Текст книги "Время собирать камни"

Автор книги: Павел Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А что есть будем? – слабо возразил мужчина, послушно заметая остатки пельменей на вытащенный из-под раковины совок.

– С голоду не умрем!

Вместо несчастных пельменей в масло, уже начавшее стрелять с чугуна сковороды раскаленными каплями, полетели скатанные на скорую руку котлеты из картофельного пюре, за ними куски сала с корейки, а «хрущевский холодильник» под окном расстался с последней склянкой запасенных с осени соленых груздей. Окончательно картину праздничного завтрака завершили широкие белые колечки лука да баночка сметаны, из которой Евдокия машинально выплеснула отстоявшуюся за ночь воду.

– Надо сменить потребкооператив, – нашел к чему придраться муж. – Соседям привозят колхозную, с нее не вода, а масло отстаивается. А дороже-то кооператив на копейки выходит!

– Тьфу на тебя, – со смехом отмахнулась жена. – Вырос на своем заводе с железяками ржавыми, нормальной жизни не видел!

– А что? – удивился Леонид, на секунду оторвавшись от стахановского размешивания сахара сразу в двух кружках.

– Не бывать маслу со сметаны, – пояснила женщина. – Это у нас даже дети в люльках знают. Будем брать госторговскую, поди, там завод большой, со станками иностранными, не отравят. А то я за пять лет на ферме такого навидалась…

– Однако соседи едят, нахваливают…

– Нешто забыл? Тетка моя загнулась, хлебнула походя «кисленького» молочка! – отрезала жена. – Ешь давай и смотри мне, на рубаху пятно не посади, я после восьмого марта едва ее отстирала!

– Так то ж в войну…

– Мам, я новые полуботинки надену? – вклинился в незлую перепалку сын, который умудрился добраться до кухни с обувью в руках. – Теплынь на улице, в ботах пацаны засмеют!

– Нечего щеголять! – не задумываясь, возразила мать. – Весь день на улице будете, ни присесть, ни погреться!

– Можно, Леша, – в пику ей разрешил отец и, поднимая свой пошатнувшийся авторитет, важно добавил: – Я уже месяц как в демисезонные перелез!

Авторитет главы семьи – дело святое… Да и не до разговоров, когда завтрак на столе.

Семья как раз допивала кофе, когда пристроенное на холодильник радио по-настоящему начало новый день страны: «Пик! Пик! Пик! Пик! Пик! Пик!»

Вслед, практически без паузы, звонко ударили и раскатились длинным дребезгом литавры… Только после гимна бодрый голос диктора объявил: «В Москве шесть утра!»

– Пора! – Отец встал из-за стола, по-крестьянски смахивая крошки со рта тыльной стороной ладони. – На мне весь отдел нынче, нельзя опаздывать.

…Подготовка к демонстрации – дело непростое. Толпы празднично одетых людей суетятся около своих проходных, распределяют, кому и в каком порядке нести транспаранты и флаги, самые опытные стараются заранее пристроить полученный инвентарь на ручные телеги или в кузова автомобилей, затянутых кумачом от колес до крыши. Тут же с криками бегают недовольные начальники, ведь в силу неизменной традиции что-то где-то всегда оказывается не готово – или сломалось, или вообще исчезло в неизвестном направлении. Дети помладше довольствуются шариками да маленькими флажками «мир-труд-май». Их участь незавидна – дорога до Красной площади со всеми остановками в очереди колонн займет несколько часов. Ничего толком не видно, ни побегать, ни поиграть… В награду за все мучения лишь быстрый проход, почти пробежка мимо трибуны Мавзолея между шеренгами солдат под раскаты голоса диктора и, может быть, чувство приобщенности к чему-то большому и непонятному.

Однако для прочих развлечений хватало. Всего два года назад никому не известный радиомонтажник по фамилии Медведев предложил превратить Первомай в реальный праздник труда, настоящий парад социалистической промышленности. Коммунистическая партия дала инициативе зеленый свет, и теперь кроме транспарантов в колоннах демонстрантов можно было найти самые неожиданные и интересные вещи. Этим мгновенно воспользовались комментаторы и операторы телевидения, они легко превратили трансляцию из скучного и унылого зрелища в мегахит, который многие с удовольствием смотрели. А так как тестирование и подготовка демонстрационных образцов для показа лидерам страны шла до самого последнего момента, то для пацанов постарше происходящее напоминало едва ли не рай. Столько интересного нельзя было найти в кино или цирке, достаточно лишь пробежаться квартал-другой и не стесняться задавать вопросы взрослым товарищам.

