Текст книги "Тщательная работа"

Автор книги: Пьер Леметр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

5

Улица Кардинала Лемуана. Книжный магазин в старинном стиле. Ничего общего с огромными светящимися пространствами специализированных магазинов. Тут все носило отпечаток штучного производства: вощеный паркет, этажерки из лакированного дерева, стремянки из начищенного алюминия, лампы, льющие рассеянный свет. В атмосфере нечто спокойное и внушительное, что побуждало инстинктивно понизить голос. Предвкушение вечности. Рядом с дверью витрина со специализированными журналами, в центре стол, заваленный книгами всех размеров. На первый взгляд все в целом казалось пыльным и беспорядочным, но взгляд более внимательный замечал, что все разложено со старанием и в соответствии со своей внутренней логикой. Справа все книги отливали желтизной обложек, дальше, с другой стороны, выстроилась коллекция – со всей очевидностью полная – «Черной серии». Вы попадали не столько в книжный магазин, сколько в определенную культуру. За этой дверью вас ждало логово специалистов, нечто среднее между монастырем и сектой.

Когда они прибыли, магазин был пуст. Колокольчик над входной дверью вскоре вызвал откуда-то, словно из небытия, высокого мужчину лет сорока с серьезным, почти тревожным лицом, в тонких очках, синих брюках и жилете, без намека на элегантность. От мужчины исходила уверенность с чуть заметным налетом удовлетворения. «Я на своей территории, – казалось, говорил его долговязый силуэт. – Я хозяин этих мест. Я специалист».

– Чем могу помочь? – спросил он.

Он подошел к Камилю, но держался на дистанции, словно не желая, если приблизится вплотную, смотреть на него слишком свысока.

– Майор Верховен.

– А да… – Он повернулся, чтобы взять что-то позади себя и протянул Камилю книгу. – Я прочел статью в газетах. По-моему, нет никаких сомнений…

Это было издание карманного формата. Владелец магазина отметил нужное место в середине книги желтой закладкой. Камиль сначала посмотрел на обложку. С нижнего ракурса изображен мужчина в красном галстуке, в шляпе, руки в кожаных перчатках, в руках нож. Кажется, он стоит на лестнице, а может, и нет.

Камиль достает очки, надевает их, читает титульную страницу.

Брет Истон Эллис

Американский психопат.

Копирайт 1991. На следующий год – копирайт французского издания.

Он переворачивает страницу, потом другую. Предисловие, подписанное Мишелем Бродо.

Брет Истон Эллис родился в 1964 г. в Лос-Анджелесе. <…> Его литературный агент выбил для него аванс в 300 000 долларов, чтобы он написал роман о нью-йоркском серийном убийце. Когда рукопись была представлена издателю, тот пренебрег затратами и отказался ее публиковать. Он был в ужасе. А вот издательство «Винтаж» опубликовало роман без колебаний. Вопреки (или благодаря) скандалу, вызванному публикацией всего лишь отдельных пробных отрывков, оно не посчиталось ни с общественным мнением, ни с лигами феминисток. <…> Эллису пришлось нанять телохранителя, он получил несметную тучу оскорблений и смертельных угроз. И продал тысячи экземпляров «Американского психопата» в Соединенных Штатах.

Луи не хочет читать через плечо шефа. Он бродит между стеллажами, пока хозяин магазина, заложив руки за спину, рассматривает улицу сквозь витринное стекло. Камиль чувствует, как в нем поднимается нечто напоминающее возбуждение.

В том месте, которое книготорговец отметил закладкой, происходят настоящие ужасы.

Камиль принимается читать молча, сосредоточенно. Время от времени он покачивает головой справа налево, бормоча: «Ну надо же…»

Луи уступает искушению. Камиль слегка отстраняет книгу, чтобы заместитель мог читать вместе с ним.

Страница 388

Полночь. Я разговариваю с двумя девчонками, обе совсем молоденькие, блондинки, большие аппетитные сиськи; разговор недолгий, потому что мне становится трудно себя сдерживать в моем смятенном состоянии.

Хозяин книжного:

– Я еще поставил крестик на тех пассажах, которые показались мне… значимыми.

Камиль не слушает и не слышит. Он читает.

