Текст книги "Карусель душ (ЛП)"

Автор книги: Пенн Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Я изучала эти потерянные души, испытывая смесь жалости и ревности. Каково было бы позволить себе забыть обо всем и исчезнуть, пока я не станцую рядом с ними, блаженная и бесстрашная? Сохранились ли у них воспоминания? Были ли они в сознании? Эта мысль ужаснула меня. Я не могла представить, что буду жить так целую вечность.

Но все на карнавале были такими реальными и живыми – в некотором смысле. Они не были похожи на этих танцующих духов. Они были пойманы в ловушку где-то между жизнью и смертью, в вечном чистилище по их собственному выбору.

Я не могла не задаться вопросом, что за человек выбрал бы такую жизнь. Музыка Баэля стала медленнее и заунывнее, чем раньше. Призрачные танцоры теперь кружили вокруг него, кружась все вокруг в головокружительном порыве.

Это был первый раз, когда я смогла разглядеть их вблизи, различить четкие черты их лиц. Они выглядели…нормально, насколько я могла судить. Обычные лица обычных людей, одетых в одежду почти всех эпох. Но выражения их лиц были приятными и мечтательными, легкие улыбки украшали их губы. Большинство из них держали глаза закрытыми, словно позволяя музыке полностью направлять их.

Холодок пробежал по мне, когда порыв ветра поднял туман вокруг моих лодыжек. Внезапно рядом со мной оказался Теодор.

– Тебе нравится представление? – Его рука была перекинута через спинку скамейки, а одна лодыжка небрежно перекинута через бедро.

Мне казалось, что мое сердце вот-вот вырвется из груди, и я не могла пошевелиться. Его лицо, освещенное лунным светом, было похоже на что-то из прекрасного ночного кошмара – скелет, светящийся под темной кожей.

– Вы, ребята, всегда доводите меня до небольшого сердечного приступа, когда просто появляетесь в таком виде, – выдохнула я, прижимая руку к груди.

Он тихо рассмеялся и сказал:

– Что ж, тогда хорошо, что ты уже мертва. – Несмотря на то, что я знала, что этот факт был правдой, ужас наполнил меня в сотый раз. – Тебе нечего бояться, Мори. Больше нет. Не для тебя. Сейчас это может быть невыносимо, но я обещаю, что ты полюбишь свою новую жизнь здесь.

– Мою новую жизнь? – Тупо повторила я. Неужели он думал, что я уже приняла решение?

– Конечно, – сказал он, пожимая плечами. – В конце концов, ты сделала выбор прийти сюда, так что это должно быть знаком.

– Я не помню, чтобы делала выбор, – огрызнулась я. Слова сорвались с моих губ прежде, чем я смогла их остановить. – Я думала, ты сказал, что у меня еще есть время выбрать? Ты лжешь? – У меня заканчивалось время? Собирались ли они принять это решение за меня? Я была в полной заднице.

– О боже. Я думал, ты поняла, – сказал Теодор, прищелкнув языком. – Это место открыто только для тех, кто выбирает его добровольно. – Протянув руку, он накрутил прядь моих волос на свой палец, украшенный кольцом. У меня перехватило дыхание от его близости, несмотря на мое раздражение.

– Почему кто-то выбрал это? Вечно жить как призрак? – Я смотрела, как они танцуют, понимая, что в то же время Баэль не сводил глаз с Теодора и меня, как будто мог слышать каждое произнесенное нами слово. Зная его, он, вероятно, мог бы.

– Потому что мы здесь свободны, – искренне ответил он, снова привлекая мое внимание к себе. – Мы можем наслаждаться музыкой так, как никто другой на Земле не может и никогда не сможет снова. Мы можем испытать удовольствия, о которых некоторые могут только мечтать. Нет ни страха, ни болезней, ни страданий. Чего еще можно желать?

– Но как насчет всего остального? Как насчет… – Я на мгновение задумалась, мой разум лихорадочно работал, пытаясь придумать какой-нибудь способ объяснить то, что я чувствовала. – А как насчет того, чтобы состариться? Или путешествовать по миру? Как насчет того, чтобы все вернулись в реальный мир, который мы оставляем позади? – Паника подступила к моему горлу, как змея, изо всех сил пытающаяся не отпустить свою жертву.

