Текст книги "Адмирал Ее Величества России"

Автор книги: Павел Нахимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Вице-адмирал гр. Гейден

Из «Исторического журнала русской эскадры в Средиземном море» о плавании корвета «Наварин» в составе эскадры в 1828–1829 гг.

[1831 г.]

4 мая 1828 г. В два часа прибыл сюда фрегат «Константин», а с ним и турецко-египетский корвет с 66 человеками турок и ваххабитов, прочие же высажены на берег крепости Карона. Лейтенант Бодиско с командою 60 человек, на нем бывшею, для выдерживания карантина переведены на берег острова Эгины, с коими, равно фрегатом и корветом, запрещено до разрешения всякое обращение.

Благоразумнейшая мера предосторожности почтеннейшего начальника нашего, отечески пекущегося о безвредном состоянии высочайше вверенной начальствованию его эскадры, ибо известное невежество [и] краснодушие турок и других азийских народов противу эпидемических, толико гибельных болезней требовали самовеличайшего его бдения и осторожности…

19 мая 1828 г. Е. с-во[58]58
  Граф Л. П. Гейден.


[Закрыть], признав взятый турецко-египетский корвет законным призом, учинил следующие распоряжения:

1) Приказал, поставив его на два якоря, учредить на нем караул, при одном офицере из двух унтер-офицеров и 20 рядовых состоящий.

2) Турок со всей их собственностью, исключая оружие, свезти на берег острова Порос, дозволив там им поставить палатки, поручив смотрение за ними коменданту города Порос.

3) Учредить комиссию для приведения в известность и составления описи всему тому, что на оном находится, поручив сей же комиссии очистить оный от того гнусного состояния, в коем турки его содержали.

Удивительная и неимоверная, крайне отвратительная, нечистота сего корвета, наполненного бесчисленным множеством летучих, в вершок величины, Египту свойственных тараканов, белых, серых, красных крыс и мышей и других различных гадов, отравляющих воздух, понудили адмирала приказать выгрузить оный в том предположении, что тогда разными удушающими курениями возможно будет истребить сих животных.

Маленький пустой островок, близ о[строва] Порос лежащий, по своей удобности назначен для окурки, просушки и складки вещей, а равно для сожжения таковых, кои могли сокрывать в себе заразу или следы оной. Для работ сих приказано употреблять турок, а нашими людями убирать, сортировать и укладывать те вещи, кои пробудут в воде более суток или пройдут через сильную серную окурку, предавая прочее пламени огня, все сомнительное, в особенности платье, постели, ковры, шали, кожаные вещи и тому подобное.

Комиссии до рассортировки всех вещей и материалов, очистки корвета от груза и выкурки египетских гадов предписано быть на карантинном постановлении. Благоразумная мера необходимости, ибо там, где находилось более 600 человек, и кои собрали в Наварине после убитых и умерших все то, что без разбору собрать могли, там, где для стоку нечистоты в трюм сделаны были нарочитые по палубе отверстия, там, где среди неслыханной нечистоты витали неимоверные сонмы гадов, там нетрудно было заключить, что в вещах, особенно в трюме находящихся, кроется та ужасная тлетворная сила яда, обычная измаильтянам, и от коего среди ужаснейших мук погибло бесчисленное множество несчастных жертв, а потому всякое сей комиссии сообщение с эскадрою и берегом строго запрещено.

Комиссия составлена из капитан-лейтенанта Кадьяна, лейтенантов Александра Стодольского, Александра Рылеева, мичманов Александра Панфилова, Алексея Дмитриева. Кроме сего, к оной присоединен для переводу турецкого языка драгоман Папаригопуло, а для узнания здешних цен приказано пригласить г. Тамбаза, командира Поросского порта.

Корвет сей угодно было е. с-ву наименовать «Восточная звезда», соответственно названию его на турецком языке – «Нассаби сабах» – восточная звезда, утренняя звезда или выходящая заря.

В следующий день, т. е. 20-го числа, комиссия приступила к действию своему…

3 июня 1828 г. Утром сего числа по совершении Божественной литургии, молебственного пения и освящения подняли на корвете «Восточная звезда» российский флаг, гюйс и вымпел, а после полудни по окончании перевозки на оный остальных с острова вещей повеял тихий восточный ветер, тогда распустились марсели, заскрипели шпили, и корабль «Александр Невский» с корветом “Восточная звезда”, оставя порт Порос, отправились в Мальту, а фрегат «Елена» пошел с г. президентом Греции в Эгину.

