Текст книги "Карнавал костей (ЛП)"
Автор книги: Пенн Кэссиди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Черт возьми, Баэль! – Его голова наклонилась вперед, пока я боролась со слезами разочарования.
Я теряла часть своей уверенности, не то чтобы у меня было с чего начинать. Мой рассудок и так был достаточно подорван.
– Что, черт возьми, я должна делать со всеми твоими отказами?
Баэль схватил меня за руку и притянул к себе, так что наши груди соприкоснулись. Он был таким высоким, что мой нос касался чуть ниже его ключицы. Я попыталась отодвинуться, но он только крепче сжал меня.
От него пахло мятой и каким-то крепким табаком. Удивительно, но это закрепило меня даже во сне.
Он мягко взял меня за подбородок, заставляя поднять на него глаза. Его пальцы ущипнули, но это не обязательно было больно.
– Тсс… – тихо проворковал он, разжимая пальцы и лениво поглаживая большим пальцем мою щеку. – Здесь никто не причинит тебе вреда. Я обещал тебе, не так ли? Вопреки тому, что ты можешь подумать обо мне, я не тот, кто разыгрывает трюки. Ты все контролируешь, Мори.
Он наклонился, приблизив свое лицо к моему так близко, что наши губы почти соприкоснулись. Я не дышала, даже не двигалась и не думала.
– Возьми себя в руки и выпутайся из этого, – сказал он.
Затем, так легко, что это было почти ничем, Баэль поцеловал меня. Просто мягкий поцелуй, прежде чем он отстранился.
Его глаза испытующе метались между моими, брови на мгновение слегка нахмурились. Затем его губы приоткрылись, словно собираясь что-то сказать, но он сделал паузу.
На его лице появилось выражение, которое я могла бы описать только как раздражение. Но в следующее мгновение все исчезло, когда он резко отпустил меня и отступил назад, глядя мимо меня, поверх моей головы.
– Вечно опаздываешь на собственную вечеринку, Тео, – сказал Баэль певучим голосом, который был одновременно насмешливым и в то же время веселым.
Затем, самым непринужденным образом, он вытянул руку в сторону, ладонью вниз, как будто прислонился к стене, закинув одну лодыжку на другую. И все же там не было ничего, что могло бы его поддержать. Он оперся абсолютно ни на что.
Присутствие другого человека дало о себе знать в виде тяжести позади меня и ощущения взгляда на моем затылке. Я медленно повернулась, прижимаясь спиной к Баэлю.
Мужчина с бездонными черными глазами стоял не более чем в пяти футах от меня. Даже сейчас у меня болел лоб от его призрачного прикосновения.
В свете прожектора не было ни единого намека на череп, который я видела нарисованным на его прекрасных чертах.
Теперь он выглядел как мужчина с высокими скулами и квадратной челюстью, покрытой густой, хорошо подстриженной бородой. Его кожа была цвета кофейных зерен, а глаза теперь были серебристого цвета, который казался слишком ярким для темных черт его лица.
Он был потрясающе красив в своем костюме без рубашки и такой же фетровой шляпе, которая на любом другом человеке, кроме него, смотрелась бы комично. Каким-то образом это подействовало на этого человека – Теодора.
Теодор смотрел только на меня, даже не потрудившись обратить внимание на Баэля. Он сжимал рукоять длинной черной трости, которая выглядела скорее для вида, чем для чего-либо еще, поскольку на вид ему было не больше тридцати лет.
Рукоять трости была оловянной, в форме кошачьей головы, с черными драгоценными камнями вместо глаз. Несмотря на то, что он был разодет в пух и прах, он все еще был совершенно босиком, ногти на ногах выкрашены в черный цвет. В этом было что-то совершенно ненормальное.
– Пойдем со мной, Мория, – сказал Теодор. Его голос соответствовал тому, который звал меня ранее.
Рукой, в которой не было причудливой трости, он поманил меня взяться за нее. Каждый палец был украшен кольцами.
Баэль положил руку мне на плечо и сжал, это было почти собственническое действие.
– У меня все под контролем.
Теодор приподнял бровь, глядя на Баэля, не сводя глаз с моего лица, как бы говоря: а теперь?