Не успел Алеша перезнакомиться с ребятами, как на дороге показалась удивительная машина. Вернее сказать, сам автомобиль был обычным зилком, какие во множестве участвовали в технопараде. Но вдоль кузова на нескольких высоких ножках было установлено огромное черное табло, начинавшееся еще над кабиной водителя, по нему плавно скользили светящиеся буквы.

– Ленин-партия-комсомол, – не удержался и прочитал вслух приятель.

– Таких обязательно отметят, – завистливо протянул кто-то из взрослых. – Наверняка по телику покажут, еще и по фамилиям назовут.

– Бежим скорее! – среагировал Алеша и первым рванул с места.

Друзья не отстали, всем хотелось рассмотреть новое чудо-юдо вблизи. Не зря: оказалось, что на самом деле буквы не скользили по поверхности, а зажигались одна за другой с помощью электрических лампочек, расставленных в ячейках размером со спичечный коробок. Но не это привлекало внимание многочисленных зрителей – в конце концов, все видели светящиеся неоном трубки в витринах магазинов или мельтешащие огни рекламы в иностранных фильмах. Сзади кузова, в полуметре от асфальта, была оборудована специальная площадка, на которой помещалось самое интересное.

В середине был закреплен небольшой металлический ящик, переднюю часть которого закрывал прозрачный плексиглас. Нанесенная поверх него красная надпись «Универсальный управляющий контроллер ПК-0010» не мешала разглядеть десяток установленных внутри электронных плат, густо заполненных разноцветными детальками. Солидные дяди и даже тети совсем как дети тыкали в них пальцами, называли цифры и специальные термины. Кто-то качал головой, иные спорили друг с другом, но были и те, кто отходил в глубокой задумчивости.

Слева к ПК-0010 были подключены специальными кабелями телевизор и клавиатура, с которыми шустро управлялся сидящий на откидном стуле оператор. Нажимая на клавиши, он прямо на глазах присутствующих из маленьких зеленых квадратиков рисовал на экране стилизованное изображение земного шара, а над ним лозунг «Летайте самолетами «Аэрофлота». Еще несколько минут, и введенная картинка-строка под восторженные крики мальчишек катилась по полосе табло волной загорающихся и гаснущих лампочек.

Однако оказалось, что технические чудеса не закончились. Странное устройство, установленное в кузове справа, внезапно ожило и начало толчками перематывать вниз, на специальный валик, полосу кумача полуметровой ширины с установленного в глубине кузова барабана. Затем поперек материи туда-обратно, как челнок в бабушкином «Зингере»[51]51
  «Зингер» – марка швейной машинки. Старые швейные машинки (в основном конца XIX века) имеют не вращающийся, а качающийся механизм перемещения шпульки (челнока-пули).


[Закрыть], начала качаться неуклюжая конструкция из целой кучи вращающихся роликов, в подведенных к ней прозрачных трубочках заструилась белая краска, и… На красном фоне ткани строчка за строчкой стали появляться буквы лозунга. Нельзя сказать, что качество изображения выходило идеальным. Наоборот, если приглядеться, то часто встречались пустые места или небольшие подтеки. Но в целом, если смотреть издалека, ровные, совершенно одинаковые буквы выходили даже лучше, чем на транспарантах соседей.

– Мы не успели изготовить печатающую головку на основе пьезоэффекта, – начал извиняться оператор. – Пришлось управлять подачей краски сведением-разведением промежуточного и основного валика. Это громоздко, ненадежно и требует специальной чистящей ленты… Но к концу года мы обязательно доведем до ума плакатный принтер, и его сможет приобрести для своих нужд любое советское предприятие!

Не все слова были понятны Алеше, однако что-то подтолкнуло его вылезти с вопросом вперед всех взрослых:

– А в тетрадке так рисовать можно?

