Текст книги "Время собирать камни"

Автор книги: Павел Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Соседке Земли посвятили сразу два помещения, «Луна» и «Луноход» под одной крышей не поместились. Оно и понятно – ведь требовалось же где-то разместить кусок лунной поверхности, на который не стыдно выпустить сразу три телеуправляемых модели в натуральную величину. Причем исполнение было настолько реальным, что по ночам на полигоне совершенно официально тренировались будущие водители настоящих луноходов. А днем перед глазами многочисленных зрителей оборудование эксплуатировалось командами подростков от двенадцати до шестнадцати, и сложно было придумать более жестких тестеров для лунных машин. Благо каждое найденное слабое звено специалисты не стеснялись документировать и размещать на специальном стенде. Проблема имелась только одна – на право «порулить» был такой конкурс, что распределением занимался ни много ни мало сам товарищ Павлов, первый секретарь ЦК ВЛКСМ.

Не обошлось и без аттракционов, в основном, естественно, электронных, на базе «Денди». Автоматы стояли рядами, почти как однорукие бандиты в казино Лас-Вегаса, и денег, судя по всему, приносили достаточно: жетончики тут продавались по двадцать копеек. Хотя программы стояли такие, что меня и бесплатно играть не тянуло – «Луноход», «Посади Зонд», «Стыковка» и еще почти десяток других. Старый добрый «Тетрис» на порядок интереснее, но дети и взрослые забавлялись так, что не всегда находилось свободное место.

Так что, когда меня спрашивали, работает ли НИИ «Интел» для космоса и Луны, я искренне говорил – да, конечно. Главное при этом было – сохранять серьезное выражение лица.

Глава 5
Автоматизация на кладбище

– Начальник, оглох, шоль? – Водитель изрядно потрепанного жизнью полсотни первого «газончика» дополнил свой крик ударами пяткой по двери, затянутой поверх войлочной подбивки потрепанным и грязным дерматином. – Камень принимай!

– Иду! – сквозь дробный перестук донесся откуда-то из глубины одноэтажного цеха-сарая чуть хриплый голос. – Дай хоть минуту протез-то натянуть.

Действительно, скоро дверь распахнулось, и на покосившееся крылечко, помогая себе тростью, вывалился грузный мужчина лет пятидесяти.

– Чего припер? – поинтересовался он, протягивая левую руку. – Прости, правую у меня гад-фашист украл.

– Это ты будешь, – неуклюже ответив на рукопожатие, водитель сверился с зажатой в руке пачкой бумаги, – Михайло Адамыч?

– Давай свои бумаги. – Мужчина подхватил листки и мельком их просмотрел, ловко помогая себе культей. – Ага, вроде верно все, – добавил он и, обернувшись, закричал в неплотно закрытую дверь: – Тимошка! Поднимай своих дармоедов, надо две тонны гранита перевалить!

– Споренько бы все оформить, – завел привычную песню водитель. – И так час убил, пока вас нашел да пропуск на базу подписывал, а во вторую ходку аж на стройку в Медведково…

– Заедь справа, в тупичке увидишь, куда приткнуться, – не поддался на провокацию Михаил Адамович. – Да задом сразу сдавай, негде там вертаться. Опосля подходи в контору за накладными.

Окончание фразы потонуло в грохоте железнодорожного состава по путям, которые, как оказалось, подходили чуть ли не вплотную к дальнему концу цеха, обрезая и без того куцее пространство пятачка между Ваганьковским кладбищем и одноименным мостом. Впрочем, все было понятно без слов, поэтому начальник лишь махнул рукой в нужную сторону и скрылся за дверью, тяжело переваливаясь на протезе.

Добравшись до своего обшарпанного, но очень удобного кресла, Михаил Адамович привычно пристроил поудобнее ногу, вытряс из красной пачки «приму», неторопливо покатал ее в пальцах, превращая смятое чуть не в лепешку «нечто» в подобие нормальной сигареты. Закурил, крутанув колесо древней, еще окопной зажигалки, и в очередной раз задумался, наблюдая, как неторопливо всплывают к засиженной мухами побелке потолка пряди дыма.

…Длинный и извилистый путь проделал в жизни парень с Подола[87]87
  Подол – исторический район Киева в составе Подольского района.