Хватка Баэля усилилась.
– Сделай выбор, – прошептал он мне на ухо.
С какой стати мне это делать?
Ни один из этих мужчин не успокаивал меня и не давал почувствовать, что с ними я буду в безопасности. Баэль, очевидно, был обманщиком, за каждым его словом скрывался скрытый смысл, а Теодор… Я даже не была уверена, что он человек.
Это звучало безумно даже в моей голове. Если он не был человеком, то кем, черт возьми, он был, каким-то демоном? Очевидно, здесь происходило какое-то мистическое дерьмо, но я не могла понять, какое отношение это имеет ко мне.
– Я не пойду ни с кем из вас, – сказала я наконец. – Нет, пока кто-нибудь не объяснит мне, что, черт возьми, происходит и почему я не могу уйти отсюда.
– «Не могу» – это слишком сильное выражение, – сказал Баэль. – Нет ничего, чего бы ты не могла сделать.
– Прекрати играть со мной! – Рявкнула я, высвобождаясь из его хватки и разворачиваясь к нему лицом. Выражение его лица оставалось бесстрастным под моим пристальным взглядом. – Больше никаких загадок и игр. Кто ты, черт возьми, такой?
Его губы растянулись в усмешке, а темные глаза заблестели.
– Теперь ты задаешь правильные вопросы.
– Тогда ответь на них.
– Мория, – предупредил Теодор позади меня, и я вздрогнула, зная, что он был ближе, чем минуту назад.
Я чувствовала, как он прижимает меня к Баэлю, который наблюдал за ним через мое плечо с раздраженным видом.
Я развернулась лицом к Теордору, внутренне крича, что это была плохая идея. Но мне нужно было встретиться с ним лицом к лицу. Его серебристые глаза, казалось, подернулись более темным, серо-стальным, словно расплавленным, цветом, и вблизи он был даже красивее, чем я думала.
– Ты внучка Аннет Лаво? – спросил он, с любопытством вглядываясь в мое лицо.
Имя моей бабушки на его губах застало меня врасплох и пустило лед по моим венам.
Что он знал о моей бабушке? Страх пронзил меня по совершенно новой причине. У бабушки Энн были какие-то неприятности? Они что-то с ней сделали?
Почему-то мне казалось, что он уже знал правду и просто ждал, когда я ее скажу. Не годится лгать этим людям. У меня было предчувствие, что это только ухудшит мое положение.
– Да, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Какое это имеет отношение к делу? – Я подозрительно прищурилась. – Все это похоже на дурацкую шутку, но мне не смешно. И какого хрена я должна куда-то идти с тобой после того, как ты использовал свои причудливые магические трюки, чтобы телепортировать меня в чертову пустоту?
Он не шевельнул ни единым мускулом, просто уставился на меня, обводя взглядом каждую черточку моего лица, словно запоминая меня. От этого мне было неуютно.
Затем, без предупреждения, Теордор снова приложил палец к моему лбу, прямо между глаз. Меня обожгло холодом, и мир, казалось, накренился и растворился.
– Просыпайся.
Вместо того, чтобы в панике вынырнуть из сна, все прошло гладко, как будто я просто задремала на мгновение. Я села, ощутив под пальцами бархат, и поняла, что лежу на спине на теплом малиновом шезлонге.
Я снова была одета в свое окровавленное, рваное и грязное платье, но, по крайней мере, я была сухой и не дрожала. Стало ясно, что я нахожусь в какой-то палатке.
Ее верхушка в форме конуса возвышалась высоко над головой, удерживаемая деревянной рамой, стены были в красную и белую полоску. В комнате пахло благовониями и травами, от которых у меня приятно защекотало в носу.
Было темно, но тепло от зажженных свечей, беспорядочно расставленных по комнате дюжинами в разномастных сосудах и подсвечниках.
Я заметила диваны и кресла, в основном бархатные или кожаные, расставленные в маленьких уголках для сидения по всему просторному пространству, как в какой-нибудь гостиной.
Декор был красивым, хотя и немного хаотичным. В стеклянных витринах были выставлены черепа, тут и там были разбросаны стопки пыльных книг, а в дальнем углу было небрежно задвинуто несколько вешалок с яркой одеждой.
