Текст книги "Самое главное в жизни"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Ди постоянно сравнивала Хьюго со своим отцом: его гордость и вера были под стать делам и взглядам ее отца. Благодарная и восхищенная Ди была готова разделить с ним его жизнь, его предназначение…

– Теперь твоя очередь, – прошептал ей Хьюго, лаская ее и успокаивая пристальным, нежным взглядом.

Очень осторожно Ди начала снимать с него одежду, ее пальцы дрожали, но не от волнения, а от невыносимого, страстного желания.

– Нет, так не честно, – капризно запротестовала Ди, когда Хьюго, не дождавшись, пока она закончит его раздевать, подвинулся к ней и принялся покусывать шею, лаская ее обнаженную грудь ладонями.

Ди закрыла глаза, чувствуя, как ее тело трепещет, все еще пытаясь сдержать яростную, горячую страсть, которая поднималась в ней, подобно вулканической лаве.

Губы Хьюго скользили по плечам Ди, по ключицам и медленно двигались вниз. Он поводил носом по нежной ложбинке груди и крепко помассировал соски, прежде чем накрыть их поцелуем. Ди издала неистовый гортанный звук, исходивший, казалось, из самого ее нутра, впилась ногтями в его спину, но Хьюго совсем не почувствовал боли. Медленное, осторожное посасывание сосков внезапно превратилось в настойчивое, изводящее тело покусывание. Тяжело дыша, Ди погрузила руки в его волосы и притянула к себе.

Каким-то образом Ди очутилась на кровати. Каким-то образом Хьюго уже был обнажен. Каким-то образом он уложил Ди так, что оказался между ее коленями, целуя дрожащий живот. Сейчас ей уже не нужно было сдерживать свою неистовую страсть. Ди приподнялась и выгнулась, мучительно желая продолжения, когда Хьюго нежно облизывал ее влажное, гладкое тело. Шампанское и не потребовалось: от сладострастного томления кожа Ди покрылась сладким чувственным туманом, но что удивительно, прикосновение его губ, его языка было не совсем тем, чего она хотела. Сейчас этого мало. Мало, мало…

– Ты уверена, что уже готова? Ты хочешь?.. – хрипло спросил Хьюго, когда она приподнялась, безумно умоляя его, чтобы он вошел в нее.

– О, да, да… – Ди задыхалась.

Она не могла отвести от него взгляда, смотрела на него требовательно и неутолимо. И увидела, что он жаждет ее так же страстно.

– Я боюсь сделать тебе больно, – вдруг сознался Хьюго. Он колебался.

Но его тело не боится, поняла Ди. Ее глаза широко распахнулись, она завороженно следила, как он плавно опускается на нее.

Ди издала слабый звук, словно вздохнула, когда почувствовала его погружение в себя.

– Больно? – спросил Хьюго, мучительно замирая.

Ди улыбнулась.

– Да, – ответила она, – больно, потому что я слишком хочу ощущать тебя внутри… – Ди с трудом подавила стон, почти вырвавшийся из груди, едва ощутила первый глубокий проникающий удар, которого она так ждала. Ее глаза радостно заискрились, когда она вдруг осознала, насколько хорошо их тела подходят друг другу.

Уверенность, что их сексуальные мечты и желания совпадают, делала ее окрыленной. Приближающуюся боль перекрывало удовольствие, такое же острое и неизбежное. Изнуряющая настойчивость, пульсация, сердцебиение – ее чувства, ее силы были на пределе, и какое-то восторженное напряжение в груди вынудило Ди выкрикнуть его имя, а Хьюго неистово вцепился в ее плечи.

Это продолжалось недолго, они оба были возбуждены, устали эмоционально и физически. Ди знала, что на самом деле испытала оргазм раньше, чем Хьюго вошел в нее, да и он был близок к потере самоконтроля.

И вот наконец громкий стон Хьюго в момент кульминации пронизал ее тело сладкой вспышкой удовольствия.

Секундой позже Ди открыла, что она, восхищенная и удовлетворенная, расслабляясь в его руках, напевает вполголоса и эта мелодия напоминает больше любовное воркование.

