Текст книги "Не боги(СИ)"

Автор книги: Павел Бабичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Бабичев Павел Сергеевич
Не боги

ПРЕДИСЛОВИЕ

"-"

–

ГЛАВА I

Корабль Дежнев (Неизвестный космос)

Виктор Ким задумчиво рассматривал огромную панорамную картину в раме – иллюминаторе. На ней открывался таинственный вид на яркие незнакомые звезды. Всё пространство было насыщено яркими светилами, космос вокруг сиял и разноцветно переливался в переплетенных газовых туманностях. Чужие звезды складывались в причудливую мозаику неизвестных созвездий. Подчеркивая общую, довольно живописную картину, последним штрихом, через пространство тянулся прямой, молочный след какого– то крупного тела... Мертвая комета? Чей-то корабль? Пустой газовый поток? Этого было не разобрать.

Прекрасная картина романтики неизведанных путей... Жизнь была куда менее ярко красива. Иллюминаторы на корабле были не предусмотрены в принципе. И смотреть было можно в лучшем случае на специальные экраны. Или вот -на картину.

А еще жизнь на корабле – это не туризм. Каждый член команды имеет список скучных рутинных дел, которые таки НАДО постоянно делать.

Глубоко вздохнув, старший лаборант, отворачиваясь от завораживающего зрелища, посмотрел на лабораторного таракана. Тот продолжал заниматься своими делами, как и прежде не замечая Виктора.

Под ногами глухо, через равные отрезки времени стучал двигатель корабля. Стуки давали повод для волнения, с одной стороны пока стучал двигатель, он был неисправен, но все же продолжал работать. С другой стороны, как только звук прекратится, двигатель заглохнет и далеко не факт, что они вновь смогут его запустить, находясь так далеко от Земли.

«А почему именно далеко от Земли? Быть может мы рядом, всего в нескольких шагах? Ведь это означает, что может Земля услышит их и скоро пришлют помощь. Но эту догадку еще будет нужно проверить.» Мысли плясали ленивую пляску путаясь и противореча сами себе.

Виктор грустно окинул взглядом свою лабораторию. Печальное зрелище. Повсюду битое, слабо мерцающее стекло, остатки высохших растений, больше напоминающих туго скрученные веревки и множество маленьких, сморщенных трупиков насекомых, что не вынесли запредельный холод. Все рабочее пространство, инструменты и весь биоматериал был безвозвратно утерян. Виктор с немым вопросом уставился на выжившего таракана.

Тот, наконец, обратил внимание на него, словно понял его интерес и, выставив длинные усы, посмотрел в ответ.

"Как же ты выжил?" – пробормотал вслух Виктор.

Павел, огромный даже по меркам остальных прусаков-тараканов, размером в два сантиметра и не менее длинными усами, многозначительно промолчал в ответ. Виктор приблизился к, довольно вместительному, треснувшему стеклянному вольеру и, наклонившись, положил ладонь рядом с тараканом. Тот немедля принял приглашение и забрался на борт.

"Ты уж извини за своих собратьев, наши знания далеки от совершенства." – Неизвестно зачем извинился он.

Возможно, таракан и хотел что-то сказать в ответ, но не умел, поэтому прижав длинные усы, притих на ладони. Этот – единственный выживший. Все остальное можно смело убирать в отходы. Смотри не смотри, вопрос только в том, как это сделать. Виктор тер пухлый подбородок. Делать это вручную долго и нудно, а робот скорее всего будет очень нескоро.

– "Куда же ты привела нас, Санта-Мария**? – произнес он, не надеясь услышать ответа на свой вопрос.

Под ногами чаще застучал двигатель корабля, предвещая что-то нехорошее. Виктор, не успев, как следует испугаться, испытал сильный толчок и, не устояв на ногах, повалился на металлический пол. Наступила гнетущая тишина, освещение отключилось, и лабораторию накрыл полумрак. Через мгновение вновь застучал двигатель, но часто и надрывно.

Неспортивная, мешковатая фигура – не лучший помощник в акробатике. Почесывая курносый шнобель старший лаборант минуту лежал на полу, ожидая продолжения.