Я заметила письменный стол с другой стороны палатки и что-то похожее на большой круглый стол, за которым могли бы разместиться шестеро, с незаконченной игрой в покер на нем. И уже стояли пепельницы с давно погасшими сигарами.
Тихая музыка играла блюзовый ритм на заднем плане. Она была скрипучей и далекой, как будто о ней забыли в другой комнате. Персидские ковры покрывали пол, мягкие под моими босыми ступнями, когда я спустила ноги с шезлонга.
– Баэль? – Неуверенно спросила я. Мой голос болезненно надломился и прозвучал гулко в похожей на пещеру комнате
В тот момент я просто предполагала, что он должен быть где-то поблизости. На самом деле, я отчасти надеялась. Каким бы странным он ни был, я почему-то поверила ему, когда он сказал, что не причинит мне вреда. По крайней мере, сейчас.
Но Теодор… Я вздрогнула при одной мысли о нем. Теперь он может просто причинить мне боль, несмотря на их красивые обещания.
Я остановилась, забыв о том, что нужно вставать с дивана. На секунду мне показалось, что я не смогу даже пошевелиться, если захочу.
В другом конце комнаты, за покерным столом, был дверной проем, и длинная расшитая бисером занавеска раздвинулась, и в комнату вошел высокий мужчина. Это был Теодор, и вид этих серебристых глаз в темноте, освещенной свечами, заставил мои мышцы напрячься, а взгляд метаться по сторонам в поисках способа сбежать.
Меня поразило, что у Теодора был очень легкий акцент, почти незаметный. Он звучал так, как будто его услышали на Карибах, но едва заметно. Вопросы просто продолжали накапливаться.
– Где Баэль? – Я тупо спросила.
Что-то напряглось в выражении лица Теодора. Похоже, раздражение.
– Прямо здесь, грустная девочка.
Я обернулась, обнаружив Баэля, небрежно развалившегося на другом шезлонге, на этот раз рядом с маленькой чугунной печкой, в которой горел огонь.
Он гладил маленькую головку Лафайета. Кот, моргая, смотрел на меня, его глубокое мурлыканье разносилось по комнате, и снова его странное маленькое присутствие заставило меня почувствовать себя немного комфортнее. Я была уверена, что ни одного из них не было там две секунды назад.
– Маленькая птичка сказала мне, что ты будешь здесь. – Он подмигнул. – И когда я говорю «птичка», я на самом деле имею в виду Лафайета. – Его накрашенные ногти блеснули в свете свечи, когда он почесал за ухом своего кота. – Он всегда полон секретов.
– Я просила тебя называть меня Мори, – сказала я, чувствуя себя косноязычной и дезориентированной. Эти прозвища вызывали у меня неловкость, как будто я была игрушкой, с которой можно поиграть.
Теодор обошел меня слева и уселся на подлокотник большого кресла. Я старалась держать обоих мужчин в поле своего зрения, но не могла избавиться от ощущения, что они следят за мной.
– Но прозвище так подходит, – сказал Теодор, удивив меня игривостью своего тона. – Баэль, кажется, так думает, и я редко ловлю себя на том, что соглашаюсь с ним в чем-либо. – Теодор критически оглядел меня, затем покачал головой. – Ты голубая во многих отношениях.
Оскорбление было плохо завуалировано. Он говорил мне, что я выгляжу грустной. Или уродливой?
Я невесело фыркнула.
– Я выгляжу как утонувшая крыса. А какого хрена ты ожидал?
Глаза Теодора на секунду затуманились, и я прикусила язык. О чем, черт возьми, я думала, когда так на него набросилась?
Мурлыканье Лафайета стало комично громким, снимая напряжение в комнате, и Теодор закатил глаза, прежде чем впиться взглядом в Баэля.
– Прекрати приставать к моему коту, Сент-Клер. Ты ему не нравишься.
Я моргнула, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Сент-Клер? Это фамилия Баэля?
Лафайет, которого я сначала приняла за Баэля, спрыгнул с шезлонга и запрыгнул прямо Теодору на плечо, потершись своим маленьким личиком о его щеку.