Он уставился на меня слишком понимающим взглядом. Он так же хорошо, как и я, знала, что меня не так уж много ждет в этом мире. У меня больше не было друзей, Остин позаботился об этом. Моей маме было наплевать на меня теперь, когда она была счастлива в своей новой жизни. Все, что у меня было, – это…Бабушка Аннет.

Душераздирающая тяжесть навалилась на меня, когда ее лицо промелькнуло в моей голове. Чувство вины клокотало в моей груди при мысли о том, что я оставлю ее позади. Ей уже пришлось пережить опустошение от слишком ранней потери моего отца. Могла ли я действительно даже подумать о том, чтобы бросить ее?

Вероятно, это сделало меня монстром за то, что я даже позволила себе представить, что живу здесь полуживой. С моей стороны было эгоистично не учитывать ее.

Теодор небрежно отмахнулся от моего комментария одной рукой, его серебряные и золотые кольца блеснули в лунном свете.

– Эти вещи со временем теряют свою привлекательность. – Его глаза следили за танцующими духами, на его лице появилось выражение удовлетворения. – Человеческие жизни так коротки – они заканчиваются прежде, чем ты успеваешь прожить их полностью. Я никогда не был человеком, но я с завистью наблюдал за всеми вами. Вы понятия не имеете, насколько драгоценно ваше время, пока его у вас не отнимут. Оно никогда не подводит. Души будут всё умолять вернуться. Они обещают мне, что изменят свою жизнь к лучшему, но только тогда, когда увидят ужасы, которые ждут их за зеркалом.

Я изучала его профиль, пробегая глазами по выступам и впадинам этого странного фасада-скелета. Это была не маска и не краска для лица. Казалось, что это действительно было частью его кожи, как будто под поверхностью светился какой-то внутренний свет. Если я была честна с собой, а я редко была честна в эти дни, я могла бы даже сказать, что он был красив. Каким-то болезненным, жутким образом я не могла не обнаружить, что меня… влечет. Я покачала головой, когда он снова повернулся ко мне лицом, отводя глаза в сторону, чтобы избежать его взгляда.

Теодор усмехнулся, звук был глубоким и хриплым.

– Знаешь, ты довольно очаровательна, – сказал он, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо. Сегодня вечером его прикосновение было ледяным, но это было приятно. Я посмотрела ему в глаза. Они снова были черными, в них сияли звезды. – Для смертной, – добавил он.

Я пригвоздила его взглядом.

– Почему-то я не думаю, что очаровательная – подходящее слово. Скорее безнадежная, потерянная, сбитая с толку и взбешенная.

– Ты просто доказываешь мою точку зрения, хотя даже не подозреваешь об этом, – сказал он с дразнящим смешком. – Ты очаровательна для меня, потому что придаешь так много значения жизни, которая ни разу не послужила тебе так, как должна была. Ты очаровываешь меня, потому что, хотя я и могу предложить тебе вкус бессмертия, ты не можешь не ставить нужды других выше своих собственных желаний.

Я ошеломленно уставилась на него, не в силах сформулировать ответ. Он действительно так обо мне думал?

– Ты думаешь о своей бабушке, – сказал он, проводя тыльной стороной пальца по моей щеке. Я старалась не ерзать под его прикосновениями, удивляясь, почему он вдруг почувствовал необходимость сделать это без колебаний. Выражение его лица смягчилось, сменившись чем-то похожим на сочувствие.

– Я даже не собираюсь спрашивать, откуда ты это узнал, потому что, вероятно, не хочу знать. – Я вздохнула, мои плечи поникли. Скрипка Баэля замедлилась до мрачной песни, навязчиво низкой и пронзительной в то же время. – Я не знаю, смогу ли я оставить ее. – Мой голос был больше похож на шепот, но я знала, что он прекрасно меня слышит. Баэль, вероятно, тоже мог.

