Текст книги "Хмарь"

Автор книги: Петр Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Обойдя широкой дугой затопленный берег, мы полезли сквозь густой валежник. Я снова попытался протестовать. Говорил о том, насколько важно именно сейчас снять записывающие модули и достать собранные на Венере образцы почвы и атмосферы. Говорил о том, что если этого не сделать, то до них гарантированно доберется болотная вода, безвозвратно испортив модули и образцы, но все без толку! Командир, словно не слыша мои доводы, упорно гнал наш маленький отряд сквозь бурелом в одному ему известном направлении.

Спустя минут десять мы спустились в неглубокий овражек, и пройдя по нему с сотню метров, вскарабкались по его заросшему папоротником склону наверх. И вот тут-то я в полной мере осознал правильность того, что спецназовец, чуть ли не силой оторвав меня от найденного космического аппарата, привел в это странное место. То что открылось моему взору, мягко говоря повергло меня в шок.

Часть болота и прилегающие к нему деревья были густо запорошены серой золой. Один из спецназовцев придержал меня рукой, не давая ступить ни шагу вперед. Командир, прижав свой респиратор вплотную к моему, стал быстро докладывать об окружающей нас чертовщине.

– Александр Анатольевич, нескромный вопрос, смотрели фильм Чужие? Или успели еще?

Так как мой отец был дипломатом в Пакистане, с импортной техникой проблем в доме у нас не было. Поэтому частенько, когда он с матерью был в очередной командировке, мы с друзьями приглашали девчонок и устраивали совместные просмотры свежих фильмов. Чужих я естественно смотрел! И не раз. Утвердительно кивнув командиру, я вопросительно показал ему рукой, дескать причем тут фильм? Тот постучал меня по плечу и достав устрашающего вида штык нож велел следовать за ним.

Пройдя вперед метров двадцать, мы подошли практически вплотную к серому полотну укрывшему болото и прилегающую к нему землю. А может и не было там земли. Просто вот, серое – серое и хлоп, уже нормальная таежная земля, а между ними четкая, как по линейке граница. Подобрав по дороге сосновую палку, командир осторожно ткнул ей в серое полотно примерно в полутора метрах от границы с нормальной землей на которой стояли мы. Серая поверхность колыхнулась, расходясь подобно болотной ряске в стороны, открывая черную словно нефть поверхность.

– Это, что нефть? – я удивленно глянул на командира. – Мы нашли новое таежное месторождение? Это вы хотели мне показать? А при чем тут чужие?

– Смотрите внимательно док!

Я пригляделся и оторопел, оголившаяся от серого одеяла чернота была вся опоясана тонкими ярко алыми прожилками.

– Увидели? – я кивнул. – А теперь смотрите еще!

Командир снова пошевелил палкой, разрывая алые сосуды, смешивая серое, черное и красное воедино. Даже сквозь фильтры респираторов стал проникать жутчайший запах трупного разложения. Одновременно с запахом, на взбудораженной палкой командира поверхности вздулся огромный пузырь и с приглушенный хлопком лопнул, выбросив в воздух сероватую взвесь. Та, гонимая легким ветерком, медленно поплыла в сторону от нас. Фух, чего чего, а проверять на себе вредна или нет эта непонятная пыльца мне совершенно не хотелось.

– Очень необычно! – обернувшись на застывших позади нас бойцов спецназа, я спросил не экспериментировали ли они с этим без респираторов?

– Без фильтров сюда трудно подойти из-за ужасного запаха! Не беспокойтесь док! Мы пока еще в здравом уме!

– Откуда тогда вы знаете, что под серым слоем?

– Мы пробовали делать то же самое около упавшего аппарата, там запах практически не заметен.

– А причем тут чужие?

– Пойдемте, тут недалеко, вон за теми елями, – командир рукой указал на стоящие неподалеку, покрытые все тем же серым слоем плесени, деревья. Не знаю почему, но тогда мне показалось, что это выглядит как плесень.