О, быть кошкой…
Я немедленно оборвала этот ход мыслей. Мне не нужно было представлять, каково это – потереться собственной кожей об эту щеку.
– Лафайету все нравятся. Ты просто злишься, – сказал Баэль, отмахиваясь от него.
Он поднялся со своего небрежного места и неторопливо подошел ко мне, поднял мою правую руку и нежно поцеловал мои пальцы.
– Надеюсь, ты хорошо выспалась, дорогая?
Я отдернула руку и прижала ее к груди. Что это были за поцелуи и прикосновения? Не то чтобы это было неприятно, когда к тебе прикасались так, как нравится женщине.
Как давно это было?
– Точно, как долго я была без сознания? – Я бросила на Теодора обвиняющий взгляд, который был смелее, чем я чувствовала. – Что ты со мной сделал?
Потирая лоб, я попыталась нащупать шишку или ожог, но там не было ничего, кроме гладкой кожи.
– Мория Лаво, – сказал он, растягивая каждый слог и полностью игнорируя мой вопрос. – Лаво… – повторил он, постукивая пальцами по обивке кресла. – Интересное имя для жрицы.
Я мгновенно поняла, о чем он думает. Я потерла виски, раздраженно закрыв глаза.
– Прежде чем ты спросишь, я понятия не имею, состою ли я в родстве с Мари Лаво. Это не совсем редкое имя в здешних краях. Кроме того, я даже не думаю, что она была реальным человеком с самого начала. И я не жрица… пока нет.
Может быть, никогда.
Это происходило постоянно. Особенно когда я всю жизнь прожила в Новом Орлеане. Туристы стекались к знаменитым местам, где когда-то жила и умерла королева вуду Мари Лаво.
Ее имя было практически синонимом имени НОЛА вуду. Но я не была родственником этой женщины, я так не думала, и даже бабушку Энн раздражало, когда люди делали предположения.
Имя Лаво значило чертовски много больше, чем какая-то женщина, в существовании которой я до сих пор даже не была полностью уверена, по крайней мере, в том, какой ее изображали в историях.
Баэль ухмыльнулся моему раздражению. Он теребил маленький бархатный мешочек на столе рядом с собой, просто с удовольствием наблюдая за моей перепалкой с Теодором. Почему-то у меня возникло ощущение, что Теодор уже знал об этом, но он просто проверял меня, чтобы увидеть, на сколько вопросов я готова ответить.
Теодор кивнул в знак согласия.
– Мне кажется, в этой восхитительной родословной есть что-то гаитянское? Есть и что-то еще…
Я почувствовала прикосновение его взгляда, когда он пробежался глазами по моему телу. Я не ожидала увидеть эту сторону ужасающего мужчины. Он был почти… очарователен?
– Гаитянка и француженка по отцовской линии, и я не уверена насчет своей мамы. Не уверена, почему это вообще важно для тебя. На самом деле, довольно грубый вопрос.
Хотя я сама всегда задавалась этим вопросом. Рыжеватые волосы и веснушки, должно быть, родом откуда-то из Европы, но мама никогда ничего не говорила о своей семье, с которой я никогда не встречалась.
Как бы то ни было, я была разношерстным человеком, но я отождествляла себя с семьей моего отца, учитывая нашу богатую историю и связи с Новым Орлеаном.
Мысль о Фелис Лаво заставила мое сердце сжаться. Моя мама, вероятно, даже не знала, что я пропала. Я видела эту женщину только раз в год с тех пор, как умер мой отец, и даже тогда мне казалось, что она была слишком занята для меня. Бабушка Энн была мне гораздо большей матерью, чем когда-либо была Фелиция.
Мне стало интересно, ищет ли меня еще бабушка, или она ужасно разволновалась, когда я так и не связалась с ней. Обычно я звонила ей на городской телефон, который она редко использовала, чтобы сообщить, что я благополучно добралась домой после наших визитов. У меня было смутное подозрение, что она просто хотела убедиться, что Остин не взбесился из-за меня.
– Я так и думал, – сказал Баэль, прерывая мои измученные мысли. – Такая красота могла исходить только от богатой наследственной линии. Причем весьма могущественной.
