Текст книги "Мироповорот"

Автор книги: Петр Хомяков

Соавторы: Александр Шнейдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10. Брызги шампанского

Он проснулся не по-московски бодрым. С предчувствием успехов. Ибо не только беда не ходит одна. Победы тоже не любят одиночества. Он не ошибся.

– Петр? – голос Виталия в трубке он сразу не узнал.

– Виталя, богатым будешь. Не узнал.

– Ну, богатым, не богатым, а наш план начинает осуществляться. Приезжай ко мне в офис.

– Мчусь!

– Как идет распространение? – спросил Виталий, имея в виду продажу книг Чугунова в России.

– Через жопу, – грубо, не по профессорски ответил Петр. – Каждая книга сначала вызывает сильный интерес. Продажи идут стремительно и экстраполяция подобных тенденций обещает быструю реализацию. Но потом как занавес падает. Продажи резко падают. При этом не важен тираж. После распространения примерно половины хоть от пяти тысяч, хоть от восьми сот, как будто кто-то перекрывает кислород.

Виталя слушал, тонко улыбаясь.

– Все правильно. Своими книгами ты многим наступаешь на хвост. Но гасить тебя лично нецелесообразно. Во-первых, это все же хотя бы в минимальном размере хлопотно и не бесплатно. Во-вторых, это лучшая реклама твоим идеям. А это риск. Поэтому лучше перекрыть тебе кислород и выставить неудачником и графоманом. А там, глядишь, и сопьешься сдуру. С тебя станется.

Но, все это лучшее подтверждение, что ты на верном пути. И этот верный путь замечен людьми заинтересованными. Короче, есть предложение о переводе твоих книг.

– Откуда?

– А тебе не все равно?

– Откровенно говоря, все равно.

– Вот и отлично. В этой ситуации, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Оформляй доверенность на меня и спокойно пиши новый опус.

– Нескромный вопрос, сколько я получу?

– Тысяч двадцать пять за все про все. Баксов, разумеется.

– Как говорил наш старшина в мореходке «ссым кверху, господа матросы!».

Виталий рассмеялся.

– Шутник.

Прошло несколько дней. Петр успел оформить доверенность и получить деньги. Для серьезных дел такие суммы ничего не значили. Но вот купить скромный внедорожник российского производства было можно. И еще половину оставалось на жизнь. Он пребывал в радостных размышлениях, какую машину выбрать. И тут раздался звонок Михаила Сергеевича, приглашающего его на встречу с потенциальными компаньонами по проекту научно-технического бюро.

Петр почувствовал, что события начинают ускоряться. Так часто бывает, когда после долгого периода застоя, жизнь как бы сама начинает подкидывать все новые и новые возможности. Надо только их вовремя увидеть и не упустить. С годами умение увидеть повышается, а вот энергии для того, чтобы не упустить остается все меньше.

Однако, впадая в безнадежные депрессии в периоды застоя, он умел собираться и на глазах молодел в периоды, когда ноздри начинал щекотать запах удачи.

И сейчас он буквально на крыльях летел на встречу с потенциальным компаньоном. Ибо понимал, что это не компаньон вовсе, а действительный заказчик проекта, по отношению к которому его бывший коллега играл роль младшего партнера. А может быть даже просто доверенного сотрудника.

Но не в нем дело. Если Михаил Сергеевич просто исполнитель чужой воли, то отнюдь не олигарха, а Арийских Богов. Ибо руками олигарха и его сотрудников Боги давали возможность Чугунову исполнить свою волю.

Подходя к офису Чугунов вдруг подумал, что ввязывается в очень большие игры. Сам факт больших игр его не волновал. В былые годы он нередко ходил по краю. Но при этом он всегда был соисполнителем, подчиненным. И поэтому был спокоен. Его «чугунное» доверие к вождям лишало его страха.

Теперь, похоже, Судьба выдвигает его на первые роли. И он, еще не взвалив на себя эту ношу, уже чувствовал ее на своих плечах. Хотя какая ноша? О чем он? Все пока в проектах и предположениях.

