Текст книги "Месть как искусство"

Автор книги: Павел Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11.

После встречи с Борей, не понятно, правда, почему, (ну, встретился и встретился – что тут такого?), настроение пропало совсем и надолго. Да еще погода поспособствовала – уже который день не было солнца, а с неба постоянно текло: то мелкой водяной сыпью, то ливнем. Лужи на улицах становились все шире и глубже.

– Пора ехать, – хмуро сказал Денис, посмотрев на настенный отрывной календарь.

– Зачем? – с тревогой спросил отец. – Что-то случилось?

– Нет, – ответил Максимов, комкая оторванный листок в кулаке, – ничего такого. Но ведь должен я что-то решить со своей дальнейшей службой?

– Ты будешь служить? – с удивлением и горечью вмешалась мать, повернувшись от плиты. – А я думала…

– Правильно думала, – перебил ее Денис. – Не буду я больше служить. Но ведь уволиться-то я должен! Надо ехать в часть и быстрее решать все с этим делом. Не хочу больше неопределенности!

Смятый листок полетел в корзину с мусором. Родители разом облегченно вздохнули.

– Да и встретиться нужно кое с кем, – добавил Денис, хотя это предложение уже было обращено по большей части к себе самому. В памяти всплыло скуластое и узкоглазое лицо начальника штаба Попова. «Убил бы!» – почему-то подумал Максимов. Но почему убил бы, он не знал. Потому, что тот не помешал аресту? А разве он мог? Нет, не мог. Потому, что профукал кассеты? Да он и не обязан был их хранить. Да и вообще, кто что кому и куда передавал, Денис не знал и не мог знать, сидя в камерах.

Злость к Попову улеглась.

Сумку в дорогу старлей собирал тщательно. Еды – минимум, как не старалась мама положить что-то лишнее, полезных «мыльно-рыльных» и носильных вещей – максимум. Кто знает, сколько времени придется заниматься бодягой с увольнением, да и захотят ли вообще его уволить… И, честно говоря, вообще ничего не известно. А если не уволят? Как служить дальше? Совершенно нет никакого желания – перегорело все донельзя…

Внимательно посмотрев на удостоверение офицера, тетка за стеклом кассы ответила:

– Билетов на плацкарт нет. Осталось только купе.

– А намного дороже? – спросил слегка расстроенный Денис. (С деньгами, и правда, получилось невесело. Из части он получил хрен с маслом, и жил на деньги родителей, что не в последнюю очередь добавило необходимости быстрее покинуть отчий дом, дабы не напрягать и без того небогатых папу и маму).

– Нет, не очень.

Кассирша назвала сумму, Максимов прикинул свои возможности… Денег хватало – можно было позволить и купе.

– Ну, давайте.

С родителями он распрощался еще дома. Они проводили его до автобусной остановки, а в город, на железнодорожный вокзал он уговорил их не ездить. Сказал, что разберется со службой, вернется домой… Так что не в последний раз видятся. Они расцеловались на прощание, и родители, как-то съежившись, долго еще стояли под навесом автостанции, смотря вслед громыхающему всей своей подвеской пожилому «Икарусу».

В купе Денис оказался один. Чем ближе подходило время отправления, тем больше старлей удивлялся – в соседних купе было шумно, люди сновали туда и сюда, а к нему – никого! Но перед самым почти отправлением появился и попутчик. Мужчина в самом расцвете сил, в хорошем костюме, с дорогим кожаным портфелем, и благоухающий парфюмом.

Лицом он страшно напоминал знаменитого знатока Федора Двинятина – такое же несколько кошачье лицо, борода и очки с толстыми стеклами. Смотреть на него было весьма занимательно. «А может это он и есть?» – усмехнулся про себя Денис. Мысль была, конечно, глупой, но веселой.

Мужчина внимательно посмотрел на Максимова, широко улыбнулся, и сразу представился:

– Не люблю молчания и недомолвок. Меня зовут Черкесов Владимир Иванович.

– А я подумал – Федор Двинятин, – пошутил Денис.

– Да, я знаю, – ничуть не обиделся Владимир Иванович. – Мне все говорят, что похож на этого знаменитого знатока. Не вижу в этом ничего плохого. Федя – лицо положительное и безобидное…

– Меня Денис зовут, – ответил Максимов. Ни фамилию, ни тем более отчество говорить не стал, посчитал это уже явно излишним.

