводимая преимущественно на основе национальных усилий и за счет внутреннего рынка. В этом ее историческое значение. Как писал аргентинский исследователь Клаудио Белини, «перонистское десятилетие, охватившее 1946–1955 гг., можно рассматривать в качестве ключевого периода в экономической истории Аргентины»55.Индустриальный проект перонизма предусматривал использование разнообразных инструментов и институтов развития: протекционистские тарифы в отношении импорта, контроль над обменным курсом песо, дешевые кредиты промышленным компаниям, относительно низкие цены на товары и услуги предприятий государственного сектора. Были созданы Министерство промышленностии Банк индустриального кредита,приняты два пятилетних плана, которые заложили ориентиры роста национальной индустрии и определили механизмы достижения поставленных целей. На ряде направлений промышленное развитие продвинулось далеко вперед. Так, были заложены основы автомобилестроения (местное производство подскочило со 108 машин в 1951 г. до 6404 в 1955 г.), что дало мультипликативный эффект роста целого ряда смежных отраслей. Бурно развивалось производство электробытовых приборов (см. табл. 1.7), определенный импульс получил выпуск сельскохозяйственной техники, почти в 3 раза в 1946–1953 гг. выросло количество текстильных предприятий и т. д. Подгоняемая высоким спросом, созданным благодаря развертыванию общественных работ, увеличила обороты цементная промышленность.

Таблица 1.7 Производство электробытовых приборов (шт.)

Источник. Belini C.La industria peronista. 1946–1955: politicas püblicas у cam-bio estractural. Buenos Aires, 2009. P. 138.

Структурным ограничителем индустриализации стали сами сравнительно небольшие размеры аргентинской экономики, сложность пробиться на внешние рынки и относительно слабый внутренний потребительский спрос, в частности, за счет низких заработных плат большинства населения. Простой пример. В 1954 г. средние зарплаты работающих по найму колебались в пределах 500—1000 песо, тогда как холодильник стоил порядка 10 тыс. песо. Это обстоятельство заставило власти (наряду с проведением политики роста реальных доходов) поощрять продажу товаров длительного пользования с рассрочкой платежа до трех лет, что несколько улучшило ситуацию. С тех пор продажа товаров в квотах пользуется у аргентинских потребителей особой популярностью.

Наиболее впечатляюще выглядели макроэкономические показатели 1946–1948 гг.: ВВП Аргентины в среднем рос на 8,5 % в год, объем внешней торговли подскочил с 1 851 до 3 217 млн дол. (см. табл. 1.8). В эти три «золотые года» обрабатывающая промышленность развивалась опережающими темпами и выросла на 32 % (аграрный сектор – на 13 %). Положительный сдвиг произошел в социальной сфере – покупательная способность населения увеличилась на 46 %.По данным переписи 1954 г., в Аргентине насчитывалось 1478 государственных предприятий, многие из которых были крупными (по аргентинским меркам) компаниями. Составляя всего 1 % общего числа индустриальных фирм, госпредприятия давали 10,3 % валовой продукции. Анализируя эту информацию, З.И. Романова обоснованно пишет: «Рост государственного предпринимательства в промышленности означал усиление экономических позиций промышленной буржуазии, опиравшейся на более емкий рынок в связи с увеличением государственного спроса»56. От себя добавим, что именно в период перонистского правления в Аргентине сформировался мощный, влиятельный и крайне коррумпированный слой так называемой «буржуазии пребенды»или «синекурной буржуазии», т. е. части местного предпринимательского класса, строящего свой бизнес преимущественно на базе «особых отношений» с государством. Вполне определенно по этому поводу высказался видный перонистский деятель, президент страны в 2002–2003 гг. Эдуардо Дуальде: «Наша национальная буржуазия практически была создана волевым решением государства в конце 40-х – начале 50-х годов. Перон кооптировал одного из предпринимателей в свое правительство и назначил его министром экономики. С этого момента началось формирование местного предпринимательского сообщества…»57

Таблица 1.8 Динамика макроэкономических показателей в 1946–1955 гг. (млн. дол.)

Составлено по:Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 172, 450, 527, 545, 546, 592.

