Текст книги "Жестокий роман (Том 1)"
Автор книги: Пенни Винченци
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Брендон заметил, что у него совсем другое имя, но Тайрон ничуть не смутился и заявил, что это совершенно не важно и что Байрон звучит гораздо лучше, чем Брендон. Байрон Фитц больше подходит для кино, пояснил он, чем Брендон Фитцпатрик.
– Это город грез и ожиданий, Байрон, а у нас не так уж много времени. Особенно если ты получишь работу.
Брендон тяжело вздохнул и признался, что его мать действительно восхищалась Байроном, а его младшего брата поэтому назвали Чайлд Гарольдом. Это вранье произвело на его собеседников впечатление.
***
На следующий день Тайрон и Хилтон повезли Брендона на киностудию, которая располагалась на улице Мелроуз. При этом Хилтон предложил показать Брендону город и кинокомпанию "Голдвин" на Санта-Монике. Въехав на возвышенность, машина остановилась, и Брендон залюбовался прекрасным видом города.
Киностудия несколько разочаровала Брендона, почему-то предполагавшего, что она похожа на оперный театр Нью-Йорка и какой-нибудь типичный городок в южных штатах. Он думал, что все дороги здесь вымощены камнем, а по самой студии бродят без дела такие актрисы, как Лейна Тернер и Джоан Кроуфорд. Он даже и не представлял себе, что увидит огромное длинное здание без окон, разделенное внутри на множество комнат, в которых суетятся самые обычные люди, занятые рутинной работой. И только позже Тайрон провел Брендона по улочке девятнадцатого века, после чего они свернули на средневековую торговую площадь. Когда же они вошли в современный зал для судебных заседаний, Брендон окончательно успокоился и с любопытством оглядел декорации.
***
– Байрон, познакомься, это Иоланта Дюграт, – сказал Тайрон. – Иоланта, это Байрон. Байрон Патрик. Хилтон просил подготовить его к кинопробе. О'кей?
Иоланта Дюграт руководила группой гримеров и костюмеров. Ей было около шестидесяти лет, но выглядела она намного моложе. Изящная и хрупкая, она напоминала Луизу Брук рыжеватыми волосами и огромными карими глазами, опушенными длинными ресницами. Иоланта отличалась необычайной подвижностью и экспансивностью, отчего казалась еще моложе. Когда-то она была неплохой актрисой, но со временем решила, что пора учить других актеров и помогать им завоевывать мир. Иоланта никогда не была замужем, но ходили слухи, что она имела связи почти со всеми знаменитыми актерами Голливуда. Она знала всех кинозвезд.
Говорили, что она часто бывала в гостях у Пикфорд, обедала с Гарбо, путешествовала с Эрролом Флннном, пила чай с Гарри Грантом и дружила с Кларком Гейблом. Но больше всего в ней ценили удивительное умение распознавать будущую кинозвезду в любом актере.
– Это самое обычное воровство, – утверждала она. – Особое чувство, сходное с сексуальным. Это способность перенять или украсть все замечательные черты у других людей. Это умение вести себя раскованно в любой ситуации. Такие люди, встретив знаменитость, способны спросить: "Эй, ты кто такой?" Именно это качество я стараюсь обнаружить в молодых актерах прежде всего.
Многие в Голливуде вспоминали ее слова, что Бетти Бэксл – воплощенное воровство.
Брендону эта женщина понравилась с первого взгляда.
– О'кей, – сказала она, – да, я слышала, что вас совсем недавно вытащили из Нью-Йорка, не так ли? У нас тут был такой же молодой парень. Он сделал блестящую карьеру. Тони Кертис. Знаете о нем?
Брендон ответил, что слышал.
– Хорошо, давайте посмотрим на вас. Тайрон, дорогой, можешь исчезнуть на какое-то время? Я дам тебе знать, когда закончу.
Тайрон крайне неохотно покинул студию.
Иоланта села на край сцены и указала на место рядом с собой.
– Нам нужно потолковать. Ты уже знаешь, что должен здесь делать?
– В Голливуде или в вашей студии? – уточнил Брендон.
– В моей студии. Почему ты оказался в Голливуде, Тебе прекрасно известно. Останешься ты здесь или нет – зависит только от тебя.
