Текст книги "Карусель душ (ЛП)"
Автор книги: Пенн Кэссиди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Пенн Кэссиди
Карусель душ
Карнавал костей – 2
– Все это время я была мертва, – сказала я, глядя в зеркало на другую версию себя, лежащую на моей кровати. В оболочке тела, залитого кровью, не осталось жизни.
Я моргнула, ожидая почувствовать, как по моим щекам струятся слезы, но почему-то мои глаза были абсолютно сухими.
– Я… я бы увидела… – сказала я, остановившись на полуслове и уставившись на свое новое платье. Оно было чистым и красивым. Нигде ни капли крови.
В ту ночь, когда я очнулась от того сна без сновидений, там была кровь. Ее было много, и она было повсюду, но я не думала исследовать достаточно. Я была так поглощена поисками Остина, что сбежала из нашей квартиры, прежде чем смогла получить ответы. Теперь все это обретало смысл, и я почувствовала тошноту.
– Кровь? – Баэль закончил за меня. Я напряглась, вспомнив, что я не единственная в комнате, смотрящаяся в это чертово зеркало. Уставившись на свой труп. – Иногда наш разум защищает нас от того, что мы не готовы увидеть, – сказал он. – Если ты вспоминаешь, это означает, что ты готова встретиться лицом к лицу с тем, что с тобой произошло. Это случается с большинством из нас, когда мы впервые прибываем сюда. Это просто естественная часть умирания.
Мой взгляд задержался на его темно-синих глазах, когда он провел пальцем по моей шее и по мягкости губ. От его прикосновения по мне пробежала приятная дрожь. Его голос смягчился.
– Ты готова услышать правду, моя любовь?
Мой взгляд переместился на зеркало, где раньше был весь мой мир. Теперь оно было пустым и холодным. Баэль обошел меня так, чтобы ничто не стояло между мной и зеркалом.
Мой разум лихорадочно работал, когда я задавала себе тот же вопрос. Действительно ли я хотела знать правду? Была ли я готова встретиться с ней лицом к лицу? Я чувствовала, как это нависает надо мной, ответ был настолько очевиден, что отметал любые сомнения. Конечно, я была готова к этому. Я уже знала правду. Я могла видеть это написанным передо мной, и это что-то всколыхнуло в моей памяти.
Остин зашел слишком далеко. Мне следовало знать лучше, чем думать, что он просто сыплет пустыми угрозами каждый раз, когда я давлю на него. Повсюду вокруг себя я видела напоминание о своей ошибке – стены и мебель в моей комнате были забрызганы красной кровью после драки, которую я, вероятно, затеяла до того, как Остин одолел меня.
С мучительной ясностью я вспомнила ту ночь. Возник спор – что-то насчет того, что он вернулся домой раньше, чем ожидалось, и через несколько мгновений он обострился до уровня, который я никогда не считала возможным. Ярость взяла верх, и тогда все было кончено.
Я посмотрела налево и увидела Теодора, его силуэт освещался мерцающими фиолетовыми огнями веве, окружавших зеркало. Выражение его лица было непроницаемым, но я почувствовала в нем что-то, что заставило меня задуматься… Сколько раз он видел, как разыгрывается та же дилемма? Казалось, прошла вечность с тех пор, как я впервые прибыла сюда, и все же так много оставалось окутанным тайной. Передо мной был путь, ведущий к безопасности, но что произойдет, если я выберу альтернативу? Что, если бы я решила быть эгоисткой?
Какая-то очень реальная часть меня хотела остаться здесь с Баэлем и Теодором. Я подружилась с Элли и Тони, и они были для меня лучшими друзьями, чем все те люди, которые бросили меня, когда моя жизнь стала для них слишком тяжелой.
Все мое тело затрепетало от предвкушения, когда руки Баэля задержались на моих плечах, его дыхание прерывистым выдохом коснулось моего затылка, как будто он тоже нервничал. Это было так, как будто он сдерживал так много вещей, которые хотел мне сказать. Я сделала рассчитанный шаг в сторону от него, и внезапное отсутствие его прикосновения зажгло что-то внутри меня – что-то дикое, но всепоглощающее. Это была тоска.
