Текст книги "Её вишенка (ЛП)"
Автор книги: Пенелопа Блум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 5
Хейли
У меня было два домовладельца (прим. сособственник жилого помещения, здания). Один – моей квартиры, а другой – моей пекарни. Оба весь день пытались дозвониться до меня. Я могла бы прослушать их голосовые сообщения и рискнуть испортить себе настроение на весь вечер. Но могла бы побыть и безответственной – попытаться проигнорировать их, вовсе не обращая на них внимания. У меня все равно не было денег, которые были им нужны. И если бы я прослушала сообщения, то, вероятно, потеряла бы последнюю надежду. Тогда я решила спокойно продолжать печь и спать в своей постели до тех пор, пока они не вышвырнут меня. А когда – или если – это произойдет, я придумаю что-нибудь еще.
Я была удивлена, как легко мне удалось выбросить из головы все свои финансовые проблемы. Обещание Уильяма предоставить мне маркетинг мирового класса вдохновляло. У меня были все основания полагать, что его помощь является именно тем, что поможет моей пекарне начать получать прибыль.
Неожиданный стук в мою дверь взволновал меня. Первая мысль, пришедшая в мою романтическую голову, что Уильям решил навестить меня. Хотя… он никак не мог знать, где я живу. Но мое глупое, иррациональное сердце все равно отчаянно заколотилось, когда я пошла открывать дверь.
Это был Натан. Он держал в руках цветы и был одет так, чтобы произвести впечатление. На нем был модный пиджак и узкий шелковый галстук.
Я покачала головой.
– Натан. Когда ты прекратишь этот фарс? Это не серьезно.
– Что? Ты отказываешь мне из-за того придурка с вечеринки?
– Нет, я уже не раз говорила тебе, что мы расстались. Пожалуйста, просто сдайся. Это не какой-то фильм, где девушка, в конце концов, смягчается лишь потому, что парень не отступил. В реальной жизни это всегда жутко. Мне очень жаль, но это правда.
Натан так стиснул зубы, что его челюсти напряглись.
– Возьми хотя бы их, – протянул он мне цветы.
Я вздохнула.
– Натан, мне очень жаль, – я закрыла перед ним дверь и вновь глубоко вздохнула.
Я ненавидела, когда он вынуждал меня быть такой грубой. Но с ним по-другому нельзя. Если бы я взяла цветы, то для него это стало бы неким тайным сигналом моего желания о продолжении его ухаживаний. Но мне хотелось, чтобы он прекратил. Этому способствовало мое убеждение, что единственное, что его так сильно зацепило во мне, – абсолютно больная идея – что он единственный заслуженный претендент на мою девственность. Его аргумент – он был моим первым бойфрендом и встречался со мной много лет. И это не моя выдумка. Он сказал это незадолго до нашей ссоры.
Я подождала несколько минут, почти ожидая, что он снова постучит в дверь и потребует, чтобы его впустили. Но, спустя пару минут, к своему величайшему облегчению, услышала его удаляющиеся шаги.
К счастью, сегодня я буду занята, и мне не придется думать о Натане весь вечер. Каждый раз после встречи с ним меня одолевали параноидальные мысли. Они закручивались бесконечной спиралью, и для меня все заканчивалось задернутыми шторами и забаррикадированной дверью. Но сегодня я приступала к выполнению своей части сумасшедшей сделки, которую я заключила с Уильямом.
* * *
Каким бы заманчивым это ни было, я не позволила себе тратить драгоценный час на макияж, прическу и выбор идеального наряда. Я испытывала огромное искушение, но мне хотелось доказать самой себе, что я для Уильяма не просто еще одна зарубка… при условии, что Зои сказала мне правду.
Это не было свиданием. Я собиралась просто готовить для мужчины. Это была работа. А ты не наряжаешься на работу, если не пытаешься привлечь к себе внимание. И если быть до конца откровенной, мне хотелось оставаться незаметной. У меня было такое чувство, что Уильяму не нужна была дополнительная стимуляция, чтобы предпринять попытку «разгорячить» меня. От этой мысли по телу пробежали мурашки. Но я была стойкой.