Пройдя ближе, я увидел, что между деревьями протянулись длинные, покрытые густым серым налетом, нити или лианы.... не знаю, как это описать! Свисая в некоторых местах до самой земли, они реально были очень похожи на лианы, но лиан, как вы понимаете, в принципе не может быть в сибирской тайге. Один из спецназовцев высказал предположение, что это паутина, но я с ходу отмел эту гипотезу, ибо отсутствовало натяжение нитей и не было даже намека на хоть какую-то герметичность рисунка, да и толщина нитей подразумевала паука размером со слона.

Высоко это хитросплетение лиан не поднималось, может метров на пять шесть от земли. Сделав несколько шагов в направлении деревьев, я обратил внимание, что в некоторых местах, на покрытой серым налетом коре виднелись угольно черные подтеки похожей на смолу субстанции.

– Вы пробовали скоблить эту серую гадость на деревьях? Что там под плесенью?

– Плесенью? – Командир спецназовцев удивленно глянул на меня. – Почему вы так решили док?

– Почему нет? А вам что это напоминает?

– Я думаю это какой то паразитический грибок! Как лишай! Есть основной очаг и куча ответвлений по всему организму от него.

Хм, такая гипотеза выглядела куда более логичной чем моё сравнение с плесень, основанное лишь на визуальной схожести оной с этим пепельно-серым налетом.

– Скоблить мы пробовали Док! Есть у нас в отряде излишне любопытные, под серым налетом древесина очень мягкая, как будто грибок питается деревом, размягчая твердую структуру древесины. – Подойдя к ближайшему стволу, командир медленно погрузил лезвие ножа в древесный ствол практически на половину. – Видите насколько мягкой и податливой она стала, нож как в масло входит! Как эти деревья еще стоят и не падают?

Весь отряд на секунду вскинул голову вверх, бросая взгляды на верхушки деревьев, те вальяжно и грациозно колыхались на ветру не подавая никаких признаков того, что с ними что-то не так.

По хорошему нужно было бы взять образец этого налета на пробу, но стеклянных герметичных емкостей я к сожалению не взял. Класть же образец во что-то другое явно не стоило! Судя по тому что этот грибок делает с древесиной, он являл собой довольно агрессивную субстанцию, с которой следовало обращаться с крайней осторожностью!

Попросив у ближайшего спецназовца нож, я подошел к свисающей на уровне лица лиане и попытался сделать надрез. В следующую секунду рука командира плотно обхватила мою кисть не давая сделать ни малейшего движения. Второй рукой он показал мне жест указательным пальцем призывая к молчанию. Увидев, что я его понял, той же рукой он показал в глубь переплетений серых лиан. Присмотревшись я с удивлением увидел метрах в пятидесяти от нас похожий на человеческий силуэт, он стоял на месте, но его конечности двигались. Присмотревшись получше, насколько это позволяли стекла респираторной маски и москитная сетка защитного костюма, я разглядел, что эти движения совершенно неестественны для человека, резкие, конвульсивные, словно незримый кукловод дергал в произвольном порядке нити, неумело пытаясь имитировать человеческие движения. Повернувшись к командиру, я вопросительно кивнул головой. Тот снова прижался вплотную к моей лицевой маске и зашептал.

– Видимо это и есть пропавшая экспедиция Док! Но… час назад, кола мы наткнулись на тела, они все были бездвижны, как самые, что ни на есть покойники и лежали чуть дальше, метрах в ста отсюда. Наш медик долго пытался нащупать у них пульс, но его не было! Когда же мы двинулись дальше, несколько тел едва заметно дернулись, сильно испугав нас, мы бросились обратно думая, что все таки среди лежащих есть выжившие, но увы, повторный осмотр медика ничего не дал.

– Да уж, странно! Поэтому вы сейчас осторожничаете Майор? – я кивнул в сторону подрагивавшего тела впереди. – Почему мы остановились? Вы же понимаете, что труп не может самостоятельно стоять на своих двоих! Это же явно живой человек! И ему необходима помощь! Я к сожалению лишь поверхностно владею медициной, но совместно с вашим медиком, я думаю мы сможем оказать ему помощь.

– Я осторожничаю Док, потому что я сомневаюсь в том, что там впереди человек!

