Текст книги "Легенда о Багуле (СИ)"

Автор книги: Павлеций Максим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Какие еще стволы? – перебил его Дмитрий, пристально всмотревшись в хозяина дома.

– И в самом деле Данила, у тебя еще и стволы есть помимо бункера? Кстати чей это там УАЗ в ограде стоит брошенный? – не менее пристально взглянув на парня спросил Афанасий Никитович.

Данила ничего не ответил, лишь махнув рукой, оставил людей на съедение друг другу, раздираемых жутким любопытством, которое во все времена было присуще деревенскому люду. Он отправился на кухню раздувать угли в самоваре натянутым старым кирзовым сапогом, в том время, когда Василий, уже окончательно теряя границу между явью, отправился на строго застеленную пастель. Когда Данила вернулся, Василий уже во всю посапывал, отвернувшись к стене, а старший лейтенант участковый о чем-то лихо спорил со старшиной, который годился ему в отцы. Хозяин дома не особо прислушивался к их разговору, поставил самовар на стол, разлил людям чаю, а сам с сигаретой в зубах, степенно погружаясь в трудные думы, уселся на бабушкину кровать, оперившись спиной в ковер красочных красок.

– Говорю же тебе, пульт рабочий, а значит и ракету можно хоть сейчас запускать, – настаивал на своем Дмитрий, после того как сам лично обследовал секретный бункер двадцать минут назад, – Огни так и горя, ну чисто гирлянда на елке.

– Забьемся на ящик кагора? – протянул руку участковому уже сам довольно пьяный Афанасий Никитович.

– Где я тебе кагор то возьму? – удивился старший лейтенант, все с долей скептицизма рассматривая свою теорию, – Сейчас даже в Большом Городе хорошее вино редкость. Ящик браги, на то что все там работает.

– Ну посмотрим потом, – пожав руку, а затем разбив спор левой рукой сказал старшина, – Чего тогда столичные нечего не знают и молчат?

– Мне то почем знать.

"А ведь действительно, почему это власти из Города ничего не предприняли, если им все известно? – погрузившись в болотистую тину мыслей размышлял сам с собой Данила, при этом больше не обращал внимания на спорящих, уставившись тупым взглядом в одну точку. Большой огарок пепла сигареты упал на пол, но хозяин дома, не заметя этого продолжил искать ответы для себя самого на все события, которые с ним случились это короткое время, – А что если дед нашел какие-то секретные архивы про ракетные установки и решил под старость лет поискать приключений на свою голову? А что если пуль и в самом деле рабочий и действительно можно запустить ракету? Но уже столько времени прошло, может и самой ракеты давно уже нету, сгнила, наверное, уже в лесу. Надо будет потом ее саму отыскать, может в тайге где. В Город надо. А если это из Города ему приказали запустить, и он застрелился? Тогда где оружие. Украли. Нет, не было у деда никогда личного оружия кроме ружья да СВД. Да и зачем сейчас понадобилось Городу ракету запускать, ведь уже лет двадцать как все уничтожено, камня на камне не осталось в некоторых городишках. Даже если и запустили, зачем стоило убивать деда? Если это были столичные, могли бы просто упрятать его у себя за колючкой. И нарядился он для чего? Странно все это. И кстати, в честь чего это мне дядя Витя стволы такие подсунул, я что на волков с пистолетами пойду? Там сейчас волки с быка будут, не меньше. Тоже мне шутник. Или может сейчас в тайге что-то происходит? Да не, там только лучевая болезнь происходит и зверье мужиков давит".

– Вась, поднимайся, – неожиданно, словно и сам пробудился ото сна прокомандовал командирским голосом Данила своему другу, мирно спящему на диване, закрыв глаза рукой.

– Вставай Василий, чаю с нами попьешь, – ласково позвал соню Афанасий Никитович.

– Подъем Васька, чай похлебаем, да надо еще стволы убрать в этот бункер проклятый... – вновь не успел закончить Данила как его перебили.

– Кстати Николаевич, ты так и не рассказал, что это у тебя за оружие и на кого записано? И про УАЗ ты тоже все молчишь, – юридически подкованный новыми республиканскими кодексами уголовного и правового закона начал было дознание Дмитрий.

– Дядя Витя прислал из Города, ну брат дедов, он еще в столичном автопарке работает. А стволы сборки чьи-то, там их видимо даже не описали, так клейма проставили и все дела, – нехотя ответил Данила и начал шевелить за плечо друга, – Вставай спящая красавица, нам еще на Сопку надо собираться.

