Текст книги "30 июня"

Автор книги: Павел Комарницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Единым махом, барин! – весело отозвался подвыпивший кучер.

…

–… Вот продам Аврорку свою, да эту вот таратайку – кучер хлопнул по потёртой скамье пролётки – и куплю авто, с бензиновым мотором. Как, одобряешь?

Кучер по дороге развлекал седока и заодно себя самого разговорами. Вот только разговоры эти крутились вокруг одной темы – автомобилей. Похоже, этот кучер уже принадлежал в душе к зарождающемуся в России племени автолюбителей.

– Не знаю – как человек увлечённый, Борис знал, что такое голубая мечта, и уважал людей, таковую имеющих. Огорчать реалиями жизни весёлого парня ему не хотелось – Автомобиль немалых денег стоит, особенно хороший… Даже если "Пежо" брать…

– Добавим! – не сдавался парень – Заробим и добавим! Зато, слышь, сплошная выгода. Лошадь же как? Есть работа, нет работы – подавай ей овёс да сено. А авто, покуда стоит, никаких расходов. Как говорят релюцинеры – кто не работает, тот не ест! – парень засмеялся.

– Это так – согласился Борис. Говорить о том, что на деньги, затраченные на покупку хоть сколько-то серьёзного авто, можно кормить эту Аврору булками всю её лошадиную жизнь, да ещё и на водку хозяину осталось бы, он не стал.

Между тем подковы вышеупомянутой Авроры уже звонко цокали по булыжной мостовой.

– Куда дальше, барин?

– А никуда – отозвался студент, принимая решение – Здесь останови, пожалуйста.

– Лады! – кучер натянул вожжи, пролётка встала.

Расплатившись, Борис огляделся и зашагал по незнакомой улочке, по-прежнему держась теневой стороны. Он любил незнакомые улицы и переулки. В них было что-то от тайны неизведанных земель, таящейся в сердце почти каждого человека. Он даже не стал искать глазами название улочки. Какая разница?

Навстречу ему, о чём-то оживлённо щебеча, шли две гимназистки, занятые своими девичьими проблемами. Заглядевшись на них, студент вдруг отпрянул – перед девушками, буквально в пяти шагах, вился рой мелкой, как пыль, почти невидимой мошкары, летевший в ту же сторону, куда направлялись подружки, и Борис прошёл сквозь него, только что не наглотавшись мух. Девицы захихикали. Борис проводил их глазами и направился дальше.

–…Ты обещал завалить меня образцами. Между тем я ничего пока не вижу, кроме жалких проб атмосферного воздуха, воды и почвы. Где обещанное? – Урумма смотрела сурово, даже не думая морщить нос в улыбке.

– Всё, всё тебе будет, о симпатичнейшая и добрейшая из всех докторов Звёздного флота – смутить Ухурра было совершенно невозможно – Хочешь, я изловлю тебе ту громаднейшую рыбу? Или того зверя, с длинным носом и большими ушами…

– И с них биопсию тоже – похоже, сегодня Урумма начисто отключила чувство юмора – И со всех подвидов аборигенов кровь! И с этих вот животных! – она указала на изображение лошади, медленно вращающееся на боковом сегменте экрана – И вообще со всех!

– Ух ты и кровожадная! – Ухурр в ужасе прижал уши – Зачем тебе такое море крови?

– Трепло! – не выдержала докторша, хлестнув хвостом по стенке.

– А если серьёзно – поменял наконец тон Ухурр – то свои вожделённые образцы ты получишь только к ужину. Раньше никак, извини. Отбор проб продвигается туго, автоматы сбиваются, приходится вести пробоотборники вручную. Мы и так сейчас вдвоём на тебя работаем, я и Вахуу. А гонять капсулы на орбиту полупустыми, ради одного твоего нетерпения – извини…

– Ну Ухурр, ну пожалуйста – тоже разом сменив тон на просительный, ласково заговорила докторша – Мне работать же надо!

– Вот именно. В то время, как наш уважаемый командор и юная Ярара обливаются потом, пытаясь разобрать бессвязный бред аборигенов, прославленная Урумма униженно клянчит какие-то жалкие образцы. Скройся с глаз, попрошайка!