– Что? Простите! Я вас не очень понимаю, тогда кто это по вашему? Пока на планете Земля никто еще не обнаружил других человекоподобных существ кроме обезьян, но мы в Сибири, тут нет никаких обезьян, а снежного человека пока никто не поймал!!!

– Там нечто другое Док, и никакая это не обезьяна и не снежный человек! Там нечто иное, и оно точно нехорошее! И вот это нехорошее мы вам и хотим показать! И именно поэтому осторожничаем!

Палец в защитной перчатке указал на дергающееся тело.

– Это лишь цветочки Док! Дальше будут ягодки и еще какие! Вот тогда и поймете почему я вас спрашивал про чужих....

Передумав резать лиану, я развернулся к отряду, собираясь вернул нож спецназовцу и увидел как все бойцы, сосредоточенно накручивают глушители на стволы своих автоматов. Заметив мой удивленный взгляд командир вытащил из нагрудной кобуры огромный пистолет, навернул на него глушитель и протянул мне.

– Зачем?

– На всякий пожарный! Один вон уже поднялся, а там целое кладбище впереди.... и не только людское. Надеюсь не пригодится. В противном случае патронов нам явно не хватит!

Проворочавшись до самого утра, но так и не сумев уснуть, Сережа прокручивал в уме все произошедшие в недавнем прошлом события. Спокойное и безмятежное течение жаркого лета с рыбалкой, картами, ночными посиделками у кострищ и прочими прелестями дачного отдыха внезапно закончилось! Самое любимое и тихое место на земле – Дача, внезапно оказалось в самом эпицентре страшных и непонятных событий. Началось все с пропажи людей, сначала алкаш Иванов, потом, абсолютно внезапно для всех – Гарик с Михой. Кстати интересно куда подевались эти поисковые отряды? Ведь отцы пропавших мальчишек привезли с собой друзей – приятелей из города и вместе с парой милиционеров отправились искать по ближайшему лесу с его заброшенной ракетной частью и пришедшим в упадок торфоразработкам. Хотя, с чего он взял, что эти отряды куда-то подевались? Просто сам Серега не очень интересовался течением этих поисков увлеченный совершенно другими событиями. А их, надо сказать, была прямо таки целая гора и маленькая тележка в придачу!

Во первых, рассказ Олега про то, что его отчим наткнулся на дорожный кордон с пулеметами и солдатами в респираторах! Об этом же говорил и Толик Толстопуз, но Толик еще упоминал о том, что кордоны не только на дороге к Дубне перекрыты, а еще и на объездной и на станции. Во вторых, мать сказала, что уже как несколько дней не работает телефон и не видно участкового! В третьих, в пугающем и страшном обличии, еще один пропавший – профессор Павел Иванович, так внезапно вышел к ним из леса! Он походил больше на ходячего мертвяка, чем на человека! Сережу передернуло от отвращения и страха, когда он вспомнил, как профессор побулькал его имя. Ужас да и только! В четвертых.... в четвертых, вообще все стало не так, совсем, совсем не так. Странные ночные звуки. И… отсутствие привычных дневных. Сережа задумался. Чего-то явно не хватало. Чего-то привычного. Того, чего не замечаешь, а оно есть. А вот сейчас его нет! Лай собак! Точно! Его уже не слышно пару дней точно. На дачах много у кого были псы, а в поселке вообще на каждом дворе практически. И уж точно лаяли они на каждый звук, будь то проходящий мимо забора человек, или далекий перестук колес электрички, их раздражало буквально любой посягательство на тишину ! И вот уже пару дней тишина! За раскрытым настежь окном снова щелкнуло. Серега вздрогнул. Если закрыть окно в комнате буквально через полчаса будет нечем дышать от духоты. Может кот или крысы? Прислушался. Вроде тихо. Полежав еще некоторое время в размышлениях Сережа наконец незаметно для себя уснул. Дыхание его замедлилось, перевернувшись на бок, он подсунул руку под подушку и негромко засопел. Под самым окном снова щелкнула ветка под чьей-то ногой и спустя несколько секунд в раскрытом проеме окна возникли глаза. Глаза не были человеческими. В них не было ни белого глазного яблока, ни зрачков ни радужки. Просто нечто серое разлилось между воспаленных синюшных век. Глаза неотрывно смотрели на спящего мальчика. И если бы Сережа сейчас проснулся, он очень удивился увидев свою маму стоящую в одной ночной рубашке под его окном. Хотя… это была уже немного не его мама. Но он не проснулся и, постояв еще немного под его окном черноглазый монстр облаченный в цветастую ночную рубашку бесшумно растворился в предрассветных сумерках.