– Ишь чего удумал! – отрубил Афанасий Никитович хлопнув ладонью по столу, – Вас туда сам леший тащит что ли, или может вам там медом всем намазано? Чего вы все туда претесь на эту Сопку то? Еще небось за Шаманку удумали идти, а?

Данила не сразу ответил, услышав упоминание о мистическом рощице, расположенной на выходе из ближнего к селу леса, являющийся особо священной для бурятов шаманов и буддистов. Посреди самой рощи, отдельно от других белоснежных иглами сосен, стояло одинокое черно-игольное древо векового возраста. Аномалия, застигнувшая вершину сопки сосняка, заставила перекрасить зеленый окрас хвои сосны в белый.

Но это дерево, было особенным, так как эгоистично выкрасилось черным, от чего особенно считалось еще более священным у простолюдинов, которые украсили его не только священными лентами, но и окружили корни его круглыми гладкими камнями, от времени вросших в землю, разбросанных по всем сторонам света, образовав лучи солнца. Бывалые охотники, при случайном заходе в это место, часто использовали этот не замысловатый ориентир как природный компас, который хоть и был сделан человеком.

–Ладно идите хоть к бабушке чертовой, – вольно разрешил Афанасий Никитович, опрокинув стакан с горючей жидкостью. Василий, протерев глазницы лениво встал с постели и принялся за раннюю обедню. Дмитрий закурил, погружаясь в дым, а Данила собрался было на выход из избы, как дверь перед ним открылась.

Глава VII.

– Здравствуй Данила, – поздоровалась распаренная и краснощекая от морозца Александра, – Васька у тебя?

Данила, кивнув в сторону зала, вышел в сени так и не поздоровавшись с фельдшером.

– Здравствуйте дядя Афанасий, привет Дима. Васька! Я его по всей деревне ищу, а он тут чаи гоняет! Тебе лекарство из Города наконец то пришло.

Василий так и застыл в одном положении держа стакан и ставился на своего лечащего врача.

– Здравствуйте Александра Владимировна, – с гусарской обольстительностью поздоровался старшина. Участковый обошелся махом руки.

– Так Вася, вот выпей эти две таблетки сейчас, а эти тебе дома после еды пить, не забудь только, – подав конвалюты немому сказала Александра, после чего Василий вышел на кухню, разжевал зубами горькое лекарство и запив ковшом воды и з бочки, едва не был сбит с ног заходившим в дом Данилой, держащего ящик с иностранным автоматом в руках.

– Ты еще здесь? – едва не выругавшись на Василия произнес Данила, и словно не замечая Александру, занес заколоченный ящик в зал. После чего он отправился к своему, лежащему у порога АК-47, но прежде чем поднять его скомандовал другу, – Так, иди носить будешь.

Василий спокойно вышел, а Александра, раздираемая женским любопытством не в силах удержаться, все же переступила через свою гордость.

– А что в ящиках-то, Данилка? – ласково мурлыча спросила девушка.

– А в ящиках у меня, Александра Владимировна грибы на засолку, в ящиках теперь хранить буду, – ответил Данила, спускаясь с автоматом "Herstal" в подполье. Участковый и старшина залились смехом.

– Вы чего ржете как кони? – возмутилась обиженная девушка.

– Да стволы у него там. Ему из Города, в тайгу сходить отправили, на Седую Сопку, – кое как сдержав смех проговорил сквозь выбежавшую слезу Афанасий Никитович.

– Я сразу поняла, что там оружие, не дура. Как никак сама в Сирии в составе гуманитарной помощи была врачом детским. И муж мой первый на Донбассе воевал, так что немного разбираюсь что к чему.

– И за кого же он воевал? – нехотя продолжал неудобный разговор Данила, вылезая из подполья.

– Не знаю я. Сказал на Донбасс поедет воевать, а через месяц его в цинковом гробу привезли.

– Ага, а ты потом за Антоху выскочила сразу, – язвил Данила, но что бы не устраивать скандал, отправился на кухню, перейдя к очередному ящику.

– Знаешь, что, – лишь смогла ответить девушка, держа подступающий ком в горле, но так и не закончив мысль залилась слезами.

Данила, чуть снова не столкнувшись с Василием, не стал усугублять дело или комментировать свой поступок, и узнав от кое как объяснившего немого, что все оружие в доме, вышел освежиться на улицу, а заодно прокоптить легкие дымом сигарет.