– В следующий раз будет лучше, – услышала она обещание Хьюго, в то время как его руки нежно разглаживали ее волосы по спине. Он наклонился и целовал ее.

– Лучше… невозможно! – счастливо заверила Ди.

– О, Ди, Ди, все возможно, потому что я слишком сильно люблю тебя, – воскликнул Хьюго с обожанием. – Мы могли не встретиться – ты это знаешь. Тебя могло не быть. Я не планировал случившееся. Я вообще не собирался влюбляться, и уж, конечно, не хотел соединять свою жизнь с какой-нибудь женщиной по крайней мере лет до тридцати пяти. И это просто чудо, что ты и я разделяем одинаковые идеи и стремимся к одному и тому же. Не думаю, что смог бы вытерпеть, если бы ты была из тех женщин, которые заставляют мужей сидеть дома или же заниматься той работой в Сити, которую пророчил мне отец и которая приносила бы мне кучу денег. Я не собираюсь становиться мужем-добытчиком, ты ведь это уже поняла, не так ли? Наши дети, наверное, будут недовольны, а друзья начнут говорить, что ты потеряла голову от любви. Твой отец совершенно определенно не одобрит… моих взглядов…

– Нет, нет, – запротестовала Ди, – он будет восхищаться тобой и тем, что ты делаешь, – это замечательно, Хьюго, что ты хочешь помогать людям. Я не смогу любить тебя, если ты выберешь иной путь, чем наметил, и уж точно не собираюсь изменять тебя или твои планы.

– Ммм… Это совсем не значит, что тебе придется бросить свою учебу. Не будем подгонять время, чтобы работать в поле. Мы все успеем. Однажды мы оба завершим наше обучение, ты – свой курс в университете, а я – докторскую диссертацию. Это то, чего я больше всего хочу, Ди. Слишком сильно хочу.

– Ммм… я знаю, – согласилась она и добавила, игриво провоцируя его: – Налить тебе еще шампанского? А затем можно поплескаться в джакузи… На сколько ты заказал наш номер?

– Только до вечера, – с сожалением сказал Хьюго.

– Только до вечера? И ты предполагал, что мы успеем все сделать за двенадцать часов? – поддразнила его Ди. Глаза у нее блестели.

– Двенадцать часов, – пробормотал он глухо, потому что Ди целовала его.

– Тогда не будем тратить время впустую? – предложила она, медленно проводя пальцем по его телу.

– Нет, конечно же, нет, – согласился Хьюго.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ди внезапно проснулась. Ее сердце учащенно билось, во рту пересохло. Она спала очень плохо и тревожно и поэтому вовсе не отдохнула, не набралась сил. Появилось какое-то странное состояние, какое бывает после приема таблеток во время болезни, и Ди ощущала несвойственное ей нежелание вставать. Ди чувствовала себя подавленной, двигаться не хотелось, мучило мрачное предчувствие.

Несвойственное? Нет, это не совсем точно. Был период после смерти отца, когда Ди часами лежала в постели, специально вызывала переживания, и страх понемногу ослабевал. И сейчас Ди мучительно боролась с собой. Она сильная, волевая женщина, она не позволит обстоятельствам взять над ней верх. Ди твердила себе, что принятое решение было правильное и необходимое. Решительно скинув пижаму, она босая прошлась по спальне.

Спальня казалась ей особенным местом, куда никому не было доступа. Не столько потому, что это ее личное убежище, объясняла Ди, сколько потому, что она знала: спальня выдает самые глубинные, самые сокровенные стороны ее натуры.

Стены нежного цвета морской волны, что-то среднее между светло-зеленым и голубым. Окна завешены плиссированной материей кремового оттенка. Такого же цвета жесткое покрывало на двуспальной кровати. Удобные кресла, стоящие у окна, накрыты кремовой парчой. Ковер на полу того же оттенка. Вся обстановка комнаты изящная и утонченная. Одного взгляда на спальню Ди хватило бы, чтобы определить характер хозяйки. Атмосфера комнаты была удивительно мягкая и легкая, почти неземная. Атмосфера водного царства, женственности и чувственности. Казалось, что все здесь сделано руками не обычного человека, а сказочной русалки – осторожной и нежной, как лепестки живого цветка в круглой вазе на красивом антикварном столе, который Ди использовала в качестве столика для украшений.