Офис потенциального компаньона, бывшего металлургического олигарха, располагался в центре Москвы, в пределах Садового кольца. Олигарх вовремя продал свой бизнес в России и успел до начала «Большой охоты» силовиков на бизнесменов увести свои капиталы за рубеж. Но при этом его необъяснимо тянуло в Россию.

И он уже «для души» финансировал различные кампании в СМИ по пропаганде «единения бизнеса и власти». А потом, войдя во вкус, давал деньги различным «имперским патриотам» на их политические и пиаровские акции. В значительной степени благодаря этому, олигарх, свернув бизнес в России, оставил этот офис в качестве своеобразного «корпункта».

Чугунов считал имперских патриотов откровенными шарлатанами. Прав был Юра Булаев, говоря, что «патриот» это от слова «потрепаться». Чугунов очень любил его слоган «Мы националисты, а не патриоты». Впрочем, говорить об этом с олигархом Петр не собирался. Тем более, что тот сам многое понял, когда началась «Большая охота». Да и вообще смешно говорить о русском национализме с человеком с такой фамилией.

Милый небольшой особнячок офиса имел вид несколько потрепанный, если только это определение вообще допустимо к особняку в центре Москвы. Но все познается в сравнении.

«Потускнели разящие пики и теперь никого не разят», – вспомнились строчки поэта. Да, особнячок явно знавал лучшие времена.

Чугунов бодро вошел в дверь. Меланхоличный охранник встал из-за стойки:

– Я профессор Чугунов, Лев Борисович ждет меня.

Не спросив документов, охранник пропустил Чугунова в апартаменты бывшего олигарха.

– Рад видеть вас, Петр Петрович, – радушно поднялся из-за стола олигарх навстречу Чугунову.

– И я вас, Лев Борисович, хотя заочно мы давно знакомы.

В свое время Петр написал для олигарха несколько заказных статей. По каким-то признакам Чугунов понял, что бывшего металлургического короля тянет потрепаться «за жизнь». Петр был к этому не расположен. Но вынужден был выслушать его разглагольствования по вопросам текущей политики, иногда вставляя собственные реплики для вежливости.

– Мне представляется, что наш проект научно-технического бюро имеет большое общественное значение, – перешел к основному вопросу олигарх.

– Извините, но я бы все же начал не с общественного, а с делового аспекта. Тотальный сбор невостребованных российских ноу-хау это бизнес. Причем бизнес, сулящий сверхприбыли. Да, он требует определенных вложений. Но, с другой стороны, эти вложения не сравнимы с вложениями в производство. Для нашего проекта нужны деньги на два порядка меньшие.

– Какие? – вдруг резко прекратив треп, остро спросил олигарх.

– Давайте считать вместе. Но я бы хотел предварительно исключить из рассмотрения те проекты, которые могут быть реализованы сразу. Я имею в виду те примеры, о которых я говорил в своем выступлении в Александер-хаусе и которые так заинтересовали Михаила Сергеевича.

– Почему?

– Потому что в данном случае я просто передаю вам соответствующие связи с наилучшими рекомендациями с моей стороны. Эти рекомендации нужны, ибо разработчики люди скептического склада и не доверяют никому, кроме своих проверенных знакомых и друзей.

– Ваш интерес в этом деле?

– Формально никакого. Но, во-первых, я помогаю друзьям. Во-вторых, я способствую ускорению реализации очень перспективных проектов, а это очень лестно для меня как ученого. В-третьих, в случае успеха, я надеюсь пробудить у вас заинтересованность в проекте поиска прорывных ноу-хау в целом. А вот тут уже мой интерес несомненный. И, кстати, не все покупается за деньги. Если в процессе нашего общения вы охладеете к идее сотрудничества со мной, мои друзья охладеют к идее сотрудничества с вами. Даже если оно будет выгодно для них.