Его палец закрутил прядь моих волос в кольцо. Мне захотелось вздрогнуть от его внезапной близости. Его тело было прижато ко мне, и я чувствовала ласку его дыхания на своей шее. У этого мужчины была привычка появляться и исчезать, и это сводило меня с ума.
Затем, ни с того ни с сего, он спросил:
– Ты веришь в магию?
Вопрос был настолько резким, что я поначалу только моргнула, глядя на него.
Верила ли я в магию? Я, со знаменитой Аннет Лаво в качестве бабушки? Очевидно, они уже знали, кто и что она такое.
Верила ли я в то, что происходит ночью? Конечно, верила. С тех пор как я была маленькой девочкой, меня предупреждали об опасности возиться с вещами, с которыми я не имела права возиться.
– Теперь это ты задаешь неправильные вопросы, – сказала я. – Спроси меня о том, что ты действительно хочешь знать, или скажи мне, как выбраться из этого места. Я устала, мне холодно, и я почти уверена, что он… – я обвиняюще указала на Теодора, – даже не человек. – Теодор бросил на Баэля веселый взгляд, от которого у меня по коже побежали мурашки беспокойства. Он не отрицал этого. – Но отвечая на твой вопрос, конечно, я верю в магию. Моя бабушка – отличный учитель.
– Ты планируешь пойти по ее стопам? – Непринужденно спросил Теодор.
Мои плечи опустились.
– Таков был план, но…
Я не смогла закончить. Между нами троими воцарилось молчание.
Затем Баэль наконец сказал:
– Есть вещи об этом месте, которые тебе нужно знать, прежде чем мы снова позволим тебе бродить одной. Мы же не можем допустить, чтобы ты разгуливала без фактов, не так ли?
Я застонала.
– Это буквально все, о чем я тебя просила, – факты. Они нужны мне сейчас, иначе я ухожу одна и снова попытаю счастья на болоте. Может быть, гребаные аллигаторы заговорят со мной.
– Такой красочный словарь, – сказал Баэль со смешком. Его глаза проследили за моими губами, блестя от веселья. – Скажи «гребаные» еще раз, но на этот раз медленнее.
Хотя мое сердце дрогнуло, я сумела одарить его сухим взглядом, медленно моргнув, как бы говоря: ты шутишь, да?
Двое мужчин обменялись тяжелым взглядом, но они быстро пришли к молчаливому соглашению. Я начинала ненавидеть то, как они это делали, чувствуя себя не в курсе событий.
Он цокнул языком, а затем игриво надул губы.
– С тобой неинтересно. – Вздохнув, он махнул мне рукой, чтобы я шел дальше. – Почему бы тебе не начать с самого начала. Чем ты занималась до того, как пришла сюда? Ты с кем-нибудь разговаривала?
Я вздохнула, откидываясь на спинку стула, что еще больше приблизило меня к теплу Баэля.
– Как я уже сказала, я была на Френчмен-стрит, гуляла…
– Это не то, о чем он тебя спрашивал, не так ли? – спросил Теодор. – Я полагаю, он спросил тебя о чем-то более конкретном. Твое появление здесь попахивает нечестной игрой. Это место – не остановка по дороге. На самом деле, найти «Карнавал костей» практически невозможно, если ты не знаешь, что или кого ищешь. Карнавал находит тебя, а не наоборот.
Я не поняла. Какой смысл был в карнавале, если его нельзя было найти? Кроме того, я видела множество посетителей, слоняющихся снаружи, даже если в них было что-то невероятно странное. И снова их бесцветная кожа промелькнула у меня в голове, вызывая тошноту.
– Чем ты занималась до того, как начала бродить по Кварталу? Красивая женщина в одиночестве, в то время как город наводнен незнакомцами? Совсем не умно.
Теодор продолжал гладить Лафайета по голове, делая вид, что согласен с Баэлем.
Баэль лениво закинул руку на спинку дивана, обнажая свою покрытую татуировками грудь, на которую я старалась не смотреть. Я не пошевелилась, когда он начал нежно водить кончиками пальцев по моему затылку, играя с маленькими волосками, которые там завивались.