– Мне нужно время подумать, – сказала я дрожащим голосом, в отчаянии запустив пальцы в волосы. – Сколько у меня времени?
Пауза Теодора показалась мне вечностью, мое сердце замирало с каждой секундой. Его лицо оставалось стоическим и решительным, его ониксовые глаза отражали странный фиолетовый оттенок зеркал дома смеха, как два твердых мрамора, вставленных в обсидиан. Под поверхностью его темной кожи скрывался красивый череп, казалось, излучавший сверхъестественное свечение, которое только делало его еще более поразительным.
– Время быстротечно, Мория, но прямо сейчас оно течет медленно, ожидая, когда ты примешь свое решение. Здесь будут проходить дни, в то время как в мире бодрствования пролетают лишь секунды. С каждым мгновением ожидания часть твоей жизни исчезает. Тебе придется сделать свой выбор в ближайшее время, пока не стало слишком поздно доверять собственному суждению. Но что бы ты ни решила, я хочу, чтобы ты помнила: я собственник. – Его полные губы скривились в усмешке. – Если ты решишь отвергнуть меня, я буду ждать здесь, наблюдая, пока ты неизбежно не будешь умолять меня впустить тебя обратно.
Он подходил все ближе и ближе, пока не навис надо мной, сильный, устрашающий и все еще такой красивый, что я не могла не оценить каждую потустороннюю черту.
– Что выберешь, грустная девочка? – Спросил Баэль, в его глазах плясало предвкушение.
Я покачала головой, отворачиваясь от зеркала, моя грудь поднималась и опускалась все быстрее и быстрее с каждым затрудненным вдохом. Когда я оглянулась через плечо, образ снова переместился на Остина, покрытого с головы до ног кровью, сжимающего в руках нож. Его движения были мучительно медленными.
– Ты могла бы стать могущественной, – сказал Баэль, отвлекая мое внимание от человека, который решил отнять у меня жизнь. Они с Теодором подошли ближе, поймав меня в ловушку, когда я попятилась. Я на мгновение задумалась, что произойдет, если я споткнусь и провалюсь. – Ты знаешь, что не можешь оставаться в таком состоянии вечно. Почему бы не воспользоваться этой возможностью? Останься и будь той, кем этот ублюдок говорил тебе не быть.
Мой разум отчаянно пытался осознать всю тяжесть того, о чем меня просили. Мысль о том, что я останусь в этом месте на вечность, запертая среди посетителей карнавала нежити, наполнила меня чем-то не совсем похожим на ужас сам по себе, но близким к нему. Но в то же время было что-то заманчивое в мысли остаться здесь – чувство свободы от реальности, которого я никогда раньше не испытывала.
Пока я обдумывала свои варианты, Баэль протянул руку, его пальцы коснулись моих.
– Бояться – это естественно. На самом деле, я бы поощрял это, – прошептал он, его глаза потемнели, пока зрачки не расширились, закрыв синеву. Под ними залегли пурпурные тени, из-за которых его лицо казалось поразительным и суровым, но от этого не менее красивым. – Внутри этого тела осталась искра жизни, и если ты решишь зажечь ее, ты не сможешь ее уничтожить. Какое бы решение ты ни приняла, оно будет окончательным.
От его нежных ласк по мне прокатилась волна удовольствия. Он был как наркотик, даже для этого тела, которое не было полностью живым. Я была не более чем душой, и все же каждое прикосновение заставляло меня чувствовать жар и трепетать от предвкушения. Я медленно закрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой его прикосновения, прежде чем открыть их, чтобы встретиться взглядами с обоими мужчинами.
Теодор задумчиво наблюдал за нами, его взгляд остановился на том месте, где пальцы Баэля ласкали меня. В его глазах был не гнев, а скорее любопытство и возбуждение.