– Разумеется! – рассмеялся оператор, глаза его странно блеснули. – Но, увы, не так скоро, как тебе хотелось бы, – он по-взрослому протянул руку смутившемуся парню. – Меня зовут Петр, а тебя?

– Алексей…

– Прекрасно! Плакат допечатался, сейчас мы переключим режим… – Оператор вернулся к своему устройству, быстро пробежал пальцами по клавиатуре, и на экране телевизора вместо рисунка из квадратиков появились строчки непонятного текста. – Готово! – ударил он по крупной кнопке справа.

Через несколько секунд на табло буква за буквой начал появляться новый лозунг Первомая: «Алешка, ВЕСЬ мир будет твоим! Только учись!» В повисшей над кусочком улице тишине неожиданно громко прозвучали редкие аплодисменты. Сухонький старичок, явно помнящий товарища Ленина и саму Великую революцию, смотрел на метровые буквы… И аплодировал, как в театре! Робко, а потом и уверенно, его поддержали другие демонстранты. Скоро вокруг машины и покрасневшего парня звучали настоящие овации.

Увы, хорошее не длится долго. В эпицентр аплодисментов буквально ворвался молодой, но уже очень строгий товарищ.

– Петр, ты с ума сошел! – прошептал он так, что было слышно аж за пять шагов. – Я всего на пять минут отошел!

– Толь, а что такого? – удивился оператор. – Ведь мы на разрешенной демонстрации, экстремизма не проявляем, и вообще, смотри, людям нравится!

– Нельзя без согласования! Выключай, пока никто не видел! – протестующе замахал руками товарищ. И, уже чуть ли не извиняясь, продолжил: – Тут все же Москва, а не М-град!

Оператор обиженно скривился, пожал плечами, и после нажатия нескольких кнопок по табло опять заструилось привычное: «Советское – значит отличное». Небольшая толпа быстро редела, явно что-то почувствовав, разбежались мальчишки. Алеше тоже стало неуютно, но ему казалось, что после произошедшего бросить оператора Петра одного со строгим товарищем будет неправильным поступком, почти что предательством.

– Ты просто налегай на математику и английский, – прервал сомнения как будто догадавшийся обо всем оператор. – Но сейчас беги-ка лучше к родителям.

…На следующий год Алеша едва ли не первым записался в новый, только что открывшийся математический класс школы номер девяносто один[52]52
  Математический класс в московской школе № 91 действительно был открыт в 1969 году.


[Закрыть]. Но мысленно поблагодарил оператора с демонстрации мэнээс Алексей Пажитнов[53]53
  В реальной истории А. Л. Пажитнов известен как изобретатель игры «Тетрис». Однако описанные детали жизни не имеют к нему никакого отношения (за исключением номера школы).


[Закрыть] лишь пятнадцать лет спустя, завершив внедрение системы интеллектуального поиска собственной разработки по серверам распределенной сети Академии наук СССР.

Глава 4
Луна приходит и уходит, а кушать хочется всегда

«My make-up may be flaking, but my smile still stays on… – приговаривал я негромко невесть откуда пришедшие на ум слова. Мог бы и кричать – вокруг ни души, а шум ливня надежно заглушал все звуки. Вдобавок очередная вилла рявкнула что-то грубое динамиком домофона в ответ на мои нажатия кнопки и просьбы: – My car broke down nearby, I'm tourist from Russia, need help!»

«А еще говорили, что греки гостеприимны и хорошо относятся к русским», – мелькнула злая мысль. – Сами сволочи, дождь у них сволочной и дороги не лучше, чем на Урале!

Впрочем, винить в проблемах мне нужно было прежде всего самого себя. Первый раз вырвался в отпуск за границу без родителей: молодой, красивый, с первыми заработанными пятьюстами евро в кармане. Думал, море будет по колено. Зарентовал по двадцать пять евро в день пошарканный «Рено Меган», начитался путеводителей и поперся в горы Ситонии играть в великого фотографа. Расплата не заставила себя ждать – после десятка километров в сторону от асфальта двигатель чуда французской конструкторской школы дал дуба. И тут же, как по заказу, налетевший дьявольский ливень с ненормально холодным ветром вмиг превратил красивейшие ландшафты в обложку для фоллаута. Вдобавок – «кроилово ведет к попадалову». Я не мог вызвать техничку или просто бросить машину на произвол судьбы и владельцев – страховка не покрывала грунтовки, а чинить за свой счет давно просящийся на свалку механизм у меня не было ни денег, ни желания. Так что единственным разумным выходом являлось где-то переждать непогоду, а потом найти грузовик или трактор, чтобы вытянуть средство передвижения на асфальт.