То, что сейчас вещал собравшимся Сахаров прямо таки захватывало воображение. Не знай, что это реальная история из жизни и то, что она является прелюдией к очень нехорошим событиям, то этой историей вполне можно было бы заслушаться. Тем более что Академик не был лишен поэтического романтизма, был прекрасным рассказчиком и мастерски умел расставить нужные акценты, поддерживая необходимую интригу в своем повествовании. И именно за этим Устинов его и пригласил на это совещание. Нужна была интрига, драма и неподдельное сгущение красок. Сахаров искренне верил в то, что пытался донести до собравшихся, и это дорогого стоило. Генералы слушали эту нереальную историю раскрыв рты, ученые тоже вроде заинтересовались, но видно было, что все таки пока рассказ Академика был для них чем-то нереальным, ненаучным и фантастичным. Но это пока. Двоих болванов в дешевых костюмах из института космических исследований Сахаров привел сам, естественно с негласной подачи Устинова. Толку от них было мало, но они и нужды были собственно лишь для того что бы создавать так называемый эффект толпы. Показать, что не только ведомство Сахарова озабоченно сложившейся в Подмосковье ситуацией..

Устинов глянул на наручные часы, через пятнадцать минут должен был пожаловать еще один человек, появление которого точно тут никто не ожидает. И если рассказ Сахарова не убедит собравшихся силовиков и ученых в серьезности происходящего, то вновь прибывший точно склонит чашу весов в сторону положительного решения о карантине.

Оторвав взгляд от циферблата, Генерал уловил едва заметный взгляд в свою сторону. Как опытнейший оперативник он не подал виду и так же незаметно просканировал отстраненным взглядом собравшихся. Ларин! Вот кто проявляет к нему интерес! Прикрыв глаза, Устинов стал наблюдать за ГРУшником. Точно! Ларин единственный, кто не только внимательно слушал рассказ Сахарова и анализировал информацию, но и наблюдал за реакцией собравшихся. Нужно попробовать осторожно поговорить с ним. Сначала через доверенных лиц издалека, если проявит интерес, то можно и встретиться лично. Дело набирало серьезные обороты и поддержка армейских спецов очень не помешает!

Последние сто метров Игнатьев не бежал, а шел прихрамывая, держась рукой за пылающий огнем бок. Бегать он никогда не умел, от армии откосил и вся его спортивная подготовка заключалась в хождении в качалку к Толику пару-тройку раз в неделю. Толик быстро донес до Игнатьева, что просто так дергают гантели и штанги лишь дрочеры из спортивных резервов, а настоящие пацаны качаются на «метане» и ретаболиле! По началу Игнатьев отнекивался, дескать, анаболики же! Печень посадят, член стоять не будет! Но, походив пол года в зал и видя, как Толян с каждым днем наращивает бицуху, раскачивает плечи и тягает огромные веса, сдался. Тем более, что на печень Толстопуз явно не жаловался, регулярно потребляя с Игнатьевым пиво и коньяк. Да и по бабам был мастак ходить. Так что, благодаря всего нескольким курсам анаболиков Игнатьев быстро стал выглядеть не хуже чем герои его любимых боевиков. Но, как показала сегодняшняя пробежка, хоть и выглядел он атлетично, но выносливости волшебные таблетки ему так и не прибавили.

