Текст книги "Мироповорот"

Автор книги: Петр Хомяков

Соавторы: Александр Шнейдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17. Гром небесный

Зима кончалась. Но приближения весны совсем не чувствовалось. Снег все валил и валил. А изредка выглядывающее солнце не несло тепла. Но сегодня было именно солнце. И снег на огромном поле искрился под его лучами.

Маленький, почти крохотный, самолетик развернулся над полем и пошел на посадку. Лыжи заскользили по снегу. Самолет остановился почти вплотную перед группой людей.

Леха Никольский заглушил двигатель и выскочил на снег. Собственно выскакивать было неоткуда. Самолет представлял собой ажурную конструкцию из легких алюминиевых трубочек. Крылья были матерчатыми. Единственной более или менее массивной конструкцией был двигатель с пропеллером, располагавшийся позади места пилота, если только так можно было назвать это ажурное переплетение нескольких трубочек.

– Полчаса простоя и взлет, – сказал Чгунов. Хватит тяги?

– Все на пределе, – ответил Алексей, аспирант МАИ, националист и студенческий лидер. Лучше, конечно же, чтобы поле было несколько наклонным, тогда можно будет лучше разогнаться.

– Знаешь, дружище, может предусмотреть некий ускоритель? Пороховой, что ли. Чтобы помог взлететь, а потом его можно скинуть. Чтобы никаких случайностей. Взлететь нужно наверняка. Сзади будут озверелые враги.

– Подумаем, – ответил Леха со своей обычной полуулыбкой.

– Кстати, как обучаются летному мастерству мальчики Зигфрида?

Сам Зигфрид, стоящий рядом, молча слушал их разговор.

– Обучаются, – Леха несколько замялся.

– Смелее, дружище. Есть проблемы?

– Петр Петрович, подумайте, за несколько месяцев научить людей летать!

– Леха, не надо патетики. В авиационных частях национальной гвардии США учат летать за три месяца. Летчики Первой мировой войны выпускали в бой с налетом в 10 часов. С таким же налетом выпускали воздушное пушечное мясо и в СССР вплоть до 1944 года. А мы ведь не готовим людей к воздушным боям. Сел, отошел в сторонку, сделал свои дела…

– Это поссал, что ли? – осклабился Леха.

– Юморист ты, дружище. Нет, несколько другое. Потом взлетел. Но надо, чтобы движок завелся обязательно, и взлетел твой воздушный змей обязательно. Вот и все.

– Взлет и посадка на лыжах?

Чугунов посмотрел на Зигфрида.

– Да, – сказал Зигфрид.

Демонстрации протеста против неуклонного ухудшения жизненных условий сотрясали страну. Создавалось впечатление, что не только объективные условия, действительно невыносимые, способствовали этому. Людям знающим было ясно, что кто-то наверху подталкивает эти выступления. Или, во всяком случае, блокирует противодействие им.

И тут, как гром среди ясного неба, грянули студенческие выступления. К ним присоединились школьники старших классов. Ибо если у многих нынешних студентов еще были возможности избежать солдатчины, то у старшеклассников этой возможности не оставалось.

Было ясно, что власти растерялись. Никто не ожидал такого резкого роста протеста. Более того, было ясно, что единого центра, контролирующего всех протестующих нет. В этой ситуации спонтанно возникали все новые и новые очаги противостояния властям.

И они не могли не приобретать местами совершенно аполитичный, сугубо хулиганский, характер.

Было очевидно, что все это должно было вот-вот разразиться неким эксцессом.

Научно-практический семинар на тему «Россия и исламский мир» проходил в стенах Госдумы уже второй раз. Семинар был очень представительным. Присутствовали аж двенадцать послов различных исламских государств.

Уж кого-кого, но не Петра Чугунова можно было записать в друзья ислама. Но его взвешенная оценка различных проблем вызывала определенную симпатию даже у оппонентов.

Например, как он узнал, весьма комплиментарно были встречены его исторические эссе, где он доказывал, что ислам наиболее приемлемая, с точки зрения интересов народа, религия из всех религий Завета, к которым помимо ислама относился иудаизм и христианство.

