Текст книги "Карусель душ (ЛП)"

Автор книги: Пенн Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– И что теперь будет? – нервно спросил он.

Я снова пожала плечами. Правда заключалась в том, что никто не знал наверняка, но Лиам заслуживал какого-то ответа после того, как был брошен в этот причудливый мир без какого-либо предупреждения или объяснения.

– Ну, для начала, нам нужно посетить «Дом веселья». – Я указала на вход. Он колебался, выглядя неуверенным, и я нисколько его не винила. Я снова ободряюще сжала его плечо.

– Я буду с тобой все время, но будет лучше, если с тобой буду я, а не Баэль.

– Баэль? – спросил он.

– Не спрашивай, – пробормотала я, прежде чем мягко подтолкнуть Лиама вперед.

– Тогда почему кто-то решил остаться? – С сомнением спросил Лиам, когда мы, наконец, вошли в первый коридор.

На стенах висели зеркала всех форм и размеров. У некоторых были декоративные рамы, в то время как другие были покрыты коркой, пылью или трещинами. Там было темно. Лампочки Эдисона висели примерно через каждые десять футов. Здесь все еще пахло опилками и попкорном.

– Некоторые люди не готовы расстаться со своей жизнью, вернувшись в мир живых… – Мой голос затих, когда воспоминания затопили мой разум – воспоминания обо всем, что заставляло меня отчаянно цепляться за жизнь. Может быть, я была последним человеком, которого Лиаму следовало слушать.

Лиам понимающе кивнул, но несколько мгновений после этого хранил молчание. Я не сводила глаз с деревянных балок, перекрещивающихся над головой, в поисках болтающейся пары ног и тех модных кожаных сапог. Несмотря на то, что я кралась украдкой, у меня было чувство, что в этом месте не происходило ничего такого, о чем бы Баэль и Теодор не знали. Вероятно, они точно знали, где я сейчас нахожусь.

Когда мы завернули за угол, зеркала исказили наши отражения, превратив их в искаженные карикатуры на самих себя. Лиам громко сглотнул, когда мы проходили мимо одного из них, из-за которого казалось, что у него гигантская голова и крошечные ручки. Я усмехнулась над выражением его ужаса, прежде чем снова протрезвела при мысли о бдительном взгляде Баэля.

– Пошли, мы недалеко.

– Куда мы идем? – спросил он, когда я потащила его дальше в лабиринт зеркал.

– Ты увидишь, – зловеще сказала я, чувствуя себя неловко из-за того, что у меня не было логичного способа сказать ему правду.

Что-то черное упало с деревянных балок над головой, и я вскрикнула, резко остановившись. Лиам с проклятием врезался мне в спину. С колотящимся сердцем я уставилась на маленького черного кота, который теперь небрежно сидел у моих ног, неторопливо облизывая одну лапу, как будто это не он напугал меня до смерти во второй раз.

– Черт возьми, Лафайет, – пробормотала я, пытаясь отдышаться. – Я начинаю думать, что это игра для тебя. – Он поднял на меня свои яркие глаза, и я почти представила, как он торжествующе ухмыляется. Я вздохнула, когда смогла сориентироваться. – Ты мог бы с таким же успехом отвести нас в… э-э-э. – Я прочистила горло, задаваясь вопросом, как вообще назвать эту странную комнату.

Он не дал мне времени придумать название, прежде чем бросился бежать в другом направлении. Выругавшись, я схватила Лиама за руку и потащила его за собой, пытаясь удержаться на хвосте у Лафайета. Маленький ублюдок был быстрым и скользким, но я начала привыкать к этому дому, и теперь у меня было смутное представление о направлении.

Наконец, после того, что показалось нам двадцатиминутным бесцельным блужданием, мы пришли в знакомую комнату сразу за случайным коридором. За ней открылась пещерообразная чернота, которая, казалось, длилась вечно. Но в самом центре комнаты были три массивных отдельно стоящих зеркала.

Я остановилась прямо в дверях и позволила Лиаму обойти меня. Лафайет подошел к первому зеркалу и стал тереться лицом о раму.

Лиам смотрел на зеркала широко раскрытыми глазами и с отвисшей челюстью, как и в мой первый раз в этой комнате. Рамы были красиво украшены, и на них были вырезаны десятки веве.