Когда Ди принимала душ, а затем одевалась, она поняла, что причиной ее желания свернуться калачиком и позволить миру жить без нее, были два неотложных дела, тягостных и безотлагательных.

С одной стороны, ей необходимо поговорить с Питером. Она должна, не причиняя ему боли, убедить его, что пришло время отойти от дел комитета. И Ди знала, что лучший способ добиться намеченной цели – заручиться поддержкой Хьюго. Активно добиваться его помощи и одобрения ее планов. С другой стороны, в ней зрело стойкое нежелание работать с ним. Она должна любой ценой вычеркнуть его из своих мыслей, сердца, из своей жизни. Эти две задачи как бы исключали одна другую, но она должна выполнить обе. Как?

Ди резко прекратила расчесывать волосы, ее тело передернулось от непроизвольной мелкой дрожи.

Однажды она уже боролась с этим и одержала победу, преодолевая боль дюйм за дюймом, час за часом. Ди отложила расческу и устремила невидящий взгляд в зеркало. Она заранее все знала. И боялась вновь попасть в долгое, мучительное состояние тьмы, через которое прошла когда-то, боялась того, что может случиться с ней, если позволить Хьюго вернуться хоть в самый крошечный уголок ее жизни. Вот почему она с такой неохотой встретила начало дня.

Да, сейчас Ди сильнее, чем когда была глупой девчонкой, но в то время у нее было преимущество в мотивациях, движущих ею, – она обдумала все, за что боролась, на ее стороне были рвение и молодость.

Сейчас она по-прежнему верила, так же яростно, как и тогда, что во всем права, во всех своих решениях. Но на ее убеждения легла тень несбывшихся надежд. Она думала о детях, которые могли бы родиться, о жизни, любви, которые могли бы сложиться.

Когда Хьюго был молодым человеком, горячо отстаивавшим свое мировоззрение, она могла противопоставить ему свои убеждения и аргументы, свои взгляды, свое мнение на какие-то проблемы. Его идеалистические взгляды диаметрально расходились со взглядами ее отца, а может, так временами казалось. И все-таки тогда она была сильнее.

– А чего ты ожидаешь от моего отца, что должен он делать? – зло потребовала она однажды ответа от Хьюго, прервав его на середине очередного спора в пылу выяснения отношений. – Отдать все свои деньги?..

– Не будь несправедливой, – яростно фыркнул Хьюго.

Он так же страстно отстаивал убеждение, что люди, занятые в благотворительных программах, должны быть абсолютно чисты, не допуская и малейшего намека на скандал. Как ни странно, но эту идею Хьюго искренне разделял с ее отцом. Они оба были максималисты.

Возможно, из-за того, что Ди женщина, она склонялась к более рассудительным и сочувствующим взглядам. Она не была такой непреклонной.

Но теперь-то Ди не уступит. Она твердо решила взять быка за рога и поехать в Лексминстер, чтобы проведать Питера и заодно поговорить с Хьюго или назначить с ним встречу.

Мысли в голове носились с невероятной скоростью. Ди твердила себе, что приняла правильное решение. То, что существовало между ней и Хьюго в прошлом и что разделяло их на протяжении всех этих лет, сейчас в ее жизни неуместно, и уж совершенно точно – в его. Самой подходящей Ди посчитала следующую тактику: вести себя с ним так, как будто они не более чем хорошие знакомые, и временно установить дружеское перемирие, но четко определить дистанцию между ними.

Вполне благоразумное решение, но оно, естественно, не повлечет за собой изменений в костюме. Ди тщательно обдумала все детали плана, прежде чем отправиться в Лексминстер. Что же надеть? Пожалуй, стоит достать наряды и прикинуть, что ей сегодня к лицу.

Тщательная подготовка необходима, решительно твердила она себе. Ее отец принадлежал к старой гвардии и непоколебимо верил в важность создания правильного впечатления, и Ди уделяла много времени своему внешнему виду, как бы перенимая убеждения отца.