Небольшая группа домов, черепичные крыши которых я успел заметить за несколько минут до поломки, подходила для этого как нельзя лучше… Да только я скорее околею от холода, чем найду спасение от падающей с неба воды!

– I've got huge of money! – начал я свой безнадежный спич у следующей калитки. – I need hot tea and dry clothes!

– Really?! – насмешливо ответил женский голос с сильным, но незнакомым акцентом. – Leave it at the door!

Тем не менее домофон запищал, открывая доступ в небольшой мощенный камнем дворик, где меня с дробовиком на плече встретила хозяйка. Скептически осмотрев мою промокшую тушку, она посторонилась и со скептическим же смешком качнула головой:

– Come in!

Минут через десять я, завернутый в огромное махровое полотенце, сидел перед… Нет, камина в этом по-европейски маленьком домике не наблюдалось, его роль играл здоровенный и явно дорогой телевизор. В противоположность ему интерьер казался откровенно бедным. Особенно выложенный кривоватым, нарочито грубым то ли кирпичом, то ли кафелем пол – примерно такой отец сделал в гараже. Обои не отличались особой свежестью и чистотой, скошенный потолок говорил о нездоровой экономии на материалах. За окнами, вернее, застекленными раздвижными дверями во всю стену стояла все та же стена дождя, и только смутные силуэты деревьев говорили о реальности мира за пределами гостиной.

Разглядеть детали обстановки подробнее не хватило времени, все внимание сосредоточила на себе хозяйка дома, чуть более чем симпатичная дама лет тридцати. Не иначе до моего появления она задыхалась от скуки, так что водопад английских и, кажется, итальянских слов просто затопил меня. Хорошо, что хоть приготовление еды отвлекало ее от болтовни, и я успевал вставить пару-тройку слов в ответ. Скоро от ее заботы мне стало как-то не совсем удобно… Особенно учитывая то, что кроме полотенца на мне ничего не было. Когда на столе появилась не обычная греческая кислятина, а на пару порядков более приличная бутылка «Ben Rye», а на губах Риты – помада, до меня начало доходить: насчет странного русского у дамы имеются очень-очень серьезные планы. И, черт возьми, я сам был не прочь оказаться к ней поближе!

…Затерянный в горах домик стал моим пристанищем на неделю – до самого конца отпуска. Не знаю, какой шальной ветер занес в Грецию молодую итальянку, понятия не имею, куда делся ее муж и был ли он вообще в природе. Даже не представляю, чем она зарабатывала на жизнь – хотя явно достаточно, судя по свеженькому Nissan Maxima в гараже. Однако в памяти нет-нет да и проскакивали ее жаркие объятия, непонятные слова, донесенные чуть солоноватыми губами до самого уха, и… ни с чем не сравнимая еда.

Не могу сказать, что Рита была гурманом, скорее наоборот, она старалась довольствоваться малым – пастой и пиццей. Однако картину полностью меняло одно непременное условие: все без исключения готовилось своими (а потом и моими) руками прямо перед употреблением. Кроме того, покупные полуфабрикаты хозяйка не признавала в принципе, даже муку она молола из зерен в специальной машинке, а сыр варила примерно как творог в российских деревнях. Вроде бы примитивно и скучно, но… как вкусно все выходило в итоге, сколь разнообразны были соусы, фрукты и овощи, как к ним хорошо шла простая, холодная до ломоты в зубах вода прямо из ручья, что бежал с гор в конце куцего огородика…

– Брр! – потряс я головой, избавляясь от воспоминаний. – Где, в какой фантастической дали остался прекрасный мир двадцать первого века?