Задыхаясь, весь мокрый от пота, он, дико озираясь по сторонам, шарим по карманам шорт в поисках ключей от калитки. Неужели выронил, убегая. Мысленно похолодев от страха, он, наконец, наткнулся на них в самом дальнем углу кармана. Достав их, трясущимися пальцами стал вставлять в замок. Так страшно ему не было еще никогда. Был ли вышедший из-за угла монстр тем же самым, что учинил мясорубку у дома Иванова, он не мог сказать наверняка. Вроде похож, такой же огромный и страшный, словно сам черт! И эти два непонятных существа, что по крабьи погнались за ним. Страх да и только! Хорошо хоть этот старый хрыч подвернулся им по дороге, отвлекая внимание монстров на себя и дав Игнатьеву шанс скрыться. Еще раз диким взглядом оглядев округу, Игнатьев наконец справился с замком. Быстро зайдя на участок, он запер калитку изнутри и медленно в изнеможении сел прямо на бетон дорожки.

– Милый!!! Паша!!! – жена с грохотом скатившись с высокого крыльца, мчалась ему на встречу.

Опершись рукой на приклад дробовика, Игнатьев тяжело поднялся и злобно процедил сквозь зубы.

– Заткнись! – жена почти добежав до него, отпрянула, испугавшись той злобы, с какой он глядел на нее. – Заткнись!!! Че орешь как резанная? Там звиздец творится! Не дай бог они услышат и все.....

Сплюнув тягучую слюну далеко в огород, Игнатьев перевел взгляд с жены на появившуюся в приоткрытой двери дома мать.

– Иди, и мать уведи! Сейчас отдышусь и приду! И чтоб ни звука! – Жена тактично не став задавать вопросов, быстро поднялась на крыльцо, и что то прошептав снохе, притворила изнутри дверь.

Держась рукой за все еще покалывающий бок, Игнатьев тяжело поднялся. Прежде чем забаррикадироваться в доме, нужно было проверить периметр. Участок был обнесен могучим забором с трех сторон – с наружной и со стороны соседей, а вот на тыльную сторону Игнатьев денег пожалел. Участок упирался в овражек, тянущийся вдоль всего поселка, до самых гаражей и скрывающийся в лесополосе. Смысла отгораживаться от него забором Игнатьев не видел, ведь никому бы не пришло в голову по нему ходить, овражек был сплошь в зарослях жгучей крапивы, ивы , колючего шиповника и малины. Поначалу там забора вообще не было, но с появлением детей, Игнатьев опасаясь что они могут случайно упасть в овраг, играя во дворе, соорудил из старых досок частокол. Для детей это была практически непреодолимая преграда, а вот от монстр подобных чужаков, орудовавших сейчас в поселке, такой забор был так себе защитой.

Подойдя вплотную к собранному из чего попало частоколу, Игнатьев качнул его рукой, доски были еще вполне крепкими, но если взрослый мужик, такой например, как он сам, решит разломать его, то это будет делом пары минут. Но поделать уже было ничего нельзя и покачав головой, Игнатьев побрел назад к дому. В этот момент ему в спину подул ветерок, донося до его носа запах жуткого тухляка.

– Твою ж мать! Это еще что? – зажав нос рукой, Игнатьев вернулся к забору и стал разглядывать овражек сквозь щель между досок. Запах явно шел из оврага, тяжелый, сладковато приторный.... именно так должно веять от пролежавшего на солнце трупа почему-то подумалось Игнатьеву, хотя как именно пахнет такой труп он слава богу не знал. В овражке ничего подозрительного видно не было, лишь пару раз, что-то или кто-то промелькнул в кустах крапивы, шевеля ее верхушки. Крысы что ли? Может в овраге сдохло какое то животное– собака или кошка, а крысы ею питаются? Отсюда и запах, хотя едят ли крысы падаль Игнатьев тоже не знал.

Ветер поменял направление и вонь поутихла. Игнатьев оторвался от созерцания зарослей в овраге, и зашагал к дому. Главное что бы эта вонь не проникла в жилище, иначе в душном от жары помещении да еще с таким ароматом находиться будет невозможно! Нужно будет внимательно проверить, наглухо ли закрыты окна со стороны частокола.

