Текст книги "Черный сектор (СИ)"

Автор книги: Павел Иевлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Это слово Хранителя, – сказала Ольга веско.

– Хренителя, – отмахнулся Зелёный. – Я бы дал вам всем по башке и отдал рекурсор, правда. Но теперь уже поздно. Они его теперь сами заберут. Кофе тут хотя бы есть? Ненавижу помирать невыспавшимся.

Вскоре нам принесли кофе и новости о ещё трёх прорывах. Двух неудачных и одном удавшемся. Как Зелёный и предсказывал, на месте отработавшего минного заграждения. Теперь там спешно окапывалась новая группа рейдеров.

– Сейчас они закрепятся, раздёргают оборону на части, и тогда начнётся настоящая атака, – с каким-то даже удовольствием предсказал он.

– Оль, может, пора объявлять план «Исход»? – спросил я.

– О, так у вас есть план? – скептически спросил Зелёный. – Судя по тому, что я о нём не слышал, это какая-то совсем уже убогая хрень? Иначе вы бы давно поделились со своим аналитиком, не опасаясь, что он будет над вами обидно ржать?

– Это план отчаяния, – ответила Ольга. – Ты прав. Мы не говорили о нём, потому что даже в страшном сне не представляли, что до этого дойдёт.

– Да, да, я давно понял, что прогностика – не ваша сильная сторона. Так что вы удумали?

– Дети, женщины, большая часть технарей и научного персонала в Убежище. Установка в рабочем состоянии, готова и запитана. У нас подготовлена локаль, о которой никто не знает – некий город со своим Институтом и даже Установкой, как будто неточная копия нашего. Он пуст и давно заброшен, мы проводили там несколько экспериментов. На самый крайний случай, там созданы запасы продовольствия, техники и материалов. Там есть энергия, вода и всё необходимое. Если не будет другого выхода, мы отправим гражданских туда вместе с рекурсором. Пусть начнут всё с начала.

– Я правильно понял: локаль, о которой «никто не знает»? Но вы её «подготовили на крайний случай»? И у вас не вызывают никакого, даже лёгкого, логического диссонанса две эти посылки в одном утверждении? Ничто не наморщило при этом ваш девственный гладкий мозг? Ладно, наш писатель – дурак и романтик, но ты, Ольга? Когда ты успела так стремительно поглупеть?

– Что ты имеешь в виду? – обиделся я.

– Он хочет сказать, – ответила сердито Ольга, – что, раз локаль готовили, то про неё знают по крайней мере те, кто это делал.

– Какая умница! Можешь же, когда захочешь! На что спорим, там уже сидят и, благодарно чавкая вашими запасами, ждут, когда вы принесёте им детей, женщин, уникальных научных специалистов и, конечно, рекурсор?

– Ты серьёзно? – спросил я.

– А вы? Вы серьёзно? Вы вообще об этом не подумали?

– Подумали, – призналась Ольга, – но я не вижу другого выхода. Отправим сперва разведку. Вот прямо сейчас и отправим.

Она сняла трубку древнего чёрного телефона и трижды крутанула диск.

– Убежище? Громова. Дайте мне дежурного.

– Дежурный, тут Громова, – продолжила она после паузы, – кто у вас там сейчас командует резервной группой? Таира? Отлично. Пусть берёт человек пять и сделает разведку по «Исходу». Да, ты всё верно расслышал. Да, я даю добро, запускайте Установку. Да, всё настолько плохо, ты правильно понял. Как только вернутся разведчики, начинайте.

– Повезло, – сказала она мне, положив трубку, – там твоя Таира. Как бы она ко мне ни относилась, я ей доверяю. Разведчик она идеальный.

Телефон немедленно зазвонил. Ольга сняла трубку, долго молча слушала, положила.

– У тебя оружие есть? – спросила она меня, помолчав.

– Пистолет только.

– Возьми.

Она раскрыла высокий сейф в задней стене кабинета, достала свою электронную винтовку и автомат. К автомату прилагалась старая брезентовая разгрузка с пятью рожками. Я присоединил один, дослал патрон, поставил на предохранитель.

– Даже прям боязно спрашивать, – прокомментировал Зелёный, – кстати, у меня «Кольт», но я бы предпочёл не доводить до него дело.

– Еще два прорыва. Удачных. Мы теряем Коммуну. Боюсь, всё, что нам останется – прикрывать эвакуацию гражданских.

– Если есть куда… – начал Зелёный, но телефон зазвонил снова.

– Что? – заорала Ольга в трубку так, что я немедленно схватился за автомат. – Так гасите немедленно! Вырубайте портал! Что значит «не вырубается»? В каком смысле «с той стороны держат»? Так взорвите заряд! Хоть всю Установку! Да, даю санкцию, дебил! Бегом!

– Прорыв к Установке, – сказала она, бросив трубку, – ворвались на плечах разведчиков, бой в аппаратной.

– Мы ближе всех, – ответил Зелёный, и мы побежали.

Мы бежим по лестнице вниз, потом два коридора, потом ещё одна лестница. Гермодверь открыта, внутри женские крики и детский плач, но стрельбы не слышно. Пахнет пороховой гарью, по потолку тянутся в вентиляцию струйки дыма.

– Где они? – орёт дежурному на бегу Ольга.