Это начинает возбуждать меня меньше… <…>

Торри просыпается привязанной, с выгнутой спиной на краю кровати. Ее лицо залито кровью, потому что я отрезал ей губы маникюрными ножницами. А Тиффани привязана с другой стороны кровати шестью подтяжками, принадлежавшими Полю, – стонущая от страха, совершенно парализованная чудовищностью того, что с ней произошло. Желая, чтобы она смотрела на то, что я сейчас сделаю с Торри, я пристроил ее таким образом, чтобы она не могла не смотреть. Как обычно, в надежде понять, что представляют собой эти девушки, я снимаю их смерть. Для Торри и Тиффани я использую установленную на штативе сверхминиатюрную камеру Minox LX с пленкой 9,5 мм, линза 15 мм f/3,5, настройка выдержки и фильтра плотности встроенная. Я вставил диск «Traveling Wilburys» в портативный CD-плеер, который поставил у изголовья кровати, чтобы заглушить возможные крики.

– Твою мать!..

Камиль говорит это самому себе. Его глаза бегают по строчкам. Пытается размышлять. Ничего не получается. Он весь ушел в буквы, которые иногда начинают плясать перед его глазами. Он должен сосредоточиться: тысяча мыслей, тысяча ощущений внезапно заполнили голову.

Потом, снова повернув ее, замершую от ужаса, я срезаю всю плоть вокруг ее рта и…

Камиль поднимает глаза на Луи и видит выражение собственного лица, словно у двойника.

– Что это за книга? – в полном недоумении спрашивает Луи.

– Что это за тип? – отвечает Камиль, снова принимаясь за чтение.

Я погружаю руку в живот одного из трупов и окровавленным пальцем черчу «Я ВЕРНУЛСЯ» стекающими буквами над панно из искусственной коровьей кожи в гостиной.

6

– Скажу только одно слово: браво.

– Издеваешься, да…

– Нет, Камиль, – заверил Ле-Гуэн, – я ведь не поверил твоей истории. Ладно, признаю… Но сначала, Камиль, одна вещь.

– Давай, – ответил Камиль, свободной рукой нажимая клавишу, чтобы подключиться к электронной почте.

– Успокой меня и скажи, что я ошибаюсь: ты не отправлял запрос в Европейский банк данных, ссылаясь на разрешение, выданное судьей Дешам?

Камиль прикусил губу:

– Я все оформлю…

– Камиль… – перебил его Ле-Гуэн усталым тоном. – Нам что, и так дерьма не хватает? Она мне только что звонила. В ярости. История с телевидением в первый же день, назавтра твоя персональная реклама в газете, а теперь это!.. Все одно к одному! Я ничем не могу тебе помочь, Камиль, тут я ничего не могу поделать.

– Я разберусь с ней сам. Объясню…

– Судя по тону, которым она со мной разговаривала, тебе придется туго. В любом случае за все твои выкрутасы она считает ответственным меня. Кризисное собрание завтра утром у нее. Как можно раньше. И поскольку Камиль не отвечал: – Камиль? Ты меня слышал? Как можно раньше! Камиль, ау!

– Я получила ваш факс, майор Верховен.

Камиль сразу отметил сухой, резкий тон судьи Дешам. В другое время он бы приготовился склонить шею. На этот раз он только обошел вокруг стола: принтер слишком далеко, чтобы он мог достать листок, который только что из него выполз.

– Я сейчас прочла текст, который вы мне направили. Похоже, ваша гипотеза подтвердилась. Я должна буду встретиться с прокурором, как вы сами понимаете. И по правде говоря, это не единственное, о чем мне хотелось бы с ним переговорить.

– Да, понимаю, мне только что звонил дивизионный комиссар. Послушайте, господин судья…

– МАДАМ судья, с вашего позволения! – оборвала она.

– Извините, у меня проблемы со стилем.

– И уж точно со стилем административным. Я только что получила подтверждение того факта, что вы сослались на мое разрешение, чтобы объявить розыск на европейском уровне. Вы не можете не знать, что это нарушение…

– Грубое?

– Серьезное, майор. И мне это не нравится.

– Послушайте, мадам судья, я все оформлю…

– О чем вы, майор! Это я должна оформить в установленном порядке! Это я имею право давать вам разрешение – вы, кажется, об этом забыли…

– Я ничего не забываю. Но послушайте, мадам судья, даже если я не прав с административной точки зрения, я прав с технической. И думаю даже, что с вашей стороны было бы весьма предусмотрительно немедленно приступить к оформлению.

На другом конце трубки повисло угрожающее молчание.

– Майор Верховен, – проговорила она наконец, – думаю, мне придется просить прокурора отстранить вас от данного дела.

– Это в вашей власти. Когда будете просить его отстранить меня, – добавил Камиль, перечитывая листок, который держал в руке, – сообщите ему также, что у нас на руках третье преступление.

– Простите?