– Неужели?
– В известном смысле, разумеется. Если продемонстрируешь необходимые для студии качества. Подробнее я расскажу тебе об этом через несколько минут. Но если у тебя такие качества есть, то все будет зависеть только от тебя, понял? Тебе же нужны лишь желание и воля. Это не так трудно, как кажется. Желание преуспеть должно стать частью тебя, твоей главной страстью, превыше которой нет ничего на свете. Ничего и никого. Тебе придется играть черт знает что и при этом не обращать ни малейшего внимания на чьи-то козни и пакости. Это очень жестокий город, и вес его обитатели вынуждены быть крутыми. Иначе они просто не выдержат. К тому же это средоточие фальши, пошлости и показного блеска. И если ты попытаешься взглянуть, что кроется за этим показным блеском, то не обнаружишь ничего, кроме него. Ты должен увидеть все своими глазами, но постарайся не сломаться.
– Вы всем читаете такие лекции? – Осведомился Брендон.
– Нет, – ответила Иоланта. – Только тем, кто мне нравится. Наша студия не без основания считается донкихотской. Все студии в этом городе неизбежно приобретают стиль своих руководителей. Так, например, в "Колумбии" все матерно ругаются, ибо это делает Гарри Коэн. А в студии "Уорнер" все очень серьезные, потому что таков Джек Уорнер. Дик Мэйнард, управляющий нашей студией, очень темпераментный и трудный в общении, поэтому здесь невыносимы все, кроме меня. Тебе придется нелегко, особенно поначалу. Я решила предупредить тебя обо всех этих тонкостях. – Она помолчала и улыбнулась. Ну а теперь посмотрим твои фотографии. О! Весьма неплохо. Мне нравится. У тебя почти все это уже есть.
– Что?
– Качества.
– Какие качества?
– Ну, это трудно объяснить. Как твое настоящее имя?
– Брендон. Брендон Фитцпатрик.
– Ну что ж, Байрон действительно лучше. Не очень хорошо, но лучше, чем твое настоящее имя.
– Благодарю вас, – с легкой иронией сказал Брендон, которому все это не нравилось.
В ее больших карих глазах заплясали веселые искорки.
– Дорогой мой, – снисходительно заметила Иоланта, – ты должен понять, что будешь по уши в дерьме.
Все, что сказала я, сущий пустяк. Здесь тебя могут обосрать с головы до ног. Понял?
– Понял, – смущенно ответил Брендон.
– Так, – протянула она, – кинопроба будет через пару дней. Это всего лишь съемка, а не проверка актерского мастерства. Тебе не придется ничего играть.
– Нет? А что же я должен делать?
– Я тебе все расскажу. Это совсем нетрудно. Их будет интересовать лишь то, как ты ведешь себя перед камерой. Они предложат тебе, например, войти в комнату, посмотреть налево, направо, повернуться боком и так далее. Если все получится, тебя попросят что-нибудь сказать. Например, твое имя или что-нибудь в этом роде. Запомни, главная их цель – выяснить, как ты держишься перед камерой. Но есть одно, чего ты должен непременно избегать, Байрон, – не старайся походить на других актеров. Делай только то, что тебе скажут.
Если поймешь, чего от тебя хотят, все будет нормально.
Если нет, все пропало. О'кей?
– О'кей, – сказал Брендон.
– А сейчас посмотрим, как ты играешь. Поднимись на сцену и постарайся убедительно показать, что ты меня любишь.
– Это не так уж сложно. – Брендон улыбнулся, поднялся на сцену, подошел к самому краю и начал:
– Мисс Дюграт, я люблю вас.
– Нет, не так. Ты должен проявить не внешнее, а внутреннее чувство, ну, страсть, что ли. Давай попробуем еще раз.
– О'кей. – Брендон задумался. – Мисс Дюграт, я очень люблю вас. Безумно, страстно. Я не могу жить без вас.
– Угу, – кивнула она. – А теперь покажи, как ты ненавидишь меня.
– Господи Иисусе! Мисс Дюграт, мне очень трудно сказать это. Как я могу изобразить ненависть к вам, если у меня ее нет? – Брендон уже почувствовал вкус к игре и начал слегка подыгрывать этой женщине. – Я ненавижу вас, мисс Дюграт, ненавижу всеми фибрами души, – произнес он.
