Текст книги "Поступь бога"
Автор книги: Пэт Ходжилл
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Дрожащая мелодия флейты полилась с галереи – это играл Гилли. Никогда раньше он не играл для нее, не знал, какая мелодия нужна сейчас, и остановился на любимой песне Танишент. Все хуже и хуже, в отчаянии подумала Джейм, пытаясь подстроиться. Все, что ей нужно сейчас, – это отвлечь публику, но как ее выступление не похоже на вызывающие, соблазнительные танцы Танис. Да бой Сенеты и не предназначен для услаждения взоров, марплетовские задиры смотрят на нее только потому, что еще не поняли, что, собственно, она делает.
Но сущность танца крепла. Долгие тренировки вскоре заставили Джейм забыть о страхе, она уже летала, выполняя привычные упражнения, чувствуя, как внутри и вокруг нее растет сила. Никогда еще она не испытывала такого, тренируясь одна на своем чердаке. Энергия текла к ней со всех сторон, от всех людей, глядящих на нее, раскрыв рты. Неприкрытая жажда светилась на каждом лице. Джейм увидела это, и у нее перехватило дыхание, но что-то внутри нее отозвалось. Жестом беспечным и торжественным, она, повинуясь общему желанию, сбросила одежду. Такое случалось и раньше, такое случится еще не раз. В крайней интимности танца она давала каждому мужчине то, чего он хотел больше всего, и забирала у него все, что он мог дать, – не прикасаясь ни рукой, ни губами.
Потом поднятые кверху лица одно за одним стали исчезать. В нахлынувшей тьме вместе с ней кружились тени с золотыми глазами. «Жрица, – шептали они ей, – Избранная Владыкой, накорми нас, дай нам пищу. Танцуй!» И она танцевала – в веселье, в страхе, прикасаясь и чувствуя касания, – пока все звуки не смолкли, и она осталась одна.
Джейм очнулась и обнаружила, что стоит на коленях на столе. Комната была пуста, только вдова сидела и пристально смотрела на нее.
– Который сейчас час? – спросила Джейм, потягиваясь, ощущая что-то непривычное во всем теле.
– Скоро рассвет. Ты сидишь так несколько часов.
Память частично вернулась к Джейм, ударила в голову, остановив движение на полпути.
– Что случилось? Ты привела помощь… или мое выступление было так отвратительно, что они все с визгом повыпрыгивали из окон?
– Я встретила пару стражников, они пришли сюда верно, – сказала вдова, – но когда мы вошли, им нечего было делать тут. Все таращились на тебя. И когда ты в конце согнулась и уселась вот так, казалось, что у них больше нет сил смотреть. Самая странная вещь – ужасная, дьявольская, – какую я только видела. Мы должны были проводить их до дверей. Они шатались и звали тебя, мне пришлось пообещать, что следующей ночью ты снова будешь танцевать.
– Ох, Клепетти, нет!
– Ох, детка, да, если ты не хочешь еще одного бунта. Но не огорчайся, – яростно добавила она, – мы подольем им еще немного черного макового молочка, хотя я сомневаюсь, что с тобой это потребуется. Ты удивила меня, девочка. Не знаю, как ты это делаешь, что тут – кожа да кости, но ты соблазнила каждого мужчину в этой комнате… и кое-кого из женщин тоже. Даже Танишент никогда не вытворяла такого.
– Танис! Я совсем забыла о ней. Как она?
– Ушла. Китра оставила ее без присмотра, чтобы поглядеть на тебя, она и ускользнула. Измена, старость, конкурентка – для одной ночи многовато, не удивительно, что она сбежала. Думаю, мы вернем ее. Будет она танцевать здесь или нет – неважно, тут ее дом, и сейчас он нужен ей как никогда. А тебе нужно поспать. Завтра – да нет, уже Сегодня – мы подыщем для тебя костюм получше, который не свалится так быстро. Не смотри на меня так, детка. Нравится тебе это или нет, но ты сейчас на взлете, и твой успех в твоих руках… И в этих цыплячьих ножках, – добавила она.
Глава 7. БАЛ ШУТОВ
Послание было написано летящим почерком на куске дорогого пергамента.