Бежевое платье, которое она выбрала, было очень простое, длинные разрезы, сбегающие вниз по обеим сторонам, облегчали движения, а ни в коем случае не использовались как провокация. По крайней мере так думала Ди, хотя мужчины говорили ей, что эта деталь восхитительна и очаровательна. Когда она шла, длинная стройная ножка слегка мелькала в просвете, но тут же исчезала в волнах юбки.

Воротничок, обрамлявший шею, казался строгим, даже более того, чопорным, но крой платья был так хорош, что создавалось впечатление совершенной скульптурной композиции. Маленькие замшевые туфли-лодочки были такими же изысканными, как и весь наряд. Крошечные золотые сережки – подарок папы – выполняли роль последнего мазка, завершающего аккорда и были ей очень дороги, Ди испытывала к ним особую привязанность.

Перед тем как сесть в машину, она ринулась в дом, чтобы надушиться своими любимыми духами и нанести губную помаду, но что в этом особенного?

Когда Ди проезжала по центру города, она нахмурилась, заметив небольшую группу подростков, бесцельно слоняющихся по скверу. От директора местной школы, с которой сотрудничал ее благотворительный фонд, Ди знала, что там возникают серьезные проблемы, в том числе прогулы, неуспеваемость, нежелание учиться.

Тед Ричард говорил ей, и она разделяла это мнение, что городские подростки нуждаются в здоровой отдушине для выхода накопившейся энергии и для них невероятно важно чувствовать себя нужными и взрослыми, полноправными личностями в собственном городе. А пока они в ожидании внимания взрослых слонялись без дела и бесконечно скучали.

Ди отметила сутулость плеч, нарочитое шарканье и выражение полного безразличия на лицах молодых людей, когда проезжала мимо. Пожилые граждане использовали уютную кофейню и комнаты отдыха на нижнем этаже ее строения для встреч и вечеринок. В прошлый понедельник она видела лист на доске объявлений, приглашающий на экскурсии, и под этим объявлением фамилии желающих. Взрослых людей было легче объединить и найти для них достойные занятия.

Для подростков подобные акции не проводились, да и сами они не проявляли особого энтузиазма. Понимая это, Ди живо интересовалась их настроениями, потребностями и мечтала устроить для них какой-нибудь клуб, мастерскую или студию.

Муж Анны, Ворд, конечно, на многое открыл ей глаза и вдохновил ее на поиск формы для такой работы. Возможно, имело смысл попросить Ворда показать Питеру его собственную мастерскую. Ди оглянулась на оставшийся позади город и задумалась о том, что можно сделать для Питера.

Старый друг отца занимал особенное место в ее сердце. Она никогда не скучала в его обществе, слушая истории о его молодых годах, и становилась еще более внимательной, когда рассказ доходил до их знакомства с отцом. Питер, Питер, как-то он себя чувствует?

Уже подошло время ленча, когда Ди подъезжала к Лексминстеру.

В одной руке, прижимая к груди, она несла файлы, в которые добавились документы о подростках города Рай, в другой был домашний пирог, приготовленный ею специально для Питера.

У нее были ключи от дома Питера, но по привычке она несколько раз громко постучала и, когда ответа не последовало, выудила ключи из своей сумочки. Войдя, она тревожно окликнула его, переступив порог и оглядываясь.

– Питер, это я – Ди.

Затем она направилась на кухню, чтобы положить пирог, и тут дверь неожиданно отворилась. Но появился вовсе не Питер, а нахмуренный Хьюго. Сердце Ди болезненно сжалось в груди.

– О… – Ди, как бы защищаясь, приложила руку ко рту. – Я не… ты…

– Я слышал, как ты стучала, но был занят – разговаривал по телефону, – сказал он грубо, прежде чем добавить: – Питер спит. Доктора очень обеспокоило его встревоженное состояние, и поэтому она дала ему что-то, чтобы он уснул. – Хьюго нахмурился, заметив ее разочарование. – Я просто предупреждаю, что не нужно его будить.

Досада на неприветливость Хьюго вернула ее в те времена, когда она чувствовала себя неловко и виновато, как беспомощная маленькая девочка, и, чтобы побороть это, она ответила тем же:

– Это действительно необходимо или же прихоть доктора – притуплять чувства Питера?