Мое тело вспыхнуло, внезапно вспомнив, чем именно мы с Баэлем занимались до того, как я появилась в этой комнате. Теодор был там, в моей комнате, наблюдая за нами все это время. Он наблюдал, как я жестко и быстро скакала на члене Баэля, ни разу не оторвав от него взгляда.
– Как я должна сделать такой выбор? – В моем сознании промелькнули мгновенные кадры моей жизни: улыбка бабушки Энн, ее готовка, ее смех и теплые объятия. Память о моем отце и старые, пыльные фотографии, которые я хранила в ящике прикроватной тумбочки. Но теперь это были далекие воспоминания. В этот момент все казалось таким сюрреалистичным.
Мне пришло в голову, что нигде в этих воспоминаниях у меня не было ни малейшего желания вернуться к мужчине в том зеркале. Мужчина, который думал, что может избавиться от меня, как от ненужного хлама. Мужчина, который вложил в меня драгоценное дитя только для того, чтобы обвинить меня, когда мы потеряли его.
Какой был выбор? Бессмертие или страдание? Я могла бы почувствовать себя здесь как дома, не так ли? С Элли, Лафайетом, Баэлем, Теодором и всеми обитателями этого карнавала, с которыми мне еще предстояло познакомиться. Было ли это настолько неправильно, что часть меня жаждала этого?
– Сколько у меня времени на принятие решения? – Я спросила снова. – Перестань танцевать вокруг да около. Я уже устала от загадок и полуправды.
Легкая улыбка растянулась на губах Баэля, и в его глазах засияло что-то похожее на надежду.
– Столько, сколько тебе нужно, чтобы быть уверенной в своем решении. Дни, недели, месяцы – неважно. Но Тео прав. Это место изменит тебя. Лучше принять решение, пока твоя смерть свежа. Я не хочу давить на тебя.
Я закатила глаза, весело фыркнув.
– Конечно, нет. – Я точно знала, что он действительно пытался повлиять на меня. Будь то из-за его впечатляющих навыков в постели, которые я была бы не прочь попробовать снова в ближайшее время, или из-за его красивых слов и обещаний. У Баэля был красноречивый язык, которого мне нужно было остерегаться.
Его ухмылка стала еще шире, когда он приложил руку к груди в притворном возмущении.
– Я бы никогда… Это противоречит моему кодексу чести. – Теодор издал звук, подозрительно похожий на недоверие, но мудро промолчал и позволил мне продолжать принимать решение.
Что вообще осталось бы мне, если бы я решила вернуться? Одиночество? Боль? Сожаление? Мое горло сжалось от эмоций, когда стало ясно одно: я еще не была готова выбирать.
– Мне, блядь, нужно вздремнуть, – внезапно сказала я, отводя взгляд от зеркала. Я больше не хотела смотреть на это тело. Я не хотела видеть свое лицо с посиневшими губами и всю эту лужу крови на моем белом платье. – Дневной сон всегда помогает прояснить голову. Это как смерть, только временная. – Абсурдность этого заявления поразила меня в ту же секунду, как слова слетели с моих губ, и я рассмеялась. Звук был слегка истеричным, поэтому я закрыла рот, щелкнув зубами.
– Как пожелаешь, грустная девочка, – музыкально произнес Баэль. Мое маленькое прозвище заставило меня улыбнуться, несмотря на смятение, бушевавшее глубоко внутри меня. Он даже не дал мне секунды собраться с силами, прежде чем его пальцы обхватили мое предплечье, и волна гудящей энергии окружила нас.
Мы исчезли в мгновение ока.
Стены моего фургона начали смыкаться вокруг меня, но я почему-то не могла заставить себя уйти. Чем больше времени я проводила, глядя на них, тем больше мне казалось, что, возможно, они дали бы какие-то ответы, если бы только я могла посидеть там достаточно долго.
Мы с Баэлем появились в моей комнате через несколько секунд после того, как сказала ему, что мне нужно вздремнуть. С обжигающим поцелуем, который, как мне хотелось, длился бы намного дольше, он исчез, не сказав ни слова, оставив меня наедине с моими собственными мыслями.