Я надела свою пропыленную мукой одежду, нанесла свежий слой дезодоранта – только ради санитарии – и почистила зубы. Я даже не стала заморачиваться со своим грязным хвостиком.
Теперь я знала, что Уильям безумно богат. Но все же у меня оставались некоторые сомнения по поводу его предложения. Я не собиралась обманывать себя. Я могла бы использовать это для бизнеса, а бесплатный маркетинг не приравнивался к подачке. В конце концов, это просто привлекло бы больше людей в мою пекарню. И мне пришлось бы больше работать, чтобы получить приличные деньги. Некоторые люди все равно сказали бы, что это подачка. Но эти люди с таким же успехом могли бы жевать мои булочки.
Предложение мужчины было на первом плане, и, тем не менее, я втайне была взволнована тем, что Уильям не позволил этому так легко закончиться. Видимо, он стал вирусом для моего не всегда рационального мозга. С ним я даже не всегда могла понять, что чувствую. Этот вирус был просто умопомрачительным, имея шесть кубиков пресса и потрясающую задницу.
Круглую и упругую.
У него даже хватило наглости быть обаятельным. Словно недостаточно было выглядеть так, как он. А выглядел Уильям как кинозвезда. И был способен очаровать даже монашку. Но и этого ему было недостаточно – к этой гремучей смеси он добавил еще огромную кучу денег. А что же во всем этом самое худшее? Меня заводила его клиптоманская жилка. Из-за нее он не выглядел каким-то скучным, пластмассовым образцом совершенства.
Я не знала, склонен ли Уильям к верности или хотел чего-то большего, чем секс на одну ночь, но меня покорила его настойчивость. Он не собирался отпускать меня без боя. А это уже кое-что значило.
Предложив мне должность личного повара, Уильям затеял какую-то сложную игру. Я сразу поняла это. Возможно, это было моей постоянной ошибкой в отношениях с мужчинами. Но я воспринимала все слишком серьезно. Я никогда не отступала назад и не замечала ни игровой доски, ни фигур на ней. Поэтому у меня никогда не было ни единого шанса. Может, в этом и был секрет? Любовь – это игра. И прежде чем разыграть партию, ты должен знать, каким образом собираешься победить.
Если то, что произошло между мной и Уильямом, было шахматной доской, то недостаточно было просто защищаться от его приставаний. Важно было выяснить, какова его цель в этой игре. И я решила позволить ему сделать первый ход.
Мне нужно было набраться терпения, чтобы понять, был ли он всего лишь охотником за «вишенкой», о которой так любил пошутить, или же хотел чего-то большего. Пока я не узнаю причину его интереса, я не буду знать, чего хочу. Так что на данный момент мой план: «Поставь защиту и жди, что он будет делать дальше».
Я позвонила бабуле перед тем как поехать к Уильяму.
* * *
Я слишком рано потеряла своих родителей. Задолго до того, как стала достаточно взрослой. Все, что я смогла сохранить о них, – смутные воспоминания и альбом с фотографиями. Как это ни печально, но мои родители оставались для меня незнакомцами. И все же частичка моего сердца была целиком посвящена им.
Но жизнь не стояла на месте, и во всех моих намерениях и жизненных целях бабуля заменила мне маму. Грэмми было уже восемьдесят пять. Она жила в уютном маленьком городке у реки, в паре часов езды от центра Нью-Йорка. Бабуля жила в доме престарелых, который ей очень-очень нравился. Ее любимым занятием были азартные игры, и там был легкий доступ к большому количеству неквалифицированных дряхлых игроков, которых она могла ограбить с закрытыми глазами.
Грэмми почти сразу ответила на вызов. Как обычно.
– Эй, хулиганка, – поприветствовала она меня.