– Притуплять чувства… что именно ты подразумеваешь?

– Я ничего не подразумеваю, – сказала Ди. – Но нельзя не учитывать возраст Питера.

– Джейн квалифицированный специалист, Ди, и если она считает, что ему требуется слабое снотворное, значит, так оно и есть.

Сердце Ди предательски заныло от нежных интонаций, с которыми Хьюго произнес имя доктора. Эту самую нежность просто невозможно было не услышать в его голосе.

– Мне необходимо поговорить с Питером, – заявила она, нарочно изменяя предмет разговора. – Но, если он спит…

– Тебе нужно поговорить с ним? Так это не обычный визит с целью узнать о его здоровье, а деловой! – атаковал Хьюго.

– Конечно же, я думаю о его самочувствии…

– Но, очевидно, недостаточно, чтобы позвонить доктору, – жестко указал Хьюго.

Ди ощутила, как лицо багровеет от чувства вины и злости.

– Я собиралась сделать это вчера, но у меня не было…

– Времени. Да, понимаю. И о чем же тебе так срочно понадобилось переговорить с Питером?

Ди бросила на него испепеляющий взгляд. Да, вряд ли уже будет возможность привлечь Хьюго на свою сторону, пока он так сурово настроен по отношению к ней.

– Полагаю, что это мои и Питера дела, ты так не считаешь? – холодно спросила она.

Незамедлительно брови Хьюго поползли на лоб.

В его взгляде прослеживалось такое же пренебрежение, какое она испытывала к нему.

– Ну, как на это посмотреть. Видишь ли… – Он прервал свою речь из-за телефонного звонка, который раздался на кухне и заполнил все пространство. Извинившись, Хьюго поднял трубку. – Да, все верно, – услыхала она, когда он выслушал того, кто звонил. – Нет проблем. Я останусь здесь в любом случае, так что ты всегда сможешь найти меня… Дело не во времени… Моя работа позволяет мне находиться где угодно и так долго, сколько потребуется, но у меня всегда должны быть под рукой средства связи… Нет… Я не сказал ей еще, но обязательно сделаю это…

Ди неумышленно подслушала его разговор, у нее просто не было возможности не слушать, хотя она и вышла в коридор. Как только поняла, что Хьюго повесил трубку, она вернулась на кухню.

– Коль скоро я не могу увидеть Питера и поговорить с ним, то мое дальнейшее пребывание здесь не имеет смысла. Когда он проснется, пожалуйста, очень прошу, передай, что я очень его люблю. Я принесла вкусный пирог…

Она замолчала, когда Хьюго внезапно и довольно бесцеремонно перебил ее:

– Не уходи, мне нужно кое-что сказать тебе.

Кое-что сказать ей? Судя по выражению его лица, все, им сказанное, не сулит ничего приятного. Ее сердце начало глухо биться. Вдруг Питер говорил с ним о ее отце… о прошлом? Нет, это отметается, ведь Питер ничего не знает. Она никогда… Но Хьюго мог и догадаться, он такой подозрительный… и…

– И что же это? Говори…

Ди услышала дрожь в своем голосе, выдававшую ее волнение.

– Пойдем в другую комнату, – предложил Хьюго. – Мы находимся прямо под спальней Питера, и я не хочу тревожить его.

Ноги Ди стали ватными, перед глазами все поплыло, когда она следовала за ним в гостиную.

Воздух в комнате был спертым и тяжелым. Ди машинально прошла к окну, словно отгораживаясь от Хьюго массивным викторианским гарнитуром, украшавшим гостиную.

– Так что ты хотел сказать мне? – натянуто проговорила Ди.

Хьюго нахмурился, глядя куда-то в сторону, а вовсе не на нее… Господи, что же он тянет? – с тоской подумала она.

– Мы с Питером очень долго говорили о делах после твоего последнего визита…

Ди почувствовала неистовое, тяжелое сердцебиение, сотрясавшее грудь. Здесь и сейчас ей нанесут тот удар, которого она всегда боялась. Питер что-то рассказал Хьюго, поделился с ним своими сомнениями и страхами о ее отце. Сомнениями и страхами, которыми с ней он не делился вслух, но которые, как и ее, очевидно, преследовали его.