[Закрыть]. Хотя не стоило жаловаться на детство и юность, пришедшуюся на тяжелейшее для страны время. Отец очень неплохо устроился в торговом наркомате при новой власти и смог обеспечить детям не только кусок хлеба, но и сносное образование. А среднего, Мишу, как подающего надежды скульптора, он отправил в саму Москву, поступать в совсем недавно открывшуюся Суриковку[88]88
  Московский государственный академический художественный институт им. В. И. Сурикова, МГАХИ им. В. И. Сурикова.


[Закрыть]. Сын оправдал надежды, без проблем сдал экзамены и на первом же курсе успел окунуться с головой во все радости учебы и самостоятельной жизни в столице.

Громадье планов перечеркнула война. Хоть Москва и не была родным для Миши городом, но он, как и многие друзья и сокурсники, записался в ополчение. Первый же бой за маленькое село под Юхновом стал последним. Бежал, как все, сжимая в руках винтовку с пятью патронами, кричал, потом удар… Как выжил, он не знал и сам, поскольку очнулся лишь в госпитале. Без правой руки, хорошо хоть ампутировали ниже локтя. И без левой ноги. Плохо, что выше колена, но… Вторая-то нога совсем не пострадала, так что жить можно было.

Однако с учебой пришлось распрощаться, тяжело быть безруким скульптором. Да и запил тогда Михаил, крепко запил, потому как в Киеве под бомбежкой погиб отец, в оккупации сгинули мать и младшая сестра. Вдобавок старший брат пропал без вести в ржевской мясорубке. Последнюю рану нанесли в собесе, едва узнав о профессии, моментально отказали даже в третьей[89]89
  9 августа 1941 года глава Наркомсобеса Анастасия Гришакова потребовала от ВТЭК особой строгости при обследовании инвалидов. Запрещалось давать инвалидность тем лицам, кто еще мог работать по старой профессии, даже в случае потери одного глаза или конечностей.


[Закрыть], «рабочей» группе инвалидности, лишь рассмеялись прямо в лицо: «Пачкать бумагу ты и одной рукой сможешь».

Так бы и опустился молодой ампутант на самое дно жизни, закончив путь в страшном Валаамском интернате[90]90
  Валаам – лагерь инвалидов Второй мировой войны, расположенный на острове Валаам (в северной части Ладожского озера), куда в 1950–1984 годах свозили инвалидов войны.


[Закрыть], но вмешалась женщина. Не та, которая Судьба с большой буквы, а вполне реальная девушка по имени Лиза. Может быть, не слишком красивая, но с московской пропиской, а главное, ума и силы воли у нее хватило на двоих. Михаил не успел оглянуться, как появились согласие, любовь и трое малышей. Даже работа нашлась по близкой специальности – гравировка памятников и несложные кладбищенские барельефы. Не самое интересное дело в мире – тюкать полированный кусок камня, сверяясь с фотографией очередного «безвременно усопшего», но оно принесло в семью немалый достаток. За два десятка лет Михаил Адамович заработал авторитет среди коллег, уважение начальников, отдельную очередь заказчиков и… весьма сомнительную славу изобретателя.

Пяти лет не прошло, как во время очередного обострения выламывающего пальцы артрита, профессиональной и неизбежной болезни гравера, он попытался создать «механического помощника» – специальный станок, который мог бы переносить стандартные изображения типа «помним, скорбим» на камень. Принцип тогда был использован весьма простой: по углублению в заранее подготовленном шаблоне передвигался специальный щуп, связанный системой штанг с долотом, снабженным специальным пневматическим ударником, точь-в-точь как на строительном отбойном молотке, только очень маленьком. Система работала, вот только ее сложность плохо соотносилась с результатом. С одной стороны, получалось заметно быстрее, чем руками, с другой – хватало брака, да еще обслуживание установки требовало немалого времени и заметных денег.

Через пару месяцев станок замер грудой металла в дальнем углу прицеховой территории, однако реальный эффект от его внедрения превзошел самые смелые ожидания. Семен, старший сын, редкий лентяй и раздолбай, не на шутку увлекся конструированием механизмов, подтянул учебу в школе и таки поступил в МЭИ на факультет автоматизации промышленности и транспорта. Более того, доучившись до пятого курса и выйдя на преддипломную практику, он решил не искать легких путей в защите, а сделать что-то реальное, благо редкий выпуск «Техника – молодежи» обходился без рассказа о применении нового советского управляющего контроллера в той или иной отрасли народного хозяйства.