Когда он вернулся, Александра успевала хозяйничать у плиты, готовя мужикам глазунью с молоком, посыпанную крошкой деревенского сыра. Василий с Дмитрием рассматривали серые фотографии Егора Николаевича с эффектом сепия в дедовом альбоме, а Афанасий Никитович, поколдовав с радиолой, ставил раздобытую из закромов Данилы пластинку с произведениями В. С. Высоцкого. Когда музыка лирично заиграла, ветеран боевых действий стал легонько подпевать.

Данила со вздохом присел за стол, не побрезговав налил в че то стакан чай и сделал глоток.

– Димка, я после тайги к твоим следователям в Город отправлюсь. Мясо так и так надо забирать.

– Да потом заберете, успеете еще. Если на Горбатой упрятали, зверь вряд ли туда сунется. Не пойдет он, – успокаивал друга Дмитрий.

– Ну да. Хозяин может и не сунется, а волчье кормить халявной добычей я не собираюсь, тем более мясо не мое, а Васьки, а он мне как брат родной. Ежели мы их так прикармливать будем, не ровен час они за Шаманку выйдут, а там и до села рукой подать. Ты что же хочешь, чтобы они в село пришли?

– Тут у каждого в доме по ружью имеется. Отстреляем всех и не будут захаживать, – оптимистично упорствовал Дмитрий, отодвигая локти со стола, что бы Александра поставила тарелку с яичницей.

– Вот ты Димка парень умный, погоны на плечах носишь, службу вон какую несешь. За порядком в селе следишь. И говоришь вроде бы верно. Только вот твой сын пятилетний стрелять то из ружья умеет? Или может дочки, вон этого ветерана которым по восемь годков умеют?.. – продолжал настаивать на своем Данила.

– "Сегодня на людях сказали: "Умрите геройски!"

Попробуем – ладно! Увидим, какой оборот.

Я только подумал, чужие куря папироски:

"Тут кто как сумеет, – мне важно увидеть восход."", – доносился сильный голос Владимира Семеновича, с его произведением "Черные бушлаты", из динамиков радиолы.

– Правильно малой говорит, не все, во-первых, то и стрелять то путем умеют. Старухи с бабами и ребятней опять же. Так если придут, будешь с ружьем в сортир по ночам ходить, а старалей? Ехать тебе Данилка надо, потом со следствием своим разберешься. Егору Николаевичу, упокой Господь его душу, откровенно говоря уже все равно. Жизнь ведь она такая. Казалось бы, совсем недавно с ним про войну в Афганистане разговаривали, а уже вчера поминали его. Эх, – и прислонившись к душке кровати Ефросиньи Алексеевны, старшина стал вслушиваться в сладкую для его ушей музыку, ностальгируя о прекрасных временах его молодости, потом призыв в армию и распределение. Вспоминалась Вторая Чеченская. Пацаны из его взвода, все еще живые, улыбающиеся, смотрели на него. Вон Женька уплетает банку тушенки, Денис с Юркой играли помятыми картами, командир их, майор Круглов с кем-то общался по рации, а из наушников доносился голос маджахедов. Все еще живые.

– Дядя Афанасий, ты что, плачешь? – подойдя к ветерану Чечни с материнской заботой поинтересовалась Александра.

– Да нет дочка, это так, от дыма. Накурили паразиты в избе, вот глаз и слезится, – утирая слезу с щеки пробормотал Афанасий Никитович.

– Присаживайся старшина, да отведай яичницы от Александры Владимировны, – проговорил с набитым ртом участковый, успевая закусывать мякишем черного хлеба, – Вот если бы моя так готовила, так может быть и любил бы ее.

– Могу научить твою Таню, – с кошачьей игривостью и обаятельностью промурлыкала Александра.

– Слушай, а выходи за меня. А что, я со своей недотепой разведусь, ты своего алкоголика бросишь, будем детей вместе воспитывать. Выходи Владимировна, а, – подсев поближе к девушке ластился Дмитрий. Александра улыбаясь и краснея качала головой.

– Вась, мы с тобой сейчас почавкаем, да я шмотки соберу, так кое чего, и двинем сразу, – наклонившись над названным братом проговорил Данила и от чего-то глянул на заплывающего от алкоголя Афанасия Никитовича.

– Вы ребята поосторожнее там, Седая Сопка все-таки, – напутствовал старый ветеран, – Как с тайги вернетесь, Ваську ко мне отправь, пусть на листочке напишет, что да как там. Расскажет более-менее. – сказал инвалид, выпив стакан водки, – Сам то я уже не частый ходок по лесу бродить,

– Да дядя Афанасий, на твоих костылях только по солонцам лазать, – подшучивал Дмитрий, а сам все льнул к Александре.