– А теперь попытайся испугать меня.
– Мисс Дюграт, – сказал Брендон, нахмурившись. – В вас есть нечто чудовищное и страшное, и это приводит меня в содрогание.
– Совсем неплохо, – заметила она. – А теперь посмотрим, как ты двигаешься. Пройдись, сядь на стул, поднимись, повернись, О'кей. Ты свободен.
Когда Брендон вышел из студии вместе с Тайроном, Иоланта спустилась вниз и позвонила по телефону.
– Я уже видела вашего парня, – сказала она. – Он производит весьма неплохое впечатление, хотя насчет его актерских данных ничего не могу сказать.
Ничего не могли сказать и те, кто наблюдал за Брендоном во время просмотра. Ему пришлось сыграть небольшую любовную сцену, что он сделал не слишком удачно, по его мнению. У Брендона возникло ощущение, будто он впервые на сцене. В конце монолога он, потупив глаза, сказал, что никогда еще не проходил подобного испытания.
***
Через две с половиной недели Брендон получил наконец свою первую роль. Ему предстояло сыграть официанта в ночном клубе и произнести лишь одну фразу: "Мартини или бурбон?"
Репетиция этой сцены заняла почти три дня, и никогда в жизни он не испытывал такой скуки. Еще через неделю ему дали небольшой эпизод в мюзикле, а после этого – маленькую роль в триллере, напоминавшем знаменитые произведения Чэндлера. Тайрон работал с ним не покладая рук. Он посылал подробные отчеты в различные газеты и журналы, завалил статьями Луэллу Парсоне и Хедду Хоппере, беспрестанно звонил им и заставлял Брендона постоянно торчать в забегаловках и ночных клубах, надеясь, что тот хоть как-то заявит о себе. Несколько раз он таскал его в ресторан "Романов", где они сидели почти в пустом зале, заказав лишь бутылку вина. Сделав там несколько фотографий, Тайрон с Брендоном тут же покидали ресторан через черный ход, чтобы не привлекать к себе внимания. В своих отчетах Тайрон писал о том, что в Голливуде появился новый талантливый актер по имени Байрон Патрик, которого переманили сюда с нью-йоркской сцены. Ему даже удалось сделать один снимок Брендона вместе с самим Романовым, стоявшим у их столика. Брендона слегка смущала такая активность Тайрона, но Иоланта сказала ему, что тот делает свое дело, вполне обычное для Голливуда.
– Они поступают так же даже с кинозвездами, – пояснила она. – Почти все фотографии, которые публикуют иллюстрированные журналы, сделаны именно так.
Кинозвезды очень много работают и рано встают, чтобы потом часами сидеть в ночных клубах. Поэтому все съемки делаются быстро и наспех. Но это позволяет им поддержать свой статус кинозвезды, а театральные агенты благодаря этому зарабатывают на жизнь. Твои фотографии получились совсем неплохо, дорогой. Остается надеяться, что кто-то заметит их, а соответственно и тебя.
Но время шло, а заманчивых предложений почему-то не поступало.
Две недели Брендон вообще не имел работы. Потом он снова играл официанта, а вслед затем наступило зловещее затишье. Однажды в Голливуд приехал из Нью-Йорка Хилтон, пришел к Брендону в номер и сообщил печальную весть, что контракт с ним не возобновлен и ему придется срочно покинуть этот номер.
– Мейнард сказал, что они потратили на тебя и так слишком много денег. Мне пришлось согласиться с ним.
Он даже Тайрона уволил. Все кончено. Более ты ничего уже не сделаешь, Байрон. Теперь тебе остается освободить номер и попытать счастья самому.
Брендон давно ожидал подобного исхода, и все же это был для него тяжелый удар. Он устало опустился на кровать.
– Что же мне делать?
– У тебя не слишком большой выбор, – ответил Хилтон. – Либо остаться здесь, либо вернуться в Нью-Йорк, – Он холодно посмотрел на Брендона, всем своим видом показывая, что сделал ставку на неудачника и больше не хочет тратить на него ни сил, ни эмоций.
