Текст книги "Светлы их надежды"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Пенни Джордан
Светлы их надежды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Ты думала, я тебя не узнаю?

Фейт застыла в оцепенении, не в силах поверить, что видит Нэша. Как он здесь оказался? Разве он не в Америке, управляет своей многомиллионной империей, о которой она читала в газетах? Но нет, он именно здесь – мужчина, который виделся ей в кошмарах днем и ночью все последнее время, мужчина, который…

– Фейт, ты еще не знакома с нашим благотворителем?

Нашим кем?! Конечно, ей известно, что особняк, который она до боли любила, был передан их благотворительному Фонду советом распорядителей. Но если бы она могла хоть на одну секунду представить, что Нэш…

Усилием воли Фейт постаралась подавить дрожь, не хватало только, чтобы он заметил ее волнение.

Фонд Ферндауна, организованный дедом ее босса Роберта Ферндауна, обеспечивал жильем остро нуждающиеся семьи. Фонд владел домами в разных концах страны. Как только Фейт увидела объявление, что в головную фирму Фонда требуется квалифицированный архитектор, она поняла, что хочет работать только там, и нигде больше. Собственное прошлое заставляло ее испытывать острое сочувствие к детям, которые вынуждены были жить в кошмарных условиях.

Она вздрогнула, услышав голос Нэша:

– Мы с Фейт уже знакомы.

Волна раздражения и страха накрыла Фейт – она опасалась того, что он может сказать. К тому же она знала, что ему нравится держать ее в страхе. Более того, Нэш испытывает при этом почти физическое удовольствие. Но он, именно тот человек, который, по словам Роберта, сделал их Фонду этот невероятный подарок. Фейт не могла поверить, что Нэш оказался способен преподнести такой щедрый дар.

Она чувствовала, что Роберт смотрит на нее, ожидая реакции на замечание Нэша. Но не вопрошающая спокойная улыбка Роберта вызывала этот парализующий страх. В памяти всплывало все то, что она пережила и вынесла и чего достигла благодаря замечательным людям, которые поддерживали ее.

Одним из этих людей была ее покойная мать, а другим… Фейт до сих пор помнит его лицо, лицо человека, который так заботился о ней, так доверял ей, и она никогда не забудет тот ужас…

Фейт закрыла глаза, охваченная душевной болью и чувством вины, затем открыла их, не в силах взглянуть на Нэша. Она физически ощущала, как он хочет заставить ее обернуться.

– Это было очень давно, – хрипло объяснила она Роберту, – больше десяти лет назад.

Фейт с ужасом чувствовала, как страх расползается по ее телу, парализуя волю.

Роберт сообщил ей, что отдает под ее полную ответственность дела по переходу в Фонд «Хаттон-хауса», и был недоволен ее замешательством и явной неохотой браться за дело.

– Это здание идеально подходит для наших целей, – пытался подбодрить ее Роберт. – Три этажа, большие угодья, хозяйственные постройки рядом.

Конечно, она не могла объяснить ему причину своих колебаний, но теперь это уже не важно – можно не сомневаться, что Нэш сам расскажет ему обо всем.

Резкий звонок мобильного телефона сбил ее с мыслей. Разговаривая, Роберт поглядывал на нее и тепло улыбался.

Он, собственно, никогда и не делал секрета из своей симпатии и, обладая некоторыми полномочиями, помогал ей. Но, несмотря на это, их отношения так и не стали интимными. Честно говоря, они и не встречались, хотя одно свидание у них все-таки было. Но Фейт знала, что все лишь дело времени…

– Прошу прощения, – произнес Роберт, закончив разговор, – но мне придется срочно вернуться в Лондон. Возникли проблемы с передачей «Сметвик-хауса». Уверен, что Нэш присмотрит за тобой, Фейт, и покажет тебе дом. Сомневаюсь, что получится вернуться сегодня, но я присоединюсь к вам завтра.

Он ушел, оставив ее наедине с Нэшем.

– Что-то не так? – резко спросил Нэш. – О, кажется, я догадываюсь. Не так просто жить с чувством вины? Или это для тебя так же, как спать с Ферндауном? Ведь вопросы морали тебя никогда особенно не волновали, да, Фейт?