9—19 августа 1828 г. В сие время я получил от е. с-ва гр. Логин Петровича следующие повеления: «По прибытии капитан-лейтенанта Нахимова благоволите, в. в. б-ие, корвет «Восточная звезда» со всеми имеющимися на оном материалами сдать на законном основании капитан-лейтенанту Нахимову и по смене за общим подписанием мне рапортовать, а сами имеете на корвете “Гремящем” возвратиться и вступить в прежнюю должность историографа.

Гр. Л. Гейден»

Вследствие коего [предписания] корвет сей сдан мною г. капитан-лейтенанту и кавалеру Нахимову 15-го числа сего августа…

Ноября 1828 г.[59] 59
  Корвет с июля находился в Мальте, где под руководством П. С. Нахимова проводилось оснащение, оборудование судна и комплектование его личным составом. Как отмечалось ранее, по распоряжению Николая I корвет был переименован в «Наварин» и причислен к Балтийскому флоту, а 5 сентября 1828 г. было утверждено назначение П. С. Нахимова его командиром.


[Закрыть]…В Мальте остались означенные два корабля, фрегат «Елена» и корвет «Наварин», командирам коих предписано усугубить рвение и деятельность к окончанию необходимых работ и затем немедленно следовать в Архипелаг в порт Порос, имея все возможное бдение по причине позднего времени о сохранении рангоута и парусов…

23 февраля 1829 г. 23-го числа прибыл на сей рейд[60]60
  В связи с проведением русскими судами блокады Дарданелл эскадра Средиземного моря под командованием Л. П. Гейдена перебазировалась с ноября 1828 г. из Мальты в порт Порос. Корвет «Наварин» был оставлен в Мальте и только 23 февраля 1829 г. прибыл в Порос.


[Закрыть] переделанный и перевооруженный у турок в ужаснейшей степени отвратительной нечистоты и беспорядка содержимый корвет «Наварин», ныне могущий быть образцовым в каждом лучшем европейском флоте, и е. с-во по осмотре оного отдал по эскадре следующий приказ: «Осмотрев сего числа прибывший из Мальты под командой 23-го флотского экипажа капитан-лейтенанта Нахимова корвет “Наварин” и найдя оный достойным для продолжения службы е. и. в., по всем частям в отличном и примерном состоянии, долгом моим поставляю за все сие объявить ему, г. Нахимову, пред лицом вверенной мне эскадры совершенную мою благодарность.

Нижним же чинам, на сем корвете находящимся, за понесенные ими труды жалую не в зачет по чарке вина или джину с запискою отпущенного количества в расход».

8 апреля 1829 г. Апреля 8-го числа г. главнокомандующий с кораблями «Азов», «Царь Константин», «Иезекииль», фрегатом «Мария», корветом «Наварин» и бригом «Улисс», оставя порт Порос, пошел к Дарданеллам…

27-го числа г. главнокомандующий отправился от Дарданелл в порт Порос, коего он по четырехдневном плавании и достиг благополучно, а равномерно и корабль «Эммануил», посланный сюда для исправления…

Июнь 1829 г…Е. с-во, поруча все заведения и призовую комиссию командиру корабля «Эммануил» г. капитану 1 ранга и кавалеру Куличкину, сам с кораблями «Азов», «Иезекииль», «Князь Владимир», фрегатами «Ольга», «Александра» и корветом «Наварин», оставя Порос, отправился в крейсерство, избрав для сего пространство вод между островов Хио, Никария, матерым берегом, каменьями Колижер, островами Андрос и Тино, предписав е. пр-ву Петру Ивановичу Рикорду, оставив для блокады Дарданелл корабль «Царь Константин», фрегат «Мария» и бриг «Телемак», с прочими кораблями «Фершампенуаз», «Великий князь Михаил», «Александр Невский», фрегатом «Княгиня Лович» и бригом «Охта» присоединиться к нему.