Только это и было приятно Брендону. Все прочее оставляло желать лучшего. Что же теперь делать, лихорадочно думал он. Вернуться в Нью-Йорк? Но это крайне тягостно. Ему будет стыдно перед матерью, а особенно перед Флер. Что он им скажет? Слава Богу, у него еще остались деньги, чтобы прожить педели две здесь или в Нью-Йорке. Брендон жил очень экономно, словно предвидя такую ситуацию. Если он останется в Голливуде, ему может еще представиться шанс. У него уже появились здесь кое-какие знакомые и связи, которые, возможно, пригодятся ему в будущем. По крайней мере здесь он не будет голодать, как в Нью-Йорке, – Я остаюсь, – решительно сказал Брендон.
– О'кей, – сухо ответил Хилтон. – Сложи, пожалуйста, все вещи, которые были куплены за наш счет.
Брендон молча уставился на него. Затем быстро встал, достал из-под кровати чемодан, тоже приобретенный за счет кинокомпании, сложил туда всю одежду, обувь и бросил его на кровать.
– Блок сигарет, – холодно напомнил Хилтон, – и зажигалку.
Брендон со злостью швырнул в чемодан и это.
– Не хотите ли пинту моей крови в придачу? – ехидно спросил он.
Хилтон молча взял чемодан и вышел из комнаты.
Выглянув в окно, Брендон увидел, как тот подошел к машине, бросил чемодан в багажник и уехал. Через несколько минут Брендон выписывался из гостиницы, испытав явное облегчение.
Интервью с Эдной Десмонд, старшей сестрой Брендона, приведенное в книге
"Показной блеск"
– Когда Брендона послали во время войны в Англию, для нас это было, ужасно. Наша мать не могла спокойно спать, пока он не вернулся домой. Мы все очень скучали по нему. Конечно же, он был шаловливым мальчиком, но при этом всегда освещал нашу мрачную жизнь.
Даже один день без Брендона казался нам длинным и скучным. Но больше всего мы опасались, как бы с ним что-нибудь не случилось. Мы молились и ставили за него свечи каждое воскресенье и каждую пятницу. Может, именно это и помогло нам. Он выжил и вернулся домой. "Его хранит Бог", – сказала тогда мама. Она очень страдала, особенно узнав, что он в плену у немцев; "Господь Бог убережет его от всех бед", – часто повторяла она. Мы тогда все верили в то, что Бог непременно позаботится о нем. Возможно, так оно и было.
Он вернулся повзрослевшим и возмужавшим. Таким серьезным мы его еще не видели. А самое главное – он Привез с собой Флер. Матери было очень трудно со всеми нами, а тут еще появилась Флер. Сначала мать восприняла это как удар судьбы. Она даже сказала как-то Брендону, что ей стыдно за него. Но со временем поняла и простила его. Но с тех пор в нашей семье что-то изменилось. Мама очень привязалась к Флер; мы все выросли, и внучка стала для нес единственным утешением. Малышка, похожая на отца, оказалась необычайно смышленой и не по возрасту смелой. Однако она не подпускала к себе никого, кроме отца, как будто не доверяла нам.
А как она любила его! У них был свой мир, который они поделили ни с кем. Флер признавала только Брендона и играла только с ним. Да и он отвечал ей такой же любовью. У него не было ни одной серьезной связи; ему и времени не хватило бы на это.
Я никогда не забуду тот день, когда он улетел в Голливуд, и до сих пор плачу, вспоминая минуты прощания. У Флер разрывалось сердце от горя. Мы поехали провожать его в аэропорт. Девочка всю дорогу сидела молча, бледная, с заплаканными глазами, и держала отца за руку. А при расставании так вцепилась в него, что мы с большим трудом оторвали ее от Брендона. "Я люблю тебя, папочка, – кричала она на весь зал, – я люблю тебя". Она повторяла это снова и снова, хотя понимала, что отец не может взять ее с собой. Это было ужасно.
Флер стояла с окаменевшим лицом возле загородки еще долго после того, как самолет скрылся из виду. Мы едва уговорили се уехать, но она всю дорогу молчала, а дома заперлась в своей комнате и не выходила оттуда двенадцать часов.