У меня возникло отчетливое ощущение, что они оба точно знали, что делают. Они исполняли хорошо поставленный танец, а я была ничего не подозревающим партнером.

– Почему бы нам тогда не навестить ее, и ты сама не спросишь, что она думает по этому поводу? – предложил он.

Я вздрогнула от шока, моргая и не совсем понимая.

– О чем ты говоришь, Теодор? Это невозможно. В последний раз, когда я видела бабушку Энн, это был сон. – Теперь было трудно сказать, что было реальным. Но если я действительно застряла в чистилище, как я могла ее увидеть?

– Я дух Перекрестка, Мория. Она опытная и могущественная мамбо, – сказал Теодор, прерывая поток моих диких мыслей. Слегка ущипнув меня за подбородок, он заставил меня посмотреть на него. – Потрать некоторое время, чтобы обдумать мое предложение. Как ты знаешь, время в мире смертных течет достаточно медленно, и твоему телу еще предстоит остыть.

Я смотрела в гипнотические глаза Теодора, чувствуя его дыхание на своем лице. Я знала, что он был божественным существом с невообразимыми способностями и способностью манипулировать мной так, как не смог бы ни один смертный, но каким-то образом я знала, что он вовсе не манипулировал мной.

– Ты пугаешь меня, – сказала я. Наши лица были так близко, когда он томно провел подушечками пальцев по моей щеке.

– Хорошо, – сказал он, его полные губы приподнялись на одну сторону. Я едва могла разглядеть текстуру его темной кожи под светящимся черепом. – С твоей стороны было бы безрассудством не бояться меня.

– Но ты ведь не причинишь мне вреда, правда? – Это был не вопрос. Я уже знала ответ до мозга костей.

Обхватив мою щеку своей большой ладонью, он удерживал меня на месте, приближая свое лицо к моему, пока наши губы мягко не соприкоснулись. Я затаила дыхание, мое сердце бешено колотилось, хотя я знала, что это плод моего воображения. Здесь у меня не было настоящего пульса. У меня не было ни крови, ни дыхания, ни чего-либо из того, что создает жизнь. Но я чувствовала все это в тысячу раз сильнее, чем когда-либо прежде.

– Я не причиню тебе боли. И я никому больше не позволю причинить тебе боль, – тихо прорычал он, прежде чем с силой прижаться своими губами к моим.

Когда наши губы встретились, между нами зажглась искра, и я была охвачена внутренним пламенем. Его руки были твердыми, когда они путешествовали вверх и вниз по моей спине, прежде чем обхватить мою голову ладонями. Наши языки переплелись, пока я не почувствовала, что тону в интенсивности его поцелуя. Внезапно все мои чувства обострились, и я могла чувствовать каждую точку соприкосновения между нашими телами.

Я ничего не знала о том, что повлечет за собой пребывание с Теодором или Баэлем, или с ними обоими, и что это может сделать со мной, но сейчас все, что я могла чувствовать, – это удовольствие.

Я крепко обвила руками его шею, притягивая ближе к себе, как раз в тот момент, когда скрипка Баэля набрала скорость. Мелодия была резкой, интенсивной и неистовой, и я чувствовала, что он наблюдает за нами, как физическое клеймо на моей коже.

Руки Теодора медленно опустились ниже, и я ахнула, когда он схватил меня за талию с силой собственника. Дух Перекрестка целовал меня со страстью и яростью, и это было совершенно опьяняюще и слегка запретно. Это была Встреча с Калфу. Бессмертный дух, который правил загробной жизнью, которого так боялись многие дома. Это был жнец, хранитель врат, тюремщик душ. И все же он поглощал меня так, словно я была последним блюдом в его жизни, и он планировал смаковать каждый кусочек.

Когда мы прервали поцелуй, он прижался своим лбом к моему, заглядывая глубоко в глаза.