Танцовщице Абтирр надлежит присутствовать на Балу Шутов в Эдор Тулиг и дать представление перед Его Высочеством Принцем Металлондара Озимарденом.
– Замечательно, – печально сказал Тубан, заглянув в бумагу через плечо Джейм. – Я предполагал, что рано или поздно это случится. Его высочество всегда интересовался всем необычным, а тут как раз ты.
– Это очень лестно. – Джейм скорчила рожу. – Но если уж на то пошло, мне совсем не нравится его тон. Он что, думает, я, как собачонка, побегу к нему, высунув язык от усердия, едва он соблаговолит свистнуть?
– Волей-неволей станешь высокомерным, когда ты богатейший человек в Тай-Тестигоне, а может, и во всех Восточных Землях, – сказала Клепетти, стоя на верхней ступеньке лестницы. – На вот, лови.
Она кинула Джейм сверток лент, который в воздухе раскрылся и полетел вниз трепещущим и переливающимся разноцветным потоком, и все это великолепие приземлилось на Тубана, Джейм и ближайший стол, угодив в миску с супом для раннего посетителя.
– Вот дьявол! – воскликнула Клепетти и стала спускаться, громко топая каблуками.
– Нет, какая досада. – Тубан все еще печально смотрел на записку, словно и не заметив своего нового блестящего убранства. – А ведь все шло так хорошо.
– О чем он говорит? – спросила Джейм вдову, помогая ей сматывать ленты. Что, принц развлекается после обеда карточными фокусами или он всего-навсего голодный людоед?
– Хуже, – мрачно ответила Клепетти. – Он коллекционер. Драгоценности, меха, слоновая кость… люди. В прошлом году, например, он взял в жены прекраснейшую девственницу Восточных Земель и, говорят, даже не дотронулся до нее. Сама понимаешь, в такой коллекции, как у него, нет места экземплярам с изъяном.
– Какое разочарование для девушки.
– Может, и так, но учти, если ты слишком хорошо станцуешь, он наверняка захочет приобрести и тебя. – Она окликнула Гилли и попросила его помочь. – Во всяком случае, – сказала она, взбираясь наверх с охапкой развевающихся лент, – у тебя есть время подумать до завтра. Он может неплохо заплатить, но приготовься, что тебя могут и выгнать ради экономии.
Вдова поднялась на галерею с резными фигурками и принялась завязывать им глаза лентами. Они были вроде оберегов, и Джейм покоробила эта зловещая процедура. Но по всему городу даже с самыми маленькими оберегающими статуями поступали так же, лишь в Округе Храмов жрецы приступали к своим вечерним службам так, словно ничего не происходит. Они, как и все, дожидались полночи, когда наступал Бал Шутов, день, не отмеченный ни в одном календаре, – чтобы боги не узнали о нем и не спугнули веселье. Казалось неучтивым не посвятить верных каменных стражей в тайну, но ни для кого не было сделано исключения. Абтирр, или Талисман – теперь ее звали «приносящей удачу» на двух языках, ни один из которых не был ее родным. Джейм печально улыбнулась. Как непохоже это на ее настоящее, полное имя, которым она не пользуется.
– Гоп! – В дверях появился Санни. – Ну что, идем или ты еще нужна тут?
– Клепетти?
– Иди, иди, – раздалось сверху. – В такой работе лишние руки только помеха.
– Поднимемся ко мне за курткой, – сказала Джейм Санни, – увидишь, как вырос Жур, – не дожидаясь ответа, она взбежала по ступенькам.
Санни догнал ее на последнем повороте винтовой лестницы, и они, хохоча, протиснулись на чердак вместе. Из угла, рядом с тем местом, где до сих пор лежал спрятанный заплечный мешок, вопросительно поднялись две головы, за круглой мордочкой Бу матово блестели невидящие опаловые глаза барса.
– Ну да, подрос, – Санни присели и погладил Жура, который выразил удовольствие совершенно не кошачьим чириканьем. – Скоро ему будет маловат этот чердак. Жалко, что тебе пришлось его перекрасить, у него были такие забавные пятнышки.
– Так тоже неплохо, – возразила Джейм. – Обычного рыжего барса я еще могу понять, но не королевского. В минуту опасности он позвал меня, затем наша мысленная связь оборвалась. Может, она еще восстановится, а может, и нет. И это, наверное, будет к лучшему.