Я подошла к первому зеркалу, о которое протирал Лафайет, и осторожно положила руку на раму. Я понятия не имела, что делаю, но что-то внутри меня просто говорило прикоснуться к нему. Я ни за что на свете не притронусь к стеклу, но чувствовала себя обязанной соприкоснуться с ним.

В тот момент, когда моя рука коснулась рамки, каждый вырезанный символ словно загорелся своим собственным неоново-фиолетовым светом. Я попятилась, уставившись на великолепные, знакомые символы, и что-то вроде гордости наполнило мою грудь.

– Что это за символы? – Спросил Лиам хриплым, благоговейным голосом.

– Они называются веве. В моей культуре мы практикуем магию предков. Veve – это символ, характерный для любого из Лоа, с которым ты хочешь связаться. Я полагаю, это духи предков, или проводники. Каждый из них уникален и означает что-то отличное от следующего.

Его широко раскрытые глаза обратились ко мне.

– Ты имеешь в виду вуду? Как с куклами вуду и прочим?

Я рассмеялась, качая головой.

– Это просто туристическая чушь. Нет, мой отец был гаитянином, а мама француженкой, но я решила практиковать Вуду, когда была моложе тебя. Мою бабушку мы называем мамбо. По сути, в моей культуре она жрица. Это не похоже на то, что ты видишь по телевизору; здесь гораздо больше глубины и истории.

Лиам внимательно слушал, не сводя с меня глаз. Можно с уверенностью сказать, что он был очарован тем, что я говорила. Это заставило меня гордиться тем, что я поделилась с ним частью своей культуры.

Пока мы разговаривали, Лафайет перешел ко второму зеркалу, повторяя тот же процесс, что и раньше – потирая лицо о раму, пока я не последовала его примеру, прикасаясь к ней, пока каждая жилка не засветилась в ответ.

Я снова обратила внимание на Лиама.

– Хочешь, я покажу тебе, как это работает? Я имею в виду веве, а не зеркала.

Он нетерпеливо кивнул и последовал за мной к третьему зеркалу, где Лафайет уже начал тереться о него. Я зажгла и эти. Я тянула время, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было настроиться на то, что, я знала, должно было произойти.

– Хорошо, – начала я, как только все зеркала засветились. – Итак, перво-наперво: выбери Лоа, которая резонирует с тобой.

– Что? – С любопытством спросил Лиам.

– Лоа по сути, подобен предку или духу-наставнику, – терпеливо объяснила я. – У каждого из них есть свои личные черты и сферы влияния. Например, Мет Калфу – это дух, который правит этим местом. Ты можешь назвать это чистилищем, если так будет проще.

– Я не знаю никакого… – Лиам неуверенно замолчал.

– Все в порядке! – Я быстро заверила его. – Просто подумай о чем-то важном в твоей жизни прямо сейчас – возможно, о проблеме, или о цели, или о чем-то, чего ты действительно хочешь, и выбери что-то, основываясь на этом. Остальное я могу дополнить за тебя.

Лиам на мгновение задумался, прежде чем решительно кивнуть.

– Я капитан по плаванию в своей средней школе. Я готовился к Олимпийским играм всю свою жизнь… – Его глаза поникли, а плечи опустились. – Но я думаю, теперь, когда я мертв, все это больше не имеет значения, не так ли?

Я ободряюще положила руку ему на плечо.

– Это важно, Лиам. Так будет всегда. – Он посмотрел на меня, благодарный за слова поддержки. – Как насчет того, чтобы пойти с Агве?

– Э-э-э, кто?

– Агве правит водами. Если ты чувствуешь связь с водой, то он был бы хорошим выбором.

– Что, хочешь с ним связаться?

Я пожала плечами.

– На самом деле я не уверена, что это возможно сделать отсюда. – Я на самом деле не обдумывала это до конца, но я была так взволнована, почувствовав, что хоть раз что-то контролирую, что мне было почти все равно. Мне просто нужно было снова почувствовать какую-то связь. – Но попробовать не помешает. Даже если он не покажется, ты можешь попросить у него благословения.

Лиам сделал глубокий вдох, заметно выпрямляя спину, как будто готовясь к битве. Мне пришлось подавить смешок.