Впрочем, последнее я сказал про себя – ведь напротив, за тяжелым деревянным столом, более подходящим для чешской пивной, сидела жена Катя. И если что-то в обстановке напоминало сценки из моего прошлого, так одни лишь блеклые картинки тарелок с новомодным словом «pasta», по всей вероятности, сначала выдранные из какого-то иностранного журнала посредством фотоаппарата-динозавра «Зоркий», он же «ФЭД», он же «Leica II», и пленки «Свема», потом отпечатанные под светом красной лампы на «стиралке» в туалете и в завершение чуть кривовато, на силикатный конторский клей, прилепленные к рукописным меню М-градской кафешки. А кому сейчас легко, спрашивается? До нормальной полиграфии местная культура и техника не дотянулись, но желание обогнать конкурентов жило и здравствовало в частниках лета тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Не всех истребили при «лучшем друге физкультурников», еще не поздно, в стране остались люди, способные на подвиг в погоне за прибылью.

Хотя надо признать, веру в движущую силу частной инициативы из людей шестидесятых вытравили неслабо. Щелкоперы в газетах, поскрипывая зубами и перьями, поговаривали о втором нэпе, засилье космополитизма, предательстве дела Ленина, заигрывании с мировой буржуазией, крестьянском социализме и прочей чепухе. Не стеснялись писаки хоть и между строчек, но совершенно явственно «вспомнить все» новоявленным потребителям кровушки трудового народа. Взять одну только дискуссию по опубликованному в «Труде» письму какой-то заслуженной юристки из Костромской области с многозначительным заголовком «Не могу поступиться принципами»[54]54
  В реальной истории письмо преподавательницы Ленинградского технологического института Нины Андреевой с таким названием было опубликовано 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия».


[Закрыть]. Как почитаешь вздернутые этой волной «мнения с мест», страшно становится, того и гляди, раздерут пролетарии последних бизнесменов на клочки, традиция сего процесса на Руси имеет богатую историю.

Не видели тут еще кондового советского застоя, не нахлебались до самой маковки пустых прилавков с бесконечными очередями, не разглядели с трудом читающих по бумажке вождей и «гонки на лафетах», и вообще, не было пока выродившегося коммунистического последа, пытающегося трясущимися в прямом эфире руками повернуть вспять историю. Таинственный и богатый Запад пока не вышел за пределы столичных мажористых тусовок. Максимум, ходили по рукам каталоги импортных посылторгов типа «Otto», да мелькал на киноэкранах вечный праздник Голливуда. Да что там, спекулянтов и тех осталось мало, потребительские кооперативы и коммерческие отделы в магазинах чуть ли не начисто скосили их популяцию. Остались только те, что баловались порнушкой да прочим полукриминальным эксклюзивом. Так что не было пока массового разочарования в социалистической идее, сами предприниматели-частники и те верили партии и ЦК, а многие и того хлеще, честно платили с доходов взносы в кассу КПСС. А жаль. Выброшенные как бессмысленный мусор партбилеты здорово прочищают мозги.

Хотя надо отдать должное Шелепину, судя по всему, именно он придумал для советского народа новую забавную игру. На словах, в газетах, по телевизору и даже на митингах бушевала холодная война с НАТО, империализм клеймили рьяно, как стадо молоденьких бычков в ранчо под Далласом. Внутренняя политика строилась не менее традиционно – ширящийся допуск частников в экономику преподносился не иначе как временное отступление, тактический прием, призванный еще больше укрепить старый добрый ленинизм-коммунизм. Последний, впрочем, все чаще ассоциировался с явно заимствованным у меня словом «постиндустриальный», эдакая инновация в риторике. К ней частенько цепляли еще один термин будущего – «креативный класс», он должен был когда-то в прекрасном далеко поглотить и пролетариат, и интеллигенцию со всякими служащими. Надеюсь, лет через сорок лозунгмейкеры придумают, как объяснить трудовым ресурсам страны забавный факт: массовый креатив требуется «в прекрасном далеко» все больше на уровне «чашку кофе и чизбургер, пожалуйста»…

При всем этом в реальных делах картина складывалась едва ли не прямо противоположная, не понимаю, как у лидеров самих мозг не разрывало от двоемыслия. В общем, если верить штатовским радиостанциям, то коммунисты обнаружили неожиданную переговорную гибкость, и товарищ Брежнев на пару с Кеннеди-младшим практично, не чураясь компромиссов, пластали мир по зонам влияния за столом переговоров. Европейские журналисты носились вокруг скорого объединения «нейтральной и безъядерной» Германии в одну страну, писали о практически оформленной сделке века «газ-трубы»[55]55
  В реальной истории такое соглашение было заключено в 1970 году. Но вопрос о трубах впервые встал в отношениях между ФРГ и СССР в сентябре 1955 года, во время визита канцлера ФРГ Конрада Аденауэра в Москву.