– Почему ты так говоришь? Нет ничего постыдного в таком даре.
Губы Джейм изогнулись в горькой улыбке. Действительно, почему? А почему ее народ так боится талантов, которые, как гласят легенды, когда-то были присущи всем кенцирам? Разве не из-за этого ее изгнали из замка? Она попыталась представить себя на месте своего отца, стоявшего тогда в воротах и посылавшего ей вслед проклятия.
– Полагаю, – проговорила она, – это потому, что мы больше никому не верим, особенно тем, кто использует свой дар. Конечно, способность прикасаться к сознанию животных не так уж опасна, но как насчет плетущих мечты или тех, чья кровь, раз испробованная, навечно связывает тело и душу человека? Наша история знает много странных людей, Санни, с необычными способностями. И один из них – мастер. Когда он пал, мы все словно умерли, даже те, кто спасся бегством из Ратиллена. Мы были одержимы кодексом чести… и стали бояться тех, кто, подобно мастеру, имел особый дар, который мог бы пригодиться и Врагу.
– Погоди минутку, – запротестовал Санни. – Все это было три тысячи лет назад, тогда, когда Кенцират еще только появился в нашем мире. А сейчас ты говоришь об этом мастере, кто бы он ни был, так, словно он все еще жив.
– Очень может быть. Он предал свой народ и продался Темному Порогу, променял честь на бессмертие.
– Да, это нехорошо. – Санни покачал головой. – Но вообще-то или ты рассказывай все с начала до конца или не начинай вовсе.
Джейм застыла в нерешительности. Очень немногие чужаки знали всю историю вероломства, чуть не уничтожившего навсегда дух Кенцирата, но это же Санни, пасынок Сан-Сара, он почти что член рода. Джейм опустилась на колени, закрыла глаза и начала рассказ, медленно, словно читая невидимую книгу.
Благородный Геридон, Мастер из Норфа, был горд. Три Народа были под его пятой – аррин-кены, высокорожденные, кендары – по праву рождения и власти сильного. Он был здоров и могуч, и разум его был безбрежнее Звездного Моря. Но боялся он смерти. «Грозный господин, – обратился он к Ползущей Тени, древнему врагу, Темному Порогу, – мой бог не ценит меня. Если я буду служить тебе, сделаешь ли ты так, чтобы увядание не коснулось меня до скончания времен?» Ночь склонилась над ним. Слова были сказаны. Тогда взошел Геридон к сестре своей и супруге, жрице Джеймсиль, Плетущей Мечты, и сказал ей: «Танцуй, переверни души, дабы тьма могла проникнуть в них». И танцевала она. Две трети народа пали той ночью, высокорожденные и кендары. «Поднимайся, благородный лорд, – сказал аррин-кен Глендару, – брат твой поплатился всем. Беги, спасайся, и мы последуем за тобой». И бежал он в новый мир, оставив Плащ, Нож и Книгу. Барьеры поднялись за ним, и люди стали почитать их священными. «Мы будем пристально следить и охранять, – сказали они, – и честь наша однажды будет отмщена. Позор жадности мужчин и хитрости женщин!»
– Ох, – выдохнул Санни, – извини, что спросил. А что это за три вещи, которые он оставил?
– Плащ из Гадючьих Шкур, Костяной Нож и Книга в Бледном Переплете. Последняя – это величайшая потеря. Никто никогда не осмеливался выучить ее наизусть, с тех пор как жрец Антробар буквально испепелил свой мозг, пытаясь всего лишь переписать проклятую книгу. Обрывки его записей, которые мы использовали, чтобы добраться до Ратиллена, исчезли вскоре после нашего прибытия.
– Другими словами, в нашем мире этой Книги нет?
– Мы и без нее такие тихие, мирные соседи, что любо-дорого поглядеть. – Джейм ухмыльнулась. – Каждый день кровопролитные стычки, каждую неделю войны, а наш жалкий бог сидит на вершине этой кучи. А если повезет, можно даже дожить до Тир-Ридана.
– До чего?