– Теперь ты принадлежишь мне, – тихо сказал он. Так же быстро, как это началось, Теодор отстранился от меня, оставив нас обоих хватать ртом воздух. – Не торопись думать, Мория. – Тихо сказал он, прежде чем раствориться в воздухе, не оставив после себя никаких следов, кроме затяжного тепла от его прикосновения к моей коже, которое оставило впечатление более глубокое, чем что-либо другое когда-либо.

Я очнулась от своего второго долгого сна, голова у меня все еще кружилась. Когда я закончила одеваться, маленький листок бумаги пролетел через комнату и остановился под дверью, ведущей наружу. Прошло несколько часов с тех пор, как Баэль оставил меня у моего фургона, нежно поцеловав на прощание и понимающе подмигнув, отчего у меня внутри что-то перевернулось. Но теперь я не была уверена, рада я или разочарована тем, что он не остался.

Осторожно взяв бумагу, я просмотрела ее в поисках каких-либо следов письма. Ничего. Все было пустым и безжизненным. Я почти выбросила его, когда мое внимание привлек блеск золота. Листок ожил, как будто что-то или кто-то писал в реальном времени.

Приходи поиграть с нами…

Там не было ни имени, ни подписи, но у меня возникло ощущение, что оно от Элли. Вместо трех маленьких точек были крошечные золотые сердечки, а каракули были немного старомодными. Улыбка тронула мои губы.

Я быстро оделась в прозрачное платье цвета роз, которое подчеркивало большую часть обнаженной кожи, оставив волосы распущенными, мои длинные медные локоны ниспадали по спине. У меня не было никакой обуви, поэтому я ушла босиком.

В тот момент, когда моя нога коснулась земли, меня окутала какофония звуков. Карнавал Костей не имел понятия о времени, тьма окружала нас днем и ночью, а звезды мерцали над головой в бесконечном небе. Несмотря на прохладный летний ветерок, который касался моей кожи, мне казалось, что я стою неподвижно, подвешенная в бесконечном мгновении.

Серые лица выстраивались в очередь перед каждой поездкой, и я старалась обходить их стороной. Не имело значения, как долго я пробуду здесь, я никогда не привыкну к духам чистилища, ожидающим суда.

Мое любопытство разгорелось, когда я наблюдала за толпой. О чем они могли думать? Понимали ли они, где они стоят, и что я была среди них, наблюдая за каждым их движением? Какая часть этого карнавала происходила в их умах? Если да, то какого рода изумление или ужас вызвали у них исполнители? Несмотря на мое любопытство, я знала, что ответы на эти вопросы останутся загадкой, если я не решу остаться здесь и копнуть глубже.

Я добралась до шатра центрального цирка, где, как я знала, меня будет ждать Элли или тот, кто отправил эту записку. Казалось, что это место, где все собираются больше всего. Я вспомнила ту ночь – или– я полагаю, это могла быть любая ночь, на самом деле. На самом деле, хотя прошло по меньшей мере две недели, это было похоже на одну бесконечную ночь.

Воспоминание о той ночи заставило меня улыбнуться, и все мое тело наполнилось энергией. Я танцевала с Теодором, пока мы потягивали напитки, от которых у меня кружилась голова. Затем я сбежала с Баэлем, позволила ему поцеловать меня на колесе обозрения, а затем овладеть моим телом в тихой темноте моей комнаты. В течение нескольких коротких часов все казалось сказочным и веселым. Но, как и все остальное в моей жизни, они, как правило, резко останавливаются без предупреждения.

Я прошла мимо клеток, где в последний раз видела крупных дрессированных диких кошек. Они были пусты. Это заставило меня вздрогнуть совсем по другой причине.

Пробираясь сквозь полог палатки, я почувствовала волну жара и дыма. Запах жженого сахара заполнил мой нос, пока я осматривала комнату в поисках Элли или каких-либо признаков кого-то знакомого. Мои глаза остановились на фигуре, сидящей за дальним столиком, окутанной тьмой.

Когда я подошла к ее столику, она посмотрела на меня со зловещей улыбкой на лице.

– А, вот и ты, – застенчиво сказала она, наклоняясь, чтобы налить что-то в стакан. Я никогда раньше не видела эту женщину.