Зайдя в дом, Игнатьев увидел, что все домочадцы, кроме детей, которым велели не спускаться со второго этажа, сидят в гостиной в ожидании рассказа, что там случилось в поселке. Ни свечки, ни керосиновую лампу зажигать не стали, разумно полагая, что те могут понадобиться в более необходимой ситуации. Тяжело усевшись на стул, Игнатьев, не выпуская из рук дробовика вкратце рассказал о своем приключении, тактично удержав подробности о том, как он бросил на растерзание монстров старика. Теща с тестем затараторили, что дескать, слышали два выстрела, и поэтому все так и перепугались, думали что это Паша отстреливается от кого-то. Тесть даже порывался идти с топором ему на выручку. Игнатьев махнул рукой, дескать сиди уж, там с топором делать нечего, потом, вспомнив о благоухании в овраге, велел всем проверить окна и подоткнуть все щели полотенцами или чем-нибудь еще. Когда с этим закончили, на скорою руку поел, жахнул 150 грамм водки и, передав дробовик тестю, велел следить со второго этажа за улицей, а сам прилег поспать, проворчав, что ему еще всю ночь караулить.

Проснулся Павел Арсеньевич в полной темноте. С минуту приходил в себя, не понимая где он находится. Затем попытался подняться с дивана, но как только опустил ноги на пол, икры отозвались ноющей болью.

– Побегал мать твою! Да еще и тесть не разбудил.

Прислужившись, Игнатьев услышал наверху храп. Спит старый козел! Велел же караулить и разбудить, как стемнеет. А он спит! С таким отношением к важным делам все на свете просрать можно!

Кое-как поднявшись, он на негнущихся ногах, побрел на ощупь к лестнице ведущей на второй этаж. С трудом преодолев два пролета, он выполз в коридорчик, в котором уже можно было хоть что то рассмотреть. Коридорчик заканчивался завешенным тюлью оконцем, сквозь которую лился мертвенный свет полной луны. На фоне освещенного квадрата окна явственно виделся силуэт дремлющего на стуле тестя. Подойдя к нему, Игнатьев от греха подальше убрал от спящего дробовик и несильно пошлепал того по плечу.

– Митрич! – спящий что-то неразборчиво промычал во сне и продолжил спать. Хорош сторож! Ничего не скажешь тут, хату обнесут а он даже ухом не поведет. – Митрич! Ты чего разоспался?

Шлепнув уже с силой старика по плечу, Игнатьев добился искомого, выпучив глаза Митрич попытался вскочить спросонья, но поняв, что вырубился на посту, быстро осел в смущении.

– Паш, да я как то незаметно, раз и все.....

– Раз и все? Выпил, небось, да? Не терпится тебе никогда!

– Да я капельку.... ну не случилось же ничего?!

– Тссссс..... – сжав с силой плечо тестя, Игнатьев прислушался. Какой то звук снизу.... или показалось.

– Ты чего? – тесть вцепился в Игнатьевскую руку, пытаясь ее разжать. – Оторвешь плечо же, и так кость слабая у меня…

– Да тихо ты! – отпустив наконец плечо, Игнатьев, на негнущихся ногах осторожно вернулся к лестнице. Точно. Внизу что-то происходило. Но не на первом этаже, а в цокольном, там, где находилась сауна и игровая. Что-то поскрипывало и иногда сыпалось там внизу, еле ощутимо на слух, но звук все таки присутствовал. Как будто кто-то прорвал мешок с зерном и тот медленно сыпется на дощатый пол.

– Что там Паш?

– Не знаю.... где все лампы? Свечи?

– Дак одна тут была, у ребятишек! И внизу стоят, в гостиной!

– Тащи ту что тут стоит, спички то есть?

– Есть, есть Паш!

Скрывшись в детской, Митрич на удивлении быстро вернулся, держа керосиновую лампу в руке.

– Долго жгли? – Игнатьев сурово глянул на старика, но тот в полутьме этого не заметил. – Керосин не весь еще выжгли?

Митрич поднес лампу к уху и покачал ее.

– Да есть! Есть керосинчик то! Еще половина осталась!

– Давай поджигай!

Чиркнув спичкой о коробок, Митрич снял стеклянную колбу и поднес колеблющийся огонек к фитилю. Лампа закоптила, освещая окружавшие их стены коридора неровным желтоватым светом.