Сие место для крейсирования избрано г. адмиралом, во-первых, потому, чтобы не допустить не только в Дарданеллы, но и в Смирну готовившегося, как были о том слухи в Александрии, значительного туда конвоя. Во-вторых, если бы транспорты были в большом числе и находились под сильным конвоем, то в таком случае, если бы атаковали многочисленный эскорт перед входом в Дарданеллы, то пока происходило бы дело между военными и частью транспортными судами, другие, и быть может в порядочном числе, успели бы войти в пролив, чего, напротив, здесь последовать не могло, ибо пространство места, невзирая на их число, давало полное преимущество.

Дарданеллы для бегущих по причине отдаленности оных не могли быть спасением, и где бы, впрочем, встретил счастливцев весьма исправно с маленьким своим отрядом храбрый и искусный капитан Бутаков[61]61
  Капитан 1-го ранга, впоследствии контр-адмирал И. Н. Бутаков.


[Закрыть].

Залив Смирнский, занятый кораблем и фрегатом, погнавшимися за бегущими туда неприятелями, был бы также заперт, словом, весь Архипелаг не представляет лучшего и удобнейшего места для принятия многочисленного прорваться в то или другое место желающего неприятеля…

…Фрегат «Ольга» и корвет «Наварин», наблюдающие, первый – западный, а второй – юго-восточный горизонты, не видя там ничего, присоединились к эскадре – «Ольга» – 28-го, а «Наварин» – 29-го числа, сей последний подходил под самые крепости и гавани Родоса, но они были пусты, показания всех перехваченных лодок были одинаковы, что в Александрии и не думают о посылке в Константинополь [конвоя].

Во все время эскадра, пользуясь ровными хорошими ветрами, занималась с особенными успехами эволюциею, маневрами и учением. Гг. капитаны и офицеры, соревнуя один другому, наблюдали в точности за всеми действиями и движениями своих кораблей и судов и заслужили отменное г. адмирала благоволение.

Вечером 29-го числа е. с-во с кораблями «Азов», «Князь Владимир», «Иезекииль», фрегатами «Александра», «Ольга» и корветом «Наварин» пошел в порт Порос, дабы оттуда следовать в Наполи-ди-Романия, куда призывали его дела Греции…

Сентября 1829 г. Е. с-во, окончив по возможности и сколько время позволяло все то, что до блага Греции относилось, и учинив все по хозяйственной части распоряжения, оставив порт Порос, пошел 29-го числа августа с кораблями «Азов», «Князь Владимир», «Иезекииль», фрегатом «Княгиня Лович», корветом «Наварин» и бригом «Ахиллес» к Дарданеллам, куда влекли его чувства чести и славы. Ибо продажная политика Англии от прозорливости его не могла сокрыться.

Держава сия, ревнуя к величию России, дала повеление своему адмиралу, в сих водах находящемуся, если эскадра наша, сообразуясь с движениями войск на Константинополь, пойдет в Дарданеллы, то запереть оные. Малькольм готов был исполнять ее волю, а потому гр. Гейден, знаменитый герой Наварина, и спешил туда, дабы новым победным венцом украсить доблестное чело свое. Он вскоре после полудни 2 сентября достиг преддверия Геллеспонта, где и расположился на якорях…

2 сентября 1829 г…В сей же день корвет «Наварин» послан к Эносу для извещения через оный е. с-ва гр. Дибича-Забалканского о прибытии к Геллеспонту е. с-ва гр. Гейдена…

5 сентября 1829 г. 5-го числа корвет «Наварин», в Энос посылаемый, возвратился оттоли к эскадре обратно, с ним получено известие, что 2-го числа сего сентября статьи мира уполномоченными со стороны России и Порты подписаны в Адрианополе. О чем г. адмирал объявил по эскадре во всеобщее сведение…[62]62
  Приказом от 17 сентября 1829 г. Л. П. Гейден разделил свою эскадру на две дивизии, одна из них (в которую входил и корвет «Наварин») под командованием контр-адмирала М. П. Лазарева должна была возвратиться в Россию.


[Закрыть]

Рапорт П. М. Рожнова Николаю I о назначении корвета «Наварин» под командованием П. С. Нахимова для конвоирования купеческих судов

19 июля 1831 г.

Корвет «Наварин» под командой 23-го флотского экипажа капитан-лейтенанта Нахимова, назначенный для конвоирования трех купеческих прусских судов, нагруженных провизиею, следуемою на эскадру г. вице-адмирала Беллинсгаузена, вчерашнего числа с Кронштадтского рейда отправился в море благополучно.

О чем в. и. в. всеподданнейше доношу.