У нее была смуглая кожа и серо-стальные волосы, заплетенные в сотни крошечных косичек, украшенных стеклянными бусинками. Ее глаза были ярко-зелеными, и на ней было яркое шелковое платье с длинными расклешенными рукавами. На столе стояли различные бокалы для напитков и высокие причудливые бутылки с чем-то, что, как я предположила, было каким-то алкоголем.

За ее столиком я едва могла разглядеть мигающие огни из главного зала, а музыка на представлении была такой громкой, что я едва слышала женщину, обращавшуюся ко мне.

– Что происходит? – Осторожно спросила я, подходя к столу.

– Выпей, дорогая. – Она протянула мне стакан с темно-фиолетовой жидкостью, подвинув его через стол. Я с подозрением посмотрела на стакан. Я знала, что лучше не брать напитки у незнакомцев наугад. Женщина усмехнулась. – Это тебя не отравит, я обещаю.

Она взяла бокал своей костлявой рукой и опрокинула его сама, прежде чем слизнуть с губ темно-фиолетовые капли. Затем она налила мне еще один бокал и подвинула его ко мне.

– Мы называем это Эйфорией, или – bwè entèdi.

Я скептически подняла бровь. Запрещенный напиток…

Я осторожно взяла стакан и поднесла его к носу. Запах был как шоколад, с легким привкусом чего-то пряного и сладкого, похожего на ягоды. У меня потекли слюнки.

– Что в нем? – Я серьезно развлекала эту сумасшедшую женщину и ее таинственный напиток? – И что он делает? Это какой-то наркотик?

Женщина просто улыбнулась мне, ее глаза засияли озорным блеском.

– Давай просто скажем, что это перенесет тебя в другой мир, – загадочно сказала она.

Я поколебалась еще мгновение, прежде чем сделать глоток фиолетовой жидкости. Чему это могло повредить на самом деле? Я ведь уже была мертва, верно? Или почти мертва. Это было не мое настоящее тело, так что то, что я здесь делала, точно не считается. По крайней мере, я так себе говорила. То, что происходит на перекрестке, остается на перекрестке.

Я пожала плечами.

– Полагаю, до дна.

Сначала вкуса не было, только холодок на языке. Но затем произошел взрыв вкуса – сладость и терпкость смешались в идеальной гармонии, с оттенком тепла от специй, которые я не могла распознать. Внезапно все вокруг меня изменилось и расплылось, пока все, что существовало, не превратилось в глубокое тепло, которое медленно распространилось по каждой моей конечности. Первое, что я сделала, это глубоко вздохнула, позволяя своим мышцам расслабиться.

Женщина помахала мне рукой, озорно улыбаясь. Несколько человек вошли следом за мной, разговаривая между собой. Я узнала несколько лиц и яркие костюмы для выступлений. Они были в некотором роде танцорами.

Когда они отбросили – Эйфорию– и без колебаний прошли в главный зал, я не могла избавиться от чувства противоречия. Мои глаза следили за каждым их движением, выдавая мое желание присоединиться к ним. Проходя мимо, одна из женщин в мерцающем трико погладила меня по щеке, другой рукой она обвила мужчину без рубашки и с кожей, разрисованной блестками. Дрожь пробежала по моей спине от внезапного прикосновения, но это не было возбуждением или предвкушением. Это был страх. Страх того, что мне там не место, что я никогда не смогу быть такой же беззаботной, как они. Я последовала за ними через щель в палатке, и мое сердце бешено забилось, когда я смотрела, как они исчезают вдали, оставляя меня одну в море незнакомцев.

Цирковой шатер сверкал яркими красками и громкой музыкой, но туман, заполнивший воздух, был густым. Я почувствовала холод в воздухе, когда направлялась к трибунам, а не к центру зала, как в прошлый раз. Толпа серых лиц сидела так неподвижно, их лица были бесстрастны, а глаза остекленели. Несмотря на тепло, исходящее от ламп наверху, я чувствовала себя такой одинокой в этом углу, окруженной несколькими случайными рядами пустых кресел.