– Он сказал мне, что твой отец…

Ди закрыла глаза, отдавая себя во власть поднимающейся волне тревоги, которая прошла сквозь тело, пронизав ее жутким холодом.

– Мой отец умер,Хьюго! – страстно выкрикнула она. – Единственное, что он всегда хотел делать, – это помогать людям. Это все, чего он желал. Отец никогда…

Ди замолчала, не в силах продолжать.

Сделав глубокий вздох, выпрямила спину, взяла себя в руки, посмотрела в глаза Хьюго и сурово спросила:

– О чем говорил тебе Питер?

– Он признался, что его очень заботят твои планы по изменению некоторых правил, касающихся фондов твоего отца. Питер сказал, что ты позволяешь своим эмоциям управлять собой и он боится, ты будешь давить на него.

Ди смотрела на Хьюго, полная сомнений, теперь она вообще ничего не понимала. Питер говорил с Хьюго о делах отца, а не о его смерти. Он признался в своих страхах относительно ее стремления к переменам, он…

Этот внутренний монолог ввел Ди в состояние шока. С ней случилась истерика – она начала сотрясаться от смеха.

– Это очень хорошо, что ты смеешься, Ди, – с упреком произнес Хьюго. – Мне слишком понятно то, что ты намерена сделать. Собираешься наброситься на Питера со всей своей сокрушительной силой, убедить его в необходимости изменений, которые хочешь произвести, даже если это вынудит Питера пойти против его совести.

Ди попыталась собрать в одно целое разбежавшиеся мысли. В самом начале разговора, когда она поняла, что Питер ничего не сказал о смерти отца, Ди не заметила, насколько грубо и зло Хьюго разговаривал с ней. Сейчас же осознание его поведения остро задело ее, обидело и ожесточило.

– Питер не имел права обсуждать наши дела с тобой, – резко заметила она. – Благотворительная организация подчиняется главному комитету, который возглавляю я. Как работает комитет, это только наше с Питером дело, еще раз повторяю: только мое и его…

– Не совсем, – спокойно возразил Хьюго, – я уверен, что члены Благотворительной комиссии вправе напомнить тебе…

При упоминании о правительственной организации, ответственной за правильность руководства и контролирующей благотворительные фонды, глаза Ди расширились.

– Мы не трепещем от страха перед членами Благотворительной комиссии, – с негодованием сказала она Хьюго. – Это далеко не так.

– Я и не предполагал, что ты кого-то боишься, – холодно ответил Хьюго. – Однако это послужит хорошим уроком для тебя, чтобы ты не забывала: благотворительный фонд твоего отца находится под наблюдением Комиссии и, несмотря на то что ты являешься его председателем, у тебя нет права производить те кардинальные перемены, на которых ты так настаиваешь.

– Кардинальные перемены! – фыркнула Ди. – Да как ты смеешь? Желания моего отца всегда, и сейчас тоже, для меня имеют первостепенное значение.

– Да неужто? – перебил ее Хьюго. – А вот Питер так не думает.

Ди выдохнула и сразу глубоко вдохнула, все вокруг качалось.

– Отец желал, чтобы его благотворительность была направлена на нужды граждан. Когда он учредил свой фонд для помощи старшему поколению, это было актуально и отвечало потребностям города, но сейчас… Времена меняются… И я убеждена, что в нашей поддержке в большей степени нуждается молодое поколение. Но все это не может интересовать тебя, – пылко продолжала она. – Смешно, что кто-то, подобно тебе, пытается решить столь сложную проблему, не изучив ее серьезнейшим образом. Со своей колокольни. – Ди замолчала и затем яростно продолжила: – Пожилые люди в Рае, не обделены вниманием, а вот наши подростки… для них ничего не делается, ими не занимаются, их интересы никто не берет в расчет. Ворд говорит…

– Ворд? – резко перебил ее Хьюго.