– До Тир-Ридана. Вот тебе и еще одна причина, почему телепатия и все такое прочее считается зловещим. Видишь ли, чем больше у человека древних способностей, тем ближе он к божеству.
– И что тут не так? Чем ближе – тем лучше. Я так думаю.
– Ха, только не при нашем боге. Помни, мы ничему не даем имена и ничего не обсуждаем последние двадцать тысяч лет. Если наш бог хочет что-то сделать, то просто проявляется в каком-нибудь несчастном шанире. Созидание, сохранение, разрушение… Иногда какое-то из лиц бога отражается в человеке, порой два, а при определенных условиях и все три. Вокруг шанира все время что-то случается. Три шарнира, в каждом из которых воплотится одна из трех ипостасей бога, составляют Тир-Ридан. Он примет последнюю битву с Темным Порогом, которая когда-нибудь случится.
– Но ты ж наверняка ждешь этого, – возразил Санни. – Это же кульминация, исполнение предначертания!
– После падения Мастера, – сказала Джейм, – наш народ не верит в судьбу и предначертания. И вообще, Санни, нам пора идти. – Она вытянула свою куртку из-под котов. – Цукат подумает, что мы по пути провалились в какую-нибудь дырку.
Они спустились вниз, пробежали по залу.
– Не забудь, – раздался с галереи голос вдовы, – у тебя здесь представление в ночь Бала. В любое время, но уж постарайся.
Санни заметил гримасу подруги.
– Ты все еще имеешь что-то против танцев? – спросил он на площади.
– И чем дальше, тем больше. Я не могу избавиться от ощущения, что злоупотребляю великой и ужасной способностью, хотя не знаю, как использовать ее по назначению. Я слышала раньше, что искусство Сенеты предназначено для притягивания энергии – кенциры так собирают силы перед битвой, но такое! Санни, это пугает меня. Я чувствую себя вампиром, высасывающим жизни у зрителей – и мужчин, и женщин. Мне не нравится то, что творится со мной… и то, что мне это нравится.
– Да уж, никто после твоего танца не помнит четко, что он видел. Я так точно не помню. Согласись, твой талант выбрал подходящее время, чтобы дать знать о себе.
Да, действительно, это было правдой. Ее танец спас трактир тогда, восемь недель назад, с тех пор финансовое положение «Рес-аб-Тирра» значительно окрепло. Два дня назад Тубан обновил грамоты, вновь получив право на обслуживание района, и вернулся с мешочком, в котором позвякивали пятьдесят золотых алтырей, которые он грустно протянул Джейм, зная, для чего они предназначены.
Марплет – невероятно! – неделю донимал ее предложениями работать у него. Джейм выставила его, но с искренней благодарностью и несказанно вежливо. Она знала, что это ему, трактирщику-конкуренту, должна сказать спасибо за отсутствие Бортиса. Говорили, что искалеченного одноглазого разбойника прогнали, потому что он не выполнил задания, но Джейм была уверена, что Марплет сделал это, чтобы защитить ее, – Бортис винил ее больше, чем Отраву. К сожалению, Марплет поступал подобно своему бывшему приспешнику, направив теперь всю свою враждебность на беднягу Тубана.
– И почему все так сложно? – тихо произнесла она, прервав болтовню Санни.
– Ну да, запутанная системка, – сказал он и добавил, наткнувшись на недоуменный взгляд: – Я имею в виду нашу воровскую Гильдию.
Джейм только сейчас осознала, что не слышала, 6 чем он говорил до сих пор.
– Большинство людей не понимают, что фактически у нас двое выборов, – продолжил Санни. – Во-первых, этой осенью землевладельцы избрали двух представителей в Консулат Гильдии. Во-вторых, в следующий Канун Зимы Консулат провозгласит нового главу. Взяточники уже процветают. Даже Сард заключает какие-то соглашения о займах с какими-то очень влиятельными господами. Хотя не думаю, – примирительно добавил он, – что он купит больше людей, чем Свят-Халва. Но все это прибавляет работы шпионам, а вчера вот Подполз сказал, что у него нет лишних людей, чтобы искать твою подругу-танцовщицу. Боюсь, что мы больше ничего не можем сделать. Наверняка она уже умерла от старости. Я сожалею.