Яркие огни циркового шатра освещали центральную арену, где я со смесью восхищения и трепета наблюдала, как два льва, пантера и тигр рыскали вокруг. Блеск их острых зубов заставил меня разинуть рот от благоговения, задаваясь вопросом, нападут ли они друг на друга или на зрителей. Но в то же время я была очарована их грацией и красотой. С другой стороны, мы все уже были мертвы, не так ли? На самом деле они не могли причинить нам вреда.

Несколько танцоров выполняли трюки, с отработанной легкостью размахивая пылающими обручами и дубинками. Большие кошки взаимодействовали с огнем, рыча и отбиваясь от пламени, но на самом деле я не чувствовала исходящего от них настоящего страха. Они были такими же артистами, как и все остальные здесь сегодня вечером.

Вглядываясь в серые лица на трибунах, я кое-что поняла. Через каждые несколько рядов, разбросанных по всему цирковому шатру, были такие же, как я, которые полностью проснулись и были живы. Я в шоке уставилась на них. Я и не подозревала, что есть и другие.

Но, эй, почему не должно быть других? Почему я должна быть единственной душой, которой будет предложен этот выбор?

Краем глаза я уловила какое-то движение, обернулась и увидела мальчика-подростка, уставившегося на тигров широко раскрытыми голубыми глазами. У него были растрепанные каштановые волосы, одежда вся измята, с виска капало немного крови, но я не видела на нем никаких ран.

Должно быть, он почувствовал мой пристальный взгляд, потому что повернулся, встретился со мной взглядом и сказал:

– Я пытаюсь проснуться, но это не получается… – его голос был вялым и хриплым.

Я одарила его улыбкой, которая, вероятно, была не очень обнадеживающей.

– Ты уже был в комнате с зеркалами? – Я не знала, почему это был первый вопрос, сорвавшийся с моих губ, но мне вдруг стало очень любопытно узнать об этих случайных душах.

Он мгновение смотрел на меня, прежде чем ответить, как будто ему потребовалась секунда, чтобы собраться с мыслями. Должно быть, он здесь совсем новенький. Новее меня.

– Зеркала? О чем ты говоришь? Я очнулся в нескольких милях отсюда, посреди грязной лужи. Я пытался найти кого-нибудь с гребаным телефоном, но все меня игнорируют. – Он снова повернулся лицом к залу, между его бровями пролегла глубокая морщина, когда он осматривал трибуны. – С этим местом что-то не так. Что-то не так.

Ладно, значит, он был новеньким. Я почувствовала прилив жалости к мальчику.

Я закрыла глаза и медленно вдохнула, концентрируясь на головокружительной какофонии цветов и звуков, наполнявших цирковой шатер. Я пробыла здесь достаточно долго, чтобы понять, чего от меня ожидают и как играть в эту игру. Теперь пришло время научить его тому, с чем я все еще пыталась смириться.

– Пойдем со мной, – сказала я, схватив его за руку. Сначала он не пошевелился, пораженный моим внезапным прикосновением, но через секунду встал со скамейки и позволил мне повести его по проходу туда, откуда я вошла.

Я вертела головой, осматривая темные углы комнаты в поисках каких-либо признаков присутствия Теодора, Баэля или даже Лафайета. Маленькая черная кошка подозрительно отсутствовала последние несколько часов. Мы выбрались наружу, на прохладный ночной воздух, никем не замеченные, и направились в сторону дома смеха. К этому времени я уже довольно хорошо ориентировалась в этом месте.

– Как тебя зовут? – Спросила я парня, чувствуя себя полной дурой из-за того, что не спросила, когда мы встретились несколько минут назад. Я забегала вперед.

– Лиам, – сказал он, тяжело дыша, когда мы обогнули разноцветные кабинки, пахнущие попкорном, нырнули под медленно движущееся Колесо обозрения и пересекли шаткий деревянный мост над болотными водами.

– Я Мория, но ты можешь называть меня Мори, если хочешь. Скажи мне, Лиам, ты веришь в привидения? – Вопросы, казалось, посыпались сами собой.