– Хорошо, давай сделаем это. Что ужасного может случиться, если я уже мертв?

Я решила не напоминать ему, что технически он был почти мертв. Его тело, скорее всего, цеплялось за грани жизни там, в этом мире. Но я не хотела разрушать ту уверенность, которая у него была.

Я опустилась на колени на пол, и Лиам нерешительно повторил мои действия. У меня не было ничего, чем можно было бы написать или нарисовать, поэтому я решила использовать свой мысленный взор и надеялась, что этого будет достаточно. Закрыв глаза, я почувствовала, как Лафайет кружится вокруг меня, мягко потираясь о мое тело, и инстинктивно поняла, что Теодор наблюдает. У меня было чувство, что у него есть способ смотреть глазами Лафайета.

Если он еще не пытался остановить меня, значит, и не собирался, а это означало, что я не нарушала никаких правил. Я восприняла это как знак продолжать.

Перед моим мысленным взором возникла веве Агве. Я нарисовала это тщательно, кусочек за кусочком, чтобы ничего не упустить. Я могла ясно видеть это: лодка с парусами, раскрашенными раковинами и веслами. Она ожила в считанные секунды, как только я начала говорить.

– Agwe, ноу rele w pou tanpri beni nou ak sajès ou… – С каждым слогом в комнате становилось все темнее, а снаружи зловеще гремел гром, словно аплодисменты какой-то потусторонней аудитории.

Когда раскаты грома стали громче, я почувствовала, как Лиам крепче сжал мою руку. Он был напуган, но не отпустил. Это показало мне, что он доверяет мне, несмотря на то, что мы только что встретились.

Я продолжила свое заклинание, призывая Агве благословить нас и направить своей мудростью. Я попросила его показать Лиаму дорогу и помочь ему преодолеть смятение и нерешительность. Внезапно Лафайет заволновался, как будто почувствовав что-то, чего мы не могли видеть. В комнате стало так темно, что я едва могла разглядеть что-либо вокруг нас, кроме светящихся вевес, отбрасывающих фиолетовое сияние в темноту.

И вот оно – фигура, стоящая на краю нашего невидимого круга. Но это был не тот, кого мы призвали.

Теодор появился без предупреждения или звука – он просто материализовался перед нами, как призрачное привидение. Череп, который сиял на его поразительном лице, заставил мое сердце подпрыгнуть к горлу. Мое тело покалывало, как будто его взгляд был физическим прикосновением.

Лиам ахнул рядом со мной, в то время как Теодор просто стоял и молча наблюдал за нами с непроницаемыми глазами и непроницаемым выражением лица. Именно тогда я заметила еще одну фигуру, стоящую прямо за ним.

Этот человек был мне так же знаком, как мое собственное отражение, хотя я никогда не видела его во плоти – или, наверное, в духе. У него была более бледная кожа, чем у меня, хотя все еще коричневато-загорелая, и зеленые глаза. У него были седеющие волосы, заплетенные в дреды, и одежда, которая напоминала старого морского капитана. С его дредов свисали ракушки, спутанные с кусочками морских водорослей.

Агве.

Срань господня. Срань господня, срань господня…

Я не знала, какого черта я ожидала, но то, что Агве появился в буквальном смысле, было не тем. Я не была новичком в Лоа, но это становилось безумием.

– Впечатляет, – медленно произнес Теодор, словно тщательно взвешивая каждое слово, прежде чем продолжить, – но ты же знаешь, что вызывать других в мои владения без моего разрешения строго запрещено.

Черт, он был прав. Как я могла быть такой идиоткой? Я позволила себе забыть, что Теодор на самом деле был Калфу, и это сопровождалось определенным набором правил. Первое заключалось в том, что он имел полный контроль над тем, кто приходил и уходил из его владений. Даже его брату папе Легбе это было разрешено только при особых обстоятельствах.

Я встала, потянув за собой дрожащего Лиама.

– Прости меня, Калфу, – сказала я шепотом, отводя от него взгляд. – Мне следовало бы догадаться.

Молчание Теодора было оглушительным. Он постоял еще мгновение, рассматривая нас обоих с такой пристальностью, что у меня волосы на руках встали дыбом. Я знала, что в этот момент он полностью контролировал нашу судьбу, и мое сердце бешено колотилось от страха и предвкушения.