Заинтересовали некоторых «исламских товарищей» и некоторые инициативы Союза русских инженеров.

Кроме того, по каким-то косвенным данным, всем было ясно, что Чугунов не является типичным продажным российским маргинальным политиком. И это тоже вызывало уважение. С ним можно было говорить серьезно.

Большинство присутствующих, помнили его сенсационное выступление на том же семинаре год назад. И ожидали нечто подобного на этот раз. Но, вопреки ожиданиям, Чугунов на этот раз был краток.

– Ваши превосходительства, – обратился он к послам, – господин председатель, уважаемые присутствующие. Сегодня здесь были затронуты многие важные вопросы. Мне было бы просто невозможно выразить свою позицию по большинству из них. Слишком много тем, надо было бы обсудить. Но я хотел бы обратить ваше внимание на одну главную проблему, вне которой многие другие вопросы просто теряют смысл. Наш семинар носит название «Россия и исламский мир». Но Россию сотрясает сейчас жесточайший социально-политический кризис. Как специалист по системному анализу и теории прогнозирования, должен отметить, что в условиях кризиса любой прогноз ограничен.

Можно прогнозировать и планировать только то, что же будет после окончания кризиса. Между тем, присутствующие здесь представители российских властных структур как будто не замечают этого. И исходят из сохранения нынешней ситуации неопределенно долгое время.

Их можно понять. Они люди, что называется, подневольные. Но вы то, господа, представители исламского мира, должны понимать, что уже через полгода здесь все изменится!

Вот и ищите возможности вести на этой территории свою игру в новых условиях. Думайте, какими эти условия могут быть. Ищите тех, кто может стать игроками на этом пространстве. Находите контакты с ними. Ну, и так далее.

А то, знаете, мне действия многих иностранных политиков в нынешней России напоминают интриги при царском дворе в январе 1917 года. Зря теряете время на такие игры, господа!

Благодарю за внимание.

Находящиеся зале представители Кремля чуть не лопнули от злости. И только присутствие двенадцати послов удержало их от скандала.

На фуршете к Чугунову подошел неприметный человек, уже говоривший с ним на прошлом семинаре с год назад.

– Господин профессор, в прошлый раз у нас наметились большие перспективы сотрудничества по многим вопросам. К великому сожалению их не удалось реализовать так быстро, как хотелось бы вам. Но мы можем вернуться к их обсуждению.

– К моему великому сожалению, господин советник, все эти темы утратили актуальность. К ним можно будет вернуться только после смены нынешнего режима, которая произойдет в ближайшие полгода.

– Это ваш прогноз?

– Разумеется прогноз. А что же еще?

– Ну, знаете, в теории прогностики существует такое понятие, как план-прогноз.

– О, да вы мой коллега в теории прогнозирования?

– Нет, как можно ставить меня рядом с вами, господин профессор в вопросах теории!

– Вы преувеличиваете мои научные заслуги. Они достаточно скромны.

– И все же вы довольно известны.

– Знаете, у нас в России по этому поводу шутят, широко известен в узких кругах.

Советник вежливо посмеялся.

– И все же, господин профессор, как вы считаете, исламские круги будут каким-то образом вовлечены в начало процесса, – он несколько замялся, подбирая дипломатичные формулировки, – процесса корректировки политической модели.

– А сами исламские круги в этом заинтересованы?

– Исламский мир отнюдь не един. Но, наверное, заинтересованные круги найдутся.

– Я бы порекомендовал таким заинтересованным кругам – он хотел сказать «включиться», но решил быть предельно корректным, по-иезуитски корректным, – с максимальным вниманием следить за внутриполитическим процессом недели через две-три.

– Вы считаете, это внимание пойдет на пользу тем, кто заинтересован в изменении политической модели?

– К сожалению, не знаком с этими господами и слабо представляю их текущие интересы.

Говоря это, Чугунов откровенно и хищно улыбался в лицо собеседнику. Но ведь улыбку к делу не пришьешь.

– Но, – продолжал Чугунов, – в этой ситуации не стоит угадывать интересы этих господ. Они по большому счету объективно совпадают с интересами очень многих. В частности, вероятно, и с интересами тех исламских кругов, о которых вы упоминали.