Поезд тронулся; через десять минут в купе зашла симпатичная молодая проводница, забрала билеты, взяла деньги за постель, и ушла.

– Что-то попутчиков нет у нас, – заметил Денис. – Странно, мне кажется в соседних купе просто аншлаг.

– Ну что же, – сказал Черкесов. – Видимо, нам повезло. Согласитесь, что гораздо приятнее ехать в купе вдвоем, чем вчетвером.

Денис кивнул. Поезд вышел за городскую черту, и набрал ход. Замелькали столбы, лесополосы, лужи…

В купе было темновато.

– Жаль, почитать ничего нельзя, – сказал Владимир Иванович. – Темно слишком… Может быть, вы в шахматы играете?

Да, Максимов играл в шахматы. В детстве ходил в шахматный кружок, играл хорошо, занимал призовые места… Потом играл и за сборную района, но никаких особых успехов не добился. Казалось, что мало тренируется, вот если бы больше уделять этому времени, но… Но со временем и сам понял, что не имеет большого таланта. Первый разряд – максимум. На кандидата – можно бы, если все силы бросить на шахматы. Но согласитесь, зачем? Зачем убивать на это свободное время? Тем не менее, играть Денис любил, хотя уже, как внезапно выяснилось, и сам забыл, когда это было в последний раз.

– Давайте, – ответил он. – У вас есть шахматы?

– Конечно, – улыбнулся попутчик. – Иначе, зачем бы я предлагал?

Он достал из портфеля средних размеров красную коробочку, раскрыл ее, и Денис увидел довольно милый комплект фигур. Ни мелких, ни крупных – для магнитных шахмат в самый раз.

Партия получилась занятной. Довольно быстро выявилось преимущество Владимира Ивановича. Играл он размашисто, резко, и в то же время довольно точно. Денис почувствовал, что ход игры ускользает из его рук. Однако неожиданно соперник допустил ошибку. Не зевок, а именно ошибку – позиционно сыграл очень опрометчиво, и у Дениса появился шанс.

Преимущество быстро перешло к нему, но вот довести его до решающего все как-то никак не удавалось. Владимир Иванович защищался весьма искусно, постоянно находя какие-то нетривиальные решения, которые преодолеть было не так-то легко.

Победа была где-то рядом, но найти путь к ней Денису так и не удалось. В результате пришлось согласиться на ничью. Причем у Дениса возникло неприятное впечатление, что соперник играл даже не во всю свою силу, а игрался с ним, просто изучая его с разных сторон, словно тренер.

Тут же начали вторую партию. На этот раз Владимир Иванович играл закрытую систему, очень аккуратно, сводя игру к сложным позиционным перестроениям. Но просмотрел, (или специально упустил), один неочевидный, но очень неприятный для его короля ход. Денис немедленно воспользовался промахом.

– Отличный ход, Денис Вячеславович! – воскликнул партнер.

Максимов резко откинулся на спинку полки.

– Откуда вы знаете мое отчество? – спросил он весьма агрессивно. – Я вам его не называл. Что это значит?

Владимир Иванович не смутился:

– Отличная наблюдательность, товарищ старший лейтенант.

– А, вы, наверное, слышали о моем процессе, – догадался Денис. – Надо же, вы меня узнали…

– Не совсем, – прервал Дениса попутчик. – Не совсем. Просто мне были нужны именно вы, и мое появление в одном с вами купе не случайно.

– И купе пустое не случайно?

– Конечно. Эти две пустые верхние полки выкуплены. Сложнее было добиться, чтобы вы попали именно на это место. Пришлось поработать с кассирами… Я не люблю лишних попутчиков, да и разговору нашему никто не должен помешать.

«Так, неприятности начинаются», – подумал Денис. А вслух – промолчал.

– У меня для вас две новости, – начал Владимир Иванович, внимательно глядя в глаза старлею, – одна очень плохая, другая – не очень хорошая. Но гораздо более приятная чем первая… И я не буду давать вам право выбора, а сразу начну с плохой. По возвращении в часть вас сразу арестуют.