Посоветовался с отцом. Черновая прорисовка гравировального автомата не выявила принципиальных проблем, научный руководитель не только поддержал проект, но и выделил аж двоих студентов-помощников. Даже автор журнальной статьи не подвел, в ответном письме описал все возможные варианты, подсказал, где, как и в какой комплектации лучше приобрести ПК-0010. Благо особым дефицитом они не являлись, и их хоть с грехом пополам, но отгружали с завода всем желающим. С другой стороны, заведующий Ваганьковским бюро похоронных услуг в автоматы и ЭВМ не верил совершенно, но против блажи мастера не возражал, скорее радовался и поощрял безобидное увлечение ведущего специалиста, лишь бы тот держался подальше от растущих день ото дня денежных гешефтов «кладбищенских жуков».

Вскоре работа закипела в полную силу. За считаные дни сын и его друзья-однокурсники довели гравировальный станок от кульмана до воплощения в металле. Механическая часть не блистала оригинальностью: на подготовленную глыбу камня ставилась рамка из алюминиевых профилей, по которой вправо-влево и вперед-назад могла двигаться каретка с рабочим инструментом, иначе говоря, миниатюрным долотом. С электроприводом особо возиться не пришлось, ПК-0010 шутя управлял процессами при частоте ударов в полторы-две сотни герц, поэтому каретка просто катилась по поверхности гранита или мрамора, выбивая линию точек будущей картинки. По достижении «конца строки» инструмент переводился обратно в ее начало – чтобы продолжить процесс заново от датчика нулевого положения.

Для считывания изображений студенты, не особо задумываясь, использовали принцип фототелеграфа, благо после апрельской статьи в «Юном технике» от тысяча девятьсот пятьдесят девятого года про него знали даже школьники. Обычная для серийных устройств разрешающая способность в пять линий на миллиметр казалась более чем достаточной, камень не лист мелованной бумаги на развороте «Советского экрана», тогда как при помощи барабанных фототелеграфов по всему СССР передавались не только документы и метеокарты, но и целые газетные полосы – для последующей печати в типографских офсетных машинах. Следуя по пути наименьшего сопротивления, молодые конструкторы разжились запчастями от ФТА-М2 «Нева» и самым простейшим образом подключили фотоэлемент к контроллеру. Благо никакого согласования скоростей не требовалось, ПК-0010 мог накопить результаты тысяч точек и выступал своеобразным буфером между двумя частями установки.

Последним принципиальным вопросом оказалось точное согласование частоты ударов долота в камень и скорости движения каретки. Впрочем, и тут контроллер не подвел, едва ли не все удалось решить исключительно программным путем, без использования паяльника, печатных плат и горы радиодеталей.

Остановись ребята на этой стадии, все было бы просто замечательно. Михаил Адамович и его коллеги получили бы спасение от рутины и к нему – возможность заметно поднять скорость работы и заработки, по крайней мере, до той поры, пока внедрение автоматических граверов не станет массовым. Однако свойственный молодости перфекционизм захотел большего. И на считывающий барабан вместо выполненной тушью «подписи» легла фотография.

Первые эксперименты не внушали оптимизма. Долото честно повторяло картинку, вот только результат оставлял желать лучшего, различимыми получались лишь общие контуры. Попытки решить проблему с помощью настройки уровня сработки фотодиода заводили в тупик, казалось, вот оно: по мере поворота регулировочного резистора из белого фона один за другим проступали первые разборчивые штрихи портрета, еще чуть-чуть, и… всю картинку заливало чернотой. Парадокс: то, что великолепно получалось у полиграфистов на бумаге, никак не выходило на камне. И тогда Семен сделал второй шаг – пустил в работу фотографию из газеты… Следующие два часа чуть ли не все мастера цеха наблюдали, как на камне строчка за строчкой появляется изображение, практически ни в чем не уступающее оригиналу.

Секрет был прост – в типографии фотографии перед печатью растеризовали, то есть превращали точки с различной степенью «серого», иначе говоря, полутона в специальный растр[91]91
  Растр – точечная структура графического изображения при полиграфической и цифровой печати.


[Закрыть] или набор чисто-черных точек. Способ гравировки любых изображений стал очевидным, но и тут студенты сделали ставку на кажущиеся безграничными возможности ПК-0010. Фотодиод подключили к контроллеру через простенькое восьмибитное АЦП и, пользуясь тем, что в ОЗУ с запасом помещался десяток строк, разработали специальный алгоритм формирования растра из значений полутонов.