Когда наконец Флер вышла к нам, она казалась подчеркнуто спокойной, но с тех пор мы редко видели ее веселой и жизнерадостной.
Брендон часто рассказывал нам про Каролину. Брат очень любил ее и страдал, что она отказалась уехать с ним в Нью-Йорк. Мы никогда ни в чем не упрекали ее.
Что ж, так трагически сложились обстоятельства, по в глубине души мы понимали, что если бы Каролина по-настоящему любила Брендона, она бросила бы все и отправилась с ним. Мы решили, что она трудная и довольно эгоистичная женщина. Я вообще не представляю себе, как мать может расстаться со своим ребенком.
Брендон неизменно оправдывал ее и вес ей простил.
Потом мы узнали, что она вышла замуж, кажется, за английского лорда и родила ему нескольких детей. Не говорите мне, что она любила кого-нибудь из них – Брендона или этого лорда. Даже повзрослев, Флер не могла понять этого.
То, что произошло с Брендоном потом, помогло нам понять и объяснить его поведение. Он не мог забыть ту боль, которую причинила ему Каролина. И мы простили ему все, потому что он сам оказался жертвой жестокости и обмана.
Глава 5
1954-1956
Положение Брендона становилось все более отчаянным. Он каждый день ходил на различные киностудии, надеясь получить хоть какую-то работу, но тщетно. Киностудии резко сокращали объем работы, не выдерживая конкуренции с недавно появившимся телевидением. Официальная статистика бесстрастно сообщала о том, что количество людей, купивших телевизор, увеличилось за период с 1946 по 1951 год с двух тысяч до двенадцати миллионов. За это же время прибыли кинокомпаний снизились на пять миллионов долларов. Кинокомпания "Уорнер бразерс" первой не выдержала натиска и стала постепенно закрывать свои киностудии. Дело дошло до того, что перестали выплачивать гонорары даже тем актерам, с которыми заключили контракты. Массовые увольнения коснулись и технических работников киностудий.
Их положение казалось безнадежным.
В ту пору всем казалось, что золотые дни Голливуда закончились. Оставшиеся актеры переживали трудные времена, отягощенные крайностями периода маккартизма. Многие доносили на своих коллег, чтобы удержаться на плаву. В Голливуде воцарились паника и страх. Брендона несколько раз предупреждали, чтобы он не допускал негативных высказываний в адрес правительства, не распространял идей, которые могут быть расценены как социалистические или даже либеральные. Люди, получившие клеимо "розовых", могли распрощаться с надеждой на благополучное существование и оказывались под подозрением. Время подвергало испытанию честность и порядочность людей. Не все выдерживали его. Лишь немногие осмеливались выступить в защиту актеров, обвиненных в антиамериканской деятельности.
Брендон очень скучал о родных, особенно о Флер. Он все чаще думал о том, что напрасно покинул их. Как он однажды сказал своей подружке Розе Шарон, его утешало лишь то, что в Голливуде много интересных встреч и впечатлений. Молодые актеры-неудачники тесно общались между собой и зарабатывали на жизнь кто как мог – работали на автозаправочных станциях, выгружали продукты в магазинах, мыли посуду в ресторанах.
Роза была официанткой в ресторане "Сад Аллаха" на бульваре Сансет. Когда-то у нее была минутная роль в спектакле "Мантия", но с тех пор она так и не нашла актерской работы. Ее утешало только то, что ресторан находился в самом престижном районе Голливуда, где в очень дорогих особняках жили кинозвезды.
Брендон тоже стал официантом в небольшом ресторанчике на бульваре Голливуд, излюбленном месте писателей и сценаристов. Он полюбил этот район, ибо он чем-то напоминал ему родной Нью-Йорк. Да и сам ресторан походил скорее на нью-йоркский, чем на лос-анджелесский.
Сюда часто захаживали такие знаменитости, как Уильям Фолкнер, Раймонд Чендлер и даже Хемингуэй.