– Хорошо. Ваша схема в целом прозрачна и это вызывает доверие. Но позвольте один частный вопрос, почему «Союз русских инженеров», а не «Союз российских инженеров»?

– Мои предложения по его созданию приняты?

– Да.

– Тогда отвечаю на ваш вопрос. Россия не является русским государством. Более того, я могу доказать с фактами в руках, что оно антирусское. Поэтому слово «российское» вызывает раздражение, если не ненависть, у современных русских националистов. И в первую очередь у молодых русских технократов, подавляющее большинство которых являются либо осознанными, либо стихийными националистами.

– Тогда позвольте в качестве лирического отступления спросить, как бы вы хотели, чтобы назвалась страна, родная для русского народа.

– Хорошее название Белая Русь. Но оно уже занято. Тогда Светлая Русь.

Так впервые было произнесено это слово.

Разумеется, националистическая риторика не может вдохновить еврейского олигарха. Но разве в нацистском проекте в Германии не поучаствовал еврейский капитал? Поучаствовал, и немало. А тут, формально говоря, вообще неполитический проект, русская национальная риторика которого с точки зрения олигарха не более, чем рекламный элемент.

С другой стороны, Лев Борисович был зол на российскую власть. Вопреки всем призывам его коллег и единомышленников, она не приняла протянутой ими руки. И начала облаву на них на всех. Причем жертвами стали в первую очередь социально активные олигархи, независимо от вектора этой активности. Им грубо с полицейской бестактностью указали их место.

А тому, кто сразу ничего не понял, дали по рукам, а то и по башке. Ну, ничего, патриоты-государственники в погонах и без, попробуйте теперь повоевать с фанатичным противником, которому нечего терять! Наверное, так думал, или просто чувствовал в соответствие с этими невысказанными мыслями Лев Борисович, понимая что Союз русских инженеров не ограничится интеллектуальным ограблением России. А ведь это было именно так, если называть вещи своими именами.

Однако, брать сделанное тобой и принадлежащее тебе по праву это разве грабеж? Вопрос, конечно, интересный. Но Чугунов его для себя решил, а с Львом Борисовичем обсуждать его был не намерен.

Впрочем, так или иначе, но олигарх сдержал слово. Проект начал реализовываться. И частью этого проекта стало финансирование создания общественной неполитической организации «Союза русских инженеров». Чугунова не интересовали остальные элементы проекта. Вернее, интересовали постольку поскольку. Его главным интересом было создание союза.

В отношениях с олигархом он сразу взял быка за рога. И сначала получил деньги на соответствующие взятки. Эти взятки позволили зарегистрировать Союз в кратчайшие сроки.

Потом он добился договора о долгосрочной аренде особняка олигарха Союзом. Поначалу Лев Борисович хотел просто «предоставить его в пользование» с неопределенными обязательствами сторон. Но Петр настоял на своем. Определенную роль сыграло то, что особняк фактически не использовался. Бизнеса как такового у бывшего металлургического короля в России не было. А в качестве «корреспондентского пункта» он тоже использовался весьма вяло.

Конечно же, особняк можно было продать или сдать в аренду. Что олигарх наверняка бы и сделал в ближайшем будущем, не заинтересуйся он идеей Михаила Сергеевича. Но идея его заинтересовала. И он принял план Чугунова. Но тогда надо было бы как-то финансировать деятельность Союза. То есть расставаться с живыми деньгами. Олигарх этого явно не хотел. Не хотел он и возиться с чем-то в России вообще. И поэтому идея вести дела в этом полицейском государстве, не показываясь здесь, вызвала у этого травленного волка большой энтузиазм.

Так Чугунов стал основателем и председателем Союза русских инженеров и распоряжался особняком, частичная сдача помещений которого в субаренду давала возможность деятельность Союза финансировать.

Он сразу с головой погрузился в деятельность Союза, обновляя свои связи в инженерной и научной среде. Особое внимание он уделял студентам-технарям последних курсов. Разумеется определенных взглядов.