По ее энергичному голосу ей никто бы не дал даже семидесяти. Разговаривая с ней, было легко поверить, что она проживет так долго, что станет самой старой женщиной в мире. Я надеялась на это. Она была моим эмоциональным костылем – я не представляла своей жизни без ежедневных обсуждений проблем, в которые она любила вляпываться.
– Эй, как далеко ты от неприятностей на этот раз? – весело спросила я.
– Жизнь – это попаданство… в неприятности. Когда-нибудь ты этому научишься. У меня все еще тело шестидесятилетней бомбы. А ум – стальной капкан. Я ни за что не замедляюсь.
Я рассмеялась.
– Твой стальной капкан кто-то забыл под дождем, и он давно заржавел.
В ответ бабуля рассмеялась кудахтающим смехом.
– Ты так быстро становишься похожа на свою старенькую бабушку. Ты ведь знаешь об этом, правда?
– Ну, конечно. Прямо как морщинистое яблоко с твоего старого дерева. На самом деле я звоню, чтобы получить квалифицированный совет. У меня вопрос по поводу парня.
Тишина.
– Так, так, так. Я знала, что этот день грядет. Готова стряхнуть пыль с паутины между ног… да?
– О боже, бабушка. Пожалуйста, хватит говорить о том, что у меня между ног.
– Вот поэтому ты сегодня двадцатипятилетняя девственница, дорогая. Ты до сих пор игнорировала божий дар. Ты должна была беречь свою вагину, а не игнорировать ее. С начала времен это было самым эффективным оружием, которое женщины использовали, чтобы поставить на колени могущественных мужчин.
Я прижала ладонь к лицу, мысленно посылая последние десять секунд разговора в самую глубокую и самую темную бездну своего сознания.
– Давай сосредоточимся на парне, а не на мне. Хорошо?
«Боже, я не хочу больше слышать из уст моей бабушки слово «вагина»».
– Итак, парень, – сказала Грэмми задумчиво, но в ее голосе проскользнули озорные нотки. – Ну, есть только две причины, по которым парни обращают внимания на такую красивую девушку, как ты… Можешь мне верить, потому что в свое время я была сексуальной как грех. Я все еще способна заставить мужчину повернуть голову мне вслед. Единственная проблема – мужчины моего возраста не обладают необходимой гибкостью для поворота головы. И, тем не менее, ты смогла бы увидеть, что им хотелось бы это сделать, когда я проходила мимо. В любом случае, мужчины либо хотят использовать тебя как игрушку, либо им нужен партнер. И я утверждаю, что иногда допустимо побыть игрушкой. Всему есть свое время и место. Скажем, в Венеции у меня был один молодой человек…
– Грэмми, – прервала я ее воспоминания. Я слишком хорошо знала, что если я позволю ей продолжить, то история окажется далеко от рейтинга G, (прим. соответствует российскому 0+, нет обнаженки, эротического подтекста, грубых выражений, выходящих за рамки повседневной лексики). – Откуда ты знаешь, ЧТО ЭТО за тип?
– Ну, ты же с ним переспишь? Если ты игрушка, то он – едва получив желаемое – мгновенно откажется от всей этой любовной чепухи. Возможно, он купит тебе подарки или что-то вроде того, что, по его мнению, вернет тебя в его постель. При условии, что это ему понравилось. Но реальную разницу ты сможешь увидеть лишь после первого секса. Именно тогда, как правило, мужчины теряют бдительность и демонстрируют свое настоящее намерение.
– А можно предположить, что я не хочу разбрасываться своим телом, как мерной палочкой?
– Тогда мой первый вопрос: почему моя дочь передала тебе так мало моих генов? Ну, а потом, полагаю, ты сможешь увидеть его реакцию на твое отношение к нему. Парни в большинстве случаев терпимы к игрушке лишь до тех пор, пока есть шанс поиметь ее. Если же он ищет партнера, то его терпение будет более длительным.