– За попрошайку ответишь – нехорошо сощурилась Урумма.

– Укол в попу? – деловито уточнил Ухурр, не отрываясь от экрана, на котором проплывал земной пейзаж. Урумма не сдержалась-таки, фыркнула, морща нос – Смотри, как тебе нравятся такие звери?

На экране стадо свиней лениво возлежало в огромной луже.

– Ух ты! – восхитилась Урумма – Это явно теплокровные земноводные, как те…

– Те были гораздо больше. И морды другие.

– Не забывай, там были тропики. Ухурр, мне нужна их кровь. И фото во всех ракурсах.

– Сколько проб? – уточнил Ухурр, уже направляя на стадо пробоотборники – маленькие биокибернетические приборы, весьма похожие на комаров.

– Давай три… нет, четыре… а, давай сразу пять! У них может быть весьма любопытный генотип.

– Я всегда говорил, что в биологии и медицине женщинам не место – Ухурр манипулировал джойстиком, наводя пробоотборники на цели – Они чересчур кровожадны.

Здоровенный кабан, хрюкнув, перевернулся на другой бок. На пульте перед Ухурром загорелся крохотный красный индикатор, запищал сигнал.

– Ну вот – Ухурр ткнул пальцем в сенсор, и сигнал замолк – Ещё один пробоотборник накрылся. И всё из-за твоей неуёмной жадности, женщина!

–… Ну как там поживает ваша новооткрытая луна? – Пал Викентьич был сегодня настроен благодушно. Он только что положил деньги в банк, заодно капитализировав проценты. Сумма на счёте была уже довольно кругленькая, и это внушало определённый жизненный оптимизм.

– Как и следовало ожидать, Пал Викентьич. Никаких следов, бесследно растворилась в просторах Вселенной.

– Оно и немудрено, в таких-то просторах!

Собеседники захохотали.

– Вот и конец вашей загадке, уважаемый. Вселенная устроена просто, и всяким сенсациям в ней нет места.

– Так как же с депешей? В корзину?

– Ну, разве ещё пару деньков подержать… А можно и сейчас в корзину. И так всё ясно.

…

Звёзды переливались, подмигивали Борису, как будто ободряя его: "Не горюй, студент! Никуда он не делся, твой неопознанный объект. Тут он, уж нам-то это известно. А что не видишь ты его – так это до времени…"

Борис вздохнул, потёр усталый глаз, чуть переместился – начал глядеть левым. Наблюдать спутник Земли, вращающийся с таким диким наклонением орбиты – сущая мука. Астрогид, компенсирующий вращение Земли средь неподвижных звёзд, тут не помощник, всё надо делать вручную. На стуле рядом с Борисом лежал тот самый фонарик, рядом с ним – тетрадка с расчётами, уже порядком потрёпанная. Правда, он уже приспособился, почти не заглядывая в тетрадку, крутить лимбы наводки, короткими частыми рывками перемещая телескоп вдоль траектории полёта невидимого пока "гостя".

Борис вздохнул, снова поменял "замылившийся" глаз. Окуляр сейчас стоял самый маломощный, двадцатикратный обзорник – так больше поле зрения – но он не сомневался, что не пропустит события.

Послышались тихие, на грани слышимости, мягкие шаги, и на стул рядом с Борисом вспрыгнула кошка, очевидно, дабы удовлетворить своё научное любопытство.

– Брысь, зверь! – вразрез со своими словами студент погладил кошку, не глядя. Та заурчала, поудобнее устраиваясь на астрономической тетради с расчётами – Мурёна уважала астрономию.

Крохотная искорка возникла из ниоткуда – двадцатикратпый окуляр-обзорник не в силах был дать более детальное изображение – и уверенно поползла по небу, испещрённому яркими, переливающимися точками звёзд. Борис дёрнулся было заменить окуляр на "стотридцатку", но не решился. Вдруг исчезнет чудесное видение, покуда он возится?