Не прошло и пары месяцев, как гравер-автомат начал исправно делать недельную работу специалиста за два часа. И эта фантастическая пропасть в производительности напрочь сломала первоначальные расчеты Михаила Адамовича. Он-то надеялся получить инструмент-помощник, а вышла полноценная замена, буквально позволяющая выгнать на улицу большую часть мастеров. Поначалу недовольные пытались доказывать, что качество выходит совсем не то, однако большую часть заказчиков ни капли не волновали ни глубина засечки, ни фактура штриха, более того, на вид компьютерный рисунок часто выходил гораздо симпатичнее.

Скоро стало очевидно: или новатор сломается под давлением со стороны коллег и друзей и отправит вредительский станок на слом своими руками, или… За него это сделают другие, и хорошо, если дело ограничится только «тяжкими телесными», уж больно «простые и душевные» люди подобрались в похоронном бюро. Решение вопроса пришло с той стороны, откуда никто не ждал. Жажда наживы выжгла остаток здравомыслия у заведующего, и вместо логичного удушения инициативы с опорой на силы «здорового коллектива» он пошел на небывало дерзкую авантюру. А именно вынес станок, а вместе с ним и Михаила Адамовича на отдельный, неплохо засекреченный экспериментальный участок, перевел его на сдельную оплату и… запустил схему левой поставки памятников в другие похоронные бюро, благо в Москве и Подмосковье таковых имелось в достатке и в большинстве не обходилось без изрядных очередей.

На бумаге все выглядело вполне благопристойно, не подкопаться, а смешная по «доавтоматическим» меркам сдельщина раза в три превышала прежнюю зарплату. Однако стоило представить суммы криминального оборота вокруг автоматического гравера, как старого мастера пробивала дрожь.

– Зарвутся, ей-ей, зарвутся жулики, погорят на чем-нибудь, враз примутся хвосты рубить, – тихо пробормотал он сам себе, не вынимая изо рта остатка сигареты. – Тут и начнут, на цех красного петуха пустят, а меня мочканут да прикопают тут же, за заборчиком.

– Фотографии и листки с данными куда девать? – как будто подтверждая мрачные мысли, низко согнувшись в дверном проеме, в комнату шагнул навязанный начальником помощник, здоровенный детина бандитского вида. – На полке место кончилось.

– Сам должен знать инструкцию. – Михаил Адамович демонстративно забычковал остаток сигареты в забитое окурками блюдце. – Храним до установки, пока заказчик акт приемки не подпишет.

– Так не отчитывается же никто, – помялся помощник.

– Не положено! – отмахнулся мастер. – Пусть ребята сколотят что-нибудь, потом разберемся. А я пока пойду. – Он тяжело, придерживаясь за стол, потянул тело из кресла. – Посмотрю, как камень из новой партии пойдет, не пришлось бы опять настраивать силу удара.

Скоро неизменная текучка затянула Михаила Адамовича в свою круговерть и не отпускала до самого вечера. Даже когда все, кроме сторожа, разошлись по домам, он не прекратил работу. Однако не желание получить еще немного денег было тому причиной: оставшись в одиночестве, мастер затеял странные манипуляции с установкой. Впрочем, затянулись они ненадолго. Не прошло и часа, как он направился домой, унося в рюкзаке оперативную память, фотоэлемент с системой линз и еще чуть ли не десяток наиболее ценных узлов.

– Еще не поздно переобуться, – говорил сам себе мастер, аккуратно перенося протез через кочки разбитого гравия дороги. – Пришла пора наших жуликов сдавать ментам[92]92
  В реальной истории заведующий Ваганьковским бюро похоронных услуг и комендант-смотритель в 1971 году были осуждены «за махинации» на 15 и 10 лет.


[Закрыть], а то помощничек болтанет кому не надо про старые фотографии, и враз прощай, убойные улики. И нечего пропадать добру попусту, – продолжил он свой тихий монолог. – Если в милиции найдется кто побашковитей да хватится железяк, так и скажу, дескать, сберегал от воров социалистическую собственность. Но это вряд ли, куда им… В контору больше нигде не возьмут, так что невелика печаль. Хватит уж, досыта погорбатился на начальников да «кладбищенских жуков»… Спасибо партии родной, – Михаил Адамович зло сплюнул под ноги, – чтоб им пусто было, допетрил какой-то идиот приравнять в цене на патенты камнерезов ко всяким женским побрякушкам и граверам. Однако с машинкой-то, поди, еще и поинтереснее выйдет, так что без куска хлеба не останусь.