– За что? – вырвалось у Дениса.

– За то же самое.

Максимов быстро возразил:

– Почему я должен вам верить? Кто вы такой? И почему меня не арестовали дома?

Владимир Иванович замахал руками:

– Не все сразу. Отвечу на последний вопрос. Вас должны были арестовать дома. Но так как вы уехали несколько раньше, то вас арестуют в части. Вот и все.

– Меня уже оправдали.

Собеседник откровенно усмехнулся:

– Денис Вячеславович? Вы и правда настолько наивны? Это был ваш первый суд. Главная военная прокуратора, естественно, обжаловала приговор. И все для вас начнется сначала. Только уже без присяжных.

– Не имеют права!

– Да ну?! А если Конституционный суд вынесет определение, что преступления на территории Чечни вообще не могут рассматриваться присяжными заседателями? А так, скорее всего, и будет. Я больше того вам скажу – и власти, и демократы – либералы – все судами присяжных вообще крайне недовольны. Знали бы, что произойдет – не затевались бы.

– Почему?

– Очень просто. Присяжные оказались плохо управляемы. Либералы, как мне почему-то кажется, ведь я их неплохо изучил, подумали, что смогут вертеть присяжными своим красноречием. Ничего подобного! Либералам вообще свойственно переоценивать свои способности.

Оказалось, что заседатели из народа к красноречию глухи… Власть вообще непонятно на что рассчитывала – на то, что присяжные будут вникать в суть статей действующего законодательства? Смешно… Судят эти люди, так скажем, по собственным представлениям о справедливости. Кое-кто утверждает, что по «понятиям». Но это – дело вкуса. А результат такой, как вы, видимо, правильно рассчитали. В судебном процессе с участием присяжных заседателей «военные против чеченцев» у последних нет абсолютно никаких шансов на победу. Но больше вам такой возможности не предоставят… Осудят вас «правильные» профессиональные судьи, и получите вы такой срок, что мама не горюй! Вы ведь всего лишь пешка в большой игре за власть и деньги. Власти сейчас понадобились французские деньги и помощь – вас кинут им как кость.

Денис защелкал пальцами – он всегда делал так, когда очень нервничал.

– Вы даже знаете, кому я нужен как жертва? – спросил он, впрочем, не ожидая ответа. Так спросил, время потянуть.

– Примерно знаю, – неожиданно ответил Владимир Иванович. – Но вы их не знаете. Их фамилии, видите ли, не на слуху. Так что они вам ничего не скажут.

Денис впился ногтями в ладонь. Новый суд! Скорее всего – реальный срок. Тюрьма… Память тут же подбросила горестные лица матери и отца. Жизнь на зоне. Много – много лет на зоне… А может, все-таки врет товарищ? Почему он должен ему верить? Кто он такой, вообще, черт возьми?!

– Кто вы такой и что вам от меня нужно? Зачем вы меня предупреждаете? Если, конечно, то, что вы говорите, не выдумка?

Владимир Иванович серьезно, с какой-то даже печалью, слегка наклонив голову набок, рассматривал Дениса, постукивая пальцами по столу.

– Вы нам нужны, – сказал он. – Ничего такого документального или материального в подтверждение моих слов я не могу вам показать. Вам остается верить мне на слово. Мы предлагаем вам свободу и жизнь, наполненную смыслом. Вы можете выбрать тюрьму. Другого варианта у вас сейчас попросту не существует. Хотите, верьте – хотите, нет.

Весь вагон уже спал. За окном царила чернота. В купе горели только ночники.

– У нас есть время до утра, – сказал Владимир Иванович. – Если до четырех часов вы не примете решение, я уйду. И дальше ваша судьба нас не интересует.

– Какое решение?

– Вы должны уйти со мной.

– А кто это «мы»? Вы все время говорите «мы». Кто – «мы»?

– Наша небольшая, но очень вредная организация. Мы решили, что вы нам подходите.

– Почему?

– Хотите объяснения? Извольте! – ввернул Владимир Иванович старорежимный оборот. Чувствовалось, что он совершенно спокоен, абсолютно хладнокровен, и не находит в происходящем ничего удивительного или странного.