– На ваш европейский запрос только что ответил следователь… – (ему потребовалась секунда, чтобы найти имя отправителя на верхней строчке мейла), – Тимоти Галлахер. Из уголовной полиции Глазго. У них нераскрытое преступление, совершенное десятого июля две тысячи первого, молодая девушка. На ней был обнаружен тот же фальшивый отпечаток пальца, который мы им переслали. Если желаете знать мое мнение, мой преемник должен позвонить им как можно скорее…

Повесив трубку, он вернулся к своему списку:

Трамбле = Черная Далия = Эллрой

Курбевуа = Американский психопат = Эллис

и добавил:

Глазго =? =??

7

Следователя не было на месте, и Луи соединили с его начальником, суперинтендантом Смоллеттом, судя по акценту чистопородным шотландцем. На вопрос Луи суперинтендант объяснил, что Шотландия одной из последних присоединилась к европейской системе обмена полицейской информацией. Это присоединение состоялось только 1 января сего года, а потому они были не в курсе первого объявленного розыска, где фигурировал отпечаток, оставленный убийцей из дела Трамбле.

– Спроси его, какие еще страны были в числе последних.

– Греция, – начал перечислять Луи под диктовку суперинтенданта, – и Португалия.

Камиль пометил для себя направить запросы в полиции обеих стран. Следуя его указаниям, Луи попросил собеседника получить по мейлу копии основных данных по делу и связаться с ними в ближайшее время.

– Спроси, говорит ли Галлахер хоть немного по-французски.

Прикрыв микрофон левой рукой, Луи перевел Камилю с уважительной улыбкой, не лишенной доли иронии:

– Вам повезло: его мать француженка…

Прежде чем повесить трубку, Луи обменялся с собеседником парой фраз и рассмеялся.

Перехватив вопросительный взгляд Камиля, пояснил:

– Я спросил, оправился ли Мак-Грегор от травмы.

– Мак-Грегор…

– Их полузащитник схватки. [28]28
  Полузащитник схватки (скрам-хав) – в регби название одного из игроков команды.


[Закрыть]Пару недель назад он получил травму в Ирландии. Если он не будет играть в субботу, у шотландцев практически нет шансов против «Галлов».

– И?..

– Он оправился, – заявил Луи с удовлетворенной улыбкой.

– Ты что, интересуешься регби? – спросил Камиль.

– Не то чтобы, – ответил Луи. – Но если нам нужны шотландцы, лучше говорить на их языке, верно?

8

Камиль вернулся домой около 19.30. Озабоченный. Он жил на спокойной улице в оживленном квартале, где за долгие годы у него сформировалось множество привычек и не осталось ни одного торговца, который не приветствовал бы его пожатием руки или окликом. Перспектива уехать отсюда, потому что втроем им будет тесно, еще больше, чем предстоящее появление ребенка, которое стало логическим продолжением его любви к Ирэн, вызывала в нем чувство, будто еще одна страница его жизни вот-вот перевернется. Он мельком вспомнил предложение отца. По дороге к дому, пока его мысли, впервые за день, отдалялись от уголовных дел, он подумал, что все-таки есть надежда найти более просторную квартиру на той же улице, но в общем и целом не так уж сильно он этого хотел. Поменять жизнь, возможно, это неплохая гигиена. Он помахал бакалейщице, высокой женщине, носившей цветастые платья, которые вошли в моду после войны, и тут его телефон зазвонил. Он посмотрел на экран. Луи.

– Не забудьте о цветах… – просто сказал Луи.

– Спасибо, Луи, ты незаменим.

– Надеюсь.

Вот до чего дошел Камиль: просить своего сотрудника напомнить, чтобы он подумал о жене. Он яростно развернулся, потому что уже прошел цветочный магазин, даже не заметив, и буквально уперся лбом в грудь мужчины.

– Извините…

– Ничего, майор, все в порядке.

Еще не подняв головы, Камиль узнал голос.

– Теперь вы за мной следите? – раздраженно спросил он.

– Я просто старался вас где-нибудь перехватить.

Не говоря ни слова, Камиль продолжил путь. Бюиссон, разумеется, без труда догнал его.

– Вам не кажется, что вы повторяетесь? – спросил Камиль, резко останавливаясь.

– У нас есть время выпить по рюмочке? – спросил Бюиссон, приглашающим жестом указывая на кафе, словно они оба рады случайной встрече.

– У вас – возможно, у меня нет.

– И вы повторяетесь. Послушайте, майор, приношу вам извинения за ту статью. Я был задет за живое, как говорится.