– Спасибо. Было очень интересно пообщаться с вами.

– И мне с вами, господин советник.

Было еще очень холодно, но в воздухе уже был разлит запах весны. Или это только казалось? Возможно, это не запах весны, а запах свободы щекотал ноздри многим в России.

В небольшом башкирском городе этот запах тоже явственно ощущался. В том числе многими молодыми людьми. Чуть больше года назад в этом городе произошел маленький инцидент. СМИ говорили тогда, что ребята в молодежном кафе немного помяли бока обнаглевшим от осознания своей власти трем милиционерам. МВД решило устроить показательную расправу. В город вошел ОМОН и две недели просто избивал всех молодых людей мужского пола. Омоновцы вели себя как оккупанты.

Впрочем, смотря тогда по телевизору репортажи с места событий, Чугунов не удивлялся. После 1993 года он знал, что омоновцы и есть оккупанты в его стране. И нет, и не может быть в ней оккупантов злее и враждебнее основной массе народа.

Он мог ошибаться. Но думал именно так.

И вот теперь, словно потеряв голову, от этого запаха весны и свободы, несколько молодых людей снова повторили свой «урок ментам». Как говорили сами подростки.

Город замер в ужасе.

Дорога пологой дугой охватывала одни холм, а потом плавно заворачивая в другую сторону следующий холм. В тех местах чувствуется отдаленная близость Уральских гор. И местность изрядно всхолмлена. Хотя ее еще никак нельзя назвать даже предгорной.

Но дороги прокладывают так, чтобы они по возможности не ныряли вверх-вниз. Поэтому этот участок дороги извивался между холмов, а они обрамляли трассу в шахматном порядке.

Автобусы катили по довольно пустынной трассе и как раз выехали на участок, который косо пересекался воображаемой прямой линией, соединяющей вершиной двух холмов.

В автобусах ехал ОМОН. Ехал проучить обнаглевший молодняк, который вообразил о себе черти что. Но ничего, прошлого урока не хватило, проучим теперь так, что век помнить будут.

Так думали очень многие ехавшие в автобусах. Они ехали не воевать, а карать. Им даже в страшном сне не могло присниться, что в России можно встретить то же, что они встречали в командировках в Чечне.

– Черт знает что, – проворчал шофер первого автобуса, подпрыгивающего на грубых асфальтовых заплатах, усеявших этот участок дороги. – Тоже мне ремонтнички. Все делают через жопу.

Возможный оппонент, наверное, ответил бы ему, что в России слишком мало ремонтников, потому что слишком много полицаев. Потому то ремонтники и не успевают работать качественно.

Но оппонент был бы неправ.

Заплаты на дорогу положили отнюдь не ремонтники.

Когда последний автобус уже въехал на участок, покрытый заплатами, а первый еще не покинул его, заплаты сдетонировали. Ибо были не заплатами, а пластиковой взрывчаткой, консистенцией напоминавшей асфальт. И сдетонировали они по команде, переданной по радио. Ибо взрыватели, заложенные в эти «заплаты» можно было бить хоть молотком. Но срабатывали они только на радиосигнал.

Когда Чугунов ставил молодым инженерам задачу создать такие изделия несколько месяцев назад, он опасался, что ничего не выйдет.

– Это элементарно, – ухмыльнулся тогда недавний выпускник МИТХТ, высокий парень в очках. И его поддержал коллега, недавний выпускник МИРЭА. Коренастый невысокий крепыш. Чем-то похожий на Чугунова.

И вот теперь колонна карателей представляла собой цепочку искореженных автобусов. Разумеется, среди пассажиров пострадали отнюдь не все. Ибо просто невозможно взорвать автобус так, чтобы вывести из строя абсолютно всех, кто там находился. И теперь уцелевшие весьма умело выскакивали и готовились занять оборону. Разумеется, они немного растерялись от такой неожиданности и не совсем правильно оценивали обстановку. Но они были профессионалами и панике не поддались

С вершин холмов с дистанции около километра застрочили пулеметы. Это были старые, но вполне надежные, пулеметы Дегтярева, стреляющие патронами от знаменитой винтовки Мосина. Убойная дальность такой пули намного больше километра. Пулеметчики явно были не самыми умелыми. Они палили длинными очередями и не очень точно. Но перекрестный огонь с двух сторон не оставлял уцелевшим ничего другого, кроме как укрыться в кюветах.