Но Брендон работал здесь недолго: его уволили, поскольку он, по мнению хозяина, слишком много болтал с одними клиентами, задерживая других. Потом Брендон устроился оператором на автозаправочную станцию и от случая к случаю мыл посуду в ресторане "Шваб", известном тем, что именно здесь Гарольд Арлен писал свою пьесу "Над радугой". Говорили, что туда часто заглядывает Лейна Тернер, но Брендон ни разу не видел ее. В последнее время это место облюбовали молодые актеры, временно оказавшиеся не удел. Они часами просиживали за столиками в конце зала, пили пиво, джин и обменивались новостями.
Брендон подружился с Розой, страстно мечтавшей стать знаменитой актрисой. Они проводили вместе много времени, попивали пиво и строили планы на будущее.
Вообще-то Брендон был не очень высокого мнения о способностях Розы, но ни за что на свете не сказал бы ей об этом. Она едва ли могла рассчитывать на успех.
Брендон, как ни старался, не находил в ней особых качеств, о которых так много рассказывала ему Иоланта.
По мнению Брендона, главным достоинством Розы был се голос, глубокий и низкий, и он несколько раз уговаривал Розу попробовать н этом свои силы, но она решительно отказывалась, говоря, что не намерена становиться ни певицей, ни танцовщицей. Тогда Брендон предложил ей поехать в Нью-Йорк и попытать счастья на Бродвее, по Роза отказалась и от этого, поскольку привыкла к Калифорнии и не хотела переселяйся в холодный и дождливый Нью-Йорк.
Познакомившись поближе, они решили снять вместе квартиру, чтобы сэкономить деньги на аренду. Сначала все шло хорошо, но однажды вечером они слишком много выпили, и Брендон оказался с Розой в постели. После этого Брендон рассказал ей про Каролину и Флер, а она ему про себя. Оказалось, что Роза долго встречалась с женатым человеком и рассталась с ним лишь полгода назад.
***
Между тем деньги быстро заканчивались, и Брендон не знал, что делать. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как его выставили из киностудии. Правда, он немного подрабатывал на бензоколонке и в аптеке, но этих денег не хватало, чтобы помогать матери и Флер.
– Тебе нужно стать альфонсом, – сказала ему Роза как-то вечером, когда они сидели дома и листали "Голливуд репортер" в надежде найти хоть какое-нибудь предложение. – Много не заработаешь, но на черный день хватит. В этом городе полно сексуально озабоченных женщин, которые с удовольствием заплатят тебе.
– Не говори глупостей, – рассмеялся Брендон. – Это не для меня. Уж лучше я брошу все к чертям и уеду в Нью-Йорк. К тому же я не выношу пожилых дам.
Мне нравятся молоденькие и свежие, такие, как ты.
– Хорошо, но все же не забывай об этой идее. Она тебе может пригодиться, если ты вдруг окажешься в невыносимом положении.
– Хуже, чем сейчас, не бывает, – сказал Брендон, хотя и знал, что это далеко не так.
***
Наоми Макнайс, одна из немногих женщин, обладавших реальной властью в Голливуде, руководила киностудией "Эй-Си-Ай", а кроме того, искала молодые таланты. "Эй-Си-Ай" отличалась необычайной гибкостью в работе с актерами, поисками новых направлений в кинематографе, экспансивной коммерческой рекламой и хорошими сценариями. "Эй-Си-Ай" претворяла в жизнь определенную идею: пусть такие гиганты, как "Коламбия пикчсрз" и "Уорнср бразерс", идут вперед и совершают ошибки, а мы будем следовать за ними и использовать их промахи в своих интересах. Владелец киностудии Стивен Сарандон, хладнокровный человек и весьма крутой бизнесмен, почти ежедневно объяснял своим управляющим, что они обязаны делать деньги, а не выбрасывать их на благотворительные мероприятия. "Все остальное – чепуха", – говаривал он.
Иоланта Дюграт не лукавила, утверждая, что все служащие киностудии всегда следуют правилам и принципам хозяина. Здесь все подчинялось жестким схемам, и люди действительно старались делать деньги.
Наоми Макнайс не отличалась в этом отношении от других и за три года работы проявила недюжинный талант в подборе актеров. С ее легкой руки путь к славе проложили такие актрисы, как Джейн Чемберлен, дважды представленная к премии "Оскар", блестящая танцовщица Брет Дюран, а также знаменитая Мими де Леон, посредственная актриса, имевшая множество поклонников. Так что Наоми была весьма важной персоной в голливудских кругах и оказывала большое влияние на судьбы актеров.