В этой круговерти он совершенно не имел возможности покинуть Москву. Он изредка посылал Лене смс-ки и еще реже звонил. А она, словно не замечая его чугунной черствости, слала ему подтверждения своей любви.

«Ты открыл во мне женщину, способную любить, растворяться в тебе, истекать и улетать от малейшего твоего прикосновения».

«Ощущаю теплоту твоих рук по всему телу, как во время нашего отдыха в бане, когда твои шаловливые пальчики ласкали меня».

«Девочка-фея влюбилась в тебя и потеряла контроль над ситуацией. Но не очень-то задирай нос. При этом я выиграла главный приз – тебя. И впредь не собираюсь сдаваться, покоряя и очаровывая самого мудрого, дорогого, желанного».

После каждого такого послания он воспарял душой. Его энергия била через край, и Удача улыбалась ему все приветливее. Известие о переводе его книг за рубежом повергло в изумление издателей и торговцев. Все бывшие тиражи были мгновенно раскуплены и поступили предложения о переиздании ряда работ.

Но теперь переиздавался не графоман-неудачник, а признанный в мире писатель и ученый, видный общественный деятель, председатель набирающего силу Союза русских инженеров.

Пора было делать следующий шаг.

Вечерело. Чугунов и Зигфрид сидели в кабинете председателя Союза русских инженеров. Теперь Зигфрид числился в штате аппарата Союза и возглавлял охрану офиса. Чугунов смог выделить средства на то, чтобы снять для друга и соратника квартиру в Москве. Они стали близкими друзьями, прекрасно дополнявшими друг друга. Зигфрид не знал и не умел очень многое из того, что знал и умел Чугунов. Но и Петру был интересен жизненный и человеческий опыт Зигфрида.

Сейчас они беседовали за чашкой крепкого чая после трудного рабочего дня. Вернее даже не беседовали, а просто молчали каждый о своем. Под звуки «Ретро ФМ», доносящиеся из музыкального центра, стоящего в комнате отдыха.

– Вы готовы на суперигру? – спросила ведущая у очередного дозвонившегося и однократно выигравшего слушателя.

Зигфрид встрепенулся.

– А мы готовы, профессор?

Чугунов щелкнул пультом, убрав звук.

– Интересный вопрос. А что ты имеешь в виду под суперигрой?

– Национально-освободительную революцию.

– Тогда очевидно, что нет.

Зигфрид сделал нетерпеливый жест рукой.

– Постой, дружище. Разве за эти четыре месяца мы не достигли столь многого?

– Петрович, ты лично достиг.

Чугунов протестующее вскинул голову. Опережая его возражение, Зигфрид поспешил добавить.

– Да, ты почти ничего не использовал для себя лично. И вообще помог многим. Мне в том числе. Но, главное, ты получил некий политический капитал, стал…, – он затруднился с определением.

– Социально значимой фигурой, – помог ему профессор.

– Да, – согласился Зигфрид. – Но пора уже ставить этот выигрыш на кон. Ты же сам понимаешь, что большего на этом пути ты не достигнешь. Так, забрался на определенную ступеньку и теперь можешь только или сохранять этот уровень, попутно набивая карманы, или…

– Идти дальше.

– Да, идти дальше. Но ведь ты сам хочешь воплощения твоих идей. Хочешь превратить эту засранную Россию в чистую Светлую Русь.

– Хочу, дружище. Но до революции нам пока далеко.

– Как это далеко?! Народ уже скоро как год буквально воет. Скоро поднимутся студенты, протестуя против отмены отсрочек, которые уже около полугода исподтишка продавливает Кремль. Власть задумала очередную корректировку политической системы. И это самое главное. Сам ведь говорил, что сложные структуры самое время рушить, когда они перестраиваются…

– Ты во многом прав. И, кстати, надо бы тебе на платное отделение Академии управления. Вон как грамотно чешешь про специфику поведения сложных систем…

– Да я сам хочу, но сейчас не об этом…

– Ладно, давай по сути предложенной тобой темы. Ты, повторяю, во многом прав. И нам надо готовиться к финишной прямой. Но не к самому финишу. Почувствуй разницу!