[Закрыть], строительстве крупнейшего в мире советско-французского завода для производства накопителей на магнитных дисках в Лужской СЭЗ.

В Индокитае и бывшей КНР вообще был в разгаре праздник отмороженного цинизма, военная помощь ДРВ со стороны СССР ограничилась до минимума, вместо зенитных ракет советские танкеры в погоне за «длинным баксом» гоняли по Индийскому океану горючее для US Navy. Говорят, хороший бизнес – после закрытия Суэцкого канала в мире обозначился сильный дефицит транспортных судов, так что цены на фрахты выросли чуть ли не вдвое.

Не ведающие о будущем «вьетнамском синдроме», американские генералы увидели впереди долгожданную победу и пустились ради ее призрачного сияния во все тяжкие, вплоть до переноса военных действий на территорию Камбоджи и Лаоса[56]56
  В реальной истории армия США вошла в Камбоджу в марте 1970 года.


[Закрыть]. Вот только эффект вышел в радикально-декадентском стиле: «чем хуже, тем лучше». Куда страшнее советских ЗРК оказался «фотографический рейд» неугомонных Че Гевары и Аллилуевой по местам американской боевой славы. И хотя дочка Сталина вернулась из него с серьезной контузией, а знаменитый команданте без левой ступни, дело того стоило. Современная война – вообще грязное и страшное дело, снятая же под нужным углом да напечатанная «в полноцвете» на глянцевом развороте, она превращается в настоящий кошмар для обывателя. На этом фоне уставшие G.I[57]57
  Government Issue – солдат армии США.


[Закрыть], которые, в сущности, далеко не звери, особой тяги убивать и умирать не испытывали, и только инстинкт самосохранения удерживал армию от развала и массового дезертирства.

Сюда бы Интернет, чтобы каждый мог своими глазами увидеть фасад социализма снаружи, жаль, до него еще далеко. Но имеющий глаза да видит: с изнаночной стороны железного занавеса более чем достаточно признаков расхождения слов с делом. К примеру, на продажу пошло самое святое – космос. Как только Юрия Гагарина назначили главой Главкосмоса СССР[58]58
  Главкосмос СССР – организован 6 февраля 1985 года в структуре Министерства общего машиностроения СССР. Фактически – отдел сбыта советского аэрокосмического комплекса.


[Закрыть], он выступил с речью где-то в Европе, да не просто, а в качестве живой рекламы – предлагал совместную разработку и вывод на орбиту спутников, широкое партнерство в проведении научных экспериментов на орбите и даже натуральный космический туризм. Причем сотрудничество отнюдь не ограничивалось братскими странами, скорее наоборот, в Байконуре на полном серьезе строили отдельный городок для гостей из мира развитого капитализма. Многих партийных товарищей корежило, а буржуям было наплевать, принимают ли происходящее как должное. Чему удивляться, если в начале тысяча девятьсот шестьдесят девятого года французы, устав от межевропейской грызни[59]59
  ЕКА в его нынешнем виде был основан только в 1975 году, а изначально французское семейство ракет «Ариан» запускается с 1979 года.


[Закрыть], начали запускать со своего космодрома в Куру[60]60
  В реальной истории первый запуск с космодрома в Куру был осуществлен 9 апреля 1968 года, но вплоть до 1972 года для выведения спутников использовались американские системы запуска.


[Закрыть] спутники на советских комплектах реактивных двигателей.

Следующей вехой в переменах можно считать изменение Уголовного кодекса. Как-то тихо и незаметно, сославшись на упрощение, из него выкинули целую главу, посвященную хищениям социалистической собственности[61]61
  Разделение ответственности за хищение в зависимости от объекта (государственного или частного имущества) введено УК РСФСР 1922 года. Только в законе от 01.07.1994 года установлена единая ответственность за преступные посягательства на различные формы собственности.