Неопознанный пока ещё объект шёл на север, удаляясь от славного города Киева. Солнце тут, в Киеве, уже давно село, но там, в небесной выси оно, очевидно, всё ещё доставало "гостя" своими лучами.

На этот раз "гость" показал свой лик всего секунд на тридцать, но это уже не имело ни малейшего значения. Теперь Борис был уверен в своей правоте абсолютно. Он здесь. Они здесь.

–…Нет, капитан. Я не знаю, что случилось. Я знаю только, что не виноват. В прошлый раз я ещё сомневался, а сегодня – извини… Пальцем не шевельнул.

– Вахуу, это не шутки. Я вынужден отстранить тебя от несения вахт, как ни жаль. Ты поступаешь в распоряжение командора Иахрра.

– Кто же будет тебя подменять? Ухурр? У него работы сейчас…

– Никто не будет – капитан чуть сморщил нос в полуулыбке.

– Ты же свалишься!

– И тем не менее. Ты слышал команду? Повтори.

– Так точно, капитан. Я поступаю в распоряжение командора Иахрра.

– Всё, свободен!

Когда дверь за расстроенным пилотом бесшумно закрылась, капитан сел в кресло, помассировал затылок, привычно пробежал глазами по дисплеям и индикаторам. Открыл на дисплее вахтенный журнал, пытаясь разобраться в происшедшем. Второй раз подводит маскировка, причём вахтенный не в состоянии вразумительно объяснить причину – неслыханно!

Некоторое время он работал молча, лишь слегка шевеля хвостом. В рубке управления было тихо, еле слышно шелестела вентиляция, нагнетая в помещение свежий, насыщенный аэроионами, настоящий морской воздух. Затем хвост капитана начал мерно раскачиваться, а потом и свиваться в кольца – верный признак того, что капитан крепко задумался. Ещё чуть позднее к процессу присоединились уши, капитан начал нервно прядать ими. Наконец он бросил своё занятие, откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.

Стены, потолок и даже пол ходовой рубки представляли собой сплошные голографические экраны, и при нужде можно было использовать их, чтобы получить практически полный сферический обзор. Именно это и сделал сейчас Хррот. Щелчок пальцев, и пульт управления кораблём, вместе с двумя пилотскими креслами, повис в пустоте, наполненной светом мириад острых, немигающих звёзд – именно так выглядят звёзды в открытом космосе, и компьютер, синтезирующий голограммы, старательно передавал мельчайшие детали.

И только впереди, прямо по курсу, никаких звёзд не было. Там незыблемо, мёртво лежала тьма, словно вырезанная из звёздного неба громадная круглая дыра. Корабль шёл над ночной стороной планеты, проходя очередной виток, и рубка управления, как обычно на орбите, была повёрнута в сторону планеты, чтобы иметь её в виду на переднем обзорном экране.

Капитан закрыл глаза – так вдруг стал страшен чёрный лик чужой планеты. На родной Хараре ночная сторона планеты выглядела сплошь светящейся, не хуже звёздного неба. Огненные туманности городов, светящаяся россыпь мелких посёлков, светлячки кораблей и летательных аппаратов… Даже над морем не было такого непроглядного мрака – плавучие города там и тут украшали поверхность океанов. Эта же планета выглядела настолько дикой, будто и не носила на своей поверхности разумных существ.

Сердце Хррота сжалось. Так страшно ему не было, наверное, с раннего детства. Да, точно, тогда он гулял с мамой и потерялся в парке. Было так страшно, что он забыл ткнуть коготком в браслет связи на запястье, и только плакал, покуда не вылез из кустов толстый смешной зверёк, поводя чёрной блестящей пуговкой носа и перепончатыми ушами. Зверёк успокоил Хррота, а там и мама спохватилась, нашла своё чадо по пеленгу браслета… И только много позднее Хррот узнал, что этих зверьков едят.