– Почувствовал, но не понял.

– Нам надо сейчас вбросить идею, которая всколыхнет массы…

– Да чего их колыхать! Они и так наскипидарены.

– Нет, дружище. Наш Союз стал помимо всего прочего довольно разветвленной структурой. Но нам нужна структура еще более всеобъемлющая, более универсальная, более идеологизированная.

– Языческая конфессия?

– В точку, дружище. Но конфессия не опереточная, а боевая, собирающая бойцов, а не трепачей. Теперь у нас для начала этого проекта есть все предпосылки, деньги, организационная сеть, раскрученная идейная база вокруг моих книг.

– Ладно, раскрутим конфессию. Но «боевая», значит для боев.

– Да, для боев. Она нам будет нужна и для боев идейных, и для решения кадровых вопросов…

– Опять только подготовка к подготовке…

– Нет, дружище. Помнишь, о чем ты говорил тогда у меня в доме, когда мы в прошлом году отдыхали после выборов?

– Конечно!

– Ну вот нам и надо начинать этот проект. Но не сразу. Такие вещи надо готовить тщательно и предусмотреть использование средств, которые противник не ожидает.

– Например?

– Авиацию.

– Ну, ты даешь, Петрович.

– Говорю это ответственно. Но есть еще много вопросов, которые мы должны подготовить за полгода. Не все эти вопросы твои. Но есть и сугубо твой сектор. Отбери по своим каналам надежных ребят, и начинаем их подготовку.

– Где?

– Помнишь, Юра тогда говорил о базах и лагерях, имеющих надежное контрразведовательное прикрытие с нашей стороны?

– Что-то припоминаю. Но откуда у нас сейчас это появится.

– Сейчас у нас есть деньги. Правда, не такие уж большие. Но на подготовку, разумеется, не с нуля, некоего летучего отряда средств мы наскребем. Так что, нужны люди надежные и физически крепкие. Которые через четыре-шесть месяцев интенсивной подготовки могут стать этим самым летучим отрядом.

– А где будем готовить?

– Помнишь, Юра часто говорил о своих украинских друзьях из УНА-УНСО?

– Помню.

– Вот на их базах. Благо теперь они входят во властный блок. И прикрыты как своей партийной контрразведкой, так и государственной, украинской. К тому же, их наверное прикрывают и будущие союзники Украины.

– А что, вопрос проработан?

– О будущем Украины в НАТО?

– Нет, о нашем пребывании на базах украинских коллег.

– Дружище, научно-техническое бюро, с которым сотрудничает наш Союз, находится на Украине. Вот мы туда с Юрой и съездили недавно.

– Понял.

– Ну, тогда, чашки в сторону! Достаем бокалы!

Он вынул из бара бутылку крымского шампанского и открыл ее.

– За успех! – поднял бокал Чугунов.

– За успех! С нами Бог! – чокнулся с ним Зигфрид.

Глава 11. Воспоминания о будущем

– Как вам, Генри, последние шаги «не очень плохих парней» из России?

Уже известные нам джентльмены прогуливались по тропе, вьющейся среди живописной вересковой пустоши. Пологие холмы до времени скрывали близкое море. Но вот оно показалось за поворотом. Неспокойное, весеннее. Но от этого не менее живописное. Порыв ветра донес до гуляющих солоноватую влагу, взвешенную в воздухе.

– Чудесный вид, вы не находите? – как будто не расслышав предыдущего вопроса, сказал Генри.

– Да. Несомненно. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Право, я затрудняюсь с ответом, сэр. Конечно же, шаги российского руководства на постсоветском пространстве становятся все более бесцеремонными. Но ведь в главном российский и американский президенты вроде бы договорились в Братиславе. Разве можно сравнивать эти масштабные договоренности с, в сущности периферийными, интрижками.