Она не знала, какое из ее чувств сейчас сильнее: боль или злость. Надо защитить себя от этих жестоких и несправедливых нападок. Но Фейт знала: ничто не может переубедить его, он будет ненавидеть ее всегда. Она смогла только выдавить из себя:

– Я не буду оправдываться перед тобой, потому что мне не за что чувствовать себя виноватой.

Фейт сразу же поняла, что ответила не так. Его взгляд мог бы расплавить камень.

– Может быть, тебе удалось одурачить судью, но меня не так просто обмануть, Фейт. Не зря говорят, убийца всегда возвращается на место преступления.

Фейт почти задыхалась от волны гнева. Начала болеть голова. Фейт подняла руку и откинула со лба медово-золотые прядки волос. В ее первое лето в «Хаттон-хаусе» Нэш дразнил ее за этот цвет, думая, что такое великолепие можно создать только при помощи химии. Он ошибался. Цвет волос, так же как и синие глаза, она унаследовала от отца-датчанина, которого никогда не видела – спасая ребенка, он утонул во время их с мамой медового месяца.

Уже став взрослой, Фейт поняла, что болезнь сердца, которая, в конце концов убила ее мать, началась именно тогда, вызванная невыносимой болью из-за смерти любимого. Она ощущала ту же боль в сердце – совершенно необъяснимую с точки зрения логики, но душевная боль зачастую вообще не поддается никакому логическому объяснению.

Фейт мотнула головой, словно пытаясь отогнать кошмар, преследовавший ее все это время. Да, она отрицает то, в чем он пытается ее обвинить, но почему эти мысли постоянно терзают ее? В этой комнате она впервые встретилась с Филиппом Хаттоном, крестным Нэша, и именно здесь она видела его в последний раз: он упал, полу-парализованный в результате удара, который и привел позже к его смерти.

Хотя прошло десять лет, этот кошмар до сих пор стоял перед глазами.

– А что ты здесь делаешь? – спросила она резко.

– Ты же слышала, что сказал твой босс.

Фейт замерла, услышав, каким вызывающим тоном Нэш произнес слово «босс».

– Я являюсь наследником состояния моего опекуна, и это было мое решение подарить «Хаттон-хаус» Фонду Ферндауна. – Нахмурившись, он устремил на Фейт тяжелый взгляд.

Нэш думал, что подготовился к этой встрече, что сможет контролировать свои эмоции. Но он ошибся. Шок при виде женщины, в которую превратилась знакомая ему пятнадцатилетняя девочка, женщины, которую, без сомнения, обожал Роберт Ферндаун и еще куча таких же одураченных идиотов, – этот шок вызвал в нем странную реакцию. Это чувство угрожало разрушить стену, которую он так тщательно сооружал. Секундная слабость заставила его ощутить, как свежи те раны, которые, как он считал, уже затянулись. А ведь в последнее время он завоевал репутацию не только отличного бизнес-партнера, но и человека, которого невозможно сбить с толку, вывести из состояния равновесия.

Нэш прикрыл глаза, борясь с яростью, которая поднималась в нем, уничтожая здравый смысл. Он слишком долго ждал этого, когда Фейт попадет ему в руки. И вот свершилось, но…

Он глубоко вздохнул и мягко спросил:

– Ты действительно думала, что тебе за это ничего не будет? Ты считала, что не придется платить за то, что сделала? – Он улыбнулся, но это была уже не ласковая улыбка, а холодная, жестокая усмешка.

Да, этот человек легко может наказать ее. Он ни перед чем не остановится, чтобы растоптать ту удобную жизнь, которую она для себя создала.

– А ты рассказала Ферндауну, кто ты есть на самом деле и что ты сделала? – продолжал он терзать Фейт, а она лишь судорожно глотала воздух. – Нет, конечно, не рассказала, – ответил за нее Нэш голосом, полным презрения. – Иначе Фонд не нанял бы тебя, несмотря на то, что Ферндаун явно тобой восхищается. Интересно, ты спала с ним перед тем, как он дал тебе эту работу, или он до сих пор пребывает в ожидании?