– Ну, ты хоть попытался. Может, мы еще что-нибудь узнаем о Танис. И вообще, это не должно испортить нам праздник. Кроме того, приходит время – на следующей неделе я, наверное, отправлюсь в путь.
Санни разлепил губы, но ничего не сказал.
Вскоре они встретили Цуката в ряду Старьевщиков, около штаб-квартиры экспедиции Тай-Вена, и пошли на север вместе. Цукат с энтузиазмом и в подробностях рассказывал, как они изучают карты, какую пользу он приносит главе похода, известнейшему исследователю, Насмешу из Лефа, раскладывая бумаги. Джейм решила, что Насмеш поручил это мальчишке, только чтобы заставить его помолчать, и опасалась, что нерастраченная молодая энергия сейчас обрушится на них.
Они спустились к Поющей реке и пошли вдоль берега, покупая у лоточников свежие жареные креветки и оленину в миндальной стружке. Заходящее солнце протискивалось между двумя снежными вершинами – Тимором и Тинна-бином, заливая вечерним пурпуром невидимые пока тропы, по которым через неделю потянутся первые караваны. Впервые неотвратимость ухода обрушилась на Джейм. Казалось невозможным, что придется покинуть этот город так скоро, когда еще не решено столько вопросов, когда ее исследования в Округе Храмов только начались. Она еще даже не решила наверняка, хочет ли вернуться к своему народу. С той ночи, когда чуть не начался бунт в таверне, события подхватили и понесли ее по течению, расчищая путь к отъезду, который вдруг оказался так близко. Она почти хотела, чтобы что-то помешало ей.
А тем временем Эдор Тулиг, Башня Демонов, показалась по левую руку от них. Она возвышалась на самом большом частном острове, расположившемся между Поющей и рекой Тенетой. Верх опоясывающей его высокой стены был усеян заостренными наконечниками, между которыми пылали факелы, отбрасывающие пляшущий свет на бурлящую внизу воду. Ворота были распахнуты, обнаруживая широкую замусоренную лестницу, протянувшуюся от берега Поющей до самого порога Башни, которая тоже зияла открытым входом. Обсидиановые стены Эдор Тулиг взмывали к когтистым лапам четырех демонов, восседающих на высоте стопятидесяти футов, их сцепленные крылья образовывали парапет балкона, обнимающего здание. Над вздернутыми головами статуй ярко сверкал ряд высоких, прозрачных окон, за ними галерея, потом еще окна, теперь из разноцветных стекол, и, наконец, ажурный каменный купол, под которым и хранилась коллекция Озимардена.
– Пожалуй, здесь сегодня будет вечеринка, – сказал Санни, глядя на освещенные окна.
– Да, пожалуй, – отозвалась Джейм, – и мне велено присутствовать на ней.
Она рассказала им о записке с вызовом. Ее приятели согласились, что хоть это и заманчивая возможность, но разумнее было бы отказаться. Джейм только задумчиво качнула головой, и Санни, посмотрев на нее с неожиданной заботой, предложил понаблюдать за Балом, сидя в «Луне» за кружечкой пивка.
Таверна буквально ломилась от наплыва посетителей, но Непуть позвал всю троицу к себе за боковой стол, где сидели он и несколько учеников мастера Буршана, в том числе Огрызь Дерзец.
– Ясно, как день, и доступно, как шлюха, – сказал один вор, долговязый и прыщавый. Джейм узнала в нем Висельника, ученика одного бесчестного мастера, орудующего на востоке от Нижнего Города. – Он дурачит нас! Башня Демонов, придумал тоже! Он сам почище любого демона!
– Ясно одно, – Непуть усмехнулся. – Тридцать лет прошло с основания Башни, а ни один вор не вынес оттуда и черепка.
– А правда, что у принца живет домашний дьявол? – спросил какой-то подмастерье.
– Пожиратель душ, – коротко ответил Дерзец.
– Как так?
– А ты как думаешь? Погляди-ка туда. – И Дерзец показал на маленький столик в углу, за которым одинокий человек сидел лицом к стене. Его черная тень лежала на камнях перед ним, и не было у нее головы. На этом месте была пустота. Волосы незнакомца, казалось, спадают вместе с лоскутьями кое-как держащейся кожи. Открытые участки тела были коричневыми и морщинистыми, как гнилая картофелина.