Наконец-то показался «Дом веселья», мигающие вывески над головой казались маяками на фоне темного неба.

Лиам посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, полными удивления.

– Призраки? – повторил он дрожащим голосом.

Я кивнула, мой рот изогнулся в лукавой улыбке, когда мы приблизились ко входу в дом смеха. Пара странно одетых клоунов завернула за угол из-за здания, оживленно о чем-то разговаривая. Лиам остановился и уставился на них с открытым ртом, заставляя меня остановиться.

Я не винила его за то, что он пялился на клоунов, разинув рот. Они были одеты в пышные подтяжки и массивные ботинки с шипами, которые больше подходили для банды мотоциклистов, чем для карнавала. У одного из них изо рта свисала трубка, в воздух поднимались струйки дыма, а другой был без рубашки, белая краска для лица стекала с его шеи на грудь от пота. Их макияж был размазан и неряшлив.

– Где мы, черт возьми, находимся? – Спросил Лиам.

Клоуны прошли мимо, не обратив на нас внимания, но голова Лиама повернулась, он следил за ними глазами, когда они огибали ряды серых лиц, направляясь к центру карнавальной площадки.

Я повернулась к нему, стараясь не показать жалости на своем лице, когда он посмотрел на меня с большим количеством вопросов, чем у меня было ответов.

– Ты мертв, Лиам.

Мои слова тяжело упали между нами, и на мгновение мне захотелось взять их обратно. Но теперь они вырвались наружу, и это было к лучшему. Когда я впервые появилась здесь в своем окровавленном платье, растерянная и потерянная, я была бы очень признательна, если бы кто-нибудь нашел время, чтобы мягко рассказать мне об этом без всяких игр.

К моему удивлению, Лиам на самом деле не выглядел таким уж шокированным. Он покачал головой, словно пытаясь избавиться от замешательства, но я могла видеть, как мои слова кружатся в его подростковой голове, позволяя им перекатываться и впитываться.

– Как я умер? – следующим спросил он. Спокойствие его вопроса разбило мне сердце из-за него.

– Ладно, возможно, я уже поторопилась. – Я сделала глубокий вдох, запустив пальцы в свои кудри. – Как я должна оставаться здесь, если я просто собираюсь столкнуться с новыми душами и запутать их еще больше?

– Э-э-э, что? С кем ты разговариваешь? – спросил он, обводя нас взглядом.

– Я сама с собой, – сказала я, кладя руку ему на плечо. – Не обращай внимания. Я пытаюсь. Я хочу сказать, что ты, возможно, не совсем мертв… пока. Видишь ли, это место в некотором смысле похоже на чистилище. Ты либо полностью мертв, либо почти мертв.

– Как ты можешь определить разницу?

– Видишь эти серые лица? – Спросила я, кивая на очередь людей, ожидающих у ближайшей кабинки. Лиам оглянулся и заметно вздрогнул, но кивнул. – Это супердохлые. Они приходят в это место, чтобы предстать перед судом, прежде чем отправиться… в… ну, куда бы ты ни отправился после смерти.

– Значит, мы как зомби? – спросил он.

Я фыркнула и рассмеялась, и на этот раз это действительно немного освежило меня.

– Думаю, больше похоже на души. Это трудно объяснить. Я здесь всего пару недель, я думаю. Но, по сути, мы пришли сюда, чтобы решить, жить нам или умереть.

Его голубые глаза расширились.

– Значит, я могу вернуться домой, если захочу? – На его юном лице расцвела надежда.

Я замолчала, открыв рот, но не в силах произнести ни слова. Я хотела дать правильный ответ, но правда заключалась в том, что я понятия не имела. Законы и правила, управляющие этим странным местом, были такими чертовски загадочными; как я должна была понимать их, не говоря уже о том, чтобы знать, как можно вернуться живым после такой ужасной смерти?

Я колебалась, неуверенная, хочу ли я обременять Лиама правдой. Но он смотрел на меня с таким оптимизмом, что я не могла заставить себя разочаровать его.