Старый мастер еще не знал, что помогавшие сыну однокурсники под впечатлением возможностей универсального контроллера пришли к похожим мыслям, но на свой лад – после окончания института они решили «подхалтурить» на изготовлении автоматов для обработки камня. Но не на простейших «долбежных», их интересовали полноценные трехкоординатные фрезерные станки. Своих денег на эксперименты у студентов, разумеется, не было и в помине. Однако выход нашелся – продуманные ребята рассказали о ПК-0010 на родной кафедре в вузе и едва ли не в ультимативной форме потребовали от декана оснащения ведущего учебного заведения страны новейшим оборудованием «срочно, вне всякой очереди». Отказать им не смогли, и в результате преподаватели не могли нарадоваться на редкое трудолюбие учеников и их неиссякаемую тягу к знаниям.

Скоро о фантастических результатах работы студентов заговорил весь институт. Более того, к разработкам новой темы дискретного электропривода с шаговыми двигателями присоединился Михаил Григорьевич Чиликин, ректор МЭИ и, по всей вероятности, самый авторитетный специалист СССР в области электропривода. Применение высокоскоростного контроллера настолько упростило управление сложными электромеханическими системами, что ему пришлось безотлагательно переписать несколько глав готовящейся к печати монографии[93]93
  В реальной истории М. И. Чиликин опубликовал монографию «Дискретный электропривод с шаговыми электродвигателями» в 1971 году. Однако из-за отсутствия нужной микроэлектроники внедрение подобных систем задержалось до середины 80-х годов.


[Закрыть]. А еще спустя немного времени о ПК-0010 в отрасли не знал только самый ленивый специалист.

…Ни Семен, ни его друзья так никогда и не наладили выпуск своих камнерезных станков. Не до этого было в аспирантуре, потом накатили свадьбы и защиты диссертаций. А там и жизнь внесла коррективы, раскидала по разным концам страны. Но каждый раз, собираясь вместе, молодой декан только что созданного факультета робототехники МЭИ, ведущий специалист НИИ числовых технологий машиностроения и начальник цеха завода имени Седина[94]94
  Станкостроительный завод имени Седина – крупнейшее предприятие в городе Краснодаре и одно из крупнейших на юге России.


[Закрыть] не забывали поднять бокал вина или стопку водки за свою первую производственную практику.

Глава 6
Сетевой маркетинг

– Чертова железка! – Я смачно шлепнул ладонью по столу рядом с ноутбуком. – Да скорее бы ты сдохла уже! – Через мгновение представил возможные последствия и мигом одумался, даже тихонько постучал снизу по дереву столешницы костяшками пальцев. – Тьфу, тьфу, тьфу!

Давно миновала очередная, четвертая по счету годовщина практически непрерывной круглосуточной работы провалившегося из будущего компьютера. Время оставило свои метки – была снята, разобрана на части и отправлена на исследование специалистам батарея. Сгоревший блок питания заменили на коробку, внешний вид которой сам за себя говорил «сделано в СССР». Вместо почившего в бозе кулера процессора через полуразобранный корпус тянулись трубочки водяного охлаждения, бесколлекторный двигатель постоянного тока на переключаемых катушках с регулируемой частотой оборотов и встроенным тахометром пока оказался не по зубам советским ученым. Вдобавок отказала одна из планок ОЗУ и очень заметно потускнел монитор, CCFL-лампы подсветки оказались далеко не вечными. К этому добавились странные глюки, редкий день проходил без перезагрузки. Но в общем и целом Dell держался, в отличие от смартфона Legend, который пару месяцев назад «склеил ласты», лишив товарища Шелепина полюбившейся игры в Tetter.