– Бедный старик Джубар, недолго ему осталось, – невозмутимо сказал подмастерье. – Он забрался в Эдор Тулиг во время прошлогоднего Бала Шутов. Этот идиот решил, что если все боги спят, то задремал и Тулигса.
– А почему он не уснул? – спросила Джейм.
– Этого демона так просто не перехитрить, да и любого другого, в ком когда-то теплилась человеческая душа. У богов ее никогда не было, их почитателям это известно. А настоящим демонам нужны только жертвы, а значит, душа им необходима, как нам – скелет. Некоторые хватают любую тень, до которой могут дотянуться, как Тулигса, другие высасывают человека досуха, капля за каплей, как монстр из Нижнего Города. Но в любом случае их жертве грозит неминуемая, медленная и мучительная смерть.
– Ну, иногда не такая уж медленная, – сказал прыщавый ученик с коварной улыбкой. – Вспомни мастера Дубяка.
– Об этом, – оборвал его Дерзец, – здесь не говорят, ничего не доказано. Так что ты не забывайся, Висельник.
Все посмотрели на Цуката, не отрывающего взгляда от своей кружки.
– Как раз после прошлого сбора Гильдии, – прошептал Санни на ухо Джейм, – главный соперник Сирдана внезапно умер. Подозревали, что Свят-Халва воспользовался колдовством – точнее, помощью Сумеречного Вора, – но, как сказал Дерзец, это не было доказано. Кстати о душах, – негромко продолжал он, – разве кенциры не считают их тем же, что и тени?
– Более-менее. Для нас и те, и эти легко… как бы это сказать… отделить. Некоторые из высокорожденных, да и большинство аррин-кенов способны забирать и носить с собой души других кенциров. Единственное преимущество тут такое – человека, добровольно отдавшего свою душу кому-то на хранение, очень трудно убить.
– Звучит заманчиво.
– Но выглядит, как правило, погано.
– Ваши слова начинают смущать меня, – перебил Дерзец. – А что такое аррин-кен?
– Он первый из Троих. Жрецы дают нам законы, летописцы заносят их в свитки, кендары следят, чтобы их исполняли… а аррин-кены придают всему гармонию… они привыкли. Две тысячи лет назад им все опротивело и они удалились на совещание. Насколько мне известно, они все еще там.
– Советуются две тысячи лет?
– Время не имеет значения – они почти что бессмертны. А почти или совсем – разница невелика. Я не сказала, что они были людьми. Аррин-кены выглядят как большие кошки, размером с тигра, могут двигать вещи, не прикасаясь к ним и, при случае, проходить сквозь каменные стены. Наши предки были больше похожи на них – физически и духовно, чем мы сейчас.
– Чудеса! – захохотал Огрызь. – Люблю сказки с плохим концом. А ты когда-нибудь видела хоть одного из них?
– Кажется, я видел, – неожиданно произнес новенький, – по крайней мере следы. Любой, живущий на склонах Хмари расскажет вам о тиморском коте, как тот морочит головы охотникам. Еще говорят, он иногда помогает караванам пробираться сквозь снега.
Огрызь фыркнул:
– Первая история мне понравилась больше. Она звучала более… убедительно.
Джейм внимательно смотрела на маленького задиру из Нижнего Города. Она ясно понимала, что он хочет завоевать всеобщее признание, поэтому уже которую неделю дразнит ее, более чужую здесь, чем он сам. Джейм старалась быть терпеливой. Но у всего есть предел.
– Кому-то может показаться, – мягко сказала она, – что ты не веришь сказанному мной.
Огрызь бросил на нее быстрый испуганный взгляд. Он никогда не понимал эту странную девчонку с серебристыми глазами, но также знал, что, добравшись до какого-то уровня наглости, надо держаться на нем, а то потеряешь все, чего добился. И сейчас он чувствовал, что на него из всех углов смотрят люди, безмолвно поощряя и подталкивая продолжать.
– А какая разница? – спросил он и тут же удивился, неужто этот тонюсенький голос – его собственный. – Да и кто ты такая? Копеечный воришка, спец по гнилым фруктам.