– Какую статью, первую или вторую?

Мужчины остановились прямо посреди тротуара, и так не широкого, мешая прохожим, которые спешили сделать покупки до закрытия магазинов.

– Первую… Вторая была чисто информативной.

– Именно, мсье Бюиссон, мне представляется, вы слишком хорошо проинформированы…

– Это наименьшее, чего можно ждать от журналиста, верно? Вы не можете меня в этом упрекать. Нет, я чувствую себя неловко из-за вашего отца.

– Вряд ли это вас сильно беспокоит. Похоже, вы любите легкую добычу. Надеюсь, вы воспользовались случаем, чтобы подбить его на годовую подписку.

– Ну же, майор, я угощу вас кофе. Пять минут.

Но Камиль уже развернулся и пошел дальше. А поскольку журналист продолжал идти следом, спросил:

– Чего вы хотите, Бюиссон?

Теперь в его голосе было больше усталости, чем гнева. Наверное, вот так журналист обычно и добивался своего: измором.

– Вы-то сами верите в эту историю с романом? – спросил Бюиссон.

Камиль и раздумывать не стал:

– Если честно, то нет. Просто удивительное совпадение, не более того. Возможный след, и все.

– И все же вы в него верите!..

Бюиссон был куда лучшим психологом, чем думал Камиль. Он пообещал себе, что больше не будет его недооценивать. Он уже дошел до двери дома.

– Я верю не больше вашего.

– Нашли что-нибудь другое?

– Неужели вы всерьез полагаете, что, если бы мы нашли что-нибудь другое, – ответил Камиль, набирая код на домофоне, – именно с вами я бы пустился в откровения?

– А Курбевуа как в книжке Эллиса, это тоже «удивительное совпадение»?

Камиль замер на месте и обернулся к журналисту.

– Я предлагаю вам обмен, – продолжил Бюиссон.

– Я не ваш заложник.

– Я придержу информацию на несколько дней, чтобы вы могли продвигаться без помех…

– В обмен на что?

– Впоследствии вы мне дадите небольшую фору, вот и все, всего несколько часов. Так будет по-честному…

– А если нет?

– Ну, майор! – ответил Бюиссон, изобразив глубокий вздох сожаления. – Разве вам не кажется, что мы могли бы договориться?

Камиль посмотрел ему в глаза и улыбнулся:

– Ну, до свидания, Бюиссон.

Он толкнул дверь и вошел. Завтра предстоит тяжелый день. Очень тяжелый.

Открывая дверь квартиры, он воскликнул:

– Черт!

– Что случилось, милый? – раздался голос Ирэн из гостиной.

– Ничего, – ответил Камиль, подумав: «Цветы…»

Пятница, 11 апреля 2003 г.

1

– Ну, они ей понравились?

– Что?..

– Цветы ей понравились?

– И представить себе не можешь.

По его тону Луи понял: что-то произошло, и не стал настаивать.

– У тебя газеты есть, Луи?

– Да, в кабинете.

– Ты их прочел?

Луи довольствовался тем, что откинул прядь правой рукой.

– Я должен быть у судьи через двадцать минут, Луи, так что расскажи мне вкратце. Ну…

Он сверился с часами. Они с Ле-Гуэном договорились встретиться на площади. Он зашел к себе в кабинет и, не снимая пиджака, начал собирать документы, которые ему понадобятся во время встречи.

– Курбевуа равно «Американский психопат», вся пресса в курсе.

– Какой говнюк! – пробормотал Камиль.

– Кто говнюк? – поинтересовался Луи.

– Ах, Луи, говнюков полным-полно. Но Бюиссон, парень из «Ле Матен», среди них чемпион.

И рассказал о вчерашней встрече.

– Ему мало было выдать информацию. Он еще передал ее всем коллегам, – прокомментировал Луи.

– А чего ты хочешь, он парень щедрый. Себя не переделаешь. Слушай, вызови мне машину, ладно? Не хватает только, чтобы я опоздал.

На обратном пути, в машине Ле-Гуэна, Камиль наконец решил просмотреть газеты. Судья ограничилась тем, что упомянула о них. На этот раз заголовки были у него перед глазами, и он понимал ее гнев.

– Я взялся за дело как полный болван, да? – спросил он, листая первые страницы.

– Да ладно тебе, – бросил Ле-Гуэн, – не уверен, что у тебя был выбор.

– Знаешь, для начальника ты мил. Привезу тебе килт.

Пресса уже подобрала прозвище для убийцы: Романист. Начало славы.