Вице-адмирал Рожнов

Из письма П. С. Нахимова капитан-лейтенанту М. Ф. Рейнеке о своей службе на корвете «Наварин»

5 ноября 1831 г., г. Кронштадт

Весьма благодарен тебе, любезнейший Михайло Францевич, за приятное твое письмо, которое получил я вчерась через Романова. Ты полагал меня в отпуску, но совсем иначе вышло, и я уже решился совсем не ездить нынешний год. Несносная холера если не всех уморила у нас в деревне, то, по крайней мере, навела на них такой страх, что я никоим образом не могу добиться оттуда ни одного слова о наших домашних обстоятельствах. Финансы мои в довольно плохом состоянии; итак, вот причины, которые расстроили мои планы.

Ты пишешь, что я, верно, после походу в больших хлопотах, и потому извиняешь меня, что до сих пор к тебе не писал. Признаюсь откровенно – приготовления к походу, самому несносному, и самый поход имели в себе так много охлаждающего, что даже лишили меня способности думать о предметах самых любезных. Вот причина моего молчания. Только письмо твое могло вывести меня из усыпления и прервать апатический сон мой. Если не скучно будет тебе видеть описание моего путешествия, то вот оно.

На четвертый день по выходе из доку вышел на рейд с неполной командой, без камбуза, парусов и прочего. Простоял на рейде полтора месяца без всякого дела и потом, когда открылась в Петербурге холера, вынужден был занять пост карантинной брандвахты по северо-восточную сторону военного угла для предохранения Кронштадта от оной. До шестисот судов стояло в карантине, можешь вообразить себе, каково мне было возиться с людьми, не имеющими ни малейшего понятия, что такое карантин.

У меня было из 160 человек команды 40 человек холерных. 11 из оных умерло. Таким образом провел я еще полтора месяца. После сего послали меня отвести в Либаву конвой с провизией к эскадре. По возвращении моем простоял недели три на рейде и вернулся в гавань. Так кончил я свой скучный поход.

Ты просишь уведомить, какие повреждения и от чего потерпела эскадра в бурю 19-го и 20-го чисел. Эскадра лежала фертоинг, расстояние между кораблями 125 саж., у некоторых и менее. К вечеру 19-го числа ветер ужасно скрепчал от SW, ночью превратился в совершенный шторм, некоторые корабли подрейфовало с даглиста, отчего иные еще более между собою сблизились.

Вода необыкновенно много прибыла, а в 3 часа ночи бросилась с таким стремлением на убыль, что течение от 0 простиралось до 5 узлов. Флот начало поворачивать по течению, и в сие время некоторые из кораблей сошлись и весьма много повредили себя. «Лесной» потерял грот и фор-руслени. «Полтава» повредила шек и лишилась крамбол. «Нарва» повредила бушприт, а у «Бородина» повредило бизань-мачту.

Вообще, почти весь флот потерял гребные суда. Бриг «Гектор» вдавил бок шхуне «Молния», «Гонцу» сломил бушприт и фок-мачту. Это главные повреждения, о мелких не пишу, ибо слишком много займет времени и не стоит того. Я, благодаря судьбе, отстоялся на одном якоре и невредим. Брат твой Александр[63]63
  А. Ф. Рейнеке.


[Закрыть] тоже не потерял ничего.

Несчастие, как говорят, кого начнет преследовать, никогда не кончится одним ударом. Так и для нашего бедного флота. Вскоре узнали о потере шхуны «Стрела», подробности сего пока неизвестны. Полагаю, что люки не были закрыты, и ее залило волнами. Вскоре еще постигло новое несчастие, корабль «Фершампенуаз» сгорел на Малом рейде. Свезя порох, послан был артиллерийский офицер вычистить крюйт-камеру, вошли туда с ручными фонарями и начали скоблить; мякоть, засевшая в щелях, вспыхнула, и корабль сгорел.

По этому делу отдан контр-адмирал Платер под суд, не бывший в сие время на корабле, а прочие под следствием. Подробно сего дела не знаю, а, кажется, будут виноваты – капитан-лейтенант Барташевич, вахтенный лейтенант Богданов и артиллерийский офицер Тибардин. Наконец, получили известие, что бриг «Феникс», которым командовал Карл Левендаль, посланный отыскивать шхуну «Стрела», разбился у острова Юсари.