Наконец, осторожно поднявшись на ноги, Виктор удостоверился, что его подопечный на ладони не пострадал. Он все так же послушно, прижавшись к ладони, продолжал ждать.

«Давай-ка посмотрим, что происходит» – предложил он Павлу.

Быстро набрав код на стенном комме Виктор вышел в базу научно исследовательской лаборатории. Вообще то знать эти вещи лаборанту не полагалось. Но...Любопытство -свойство не только кошек. А система разнообразных датчиков, включая оптические, охватывала весь корабль изнутри и снаружи. Хотя личные помещения– естественно в доступе не были. Научиться заходить в нужные разделы управления было не так трудно, были б мозги.

Испытав легкий толчёк удовлетворения, старший лаборант Ким прошел по папкам с доступом непосредственного начальства и вывел на экран данные. И ничего. Часть внешних картинок отсутствовала. Одна показывала раскуроченный борт. Внутренние помещения не показывались вовсе.

«Да что же случилось» – тщетно пытаясь установить внутреннюю связь, подумал вслух с тревогой в голосе Виктор.

Вместо ответа он услышал нарастающий гул под ногами, затем, глухой грохот и наконец, двигатель вновь замолчал. Было, похоже, что в этот раз навсегда. Через миг, он почувствовал легкость и опустошенность. Неуклюже барахтаясь в невесомости, он случайно выпустил своего таракана, и тот поплыл в противоположную сторону. Еще миг и он утонул где-то в темноте разрушенной лаборатории. Вот он последний представитель насекомого мира Земли, был только что рядом, а теперь пропал.

Виктор испытал щемящее чувство обиды и обреченности. А вдруг он последний выживший человек на корабле? Что если все мертвы и лишь он жив. Именно поэтому молчит внутренняя связь. Поэтому нет ремонтных роботов, зашивающих обшивку корабля.

Вокруг Виктора поднятые невесомостью, в причудливом танце неспешно закружили мириады стеклянных осколков. Где-то в этом хороводе лишённый собственной тяжести и скрытый в темноте был его таракан. Возможно последняя вторая душа, оставшаяся на одиноком, потерпевшем крушении корабле в неизвестном космосе.

Охваченный меланхоличными мыслями он последний раз кинул взгляд, на молчащий внутренний коммуникатор, закрепленный на его руке. Тщетно попытавшись вызвать связь, он разочарованно глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, позволил легкости охватить не только его тело, но и мысли. Пускай все идет своим чередом, думал он, судьбе лучше знать, как будет выглядеть его будущее.

Но через мгновение, как это часто бывало, легкость, что охватила его душу, превратилась в ноющую пустоту и грусть. Покорность фатализма сменилась на тревожные сомненья. Так просто обмануть самого себя. Возложить ответственность за события на предначертанную свыше судьбу. Вот только здравый смысл говорил, что виноват лишь он сам.

Не судьба определила его на исследовательский корабль, Виктор сам записался добровольцем на дальний звездолет Дежнев. Здесь незачем пенять на мистичность судьбы. Ведь если по правде его отговаривали, просили остаться дома. Умоляли не улетать с Земли. Все, в том числе и он – знали, что корабль, запросто может не вернуться назад.

Он ведь сам принял это решение! Пусть и на эмоциях, пусть как ему казалось от безнадежности. И вот, перед лицом опасности, давно спрятанный в глубинах сознания наружу вырвался откровенный вопрос, правильно ли он поступил? Но даже сейчас он не знал, как на него ответить. Как сказала бы Мария, его бывшая и единственная любовь:

– "Ты сам себя не знаешь Витя..."

Виктор не был религиозным, во что-то, разумеется, верил, как и большинство, но только в моменты опасности и когда ему была нужна помощь свыше. Вот сейчас, когда вокруг была абсолютная темнота и неизвестность мысли о том, что будет "потом" пугали и завораживали одновременно. Он поежился, и вновь прикрыв глаза, постарался очистить мысли от тревог.

Вспомнилась сладкая, безмятежная юность. Память легко воспроизвела одно из самых ярких впечатлений его детства. Он как сейчас помнил тот день, когда вместе с отцом они провожали в дальний космос первый отрядов звездоплавателей, на корабле Магеллан. – Смотри Витя, так рождается история– «И на Марсе будут яблони цвести»!