Когда-то меня успокаивали несколько часов, проведенные за плоским цветным монитором. Легко можно было представить, что произошедший провал в прошлое лишь дурной сон, краткий разрыв коннективити, еще минута, и оживет Скайп, придет почта, Фейсбук загрузит новые фотографии друзей и котят. Но теперь общение с частичкой будущего начало откровенно бесить. Более того, мне смертельно надоело выступать бесплатным приложением к суперЭВМ. Местные товарищи совсем потеряли совесть, фельдъегерь каждый день тащил бумаги с данными, которые нужно было считать, считать, считать. Лопатки турбин, шифры, атомные взрывы, нелинейные эффекты, формы пластин магнитных сердечников, профили крыльев, горение пороха, режимы химических процессов и куча прочего, не поддающегося опознанию…

Даже форму кулачков распредвала долгожданного ВАЗ-2101! Кто мог подумать, что итальянцы нарисовали профиль железки «на отвали», специально «для тупых русских»?[95]95
  В реальной истории данная проблема преследовала двигатели ВАЗ до конца 80-х годов.


[Закрыть] Еще издеваются, паразиты, потому как с «их» сплавами, термичкой и маслами этот узел хоть и с трудом, но положенное по контракту ходит. Но стоит удешевить процесс парой-тройкой советских «рационализаций», и распредвал на «жигулях» нужно будет менять без вариантов после тридцати – сорока тысяч километров пробега.

Отогнав невеселые мысли, я выставил новые числа в скрипт и со словами «кушай вкусные циферки» нажал старт. Затем откинулся на спинку кресла, привычно потянулся к пиктограммке чата. Жалкая пародия на ICQ и e-mail, но это единственное приложение, которое я сумел заставить работать на ноутбуке. «Орионы» уже умеют намного больше, и это понятно, для них «Сеть 100К» родная. Мне же пришлось заводить ее через специальный шлюз и старый добрый com-порт. Одно хорошо, написанное на Visual Basic приложение работало параллельно со всеми остальными задачами, ничто не мешает спокойно посидеть под музыку будущего часок-другой в засекреченном боксе, лениво переписываясь с инженерами через самый главный результат последнего года работы НИИ – локалку.

Сложно поверить, но история прогресса сетевых технологий в отдельно взятом НИИ началась, по сути, от безделья. Нельзя сказать, чтоб ЭВМ серии «Орион» были совсем никому не нужны, но… Близко к тому. Для начала оказалось, что столичные ученые действуют «на острие советской науки». То есть мало интересуются реальными потребностями промышленности и много – рекордными результатами S/360, матричными конвейерными умножителями, вещественными блоками и прочими изысками высокой компьютеростроительной моды. Соответственно ЭВМ из непрофильного министерства, серьезно отстающая от передовых образцов типа БЭСМ-6, еще более от зарубежных IBM, DEC и прочих Data General с ILLIAC, в картину десятков и сотен миллионов операций в секунду укладывалась чуть более чем никак.

С «Орионами» даже никто не боролся специально, «большие люди» в лучшем случае их просто не замечали. В худшем говорили со смехом прямо в лицо: «Пусть американцы балуются, им, наверное, нужен компьютер для домохозяек, который хранил бы в памяти всяческие кулинарные рецепты»[96]96
  Немного перефразированные слова Гордона Мура, высказанные по поводу процессоров Intel 8080 в середине 70-х годов.


[Закрыть].

Отношения с конечными потребителями тоже складывались не слишком гладко. Разумеется, кого-то удавалось убедить, других продавить, но большинство в наши миниатюрные компьютеры просто не верили, воспетый в отраслевых легендах образ «универсальной» IBM-S/360 давил на мозги директоров ВЦ почище марксизма. Поэтому они предпочитали вместо калькулятора-переростка выбить настоящую ЭВМ типа «Минска-32»[97]97
  ЭВМ «Минск-32» выпускалась с 1968 г. по 1975 год. Была самой массовой ЭВМ второго поколения в СССР, всего выпущено около 3000 машин.


[Закрыть], чтобы все как в Америке, перфокарты, перфоленты, АЦПУ, большой зал с кучей сотрудников и сотня киловатт электрической мощности. КБ Староса, разросшееся на производстве «Денди» до размера крупного производственного объединения, отгрузило в первом квартале всего полтысячи «Орионов». По местным меркам этот результат достоин как минимум почетной грамоты, но в моих планах он пробивал огромную брешь – надеяться на реальную компьютерную революцию при таких смешных объемах явно не стоило.