Люди все спасены и часть имущества, их недавно перевезли в Кронштадт и отдали под следствие. Вот тебе, любезный Миша, все наши горестные новости. Насчет слухов назначения моего на новостроящийся фрегат в Архангельск – несправедливо. По истине, я сим весьма доволен. Если уже ты признаешься, что изленился, то совестно б было мне не сознаться, что я, по крайней мере, вдвое тебя ленивее, и очень рад, что судьба оставила меня в покое нынешний год.

В исходе сентября приведены в Кронштадт выстроенные на Охте бриг, тендер и шхуна. Отличные суда, весьма хорошо построены, отделаны и, вообще, в таком виде, в каком русский флот мало имел судов. Люгер приведен гораздо позже, и мне его не удалось видеть. Забыл было совсем написать тебе об американском корвете, названном «Князь Варшавский».

Прекрасное судно, отлично отделано, но, по моему мнению, не стоит заплаченных за него денег, тем более, что у него внутренняя обшивка гнила, ее необходимо переменить. Рангоут также не совсем исправен, фок-мачта гнила. Он отдан Гвардейскому экипажу. Неизвестно, кто будет командир. Говорят, что он отлично ходит, до 13 узлов в бейдевинд; если сие справедливо, то это одно выше всякой цены…

Я время провожу весьма скучно, и к тому же горло и грудь разболелись жестоко, так что три недели не выхожу из дому…

Прощай, любезный Миша, будь здоров и весел и приезжай скорей обрадовать своим присутствием истинно преданного и любящего тебя друга

Павла Нахимова

Засвидетельствуй мое почтение Степану Петровичу Хрущеву. Брат твой зимует в Ревеле. Сейчас узнал, что меня отправляют на зиму с экипажем в Копорье.

Кланяйся азовским[64]64
  Т. е. тем, кто служил с Нахимовым на «Азове».


[Закрыть] и всем, кто вспомнит твоего друга П. Нахимова.

Из воспоминаний А. П. Рыкачева о П. С. Нахимове

1855 г.

Павла Степановича Нахимова как товарища по воспитанию коротко знал в молодых летах. Мы сошлись близко с ним в 1817 году, когда были назначены, в числе двенадцати гардемарин, на бриг «Феникс» для плавания в Балтийском море, по портам Швеции, Дании и России. Самое назначение было сделано из числа отличных воспитанников по успехам в науках. Назначены были трехкампанцы[65]65
  Плававшие три кампании.


[Закрыть] П. Станицкий, З. Дудинский, П. Нахимов и Н. Фофанов; двухкампанцы П. Новосильский, С. Лихонин, Д. Завалишин, И. Адамович, А. Рыкачев, В. Даль и Ф. Колычев и однокампанец И. Бутенев.

Тогда уже между всеми нами Нахимов заметен был необыкновенной преданностью и любовью к морскому делу, и тогда уже усердие, или, лучше оказать, рвение к исполнению своей службы, во всем, что касалось морского ремесла, доходило в нем до фанатизма. Я помню, как впоследствии, когда знаменитому моряку Михаилу Петровичу Лазареву, назначенному командиром фрегата «Крейсер», предоставлено было право выбора офицеров, и он предложил Нахимову служить у него, с каким восторгом Нахимов согласился.

Он считал за верх счастья службу в числе офицеров фрегата «Крейсер», который тогда, по всей справедливости, был признан товарищами и моряками вообще за образец возможного совершенства военного судна. Фрегат «Крейсер» отправлялся в дальний вояж на три года.

Потом я знал Нахимова под начальством того же знаменитого моряка лейтенантом на корабле «Азов». В Наваринском сражении он получил за храбрость Георгиевский крест и чин капитан-лейтенанта. Во время сражения мы все любовались «Азовом» и его отчетистыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел.

Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможною морскою роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших, тогда его сослуживцев в Средиземном море, он был труженик неутомимый. Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки.

Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться тем, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает более их, а потому исполняли тяжелую службу без ропота и с уверенностью, что все, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто.

Из приказа начальника Главного морского штаба вице-адмирала А. С. Меншикова о назначении П. С. Нахимова командиром фрегата «Паллада»

№ 107 31 декабря 1831 г.