Отец до последнего дня оставался романтиком и мечтателем и верил в высокие идеалы. Это было так странно, прожив его жизнь и видя все что он видел – оставаться махровым идеалистом. Родившийся в начале 21 века он слышал рассказы своего дедушки о бурных временах революции, о том, как прадедушка истовый коммунист и ученый основал их фамилию. Коммунистический Интернационал Молодежи – вместо насмешливой крестьянской клички, это звучало гордо. Для многих такие вещи это была лишь мода, как выбор прически. Но кто-то верил истово, верил в лучшую жизнь

.

Крушились враги и покорялись дали...а потом что-то пошло не так. СССР перестал быть. И новая Россия как-то жила на его останках. Одни идеалы ушли, другие не прижились. Но люди жили и часто неплохо. Жила и страна. Отец – талантливый физик шаг за шагом, неожиданно для себя, оказался вдруг очень нужен стране. Чем он занимался, он не рассказывал, только улыбался.

Мелькал калейдоскоп политических событий и экономических катастроф, но наука развивалась и бешенными темпами. Подымались и новые политическо– экономические центры в Южной Америке и Тихоокеанской Азии.

А потом...Потом случился "сорок четвертый кошмарный". До сих пор никто не брался доказать, чем же было происшедшее. Но без доказательств догадывались многие. Отец в том числе.

Официально никак не проясненная эпидемия сразу по всем живым видам ударила по Тихоокеанскому Экономическому Союзу. Необъяснимая зараза косила культурные растения, скот и выбивала людей. В ней не было смертоносной силы чумы и при уходе больные почти всегда выживали, причем без последствий. Но...При уходе. А кто должен им заниматься если зараженный становился совершенно беспомощным почти на два месяца? В сочетании с дикой, совершенно неестественной скоростью распространения эпидемии, результат получался жуткий.

От Владивостока до Кейптауна умирали миллионы. И казалось, что центров заражения бесконечно много. Русские пытались делать все возможное. Пытались– но сил просто не хватало, даже для минимальных результатов. Официальные лица Атлантической Производственной Организации заявляли, что понятия не имеют о причинах и ничем не могут помочь.

Отец рассказывал, что лучшие умы тогда ломали голову над тем КАК же это было сделано. Никакие агенты не смогли бы так сработать. Спутники? Но спутники прекрасно отслеживались.

Точного ответа, тогда так и не было получено. Зато, когда волна накрыла Российскую федерацию...

Произошел некий ...необъяснимый природный феномен, некие необъяснимые излучения пошли массово превращать роботизированные производственные комплексы Производственной Атлантической Организации в нерабочий металлолом. Заодно – роскошными склепами для своих обитателей становились родовые бункеры– поместья в горах Америк, Австралии и Новой Зеландии. Их убивала собственная система жизнеобеспечения. А безымянная хакерская группа запустила сверхвирус , если это был вирус, устроивший безумие по всей Европе, Северной и Южной Америкам. Взрывались, самоубивались, горели заводы, электростанции, фермы, лаборатории и военные базы.

А потом... Пути «феноменов» пересеклись ...Зараза накрыла и Америки. Знал ли кто-то о том, что так будет? Очень похоже, потому что на следующий день после того как эпидемия начала свою пляску между Атлантикой и Тихим океаном группа богатейших людей США вышла на прямой контакт с правительством России. Официальная история умолчала о том, какие же именно «меры по борьбе с необъяснимыми феноменами» были взаимно предложены.

Болезнь в Азии и России удалось заблокировать. Промышленность в Америке перестала корчиться. Как ни странно, но усмирять вырвавшуюся на свободу заразу оказалось сложнее всего именно в США. А может быть и не странно, ведь потерявший управляемость механизм часто страшнее управляемого.

Мир в очередной раз выжил и изменился. И дело даже не в совершенно чудовищных человеческих потерях. Распались многие государственные и хозяйственные связи. Мир оказался в очередной сорокалетней смуте. Мелочной и грязной, и от этого не менее кровавой грызне кусков стран и банд за ресурсы. Но – все же ядра цивилизаций выжили. Выжила и наука, которую берегли, как последний довод войны.