Я чувствовала беспокойство под их взглядами, но, по крайней мере, начала успокаиваться. Пока не похоже, что они планировали убить меня топором.
– Ну, если бы вы перестали меня перебивать, я могла бы вам рассказать. – Приподняв бровь, я подождала, не добавят ли они еще что-нибудь ненужное. Когда они молча уставились на меня в ответ, я сказала: – Новый Орлеан всегда полон незнакомцев, и я не какая-нибудь девица в беде. Я могу справиться с пьяными туристами в любой день, дело не в этом.
Но я порылась в памяти. По мере того как я погружалась все глубже, меня начало подташнивать еще сильнее, а между глаз нарастала постоянная пульсирующая боль.
– Я просто помню, как стояла в своей спальне. Как будто я только что проснулась там, со всей этой кровью на платье. – Я посмотрела вниз, теребя испачканную ткань. – У меня даже нет такого платья, как это. Пятна крови, высыхая, начали чернеть. Я ничего не могу вспомнить после…
– После чего? – Подсказал Теодор, когда я замолчала, пытаясь вспомнить.
Он немного наклонился вперед, выглядя слишком взволнованным, слишком заинтригованным, но в то же время выглядел так, словно пытался держать себя в руках. Его кольца блестели в свете свечей, как и его глаза.
Я поерзала на стуле, борясь с пульсирующей головной болью, которая усиливалась с каждой секундой.
– Я навещаю бабушку Аннет каждую неделю, и я знаю, что была там вчера. Я помню, как помогала ей готовиться к парадам, как я обычно делаю каждый год, но дальше ничего не помню. Я не знаю, как я добралась домой, или почему я была одна, когда проснулась в своей спальне. Мой жених…
Я подняла глаза, встретившись взглядом с Баэлем. Его лицо было напряжено, а в глазах была горечь. Я отвернулась, снова заламывая руки под платье. Все внутри меня отвергало мысль называть этого мужчину своим женихом.
– Я пошла искать Остина, но повсюду было слишком много людей. Он должен был быть дома, потому что он ненавидит Марди Гра.
Он ненавидел все веселое, что нравилось мне.
– Поэтому я взбесилась и пошла искать его пешком. Только что я стояла на Френчмен-стрит, а в следующую минуту меня пронзила ослепляющая боль в голове. Я моргнула, а потом оказалась по пояс в гребаном болоте, за много миль от дома.
Я старалась не разразиться истерикой, но чем больше я заново переживала то, что со мной произошло, тем безумнее все это звучало.
– Так что я просто продолжала идти. Что-то подсказывало мне, что мне просто нужно продолжать идти вперед – думаю, какая-нибудь песня.
Я покачала головой и ущипнула себя за переносицу, моя головная боль усиливалась по мере того, как я пыталась вспомнить.
– Я не знаю, что это было, но я продолжала идти, пока не нашла это место. Лафайет нашел меня, и, я думаю, ты знаешь остальное.
В ответ на свое имя маленький черный кот издал чирикающий звук и потянулся.
Теодор наклонился вперед, поставив локти на колени и сплетя пальцы домиком. В мерцающем свете свечей его лицо казалось более суровым, и когда тени легли как раз вовремя, я могла бы поклясться, что увидела намек на этот безумный рисунок, похожий на скелет, как будто он прятался прямо под его кожей, как татуировка.
Мое сердце бешено колотилось, пока я пыталась сохранять спокойствие, притворяясь, что он не напугал меня до чертиков.
– Это место – Перекресток, Мория. Место, где живые не могут ходить, – откровенно сказал он.
Холодок пробежал по моей спине, и у меня перехватило дыхание. Слова доходили до сознания, и они были знакомыми, но это не могло быть правдой. Перекресток не был физическим…
Словно услышав невысказанный вопрос, Баэль сказал:
– Как и почему ты здесь, остается загадкой даже для нас двоих. Ты не должна была найти это место, как бы сильно ни старалась. Тебе следовало пройти мимо него. – Он изучал меня, прищурившись. – Любопытно, не правда ли?