[Закрыть]. Это не значит, что покушение на чужое добро может остаться безнаказанным, совсем наоборот, сроки подняли примерно раза в три. Но уже не различая, государственное или частное имущество попалось под руку нехорошим людям. Вроде бы мелочь, но… уверен, кооператоры быстро почувствуют изменения на своей шкуре.

К борьбе с воровством вишенкой на торте добавилась уголовная статья по персональным ценным бумагам. Причина сугубо утилитарная – после внедрения банковских карточек все советские граждане с четырнадцати лет получали персональный безналичный счет, причем с гарантированной государством возможностью отката транзакций и довеском – неслабой нагрузкой по управлению личными финансами иначе, чем в кошельке или в кармане. Гонять все население проверять счета через операционистов сберкасс даже не особенно гуманная к людям советская власть поостереглась. Тем более что в мире давно были известны простые и надежные способы отправки всех выписок, запросов и чеков по почте. Так вот, теперь в СССР за кражу безобидного конверта из почтового ящика имелась возможность получить вполне реальную «треху». А за массовый почтовый вандализм и того больше.

– Ваша паста! – грубо выдернула меня обратно в реальность официантка, бухнув на стол суповые тарелки с весьма странным содержимым. – Водку-коньяк будете? – продолжила она, не меняя ни тона, ни выражения лица.

Заказ принимала другая девушка, поминиатюрнее и повежливее, вдобавок без идиотского кокошника на голове. Зря, зря владелец ограничился только новой мебелью, тремя телевизорами на стенах, по числу принимаемых программ, и реконструкцией кухни, после которой здоровенная электроплита для приготовления экзотических блюд «выехала» чуть не на середину «едального зала», подчеркивая доселе небывалую свободу советского частника от советских норм и стандартов. Ему бы еще старый коллектив весь уволить… Иначе зачем позиционировать «Сицилию» как очень недешевое, но тихое, почти домашнее заведение для местной партийно-хозяйственной элиты?

– Девушка, что-то паста у вас больше на макароны по-флотски похожа, – растерянно попенял я. Ковырнув содержимое вилкой, добавил: – Разве что дырок нет…

– Уважаемый товарищ, – с неожиданным пафосом вскинулась тетка. – Да у нас лучше, чем в самой Италии, пасту делают!

– Да ну! – тут уже не выдержал я. – Вы ее реально прожарили! Вот тут, – ткнул в подозрительно хрустнувший кусок. – И тут тоже! Это другое блюдо!

– Ишь, умный нашелся, – наконец-то официантка припомнила неубиваемый аргумент общепита. – Попробуйте, сготовьте-ка! С вилкой-то все мастера!

– Понабрали с вокзалов… – негромко заметил я, на мгновение потеряв дар речи от хамства. Лишь красноречивый взгляд Кати остановил назревавший скандал. – Впрочем, – перед глазами встали недавние воспоминания, и я непроизвольно повысил голос: – Надо будет, и приготовлю. Эка невидаль, сделать настоящую итальянскую пасту!

– А сможешь ли? – неожиданно впрягся в разговор орудующий за низкой перегородкой немолодой шеф-повар, он же владелец кафе. – Так не сиди, мил-человек, вставай на мое место! – продолжил он, пряча в морщинах ехидную улыбку. – Если на самом деле сумеешь, всегда бесплатно ужинать у меня будешь!

– И правда, страсть настоящей пасты хочется, – неожиданно подначил лысый как лунь товарищ из-за соседнего столика.

– Так все одно, мне за вашу плиту нельзя, – я постарался найти красивый путь для отступления. – Наверняка же какая-нибудь справка нужна?!

– Как самого большого руководителя поставим, – хладнокровно вывернулся шеф. – Командовать мной будешь, все точь-в-точь выполню, а тебе даже руки пачкать не понадобится.

– Но ведь…

На меня накатила паника, я оглянулся… и по заинтересованным взглядам посетителей понял, «спрыгнуть» и отделаться шуткой не дадут. Самое плохое, что Катя смотрела на меня так же, как все они!