Они не вернутся отсюда. Да, Хррот привык доверять своему чутью, и оно пока ещё его не подводило. Сознание любого оррка консервативно, как, наверное, и вообще сознание любого достаточно разумного существа. Сознание работает по законам логики, ему подавай доказательства, непреложные факты. Нет фактов – нет выводов…

Подсознанию же достаточно крохотного полунамёка. Именно поэтому звери, не отягощённые рассудком, зачастую избегают опасности там, где разумное существо, в упоении мощью своего интеллекта, гибнет порой от нелепейших случайностей. Гибнет только потому, что могучий разум не получил достаточно весомых доказательств близящейся опасности. Яркий пример тому – землетрясения…

Они не вернутся отсюда. Он, капитан Хррот, пока не видит этой смертельной опасности, но он её чувствует. Если бы он почувствовал это раньше, ещё на планете, он сделал бы всё, чтобы корабль не вышел в рейс. Но сейчас путь к отступлению отрезан.

Хррот изо всей силы хлестнул по полу хвостом, чтобы унять дикий страх, сжимающий сердце, и не почувствовал боли. Опасность была рядом, невидимая и неощутимая, как древний ночной зверь скрруд, находящий свою жертву по тепловому излучению. Неслышно крадётся скрруд в кромешном мраке, замирает на месте, видя тепловые пятна обращённых к нему глаз. И когда увидишь ощеренную зубастую пасть, будет поздно. Если вообще увидишь…

Мрак между тем стал не так непрогляден. Под кораблём уже искрились многочисленные молнии – корабль пересекал экватор планеты, над которым почти постоянно бушевали грозы. Яркая вспышка словно озарила зреющую в подсознании догадку, и Хррот почувствовал, как волосы у него на голове и вдоль хребта встают дыбом – древняя, почти утраченная современными оррками реакция на смертельную угрозу.

Вирус. Как всё просто, когда поймёшь – компьютерный вирус, только и всего.

Но как?…

На корабле, где компьютеры управляют абсолютно всем, вирус – самое страшное оружие из всех возможных. Поэтому все программы, загружаемые на борт, проверены-перепроверены по многу раз, вплоть до последнего бита. И всё-таки другого объяснения сегодняшнему сбою просто нет.

Хррот изо всей силы хлестнул по полу хвостом – раз, другой, чтобы больно, в кровь! Боль пришла наконец, немного отвлекла. Но только совсем немного.

Где-то в недрах памяти, среди бессчётных терабайт таится эта дрянь. Хороший современный вирус выловить очень трудно, если не знать, кого ловить. Рассыпанный на тысячи фрагментов в скрытых, необнаруживаемых файлах, он мирно дремлет, ожидая своего часа. Или тихонько, исподволь перестраивает под себя программы, и только иногда его деятельность даёт вот такие побочные эффекты, вроде внезапного и необъяснимого отключения маскировки.

Вирус, внедрившийся в компьютерную память, непредсказуем. Что он будет делать, знает только его создатель, и то не всегда. Он может мирно проспать вплоть до возвращения, так ничем себя и не проявив. Он может сбить настройку при гиперпереходе, и корабль вместо счастливого возвращения домой канет в вечность. Он может отключить систему анабиоза, и команда тихо скончается во сне, так и не узнав, что корабль успешно прошёл гиперпереход и возвратился к родной планете. Он может взорвать бортовой кварк-реактор, и корабль просто мгновенно исчезнет в лиловой вспышке. Он может…

Он может всё.

Между тем тьма, нависшая над громадной планетой и маленьким кораблём, несущимся по орбите, уже уступала место свету. Пульт управления, висящий в космической пустоте, уже заливали потоки белого сияния – лето в северном полушарии было в почти в разгаре, и над северным полюсом, покрытым тут сплошным ковром плавучих льдов, вовсю неистовствовал полярный день. Корабль приближался к линии терминатора.