После того, как они это сделали и уже были готовы подавить пулеметчиков-дилетантов, раздалась новая серия взрывов. Ибо кюветы были на этом участке буквально нашпигованы минами. После этого никакого желания атаковать пулеметчиков у омоновцев не осталось.

Впрочем, самих омоновцев тоже.

А на обратных от дороги склонах холма затарахтели моторы. Самолетики разгонялись, скользя вниз по склону, отрывались от земли, с трудом, но все же уверенно, набирали высоту и уходили прочь от дороги. Никто их так и не увидел. Ибо местность была пустынна. А с дороги они были прикрыты холмами.

– Товар закуплен. Рекламаций нет, – пропищала рация в машине у Чугунова.

– Хорошо.

Он вызвал другого абонента.

– Извините, но ремонтники не понадобятся.

– Принято.

Через час ни одного человека, хоть как-то связанного с их командой уже не было в ста пятидесятикилометровой окрестности городка.

Ночью пошел мокрый снег. И следователи, осмотревшие вершины холмов на следующее утро не нашли ничего, кроме стреляных гильз. Но даже, если бы Боги не послали этот снег, о чем могли сказать следы охотничьих лыж, теряющиеся в поле?

Ни о чем.

Россия буквально встала на уши. Всем было ясно, что давить народное сопротивление можно, только если у народа нет возможности защищаться. Если же таковая появилась, то дни властей сочтены. Империя не могла до конца зачистить даже маленькую Чечню. А если каратели будут ездить по самой России с инженерной разведкой впереди каждой машины и со скоростью двадцать километров в час?

Да никаких сил тогда не хватит усмирить каждый очаг народного сопротивления!

Ситуацию усугубляло то, что все произошло в Башкирии. Республике мусульманской. И мусульмане по всей России стали на защиту городка. Посыпались неприкрытые угрозы в случае повторной попытки карательной экспедиции поднять единоверцев по всей России.

Было очевидно, что мусульмане не имеют к акции никакого отношения. Население городка было преимущественно русским. Но сами мусульмане это всячески опровергали, по неофициальным каналам забрасывая дезинформацию о готовности чуть ли не всемусульманского восстания. Они явно хотели набрать очки на этой акции.

А если это все же они? Создавалась впечатление, что, не участвуя в самой акции, мусульманские радикалы, похоже, были готовы к подобному развитию событий. Значит это все-таки они? Или они вместе с некими неизвестными союзниками? Но тогда какими силами они располагают?

Было ясно, что прежде чем делать резкие телодвижения, властям надо было разобраться. А время шло. И очевидная безнаказанность откровенных повстанцев если и не стимулировала других на подобные акции, то, по крайней мере, придавала смелости при проведении совершенно обычных демонстраций протеста, которые все ширились и ширились.

Глава 18. Карпатская купель

Если западные склоны Карпат отличаются повышенной дождливостью, то восточные их склоны гораздо более сухие и теплые. В начале апреля весна в Прикарпатье была уже в разгаре. Конечно же, снег растаял далеко не весь. И дороги были сырыми. Но вполне можно найти трасу, где можно побегать вволю.

И они бежали, наматывая километры по серпантинам небольших горных дорог. Карпатская весна пьянила. Казалось, все здесь излучает флюиды жизни. И первая зелень на склонах, и готовые проклюнуться из почек молодые листья. И журчащие многочисленные ручейки.

И это ласковое солнце на голубом нежном небе.

Армейские ботинки скрежетали по гравию, от футболок валил пар. Чугунов бежал вместе со всеми. Единственной поблажкой ему было то, что он бежал не в армейских ботинках, а в адидасовских бутсах с резиновыми шипами.