Я поблагодарила бабулю за совет и дополнительно выслушала очень подробную мини-историю. Как Эрл проиграл ей весь свой урожай помидоров из сада за пределами его комнаты. Короче, мужчина просто не подозревал, что моя милая старушка жульничает в покер. По его словам, произошла боевая потеря. Но Грэмми радовалась, что ненавидит помидоры, и поэтому запланировала с прибылью продать ему их обратно.
К концу разговора я так и не приобрела уверенность, что чему-то научилась. Меня по-прежнему мучили сомнения. Иногда бабушка помогала лишь тем, что в сравнении с ее безумными и непрактичными советами все, о чем я ранее думала, казалось чрезвычайно рациональным и логичным. В какой-то степени наш разговор пошел мне на пользу.
* * *
Уильям оставил короткое сообщение на моем рабочем телефоне. Он дал мне свой домашний адрес и напомнил, чтобы я пришла вовремя. Вот и все. Я не была уверена, был ли он холоден, чтобы заставить меня нервничать, или же действительно планировал действовать профессионально в рамках нашей договоренности. Как бы там ни было, но у меня всю дорогу в животе порхали бабочки.
Уильям жил в Ист-Виллидж. Зная репутацию этого района, я ничуть не удивилась оживлению, царившему на улицах в вечернее время. Мужчина жил в большом жилом комплексе, и, естественно, у него был пентхаус. Здание выглядело достаточно экстравагантным, чтобы гарантировать швейцара и сотрудника за стойкой регистрации. Оба были одеты так, словно работали в пятизвездочном отеле. И я тут же пожалела о своем небрежном виде.
Я намеренно пошла агрессивно-небрежным путем, чтобы отправить Уильяму сообщение: «Я не пытаюсь произвести на тебя впечатление. Я просто пользуюсь нелепой возможностью, которую ты мне дал. Не более того».
По крайней мере, таков был план.
Но теперь я почувствовала себя идиоткой. Я боялась, что меня могут схватить и принять за бездомную, прежде чем я доберусь до лифта.
– Уильям Чемберсон? – спросила я женщину за стойкой регистрации.
Она кивнула и небрежно махнула журналом – с Ванной Уайт на обложке – в сторону лифтов.
– Спасибо, – кивнула я. Мне стало любопытно, сколько они платили ей, чтобы она указывала людям путь от парадных дверей к лифтам, которые находились явно перед ними. «Наверное, больше, чем я зарабатывала», – кисло подумала я.
* * *
В лифте меня поджидал невысокий мужчина в дурацкой шляпе. Он не торопясь встал с маленького табурета. Его идеальная осанка и невозмутимый вид сказали мне: «Я лучше тебя, хотя и зарабатываю на жизнь, развозя людей в лифте».
– Этаж? – чопорно спросил он гнусавым голосом.
– Пентхаус, пожалуйста, – признаюсь, я немного получила удовольствие от этого заявления. «Да, ты всего лишь маленький лифтер. Зато я еду в пентхаус».
Мужчина не выказал никакого беспокойства, и нажал кнопку «П». Пока мы поднимались, он стоял с полузакрытыми глазами. Затем он неожиданно повернулся ко мне и понимающе постучал себя по уху.
– Лучше держать это в секрете. Они слушают, когда лифт останавливается.
– Ваши боссы? – удивленно выгнула я бровь.
– Государственные власти, – пренебрежительно фыркнул мужчина.
Когда лифт с глухим стуком остановился наверху, его лицо стало непроницаемым. Он показал мне жестом «губы застегнуты», а затем подмигнул.
На всех этажах, которые мы миновали, были установлены металлические полированные двери. На верхнем же этаже лифт открывался прямо в огромную гостиную, отгороженную лишь парой ажурных кованых решеток. Лифтер вставил в них ключ и легко поднял их, как рольставни, которые обычно опускают при закрытии бутиков в торговом центре.
Не говоря больше ни слова, мужчина закрыл за мной решетки и спустился в лифте вниз. Он оставил после себя лишь кирпичную шахту и дрожащие пучки шнуров и проводов, при помощи которых лифт двигался.