Сорокалетняя Наоми выглядела лет на тридцать семь, не больше. Она чем-то напоминала Грейс Келли – белокурые волосы, холодные глаза, превосходная, чуть бледная кожа и фигура двадцатилетней девушки. Она каждый день по несколько часов занималась в гимнастическом зале и сидела на строгой диете. Даже инструктор но гимнастике советовал ей снять некоторые ограничения, чтобы не уморить себя голодом и интенсивными физическими нагрузками.
Но Наоми предпочла бы умереть, чем прибавить несколько килограммов. Она вставала в шесть утра, выпивала чай с лимоном и отправлялась на работу, где просиживала до восьми часов вечера почти без обеда.
Дела заставляли ее забывать про чувство голода.
В Голливуде ее знали все. Когда она появлялась в каком-нибудь ресторанчике, люди поднимались и приветствовали ее, как самую знаменитую актрису.
Наоми жила в прекрасном особняке в переулке Сан-Исидро с четырьмя сиамскими кошками, которых любила больше всего на свете. Она была замужем семь раз, но, разведясь последний раз, предпочла не связывать себя брачными узами. Голливудские репортеры тщетно пытались разнюхать, когда и с кем она вновь соединит свою жизнь. Поговаривали о том, что она лесбиянка, но скорее всего эти слухи распускали отвергнутые ею поклонники. Казалось, Наоми вовсе не спешила порадовать публику новым брачным контрактом.
Неудачливые актеры мечтали найти путь к сердцу этой женщины. Мечтал об этом и Брендон, пока однажды не принес ей салат с подливкой, которую она ненавидела. Это было еще в ту пору, когда он работал официантом в ресторане "Муссо и Фрэнк". Случайно об этом эпизоде узнала Иоланта Дюграт. Ей так понравился этот незамысловатый сюжет, что она вскоре начала рассказывать его как анекдот, зная, что Наоми любит такие шутки.
– Что же он теперь делает? – спросила ее Наоми как-то за ужином в ресторане. – Мост посуду? Или заполняет баки бензином?
– И то и другое, – усмехнулась Иоланта.
– В нем есть хоть крупица таланта?
– Очень немного, – ответила та. – Но Брендон очень хорош и неплохо держится перед камерой.
– А как насчет одержимости? – полюбопытствовала Наоми, зная любимый конек Иоланты.
– Да, это в нем есть, но в зачаточном состоянии.
– Театральные эксперты уже проверили его?
– Да. Он работал там целых два месяца. Но результаты были не слишком утешительными.
– Похоже, он неудачник как в театре, так и в ресторане.
– Нет, не совсем так, – возразила Иоланта. – У него необычайный шарм, специфически ирландский.
Наоми призадумалась, вспомнив о том, что се прапрадедушка тоже был ирландцем.
– Может, мне следует взглянуть на него? Нам сейчас очень нужен молодой актер для небольшой роли.
Иоланта с откровенным любопытством уставилась на Наоми.
– Взгляни, – сказала она, – ты сама убедишься в том, что он не Оливье.
– А мне Оливье и не нужен.
***
Услышав, что Наоми Макнайс звонила ему в ресторан, Брендон решил, что это шутка. Наоми, не привыкшая, чтобы ей не отвечали на звонки, велела секретарше непременно разыскать Брендона. Тот наконец решился позвонить ей, хотя это испугало и взволновало его.
– Я могу поговорить с миссис Макнайс?
– Она сейчас занята. Не могу ли я помочь вам? – спросила Джанет Джоунс, секретарша Наоми.
Брендон глубоко вздохнул:
– Она.., она просила меня позвонить.
– Вы шутите? – спросила мисс Джоунс таким тоном, словно никто на этой грешной земле не мог удостоиться подобной чести. – Ваше имя?
– Брендон Фитцпатрик. – Он замялся. – То есть нет, Байрон Патрик.
– Какое из них?
– Простите?
– Какое из этих имен вы предпочитаете?
– Байрон. Байрон Патрик.
– Вы не путаете?