– По-моему, ему это понравится, – заметил Камиль, надевая на нос очки.

Ле-Гуэн с удивлением повернулся к нему:

– Тебя это вроде бы не слишком трогает, судя по всему… Тебе грозит снятие с должности за нарушение субординации и отстранение от дела за нарушение тайны следствия, но ты и в ус не дуешь.

Руки Камиля упали на газету. Он снял очки и посмотрел на друга.

– Меня это достало, Жан, – проговорил он, совершенно подавленный, – ты просто представить себе не можешь, как меня это достало!

2

В конце дня Камиль зашел в кабинет Армана, когда тот вешал трубку. Прежде чем поднять глаза на Камиля, он медленно огрызком карандаша из «Икеи», от которого осталось всего несколько миллиметров, вычеркнул одну строчку на информационной распечатке, развернутые листы которой свисали со стола до самого пола.

– Это что? – спросил Камиль.

– Список розничных торговцев обоями. Тех, которые продают обои с далматинским узором.

– И на каком ты номере?

– Ну… на тридцать седьмом.

– И?..

– Что ж, буду звонить тридцать восьмому.

– Разумеется. – Камиль бросил взгляд на стол Мальваля. – А где Мальваль?

– В магазине на улице Риволи. Продавщице показалось, что она вспомнила мужчину, которому она три недели назад продала чемодан от Ральфа Лорена.

На столе Мальваля всегда царил редкий беспорядок: папки, бумажки, фотографии из досье, старые блокноты, но еще и игральные карты, журналы о скачках, квитанции ставок на трех лошадей, на четырех… Все вместе напоминало детскую комнату во время каникул. В этом был весь Мальваль. В самом начале их сотрудничества Камиль как-то сделал ему замечание, намекнув, что его стол только выиграет, если будет приведен в относительный порядок.

– Вдруг тебя придется срочно заменить…

– А я незаменимый, шеф.

– Во всяком случае, не утром.

Мальваль улыбнулся:

– Один тип как-то сказал, что существует два вида порядка: порядок жизненный и порядок геометрический. Я за порядок жизненный.

– Это Бергсон, – сказал Луи.

– Какой сон?

– Да нет, Бергсон. Философ.

– Может быть, – не стал спорить Мальваль.

Камиль улыбнулся:

– Не у всех в уголовке есть сотрудник, способный цитировать Бергсона!

Несмотря на это замечание, в тот же вечер он посмотрел в словаре, кто же такой этот философ, получивший Нобелевскую премию, ни одной строчки которого он не прочел.

– А Луи?

– Он пошел по борделям, – ответил Арман.

– Слабо верится.

– Я хочу сказать, он опрашивает бывших коллег Мануэлы Констанзы.

– А ты не хотел бы пойти в бордель, вместо того чтобы возиться с обоями?

– Знаешь, эти бордели… достаточно побывать в одном…

– Ладно, если в понедельник мне придется уехать в Глазго, имеет смысл сегодня пораньше вернуться домой. Так что я тебя покидаю. Если что-то случится…

– Камиль! – окликнул его Арман, когда он уже выходил. – Как Ирэн?

– Устала она.

– Ты должен уделять ей побольше времени, Камиль. Все равно мы здесь завязли.

– Ты прав, Арман. Я пошел.

– Поцелуй ее от меня.

Проходя мимо кабинета Луи, Камиль заглянул в приоткрытую дверь. Все там стояло на своих местах, аккуратно разложенное и расписанное. Он зашел. Бювар от Ланселя, чернила «Монблан»… И разложенные по темам папки, блокноты, памятки. Вплоть до фотографий жертв из Курбевуа и Трамбле, прилежно прикрепленных к пробковой доске и выровненных по высоте, словно картины на выставке. В атмосфере не чувствовалось скрупулезности, присущей кому-то типа Армана: все было рационально, упорядоченно, но без маниакальности. На выходе Камиля остановила какая-то деталь. Он обернулся, поискал глазами, ничего не нашел и направился к двери. Ощущение все же не отпускало – так бывает, когда выхватываешь какое-то слово в рекламе или имя в газете… Он зашагал по коридору, но ощущение оставалось, и уходить, так и не внеся ясность, было неприятно, как если бы он заметил знакомое лицо, но не мог вспомнить имя. Это раздражало. Он вернулся обратно. И тут он нашел. Подошел к столу. Слева Луи положил список Жанов Эйналей, о котором они говорили. Он провел по списку пальцем, ища того, кого мельком увидел.

– Твою мать! Арман! – взревел он. – Давай сюда!