Фейт всхлипнула, не в состоянии сдержаться.

– Так ты рассказала ему? – требовал он ответа.

Не в силах врать, но и не в силах ответить, Фейт покачала головой. Триумфальный блеск его глаз дал ей понять, что пощады не будет.

Снова улыбнувшись ей уничижающей улыбкой, которая бросила ее в дрожь, Нэш почти нежно протянул:

– Ну, конечно же, ты ничего не сказала. Насколько я мог видеть, твой одураченный босс не в курсе, что ты кое-что утаила из своей биографии…

– Для них это не имело значения, – еле выговорила Фейт.

– Не имело значения? Что ты избежала официального наказания? Что ты была ответственна за смерть человека? Нет, ты останешься здесь! – Нэш схватил ее за руку, когда Фейт, не в силах больше это выносить, повернулась, чтобы уйти.

Его хватка заставила ее вскрикнуть и гневно потребовать:

– Не прикасайся ко мне!

– Не прикасаться к тебе? – усмехнулся Нэш. – Когда-то ты просила о другом, да, Фейт? Ты просила меня коснуться, ты умоляла…

– Мне было всего пятнадцать, я была еще ребенком… – Она отчаянно пыталась защититься. – Я не знала, что говорю… что делаю…

– Ты врешь! – резко прервал ее Нэш, свободной рукой схватив ее за подбородок, чтобы она не могла отвернуться и избежать его взгляда.

От ощущения жестких пальцев Нэша на нее обрушился целый шквал эмоций и воспоминаний. Все ее тело задрожало, но не от страха, а, как с ужасом осознала Фейт, от нахлынувших чувств, которые она считала давным-давно похороненными.

В то лето она впервые увидела Нэша. Увидела – и стала мечтать о том, чтобы он коснулся ее… хотя бы просто коснулся. Представляла, как он проводит пальцами по ее коже. Рисовала в воображении, как горит его взгляд, жадно исследующий ее лицо, как его тело напрягается от желания…

Фейт готова была отдать ему все: свою любовь, себя, она любила его нестерпимой страстью, до боли, всей своей жаркой и невинной, детской еще душой.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь, – заметил он как-то, когда она пыталась сказать ему, что чувствует и чего хочет…

– Тогда покажи мне ты, – дерзко ответила она. – Поцелуй меня, Нэш!

Он замер, не поверив, что услышал эти слова, которые почти шепотом произнесла Фейт, невольно озвучив свои воспоминания. Поцеловать ее? Какую игру она затеяла? Нэш начал убирать руку от ее шеи, но она повернула голову вслед за ней, скользнув губами по его пальцам.

Фейт судорожно вздохнула, ощутив теплую кожу Нэша у своих полуоткрытых губ. Она услышала низкий звук, вырвавшийся из его горла, почувствовала, как он придвинулся к ней, уничтожая и без того маленькое расстояние, разделявшее их. Его тяжелое, полное животной силы тело оказалось совсем рядом. Теперь он прижимал рукой ее спину, не давая двинуться.

Нэш сам не верил, что он делает это. Она была так близко – беззащитная, желанная, а ее губы были сладкими и теплыми. Неодолимое желание Нэша отдаться во власть чувств делало его слабым. Но ведь он приехал сюда только для того, чтобы свести счеты, убедиться, что она наказана за совершенное преступление. Он поклялся перед своим покойным крестным. Для этого он здесь, а не для того, чтобы…

Ее поцелуй заставлял забыть все, но Нэш напомнил себе, что сладкая, невинная девочка, за которую он принимал Фейт, никогда не существовала. Эта женщина точно знает, что она делает и какой эффект на него производит. Но даже столь горькая мысль не могла заставить его оторваться от ее страстных губ, так заманчиво приоткрытых в ожидании его поцелуя.

Когда горячий язык Нэша ворвался в ее рот, жадно переплетаясь с ее языком, Фейт почувствовала, как волна за волной ее накрывает неистовое, опьяняющее желание. Оно наполняло ее, терзало, погружало в мягкие глубины сладкого дурмана, в жгучее безумие, место, где они с Нэшем…

Они с Нэшем!