– Пошла родимая! – улыбнувшись беззубой улыбкой, Митрич приладил на место стеклянную колбу и протянул лампу Игнатьеву. Тот махнул головой, показывая кивком что бы лампу нес Митрич. Тот слегка изменился в лице.

– Дык я думал, что ты сам пойдешь Паш!

– А ты чего? Спать пойдешь? Знаешь, ежели чего, с дробовика с лампой в руке шмалять как-то несподручно!

– Да я не.... не подумал....

– Подумай лучше, где свой топор посеял с которым ты спасать меня днем собирался?

– Чего думать то? Внизу он у камина стоит! Посеял… скажешь тоже Паш....

Покачав головой, Игнатьев двинулся к лестнице, показывая Митричу, что бы тот шел позади него и освещал дорогу, держа лампу в вытянутой руке. Света от лампы было мало и что бы не свернуть себе шею, оступившись на лестнице, Игнатьев переложил дробовик в левую руку, правой же ухватился за перила. Стрелять из такого положения точно не получится, но и шанс навернуться в полутьме с лестницы сокращался.

Без особых приключений спустившись на первый этаж, Игнатьев перехватил дробовик поудобнее, и указал Митричу дулом на камин. Тот, шаркая ногами обутыми в войлочные тапочки, прошелестел к камину, и подхватил прислоненный к нему топор.

– Не шаркай Митрич! Замри!

Мужчины замерли, прислушиваясь. Тихо тикали часы на кухне, чуть посвистывал ветер, проникая между неплотно прикрытыми окнами и металлическими створками ставень. Постояв с минуту, Игнатьев наконец услышал, настороживший его звук. Мягкие быстрые шлепки или шаги, словно кот носящийся по дому ночью и едва различимый скрип. Митрич тоже услышал это, и придвинувшись вплотную к Игнатьеву прошептал.

– Еж может?

– Как он туда попал?

– Через вытяжку! Может оконце в сауне приоткрыто.... – Поняв, что сморозил чушь, Митрич резко заткнулся.

– Я же велел вам все проверить, мля! Ты вообще на цокольный спускался? – Развернувшись, Игнатьев сверлил Митрича разъярённым взглядом.

– Забыл Паш..... так, глянул с лестницы… вроде все закрыто....

– Вроде! А теперь вон.... хренотень какая-то в ночи там скачет.

Митрич опасливо глянул на винтовую лестницу, ведущую на цокольный этаж. И как это он упустил днем все там проверить и запереть. А может и вправду еж, помнится, когда он был еще молодым, к ним в подвал как-то провалился колючий хищник, так вот, он там топал словно медведь и стены все подрал пытаясь выползти.

– Может всё-таки еж?

–Ху-еж! – Игнатьев покрепче перехватил дробовик и недобро зыркнул на Митрича. – Давай свети! Или до утра будем в гадалки играть и керосин жечь по зря!

Подойдя к лестнице, Игнатьев кивнул Митричу, что бы посветил вниз. Света лампы едва хватало что бы добиться до середины лестницы. Игнатьев вздохнул. Как же ему не хотелось туда спускаться.

Словно почуяв их приближение , звуки раздававшиеся снизу, резко пропали. Теперь в доме стояла оглушительная тишина, даже кухонные часы казалось замерли в ожидании скорой развязки.

Медленно, вымеряя каждый шаг и прислушиваясь, Игнатьев стал спускаться вниз. Митричу лезть туда совсем не хотелось, но выбирать не приходилось и он, стараясь не упасть сверху на Пашку, двинулся следом, освещая путь тусклым светом керосиновой лампы. Та стала уже заметно коптить, и он, остановившись на середине лестницы, стал крутить колесико, увеличивая фитиль. Игнатьев обернулся и красноречиво показал рукой, что бы Митрич быстрее спускался. Тот, для верности, крутанул колесико еще на два оборота и спешно стал спускаться вниз. Ступеньки были гладкими, отполированы до блеска и покрыты темным корабельным лаком. Практически спустившись, Митрич заскользил своими войлочными тапками на предпоследней ступеньке, и с громким матюгом рубанулся копчиком об угол злополучной ступени. Выпустив из рук лампу и топор, сполз с лестницы на пол. Лампа упала, стеклянная колба треснула, рассыпаясь десятками осколков по полу и ступеням, порция керосина плеснула сквозь фитиль, вспыхивая голубоватым пламенем. Игнатьев отскочил в сторону, и тут же метнулся к катящейся по полу лампе. Не хватало еще пожара в доме. Схватив ее рукой, он быстро, что бы не обжечься, перевернул ее, и сбил лишние язычки пламени охватившие ее. Фитиль залитый керосином нещадно коптил. Радиус света упал до пары метров.