Наступила мертвая тишина. Все глядели на них, с лиц исчезло показное равнодушие. На миг глаза Джейн жестко блеснули. И медленно прояснились.
– Не слишком выдающиеся достижения, да? – сказала она хрипло. – Что ж, у нас есть немного времени, чтобы это исправить. Твой учитель Буршан держит район вокруг притоков Тенеты? – Дерзец, ставший очень серьезным, кивнул. – Прекрасно. С вашего разрешения, я поохочусь завтра ночью…
– Молчи, ни звука, не произноси и даже не думай! – взмолился Санни.
– …в Башне Демонов.
Брат Сардоника со стуком уронил голову на стол и застонал. Снаружи зазвенели колокола, закричали люди, заискрились фейерверки. А внутри «Луны» все, кроме Джейм и ее компании, встали и с величайшей серьезностью, к ужасу трактирщика, принялись бить посуду.
Бал Шутов начался.
Тай-Тестигон сверкал. На полночном небе распускались алые цветы, вились изумрудные змеи, золотые фонтаны осыпали огненными искрами крыши домов. В каждом окне стояли свечи. Отблески уличных костров метались по стенам, прыгали на причудливые фигуры фасадов, обвивали их, сплетая новые образы. По Речной улице вопящие верующие на плечах несли статую бога плодородия и богатства. Жрец шествовал впереди, подоткнув полы балахона, выхватывал цветы у прохожих, плел из них венки и спешил обратно – набросить свое изделие на колыхающийся фаллос фигуры. Остальные члены процессии громко вели счет попаданий и промахов. Во всем огромном, ликующем городе лишь Округ Храмов оставался темным, да и в Нижнем Городе никакое веселье не выживало с наступлением ночи.
Двое стояли в тени на берегу Тенеты, напротив Эдор Тулиг.
– Если что-то с тобой случится, – с неприкрытой злостью сказал один, – я сверну шею этому сопляку из Нижнего.
– Ты не сделаешь этого, – ответил другой, – ты же прекрасно знаешь, что он не спровоцировал бы меня, если б у меня и без того давно не крутилась мысль попытаться. Санни, у меня хороший учитель. Он требует только уважения, и его не волнует, что остальные обзывают его глупцом за то, что он связался со мной. А раз так, человек, похитивший Око Абарраден, заслуживает большего, чем наворованная мелочь, притаскиваемая другим их учениками. И вообще, может быть, мне будет легче покинуть Тай-Тестигон, если я сделаю это с музыкой.
– Да уж, хорошая будет песенка, когда Тулигса запустит в тебя когти… Главное, громкая, – угрюмо усмехнулся Санни. – Если, конечно, Его Высокомерное Высочество не доберется до тебя первым – выпотрошит, набьет чучело и поставит в рядок таких же.
– Не волнуйся, – улыбнулась Джейм. – И вообще, я ничего не слышу под этот трезвон. Ты просто передай мое послание Воробью, если найдешь его и… Санни, если все-таки что-то пойдет не так… не трогай Огрызя, будь с ним поласковей. Ты даже не представляешь, что такое – быть чужаком.
Джейм не успела сообразить, что происходит, когда Санни обнял ее. Его поцелуй был таким внезапным и пылким, что на секунду ей показалось – сейчас он проглотит ее зубы. Он повернулся и ушел. Она ошеломленно глядела ему вслед, а потом загнала свои эмоции поглубже, нацепила маску танцовщицы и перешла мост.
За стеной, по ту сторону раскрытых ворот, нежно мерцали белые бутоны дикого шиповника. Джейм прошла по вьющейся между кустов мозаичной тропинке к неохраняемой лестнице. «Да, есть что-то зловещее во всей этой доступности, – думала она, взбираясь по ступеням, – какой-то презрительный вызов безумному городу, кружащемуся сейчас в вихре последних часов карнавала». Дорожка была около тридцати футов длиной, мозаики на ней изображали дьяволов Металондара, творящих неописуемые вещи с незваными гостями. Из центрального колодца башни взмывал ввысь язык пламени. Не было видно ни единого человека – ни гостей, ни слуг, – пока она шла до верхних этажей, когда спустилась во внутренние покои, расположившиеся, подобно сотам, между внешней и внутренней стенами башни.