Но я больше не могла сдерживаться. Медленная улыбка заиграла на моих губах, когда я снова посмотрела на него сквозь ресницы. Не было никакого способа объяснить, почему мне захотелось рассмеяться, но смех клокотал у меня в груди, и мне потребовалось все силы, чтобы подавить его. Может быть, я могла бы списать это на «Эйфорию», которую старуха убедила меня выпить.

Я должна была бы дрожать от ужаса под пристальным взглядом Мета Калфу. Любой здравомыслящий человек так бы и поступил, и все же, чем дольше я оставалась здесь с ним и Баэлем, тем комфортнее ощущала его присутствие. Мой взгляд метнулся к его губам, и мое тело затрепетало при воспоминании о его поцелуе.

Целовать его было глупой идеей, но во всем моем теле не было ни единой молекулы, которая сожалела бы об этом. Я хотела поцеловать его снова. Я хотела сделать гораздо больше, чем это.

Теодор, должно быть, заметил, как что-то изменилось в моих глазах, потому что губы, которые я так пристально изучала, внезапно изогнулись в злобной усмешке. Мой желудок перевернулся, а грудь наполнилась жужжащими вибрациями.

– Тебе повезло, что Агве не так уж нежеланен в этих краях, – медленно произнес он. Лоа воды просто уважительно кивнул ему вслед, но ничего не сказал. Мои глаза встретились с глазами Теодора, когда он шагнул в фиолетовое сияние. – И ты проявила уважение, извинившись за свое превышение полномочий. Я принимаю твои извинения, Мори.

Я облегченно вздохнула, глядя в его глаза, которые были такими же черными, как и комната вокруг нас, только в их глубине отражалась фиолетовая версия меня самой. Было трудно сдержать приятную дрожь, которая прокатилась по мне при звуке моего прозвища на губах Теодора. Я хотела услышать, как он простонал бы его.

Черт… Что, черт возьми, со мной происходит? Откуда берутся эти безумные желания?

Я попыталась отогнать свои неуместные мысли, когда Теодор придвинулся ближе, его рука, украшенная кольцом, потянулась, чтобы провести по изгибу моей щеки. У меня перехватило дыхание от ощущения его грубых пальцев на моей коже. Из-за «Эйфории» мне было трудно мыслить здраво, но в глубине души я знала, чего хочу.

Теодор наклонился и завладел моими губами с яростным голодом, который застал меня врасплох. Его язык танцевал вдоль моего, посылая дрожь по каждому дюйму моего тела. В этот момент меня не волновало, что за нами наблюдают. Меня не волновало ничего, кроме темного бога передо мной.

Я застонала ему в рот, когда он отстранился слишком быстро, на мой взгляд.

– Если ты продолжишь давить на меня, я с радостью приму все, – хрипло прошептал он. Его дыхание было холодным, как туман, когда ласкало мои губы. От него пахло сладким вином.

Чувствуя себя необычайно смелой, я сделала шаг ближе, прижимаясь к нему. Его кожа была гладкой и упругой под моими пальцами, когда я положила руку на его обнаженную грудь.

– Ты говоришь это так, словно это предупреждение, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, – но все, что я слышу – это обещания.

Теодор улыбнулся, в его глазах была смесь удивления и желания. Он наклонился, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на моих губах, прежде чем отстраниться.

– Возможно, ты права. Но я выполняю свои обещания. – Он отошел за пределы моей досягаемости и повернулся лицом к Агве. – Ты волен ответить на вызов, если пожелаешь. Мои владения в твоем распоряжении на эту ночь.

Агве слегка поклонился с ухмылкой, которая была слишком коварной, и это заставило меня задуматься, были ли эти двое друзьями. Очевидно, Теодор в какой-то степени доверял морскому духу, иначе он не позволил бы этому продолжаться. Я также облегченно вздыхнула от имени Лиама.

Тяжелые шаги эхом разнеслись по темной комнате, когда Агве приблизился к Лиаму. Ракушки и бусы, свисавшие с его локонов, позвякивали друг о друга, а запах морской воды и песка наполнял комнату, как будто он приносил с собой море, куда бы ни пошел.