* * *
Мне казалось, что Уильям будет ждать меня. Но вокруг все было пусто, если не считать шум бегущей воды. Уильям просил меня прибыть в шесть. Проверив свой телефон, я убедилась, что пришла вовремя. Может, он ожидал, что я приготовлю ему ужин прямо к выходу из душа?
Послышался топот – несомненный звук крошечных лап по деревянному полу. Щенок… Гремлин… выскользнул из-за угла. Это был чистый пушистый комок коричневого щенячьего меха. До смешного невероятно милый. Уильям не мог превратить грязного маленького оборванца за такой короткий срок в шелковистое чудо без профессиональной помощи. Я прекрасно это понимала и не собиралась винить мужчину за то, что он заплатил грумеру (прим. специалист, предоставляющий услуги по уходу за животными) за хорошую работу.
Малыш неуклюже врезался на повороте в стену, тут же выпрямился и бросился ко мне. Я опустилась на колени, чтобы погладить очаровательную малышку, и даже позволила подвергнуть себя шквалу щенячьих поцелуев.
– Окей. Окей. Я поняла, теперь ты чистый. И ты очень милый, точнее милая. Уильям хорошо с тобой обращался?
Единственным ответом от щенка стала куча синяков от его виляющего хвоста.
Я встала и решила оглядеться. Я знала, что Уильям ждет меня, и, тем не менее, слегка ощущала себя незваным гостем. Меня немного беспокоило, что он мог ожидать, что я буду ждать снаружи или что-то в этом роде. Но здесь не было ничего похоже ни на коридор, ни на дверь, чтобы иметь возможность постучаться.
– Уильям? – позвала я. – Уильям! – во второй раз это прозвучало чуть громче.
Не дождавшись ответа, я предположила, что мужчина испытывает меня. Видимо, он хотел, чтобы я сама нашла дорогу на кухню.
Мой путь лежал через гостиную, которая была расположена под современным промышленным подиумом, приваренном к открытым кирпичным стенам. Это место так и кричало: холостяк-миллиардер. Меня так и подмывало немного задержаться и поискать фотографии. Доминирующий мотив – любопытство! Мне нестерпимо хотелось посмотреть, как выглядел молодой Уильям, или, возможно, мельком взглянуть на его родителей. Но я не поддалась соблазну. Я держалась профессионально.
Вид его жилища был потрясающим. Полы были сделаны из насыщенного дерева в античном стиле. Вдоль стен была выставлена коллекция восхитительных картин, наряду с полноразмерной скульптурой человека, выглядевшего так, словно он взорвался на неровные квадраты металла. Я на минуту остановилась перед скульптурой и провела пальцами по маленьким квадратикам. Меня удивило то, как они, казалось, плыли наружу в расширяющемся облаке с эффектом обмана перспективы. Со стороны было ясно, что взрыв крошечных металлических квадратиков особым образом связан с площадью позади них и, в конечном итоге, со всей скульптурой.
Я решила дать Уильяму один бонусный балл за хороший вкус. В фильмах частенько показывали, что особняки мегабогачей всегда обставлены провокационными произведениями искусства: шестифутовыми вагинами, голыми женщинами и фаллическими предметами. Возможно, как только у тебя появлялось достаточно денег, такие вещи переставали восприниматься как дрянные и становились вещами, о которых ты всегда мечтал. Если бы спросили меня, то я ответила бы, что все это, по меньшей мере, странно. Кто в здравом уме каждый вечер перед сном хотел бы заходить в коридор вагины и в метафорическом смысле перерождаться? Или кому захотелось бы стукнуться лбом о двенадцатифутовую эрекцию при попытке посреди ночи пробраться к холодильнику?
* * *
Кухня была прекрасна. Окна пропускали удивительное количество естественного света, и второй этаж пентхауса был открыт над пространством, придавая ему невероятно просторную и естественную атмосферу, которую я не привыкла чувствовать в Нью-Йорке. Я обнаружила, что кладовая дополна набита всем, что мне могло понадобиться. И я тут же начала составлять меню.