… Назначаются:…23-го [флотского экипажа] командир корвета «Наварин» капитан-лейтенант Нахимов 1-й командиром фрегата «Паллада» с переводом в 4-й экипаж.

Начальник Главного морского штаба кн. Меншиков

Из приказа и. о. начальника Главного морского штаба генерал-майора В. А. Перовского об объявлении П. С. Нахимову благодарности за участие в борьбе с эпидемией холеры

№ 112 27 января 1832 г.

Государь император по засвидетельствованию председателя комитета, существовавшего в Кронштадте для предохранения города от холеры, вице-адмирала Рожнова и согласно положению Комитета министров объявляет высочайшее свое благоволение за отличное усердие по прекращению в том городе означенной болезни…

4-го [флотского экипажа] командиру фрегата «Паллада» Нахимову 1-му…

За отсутствием начальника Главного морского штаба

генерал-адъютант Перовский

Рапорт П. С. Нахимова в Инспекторский департамент Главного морского штаба о спуске фрегата «Паллада»

1 сентября 1832 г.

Построенный на Охтенской верфи вверенный мне 44-пушечный фрегат «Паллада» сего числа пополудни в 1 час со стапеля спущен на воду благополучно, с полозьями и с 2500 пуд. балласту углубился: форштевень – 11 фут. 2 дюйма, ахтерштевень – 15 фут. 6 дюйм. О числе же чинов и рядовых, состоящих при спуске фрегата, ведомость, а об офицерах список в Инспекторский департамент Главного морского штаба е. и. в. представить честь имею.

Капитан-лейтенант Нахимов

Из шханечного журнала фрегата «Паллада» о предотвращении П. С. Нахимовым опасности, грозившей эскадре вице-адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена

17 августа 1833 г.

… В 17-й день августа 1833 года… в 1 часу [ночи] ветер риф-марсельный, свежий; темно, облачно, высота барометра 29,28, по термометру теплоты 7°. В начале 1 часа для уменьшения хода положили грот-марсель на стеньгу; в половине 2 часа мы ночным сигналом известили адмирала, что флот идет к опасности, но не получили ответа. В исходе 2 часа поворотили на правый галс…

Из приказа адмирала А. С. Меншикова о переводе П. С. Нахимова в Черноморский флот

№ 230 24 января 1834 г.

… Переводятся: 4-го [экипажа] капитан-лейтенант Нахимов в 41-й [экипаж] с назначением командующим кораблем «Силистрия»…

Начальник Главного морского штаба кн. Меншиков

Из приказа А. С. Меншикова о производстве П. С. Нахимова в капитаны 2-го ранга

№ 262 30 августа 1834 г.

Производятся за отличие по службе из капитан-лейтенантов в капитаны 2 ранга:… 41-го [экипажа] командующий кораблем «Силистрия» Нахимов…

Начальник Главного морского штаба кн. Меншиков

Из приказа А. С. Меншикова о назначении П. С. Нахимова командиром 41-го экипажа и корабля «Силистрия»

№ 270 8 ноября 1834 г.

… Назначаются:… 41-го [экипажа] командующий кораблем «Силистрия» капитан 2 ранга Нахимов командиром сего экипажа и корабля…

Начальник Главного морского штаба кн. Меншиков

Рапорт П. С. Нахимова обер-интенданту Черноморского флота генерал-майору А. Н. Васильеву о спуске на воду корабля «Силистрия»

11 ноября 1835 г.

Вверенный мне 84-пушечный корабль «Силистрия» сего числа со стапеля на воду спущен благополучно; углубился с полозьями – ахтерштевень 18 фут. 1 дм., форштевень 13 фут. 9 дм., имея диференту 4 фут. 4 дм., причем перелому оказалось – фут 2 дм.

О чем в. пр-ву с представлением на обороте сего о чинах, бывших при спуске, табели 1 донести честь имею.

Капитан 2 ранга Нахимов

Из письма главного командира Черноморского флота и портов вице-адмирала М. П. Лазарева А. С. Меншикову с аттестацией П. С. Нахимова

18 ноября 1837 г., Николаев

…При сем случае, обращая внимание и на приближающийся новый год, я беру смелость просить в. с-ть дать ход по службе некоторым из офицеров, которые по познаниям и образованности своей с пользой и честью для флота заняли бы места высшие. Из сих я разумею преимущественно капитана 2 ранга Нахимова, капитан-лейтенантов Матюшкина и Путятина и лейтенанта Панфилова.