– Так это ты вызвал меня, – сказал он Лиаму, резко остановившись в пяти футах от подростка.

Голубые глаза Лиама были широко раскрыты, когда он смотрел на возвышающееся божество, и все же он стоял прямо и уверенно расправил плечи. Он просто кивнул.

Грубый смех Агве заполнил комнату.

– У тебя есть мужество, человечишка, – сказал он с лукавой усмешкой. – Что же это такое, что ты ищешь?

Лиам не дрогнул под пугающим взглядом Агве. Он стоял на своем и говорил четко.

– Я хочу получить твою мудрость и благословение. – Его глаза сверкнули на меня, ища поддержки, и я просто кивнула.

Просить духов о чем-то эгоистичном или глупом – опасная игра. Никогда не знаешь, как они отреагируют и сочтут ли тебя достойным. Я никогда не сталкивалась лицом к лицу ни с одним из Лоа, но я молилась им каждый день. Бабушка Энн была обучена непосредственному взаимодействию как своего рода связующее звено между нами и ними. С тех пор как я позволила Остину взять верх над моей жизнью, я как бы упустила эту часть моего обучения из виду, и теперь сожалею об этом.

Агве наклонился ближе к Лиаму, его глаза опасно сверкнули.

– И что делает тебя настолько заслуживающим моей мудрости и благословений? – спросил он с легким намеком на веселье.

– Я хороший человек, – уверенно сказал Лиам. – По крайней мере, я пытаюсь быть таким. Видите ли, есть только я и моя мама, и если я мертв, это значит, что она теперь одна. Так что я вроде как надеялся, что ты сможешь поделиться с ней своей мудростью и благословениями… от моего имени или что-то в этом роде.

Лицо Агве слегка смягчилось при словах Лиама, и он откинулся на пятки.

– Ты очень любишь свою мать, – задумчиво произнес он, глядя в потолок, словно глубоко задумавшись.

Я почувствовала укол сочувствия к Лиаму. Он был всего лишь ребенком, пытавшимся защитить свою маму, хотя сам был так молод и чуть не погиб.

Наконец, Агве заговорил снова.

– Тогда очень хорошо. – Он шагнул ближе к Лиаму, пока они не оказались почти нос к носу. Теперь я чувствовала исходящий от него запах морской соли еще сильнее, и от всего этого у меня закружилась голова. Его зеленые глаза светились, как биолюминесцентные растения, и в них были все тайны моря.

– Я дам тебе то, о чем ты просишь, – торжественно сказал он, прежде чем снова отступить. Большая золотая монета появилась в его руке, казалось, из ниоткуда; она сияла каким-то потусторонним свечением, от которого у меня болели глаза, когда я слишком долго смотрела прямо на нее. Она была не желто-золотистой, как игрушечные дублоны, которые вы видите в сувенирных лавках, а скорее бледно-золотистой с неровными краями. Она казалась тяжелой, когда он зажал ее между пальцами.

– Отдай это своей матери, – тихо сказал Агве, кладя монету в раскрытую ладонь Лиама. Я едва могла разобрать символ парусника на лицевой стороне. Эта монета стоила бы миллионы. Но это было и еще одно испытание, я чувствовала это нутром.

Пальцы Лиама крепко сжали его, как спасательный круг. Но затем он нахмурился.

– Как я должен отдать это ей, если я мертв? – Его голос на мгновение охрип от эмоций, и мое сердце сжалось от жалости к нему.

– Здесь ты делаешь свой выбор, Лиам, – сказал Теодор, вставая рядом с Агве. – Делай осторожно и побыстрее.

Лиам все еще выглядел смущенным, его глаза переводились с Теодора на Агве. Но затем два зеркала справа и слева начали тускнеть, пока не стали совершенно темными, веве погасло, в то время как центральное зеркало оставалось светящимся своим неземным фиолетовым светом.

– Мория, почему бы тебе не проводить Лиама к его отражению, раз уж ты была той, кто так любезно сопроводил его сюда сегодня вечером. – Теодор указал сначала на меня, а затем на зеркало. Легкая самодовольная улыбка все еще играла на его губах.

Сделав глубокий вдох, я мысленно взяла себя в руки. Я уже видела души Баэля через эти зеркала раньше, так что технически я знала, как они работают. Но я не была билетером. Никто не знал, смогу ли я на самом деле сделать то, что нужно Лиаму.