– Да, Ворд Хантер, – лаконично ответила Ди. – Ворд уже проводит такую операцию, и очень успешно, нечто подобное и я хочу сделать в Рае.

– Питер сказал, что ты постепенно отходишь от идей, пропагандируемых твоим отцом, – заметил Хьюго. – И вот почему…

– Хьюго, Питер очень хороший сотрудник, но он старомоден, поэтому не может видеть того, что вижу я. – Ди помолчала, нахмурившись. – Мне действительно необходимо поговорить с ним и попробовать все объяснить.

– Ты считаешь, что сможешь надавить на него, чтобы он пошел против своих убеждений, – язвительно сказал Хьюго. – Боюсь, это невыполнимая задача, Ди.

– Что? Почему? Вообще, что происходит? – с нажимом спросила Ди, чувствуя, как замирает сердце от страха за старого друга отца. Вдруг Хьюго что-то скрывает от нее?

– Почему? Да потому, что Питер попросил меня взять на себя его полномочия в комитете, и…

– Нет… – Ди отказывалась верить в услышанное. Она схватилась за край стола, пытаясь взять себя в руки. Ее пальцы дрожали. – Нет, он не мог, не мог так поступить.

– Если хочешь просмотреть документы, я могу позвонить его адвокату, который будет счастлив выслать тебе копии.

– Его адвокату… – Ди запиналась, – но…

– Видишь ли, Ди, Питера очень волнует смена твоих настроений. Он хочет, чтобы я взял на себя управление фондом «Пауэр оф Эттерней». Так что все дела в моих руках. Питер опасается, что ты будешь давить на него и заставишь сделать то, что он считает нецелесообразным.

Глаза Ди налились кровью. Она была поражена не только тем, что Питер отдал ему свои права в комитете, отчего чувствовала боль и разочарование. Больше всего ее потрясло, что Питер не доверяет ей. В отчаянии она отвернулась, стыдясь слез, которые, она чувствовала, подступали и обжигали глаза.

– Питер отдал тебе «Пауэр оф Эттерней»? – тихо повторила Ди.

Ей вдруг захотелось опуститься в кресло, но гордость не позволила ей показать свою слабость перед Хьюго.

Ситуация вышла из-под контроля и казалась глупой в двойной степени. Ди собиралась просить Хьюго о помощи, чтобы убедить Питера передать ей его полномочия. А он эти полномочия передал Хьюго.

– Да, именно это он и сделал, – подтвердил Хьюго. – И ты можешь быть уверена, Ди, – продолжил он сурово, – что я буду уважать его желания и не позволю тебе диктовать свои условия. Уверяю тебя, что ты и этот… этот Ворд Хантер напрасно надеетесь, будто с помощью твоей власти сможете повлиять на других членов комитета. Я ручаюсь…

– Решение комитета никак не соотносится с Во-рдом, – отчаянно запротестовала она. – И фактически и морально.

– Совершенно верно, – заключил с триумфом Хьюго, поняв, что взял над ней верх. – Мне приятно слышать, что ты это признаешь, хотя признание немного запоздало. Со слов Питера мне стало известно, что ты тратишь слишком много денег из благотворительного фонда твоего отца, а ведь у тебя есть свой банковский счет, и ты…

– Это неправда, – яростно защищалась Ди. – Даже если бы я и хотела сделать это… – Она замолчала, так как продолжать было слишком сложно. – О чем ты говоришь?.. Я пытаюсь помочь тем, кто нуждается в поддержке.

– Это твое мнение, – заметил Хьюго.

– Питер прекрасно разбирается в делах, но он…

– Он что? Не способен больше принимать собственные решения?

– Нет, конечно же, нет! – запротестовала Ди.

– Я рад. «Нет, конечно же, нет». Очень, очень рад, – снова заговорил Хьюго. – Питер сказал, что комитет должен вскоре собраться, чтобы обсудить план на следующие двенадцать месяцев. И на этой встрече я буду представлять его интересы. Ди задыхалась.

– Но ты не можешь.

– Почему? – холодно поинтересовался Хьюго.