Фейт внезапно осознала, что делает, и оттолкнула Нэша, лицо залила краска смущения, глаза потемнели от стыда. Фейт поцеловала его, как та влюбленная девочка, какой она была когда-то.

Нэш тоже отступил от нее. Фейт видела, как тяжело он дышит, как поднимается и опадает его грудь.

– Напрасно теряешь время, Фейт, я не поддамся на твои уловки, – услышала она голос, полный равнодушия. – Может, это срабатывает с другими мужчинами, но я-то знаю, кто ты есть на самом деле!

– Это неправда, – Фейт пыталась защитить себя, – я не… Ты не имеешь права…

– Там, где дело касается нас, – грубо и резко оборвал он Фейт, – не стоит говорить, кто, на что имеет право. Мой крестный имел право рассчитывать на то, что ты оправдаешь его доверие. И он так же имел право рассчитывать на то, что ты понесешь наказание – заплатишь за его смерть!

– Нэш, я не виновата! – прерывающимся голосом крикнула Фейт. – Ты не можешь заставить меня… – Ты не можешь заставить меня признать то, чего я не делала, хотела сказать она, но Нэш снова грубо перебил ее.

– Я не могу сделать что, Фейт? – ядовитым голосом спросил он. – Не могу заставить тебя заплатить? Не сомневайся, скоро ты поймешь, что могу! Ты уже признала, что укрыла факты при поступлении на работу к Ферндауну. И ты не хуже меня понимаешь, что ни за что не получила бы это место, если бы они знали правду.

– Меня не признали виновной, – слабо пыталась обороняться Фейт.

Она чувствовала себя словно в ночном кошмаре, от которого никак не могла очнуться. Но даже в страшном сне она не могла предположить такое. Конечно, она знала, как винит и ненавидит ее Нэш, но только теперь поняла, что он полон решимости бросить ее в бездну страданий и страха, судить ее своим собственным судом и заставить понести наказание. Он бросил на нее жесткий взгляд.

– Нет, не признали, конечно…

Фейт с трудом сглотнула. Кто-то тогда ходатайствовал о смягчении наказания для нее, вызвал у судей симпатию и сострадание и добился того, что она была осуждена условно. Фейт так и не узнала, кто сделал это.

– Ты знал, что я буду здесь? – спросила она, с трудом произнося слова.

– Да, знал, – холодно подтвердил Нэш. – Очень умно было с твоей стороны заявить, что у тебя нет близких родственников или друзей, чтобы подтвердить твою характеристику. Ты обратилась к своему преподавателю, который познакомился с собой уже после смерти моего опекуна.

– Я сделала это потому, что действительно больше никого не было! – воскликнула Фейт. – Я не хитрила. Моим единственным родным человеком была мама, но она… она умерла.

Фейт замолчала, не в силах продолжать. Ее мать проиграла битву с болезнью через два дня после того, как Фейт услышала о смерти Филиппа Хаттона. И только поэтому Фейт не смогла присутствовать на его похоронах.

– Да, кажется, преподаватель был высокого мнения о твоих качествах, – криво усмехнувшись, продолжил Нэш. – Ты предложила себя ему так же, как только что мне?

– Нет! – в отчаянии закричала она. Чувства были слишком сильны, чтобы сдерживаться, и слишком переполняли ее, чтобы она могла заметить странный блеск его глаз, когда он отвернулся от нее.

Рассказывая ей о проекте, Роберт говорил, что обслуга останется в доме до тех пор, пока он полностью не перейдет в собственность Фонда. И теперь Фейт напряглась, когда вошла экономка.

Это была уже другая женщина, не та, которую Фейт помнила все эти годы. Она холодно посмотрела на девушку, повернулась к Нэшу и сообщила:

– Я приготовила вашу комнату, мистер Нэш, и ту комнату, которую вы указали для молодой леди. Ужин в холодильнике, но если вы пожелаете, я могу прийти вечером, чтобы что-то приготовить.

– Спасибо, миссис Дженсон, – улыбнулся Нэш, – в этом нет необходимости.