Тот бледен, руки дрожат, карабин повис на ремне стволом вниз. Растерянно разводит руками:

– Уже всё, отбились, но…

Она, не слушая его, бросается вперёд по коридору, который ведёт к Установке. Мы с Зелёным бежим за ней, люди прижимаются к стенам, пропуская нас.

В аппаратную не зайти, она полна едкого ядовитого дыма, двое в противогазах льют туда пену из больших огнетушителей.

– Папа, папа! – слышу я сзади.

Оборачиваюсь – Алистелия с детьми. Лицо её настолько потерянное и несчастное, что я понимаю – случилась большая беда.

– Папа! – кидается ко мне Конграт. – Они убили маму!

«Я убью за тебя и умру за тебя», – сказала она когда-то и сдержала слово. Удерживала прорыв, а потом, поняв, что не справится, подорвала себя вместе с аркой портала, на дав ворвавшимся пройти дальше аппаратной. Теперь я на одну четвёртую вдовец, но горько так, как будто на все четыре. Рыдает на моей груди Конграт, плачут рядом с ним Вилора и Герда, шмыгает носом, прижавшись к матери Ванька, текут слёзы из фиалковых глаз Алистелии.

– Папа, – это юный Инженер Зелёному. – Надо уходить. Нас всех убьют.

– Некуда идти, сынок, – честно отвечает тот.

– Не в куда. В когда. Я знаю, как надо.

– Ты уверен?

– Да. Мораториум.

– Чёрт, мальчик прав, – моментально соображает Ольга. – Он может создать помехи порталам. Мы в своё время не могли из-за него попасть в Центр. Это ненадолго, потом подберут частоту, но у нас будет передышка.

Я вручаю плачущего Конграта Алистелии, и мы бежим наверх. Инженер увязывается за нами, но скорости семилетнему мальчику не хватает, и Зелёный подхватывает его на руки.

Тут недалеко – механизм мораториума захватили вместе с нашим домом и дирижаблем, и часть того города стала частью этого. Полный рекурсор позволяет творить чудеса с пространством. Наверху разражается сигналом вызова оперативная рация Ольги.

– Контора, контора пошла! – орёт откуда-то сквозь треск выстрелов и грохот взрывов Борух, – у них «Шилки», они прорываются к дирижаблю! Мы отходим! Уводи всех, мы…

Связь прервалась.

Зелёный одной рукой достал из кармана телефон, прижал к уху и на бегу, не опуская на землю сына, начал кричать:

– Иван, бегом с дирижабля! Да, прямо сейчас, да все, да, всё бросьте! Блядь, послушает меня кто-то хоть раз в жизни сразу? Бегом!

Мы уже пробежали квартал, когда за спиной страшно грохнуло. Я обернулся – на том месте, где висел дирижабль, расплывалось в воздухе облако мощного взрыва. Волосы и одежду дёрнуло взрывной волной. Надеюсь, они успели.

– Вот здесь, пап, – сказал Инженер, которого отец поднял на руках к механизму мораториума.

– Ты уверен, Тимох? Запускали мы его не так.

– Я знаю. Вот, здесь надо вверх.

– Эй, Зелёный, ему всего семь лет, – скептически сказала Ольга.

– Подтащите лучше ту лавку, – ответил он, – а то высоко.

Мы с Ольгой придвинули скамейку, они влезли на неё и уставились вглубь механизма. На мой взгляд, он оставался таким же абсурдным и невозможным, каким показался мне при первом знакомстве. Но, с другой стороны, Зелёный такой уже один раз починил.

– Он же сойдет со стопора, Тимох.

– Да, так и надо. Там внутри кристалл, в нём сжатое время. Его надо выпустить, понимаешь?

– Эй, ты собираешься доверить это семилетнему ребенку? – повторила Ольга.

– Ему я верю куда больше, чем тебе, рыжая, – сказал Зелёный и решительно потянул за верхнюю часть устройства.

Механизм стремительно начал раскручиваться. Колёсики крутятся всё быстрее, тяги летают, как сумасшедшие, от нарастающего гула начинает вибрировать земля.

– Ого, – сказал Зелёный, спрыгивая с лавки и осторожно снимая сына. – Хренассе моща попёрла.

– Бонг! – гулко сказал механизм и начал останавливаться.

У меня что-то неприятно ёкнуло внутри, и вдруг стало непривычно пусто, как будто мне удалили какой-то орган. Я достал из сумки планшет, который мне как м-оператору в оперативном резерве полагалось носить с собой, и сразу понял, что держу в руках просто кусок камня. Никакие структуры больше не отзывались, и пропало то чувство реперов, которое всегда было тонким фоном в плотно набитой ими Коммуне.

– Порталы закрылись! – закричал в рацию Борух. – Прорвавшиеся сдаются, оставшись без поддержки! Мы отбились, Оль, мы отбились! Сам себе не верю!

– И где мы теперь? – спросил у сына Зелёный.

– Мы не где. Мы когда, – непонятно ответил тот. – Отсюда начнётся Мультиверсум.

И он замолчал, потеряв интерес к разговору.

Я развернулся и пошёл обратно к зданию Института. Там, в глубине Убежища, лежит моя жена, которая умерла за нас. Её надо похоронить. Многих завтра придётся похоронить, но эта история закончилась. Вот, вырастут дети – и начнётся, может быть, новая.