И именно в этот момент я услышала звук выдаваемых из баллончика взбитых сливок. Я обернулась и увидела Уильяма. Он стоял в дверях, и на нем было лишь белое полотенце, обернутое вокруг талии. От неожиданности я замерла. Он как раз заканчивал добавлять взбитые сливки на свои соски.
– О, привет, – сказал мужчина притворно-соблазнительным голосом. – Я просто собирался надеть что-нибудь приличное.
Я прикрыла глаза ладошкой, хотя, если честно признаться, было ооочень трудно не таращиться. Лишь мельком взглянув на его обнаженный торс, я мгновенно поняла, что Уильям был сложен как мужчина из моих снов. Каждый мускул на его теле выделялся с идеальной четкостью. Безупречный торс без единой унции жира. Мужчина вполне мог сойти за профессионального спортсмена. Если бы только не шел в комплекте с таким дерзким характером.
– Ты, должно быть, шутишь?! – выдохнула я. – Ты никогда не слышал о домогательствах на рабочем месте?
– На рабочем месте? Это мой дом, – возмутился он притворно-обиженным тоном.
– Дом, в котором ты попросил меня работать.
Он театрально вздохнул.
– Отлично. Если ты хочешь быть занудой, я пойду… дерьмо! Гремлин!
Вспышка его гнева заставила меня выглянуть из-под руки. Это позволило мне увидеть, как маленький щенок повис на его полотенце всем своим весом и сорвал его. Я тут же снова закрыла глаза. Мои щеки горели от смущения.
– Это происходит не на самом деле, – попыталась успокоить я себя.
– Так… ладно… – снова раздался звук выдавливаемых сливок. Еще два раза. А потом еще одна маленькая вспышка. – Окей. Все хорошо. Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь сладенького? У меня есть вишня в холодильнике. На случай, если ты не любишь банановое мороженое.
– Ты не мог бы отобрать полотенце у маленького щенка?
– Ты сама велела мне быть с ней повежливее.
Я повернулась к нему спиной.
– Ты мог бы просто пойти и одеться?
– А что мне делать со всеми этими взбитыми сливками?
– Может, тебе следовало подумать об этом, а не вести себя как двухлетний ребенок?
Он вздохнул.
– Знаешь, слова причиняют боль, Черри. Просто помни об этом.
Усмехнувшись, я закатила глаза, когда он ушел. Гремлин последовала за ним. Мне хотелось, чтобы он мне не нравился. Чтобы вызывал у меня раздражение. И чтобы это было легко. Но меня подкупала его врожденная непосредственность, которую я никогда раньше не видела ни в ком другом. Казалось, в своем разумении он даже не нарушал правил… Он просто никогда не удосуживался узнать даже половину из них. Если бы такой трюк со мной провернул любой другой виденный мной ранее мужчина, то я бежала бы от него без оглядки. С Уильямом же я, честно говоря, даже не чувствовала ни удивления, ни угрозы. Он был таким безмятежным во всем. Я была почти уверена, что он предвидел мою реакцию на его трюк со взбитыми сливками, но ради смеха он все равно это сделал.
* * *
Когда Уильям вернулся, он уже был, к счастью, полностью одет. И это вселяло надежду, что мой мозг снова начнет функционировать. Его обнаженное мускулистое тело надолго выбило меня из колеи. Мой мозг оказался между двумя радиостанциями.
– Я должна спросить, – не удержалась я от вопроса, готовя ему ужин. Это были просто жареные овощи с курицей, но с моей секретной смесью приправ и соусов. Я была уверена, что смогу этим блюдом поразить мужчину. – Все это шутка для тебя, или ты это серьезно?
– А? – переспросил он.
Пока я готовила, Уильям сидел за столом и в задумчивости постукивал большим пальцем по телефону. Он надел черную рубашку и серые брюки. Но, видимо, решил, что обувь не имеет значения. Его темные волосы были еще немного влажными после душа. А их беспорядочная разбросанность пробудила во мне желание запустить в них пальцы и попытаться приручить их.