Прежде чем лечь спать, я зажгла несколько свечей, стоявших на маленьких полочках, украшавших деревянные панели фургона. Мой был и близко не такого размера, как у Элли, но он был уютным и уединенным.
Теперь, когда я проспала несколько часов и еще несколько посидела неподвижно, свечи догорали, в комнате пахло лавандой и дымом, а снаружи доносилась карнавальная музыка. Я чувствовала себя разбитой и вялой, и с каждой минутой становилось все хуже. Невозможно было определить время, и это сбивало с толку.
Если то, что сказал Теодор, было правдой, то время здесь ничего не значило. В реальном мире прошло всего несколько секунд. Мое тело – мое настоящее тело, лежало, подвешенное во времени, истекая кровью и ожидая смерти, в то время как моя душа была поймана в ловушку этого сумасшедшего карнавала нежити.
Баэль сказал, что мне нужно было сделать выбор, но был ли вообще реальный выбор? Оставалось либо позволить своему телу умереть и смотреть, как эти зеркала решают за меня мою судьбу, либо я могла согласиться прожить эту половину жизни здесь…вечно. Жить было не вариант. Я никогда больше не хотела так жить.
Я оглядела фургон, оценивая все, что находилось в маленькой комнате. Смогу ли я действительно сделать это своим домом? Смогу ли я согласиться жить здесь вечно? Меня напугало то, что мой немедленный ответ был утвердительным.
По правде говоря, Теодор и Баэль напугали меня до чертиков, и я все еще не была уверена, что ни у кого из них в глубине души были лучшие намерения насчёт меня. Было что-то в том, как Баэль давил на меня, что заставило меня почувствовать, что мое решение значило для него больше, чем должно было. Полагаю, я могла бы списать это на тот факт, что у нас был умопомрачительный секс…
Мои пальцы вцепились в смятое шелковое постельное белье, когда образы его татуированной кожи и проколотого члена заполнили мой разум. Все мое тело, было ли это реальным или просто волшебным, начало покалывать, как будто он все еще прикасался ко мне. Я бы не стала лгать и говорить, что сожалею о том, что мы сделали. Я ни о чем не жалела, потому что переспать с ним было единственной вещью за очень долгое время, над которой у меня было какое-то подобие контроля, и я не могла пожалеть об этом.
Но каков был его мотив? Могла ли я позволить себе поверить, что он действительно хотел меня? Или все это было частью какого-то больного и извращенного плана, направленного на то, чтобы заставить меня остаться здесь? Гнев вспыхнул во мне, как горящее пламя, закипая до тех пор, пока я не поняла, что сжимаю простыню так крепко, что она могла бы порваться, если бы я не отпустила ее. Мысль о том, что Баэль воспользовался мной таким образом, заставила меня увидеть красную дымку.
Но ведь был еще и Теодор. Там, в цирковом шатре, когда для нас играла романтическая музыка, и запах сигарного дыма пропитывал воздух, пока мы смеялись и пили, был момент, когда я заглянула в его потусторонние глаза и почувствовала искру чего-то подлинного. Я была в ужасе от него, особенно теперь, когда знала, кто он на самом деле, но мне также было любопытно. Может быть, немного чересчур чертовски любопытно.
Но я уже была мертва, верно? Мое тело было почти обескровлено, и я точно знала, что у меня не было реального способа вернуться к жизни в реальном мире, так что же я действительно теряла, если решала начать играть в их маленькую игру?
Мои размышления были прерваны, когда что-то приземлилось мне на колени. Что-то шелковистое и пушистое, громко мурлыкавшее, когда терлось об меня.
Я усмехнулась, протянув руку и погладив маленькое личико Лафайета.
– Откуда, черт возьми, ты взялся? – Он просто мяукнул в ответ, его мерцающие льдисто-голубые глаза занимали все его лицо. – Я думаю, это тоже секрет, да? – По-видимому, один из многих. Я почесала его мягкий подбородок, и он, прищурившись, посмотрел на меня. – Ты бы сказал мне, если бы Теодор послал тебя сюда просто шпионить за мной, верно?