Хррот за свою жизнь видел космические восходы несчётное количество раз, но каждый раз напрягался, в предвкушении. Потому что к такому зрелищу привыкнуть попросту невозможно. Атмосфера планеты уже разгоралась пламенем космического пожара, пока что скрывая собой светило, выползающее из-за горизонта. Сейчас… вот сейчас…

В глаза полыхнул бело-голубой огонь, точно сварочная электродуга – мощнейший голографический экран старался честно отобразить окружающую реальность. Хррот зажмурился, а когда открыл глаза, неистовый свет уже померк – компьютер разобрался в ситуации и скорректировал яркость отображаемых объектов. Золотисто-белое светило, радующее глаз, выплывало из толщи планетной атмосферы, всё в родинках солнечных пятен, в окружении свалявшейся розовой шерсти хромосферы и жемчужном сиянии короны – компьютер старался максимально прорисовывать все детали, пригасив свет фотосферы звезды и непомерно усилив свечение хромосферы и короны. Очень красиво, конечно, но капитан, потыкав пальцами в сенсорные клавиши пульта, вернул светилу его привычный вид. Приукрашивание действительности никому ещё не принесло реальной пользы. Красивости следует оставить на потом.

Стены и потолок разом возникли из космической пустоты, придав рубке твёрдую осязаемость. Изображение планеты оставалось теперь только на переднем обзорном экране.

Хррот почти успокоился. Хорошо, что он отстранил Вахуу от вахты. Пилот вовсе не глуп, и уже, наверное, сам дошёл бы до разгадки. А толку? Сейчас, когда работа в разгаре, сделать уже ничего нельзя. Вирус можно выловить только дома, на Хараре.

Хррот усмехнулся, оскалив зубы и сморщив нос. Дома…

Всё, он уже успокоился. Совсем успокоился. Он никому не скажет о своём открытии – ни старому другу, командору Иахрру, ни этому балагуру Ухурру… И уж тем более своей любимой племяннице. Не стоит превращать дружный коллектив, увлечённо работающий над интереснейшими проблемами, в команду древних каторжников-смертников, в изнеможении бессмысленно ворочающих тяжёлые камни.

Они не вернутся? Возможно. Вполне возможно. Весьма возможно. Только это ещё не повод распускать слюни. Ибо никому ещё это не помогало.

Капитан ткнул пальцем в клавишу.

– Иахрр, ты сильно занят? Отзовись!

…

– Ну как прогулялся, Боря? – за время отсутствия Бориса тётушка, оказывается, успела сходить в ближайшую лавку, и сейчас выкладывала на кухонный стол съестные припасы – Часов пять ты отмахал, да с гаком…

– Чего не сказала, тёть Кать? Я бы сходил…

– Ты в прошлый раз сходил, Боренька – поддразнила тётушка – У меня не так много авосек…

– Да ладно, тёть Кать… С кем не случается? – смутился Борис – Эта-то целая…

– И потом, мне ведь тоже неохота с утра до ночи взаперти сидеть. Прогулялась, ничего страшного. А это что? Хлеба купил? Молодец… Только чего такой чёрствый-то?

– Как чёрствый? – изумился Борис – Свежайший брал…

– И булка не наша, городская – тётушка рассматривала булки, покрытые слоем пыли – И в пыли вывалял… Ты где это брал-то, Борис?

– В Киеве, тёть Кать.

– Как в Киеве? Так ты в Киеве был?

– Ну да. Поглядел на местную цивилизацию.

– Пешком?!

– Туда на извозчике доехал. А обратно пешком пришлось, денег не было.

Тётушка прыснула, засмеялась.

– Ох, Борис, Борис, ты меня уморис – смешно сюсюкая, продекламировала она, явно пародируя Лилю, младшую сестрёнку Бориса, так смешно разговаривавшую в детстве – Вот и все разгадки разом – отчего булки засохли, да в пыли…

– Ну чего ты, тёть Кать? Они только сверху засохли, гляди… А насчёт пыли – так я их сейчас платяной щёткой…

– Ой, не могу! – захохотала тётушка, и Борис засмеялся в ответ – Садись уже ужинать!…

Экран протаял в глубину, и на нём появилось изображение кухни-столовой. Капитан оглядел сидящих за столом членов экипажа, неторопливо поглощавших пищу – чувствовалось, что оррки заметно устали, но по-прежнему возбуждены и веселы. Капитан вздохнул – ему приходилось есть прямо в рубке, поскольку второй пилот был отстранён от несения вахт, и подменить Хррота было просто некому. А оставлять корабль без надзора без крайней необходимости нельзя. Приём пищи такой необходимостью капитан не считал.