– Вы не правы, Генри. Дьявол скрывается в деталях. И потом, что нам дают эти, якобы, масштабные договоренности? Ничего нового. Представьте себе, что эти переговоры провалились бы? Тогда всем стало бы ясно, что «не очень плохие парни» уже стали «очень плохими». А так они лишь подтвердили, что пока они все еще «не очень». А вот действиями на постсоветском пространстве они подтверждают, что остаются хотя и не «очень», но все же «плохими».

– Пожалуй, вы правы, сэр. Но, согласитесь, вашу правоту бывает трудно доказать в наших кругах.

– Доказать легко. А вот принять бывает трудновато. Ибо признание соответствующих выводов требует действий, связанных с определенным риском. А вот этого многие инстинктивно не любят.

– Вы полагаете, что подобный подход не конструктивен?

– Неконструктивно все, что возводится в абсолют. Надо знать меру, и тогда все становится конструктивным. И оправданным. Риск, в том числе. А нежелание рисковать по моему мнению сродни вульгарной лени. И разве эта лень не подводила нас неоднократно?

– Когда, например?

– Да хотя бы во времена Первой мировой войны. Ведь ясно же было, что режим в России близок к краху. Кто мог прийти ему на смену? Реально только социалисты. В сущности, царский режим был обречен, и борьба уже разворачивалась не столько за его свержение, сколько за дележку его наследства.

А что же делали мы? Мы продолжали активно интриговать в придворных кругах. Мы не работали с социалистами, которым сама судьба уже вручала власть в России.

– Боюсь, вы преувеличиваете, сэр.

– Если преувеличиваю, то не намного. С социалистами мы работали мало. И только с теми, с кем работать было удобно нам. Мы уподоблялись человеку, ищущему потерянную монету не там, где он ее потерял, а там, где светло.

А надо было работать абсолютно со всеми. И работать с опережением. Не тогда, когда те или иные группы социалистов уже хватались за власть, а тогда, когда они к ней еще приближались.

– Даже с большевиками?

– А чем они отличались от других? Только большей решительностью и большей беспринципностью. Но разве в политике это такой уж большой грех?

– Наша беседа принимает очень интересное направление. И хотя я считаю, что мы несколько увлеклись теоретизированием, меня увлекает наш импровизированный мозговой штурм. Итак, вы считаете, что если бы мы работали с большевиками, мы бы могли повернуть ход истории? Не допустить революции?

– А зачем не допускать революции? Нам надо было не допустить выхода России из войны. А этот выход был не более, чем разменная пропагандистская карта для большевиков. В 1918 они сами уже были на грани возобновления войны с Германией.

Поэтому я уверен, если бы мы работали с ними на должном уровне, то революция в России стала бы проходным эпизодом, а не одним из главных событий ХХ века.

Кстати, не находите, Генри, что наше, как вы говорите, теоретизирование, имеет отношение к весьма актуальным текущим проблемам?

– Вы очень ловко подвели к главной теме нашей беседы, сэр.

– Не я, Генри, не я. Сама логика проблемы подводит нас к необходимости признать определенные вещи и принять определенные решения. Знаете, мне кажется, что многие стали менее профессионально работать. Наличие монстра СССР дисциплинировало, заставляло искать нестандартные решения. А сейчас, пока Китай все еще не занял освободившееся место СССР в глобальной политике…

– Похоже, он и сам не очень торопится с этим…

– Вы правы, черт побери! Так вот, пока он его не занял, многие начали недопустимо расслабляться.

– В чем это выражается?

– Да хотя бы в том, что многие направления работы на том же постсоветском пространстве свернуты, или ведутся формально.

– Боюсь, вы слишком категоричны, сэр. Разве оранжевые революции не являются примером успешной и умелой работы?

– Являются, Генри. И победителей не судят. Но, надо помнить, что их успех мог бы при умелой и решительной политике России обернуться крахом для нас.

– Вы имеете в виду провал этих революций?