Я рекомендую их потому, что Нахимов, кроме того, что служит здесь образцом для всех командиров кораблей, состоит по списку только девятым…

М. Лазарев

Из приказа А. С. Меншикова о производстве П. С. Нахимова в капитаны 1 ранга

№ 437 6 декабря 1837 г.

Производятся за отличия по службе… из капитанов 2 ранга в капитаны 1 ранга:…командир 41-го экипажа и корабля «Силистрия» – Нахимов…

Кн. Меншиков

Письмо П. С. Нахимова С. С. и А. С. Нахимовым[66]66
  Брату Сергею Степановичу и его жене Александре Семеновне.


[Закрыть] о своем прибытии на лечение в Карлсбад

7 августа 1838 г., Карлсбад

Только страх и боязнь, что ты, любезный брат, и вы, милая сестрица, сочтете меня неблагодарным, заставили меня взять перо в руки. Вы, конечно, будете снисходительны и перестанете меня обвинять, узнавши причину, по которой так долго не писал к вам; приятно, что есть что-нибудь утешительное, а у меня всегда одна и та же песня – болезнь. Начну сначала.

После трехдневного скучного плавания на «Геркулесе», разных неудач в дороге от Свинемюнде до Штеттина, наконец, 17 (29) мая прибыл в Берлин и, хотя в дороге уже чувствовал себя очень нездоровым, но несколько дней не мог приступить к лечению. За самую высокую цену нельзя было отыскать двух удобных комнат.

Берлин не похож был на свободную столицу, но на завое-ванный город, везде гауптвахты, будки, солдаты – все квартиры и трактиры заняты были под высочайших высоких особ и их свиту. Здесь собран был весь Германский союз. Наконец, отыскавши три комнаты за весьма дорогую цену, 29 мая (10 июня) адресовался известнейшему хирургу доктору Graete, который пользуется европейской славой.

Он решил, что болезнь моя есть частная, против которой минеральные воды не будут полезны, но как болезнь давно действует, то против нее нужно принять сильные, или, правильнее сказать, решительные меры, и если я согласен на испытание, то за успех он отвечает.

Вы знаете мой характер, – минуты не медля, я согласился на все, через две недели от начала лечения я уже так был болен, что слег в постель и расслабел ежеминутно во всем составе моего корпуса. Пять недель не вставал, не чувствуя ни малейшего облегчения в настоящей моей болезни. Тогда я созвал консилиум – назначили другие средства, испытание которых, несмотря на страдание, нисколько меня не облегчило. 5 августа (24 июля) снова была консультация.

Я потребовал от них решительного ответа, что́ должен, наконец, я предпринять, чтоб прийти хоть в прежнее состояние, что срок моего отпуска оканчивается[67]67
  П. С. Нахимов 23 марта 1838 г. был уволен в отпуск за границу «впредь до излечения болезни».


[Закрыть], а в таком положении, как я есть, конечно, нельзя возвратиться на север. По долгом совещании решили отправить меня к Карлсбадским минеральным водам (в Богемию). Я так был болен и слаб, что комнату переходил с двух приемов и, несмотря на то, должен был немедленно ехать, потому что неделю спустя было бы уже поздно для целого курса вод.

Теперь я в Карлсбаде, другую неделю пью воды, беру ванны, но до сих пор не чувствую ни малейшего облегчения. Что делать, решил испытать последнее средство. Но не знаю, что предприму, если оно мне не удастся. С чем можно сравнить мое горестное положение.

Быть заброшену судьбой в Берлин, где я никого не знаю, промучиться два с лишком месяца, испытывая на себе без малейшего успеха разные способы лечения, которые, наконец, изнурили меня до того, что я изнемог и нравственно и физически и уверен, что перенес более, нежели человек и может и должен вынести. Как часто приходит мне в голову, не смешно ли так долго страдать и для чего, что в этой безжизненной вялой жизни, из которой, конечно, лучшую и бо́льшую половину я уже прожил.

Боюсь, не наскучил ли вам своим болезненным письмом. Перед тобой, любезнейший Сергей, я премного виноват, дал тебе слово прислать письмо к брату Платону и не исполнил; такие неаккуратности, я знаю по себе, как бывают несносны. Сделай одолжение, извини и, если можно, не сердись. Милая, добрая моя сестрица, неужели вы не вступитесь, когда Сергей во всеуслышание изволит бранить меня? Неужели и вы не простите меня? Нет, нет, не верю – я без того слишком жалок.