– Всем приятного аппетита. Как идёт обработка информации, Иахрр?

– Отлично! – командор сегодня излучал уверенность и оптимизм, даже хвост стоял свечкой – Твоя племянница уже вовсю болтает на одном из местных языков. Ярара, порадуй дядюшку!

Ярара, сидевшая в непринуждённой позе, изящно изогнула хвост, чуть помахивая кисточкой, склонила головку набок и произнесла длинную, довольно благозвучную фразу.

– Ого! – капитан казался польщённым – И что сие означает? Мне показалось, вроде бы мелькнуло моё имя…

– Ну, если в первом приближении, это звучит примерно так: "Старый грызун-норушник Хррот вконец одурел, не пускает нас на планету". Остальное непереводимо – ухмыльулся Иахрр.

– И это ты своему родному дяде?

Экипаж откровенно веселился, наблюдая сценку.

– Ну, раз вы так здорово продвинулись, коллеги, я принимаю решение…

Смех разом оборвался, уши и хвосты замерли в напряжении.

– Я разрешаю высадку на планету.

– Ура капитану! – первый заорал Ухурр.

– Ура капитану! – дружно рявкнула команда. И только Иахрр молчал, сощурившись и изогнув хвост знаком вопроса.

– Ты недоволен, Иахрр?

– Я недоволен? Я ошарашен! Древний несокрушимый валун дал трещину и сдвинулся наконец с налёжанного места…

– Вы и так заметно выбились из графика, командор. Не думаю, что это на пользу экспедиции.

– Ну что же. Сказанное тобой слышали все. Экипаж, слушай мою команду!…

Хррот ухмыльнулся, сморщив нос. С момента начала высадки и до момента её окончания вся власть на корабле переходит к начальнику экспедиции, командору – таков закон.

– Ты чего с будильником-то сотворил, Боря?

– Да ведь он всё равно был сломанный, тёть Кать!

– Сломанный… Починить можно было…

– Ну вот я и починил.

– Ничего себе починил!

– Ничего, теть Кать. Я только стрелки снял. Пусть послужит во славу науки, а потом я стрелки назад поставлю, и будет он у тебя тикать, как новенький. Правда, Мурёна?

Кошка в ответ муркнула, сладко зевнула и растянулась на диване. Она тоже считала, что старый будильник – вполне оправданная жертва во славу отечественной астрономии. Что будильник – наука порой требовала ещё и не таких жертв.

– Возможно, Мурёна тебе и поверит… Я вот сомневаюсь…

Борис про себя усмехнулся. Тётя Катя и ворчала-то несердито, не то, что родная мама. И разумеется, для любимого племянника ей было не жалко старого будильника английской работы, здоровенного, как кастрюля.

Студент ещё раз оглядел свою работу. Стекло у будильника было снято, вместо стрелок красовался тонкий деревянный шкив, собственноручно выточенный Борисом из кружка, прикреплённого к колесу тётушкиной швейной машины, использованной племянником на манер токарного станка.

Лезть в астрогид Борис не решился – всё-таки ценный механизм. Астрогид компенсировал суточное вращение Земли, и хватит с него. Будильнику же предстояла гораздо более почётная задача – вести телескоп вслед за траекторией небесного "гостя". А чего? Всё гениальное просто – надетый вместо секундной стрелки маленький шкив наматывает на себя нитку, которая и приводит в движение телескоп. Цапфы телескопа были столь хороши, что инструмент свободно можно было сдвинуть лёгким касанием мизинца, и здоровенному будильнику, тикавшему так, что вздрагивал стол, такая задача была вполне по силам.

– Я пошёл на чердак, тёть Кать. Испытаю устройство.

– Давай-давай, Эдисон. Машинку швейную только больше не трогай, прошу тебя. Сломаешь, как шить?

– Всё будет отлично, тёть Кать! – племянник чмокнул тётушку в щеку.

–…Хррот, можно тебя отвлечь?

– С каких это пор командор спрашивает разрешения на разговор? Отныне ты должен приказывать. Слушаю и повинуюсь, о величайший.