Спустя сорок лет Пекин вновь стал великолепным мегаполисом. Атлантисты перенесли свой административный центр в Веллингтон – но при этом сохранили свое традиционное название. А Москва, несмотря на вынос большинства административных центров в Екатеринбург, – покоряла души красотой истории в камне и металле.

Политика по-прежнему не была ни теплым ни чистым делом. И если с китайцами несмотря на экономические интриги и промышленный шпионаж, отношения были доброжелательной «игрой по правилам», то атлантисты были постоянной угрозой. Их «забавой» было, в частности, организация и поддержка разнообразных сект в зоне влияния и на территории конкурентов.

Виктор Ким поморщился.

И ведь как работают стервецы – уверует очередной олух в то что он часть «великого братства самых сверхблизких прелюбимейших сверх-превыше мудрых единокровных светлейших соплеменников, с прорезанными треугольником ушами» ... а потом по указке хрен пойми кого, которого он в глаза не видел, и ничего про его жизнь не знает, бежит творить то дурь, то мерзость.

Сектантские мятежи были проблемой и большой кровью и для китайцев, и для русских. Но чем-то ответить атлантистам пока руки были коротки.

«Открытием века» стало обнаружение «Потока». Странная физическая аномалия, впервые просчитанная астрономами еще в древнем двадцатом веке, растягивалась подобно реке среди звезд. Материя и излучения порою проходили через неё не задерживаясь– а порой взаимодействовали самыми разными способами. И порой словно входили в некую «дверь», бесследно исчезая. Чем она была? Излучением? Полем? Потоком частиц? Существовали разные теории... И – не одной бесспорной. Что вообще-то в истории человечества скорее норма, чем исключение. Шоковым,-и важным было случайно открытое умение гарантированно входить и выходить из неё. Оказалось, что для объекта внутри отсутствуют большинство физических законов, для всего пространства снаружи, а те что действуют работают по иным формулам. Какие открывались возможности для перемещения, лежащего за пределами нормальной физики !!!

Были расчёты, опыты эксперименты, удачные рейсы. Наконец запуск Магеллана в начале века. Какие были надежды!

Перед тем как не стало отца, он тихим, едва живым, голосом спросил:

– "Витя, а Магеллан так и не выходил на связь?"

Разное бывало время. И разные бывали люди! Но кто-то умудрялся вопреки всему прожить жизнь идеей, и осмысливать идеалами. Магеллан не ответил, он молчал тогда, он молчит и сегодня. Все исследовательские корабли бесследно пропали. Возможно, погибли, а может быть, просто не смогли выйти на связь, потерявшись в дальних уголках галактики.

Кризис Земли миновал. Зрелость встретила Виктора в эпоху нового подъема. Вместе с отладкой мирной жизни, земляне вспомнили про дальний космос, про забытые аномалии, что таили в себе неведомые тайны и безграничные возможности. Государственный Совет России, принял решение переоборудовать три бывших, списанных на гражданскую службу, военных корабля, в дальние исследовательские звездолеты.

Спустя двадцать пять лет после исчезновения Магеллана и трех других исследовательских кораблей, с интервалом в один год, в аномалию ушли сначала Ресерчер атлантистов, затем Ксианфенг и наконец, Дежнев. Колумбы нового времени отправились искать новую Америку. Казалось, что в этот раз земляне подготовились лучше, чем в прошлый.

Дежнев, красавец, гордость нашего флота, построенный по новейшим, только опробованным технологиям. Корабль чья огневая мощь могла сбивать яблоко с головы на планете и испепелять континенты, был оснащен по последнему слову техники. Новейшая электроника, мощнейшие вычислительные комплексы, искусственный интеллект, два ядерных вспомогательных двигателя, кроме основного, позволяющего делать прокол в аномалию и теоретически из неё... Ракеты, шаттлы, навигационные исследовательские спутники, медицинская лаборатория равнозначная земным центрам...

Что-то странное было в том, что военные отдали свою новенькую золотую игрушку, совсем не лишнюю на Земле, под этот проект. Но Виктор как-то не задумывался об этом.