– Нам нужны исполнители, – продолжил он. – Но нам нужны не любые исполнители. Нам нужны, как это говорится, идейные. Которые будут работать не за страх, не из жадности, а именно за совесть. В соответствии с внутренними убеждениями. Найти таких людей в наше продажное время очень нелегко.

Денис покрутил головой, словно воротник хэбэ душил ему шею. Хотя это было невозможно хотя бы потому, что тот был расстегнут.

– Вы приняли очень серьезное решение там – под Ца-Ведено. Ведь это был ваш личный выбор. Вы, видимо, пафосно говоря, сначала подумали о Родине – с большой буквы, а потом о себе. Пристрелить Глюка – это был осознанный и не рядовой выбор.

Денис вскинулся. Владимир Иванович даже не дал ему открыть рот.

– Я читал ваше дело, – просто сказал он.

Денис опустился обратно:

– Вы настолько влиятельны?

– Да не так чтобы уж… Просто в наше время продается все. Вопрос в сумме. А деньги у нас есть. Так что я знаю правду, и вашу выдуманную историю можете мне не рассказывать. Тем более что там у вас концы с концами все равно не сходятся… Мы навели о вас очень серьезные справки. Доскональнейшие. И пришли к выводу, что вы нам подходите. И вовсе не место вам в вонючей тюряге за то, что мы как раз очень даже одобряем.

Денисом начала овладевать какая-то апатия. Возможно потому, что было уже очень поздно, а вся эта лавина чудовищной информации требовала времени для осмысления и, как минимум, свежей головы.

– Вы хотите из меня киллера сделать, что ли? – в упор спросил он. – Типа Никиты?

– Вы, наверное, насмотрелись тупого голливудского дерьма? – холодно вопросом на вопрос ответил Владимир Иванович. – Вы, видимо, действительно устали. Я же сказал вам – нам нужны идейные. Наемники ненадежны. Они такие же автоматы как и прочее оружие – в чьих руках находятся, тот их и использует. А нам нужны фанатики идеи.

– Я похож на фанатика?

– Станете. У вас есть все предпосылки, а мы вам поможем.

– А мои товарищи? Вы их тоже будете спасать?

Слово «спасать» прозвучало несколько иронично.

– Нет, не будем, – еще холоднее ответил собеседник. – Мы не занимаемся благотворительностью. И они нам не подходят. Ваши рядовые слишком молоды, и, простите, бестолковы. Без стержня. У прапорщика – семья. Это большая помеха в нашем деле… Вот у вас даже девушки нет.

– Вы и это знаете? – Казалось, Денис потерял способность удивляться, но эта точность деталей его просто сразила наповал.

– Даже более того, – засмеялся во все свои тридцать два зуба «Федор Двинятин», блеснув очками как фарами, – мы в курсе о вашей коллекции солдатиков.

Денис поднял руки вверх:

– Все, сдаюсь!.. Но я ведь могу подумать?

– Да, – ответил Владимир Иванович, взглянув на часы. – У вас еще час. И все. Потом либо мы сходим с поезда вместе, либо я ухожу один. А вам придется заново осваивать камеры.

Этот удар был очень точным. В камеру Денис не хотел ни при каких обстоятельствах. Ни при каких! Ему уже и так казалось, что у него начинается клаустрофобия, хорошо, вовремя выпустили. Но пройти все это заново?!

А самое главное… Самое главное, что Максимов с каким-то восхитительным ужасом сознавал, что он не жалеет о том, что сделал под Ца-Ведено. Что сломал свою военную карьеру, да что карьеру – жизнь сломал! Но как только он вспоминал кадры из тех кассет, а потом то, как убивал поганого лягушатника… Он снова чувствовал глубокое, подсознательное, на уровне рефлексов – удовлетворение. Видит Бог, он повторил бы это снова.

Однажды ему приснился сон. Он снова убивал Глюка, но чувствовал себя совсем не собой. Нет! Он был карающей дланью Господней. Весь день Денис ходил под впечатлением…

Какая-то дрема навалилась на мозг. Поезд остановился на незнакомой станции, резко запахло креозотом. Незабываемый, знакомый почти до состояния родственности, металлический женский голос объявлял прибытия, посадки и отправления. Мимо пролетел товарняк. Поезд дернулся, станция уплыла назад – в темноту.