Он приехал в этот лагерь отчасти как инспектор, в конце концов, объект содержался на его деньги. Однако были и другие резоны для этой поездки. После башкирской акции было полезно быть как можно дальше от места событий. А лучше вообще вне России. Кроме того, давно пора было познакомиться и с украинскими друзьями, контакты с которыми до того осуществлял Юра. Назрел и еще ряд более мелких вопросов. Ну, и потом неплохо было завоевать определенный авторитет у боевиков. И попутно поправить здоровье. Обе последние цели достигались одновременно. И Чугунов с упоением участвовал в утомительных тренировках и учениях, чувствуя, что подтягивается и молодеет на глазах. А орлы Зигфрида смотрят на него с искренним уважением, а иногда с восхищением.

Цепочка бегунов преодолела последний подъем. Внизу, на пологой поляне среди букового леса показался их лагерь. Скромные, но вполне приличные щитовые домики. Столовая, спортивный комплекс, огромный дощатый настил под навесом, который мог служить и для некоторых занятий на свежем воздухе и как место для вечерних посиделок или общих собраний.

Бегуны прибавили ходу на отлогом нисходящем участке дороги и вскоре были уже в лагере.

Они подбежали к ряду турников.

– По двенадцать подъемов переворотом, потом брусья, потом быстро в душ. До завтрака двадцать минут, – скороговоркой, но четко сказал инструктор.

Чугунов вместе со всеми подошел к турникам. Сделал четырнадцать подъемов, и, проигнорировав брусья, направился к небольшому то ли озерцу, то ли заводи, искусно сделанной возле горного ручейка. Вода в ней была проточная, горная. Он разделся и окунулся в этот маленький бассейн. Разгоряченное тело не чувствовало холода. Он проплыл вдоль края этого небольшого водоема, и только почувствовав, как холод начинает сводить шею, вылез наружу. Да, шея и горло наиболее слабое место при этих ледяных купаниях. Если бы не они, можно было бы купаться раза в три дольше. Он энергично покрутил головой, разогревая шею, и начал растирать прежде всего ее.

С некоторых пор Петр обожал эти контрастные холодные купания, от которых в молодости наверняка бы надолго заболел. Дома он купался в озере с апреля по ноябрь. И здесь не преминул воспользоваться подобной возможностью. Чем сильно поднял свой авторитет у боевиков Юры и Зигфрида.

Что это? Вторая молодость? Или вторая жизнь? Вспомнилась любимая сказка его детства и слова воина-колдуна: «Я Баш Черик, Стальная Голова, дарую тебе вторую жизнь!».

Спасибо тебе за эту вторую жизнь пращур Сварог!

От него валил пар, и кожа имела густо розовый, почти красный цвет.

– Великолепно выглядите, господин профессор. – Де Круа стоял на краю бассейна. Он был одет в легкий комуфляжный костюм. Как будто армейский, но настолько элегантный, что право, можно было представить себе бельгийца в таком одеянии и на светском рауте. Впрочем, может быть, это было глубокое заблуждение простого русского человека, не бывавшего «В Европах».

– Извините, господин профессор, но когда мне сказали, что вы купаетесь в этой ужасной ледяной воде, я не поверил. И решил убедиться сам. Еще раз извините.

Он говорил по-английски.

– Пустое, – по-немецки ответил Петр.

– О, вы говорите по-немецки? Мне было бы удобнее общаться на этом языке, – сказал по-немецки бельгиец.

Петр рассмеялся. Он скорее догадался, чем понял фразу де Круа.

– Нет, господин де Круа. Давайте по-английски. И не используйте сложные фразы. Я говорю по-английски не столь свободно. А по-немецки знаю всего несколько фраз. Хотя не учил этот язык.

– Понимаю вас, – серьезно сказал де Круа. – Я хотел бы переговорить с вами сразу после завтрака. Не возражаете?

– Не возражаю.

Они сидели за столиком, стоящим на краю настила. Этот край приподнимался над склоном, и из-за столика открывался головокружительный вид на долину, залитую весенним солнцем. Петр был одет почти так же как де Круа. Хотя, разумеется, не так щегольски. При начале разговора присутствовали Юра и его давний друг, видный деятель УНА-УНСО Андрей Шкилько, депутат Верховной Рады. Иному неосведомленному человеку могла показаться чуть ли не дикой дружба этих людей, которые вполне могли стрелять друг в друга в Боснии.