Ему стало обидно. Несмотря на весь внушительный потенциал, огромный корабль, потеряв свои силы, болтался в темноте и вероятно умирал.

Вспомнился "волшебный" металлический ящик в его лаборатории, официально с научными приборами, на самом деле с хорошим виски и сигарами. Он берег их для особого дня. Пусть и не таким он себе его представлял, но, похоже, что он наступил.

Молодой ученый поставил ручной комм в режим фонарика. Хорошенько оттолкнувшись от стены, он постарался направить свое тело в противоположную сторону от иллюминатора, но, совершенно не умея управлять собой в невесомости, совершив кульбит и стукнувшись о пол лаборатории, вернулся в исходную позицию.

Он почти год в космосе, но за все время впервые оказался в состоянии невесомости. Наши технологии и наша надменность сыграли с нами злую шутку, подумал Виктор. Мы так уверены в себе, что даже не могли представить ситуацию, при которой на корабле отключится гравитация. Мы мнили себя первооткрывателями, исследователями новых миров. Мы считали, что способны подчинить космос, познать аномалию, но на деле оказались муравьями, что заблудились вдалеке от материнского муравейника, букашками которых раскидала ярость природных стихий.

Собравшись с силами, изобразив уверенность на лице, он вновь повторил попытку. В этот раз он постарался точнее направить свое тело в нужном направлении. Приближаясь к заветному ящику с заначкой, он победно улыбнулся. Щелкнул магнитный кодовый замок.

На полпути обратно к иллюминатору, в свободном плавании в невесомости его посетила интересная философская мысль о его жизни. Пусть его тридцать лет и не были овеяны великими деяниями, пусть он не оставил след в истории человечества. Но в целом он неплохо пожил. Достигнув цели, он аккуратно откупорил бутылку с золотистым содержимым.

В момент, когда из горлышка показался первый, надутый пузырь манящей жидкости, что-то произошло, резко и стремительно. Тело налилось тяжестью и словно тряпичная кукла полетело в сторону. Удар головой обо что-то неприлично жесткое отправил Виктора в сладкий сон...

***

Корабль Дежнев (Неизвестный космос)

Просыпаться Виктору не хотелось. Снилось что-то странное, но внушающие чувство уверенности. Но кто-то настойчиво нашептывал, что пора вставать, нашлепывая по его щекам ладонями.

– "Солнышко, подъем, уже утро..."

Приоткрыв один глаз, Виктор увидел нависшее над собой, довольное щетинистое лицо старлея Орлова. Он, весело ухмыляясь и однозначно заметив, что Виктор проснулся, продолжал усердно шлепать его по щекам. При это его простое зеленоглазое лицо явно выражало лукавое удовольствие.

– "Все, все хватит", – возмутился Виктор.

– "Так посмотри на меня," – скомандовал Орлов и, показав пару пальцев, спросил: – "Сколько видишь?"

– "Да два, вижу", – отстраняясь от старлея и пытаясь принять сидячее положение, отозвался он.

Внезапно перед глазами Виктора поплыли звезды. К его сожалению, к космосу они не имели никакого отношения. Голова закружилась, и он опять рухнул на пол.

– "Так, давай, – Орлов помог ему сесть, и внимательно вглядываясь в его глаза, задал скороговоркой, несколько вопросов: – Какой сейчас, год? Где ты находишься? Как тебя зовут?"

Не зная, с какого вопроса начать Виктор вяло отозвался на последний:

– "Ст..лаб....., тьфу , Ким Виктор я!"

– "Хорошо, тебе бы в медцентр показаться, Вить..." развернул довольную улыбку старлей.

– "Нет, нет... Все в порядке!" – запротестовал Виктор, почувствовав себя намного лучше.

– "Некрасивая у тебя гематома на лбу. Смотри Вить, дурачком станешь..."

"Неплохо бы... Слушай Орлов, а что случилось то? Когда была первая тряска, я решил, что это очередные шутки аномалии, пусть и такие неудачные. А потом отрубилась связь, погас свет и заглох двигатель. Последнее что помню -темноту и отсутствие гравитации. Связь молчала, и я уж грешным делом решил, что последний кто жив." Добавил Виктор Ким уже уверенным голосом.