– Что именно ты хочешь сказать? – Спросила я. Теперь у меня не только стучало в висках, но и кружилась голова. – Ты хочешь сказать, что мы в каком-то подвешенном состоянии? В этом нет никакого смысла. Так это не работает.
– Это не обязательно должно иметь смысл, это просто есть.
Мне хотелось рассмеяться, но я знала, что это прозвучит истерично.
– Так что, я мертва? Поэтому…
– Ты не мертва, – сказал Теодор, обрывая меня, прежде чем я успела закрутиться еще больше. – Это я знаю точно.
– Откуда ты вообще можешь это знать? – Я сухо посмотрела на него, пытаясь скрыть свое недоверие.
Откуда они могли знать? Если я была в подвешенном состоянии, это означало, что я должна была быть мертва, верно? Была ли я призраком? Или, может быть, они лгали мне. Может быть, все это было тщательно продуманной шуткой. Может быть, они пытались заставить меня думать, что я сумасшедшая.
Я поднесла руки к лицу, изучая их, как будто внезапно стала прозрачной или что-то в этом роде.
Черт, я схожу с ума…
Теодор вздохнул.
– Ты действительно не мертва. Ну, по крайней мере, пока.
Я уронила руки на колени.
– Это угроза?
Не в силах сдержаться, я обыскала палатку в поисках возможного выхода.
Баэль криво улыбнулся, и я могла бы поклясться, что даже кажущийся постоянным хмурый взгляд Теодора слегка рассеялся. Они взглянули друг на друга, Баэль улыбнулся во все зубы.
– Что скажешь, Тео? Она уже здесь, почему бы нам просто не оставить ее? Я думаю, из нее получился бы довольно интересный маленький питомец.
– Мне не претит эта идея, – задумчиво произнес Теодор, его серебристые глаза, казалось, потемнели, зрачки расширились слишком быстро. Даже Лафайет уставился на меня, его яркие глаза идеально соответствовали глазам его владельца.
В голове у меня стучало так сильно, что мне казалось, что мой череп вот-вот разлетится вдребезги. Мне не понравилось, как они смотрели на меня, как на что-то вкусное.
Ну, может быть, маленькой части меня это вроде как нравилось, но я изо всех сил старалась запихнуть эту часть себя поглубже, потому что она, вероятно, в конечном итоге убила бы меня.
Словно прочитав мои мысли, Баэль исчез с дивана, прежде чем снова материализоваться на другом конце гостиной, уставившись на меня сверху вниз. Я вздрогнула и, возможно, издала тихий писк удивления, которым совсем не гордилась.
– Ладно, как, черт возьми, ты это делаешь?! – Я была более чем когда-либо уверена, что эти парни не были людьми, а если и были, то какими-то волшебниками.
– Что делаю, дорогая? – невинно промурлыкал он, проводя костяшками пальцев по моей обнаженной руке. – Не бойся, мы все здесь друзья. Никто не причинит тебе вреда. Я думал, мы это установили.
– Он причинил мне боль. – Я обвиняющим жестом указала на Теодора. Мой лоб пульсировал от призрачного ожога.
– О, дорогая, это была всего лишь прелюдия, – сказал Баэль, дерзко подмигнув.
У меня внутри все перевернулось. Он пытался отвлечь меня. Либо это, либо он был большим соблазнителем. Вероятно, и то и другое.
Я безуспешно пыталась игнорировать ощущение его костяшек пальцев, которые продолжали скользить по моей коже. Тепло его руки приятно контрастировало с холодом.
– Что ты на самом деле имел в виду, когда сказал, что это Перекресток? – Я обратилась с вопросом к Теодору, чьи глаза в данный момент были прикованы к чувственно медленным движениям Баэля.
Ему потребовалось тяжелое мгновение, чтобы снова встретиться со мной взглядом. Он слегка погладил Лафайета, затем повернулся, чтобы прошептать что-то на ухо коту. Затем, к моему шоку, Лафайет спрыгнул с плеча Теодора ко мне на колени, сразу же свернувшись калачиком. Я не могла удержаться от смеха, хотя в этой ситуации вообще не было ничего смешного.