– Жив? – Игнатьев подтолкнул к Митричу выроненный им топор. Старик все еще валялся на полу и, с едва слышными матюгами, растирал рукой ушибленный копчик.

– Жив.... жив.... но калекой точно стану с таких приключений....

– Ты бы еще ласты одел дурень! На кой хрен тебе эти недоваленки на ногах?

– Удобно!

– Удобно ему.....

Резко развернувшись, Игнатьев направил дуло в темноту.

– Быстро! Свети туда!

Митрич, перестав растирать копчик, на четвереньках подполз к лампе и направил ее в сторону, куда целился Павел. Слабый свет осветил часть бильярдного стола, отразился от лака сложенных в треугольник шаров и увяз во тьме, плотной стеной клубящейся в самом дальнем углу помещения. Оба замерли, перестав даже дышать и..... наконец услышали их. Хрипловатое дыхание. Нет, скорее целый хор состоящий из этого утробного, низкого, тяжелого грудного придыхания с болезненной хрипотцой. Спина Игнатьева покрылась холодным потом, руки предательски стали подрагивать, налитые чугуном ноги отказывались двигаться. Судя по тряске света с Митричем происходило тоже самое. Первобытный ужас стал стремительно захватывать их сознания, лишая возможности трезво мыслить. Палец потянулся к курку и замер, во тьме стали появляется глаза. Вернее сказать, тусклый свет лампы отразился от налитых кровью зрачков. Митрич громко икнул и наконец подобрав валявшийся подле него топор, неожиданно даже доя самого себя, метнул его в ближайшую пару глаз. Задев в полете бильярдный стол, топор изменил направление и врезался в скопление светящихся на свету точек в дальнем конце комнаты. Раздался противный чавкающий звук, затем тишина резко сменившаяся на леденящее, полное ярости завывание. Дернув в ту сторону ствол дробовика Игнатьев нажал на спусковой крючок, тот лишь предательски щелкнул. Митрич, блякая на весь дом пытался ползи назад, но от хлынувшего в кровь адреналина или от захлестнувшего мозг страха, пополз в сторону от спасительной лестницы. Лампу он все еще держал в руке и с каждым его движением свет метался из стороны в сторону мешая разглядеть тех кто прятался там, в темноте.

Включив мозг, Игнатьев передернул затвор и не глядя шмальнул в ту же сторону, куда улетел топор Митрича. На секунду пламя от выстрела осветила все помещение и Игнатьев остолбенел. По ту сторону бильярдного стола прильнула ужасными мордами к полу целая свора уродцев. Какие-то жуткие, исковерканные пародии на кошек, крыс и еще бог знает на кого. Торчащая во все сторону клочками шерсть, гипертрофированные зубы и заплывшие кровью глаза. А позади них, стоя на четвереньках, притаилась сгорбленная фигурка человека. Передернув затвор, Игнатьев пальнув в ее сторону, но пламя выстрела высветило лишь пустую стену и то что уродцы за этот короткий миг стали намного ближе. Некоторые уже огибали бильярдный стол. Справа вдруг истошно завопил Митрич, он выронил лампу и завалившись в сторону от нее,

стал с кем то бороться истошно визжа.

– Млять!!!– выстрелить он не мог, боясь попасть в старика, но и лезть помогать ему тоже не спешил, памятуя о том кого он разглядел в темноте. Свет перевернутой лампы дрогнул, словно кто-то перешагнул ее, Митрич заверещал и резко заткнулся, противно забулькав.