Фейт с тревогой смотрела в спину удаляющейся экономки, не понимая, чем может быть вызвана столь явная к ней антипатия со стороны этой женщины. Впрочем, сейчас у нее более важные проблемы, гораздо более важные!

Повернувшись к Нэшу, она прошептала побелевшими губами:

– Ты не можешь остаться здесь!

Его улыбка вызвала новый всплеск жаркого, удушающего страха.

– Нет, еще как могу! – мягко сказал он. – Руководство Фонда прекрасно понимает, что я буду отслеживать весь процесс передачи здания и приведения его в состояние, пригодное для проживания нескольких семей, особенно если это дело поручено такому молодому, неопытному архитектору.

Фейт смотрела на него невидящим взглядом.

– Но я остаюсь здесь… я должна… мне так сказали. Ты не можешь так поступить со мной… – протестовала она. – Это… это домогательство, – гневно нападала на него Фейт, – это…

– Это справедливость, – тихо произнес Нэш ледяным тоном.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Я попросил миссис Дженсон приготовить для тебя твою старую комнату.

Ее комнату… Фейт беспомощно обхватила себя руками, словно защищаясь от того откровенного вызова, который Нэш вложил в эти слова. Он наверняка ожидал от нее враждебного ответа, но она не собиралась позволять ему манипулировать ее действиями и эмоциями.

Ее старая комната… Медленно Фейт прошла через комнату и посмотрела вниз, в аккуратный сад. Эта часть дома была детской. Выдаваясь на крыше башенкой, она придавала архитектуре оригинальный вид.

Фантазия проектировщика превратила обычный дом в волшебный замок. В пятнадцать лет Фейт воображала себя здесь сказочной принцессой, и ей нравилось уединение в этой башенке.

– Полагаю, ты огорчена, что башня не окружена озером, – подшучивал тогда над ней Нэш.

Той первой ночью здесь, лежа в удобной и мягкой кровати, Фейт думала о маме, вела с ней мысленный разговор, рассказывала, как ей повезло, описывала ей комнату. Как счастлива была бы ее мама разделить с ней ту радость, что она испытывала! Фейт так страстно хотела, чтобы мама была рядом…

Но мамы не было. Фейт рыдала в подушку, мама никогда не увидит «Хаттон-хаус»…

Фейт отошла от окна. Комната почти не изменилась – кровать была похожа на ту, на которой спала когда-то Фейт, другими стали только занавески и покрывала. Даже старомодные обои в розах были теми же. Фейт провела рукой по стене.

В ее спальне в крохотной квартирке, где они жили с мамой, были очень симпатичные обои.

Они вместе поклеили их вскоре после того, как въехали. Маме тяжело было уезжать из их домика, в котором Фейт жила с рождения, но плата за него стала слишком велика, и, кроме того, новая квартира находилась ближе к больнице и к школе Фейт, а первый этаж – удобнее для мамы.

Есть что-то ужасное в том, как одно событие может перевернуть всю жизнь человека, думала Фейт, когда мысли перенесли ее в прошлое. Был один шанс из миллиона, что она когда-либо увидит «Хаттон».

Врач сказал, что маме предстоит серьезная операция, после которой несколько месяцев она должна будет находиться в рекреационном центре. Сначала мама категорически отказалась. Фейт было всего пятнадцать, девочка не могла так долго жить одна. Тогда доктор предложил подыскать временное жилье в детском доме, где Фейт может оставаться, пока мама не поправится.

Мама даже слышать об этом не хотела, но Фейт видела, с какой катастрофической скоростью теряет она здоровье, и, несмотря на свой собственный страх, убедила маму, что со всем справится.

– Это же ненадолго, – уговаривала она ее. – И тем более это время почти целиком приходится на школьные каникулы. И потом, мне будет с кем пообщаться…

Они обо всем договорились. Но в тот самый день, когда мама уже должна была ложиться в больницу, было принято решение, что Фейт отправится не в местный детский дом, а в тот, что находился за пятьдесят миль оттуда.

Фейт и сейчас помнила, какой ужас она испытала при этом известии, но страх за мамино здоровье оказался сильнее. Хуже было то, что она не могла навещать маму даже после операции – до тех пор, пока она не выздоровеет.