Старлей аж поперхнулся от усмешки:

– "Ким,– не дождешься! Ну да техника дала сбой... Как засбоила, так и перестала, технари запустили резервные мощности и сейчас мы на полном ходу идем вглубь системы..."

– "Наверно после запуска гравитации и резкого разворота меня и швырнуло об стену," – предположил Виктор.

Орлов молчал, внимательно осматривая осколки от бутылки. Поняв интерес друга, Виктор виновато признался:

– "Берег к особенному дню!"

– "Такой виски... и без меня! Как вам не стыдно Виктор Ким?"

– "Эй, Орлов, – возмутился Виктор, – тебе кого больше жалко, виски или товарища по оружию?" "Вас обоих, ты давай уже в порядок себя приводи. Через час совет на корабле. Шеф собирает, в том числе и биологов, будете рассказывать, как ваши питомцы себя чувствуют." – с белозубой улыбкой отозвался старлей.

– "Как питомцы... сам видишь, нет у меня их больше..."

"Я вижу, а шеф нет, вставай", – Орлов протянул руку и помог подняться на ноги Виктору.

Чувствуя слабость и легкое головокружение, Виктор неспешно направился к иллюминатору. Красного газового гиганта уже не было видно. По ту сторону мерцали холодные, бездушные звезды.

"Вань, уже известна причина таких разрушений на корабле?" спросил Виктор.

Орлов молчал. Он часто так делал, когда не знал ответа или не был уверен в нем. Виктор хорошо изучил нового друга, пока они коротали вместе долгие вечера во время полета в аномалии. И знал, что девиз старлея был – "молчание золото". И это – при выдающейся болтливости.

– "Ну же Орлов, говори, как есть!" – настаивал на своем Виктор.

После театральной паузы старлей ответил:

– "Официально повреждения корабля связаны с ранним и слишком быстрым уходом из аномалии. Научники уверяют, что множественные повреждения корпуса связаны с иной физикой аномалии. Обшивка корабля не выдержала резкой разницы в законах материи и пространства."

– "А не официально?"

Орлов помедлив с ответом, неуверенно словно предполагая, произнес:

– "Доблестный навигатор Атымбаев уверяет, что видел во фронтирный иллюминатор, как нас перед выпадением из аномалии, атаковал космический корабль..."

– "Бре-е-ед" – протянул недоверчиво Виктор. – "Как он мог видеть такое?"

– "Бред, но Атымбаев мамой клянется..."

– "Не смешно, товарищ старлей, в аномалии кроме белой пены вообще ничего нельзя увидеть! Ты сам знаешь, что любой предмет в аномалии будет пеной. Под чем господин Атымбаев в пене мог что-то разглядеть?"

– "Да чистый он, его проверили уже," – отмахнулся Орлов.

"Как проверили, вернее зачем?" – удивился Виктор.

– "А у него, как у тебя на пол головы гематома от удара", – усмехнулся в ответ старлей, – "я же не просто так тебя в медцентр отправил..."

Оба замолчали, обдумывая сказанное, затем Орлов добавил:

"Шутки – шутками, Витя, а наш корабль раньше срока вынырнул из аномалии."

"И как я понимаю, мы не активировали прокол в обычный космос" отозвался Виктор.

– "Нас словно кто-то вышвырнул прочь, может не так уж и сильно стукнулся головой навигатор Атымбаев?" – подтвердил старлей,

– "Все может быть", – задумчиво поглаживая набухающую шишку, согласился Виктор, – "А ты скажи мне, где мы оказались?"

– "В космосе старший лаборант Уткин, в космосе, а вот где конкретно, хрен его знает... Ты, Витя, давай себя в порядок приводи, через сорок минут тебя ждут на капитанском мостике. Как меня понял?"

– "Отчетливо!" – отшутился в ответ Виктор.

Иван Орлов ушел, оставив Виктора одного в полуразрушенной лаборатории.

"Орлов...Зубоскал пилот, случайный приятель в столовой, а потом хороший друг. Интересно, а тебя то как занесло на Дежнев? Только ли случайной волей начальства? Уж больно элегантно ты обходишь любые возможности этого вопроса.... И что же всё-таки теперь делать с этим... хозяйством..."