– Ну, – надавила я, собравшись с духом. Я не собиралась быть кроткой мышкой. Я была взрослой женщиной и заслуживала знать. Какого черта?! – Ты просто пытаешься переспать со мной, или это нечто большее?
– Ого… – протянул он, оторвавшись от телефона. – Это рабочее место. Ты никогда не слышала о сексуальных домогательствах? Честно говоря, прямо сейчас я чувствую надвигающуюся угрозу. Даже как-то неловко.
Я уперла кулак в бок и, когда повернулась к нему, увидела себя в роли своей бабушки.
– Даже не начинай, – сказала я, тыча в него лопаточкой. – Тебе повезло, что я не…
– Что? Пойдешь в отдел кадров?! – помолчав немного, он продолжил: – Ха, признай, что это была смешная шутка… со всеми этими сливками.
Я поджала губы, но не смогла сдержать ухмылку.
– Это было невероятно незрело и по-детски.
Уильям сделал жест «продолжай», кружа рукой в воздухе.
– Но было довольно забавно.
– Я так и знал! – заявил он, вскидывая кулак в воздух. – Я однажды видел это в фильме. И с тех пор мне хотелось это повторить. Оставалось лишь подождать правильную девушку, – я мудро промолчала. – Знаешь, – поторопился он продолжить, – ты классная, и не стала бы срывать свои трусики из-за такого пустяка. И ты не слишком разозлилась. У меня достаточный жизненный опыт с Мистером Бананом.
– С кем?! – вконец, обалдела я.
Мне пришлось сделать мысленное усилие, чтобы сосредоточиться и отложить вопрос о его замечании «правильная девушка». Хотя я умирала от желания допросить его, чтобы понять, что именно он имел в виду.
– Брюс. Парень глубоко религиозен в отношении использования в пищу бананов. Он любит их строго определенным образом. Имеет их в строго определенное время. Каждый день. Черт, да ведь именно так он и познакомился с Наташей. Она съела его банан в тот день, когда проходила собеседование на работу. Я почти уверен, что он нанял ее только для того, чтобы наказать за съеденный банан. Как бы глупо это ни звучало.
– Значит, ты сменил тему и ушел от ответа на мой вопрос, – надавила я. – Давай, колись. Что это для тебя?
Уильям усмехнулся и поднял брови.
– На самом деле я не знаю. Что бы мы ни делали, это немного ново для меня.
– Что? Да ладно. У тебя, наверняка, каждую неделю новая девушка.
– Не совсем так... – он опустил глаза, и на мгновение промелькнуло не свойственное ему смущение. – Скажем так, я никогда не предлагал работу женщине, которая мне понравилась. Я также обычно нетерпелив в том, чего хочу. Я либо получаю это, когда хочу, либо ухожу и двигаюсь дальше. Но не с тобой.
– Женщина, которая тебе понравилась? – мое сердце пустилось вскачь, словно я вернулась в среднюю школу и только что получила записку от мальчика, который мне нравился.
– Не смотри на меня так. Ты легко могла бы набить комнату людьми, которые рассказали бы тебе, какой я кусок дерьма. Может, ты была права, когда попыталась отшить меня.
Я повела бровью.
– Может, мне просто нужны твои деньги?
Уильям рассмеялся.
– Сомневаюсь в этом. Я узнал достаточное количество женщин, чтобы почувствовать эту конкретную черту с расстояния в несколько миль. Черт, ты даже не похвалила мою крутую квартиру. Кроме того, это ты пыталась отговорить меня от встречи с тобой. И это был не совсем удачный ход.
– Возможно, я просто более хитрая, чем золотоискательницы, которых ты встречал раньше.