Но это совершенно примитивное представление имперских обывателей, начисто лишенных рыцарских понятий. Как великолепно сказал Киплинг

 
Что племя, родина, род,
Если сильный с сильным
Лицом к лицу
У края земли встает
 

Сама логика судьбы привела к тому, что Андрей и Юра сначала стали искренними друзьями, потом поняли, что во многом их идеалы совпадают, а потом стали соратниками по общей борьбе.

И в этом проекте Андрей обеспечивал и прикрывал базы на Украине, где соратники Петра, Юры и Зигфрида готовились к русской национально-освободительной революции.

Юра говорил по-английски еще хуже, чем Петр и в разговоре участия не принимал. А Андрей видимо знал гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Он сказал де Круа несколько дежурных вежливых фраз, и многозначительно подмигнув Юре, извинившись, увел его.

Петр и де Круа остались вдвоем.

– Знаете, господин де Круа, мне хочется называть вас «брат Гийом».

– Что вам мешает? – живо спросил бельгиец.

– Все мои предки были свободными людьми. Среди них не было ни одного крепостного раба. Но мне трудно назвать «братом» потомка Меровингов.

– Князья де Круа всего лишь боковая младшая ветвь славных Меровингов.

– Князья, Гийом, князья. – Фраза наверняка была построена неправильно, но Гийом понял.

– Бросьте, Петр. Можно я буду называть вас так?

– Разумеется.

– Что касается Меровингов, то они действительно оставили свои гербы и свою кровь по всей Европе. Везде, где фигурирует медведь с топором, там наш след. В вашем Ярославле тоже.

– Да, Европа действительно была едина в древние века.

– И еще будет!

– Согласен с вами.

– Кстати, Петр, почему ваши победы так активно используют мусульмане? Некоторых из нас это тревожит. Вы знаете, в прошлом году мусульманские экстремисты убили в Бельгии нашего известного поэта. Мы вообще надеемся в вашем лице обрести союзника в борьбе с мусульманством.

– Вы и обрели его. Мы верны нашей клятве. Хотя и не давали ее. Но вы понимаете, о чем я говорю.

– Да.

– Что касается мусульман, то мы лишь временные союзники в данном эпизоде. Наша борьба ведется на пределе сил, и мы не можем отказываться от подобных комбинаций. Вы удовлетворены разъяснениями?

– Вполне. Кстати, о силах и средствах. Я привез с собой еще одну порцию финансовой поддержки. Еще пять миллионов евро.

– Благодарю. Это весьма кстати. Ибо ситуация движется к развязке. Наверное, вы хотели бы прояснить некоторые вопросы?

– Да.

– Боже, мой английский! Как примитивно мы говорим.

– Не волнуйтесь по этому поводу. Тем более я читал в переводе некоторые ваши книги. Мысли просто потрясающие. Не сочтите за примитивную лесть.

– Благодарю. Но давайте, я проясню некоторые вопросы нынешней ситуации.

– Согласен.

– Русский народ был готов к национально-освободительной революции. Не хватало двух вещей. В первую очередь ясной формулировки целей революции. Отрицания российского интернационального государства, прежде всего. И потом средств именно для этой революции. Революции русской, но антироссийской. Я ясно излагаю?

– Вполне.

– Как только цели революции были сформулированы столь ясно и прорвана информационная блокада вокруг этой идеи, можно было ожидать появления заинтересованных внешних союзников. Это могли быть китайцы, мусульмане, Запад в целом, Европа, Япония. В каждом варианте мы бы достигали своих целей различными путями. Это кажется удивительным. Но мы бы наверняка добились своего. А проигрывали бы те, кто вовремя не понял новых перспектив.

Первыми, кто понял, оказались вы. Вы сыграли смело и точно. Наверное, это воля Богов. Мы рады, что получили необходимую поддержку от братьев-арийцев, а не от мусульман, например. Которые слишком долго раздумывали.