Глаза Лафайета широко распахнулись, и он отдернул голову назад от моего прикосновения. Он негромко заворчал и взмахнул хвостом, прежде чем отвернуться от меня. Я просто моргнула, глядя на маленького черного кота.
– Ты ведь понимаешь каждое слово, которое я говорю, не так ли? – На самом деле это был не вопрос. То, как он посмотрел на меня в ответ, бросив дерзкий косой взгляд, подтвердило это. Я фыркнула, скрестив руки на груди и смерив его взглядом. – Ну, если ты случайно увидишь своего хозяина сегодня вечером, то можешь сказать ему, что если он хочет шпионить за мной, то может постучать в мой чертов…
Тук-тук-тук…
Я застыла, в ужасе уставившись на закрытую дверь. Лафайет спрыгнул с кровати и гарцевал к ней, размахивая хвостом в воздухе. На мгновение я растерялась, что делать. Если по ту сторону двери и был Теодор, я не была уверена, что готова поговорить с ним прямо сейчас. Мне нужно было больше времени, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я позволю этим проницательным, гипнотизирующим глазам снова поглотить меня.
– О, черт возьми, Мори, впусти меня уже! – Из-за двери донесся голос Элли.
Я вздохнула с облегчением и быстро встала, чтобы впустить Элли. Когда я открыла дверь, она проскользнула мимо меня с озорным блеском в глазах.
– Что ты здесь делаешь? – Спросила я, закрывая за ней дверь.
– Проверяла тебя, дорогая, – ответила она, пожимая плечами. – Ты отсиживалась здесь несколько часов, и мы начали беспокоиться. – Под мы, я предположила, она имела в виду себя и Тони.
– Я не в порядке, – прохрипела я, решив, что мне нужен хотя бы один человек, который знал правду. – Я действительно могу потерять свой гребаный рассудок, Элли.
– О, милая, – вздохнула Элли, заключая меня в объятия. Ее мягкое прикосновение было бальзамом для моего разбитого духа, когда я прислонилась лбом к ее плечу, закрыв глаза и пытаясь дышать ровно. Так мы и оставались, Элли легонько похлопывала меня по спине, пока я снова не смогла дышать. Когда мы отстранились друг от друга, в ее розовых глазах было серьезное выражение.
– Ты уверена, что хочешь остаться здесь?
– Абсолютно, – сказала я. Затем я пожала плечами, внезапно почувствовав замешательство. – Подожди… Уф, я не знаю.
– Тебе не обязательно решать прямо сейчас, – мягко сказала она. – Просто держи свой разум открытым. Это место не такое уж плохое. Я ни разу не пожалела о своем решении остаться.
Я кивнула. Возможно, мне пора было начать исследовать этот странный новый мир, в котором я оказалась. Может быть, пришло время перестать жить в страхе и начать контролировать свою собственную чертову жизнь. Я знала, что, прежде чем я смогу сделать еще один шаг вперед, мне нужно рассказать ей все.
– Элли, – сказала я нерешительно. – Есть кое-что, что мне действительно нужно, чтобы ты знала обо мне. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо другому, и если есть шанс изменить все для себя, если я останусь здесь, то начну прямо сейчас. – Мои руки дрожали, пока я подыскивала нужные слова. Мне надоело держать все при себе и страдать в одиночестве. Я покончила с этим. Старая Мори могла сразу же убираться восвояси.
Элли с любопытством посмотрела на меня.
– В чем дело? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все.
Я глубоко вздохнула, чувствуя тяжесть в груди.
– Мой муж убил меня, – сказала я. – Вот почему я здесь. Он убил меня, и теперь я застряла. – Взгляд Элли смягчился, когда она взяла меня за обе руки и нежно сжала пальцы. Она даже не выглядела удивленной. Я горько рассмеялась. – Но ты, наверное, привыкла к слезливым историям вроде этой.
– Даже не думай так, – сказала она, отмахиваясь от меня. Она села на край моей кровати, а я села на маленький диванчик у дальней стены. Фургон был невелик, но как раз подходящего размера для элементарного жилья. – Что случилось? Расскажи мне о крысином ублюдке, который сделал это с тобой.