– Это не так просто, – сказала я наконец. – По крайней мере, я так не думаю, они еще толком не рассказали мне, как все это работает. Однако здесь нет никаких гарантий, поэтому я не хочу давать тебе ложную надежду.

Лицо Лиама вытянулось, и я увидела, как в него закрадывается отчаяние.

– Но у тебя может быть шанс, – быстро добавила я, хватаясь за любое подобие позитива. – Есть причина, по которой нас тянет туда, где мы в конечном итоге оказываемся, – объяснила я. – Мы проведем здесь некоторое время, привыкая к тому, что произошло, а затем сможем выбрать, двигаться дальше или нет. Это сложнее, чем просто решить, хотим ли мы остаться или уйти.

Тяжесть моих слов опустилась между нами, как густой туман. Лиам ничего не сказал, но его разочарование было ощутимым. Я разрушила его надежду и не была уверена, смогу ли когда-нибудь вернуть ее обратно.

– Куда двигаться дальше? – спросил он наконец, его взгляд метнулся к «Дому веселья», маячившему вдалеке. Его огни мигали в темноте, и слабая карнавальная музыка доносилась из затененного открытого дверного проема.

– В том-то и дело, – сказала я, пожимая плечами. – Никто не знает наверняка, куда мы пойдем, когда двинемся дальше – даже эти серые лица. – Я даже не знаю, знает ли об этом Баэль или Тео – я имею в виду, встречался ли ты с Калфу.

Он озадаченно поднял бровь.

– Встретил кого?

Я улыбнулась. У него не было причин узнавать это имя. Он был бледным ребенком, одетым в сандалии и пляжные шорты, так что я не думала, что он был местным, не говоря уже о практикующем Вуду.

– Встретил ли ты Калфу. Он дух Вуду, который правит чистилищем.

– Вуду существует? – спросил он, его глаза расширились. – Мои родители были католиками.

Я усмехнулась, качая головой.

– На самом деле, это действительно хороший вопрос, но я думаю, что он в меньшей степени касается того, кто прав, а в большей – обстоятельств.

Замешательство Лиама только усилилось, и я не могла не почувствовать себя немного удивленной его наивностью. Если бы он только знал, насколько страннее все станет.

– Позволь мне объяснить, – сказала я со вздохом. – Теперь ты мертв, верно? И ты в чистилище. – Он медленно кивнул, все еще глядя на карнавальный «Дом веселья», как будто боялся, что он может выскочить и напасть на него. – Чистилище существует где-то между жизнью и смертью, – продолжила я. – Это место, куда люди попадают после смерти, но прежде чем перейти к тому, что будет дальше. Думай об этом как о Перекрестке.

Его глаза снова вернулись ко мне, выражение его лица искало ответы, которых даже у меня не было.

– Но почему я здесь, а не на небесах? – наконец он спросил. – Что вообще со мной случилось?

Я на мгновение заколебалась, прежде чем решила, что нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему ту малую информацию, которой я пока располагала.

– Я не знаю, что с тобой случилось, – осторожно сказала я. – Но что-то пошло не так, когда ты умер – возможно, сбой в системе – и вместо того, чтобы двигаться дальше, как ты должен был, что ж, вот мы и здесь. Ты не на небесах, потому что, я думаю, тебе нужно сделать выбор. Ты еще не совсем мертв, но, возможно, скоро умрешь.

Чего я не сказала, потому что даже сама не была уверена, так это того, что велика вероятность, что рая вообще не существует. По крайней мере, не в том смысле, в каком он себе представлял. У меня была рабочая теория о том, что я была слишком смущена, чтобы руководить Баэлем. Я подумала, может быть, каждая религия была правильной религией, и то, где ты оказываешься после смерти, зависит от твоей интерпретации загробной жизни.

Перекресток проявлялся во многих формах, и хотя лично я никогда не мечтала о сумасшедшем карнавале посреди темного, заболоченного протока, это было не так далеко за пределами моих убеждений, как можно было подумать.

Лицо Лиама исказилось выражением ужаса, смешанного с неверием.