– Не юродствуй, пожалуйста. Есть разговор. Я зайду в рубку?

– Разумеется.

Экран погас. Хррот почесал между ушей. Это неспроста. Командор что-то почуял, вон как жмурился тогда, старый хищник…

Дверь бесшумно уехала в сторону, и в рубку вошёл Иахрр. Подождал, пока закроется дверь. Подошёл, сел в соседнее кресло.

– Что случилось, Хррот?

– Не понял… – прищурился капитан.

– Всё ты понял, не такой уж тупой. И я тоже. Выкладывай.

– Здесь не кухня, Иахрр, и я тебе не раздаточное окно автоповара.

Иахрр царапнул обивку кресла.

– Хорошо. Давай рассуждать логически.

– Давай. Только недолго и не очень забористо. Извини, я от этих бессменных вахт просто дурею. Сплю в кресле, ем в кресле…

– Ну вот с этого и начнём. Почему ты отстранил Вахуу от работы?

– Ты недоволен? У тебя избыток оррков?

– Не придуривайся.

– Я не придуриваюсь. Вахуу дважды оставил корабль без маскировки. Если бы эта планета была не столь дикой, сценарий нашей экспедиции уже был бы полностью переписан. Если бы вообще она не закончилась. Этого мало?

– Ну допустим… Причина отключения известна?

– Причина очень простая – не каждый может сутками таращиться на чужую планету, висящую перед носом, и не сделать ни единой ошибки. Всё остальное – следствия.

– Вахуу опытный пилот, и никогда не был разгильдяем.

– Если бы он был разгильдяем, он бы тут не оказался. Просто всему есть предел. Я должен быть абсолютно уверен, Иахрр.

– А в себе ты абсолютно уверен?

– В себе я уверен абсолютно. Извини, мне бы отдохнуть…

– Ладно. Наш разговор не окончен. Просто отложен.

– Всегда рад тебя видеть.

Будильник лязгал, как кузнецы в кузнице, но с порученной ему необычной работой справлялся – тонкая шёлковая нить, невидимая в темноте, плавно тянула трубу телескопа, и звёзды проплывали в поле зрения коротенькими частыми толчками.

Борис в очередной раз поменял замылившийся глаз. Тётушка не скрывала своего довольства – племянник, поначалу так неистово принявшийся за астрономические наблюдения, совсем охладел к этому делу. Спал, гулял, помогал по дому, а то и просто болтал с тётушкой, даже читал ей вслух. А на чердаке сидел хотя и еженощно, но совсем помалу – должно быть, по старой привычке…

Борис усмехнулся. Тётушка в чём-то права. Теперь его не интересовали неподвижные далёкие звёзды. Его интересовал "гость". Звёздный корабль подтвердил свою репутацию, вновь появившись в точности там, где и должен был появиться, исходя из законов небесной механики. Так какой смысл сидеть на чердаке ночи напролёт? Нормальные люди приходят встречать поезд, сообразуясь с железнодорожным раписанием.

Ответа на его телеграмму не последовало. Борис долго мучился, соображая, посылать ли следующую, о новом появлении "гостя". И когда принял решение не посылать, испытал вдруг странное облегчение. Бог с ней, со славой, с этой избалованной капризной девицей. Пускай её руки добиваются другие. У него есть тайна. Своя собственная тайна, известная только ему. Сейчас он даже жалел, что послал ту телеграмму. Не поверили, и хорошо.

Мурёна фыркнула, соскочила со стула и растворилась во мраке чердака. Кошка была разочарована техническим новшеством, внедрённым студентом – она вообще не одобряла шумных механизмов.

Труба телескопа уже почти легла горизонтально – небесный гость уходил из поля зрения. Сегодня он так и не показался. Ну что ж…

Борис замер от внезапно осенившей мысли. Поднял руку, стукнул себя кулаком по лбу, шёпотом выругался. Олух! Какой же он олух!