Воспитатели были очень добры к ней, но Фейт столкнулась с неприкрытой враждебностью группы девочек, которые жили в интернате постоянно.

Ей разрешали звонить маме, но она ни слова не сказала о том, что эти девочки постоянно запугивали ее и требовали денег. Мама не должна была за нее волноваться, потому что для выздоровления ей требовались силы и спокойствие.

Через неделю после ее появления в детском доме состоялась экскурсия – воспитанниц повезли смотреть «Хаттон-хаус» и его сады. Фейт ужасно волновалась. Ее отец был архитектором, и девочка мечтала пойти по его стопам, но прекрасно понимала, что скудные доходы матери никогда не позволят ей поступить в университет.

Удовольствие от поездки испортило одно: девочки, которые так откровенно ее ненавидели, тоже поехали. Что их привлекало в архитектуре неизвестно. Фейт постоянно слышала от них, как именно они развлекаются: время от времени выбираются в город и воруют в магазинах.

– Почему ты никому не расскажешь? – спросила Фейт у девочки, которая ей это рассказала.

Та пожала плечами:

– Они прибьют меня, если узнают, а, кроме того, Чарлин уверяет, им все равно ничего не будет. Максимум, что им светит, это суд по делам несовершеннолетних.

– Всего лишь? – воскликнула пораженная Фейт, но девочка снова лишь пожала плечами.

– Брат Чарлин уже сидит в доме предварительного заключения несовершеннолетних преступников. Он говорит, что это круто, что они могут делать все что угодно. Его посадили за то, что он угнал машину. Чарлин это не нравится, она считает, нет ничего хуже воровства. А вот стащить какую-нибудь мелочь из магазина – это можно.

Фейт была в смятении. Девочкам нравилось дразнить ее и издеваться над ней, но болезнь матери давала ей силы игнорировать их нападки и отвечать достойным молчанием.

Однако кража из ее комнаты крошечного серебряного кораблика, который подарила ей мама, а ей он достался от отца, была сильным ударом. Фейт знала, кто это сделал, и сообщила о краже.

До «Хаттон-хауса» можно было дойти пешком, но их повезли туда на автобусе. Фейт до сих пор помнит тот восторг, что охватил ее, когда она впервые увидела дом.

Спроектированный Лютенсом, он хранил какой-то сказочно-рыцарский дух, хотя Фейт сразу отметила почерк известного архитектора. Пока другие девочки со скучающими лицами слонялись по зданию, Фейт с неподдельным восторгом исследовала каждую комнату, и когда она во второй раз скользнула в кабинет, чтобы получше разглядеть его, Филипп Хаттон и заметил ее.

На вид ему было чуть больше семидесяти. Худой, аскетичного вида элегантный мужчина, с добрыми и мудрыми глазами и приятной улыбкой. Фейт сразу привязалась к нему. Она провела с ним остаток дня, слушая рассказы об этом удивительном доме и его истории, впитывая буквально каждое слово и в ответ рассказывая о своей жизни.

С большим трудом Филипп уговорил воспитательницу оставить Фейт после того, как остальные уехали, на чай.

– Но как она доберется домой? – протестовала женщина.

– Мой шофер доставит ее, – ответил Филипп.

Фейт улыбнулась, вспомнив благородство и аристократизм, которыми, казалось, был наполнен воздух возле Филиппа.

Фейт помнила каждую минуту того вечера.

Филипп отправил ее под присмотром экономки наверх, «помыть руки». Когда девочка вернулась, то обнаружила, что он уже не один.

– А, Фейт! – воскликнул Филипп. – Спускайся скорее и познакомься с моим крестником, Нэшем. Он приехал сюда на лето. Нэш, поздоровайся с Фейт. Она поклонница Лютенса.

Так все началось. Один взгляд на Нэша – высокого, невообразимо красивого, мускулистого, со светлыми волосами и зелеными глазами и почти физически ощутимой аурой мужской силы и сексуальности, – и Фейт влюбилась без памяти. А, как же иначе?