Моя рука метнулась к шее, и я судорожно сглотнула.
– Он перерезал мне горло. – Когда я сглотнула, мне показалось, что я все еще чувствую жгучую боль и жар лезвия ножа, хотя я не совсем помнила, как это произошло.
Последовала неловкая пауза, прежде чем она заговорила снова.
– Почему?
– Он монстр, Элли. Настоящий монстр, – выплюнула я. – Я не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что мне нужно бежать. – Запустив пальцы в волосы, я подтянула ноги на сиденье и поджала их под себя, как будто, свернувшись калачиком, я могла чувствовать себя в большей безопасности. – Ему не нравилось, что я практиковала Вуду. Я происхожу из длинной череды практикующих, и я планировала пойти по стопам своей бабушки. Остин был христианином и, вероятно, думал, что я поклоняюсь сатане или что-то в этом роде.
Она нахмурилась.
– Если он так думал, зачем он вообще женился на тебе? Не в обиду тебе, дорогая, конечно, но это не имеет смысла, почему он женился на ком-то, с кем у него было так много фундаментальных разногласий.
Я пожала плечами.
– Это тот же самый чертов вопрос, который я задаю себе каждый день с тех пор, как мы поженились. Я думаю, он воспринял это как личный вызов обратить меня. Раньше он относился к моим убеждениям как к какому-то глупому увлечению или причуде. Он никогда не приходил ни на одно из наших мероприятий и даже не пытался познакомиться с моей семьей или общиной в Новом Орлеане. Все, о чем он когда-либо говорил, – это о создании новой жизни с новыми традициями. Очевидно, на самом деле он имел в виду, что хотел, чтобы я соответствовала его традициям и его жизни.
Она подошла ко мне, обвила руками мое тело и села рядом со мной на диван.
– Мне так чертовски жаль, Мори, – сказала она, и я не смогла заставить себя ответить. С одной стороны, я хотела утешения от ее слов, но с другой, я застыла от ярости.
Я просто обняла ее в ответ, чувствуя, как тяжесть моего признания спала с моих плеч. Было приятно наконец рассказать кому-то правду. Когда мы обнимались, раздался еще один стук в дверь, и я замерла. У меня было чувство, что я знаю, кто бы это мог быть.
И действительно, когда я открыла дверь, там был Баэль, смотревший на меня с беспокойством, написанным на его лице.
– Что случилось? – спросил он, поднимаясь по маленькой деревянной лестнице в мой дверной проем. Он остановился, когда заметил Элли. – Почему ты выглядишь такой грустной? – Он положил ладонь мне на щеку, и я наклонилась навстречу прикосновению.
Мой взгляд метнулся к Лафайету, который гарцевал к Баэлю и крутился у его ног. Он не был котом Баэля, но у меня было чувство, что именно он был причиной этого небольшого визита.
Я фальшиво улыбнулась ему.
– Пока все в порядке. Наверное, я просто слишком драматизирую ситуацию прямо сейчас.
Он взглянул на Элли, и она улыбнулась слишком широко, чтобы быть невинной.
– Хорошо, – сказал он подозрительно, прежде чем приклеить улыбку на лицо. – Потому что я хочу сводить тебя кое-куда.
– У меня гости, – сказала я, указывая на Элли.
Она резко встала и отмахнулась от меня.
– О, тише. Я всего лишь зашла перед своим выступлением. Ты продолжай. Ты знаешь, где найти меня позже, дорогая. – Прежде чем я успела ответить, Элли поцеловала меня в щеку и, гарцуя, вышла на улицу и спустилась по ступенькам, помахав на прощание.
Я в замешательстве покачала головой.
– Куда? – Нервно спросила я Баэля, чувствуя, как между нами нарастает напряжение. Он наблюдал за каждым моим движением, как будто знал все о смятении, бушующем внутри меня.
– Место, где мы можем расслабиться. В этом месте есть нечто большее, чем ты думаешь. Не все в – Перекрестке– мрачно и безрадостно, грустная девочка. Ты обещала дать этому шанс, так что я держу тебя в руках.