Мы благодарны вам. Но мы знаем, что и мы нужны вам. И если бы вы промедлили, на вашем месте были бы другие. Но хватит говорить «если». Мы вместе. И мы не предаем друзей. Вы это знаете.

Теперь у меня вопрос. По-моему, вы представляете Европу, а не Запад в целом. Я прав?

– Не обижайтесь Петр. Вы очень умный человек. Но вы просто не знаете Запада.

– Я согласен.

– В данном случае нельзя говорить «Европа» или «Запад в целом». Это не корректная постановка вопроса. Вы меня поняли?

– Да, Гийом.

– Мне надо было бы многое объяснить вам. Но у меня нет ни времени, ни возможности сделать это сейчас. Поэтому скажу схематично. Мы это, прежде всего, Европа. Но отчасти и Запад в целом. Мы хотим видеть некую часть России в своем составе. Вы сами назвали эту часть Русью. Без Руси нет сильной и само достаточной Европы. Без сильной Европы нет Запада. Без белого европейского арийского Запада нет постижения Божьего замысла. И существование Земли не имеет оправдания.

Это знали Меровинги, Брюсы, Сен-Клеры и многие другие. Но, имея очень многое, мы проиграли. И вот вы на окраине Европы пошли на штурм крепости, к которому мы сами даже не знали, как приступить. Вы поняли?

– Все, за исключением деталей последней фразы.

– Это не важно. В целом вы поняли. Разумеется, не одни мы заказываем оранжевую революцию. Более того, мы не главные ее заказчики. Ее заказывает «другой Запад». Понимаете?

– Да.

– Но мы ведем свою игру в рамках этого проекта. И мы видим в вас передовой отряд в нашей общей борьбе. И готовы поддержать его всей нашей «тяжелой артиллерией».

– Но из засады, с закрытых позиций?

– Да, мы не можем подставляться. Но, не обижайтесь, вам то терять нечего.

– Нечего, Гийом. И поэтому я хочу передать вам некоторые чертежи, по которым вы должны сделать нам соответствующие детали.

– Это не связано с вашими великолепными авиационными изысками?

– Это связано с атомной бомбой.

– Мы предполагали, что до этого дойдет.

– Но ведь нам терять нечего. Не так ли?

– У нас только одно требование. Чтобы бомба ни при каких условиях не оказалась у мусульман.

– Это исключено. Не беспокойтесь. У нас будет одно или два изделия. И мы применим их сами по целям на территории России. Конечно, если нас к этому принудят. В этом случае вы должны будете с помощью ваших СМИ убедить мир, что это сделал сам Кремль в целях самосохранения. Кстати, нам вообще нужна гораздо большая помощь ваших СМИ. Например, в вопросе воссоздания языческой конфессии в России. И конечно, давление на российских боссов. У всех у них деньги на Западе. Активизируйте финансовый шантаж. Потребуйте полной пассивности в период активизации масс.

– Нет проблем. Сделаем. Все перечисленное довольно тривиально. Это и так планировалось нами. Главное не в этом. Главное, когда час «Х»?

– Я думаю, все решится еще до осени.

Гийом внимательно посмотрел на Чугунова. А потом встал. Его лицо приобрело торжественное выражение. Петр тоже встал.

– За неимением меча, – он положил свою правую руку на плечо Чугунова и произнес:

– Я, князь де Круа, принц из рода Меровингов, посвящаю тебя в рыцари.

И менее официальным тоном добавил:

– Торжества отложим до победы.

Чугунов посмотрел на него внимательно, глядя прямо в глаза, и сказал, очевидно, грубо нарушая соответствующий протокол, но следуя непонятному наитию:

– Спасибо, Гийом. Но ты же знаешь, что до победы я не доживу.

Горло Гийома дернулось. Не отводя глаз, он произнес:

– Ты истинный рыцарь, брат Петр.

Он помолчал, и добавил

– И все же

 
Как я могу лежать в тиши
В своем гробу покоясь,
Тогда как братия мои
Бредут в крови по пояс
 

Петр никогда не слышал этого стихотворения в оригинале, но непонятным образом понял, что это именно оно.