Важным звеном системы государственного регулирования экономики стало учреждение в 1946 г. Аргентинского института содействия товарообороту (ИАПИ),получившего практически монопольное право скупать по фиксированным ценам сельскохозяйственную продукцию у местных производителей для ее последующей перепродажи на внешних рынках, а также импортировать необходимые национальной промышленности изделия и оборудование. К 1951 г. на долю ИАПИ приходилось 75 % экспорта и 20 % импорта58. Очевидно, что создание ИАПИ в идейном и оперативном смысле было развитием деятельности регулирующих отраслевых «хунт», созданных в 1930-е гг. Но имелось одно принципиальное различие: если «хунты» защищали интересы аграрного сектора, гарантированно обеспечивая ему высокие цены на производимую продукцию, то ИАПИ, напротив, сдерживал «экономические аппетиты» сельских олигархов и сохранял цены на сельскохозяйственные товары на сравнительно низком уровне. По мнению многих специалистов, таким образом перонистское руководство обеспечило небывалый в истории Аргентины «перелив» части финансовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный59.Со своей стороны согласимся, что именно изъятые из сельского хозяйства ресурсы позволили сформировать в стране современную индустриальную базу. Знаковый характер носила национализация в 1949 г. железных дорог – символа многолетнего английского присутствия и влияния. В этой акции удивительно полно отразились сильные и слабые стороны политики Х.Д. Перона, внутренняя противоречивость его курса. Обратимся к фактам. Первое.В руки государства перешел огромный сегмент развитой производственной инфраструктуры – сеть дорог общей протяженностью 24,5 тыс. км, 4,7 млн кв. м прилегающих земель, 3965 локомотивов, тысячи вагонов, гостиницы, офисные здания и другое имущество. Но при этом больше половины подвижного состава было ввезено в страну до 1914 г., т. е. к моменту национализации его износ был весьма существенный. Второе.Специальные исследования установили, что реальная стоимость собственности, перешедшей к аргентинскому государству, не достигала 1 млрд песо (в ценах того времени), тогда как перонистское правительство выплатило прежним хозяевам около 3 млрд. Как писал английский историк Генри Фернс, Буэнос-Айрес купил «старое железо» по цене золота60.

Национализация иностранной собственности и в целом изначально негативное отношение Х.Д. Перона к международному бизнесу привели к резкому сокращению удельного веса зарубежных инвестиций в совокупном капитале (в 1955 г. до 5 %) и к укреплению автаркических тенденций в экономической политике Аргентины.Этот курс по времени совпал с действием ряда внешних факторов, оказавших отрицательное воздействие на позиции страны на международных рынках. Главное – Аргентина столкнулась с неблагоприятной конъюнктурой мировых цен на доминирующие в ее экспорте товары. В частности, реализация выдвинутого правительством США плана Маршалла привела к заметному падению цен на сырьевые и сельскохозяйственные товары (в 1949 г. – на 30 %) и, по мнению аргентинских специалистов, практически вытесняла Буэнос-Айрес с его традиционных европейских рынков, занимаемых американскими и канадскими экспортерами, а также окрепшими в послевоенные годы местными производителями61. В 1949 г. аргентинский экспорт сократился на 42,6 % (с 1 626,8 до 933,8 млн дол.) и внешнеторговый баланс впервые за 10 лет был сведен с дефицитом в 138,8 млн дол.Такого отрицательного сальдо во внешней торговле не было никогда. Как следствие – экономическое положение страны становилось все более шатким.

Перепады хозяйственной конъюнктуры ставили под угрозу осуществление основных политических и социальных планов перонистского руководства. Но на первом этапе своего правления перонистам удалось ощутимо улучшить материальное положение широких слоев аргентинского населения и тем самым повысить свой авторитет. Краеугольным камнем социальной политики Х.Д. Перона было последовательное укрепление позиций преданных лично ему профсоюзов и националистически настроенной части предпринимательского класса. Широко используя накопленные в период войны и в первые послевоенные годы значительные финансовые ресурсы, перонистское правительство провело существенное повышение реальной заработной платы (см. рис. 1.2) и создало развитую систему социального обеспечения, которая ориентировалась на европейские образцы и на тот момент была, безусловно, лучшей в Латинской Америке. Отсюда – глубоко укоренившееся в обществе мнение, что во времена правления Х.Д. Перона «Аргентина была праздником».

Рис. 1.2.Аргентина: динамика реальной заработной платы (1929 г. = 100)

Источник. Coiies Conde R.La economia politica de la Argentina en el siglo XX. P. 168.

В 1948 г. впервые в аргентинской истории доля заработной платы в национальном доходе превысила долю доходов, получаемых из других источников – соответственно 53 и 47 % (всего пятилетие назад ситуация была прямо противоположная: 44 и 56 %). Известные выгоды извлекли и местные промышленники, надежно защищенные от иностранной конкуренции. Кроме того, в интересах частного бизнеса происходило снижение (в реальном исчислении) тарифов на товары и услуги государственных компаний, которое в 1945–1955 гг. составило порядка 35 %62. Все это расширяло социальную базу перонистского режима, а самому Х.Д. Перону помогло одержать убедительную победу на выборах 1951 г. и переизбраться на пост главы государства [9] . Однако с ухудшением международного экономического положения страны в значительной мере сводились на нет и привилегии местного бизнеса, и результаты политики перераспределения национального дохода в пользу трудящихся.