Не оправдали надежд и любимые товарищем Шокиным подводники. Нет, они отнюдь не были узко мыслящими солдафонами, наоборот, компактные и надежные ЭВМ им нравились чрезвычайно. Вот только много ли подводных лодок в стране? Сотня, две или даже три? В любом случае погоды для «родного» Министерства электронной промышленности они не делали, и тектонические пертурбации в отдельных работающих на флот НИИ не задевали ни «Интел», ни КБ Староса. Практически то же самое можно сказать про кагэбешников. Обещание сделать переносную шифровальную машинку, данное товарищу Семичастному несколько лет назад, я исполнил сполна. А вот дальнейший процесс доводки «Ориона» до размеров компактного чемоданчика с софтом, необходимым в хозяйстве рыцарей плаща и кинжала, лежал вне моей компетенции.

Единственное, что лишало меня повода для депрессии, – так это развитие линии промышленных контроллеров. На общем унылом фоне они выглядели как реальный прорыв в будущее. После нескольких полурекламных публикаций в журналах «Радио» и «Техника – молодежи» объем заказов на ПК-0010 превысил количество заказов на «Орионы» более чем на порядок и рос далее угрожающими темпами. Пока выручал лишь огромный задел производственных мощностей, запущенных в строительство еще в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Куда хуже обстояло с квалифицированными кадрами, студентов правдами и неправдами расхватывали по заводам начиная с третьего курса. Курируемый мной «Советский программист» теперь выходил два раза в месяц и состоял процентов на девяносто из «Протофорума» – по сути, переписки читателей. Спрос на него был колоссальный, ведь иной информации о приемах использования новой техники в природе не существовало.

На первый взгляд впору радоваться – именно с моей подачи микропроцессоры наконец-то нашли в СССР дельное применение. По крайней мере, в коридорах МЭПа уже давно никто не пенял Старосу и мне за «напрасную трату ресурсов». Более того, в стране не было человека, заинтересованного в ПК-0010 более, чем товарищ Шокин. Объяснение, впрочем, лежало далеко за гранью тяги к новому и прогрессивному. Просто спущенный из ЦК КПСС чрезвычайный план учитывал ЭВМ по процессорам из расчета шестнадцать килобайт сверхдефицитной памяти, тогда как ПК-0010 легко обходился двумя-четырьмя. Ну а сэкономленные таким образом чипы без труда можно было реализовать за границей, а потом потратить целых пять процентов от суммы выручки на закупки желанного импорта для трудового коллектива.

Тем обиднее было наблюдать, как идея первой в мире массовой ЭВМ буксует из-за инерции человеческого сознания и тривиальной корысти. Ведь я-то наверняка знал: великий компьютерный прорыв будущего сделали десятки миллионов «персоналок»[98]98
  В данном фрагменте главный герой слегка недооценивает роль промышленных ЭВМ в техническом прогрессе.


[Закрыть] типа Apple и Commodore[99]99
  За все время выпуска Commodore 64 (с 1982 по 1994 год) было продано более 17 млн. компьютеров.


[Закрыть], тогда как промконтроллеры быстро застопорились навсегда в важной, но более чем узкой профессиональной нише. Оставалось надеяться только на время да новую, куда более мощную версию процессора, которую ребята Староса обещали поставить в серию в начале тысяча девятьсот семидесятого года.

А пока светлое будущее шагало из далекой дали, изрядно разросшийся НИИ «Интел» оказался не слишком обременен интеграторскими задачами. И с этим досадным просчетом пришлось срочно бороться, ведь давно известно: сотрудник без работы – худший враг директора. Благо мне не пришлось долго придумывать, что поручить страшной силе в лице трех десятков молодых инженеров, прячущих под подушкой «Понедельник начинается в субботу». Локальная сеть как первый и главный шажок к Internet стала естественным выбором. Пара десятков приказов и распоряжений, полдюжины собраний коллектива, больше похожих на непартийные митинги, и тема рванула, как Porsche 997 по петлям Нюрбургринга.

Главное вовремя обламывать тягу сотрудников к самому лучшему и правильному. Пришлось даже давить на их партийно-комсомольскую совесть, иначе говоря, повесить перед входом плакат на красном кумаче «Долой махровый перфекционизм, да здравствует социалистический реализм». Чуть не уследишь, и вместо простого и дешевого протокола в сети начинает появляться нечто куда более качественное, полностью детерминированное, с передачей метки от компьютера к компьютеру. Или того хуже, особо одаренный в иностранных языках специалист начитался умных штатовских журналов, и месяц весь коллектив спорил с горящими глазами, хотели, понимаешь, сразу научиться передавать данные небольшими пакетами, чтобы потом, в светлом будущем, в одной сети без задержек уживались голос и данные[100]100
  Намек на сети Token Ring (использовалась в 80-х годах) и ATM (Asynchronous Transfer Mode, основы разработаны в 70-х годах независимо друг от друга во Франции и США).