– А с тобой нам еще надо в Большой Город сообщать насчет этого пульта и ракет этих чертовых, – суровым голосом сказал Афанасий Никитович.

Данила наблюдал из окна, выходившего во двор, как участковый, расхаживая как петух перед курами, уговаривал Александру усесться на его транспортное средство передвижения. Но она все же села на заднее сиденье мотоцикла Афанасия Никитовича, крепко ухватившись за ручку. Настойчивый Дмитрий, сказав что-то оскорбительное, заслужено получил пощечину от руки гордой девушки и уныло поплелся к своему "Уралу".

Удовлетворившись этим поступком Александры, подобной той принцессы троянской, из-за которой сложили свои головы много славных мужей древности, на мгновенье порадовавшись, Данила отошел от окна. Докурив бессчетную за последние два дня папиросу, парень понимал, что это крайняя сигарета перед походом в тайгу.

УАЗ все так же дремал в лучах обеденного солнца, укутываясь туманом выхлопного дыма мотоциклов. Данила вынес кассетный радиоприемник, установив его на пустующее место и соединив с проводами – контактами под замком зажигания, проверил его работоспособность. Покрутив ручки радио Данила с надежной хотел услышать хоть что то, но кроме пустого шипящего эфира ничего не было. Вытащив аудио кассету, с обложкой в виде образа затмения и солнечной короны, с подписью большими буквами "КИНО" и портретом В. Р. Цоя, молодой меломан положил ее в бардачок.

– Вась, ну ты собрался тут или как? – зайдя в избу спросил Данила, наблюдая как Василий утрамбовывал свои скромные пожитки в походный рюкзак, и туго перетянул его вязками. Затем, по учению отца, бывшего десантника, закинул его на плечи и попрыгал, и убеждаясь в том, что ничего не гремит, невнятно промычав, удовлетворительно ответил.

Собрав свой военный рюкзак, укомплектовав его вещами, Данила в сопровождении Василия вышел во двор. Парни сбросили вещи и оружие в кабину за сиденья. Василий все же решил лишний раз не рисковать и взял с собой дареную ТОЗ-34 и "Винторез", в то время, когда Данила обошелся завернутым в тэн СВД. Уложив охотничье оружие с коробками патронов, парни отправились в сарай, где Данила, порывшись в груде хлама, вышел с охапкой горбыля и молотком за поясом. Вручив другу инструмент и горсть блестящих гвоздей, Данила взял топор и, его тыльной стороной, принялся заколачивать рамы окон, прибивая к ним доски. Василий так же помогал ему, заколотив несколько оконных рам во дворе и заперев двери на массивный замок, то же самое сделал и с нею.

Снявшись с ручника, УАЗ лениво спустился с горки, выехав задним ходом за ограду, а вскоре и вовсе проснулся, загудев мотором. Данила сидя за рулем поставил кассету и стал смотреть как Василий закрывает ворота.

– Думаю, через Шаманку не поедем, ну ее, гиблое место. Вокруг двинем, – сказал Данила другу, который со второго раза нормально захлопнул дверь и уселся рядом с водителем. Еще раз оглянувшись назад и смотря все ли взяли, Василий ухнул, подражая филину и грузовик двинулся в путь, выезжая из деревни в направлении тайги.

Колеса грузовика ловко маневрировали между колдобинами и колеей разъезжавших по весне этой дорогой лесовозов "Уралов" и "КАМАЗов". Впадины, оставленные когда-то этими великанами, успели за предыдущее лето зарасти травой. Еще пока что редкие седые сосны ели и сосны, среди своих бурых от осеннего периода собратьев, мелькали по обеим сторонам дороги. Лишь один небольшой кустарник, нагло разросшийся у подмерзающего родникового ручья, не собирался скидывать свой нежный фиолетовый цвет лепестков, с приходом осенних холодов. Гордый и независимый багульник.

– Погляди-ка Вась, как нынче цветет. Если мороз не ударит, может так еще с месяц простоять, -любуясь кустами урульги сказал Данила.

Они уже проехали добрые полтора десятка километра ближнего леса и чудные седые деревья росли тут все чаще. Данила включил наконец-то приемник и из динамиков полилась музыка.

– Ну как, нравится? Батя мой, когда демобилизовался, в Москву поехал, ну погулял там, выпил мальца, само собой. Там то и купил эту кассету. Потом на концерте их был, говорит, здорово вообще было, – с грустью вспомнил рассказы отца Данила ловко крутя руль, – Можно сказать, самое ценное что привез с собой. Ну кроме медалей и контузии.