– Да нет же, Генри! Именно успех. Представьте себе, что в результате, я подчеркиваю, в результате, этих революций и Грузия и Украина развалились бы. А ведь вероятность такого развития событий была велика. И что бы имели в итоге?

Несколько совершенно пророссийских новых государств. При этом виновниками в образовании данных государств были бы победившие «оранжевые»! И никто бы не вправе был оспорить этот тезис. Ибо легитимность революции по определению всегда сомнительна.

Как бы эволюционировали эти государства? Только в направлении их слияния с Россией. О чем уже давно просит Абхазия. Вы представляете итог? К России совершенно легитимно, отделившись от нелегитимно захвативших власть оранжевых, присоединяется половина Украины, Абхазия, Аджария и Северная Осетия.

– А там и Приднестровье, благо в этом варианте Россия граничила бы с ним через Южную Украину, или Новороссию, как русские называют эти земли.

– Совершенно справедливо, Генри! Но, далее в этой ситуации белорусский президент потерял бы свободу маневра. Он вынужден был или сам стать «оранжевым» и резко поменять ориентировку…

– А это возможно?

– Теоретически да. Молдавский президент-коммунист тому пример. Но я думаю, Лукашенко это было бы сделать трудно. Поэтому с гораздо большей вероятностью он бы пошел на потерю независимости и вошел бы в состав России.

Вы представляете итог? СССР почти восстановлен. Нынешний «не очень плохой парень» в эйфории стал бы «очень плохим». И тогда – полноценный союз с Китаем. Как итог – раздел Казахстана между Россией и Китаем.

И новая страна была бы почти полным аналогом СССР. Во всяком случае, к России вернулись бы 60% потерянных в результате развала СССР территорий, 80% потерянного промышленного и сырьевого потенциала и 90% русского населения, оказавшегося за границами нынешней России.

Но! – он наставительно поднял старомодную трость, с которой вышел на прогулку, – несмотря на лишь частичный возврат потерянного эта страна была бы сильнее СССР. Ибо имела бы однородное население, энергичное, лишенное идейных предрассудков, спаянное общей виной перед Западом, руководство и тесный союз с Китаем.

Далее, почему бы ось Москва-Пекин не сделать треугольником Москва-Пекин-Дели.

– Это было бы трудно по ряду причин.

– Нет, Генри, это трудно сейчас, когда и Москва и Пекин вынуждены деликатничать. А тогда они были бы гораздо сильнее, энергичнее и агрессивнее. И вполне нашли бы возможность договориться за счет мусульман, которых, мягко выражаясь, не любит ни одна из упомянутых сторон.

– Но то, что вы описали – это конец Запада. Конец и Запада, и, кстати, мусульманского мира. Который в этой ситуации перестает быть угрозой цивилизации. И терроризм которого представляется в этом свете любительскими играми.

– Правильно, Генри! Но оставим мусульманские частности. Поговорим о главном. Что же отделяло нас от этого конца. Конца, начало которому положили бы успешные оранжевые революции, инициированные нами самими?!

– Знаете, сэр, я слишком потрясен открывшейся бездной и, боюсь, не готов ответить.

– Я помогу вам, Генри. Нас отделяло от такого конца лишь неумение, стандартное, лишенное какого-либо творчества, мышление и двойственная позиция российского руководства. То есть факторы, не зависящие от нас. Не зависящие, Генри! Если бы российские империалисты хотя бы рассмотрели вопрос о возможном неполном восстановлении СССР, они бы сразу пришли к изложенным мною планам. Но они постоянно колеблются между лояльностью международному праву, которое сейчас не в их пользу, и между неконструктивным желанием восстановить СССР в полном объеме.

Именно поэтому Россия не использовала возможностей развала Грузии и Украины в результате оранжевых революций, а лишь поддерживала якобы пророссийских политических неудачников.

И именно поэтому они все еще «не очень плохие парни». Но сами оранжевые революции и угроза этой революции в России способствуют тому, что скоро или «не очень плохие» станут «очень плохими», или просто будут «очень плохими» сменены.