Он поднялся и стал медленно приближаться ко мне, пока я не врезалась в стойку, чтобы избежать близости с ним. Овощи и курица шипели и шкварчали. Я понимала, что их нужно перемешать, но почему-то никак не могла сосредоточиться на этом. Я могла думать лишь о том, как пахнет Уильям, и что всего несколько минут назад я видела его обнаженным до пояса и мокрым после душа. С этим совершенством меня разделяло лишь небольшое пространство и несколько слоев одежды.
По мне пробежала дрожь.
– Хитрая, да? – переспросил мужчина. Его дыхание было теплым и мятным. С каждым слогом меня обдавало легким дуновением воздуха. – Судя по тому, что я вижу сейчас, ни в коей мере, – он почти лениво пробежал по мне глазами. Казалось, находиться так близко ко мне и оказывать на меня такое воздействие было для него чем-то вполне обыденным. – Итак, – сказал он, глядя на что-то в своей руке. – Кто такой «Г-ризли»?
– Что? – спросила я, совершенно сбитая с толку.
Я проследила за его взглядом. Он смотрел… на мой телефон?! Каким-то таинственным образом он оказался у Уильяма в руке. На экране появилось сообщение. К сожалению, части текста, показанного в предварительном просмотре, было достаточно, чтобы нанести большой эмоциональный ущерб.
Г-ризли: Уже упаковала мальчика? Нужны детальки…
– Г-ризли – на самом деле моя бабушка, – медленно произнесла я. – Она чувствует себя неловко, постоянно забывая слова, будучи старой леди. И обычно, изучая толковый словарь, вытаскивает из него какой-нибудь странный сленг, от которого мне хочется съежиться. Ей восемьдесят пять, и она меняет свое имя на что-то неловкое в моих контактах при каждой нашей встрече.
На его губах появилась усмешка.
«Боже, какие у него красивые губы».
Я поймала себя на том, что пялюсь на него. Я быстро опустила глаза, а потом бросила на него изучающий взгляд, надеясь, что он ничего не заметил.
– Понял. Г-ризли – это бабушка. А этот парень, которого ты пытаешься «упаковать»? Что это значит? Мешок для трупов? Мне стоит начинать волноваться?
– О том, что тебя положат в мешок для трупов? Или о другом парне?
– Вот дерьмо. И то и другое? Может, мы просто положим другого парня в мешок для трупов?
Я рассмеялась.
– Есть только один. Один парень, – сказала я, чувствуя себя глупо. В Уильяме не было ничего мальчишеского. За исключением, возможно, озорного блеска, который всегда мерцал в его глазах. – И я думаю, что она имеет в виду... Ну, вообще-то, давай притворимся, что да, это мешок для трупов.
– А-а-а, – потянул он, кивая головой. – Значит, ты сказала своей бабушке, что надеешься уложить меня в постель? Лгунья. Я практически проложил путь к своей кровати неоновыми вывесками, а ты прошла мимо каждой из них как Стиви Уандер (прим. слепой американский соул-певец).
– Это так бесчувственно звучит, – парировала я, но не смогла удержаться от смеха.
– Бесчувственность – один из моих многочисленных талантов. Но давай не будем менять тему. Почему Г-ризли думает, что ты пытаешься меня упаковать?
– Потому что она на грани безумия? – я попыталась уйти от ответа. – Я даже не сказала ей, как тебя зовут. Я старалась не воспринимать тебя ближе, чем допустимо.
– Понятно. Так что это за борьба, не говорить обо мне? Тебе часто приходится бороться с искушением думать и говорить обо мне? Особенно в ночные часы?
Я открыла рот, чтобы что-то сказать… кто знает, что… но запах подгоревшей еды одновременно привлек наше внимание.
– Черт! – прошипела я.
Уильяму пришлось отступить назад, чтобы у меня была возможность обернуться. Я убрала сковороду с огня, но блюду уже был нанесен неисправимый ущерб. Я включила вентилятор на полную мощность и оперлась ладонями о стойку, вздыхая при виде обугленной еды.
– Это по-каджунски (прим. готовится на сильном огне), – невозмутимо сказал он.