Для целей нашего исследования важно отметить еще одно принципиальное обстоятельство: именно в период перонистского правления стратегический вектор экономического развития Аргентины начал расходиться с новой генеральной линией мирового хозяйственного роста. Если аргентинские власти сделали ставку на протекционизм и автаркию, то глобальная экономика становилась все более либеральной, открытой и конкурентной. Это противоречие стало одной из главных причин все более заметного отставания Аргентины от передовых индустриальных государств.

Суть проблемы, на наш взгляд, состояла в том, что перонисты не сумели в рамках модели импортозамещающей индустриализации создать конкурентоспособную диверсифицированную промышленность, способную занять свою нишу на мировых товарных рынках. Те новые предприятия, которые возникали, полностью и исключительно зависели от колебаний внутреннего спроса. По оценкам экспертов, сравнительные производственные издержки в промышленности Аргентины были в 2 раза выше, чем, например, в Австралии или Канаде63. «Стягивание» экономики под жесткий контроль государства было несовместимо с решением задач технического перевооружения индустрии, повышения ее конкурентоспособности. В результате уменьшение привычных экспортных сверхдоходов от реализации сельскохозяйственной продукции не было компенсировано ростом промышленного экспорта и правительству пришлось направлять на социальные нужды и другие государственные расходы валютные резервы Центрального банка, драматическим образом сократившиеся с 1 686,6 млн дол. в 1947 г. до 235,4 млн дол. в 1955 г., т. е. в семь с лишним раз64. Из-за возросших государственных расходов уже в 1949 г. бюджетный дефицит достиг 12 % ВВП, что ясно указывало на серьезные просчеты в макроэкономической политике.

Структурные слабости аргентинской экономики особенно выпукло проявились в области энергетики.Отсутствие необходимых стратегических инвестиций в этой жизненно важной сфере привело к тому, что страна оказалась в сильнейшей зависимости от импорта энергоносителей. К середине 1950-х годов Аргентина ввозила из-за рубежа 90 % потребляемого угля и 60 % нефти. Причем импорт «черного золота» в физических объемах вырос с 590 тыс. т в 1949 г. до 3,7 млн т в 1955 г. (в 6,3 раза)65. Такую дополнительную нагрузку аргентинский бюджет просто не выдерживал. Злую шутку сыграли с Х.Д. Пероном сильные неурожаи зерновых 1950 и 1951 гг. Звучит парадоксально, но в 1952 г. Аргентина впервые в XX в. была вынуждена импортировать пшеницу из Канады66.Не сработали планы подъема металлургической промышленности, в результате чего страна в этой отрасли отстала от других латиноамериканских государств (см. табл. 1.9). Причин такого положения дел было несколько: слабая сырьевая база, нехватка валюты для закупки дорогостоящего оборудования, бюрократические барьеры и проволочки. Но факт остается фактом: при первом перонистском правлении металлургическая основа аргентинской промышленности создана не была. А без этого многие другие проекты повисали в воздухе.

Таблица 1.9 Производство стали в отдельных латиноамериканских странах (тыс. т)

Источник. Belini C.La industria peronista. 1946–1955: politicas püblicas у cam-bio estructural. P. 52.

Фактический провал перонистской стратегии превращения Аргентины в «великую индустриальную державу» и сокращение материальных возможностей режима «подкармливать» значительную часть населения привели к следующим последствиям. Первое.Замедлился рост реальных доходов подавляющего большинства работающих по найму. В ряде случаев наблюдалось сокращение заработной платы. Страна впервые в своей истории столкнулась с феноменом высокой инфляции, когда индекс потребительских цен «скакнул» с 13,1 % в 1948 г. до 31,1 % в 1949 г. и 38,6 % в 1952 г.67 Второе.На волне нараставшего недовольства стал еще глубже раскол нации на сторонников и противников перонизма. Причем количество последних постоянно возрастало. Третье.Правящий режим, как это очень часто бывает в истории, не мог простить народу собственные ошибки и открыто перешел к авторитарным методам правления. Правительство Х.Д. Перона вступило в острый конфликт с весьма влиятельной католической церковью, ответило репрессиями на рост забастовочного движения и, что было фатальной ошибкой, допустило возникновение в армии сильной оппозиции политике перонизма.