Они ели свежую спаржу, великолепную лососину, клубнику со сливками, – любимый летний ужин Филиппа, как она позже узнала, – и даже после стольких лет вкус лосося и запах клубники всегда возвращали ее к тому летнему вечеру.

Тогда ей казалось, что комната озарилась каким-то золотым светом, волшебным сиянием, которое преобразило все вокруг. Она представляла, что неожиданно выросла, стала взрослой, и Филипп с Нэшем внимательно слушают ее, как равную, во время застольной беседы.

Она даже забыла о своем нестерпимом горе и жутком существовании в детском доме, почувствовав себя гусеницей, которая только что превратилась в бабочку и впервые ощущает сладостную радость и свободу полета.

Обратно ее отвез Нэш. Фейт помнит, как заколотилось ее сердце, когда он остановил машину у входа. Было уже темно, лужайка озарялась размытым светом луны. Фейт на заднем сиденье замерла… Коснется ли он ее? Поцелует? Чувствует ли он то же, что и она сейчас?..

Фейт печально улыбнулась, вспоминая свои наивные желания и жгучее разочарование, когда Нэш просто поблагодарил ее за доброту к своему крестнику.

– Но мне правда очень понравилось с ним разговаривать! – пыталась убедить она Нэша.

Меньше чем через неделю Фейт поселилась в «Хаттон-хаусе» – благодаря письму, которое Филипп написал ее маме с просьбой позволить Фейт провести остаток каникул в его поместье.

Она тогда чуть не лишилась дара речи, не могла поверить в такое счастье. Если бы Фейт только знала, чем закончится ее пребывание в этом гостеприимном доме!..

Неосознанно Фейт снова двинулась к окну, пытаясь отбросить ужасные воспоминания. Отсюда открывался прекрасный вид на великолепные сады, спланированные Гертрудой Джекилл. Фейт помнила, как неторопливо ходили они тогда с Филиппом по тропинкам, окаймленным роскошными клумбами и искусно подстриженными кустами, до летнего домика и обратно.

Фейт вздрогнула, увидев, как к дому подъехала большая машина и оттуда появился Нэш. Где он был? Если бы она знала, что он отъезжал, она бы спустилась и что-нибудь поела. Она не хочет есть с Нэшем.

– В доме полностью оборудованная кухня и все, что тебе может понадобиться, но ты можешь пользоваться казенными деньгами, если тебе захочется поужинать вне дома, и я надеюсь, тебе захочется… – улыбнулся Роберт перед отъездом, – особенно, когда приеду я.

Фейт улыбнулась в ответ, но интерес Роберта к ней ее не на шутку беспокоил – вот еще одна проблема, которую она не могла предвидеть при приеме на работу.

Девушка считала, что имеет полное право не сообщать работодателям о событиях, которые привели к смерти Филиппа. Но утаить их от кого-то близкого невозможно.

Ей нравился Роберт. Конечно, нравился. И, конечно, когда-нибудь она выйдет замуж и родит детей… Но… эти мысли не приносили ей уверенности и покоя.

Зачем в ее жизни снова появился Нэш? Она задрожала, вспоминая, как он смотрел на нее, когда говорил, что намерен добиться возмездия за смерть Филиппа.

Случайно ее взгляд скользнул вниз – Нэш как раз направлялся к дому. Как будто какая-то злая сила заставила его остановиться в этот момент и поднять голову. Взгляд Нэша остановился на ее окне. Фейт резко отступила, но поняла, что Нэш заметил ее.

В то лето она провела у этого окна слишком много времени, ожидая его появления. Отсюда открывался отличный вид на дорогу, и тогда юный Нэш обожал гонять на ярко-красной спортивной машине.

Хотя Нэш проводил лето, помогая своему крестному, он тогда уже работал в бизнесе, который положил начало его финансовой империи.

В те дни, заметив, что она наблюдает за ним, Нэш останавливался под ее окном и улыбался ей, дразня, что когда-нибудь он не выдержит и заберется по стене, чтобы похитить.

Фейт молилась про себя, чтобы он сделал именно это. Она была безнадежно влюблена в Нэша, в ее сердце не было больше места ни для кого и ни для чего. Он был ее идеалом, ее героем – девочка превращалась в женщину. Ее желание с каждым днем становились все сильнее и мучительнее.