– Ну, ты ведь можешь уехать, тебе нужно следить за делами…

– Не собираюсь никуда уезжать, по крайней мере в ближайшем будущем. О чем я уже проинформировал банковского менеджера Питера по телефону. Я свободен в выборе работы и, пока Питеру необходима моя помощь, буду с ним рядом.

Ди почувствовала холод и усталость, жуткую усталость. Это испугало ее, она всегда отличалась силой духа, а сейчас Ди одолевала слабость.

– Ты меня не понимаешь, и Питер не понимает, – мрачно проговорила она.

– Наоборот, я думаю, что мы тебя слишком хорошо поняли, – спокойно возразил Хьюго. – Твой отец учредил фонд и вложил деньги в благотворительность, Ди, но фонд – не твоя игрушка. У тебя нет собственных прав, ты и твой дружок просто не можете…

– Ворд не мой дружок! – выпалила Ди, ее лицо горело от возмущения. Как Хьюго может говорить такое?

– Нет? Но все равно твои отношения с ним очень заботят Питера. Для тебя Ворд, кажется, большой авторитет.

– Питер старомоден. Он чудесный, и я его нежно люблю, но Питер порой становится чересчур упрямым и не хочет ничего видеть.

– Кроме него есть еще шесть членов комитета, Ди, и, если он один не одобряет твои взгляды, я не могу понять, почему ты так беспокоишься.

Ди закрыла глаза. В том-то и дело, что Питер не единственный, кому не нравятся ее проекты, кто сомневается в их реализации.

– Послушай, через полчаса у меня назначена встреча, – сказал Хьюго, быстро взглянув на часы.

И едва произнес эту фразу, сразу же распахнул перед ней дверь с таким видом, будто Ди явилась к нему наниматься на работу, но не прошла собеседование. Это соображение еще больше разъярило Ди. Она мысленно представила, как скажет Хьюго, что не уйдет до тех пор, пока не поговорит с Питером. Но затем осознала, что есть маленькое «но», из-за которого Ди чувствовала себя больше жертвой, нежели атакующей стороной.

Гордо расправив плечи, она промаршировала к открытой двери.

– Надеюсь увидеть тебя в понедельник, – сказал ей Хьюго, как только Ди поравнялась с ним. – Как я понял, комитет собирается в одиннадцать утра?

– Да, именно так, – сдержанно подтвердила Ди, стараясь не скрежетать зубами от досады, когда Хьюго провожал ее к выходу из дома.

Как Питер мог так поступить с ней? Как мог поставить ее в такое положение?

Дышать было трудно, почти невозможно, словно Ди с невероятной силой залепили мячом прямо в грудь. А когда они шли к дверям и Хьюго мимолетно коснулся ее обнаженной руки, Ди дернулась, как будто почувствовала сильный ожог.

– Ди, Питер действует из лучших побуждений – ради тебя и твоего отца. Он рассматривает свою роль в комитете как священный долг.

– А ты думаешь, что я – нет? – Ди враждебно посмотрела на него, ее глаза пылали гневом.

– Твой отец основал благотворительный фонд для специальных целей, и я чувствую…

– Мне плевать на то, что ты чувствуешь. – Ди яростно перебила его. – Ты ничего не знаешь о моем отце – чего он хотел и во что верил. Ты презирал его, потому что он был богат, и возмущался, потому что я любила его.

Ди замолчала, не в состоянии продолжать. Голос девушки прерывался из-за переполнявших ее эмоций.

– Что за чушь! – воскликнул Хьюго. – С чего ты взяла, будто я презирал твоего отца?

– Ты говорил, что, по-твоему, невозможно заниматься благотворительностью и бизнесом одновременно, нельзя делать деньги, будучи настоящим альтруистом.

– Ди, ты вырвала мои слова из контекста, – сердито ответил ей Хьюго. – Я сказал на самом деле, что невозможно быть святым, как ты говорила, каким ты считала своего отца. Ты поставила его на пьедестал, Ди, а я…

– А ты, наоборот, старался свергнуть его с пьедестала. – Ди зло нахмурилась. – Ты последний человек, достойный войти в его комитет. И я никогда не забуду поступок Питера. Хьюго, у тебя нет права…

Она замолчала, почувствовав волнение, возраставшее, как морская волна во время шторма.