Я глубоко вздохнула и протянула ему руку, которую он пожал с широкой улыбкой, прежде чем вывести меня из фургона. С каждым шагом, который я делала, мое чувство тревоги росло. Все, о чем я могла думать, это о том, почему он был так заинтересован в этом. Почему он так сильно хотел, чтобы я осталась здесь? Что-то внутри меня подталкивало меня вперед. Часть меня хотела исследовать этот странный новый мир, но другая часть хотела убежать обратно в безопасность моего фургона.
Повсюду вокруг нас были серые лица, выстроившиеся в очередь к каждому стенду, каждому аттракциону и каждому интермедиальному представлению. Они безучастно смотрели вперед, отчего у меня заболел живот. Они были похожи на зомби, и мне хотелось подбежать к каждому из них и растолкать их, чтобы они проснулись.
Только когда мы добрались до уединенной части карнавала, подальше от ярких огней и хаоса, он, наконец, повернулся ко мне.
– Мория, – тихо сказал он, его глаза были напряженными. – Я надеюсь, ты не считаешь меня холодным и бесчувственным. Я был там, где ты сейчас, и я помню страх. – Я приподняла бровь. Он взял меня за руки, переплел свои пальцы с моими. – Я знаю, каково это, когда тебя предает тот, кого, как ты думала, любишь, – сказал он, и его взгляд на мгновение стал отстраненным. – Чувствовать, что весь твой мир разлетелся на части за долю секунды. Это нелегко, и я не могу обещать тебе, что это когда-нибудь будет легко. Но это не обязательно должно быть так уж плохо. Даже в темноте есть красота.
Я почувствовала комок в горле, когда воспоминания о моем муже нахлынули на меня. Воспоминания о том, как он изменился. До того, как он стал извращенным и ненавистным.
– Как ты узнал?
Баэль грустно улыбнулся мне.
– Это написано у тебя на лице, – сказал он. – Боль, гнев – они мне знакомы. – Я просто уставилась на него, не зная, что сказать. – Но дело в том, – продолжил Баэль, делая шаг ближе ко мне. – Ты не должна позволять этим чувствам поглотить тебя. У тебя есть выбор.
– Выбор? – Я повторила это, чувствуя себя глупо из-за непонимания.
– Да, – твердо сказал он. – Выбор: спрятаться от своего прошлого и позволить ему продолжать управлять тобой, или ты можешь отомстить. – От его слов у меня по спине пробежали мурашки. – Когда меня повесили на ветке дерева и оставили умирать, я никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким. В том городе у меня были друзья и возлюбленные, но ни один из них не встал на мою защиту.
У меня сдавило грудь, когда я вспомнила его печальную, ужасающую историю. Его повесили как ведьму люди, которые улыбались и приветствовали его появление в своей жизни. Он был так молод. Ему было всего тридцать, когда его жизнь оборвалась, и подобные вещи оставили шрамы.
Я с грустью посмотрела на него, видя, что он погрузился в воспоминания. Его взгляд был отстраненным, а челюсть крепко сжата.
– Я отомстил. Это не то, о чем мне нравится говорить, но я обещаю тебе, что оно того стоило. Я благодарю Теодора каждое мгновение моей загробной жизни за то, что он позволил мне найти себя. Не знаю, смог бы я двигаться дальше, если бы не сделал этого. – Он встретился со мной взглядом, сухая улыбка тронула его губы. – Не буду отрицать, что мне это понравилось. Совсем чуть-чуть. – Он соединил большой и указательный пальцы.
Я усмехнулась. Честно говоря, я никогда не была жестоким или мстительным человеком. Когда мои мама и отчим подвергли меня остракизму (Изгнание опасных для государства граждан в Древней Греции) вместе со всей половиной моей собственной семьи, я никогда не чувствовала, что мне нужно как-то отомстить им за то, что они так со мной обращались. Я взяла себя в руки и двинулась дальше по своей собственной жизни.