Я кивнула в сторону зеркала, и Лиам последовал за мной. Он мертвой хваткой вцепился в монету. Я не винила его. Такой подарок был бесценен, и такая возможность выпадает раз в жизни.

Зеркало отражало темноту, но, как ни странно, в нем не было нашего отражения. Я подошла к краю рамки и положила на нее ладонь, почувствовав жужжащий поток энергии под моей ладонью.

Когда я сильнее прижала ладонь к зеркалу, по его серебристой поверхности начали распространяться завитки фиолетового света. Внезапно из темноты начало проступать отражение Лиама. Полупрозрачная версия его самого появилась перед нами; его кожа была бледной и призрачной, но глаза сияли с новообретенной интенсивностью.

Лиам ахнул от того, что увидел.

– Это я? – недоверчиво спросил он, внимательно изучая собственную фигуру. – Что я… – Он резко замолчал, его слова растворились в пустоте.

Потребовалось мгновение, чтобы сцена обрела смысл. Мы смотрели на выложенную плиткой комнату с большим бассейном в центре. По меньшей мере пятьдесят человек стояли или присели на корточки в разных местах вокруг бассейна, их лица были встревоженными и пораженными.

Их движения были такими медленными, что казалось, будто они застыли во времени, напоминая мне о моем собственном опыте, когда я смотрела в другое зеркало, наблюдая, как Остин сжимает нож, которым он пырнул меня.

– Это моя средняя школа, – прошептал он, подходя ближе к зеркалу. Я хотела протянуть руку и удержать его, но что-то остановило меня. Ему нужно было сделать это самому.

Другая версия Лиама теперь лежала на террасе у бассейна, бледная как снег, с такими синими, что казались почти черными, губами. Мужчина, одетый как тренер по плаванию, со свистком, висящим у него на шее, делал Лиаму массаж грудной клетки. Из его виска текла тонкая струйка крови, указывая мне на то, что он, скорее всего, ударился головой во время тренировки по плаванию.

Прямо за ним на корточках сидела женщина, у которой были точно такого же оттенка ярко-голубые глаза, как у него. Они были полны слез, когда она в ужасе прижала ладони ко рту.

– Мама… – прошептал он сдавленным голосом. Он протянул руку, как будто хотел дотронуться до зеркала, но заколебался. Он резко повернул голову, и его глаза встретились с моими. – Что мне делать?

Убрав руку от зеркала, я подошла к Лиаму, поворачиваясь лицом к отражению рядом с ним.

– Помнишь, я говорила тебе, что ты отличаешься от серых лиц? – Он молча кивнул. – Ну, вот почему. Ты еще не совсем мертв. В этом теле все еще есть маленькая искорка жизни.

Я взглянула на Теодора, нервничая, боясь, что скажу что-нибудь не то. К моему облегчению, Теодор кивнул, разрешая мне продолжать. Я сделала глубокий вдох и снова посмотрела на Лиама.

– Ты можешь вернуться, Лиам.

Его глаза расширились, когда он резко повернул голову в мою сторону.

– Ты имеешь в виду, как зомби?

Я фыркнула, не в силах сдержаться. Я также уловила легкую ухмылку на лице Агве, прежде чем снова сосредоточилась на подростке.

– Знаешь, ты так много говоришь о зомби, что это заставляет меня задуматься, действительно ли ты хочешь быть одним из них. – Лиам закатил глаза, но я могла видеть намек на улыбку на его лице. – Нет, не как зомби, – заверила я его. – Ты можешь выбрать новую жизнь.

– Как? – спросил он.

– Вернись в свое тело и борись за свою жизнь, – сказал Теодор. Его голос был низким, но мягким. Мягче, чем я когда-либо слышала от него. Вероятно, потому, что он разговаривал с ребенком.

– Как? – Спросил Лиам, и у меня возникло ощущение, что он тянет время. – Очевидно, что раньше у меня не очень хорошо шли тренировки по плаванию, – с горечью сказал Лиам, указывая на свое распростертое тело в зеркале.