– Твоя бабушка, должно быть, рассказывала тебе истории о Легбе и Перекрестке, учитывая, что она была жрицей на протяжении десятилетий, – сказал Теодор.
Я кивнула, сразу почувствовав неловкость. Я знала о нем все, как и все остальные, с кем я выросла.
– Ты веришь в это? – спросил он.
– Конечно, да. – Что это был за вопрос?
Папа Легба был моим любимым. Дух Перекрестка.
– Но я его не боюсь, – убежденно сказала я. – Моя бабушка часто рассказывала мне всякие истории, но я никогда не связывалась с ним напрямую.
Я вспомнила все те годы назад, когда мой папа брал меня с собой на парады, и мы раздавали туристам конфеты, а он держал меня высоко на плечах. Он сказал мне, что Легба хотел, чтобы мы поделились с детьми и доставили немного радости всем, кому сможем. Раньше я жила ради тех дней.
Многие люди боялись папу Легбу. Ходили истории о тех, кто злоупотреблял его щедростью, или о людях, которые пытались вызвать его, прежде чем встретить ужасный конец. Но, на мой взгляд, это была чушь. Просто истории.
– Хорошо, – резко сказал Теодор.
Я в замешательстве склонила голову набок.
– Почему ты спрашиваешь? Это тот, кто…
Баэль ухмыльнулся шире, когда я поперхнулась.
У меня кровь застыла в жилах.
Это Перекресток, место, куда живые не могут дойти…
Осознание того, в какой именно опасности я сейчас нахожусь, пронзило меня, как поезд. Баэль и Теодор просто ждали, пока до меня дойдет.
Я встала, мои ноги подкашивались. Лафайет спрыгнул на пол, пораженный моим внезапным движением.
– Это невозможно! – Я плюнула в мужчин, зная, что легко могу привести любого из них в ярость.
Они оба уставились на меня, моргая, с выражениями, внезапно лишенными эмоций.
Я не могла дышать.
– Я-я думаю, мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала я, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, чтобы успокоить меня. Мне показалось, что стены вокруг меня сжимаются.
Стараясь грациозно ориентироваться в море мебели и свечей, я направилась к ближайшему дверному проему, который увидела. Он был занавешен расшитой бисером занавеской, но за ней я могла видеть мигающие огни, поэтому решила, что двигаюсь в правильном направлении. Не то чтобы я вообще знала, куда, черт возьми, пойду.
Если Легба привел меня сюда, он не собирался так легко меня отпускать.
Каким-то образом Лафайет поджидал меня у расшитой бисером занавески, сидя совершенно неподвижно и невинно моргая своими серебристыми глазами.
– Я виню тебя за это, – выдавила я, обходя его и выходя в огни карнавала.
Я попыталась вдохнуть, но мои легкие не хотели повиноваться. Все, чего я хотела, это упасть на землю и свернуться в клубок.
В чем был смысл всего этого? Почему дух Перекрестка привел меня сюда, а затем бросил? Бабушка Энн никогда не готовила меня к чему-то подобному.
Я услышала мяуканье позади себя и оглянулась через плечо. Лафайет следовал за мной по пятам. Я попыталась прогнать его, но ему, очевидно, было все равно.
– Знаешь, говорят, черные кошки приносят только несчастье…
Взгляд, которым наградил меня кот, был настолько близок к закатыванию глаз, насколько это возможно для любого животного, не выглядя при этом неестественно.
Я не смогла удержаться от смеха, почти истерического, когда наклонилась, упершись руками в колени, пытаясь глубоко вдохнуть прохладный ночной воздух. Я была так близка к гипервентиляции, что это было даже не смешно.
Так продолжалось почти пять минут, пока я снова смогла дышать, и все это время маленький черный кот просто сидел там, осуждая меня.
Выпрямившись, я позволила себе осмотреться и поняла, что мы были недалеко от кромки деревьев на окраине карнавала.
Отсюда света было меньше, всего несколько фонариков и гирлянды волшебных огоньков. От остальной территории нас отделял арочный деревянный мост, пересекавший поток болотной воды глубиной около трех футов.
Я могла видеть ряды этих серых людей у будок и палаток по другую сторону моста. Я не хотела подходить к ним близко.