Джейм стала осторожно подниматься по винтовой лестнице. Ветер, со свистом влетавший в распахнутые двери, путался в одежде, холодными пальцами пощипывал кожу там, где костюм танцовщицы оставлял ее неприкрытой.
Костюм… Сколько времени потребовалось, чтобы сделать его! Тесно облегающая полупрозрачная ткань, немного замши и много тела, проглядывающего в самых неожиданных местах… Как была довольна результатом Китра и как шокирована вдова! Но Джейм знала, что должна сделать платье сама, только тогда оно будет служить так, как ей нужно. Когда-то она носила нечто подобное. Джейм была уверена, что когда она танцует, то знает, где и для чего, но это знание всегда испарялось вместе с трансом. Да, этот транс беспокоил ее. А сейчас он накатывает снова, и она потеряет над собой всякий контроль, и может случиться все, что угодно… Но уже поздно волноваться, вот конец лестницы, вот порог – здесь начинаются владения демонов.
Потолки сияли в вышине, ступени вырастали из ниоткуда, ослепительно белые тропки разбегались кругами и свивались в кольца. Здание не было лабиринтом по тестигонским представлениям, но строилось так, чтобы смутить любого, заставить спешить и ошибаться.
Бродя здесь, отмечая каждую мелочь, Джейм несколько раз слышала, как что-то украдкой движется за ее спиной, но старалась делать вид, что не обращает на это внимания. В ее руках было приглашение принца, и ничего из его имущества, так что опасности нет. Пока нет.
Обычно гостей проводили через это место с завязанными глазами. Широкая лестница уводила наверх, и, судя по звукам, празднество в самом разгаре; однако прохода в нижние комнаты, где жили слуги, не было. Он должен находиться в стене. Джейм удостоверилась, что не ошиблась местом, и, вытащив из многочисленных мешочков, прикрытых накидкой, пару кусочков металла, хитро сцепила их, размотала тонкий прочный трос, служивший ей поясом. Пора плести паутинку. Потом она растворила окно и ступила наружу, на широкие плечи каменного демона, глядящего на юг.
Жестокий порыв ветра хлестнул ее, оставил прореху в плаще и унесся прочь бесплотной ночной птицей. На мйг стало трудно дышать. Потом пришло спокойствие. Джейм аккуратно взмахнула крюком, выпустила нить и метнула. Якорь зацепился за перила балкона над головой. Джейм подергала веревку, проверяя на прочность, и крепко ухватилась за нее. Как только ноги оторвались от каменной спины статуи, ветер вернулся и закачал Джейм из стороны в сторону. Где-то очень далеко внизу была стена, лестница, река. Девушка начала карабкаться. Прошли, казалось, годы, прежде чем рука коснулась парапета. Джейм перевалилась через него и встала на узорчатый пол галереи. Черные тени метались за величественными окнами, совсем близко. Внутри громыхнул взрыв смеха и аплодисментов. Джейм подтянула веревку. Узкий карниз следующего этажа нависал в двадцати пяти футах над головой. Джейм забросила крюк, на этот раз подъем пошел быстрее. Как она и предполагала, и внешний купол, и внутренние стены были оснащены здесь раздвижными панелями, одна из которых, на северной стороне, стояла полуоткрытой. Джейм проскользнула в сокровищницу принца.
Помещение напоминало тускло освещенную пещеру, размерами оно превосходило храм, а содержимым могло поспорить с любым музеем. Слабый свет мягко падал на роскошные гобелены, озарял тянущиеся из мрака руки статуй, скользил по их бледным мраморным телам, переливался на мехах и перьях, вспыхивал в драгоценных камнях, украшавших рукоятки мечей и щитки лат, пробегал по костяным миниатюрам, покоящимся на черном бархате, пламенел в золотых чашах… Вещи застыли в ожидании руки своего господина. Джейм бродила среди роскоши, восхищаясь великолепием, на которое можно было бы глядеть часами, но для ее дела хватило бы и минуты. На маленьком столике у дивана, на котором лежала статуя – совсем как живая, – Джейм увидела то, за чем пришла. Павлиньи Перчатки.