Она не осмеливалась взглянуть на его губы из страха покраснеть и выдать свое желание, из страха, что он поймет: она думает только об этом и шепчет про себя, как заклинание, те слова, что боится произнести: «Поцелуй меня…»

Сегодня, десять лет спустя, он поцеловал ее… Слишком поздно… Не так, как она мечтала об этом – с любовью и нежностью, обожающим взглядом, умоляющим о ее любви. О, нет… Этот поцелуй был наполнен тяжелой ненавистью к ней, холодом и яростью, желанием наказать.

Но почему же тогда она ответила на него с такой страстью, какой никогда не вкладывала до этого в поцелуи с мужчинами?

Потому что ее обманули воспоминания, вот почему!.. Фейт думала, хотела думать, что это был тотНэш, которого она тогда так страстно и безнадежно хотела поцеловать. А что касается остальных мужчин – это были обычные свидания, ничего серьезного, и целовала она их только потому, что так было нужно… Она и не собиралась больше ничего давать им, кроме этих поцелуев.

Может быть, только с Робертом Фейт почувствовала какое-то более глубокое и сильное чувство, которое могло бы появиться между ними. Могло бы, но не появилось… Фейт всегда оберегала свой внутренний мир и лишь немногих была готова впустить в него. И никакой мужчина, пусть даже это будет Нэш Коннот, не сможет заставить ее повторить те опасные ошибки, которые она совершила в пятнадцать лет.

Фейт усвоила, что главное в любых отношениях – абсолютное взаимное доверие. Без этого… без этого не может быть ничего – вернее, ничего, чего она хотела бы, о чем мечтала.

В тяжелые моменты, после смерти матери и Филиппа, единственное, что помогло ей выжить, было осознание того, что Филипп верил ей достаточно, чтобы сделать этот неожиданный подарок в завещании.

Когда Фейт узнала, что Филипп завещал ей деньги для учебы в университете, она сначала не поверила. До этого, единственным выходом для нее было устройство на работу и учеба в свободное время, что, по понятным причинам, делало ее цель практически недостижимой. Но еще большее значение для нее имел тот факт, что после всего произошедшего он верил именно ей! Ценнее и важнее этого ничего не могло и не может быть. Это был дар такой драгоценный, что воспоминания о нем, каждый раз наполняли ее глаза слезами, а сердце чувствами, которые такие типы, как Нэш, никогда в жизни не поймут и не оценят…

Нэш, для которого, все было либо черным, либо белым… Нэш, который, мог морально уничтожить человека, даже не дав ему возможности защититься… Нэш, в чьих глазах она была вором и убийцей…

Нэш нервно шагал к дому. У него бешено заколотилось сердце, когда он увидел Фейт в окне, с непередаваемой игрой красок и света в волосах, которые сверкали то прохладным серебром, то теплым золотом. Нэш против воли словно перенесся в прошлое.

С того самого момента, как крестный заявил о своем желании пригласить Фейт провести у них каникулы, Нэш знал, что она принесет неприятности, но разве мог он предположить, какой трагедией все закончится?.. Проблемы, которые он ожидал, никак не были связаны с воровством и… убийством.

Он нахмурился. Как и крестный, Нэш был очарован Фейт, думая, что она наивная маленькая девочка. Нэш и предположить не мог… Отчаяние навалилось на него. Черт, он даже собирался защищать ее, думая, что тяга к нему совершенно невинна и что Фейт действительно не понимала, что именно вызывала в нем, когда вот так смотрела на него своими синими глазами.

Нэш даже испытывал какое-то болезненное удовольствие от того, как она опускала взгляд на его губы – дерзко и в то же время смущенно, – и думал, что же она сделает, если он ответит на ее призыв, отдавшись жадному желанию.

Но ей всего пятнадцать – еще совсем ребенок! – столько раз за это лето приходилось напоминать ему себе, жестко и бескомпромиссно подавляя растущее желание. И неважно, что его тело, напрягаясь до боли, стремится к ней.