– Все! – неожиданно твердо и резко сказал Владимир Иванович и поднялся на ноги. – Время вышло. Выше слово, товарищ старший лейтенант?

– И судьбою больше любим, кто живет по законам другим, и кому умирать молодым… Хорошо, Владимир Иванович, если вас так и правда зовут. Пойдемте.

«Федор Двинятин» неожиданно тепло улыбнулся:

– Да я и не сомневался, что вы согласитесь. Мы же вас действительно изучали… Не ломайте голову, ни о чем не жалейте. Вы все делаете правильно! Сами потом убедитесь.

Часть 2. Преступник

Глава 1.

Поезд буквально на пару минут остановился на каком-то Богом забытом полустанке. Владимир Иванович практически растолкал полусонного проводника, тот страшно удивился, но дверь открыл, и вскоре попутчики оказались на промозглом ночном ветру, в кромешной темноте. Накрапывал мелкий дождь.

Владимир Иванович взял Дениса за руку, и повел за собой по узкой тропинке, которую, не зная о ее существовании, в темноте найти было бы просто невозможно.

Поезд захрипел, дернулся, и пошел дальше. Максимов смотрел на проплывающие вагоны, и щемящее чувство охватило его сердце. Вот она – обычная размеренная жизнь – проплывала мимо. Убегала вдаль, растворялась во мраке ночи. Тело охватила дрожь – то ли от холода, то ли от сырости, то ли от страха перед неизвестным будущим.

– Пойдем! – дернул его за руку спутник. Видимо он счел, что настало самое время отбросить излишние церемонии и перейти на «ты».

– Пойдем, – в тон ему ответил Денис. Странно, но держась за руку, он внезапно почувствовал себя маленьким мальчиком. Когда же он последний раз ходил с кем-то за руку? Дай Бог памяти… Да нет, и вспомнить невозможно. Наверное, еще с мамой или с папой. Или нет! Скорее всего, на новогодней елке в школе – там они все ходили, держась за руки, в хороводе. Точно, наверное, именно там.

Тропинка кончилась у асфальта. На дороге стояла машина с включенными габаритами. Денис присмотрелся, напрягая глаза – «девятка». Дверцы с обеих сторон открылись, и вышли двое. Оба белобрысые, курносые, простые. Максимов почувствовал, что его пульс входит в норму.

Честно признаться, до последнего момента он боялся, что сейчас откроются дверцы, и выйдут духи, скажут – «ну, что, попался, пес!» – и тогда нужно драться насмерть и умирать, потому что такой плен хуже всякой смерти. Но нет, вот они, нормальные симпатичные русские ребята. Невысокие, но крепкие, плотные. Плотные той спортивной полнотой, когда кажущийся излишним объем оборачивается неожиданной проворностью и большой силой.

– Вася. Ваня. – Представились они, протягивая руки для пожатия. Денис пожал ладони – пальцы крепкие, как из металла, но пожатие энергичное и умеренное. Они не стремились к показной демонстрации силы. Нельзя не признать – новые знакомые вели себя идеально для первой встречи: с достоинством, доброжелательностью и открытостью.

Парни сели на два передних сиденья, Владимир Иванович и Денис расположились на задних. Девятка тронулась.

Совершенно неожиданно для Максимова его куратор снял с головы парик, снял с носа, сложил и убрал во внутренний карман очки, с усилием оторвал фальшивые усы с верхней губы. От облика Федора Двинятина не осталось ни малейшего следа.

– Зачем все это? – спросил Денис, показывая на парик.

– А как ты думаешь? – ответил Владимир Иванович, (а может, и не Владимир Иванович вовсе?). – Два пассажира неожиданно посреди ночи выходят черти где, совсем не там, куда покупали билет. Запомнит нас проводник? Запомнит, конечно. Но кого он запомнит? Он тоже не тупой. Он, как и ты, тоже догадался, что я страшно похож на Федора Двинятина. Вот пусть и ищут Федора Двинятина.

– Но меня? Меня-то он отлично запомнит!

– Да и пусть. Твой нынешний облик тоже скоро изменится. Ты стал слишком знаменит даже для нашей огромной страны.