[Закрыть].

Самое плохое, что без нормальной денежной мотивации нипочем не поймешь, в пионерах парня научили вкалывать как негра на плантации или приспособленец в науку пролезть мылится, орден получить, а может, только грамоту с выдавленным бронзовой краской портретом вождя партии и народа. Да и не все ли равно – что те, что другие одинаково не дают жить ни себе, ни мне. Ведь отшивать их в грубой форме не вариант, с точки зрения теории ребята кругом правы, они на самом деле предлагают лучшие варианты. Вот только мое послезнание упорно бубнит, что все научно обоснованные стандарты сетей благопристойно вымерли под прессом Ethernet, самого дешевого решения, прообраз которого лепили буквально сейчас где-то на Гавайях[101]101
  Стандарт Ethernet был разработан Xerox PARC между 1973 и 1974 годами реальной истории. Но официально опубликован лишь 30 сентября 1980 года. Идейный прообраз Ethernet, ALOHAnet, действительно появился в 1968–1971 годах в University of Hawaii.


[Закрыть] в качестве развития системы низкобюджетной УКВ-радиосвязи. Так что хочешь не хочешь, приходилось учитывать богатые традиции советского кляузничества, поэтому действовать аккуратно, постоянно лавировать, объяснять, убеждать, часто в самой сложной материи для советского инженера – экономике.

Зато таким «близким к народу» способом за год можно сделать кучу полезных вещей. Для начала, как принято в приличных офисах будущего, мы устроили СКС, или, говоря проще, протянули в НИИ кабельную сеть, к подготовке которой я тщательно подходил еще с момента обшивки стен панелями ракушечника. Жаль только, под давлением коллектива пришлось отказаться от привычной мне четырехпарки. Два Ивана были так убедительны в своей заботе об экономике страны, что я не выдержал и махнул рукой: если на ближайшую пятилетку достаточно двух пар для связи между ЭВМ и одной для телефонии, значит, так и будет, резерв – удел «тупых американцев»[102]102
  Четырехпарные кабеля компьютерных сетей – результат долгой и непростой эволюции. В настоящее время все четыре пары используются только для скорости в 1 гигабит.


[Закрыть]. Хорошо хоть Шелепин не слишком глубоко разбирался в деталях, и мне удалась страшная диверсия в виде проталкивания в производство волновых характеристик от образцов «категории 5Е» из двадцать первого века, явно избыточных до скоростей в сотни мегабит. Полностью, разумеется, повторить творение китайских мастеров две тысячи десятого года в Подмосковье тысяча девятьсот шестьдесят девятого не смогли, но задела хватит минимум на десяток лет, поэтому данная реальность явно будет лишена извращений типа 100base-Т4[103]103
  В этой технологии используется кабель, состоящий из четырех витых пар третьей категории (т. е., по сути, обычных неперевитых проводов, обычно используемых в телефонии).


[Закрыть]. Как частенько шутил мой отец – «спасибо партии за это».

С кроссами для коммутации дела обстояли не столь радужно. «Нам хорошо подойдут телефонные», – как-то очень не вовремя заявили инженеры. Потом они же, ведь инициатива в СССР наказуема по всей строгости, долго крутили винтики зажимов, собирая в сеть растянутые по всем комнатам кабели. А ведь могли бы промолчать и чуть позже аккуратно «патчевать» проводки на аналоге «110-го кросса»[104]104
  Один из популярных типов кроссов. Представляет собой панель с множеством соединительных разъемов, расположенных на лицевой стороне.


[Закрыть], образчик которого давно пылился в секретном боксе. Похожая ситуация вышла с разъемами, оказывается, привычные мне RJ45, как и их младшие братья RJ11/12, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году не существуют в принципе[105]105
  Телефонные разъемы «Registered jacks» (RJ11/12) были внедрены компанией Bell System в 1976 году. «RJ45» ошибочно (но массово) употребляется для именования разъема 8P8C, используемого в компьютерных сетях.


[Закрыть]. Напрягать из-за такой малости руководство не хотелось, тем более что практика показала: мэнээсов-непрограммистов в стране навалом, и обращаться с отверткой они обучены вполне сносно.