УАЗ свернул на ровную вырубленную поляну, просеку, через которую когда-то капиталистические власти собирались проводить ЛЭП, но либо руки не дошли, либо финансирование, вдруг неожиданно закончилось. В любом случае с западной стороны, в сторону Байкала, уже стояли гигантами мачты обесточенные мачты без кабелей и высокого напряжения, догнивая свой век посреди красивых мест, так и не добравшись до ближайших сел, неся электричество высокого качества и дешевое по цене.

– Так приехали, – сказал Данила, глуша двигатель, наблюдая впереди ветви одного дерева украшенного разноцветными священными лентами. Они добрались до условного обозначения местных охотников, дальше начинался Белый Лес или Седая Сопка. Парни выбрались из кабины, волоча на себе груз и подошли к таинственному дереву. С левой стороны лесочка, стояла практически идентичная белокурая сосна, так же украшенная тряпками разного цвета на склонившихся от веса ветвях.

У Данилы всегда при входе в эти места, создавалось ощущение, что он тут впервые и видел с каждым разом все как-то иначе.

– Капнуть надо, заведено тут так, ты сам знаешь, – залезая в свой рюкзак, Данила выудил оттуда зеленую флягу с гербом республики и налив в крышечку спиртной жидкости, окропил корни дерева. Сделав глоток из горла, он протянул флягу другу. После обряда Данила упаковал редкостную тару назад, и чуть позже, забросив рюкзак на плечи, приставил оптический прибор винтовки к правому глазу, так и не закрыв левый, дабы не снижать кругозора. Он мелкой поступью, едва ли не на цыпочках пустился вперед. Василий так же, стараясь идти след в след, мелко вышагивая продвигался за ним.

– Замри, – подняв левую руку и опуская винтовку тихо, что бы было слышно только им двоим, сказал Данила, присаживаясь на одно колено. Василий легонько уселся на корточки, замерев в одном положении.

– Не нравится мне вон та паутина на тропке. – сказал Данила и стал медленно красться к предмету своей тревоги, – Ох что-то тут не так.

Данила легонько подкрался к предмету его зоркого внимания. На деле же оказалось это была вовсе не паутина, как подумал молодой человек, а тонкая леска, один конец которой вел к связке гранат Ф1. Охотник еще аккуратнее подкрался к противопехотной мине растяжке и пытаясь избавиться от дрожи в руках достал складные пассатижи.

– Ну вояки, совсем страх потеряли, – от души ругался Данила, обезвреживая мину – растяжку, – Приеду в Большой Город, найду кто их тут наставил, загоню им эти игрушки по самые гланды и заставлю петь гимн Республики. Уроды недоношенные! Вась, ты там аккуратно сиди, за периметром приглядывай. Смотри, что бы не подкрался сзади, а у меня тут еще работенки прибавилось. Тля! Одни проблемы на мою бедную голову!

Данила был прав, со всех сторон вокруг него блестели лески растяжек. Ступать следовало осторожно. Благо сама Седая Сопка уже веяла некой подозрительностью, и тут каждый шаг мог быть последним. Это на подходе к ней или в тех же Даурских лесах, можно ходить свесив оружие на плечо, гуляя как в парке. Тут же, среди седых сосен осторожность была залогом выживания.

Осторожно перекусывая мультитулом леску, молодой охотник с полученными знаниями о саперно-минерном деле, во время контрактной службы на берегу Амура, уже без особой опаски вытаскивал колышек с примотанными тремя осколочными гранатами. Одну "лимонку" Данила, заботливо, как щенка положил во внутренний карман бушлата, а оставшуюся связку и ветку кола растяжки спрятал поглубже в рюкзак, и для надежности прикрыл тряпьем.

– Вась, ты там не примерз еще? Бери нож и дуй к УАЗу, да по пути зарубы на деревья ставь. Это мы, когда назад пойдем, чтобы на мины не нарваться. Я всю Сопку не собираюсь ползать на брюхе. Только смотри осторожнее, наступишь на леску и в миг без ног останешься. Все давай, с Богом – дал указания громким голосом Данила, а сам прилег на сырую землю, заросшую травой и прикрытую свежим снегом. Измотанный, мокрый от пота и опасной кропотливой работы разминирования двух десятков метров тропинки к Горбатой избушке охотников, Данила лежал прямо посредине минного поля. Он видел через левое плечо ровную кладку грубого, толстого бруса сосняка лесной стоянки. Добрались.