– А знаете, сэр, пускай. Те возможности, которые они упустили, больше не предоставятся. Все, поезд ушел!

– Дорогой Генри, ушел этот поезд. Будет следующий. Вы спросите, какой? Откровенно говоря, не знаю. Но будет. Не обязательно политического плана. Это может быть глобальная природная катастрофа, коренным образом меняющая соотношение потенциалов разных стран, технологическая революция, глобальный экономический кризис. В конце концов, новая идея.

Кстати, Генри, в этой связи один любопытный факт.

– Если только любопытный, то я весь внимание. Откровенно говоря, сэр, я слишком потрясен вашими сценариями апокалипсиса, чтобы рассмотреть еще один из них. Перед вами бледнеет Хичкок.

– Хорошо, Генри, – он тонко улыбнулся, – но коли вы упомянули Хичкока, помните, что ужасные сценарии начинаются с безобидных эпизодов.

Итак, мы говорили о новых идеях. Знаете, раньше соответствующие наши службы детально анализировали литературу СССР. Теперь в отношении России этого не делают. Или делают спустя рукава. Между тем, сейчас литература может быть еще более важна, чем при тоталитаризме.

Генри удивленно поднял бровь. Отвечая на его безмолвный вопрос, старший собеседник продолжал:

– Да, да, Генри. Тогда литература была лишь довеском к пропаганде, а следовательно, политике. Причем довеском зачастую неинтересным и мало значащим. А сейчас, насколько я знаю, через некоторые литературные проекты зондируется общественное мнение, и готовятся определенные повороты в политике.

Я вижу, вы хотите примеров?

– Вы правы, они были бы уместны.

– Извольте, Генри. Роман известного в России писателя Данила Корецкого «Атомный поезд». Сто тысяч экземпляров первый тираж. Сюжет – прославление возрождения стратегической ядерной мощи России. Причем в формах, от которых Москва в жизни пока отказывается.

– При всей важности данного вопроса это далеко не новая идея. Более того, я думаю, что соответствующие решения были бы приняты и без данной литературной подсказки полковника Корецкого.

– А вы, я вижу, не теряете интеллектуальной формы, Генри! – откликнулся старший на реплику Генри о полковнике.

Генри с некоторой долей самодовольства усмехнулся.

– Но я все же удивлю вас. Хотите пари?

– С удовольствием, сэр. Проигравший заплатит за ланч в том кабачке, который виден в полумиле впереди по дороге.

– Идет. Итак, новые идеи. Идеи, которые могут потрясти Россию и мир. Но что может быть самым сильным идейным оружием?

– Новая вера, – ответил Генри, после короткого раздумья.

– Браво, Генри! Новая вера. И возможность восприятия этой веры активно зондируется в серии романов некоего Алексея Сергеева «Сокровища Небесной Девы». Там вовсю пропагандируется неоязычество.

– Вы меня не удивили, сэр. Это пустой номер в современной России. Кремль и те, кого вы называете «очень плохими парнями» помешались на православии. Без него вся их идеология немыслима. Значит этот Сергеев маргинал. Ланч за вами.

– Маргиналов не раскручивают стотысячными тиражами, выпуск которых профинансирован…военной разведкой России!

Генри застыл в неподдельном удивлении.

– Вы выиграли, сэр. Но это означает, что в России готовятся не только оранжевая революция, имперская контрреволюция, но и еще что-то. Весьма неожиданное для нас. А неожиданность…

– Хуже прямой угрозы, – продолжил мысль старший.

Он несколько устало задумался и продолжал

– И, тем не менее, в России ничего оригинального сверху не задумывается. Проект Сергеева свернут. И вы правы, что все перспективы своей страны и «не очень плохие» и «очень плохие» парни в идейном плане связывают с православием. Чем лишний раз подтверждают мысль об ограниченности, архаичности и убогости своего мышления.

К нашему счастью… – задумчиво добавил он.