– Только если уважаемая публика не против, – зло скрежетнув зубами, я изобразил бесшабашную улыбку, – чур, один раз, на пробу, не более!

– Чтоб тебе в опару сесть! – запоздало пожелала добра официантка. – Испортишь продукт, за все заплатишь!

– Исчезни, а? – Я даже не стал оборачиваться в ее сторону, переключив внимание на шефа: – А белый колпак у вас найдется?

Пусть снабжение продуктами в СССР несравнимо с европейским снабжением двадцать первого века, но назвать его ужасающим, по крайней мере в ближнем Подмосковье, язык давно не поворачивался. Последнее время, когда между колхозами и кооператорами наладились какие-никакие связи, вообще жить стало веселее. Дошло до курьеза, о снятии с НИИ «Интел» спецснабжения продуктами я узнал лишь спустя два месяца, и то случайно. Не требовалось оно более трудовому коллективу. Так что я не сомневался: на кухне «Сицилии» обязательно что-то да найдется.

– Мерные стаканы – удел кулинарных ламеров! – начал я представление, попутно натягивая на голову роскошный белый купол. – Поэтому мы обойдемся обычной миской.

– Это обязательно? – подозрительно покосился на меня шеф. Но углубить свою мысль не успел.

– С чем паста будет? – прервал меня все тот же лысый товарищ. – Чур, я первый на очереди!

– Мясо… – я воздел взгляд в потолок, придавая лицу задумчивый вид. – Нет, нет и нет! – во внезапной тишине мой голос разнесся по всему залу. – Откуда, скажите, пожалуйста, у сицилийского крестьянина возьмется мясо?! Вы, товарищи, даже не представляете себе, в каких нечеловеческих условиях они живут! Кругом горы… Высокие, как глянешь, сразу голова кружится! Вода строго из ручья, талая, с ледника, холоднющая, и никакого водопровода в округе! Вино самодельное, совсем слабенькое, как бражка, только не из старого варенья, а виноградное, кислятина, короче. Сыр они обычно вообще заплесневелый едят, а то и просто травятся соленой брынзой. Отопления центрального опять же нет, приходится обогреваться исключительно солнцем, и знаете, что характерно? – делано сокрушаясь, я покачал головой и развел руками: – На стекла у них тоже денег зачастую не хватает, так деревянными жалюзи и обходятся, бедолаги. До моря пешком идти приходится, ни поезда, ни самолета! Да еще безлюдно совсем на пляжике, зонтики и лежаки отсутствуют, в общем, не то что купаться, аж загорать страшно.

По залу прокатился недоверчивый смех. Цены в ресторанчике кусались почище известных по боевикам мафиози, так что гости оказались в большинстве своем далеко не последними людьми М-града. Они явственно чувствовали подвох, но не могли понять, в чем он. Только один пожилой грузин поглядел на меня куда задумчивее, чем оно того стоило, – видимо, слишком хорошо понимал отличие вина от браги.

Между тем «Остапа несло».

– Масло? – Я удивленно посмотрел на предложенную шефом бутылку. – Подсолнечное масло в тесто? Да вы, дорогой товарищ, вообще, в своем ли уме? Откуда подсолнухи на Сицилии? Только оливы! Это такие деревья, товарищи, из них много масла не выжать, а то, что получается, за долги времен Второй мировой забирают толстозадые американцы! Так что у нас все будет реально, никакого масла.

Нет, вот не нравился мне взгляд того грузина, издалека видно, недоволен товарищ. Откуда он только взялся на мою голову? Лысую башку я, кажется, пару раз в райкоме встречал, а сидящая слева дама с тяжелой золотой брошкой чем-то напоминала заведующую местным центровым гастрономом… А вот этот? И приятели у него подозрительно молодые и здоровые, как бы чего не вышло. Но останавливаться было поздно.

– Так, грамм сто муки на человека должно хватить с избытком, – прикинул я емкость чашки, – разбивайте, уважаемый, в нее три яйца, – отдал я команду шефу и продолжил: – Черпануть соли, вылить стакан воды и… пока просто мешать! А потом засыпьте кило муки и сомните в тесто, мягкое, только чтобы от рук отлипало. И чтобы никаких машинок, откуда возьмется у бедной итальянки кухонная механизация?!