Эта новость Дениса просто ошеломила. Мало того, что он теряет все свои старые связи с родными и близкими, так он еще теряет и себя самого!

– Не переживай! – подбодрил его Владимир Иванович. – Новая жизнь, новое лицо, новые документы. Тебе выпал редкий шанс начать все абсолютно сначала…. Кстати, можешь называть меня просто Володя. А то пока «Владимир Иванович» выговоришь!… Да и не Володя я вовсе, если честно.

– А Вася и Ваня тоже не Вася и Ваня? – спросил Денис.

– Нет, мы настоящие! – засмеялись на передних сиденьях. – Нам скрывать нечего.

Куртка у Вани, когда она оборачивался назад, распахнулась, и Максимов увидел в подмышечной кобуре пистолет. Судя по всему, не стандартный «Макаров», а редкий, но особо ценимый ТТ.

– А вам так можно с пистолетами разъезжать? – спросил Максимов. – А если на посту тормознут?

Ваня полез в нагрудный карман и достал удостоверение ФСБ.

– Вы из ФСБ? – удивился и напрягся Денис.

– Нет, – ответил Володя. – Не оттуда. Документ почти настоящий. Почти. Но для гаишников за глаза хватит. И для ментов тоже. Так что все у нас нормально. Не беспокойся, не нервничай.

– А куда мы едем?

– У нас довольно долгая дорога. Мы едем в Подмосковье. Ехать будем по ночам. Половина постов в это время просто спит. А для других хватит наших документов. Пока тебя хватятся и объявят в розыск, мы уже давно будем на месте. Так что никаких проблем… Наслаждайся поездкой.

Вася включил автомагнитолу. Музыка играла исключительно западная, ни одной русской песни за несколько часов.

– Что так? – В конце – концов спросил Максимов у Васи.

– Он меломан, – ответил за него Володя. – Его он нашей попсы тошнит… Впрочем… Вася, ты из наших вообще что-нибудь слушаешь?

– Посмотрите в бардачке, – ответил водитель. – Там много кассет.

Ваня передавал кассеты Денису, а тот их отбраковывал. В основном были западные группы, названия которых если Максимов и слышал где-то, то никогда не слушал, это точно. Поэтому когда попалась кассета Цоя, он сразу попросил поставить ее.

Это был хороший выбор. Под песни «Кино» муторное ощущение от тяжелого выбора, который только что пришлось сделать, начало уходить, сменяясь подъемом. Захотелось что-то сделать, куда-то побежать, двигаться, размять затекшие ноги, руки…

Вдоль по дороге почти все спали. Спали гаишники на постах, спали продавцы в ларьках, спали слесари в придорожных автомастерских. Иной раз только излишне бдительные собаки облаивали пролетавший мимо них автомобиль.

Как только путешественники увидели забегаловку с открытой дверью и светом в окнах, сразу остановились.

– Кофе хочу попить, – объяснил Вася. – А то уже засыпаю чего-то.

Все вышли из теплой машины на воздух. Один – два порыва ветра, и все накопленное в теле тепло выдуло напрочь. Путешественники заторопились в харчевню.

За прилавком стояла молодая, но довольно потасканного вида девица, да на шум выглянул из дверей подсобного помещения хозяин. Ну, кто бы сомневался – конечно, лицо кавказской национальности.

– Кофе, хозяин! И что там у тебя еще есть? – весело закричал Володя, заранее потирая руки.

Девица вытащила на прилавок меню. Предложение было не ахти. Посовещавшись, все, как один, заказали яичницу из трех яиц и по две сосиски.

Дверь в забегаловку закрыли.

– Холодом тянет, – пояснил Ваня. – Не люблю холода.

Трудно сказать, может быть, хозяин заметил у посетителей оружие, но кофе принесли быстро, и удивительно хороший для такого невзрачного места – не первой свежести столы, стулья, потерявшие цвет обои, местами заклеенные плакатами с героями голливудских фильмов, (и почему-то еще Юрой Шатуновым), и дырявый линолеум.

Кофе заказали еще раз. Поели, ребята покурили, (Володя, как и Денис, не курил), расплатились, не взяв сдачи, и снова отправились в машину.

Несмотря на две чашки кофе, где-то примерно через час Максимов отрубился…