– Теперь это больше, чем просто тренировка по плаванию, – неожиданно для меня заговорил Агве. – Речь идет о борьбе за каждый вдох, каждый удар сердца – даже если это убивает тебя. Ради чего стоит умереть, ради того стоит жить, мальчик.

Я подумала о своем собственном затруднительном положении и попыталась применить мудрость мудреца Агве. Слова вертелись у меня в голове, но я просто не могла придать им смысла – не в моем случае. Не тогда, когда Остин был единственным, кто ждал меня там, позади.

У меня больше не было настоящей цели в этом мире. Я потеряла брак, который, как я думала, будет длиться вечно, и любовь и дружбу, которые дарил мне Остин. Я потеряла отца, который воспитал меня в любви к своей культуре и принятии себя такой, какой я есть. И я потеряла себя где-то на этом пути, еще до того, как нож вонзился в мое тело.

Внутри я была мертва уже очень, очень давно.

– Это твой выбор, Лиам. Ты можешь выбрать, продолжать ли тебе жить или умереть прямо сейчас. Не у многих есть такой выбор, как у нас, поэтому, пожалуйста, делай его осторожно. Что бы ты ни выбрал, отменить нельзя. – Я снова взглянула на Теодора, и он кивнул.

Лиам все смотрел и смотрел в зеркало, и мне стало интересно, на кого он смотрит: на себя или на свою маму, которая стояла рядом с отчаянными слезами, текущими по ее измученному лицу.

Он встретил мой взгляд с внезапной решимостью, расправив плечи и выпрямившись во весь рост.

– Я возвращаюсь, Мори. Я… я думаю, что еще не закончил.

Я медленно кивнула, одновременно впечатленная и напуганная смелостью Лиама. Я слегка улыбнулась ему, но на душе у меня было тяжело от беспокойства.

Агве шагнул вперед и положил руку Лиаму на плечо.

– Помни, что я тебе сказал, – сказал он серьезным и торжественным голосом. – Бороться за каждый вдох будет нелегко, но не забывай, что оно того стоит, если ты сделаешь это правильно.

Я положила руку на поясницу Лиама и мягко подвела его к зеркалу. Он тяжело дышал, и если бы он не был просто душой, то, возможно, вспотел бы. В этих астральных телах мы все еще могли испытывать все те человеческие ощущения, даже если они были только в наших головах.

Внезапно чьи-то руки обвились вокруг меня, когда Лиам притянул меня в крепкие объятия. Я обняла его в ответ, чувствуя себя странно взволнованной. Я буквально познакомилась с этим парнем всего час назад, плюс-минус, и все же мне казалось, что мы были друзьями целую вечность.

Он отстранился и улыбнулся мне.

– Я знаю, ты, наверное, в них не веришь, но для меня ты всегда будешь ангелом, который вернул меня обратно. – Его щеки покраснели, как будто он покраснел. – Спасибо, Мори, – добавил он, прежде чем отвернуться.

Теперь мне действительно захотелось заплакать. Его слова были такими милыми и намного мудрее, чем имел право быть любой подросток. Лиам глубоко вздохнул и шагнул в зеркало.

Стекло покрылось рябью вокруг него, как лужица жидкого серебра, мгновенно поглотив его тело. Когда рябь утихла, я увидела полупрозрачную версию Лиама, стоящего над своим распростертым телом и смотрящего на себя сверху вниз с выражением, напоминающим благоговейный трепет.

Затем, бросив взгляд в нашу сторону, хотя я знала, что это зеркало ведет только в одну сторону, Лиам опустился на колени и лег поперек своего тела, немедленно погрузившись в него. Раздался громкий треск, похожий на раскаты грома, и внезапно время ускорилось, вернувшись к своему обычному ритму.

Тело Лиама содрогнулось, когда тренер опрокинул его. Он разбрызгивал воду из бассейна повсюду, хватая ртом драгоценный воздух. Повсюду вокруг него люди приветствовали, плакали и ахали. Мама Лиама бросилась вперед, расталкивая людей с дороги, чтобы добраться до своего сына, прежде чем упасть на колени. Она держала его в своих трясущихся руках и, всхлипывая, гладила по волосам, вознося молитвы тому богу, которого, по ее мнению, считала ответственным за это чудо.

Затем, как только все это произошло, все это исчезло. Через несколько секунд веве погас, погрузив комнату в тень.