Здорова ли, весела ли моя несравненная Сашурка?[68]68
  Племянница П. С. Нахимова.


[Закрыть] Теперь без меня ни трогать, ни дразнить ее некому. Начала ли ходить, говорит ли, привита ли ей оспа, проколоты ли уши для сережек? Часто ли ее выпускают гулять? Ради Неба, держите ее больше на свежем воздухе. Во всей Германии детей с утра до вечера не вносят в комнату, и оттого они все красны, полны, здоровы.

С такого раннего времени в милой Сашурке раскрывается так много ума, и если физические силы ее не будут соответствовать умственным, то девятый и десятый годы возраста будут для нее горестными. Знаете, что она всего более меня занимала в моем горестном и болезненном одиночестве, что она создала для меня новый род наслаждения – мечтать, наслаждение, с которым я так давно раззнакомился, и тем привязаннее я стал к ней, что ее жизнь, может быть, сохранила мою.

Описания Германии не ждите – Берлина почти, Пруссии совсем не видел. Карлсбад мог бы быть земным раем, если бы тут не было людей. О люди, люди, всегда и везде все портили и портят. Настроили дворцов, замков, палат, а нет угла, где бы за умеренную цену можно было бы удобно поместиться. Все чрезвычайно дорого.

Большая половина посетителей приезжают для развлечения, тратят большие деньги, и для них, конечно, время летит незаметно, и трудно вообразить, чего бы здесь нельзя было достать, хотя Карлсбад в другое время года совершенно пуст, и ничего более как городушка, в котором только 2800 человек жителей. Нынешний год здесь, против обыкновения, много русских, и между прочими гр. Панин и кн. Голицын; первый, кажется, боялся, чтобы я его не узнал, второго я сам узнать не хотел.

Решительно ни с кем не знаком и веду самую уединенную скучную жизнь. Впрочем, вы меня до того избаловали в Петербурге своим вниманием и заботливостью, что и при лучших обстоятельствах не только в Карлсбаде, но и везде мне показалось бы скучно. Я располагаю пробыть здесь еще три недели, а потом возвращусь в Берлин снова на консультацию, а оттуда уже стану добираться до Петербурга, но берегом или морем не знаю, это будет зависеть от приказаний докторов.

О путешествии своем через Вену по Дунаю в Одессу я уже перестал и думать, хотя от Вены теперь только на двое суток езды. Жаль и очень жаль, что средства мои слишком скудны, а то бы необходимо мне после Карлсбадских вод взять несколько ванн в Теплице, а потом проехать в Дрезден попробовать там счастия. Общий голос утверждает, что в Дрездене медицина стоит на высшей точке образования, но, так и быть, видно мне суждено страдать всю жизнь.

Прощайте, прошу вас сохранить меня в своем воспоминании и твердо быть уверенными, что я вполне умел понять и оценить и обязательность и дружбу вашу. В особенности вам благодарен, милая, добрая сестрица, вы предугадывали каждую мысль мою, всякое желание. Еще раз прошу вас быть уверенными, что в душе моей я вполне вам признателен, хотя и не умел этого высказать. Поцелуйте за меня у маменьки ручки. Поклонитесь Ахлестышевым[69]69
  Семья капитана 1-го ранга А. Д. Ахлестышева.


[Закрыть], его супруге, Лябику и Ване; Сергею Воеводскому не надо, он не только лентяй, но даже мальчик без самолюбия, а таких я не люблю.

Душой преданный и любящий вас брат

П. Нахимов

Милую несравненную Сашурку никому не поручаю, сам мысленно целую.

Письмо П. С. Нахимова М. Ф. Рейнеке о состоянии своего здоровья и возвращении в Россию

26 августа 1839 г., г. Севастополь

Ты огорчен, любезный друг Миша, моим молчанием, ни из Берлина, ни из Гамбурга, ни из Петербурга я не написал к тебе ни строчки. Не сердись на меня. Ты знаешь, мною одолевает иногда такая хандра, что я не умею сам себе дать отчету, что со мною делается. Тебе только известно, что я поступил в Берлине в «Charite», но что со мной далее происходило за границей, ты не знаешь.