Корабль прилетел. Звёздный корабль – не инертное небесное тело, он имеет двигатели. Какое ему дело до законов Иоганна Кеплера и сэра Исаака Ньютона? Он может выбрать любую орбиту, какую заблагорассудится. Он может менять их по десять раз на дню, как светский хлыщ перчатки и галстуки. То, что он до сих пор не поменял орбиту – просто невероятное везение для Бориса. Как и первоначальное обнаружение его, если разобраться.

Борис почесал лоб, затылок. Подумав, почесал ещё и за ухом. Протянув руку, отцепил нитку, затем нашарил и на ощупь остановил будильник. На чердаке сразу стало тихо – по сравнению с будильником механизм астрогида работал бесшумно.

Студент тяжко вздохнул. Невидимый космический корабль, способный к тому же произвольно менять орбиту, нельзя обнаружить в принципе. Борису оставалось только надеяться. Надеяться на чудо.

В медотсеке, довольно просторном по меркам корабля, собралась вся команда, дабы пройти вакцинацию, без которой высадка на планету была весьма опасной. Отсутствовал только капитан, как всегда, сидевший на посту. Ему прививку поставят отдельно, прямо на рабочем месте.

На столе уже были разложены шприцы, заправленные универсальной вакциной, разработанной Уруммой в рекордные сроки. Такая вакцина всегда изготовляется непосредственно на корабле, с учётом местных условий, причём вакцинации подвергаются и те, кто остаётся на борту – занос местной инфекции не должен стать катастрофой для экипажа.

– Почтеннейшая, симпатичнейшая и добрейшая Урумма! Весь экипаж готов к прививкам.

В нахальном, как обычно, голосе Ухурра на сей раз невольно проскальзывали опасливые нотки – инженер боялся уколов, как это ни стыдно.

Урумма задумчиво рассматривала шприц.

– Кстати, мне помнится, кто-то не так давно обозвал меня попрошайкой…

– Кто? – возопил Ухурр, яростно вращая глазами и хвостом – Дайте мне этого мерзавца, я его порву!

– Не надо, Ухурр – ласково ответила докторша, приближаясь к инженеру – Я сама разберусь. Его участь будет ужасной.

– Только не в попу! – Ухурр в ужасе смотрел на шприц – Такая толстая игла… Урумма, мы же цивилизованные оррки… Вот моё горло, перегрызи – и дело с концом… А?

Экипаж вовсю веселился, наблюдая за бесплатным спектаклем – гигант Вахуу гыгыкал, Ярара и вовсе привалилась к стене, помирая со смеху, и даже Иахрр фыркал, сморщив нос.

– Поворачивайся, котик – ещё более ласково произнесла Урумма – В другой раз будешь думать, прежде чем трепаться.

Ухурр безнадёжно махнул рукой, повернулся и застыл в напряжённой позе, даже уши прижал.

– Не бойся, котик, это быстро… Хвостик, хвостик отодвинь… Не закрывайся, вот так… Ап!

Вынув иглу из дрожащего инженерского тела, докторша спросила совсем уже нежно.

– Понравилось, котик?

– Я должен был это предвидеть… Ещё когда ты потребовала взять кровь у всего стада тех животных… Маниакальная кровожадность и жестокость, как я сразу не понял…

Урумма отошла к столу с разложенными препаратами, расстроенно хлопнула себя руками по бёдрам, крутанула хвостом.

– Я растяпа. Я просто растяпа. Извини, Ухурр.

– В чём дело? – инженер, уже отошедший к стене, освобождая место для следующего претендента, опасливо поводил ушами.

– Это был общеукрепляющий укол, тонизирующий. Капитану, он попросил… Ухурр, мне очень жаль, но процедуру придётся повторить.

– Нет! Командор, ну скажи ей… Может, я и был в чём не прав… Но бессудные расправы запрещены законом! В конце концов, есть бластер, зачем же так-то…

Теперь и Иахрр ржал в голос. Ярара вообще сползла в угол.

– Успокойся, Ухурр, я пошутила – сжалилась над инженером Урумма – Так кто я, напомни?

– Ты наша умнейшая, добрейшая и симпатичнейшая доктор!

– Добрейшая?

– Ну безусловно! Добрейшая из добрейших!