Но с Остином – это было то, чего я не могла пережить. Он убил меня. Он перерезал мне глотку, как будто для него это ничего не значило. Части спора, который привел к тому финальному моменту, начали вспоминаться по кусочкам. Я все еще не могла вспомнить всего, но знала достаточно, чтобы понять, что он был в дикой ярости, которую я больше не могла укротить словами.
А больной ублюдок просто скорчился там на полу в ванной, рыдая, как маленькая сучка, пока я захлебывалась собственной кровью в нашей спальне – той самой, в которой он занимался со мной любовью. В той же комнате, где мы зачали нашего ребенка. В той же комнате я не спала по ночам, гадая, был ли он с какой-нибудь другой женщиной.
Нет, я этого так просто не оставлю.
Внутри меня нарастала колющая боль, как будто нож пытался прорваться наружу. Мое горло было на грани того, чтобы сжаться, и даже мое сердце бешено колотилось. Я была склонна к паническим атакам, особенно в прошлом году, когда мне приходилось уворачиваться от капризов и кулаков Остина, но почему это вернулось так внезапно? Разве я не должна была быть мертва? Могут ли у призраков быть приступы паники?
Баэль сжал мои пальцы, и это прикосновение вернуло меня в настоящее. Наши взгляды встретились. Сегодня вечером он был без цилиндра, позволив распущенным прядям его темно-золотистых волос развеваться на легком теплом ветерке. Его темно-синие глаза казались черными, в них отражались мерцающие звезды, которые едва просвечивали сквозь кроны кипарисов.
Боже, он был красив для директора карнавала нежити, который провожал потерянные души в загробную жизнь. На самом деле, у меня было чувство, что любая женщина, с пульсом или без него, нашла бы его очаровательным. И все же именно таинственная тьма, клубящаяся за этими глазами, зацепила меня.
– Я могу помочь тебе, – сказал Баэль, его глаза горели яростью. – Все, что тебе нужно сделать, это сказать – да—.
Мы сошли с тропинки, направляясь к группе деревьев, через которые легко прошли, прежде чем выйти на небольшую поляну. В самом центре стояла старая парковая скамейка, и Баэль подвел меня к ней. Я села, а он остался стоять.
Свет луны сиял у него за спиной, затемняя черты его лица и звезды, мерцавшие в его глазах. Протянув руку за спину, он вытащил темный предмет и поднял его перед собой. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это была блестящая черная скрипка. Я моргнула, глядя на него, чертовски хорошо понимая, что он никак не мог спрятать скрипку при себе – не в этих обтягивающих кожаных штанах. Но это был Баэль. Физика, казалось, никогда к нему не относилась.
– Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, Дорогая, все, что тебе нужно сделать, это остаться. – За его соблазнительными словами не последовало лукавой усмешки. Он просто уставился на меня, его глаза горели нетерпением.
Он начал играть на своей скрипке. Звуки были такими высокими, что разносились по болоту, как женский крик. Каждая нота была резкой и пронзительной. Звук дергал меня изнутри. Я сразу поняла, что он был знакомым. Во всяком случае, мелодия.
Я вспомнила тот день, когда умерла, проснувшись в своей спальне от мелодии, звенящей у меня в ушах. Должно быть, он увидел узнавание в моих глазах, потому что начал играть быстрее, делая медленные шаги назад.
Туман клубился над высокой травой у наших ног, а покрытые мхом деревья раскачивались, словно танцуя, в такт пению цикад. Краем глаза я уловила движение, и у меня перехватило дыхание от благоговения. Полупрозрачные, эфирные существа, населявшие эти болота, танцевали среди деревьев и медленно приближались, словно по зову музыки Баэля. Они кружились и скользили над туманным полом, плавая друг в друге и вокруг него, как какой-то призрачный шар.
Мои пальцы вцепились в скамейку, удерживая меня на месте, хотя каждая клеточка моего тела хотела встать и потанцевать с ними. Какой во всем этом был смысл? Неужели он думал, что меня так легко развлечь, что любая музыка и танцы убедят меня отказаться от своей жизни и стать призраком, как все остальные?