– Надеюсь, нет.
– Хорошо. Не кладите трубку.
Прошло несколько долгих минут.
– Не могли бы вы зайти к нам после обеда, мистер Патрик? Часа в три?
– Но.., я.., как...
– Всего доброго, мистер Патрик.
– Это, должно быть, розыгрыш, – сказал Брендон Розе, войдя в обеденный зал ресторана.
– У тебя есть только одна возможность выяснить это.
– Я не могу.
– Почему?
– Появившись там, я буду выглядеть полным идиотом.
– Но если ты не пойдешь туда, то станешь еще большим идиотом. Брендон, уходи отсюда. Из-за тебя я могу потерять работу.
– Хорошо, хорошо, ухожу. Увидимся вечером, – Прекрасно. Желаю удачи.
– И все же думаю, что это злая шутка, – сказал Брендон. Но он ошибся.
***
– Иоланта Дюграт сказала мне, что у вас нет таланта, – заявила Наоми, оглядывая Брендона.
Она сидела за своим массивным письменным столом спиной к окну. Плотные шторы защищали от жгучего калифорнийского солнца, а кондиционер работал на полную мощность. Брендон с недоумением посмотрел на Наоми. Он был так расстроен, что не мог напустить па себя спокойный и хладнокровный вид.
– Простите?
– Я сказала, – нетерпеливо повторила она, – что, по словам мисс Дюграт, у вас нет таланта.
– Неужели она так сказала? Не может быть! У нас были очень хорошие отношения.
– Вот поэтому она и сказала мне всю правду. Друзья всегда так поступают.
– Но она должна была сказать это мне, а не вам.
– Полагаю, – Наоми снисходительно улыбнулась, – она считала, что вы сами об этом догадаетесь. Особенно после того, как с вами не продлили контракта.
– Многим талантливым актерам не удавалось продлить контракт, – храбро заметил Брендон.
– Неужели? Не назовете ли мне их?
Наступила тишина.
– Вы не могли бы мне что-нибудь прочитать?
– Что? – спросил Брендон, понимая, что выглядит очень глупо.
– Мистер Патрик, нет ли у вас проблем со слухом?
Это не может способствовать вашей карьере. Я спросила, не могли бы вы что-нибудь прочитать мне?
Брендон вытаращил глаза.
– Да, – ответил он наконец. – Конечно, могу.
Наоми долго смотрела на него.
– Ну что ж, – проговорила она, – на следующей неделе я буду набирать актеров для съемки триллера.
Мне нужен детектив. Это слегка.., э-э-э.., как бы это объяснить.., чуть глуповатый и самодовольный человек.
Надеюсь, вы без особого труда справитесь с этой ролью. Прослушивание во вторник, в восемь тридцать утра.
Всего доброго, мистер Патрик.
***
Наоми на прослушивание не пришла Перед Брендоном было сорок два актера, и всем им отказали. А Брендона даже не стали прослушивать. От обиды и злости у него на глаза навернулись слезы.
– Я же говорил тебе, что это сука, – со злостью сказал он Розе вечером. – Мерзкая тварь. Я ненавижу ее.
– Да, все это не слишком красиво. Хочешь кофе?
– А он у нас есть?
– Одна ложечка. Разделим ее пополам.
– Да нет, пей одна. В таком настроении хочется выпить чего-нибудь покрепче. Пойду за пивом.
– О'кей!
Вы идя на улицу, Брендон встретил приятеля, одного из завсегдатаев ресторана.
– Тебе недавно звонили, – сказал тот.
– Правда?
– Честно. Какая-то дама по имени Джанет Джоунс.
Тебе что-нибудь говорит это имя?
– Еще бы! Как залах смерти. Что она сказала?
– Ты должен позвонить ей, и как можно скорее.
– Не понимаю зачем. Может, я что-то забыл в студии?
– Возможно.
***
– Мистер Патрик?
– Да.
– Миссис Макнайс хочет посмотреть ваши фотографии, сделанные во время пробы. Она просит вас принести их в ресторан "Браун дерби" к двенадцати часам. Заодно пообедаете с ней.
– Я.., не могу... – заикаясь ответил Брендон.
– А что случилось, мистер Патрик?