Невесомость в помещении навела еще больший беспорядок и теперь, все валялось вперемешку, да так, что и хороший детектив не разберет что – чем было. В смятении осматривая свой хаос, который к его сожалению придется еще и убирать, он увидел метнувшуюся точку под одним из стеклянных обломков.

«Да ты моя радость,» – не на шутку обрадовался Виктор, – «вот ты где прятался.»

Под куском стекла тихо притаившись, сидел его таракан.

***

Корабль Дежнев (Неизвестный космос)

Юрий, схватившись за голову, тихонько причитал:

– "Все пропало, все пропало, да как же так..."

Он выразительно хмурился, качал головой и расстроено всхлипывал. Его смуглое, чуть угловатое лицо, с тонкими губами и небольшим острым носом было плохо приспособлено для жанра драмы...А черные глаза прирожденного цыганоеврея, с непередаваемой искрой жизненного цинизма, намекали любому внимательному человеку на житейскую позицию их владельца. Даром, что Юрий был самый что ни есть русский из казаков.

Но– темперамент в исполнении лихо замещал нехватку убедительной мимики.

– "Юрий Андреевич, но не все же так плохо, – попытался успокоить начальника хозяйственной службы только что вошедший второй капитан Васильев. Техслужбы справятся, все починят, исправят, могло быть хуже, сами понимаете...

– "Нет, Семен Борисович, – мотая головой, отозвался Юрий, – нет, не понимаете Вы всей глубины и сложности случившегося, не понимаете... Вы только вдумайтесь, моя табачная культура, что я растил с маленьких саженцев, целых два года, погибла. Весь табак безвозвратно утерян. Только вдумайтесь, Семен Борисович и проникнитесь моим горем!"

– "Ах, Вы вот про что," – с улыбкой понял Васильев. – «Ну, думаю, мне стоит Вам сообщить еще одну новость...»

– "Нет, нет Семен Борисович, не стоит, пожалейте мои нервы..."

Юрий Харя, был "доставалой" от бога, человеком в меру хитрым и изворотливым, аккуратным и дальновидным. Всегда знал, что лежит у него на складе, в каком количестве и качестве. Как любой хороший специалист, он вызывал глубокую симпатию у Васильева. Но манеры мягко скажем, у Хари были специфическими, и по правде у большинства вызывали если не стойкое отвращение, то, как минимум характерную недоброжелательность. Однако сам полковник, в том, что у других вызывало раздражение, искренне замечал еще и понимание вопросов, и профессионализм. Вот и сейчас он, прекрасно видел, что за напущенной драматичностью Юрия, скрывается лишь холодный расчет и деловой подход.

Кладовщик перестал охать и исподлобья подглядывал за тем, что делает второй капитан. Васильев, присел, напротив, за тяжелый, добротный деревянный стол. Отметив про себя, что даже у него и капитана столы обычные пластиковые, он произнес:

– "Юрий Андреевич, я к Вам по одному делу."

– "Да понимаю, Семен Борисович, ко мне просто так не приходят. Никто не заходит проверить как мое здоровье, как самочувствие. Не спросят, нужно ли мне что – может помощь, а может моральная поддержка..."

– "Учтем, Юрий Андреевич," – вновь улыбнулся Васильев, – "как Вы знаете у корабля серьезные повреждения. Особая ситуация сложилась вокруг центрального генератора кислорода. Пять фильтров из десяти вышли из строя. Оттого генератор работает в надрыв, с повышенным расходом энергии."

– "Беда," – с удрученным видом, кивая головой, согласился Юрий.

– "Ну не то что бы уж совсем..., но в порядок привести нужно. Вот в чем дело Юрий Андреевич, наш ИИ упрямо заявляет, что нужные фильтры на складах были уничтожены. То есть официально, теперь у нас нет фильтров в запасе, Юрий Андреевич, может Вы, чем сможете, чем помочь?"

– "Ох, Семен Борисович, – с напущенной усталостью вздохнул Юрий, – если бы Вы только знали, насколько сложная ситуация в хозяйственном секторе. Бесконечные расчеты табелей, начислений, потребностей и возможностей. А теперь эта авария в космосе... Вы только вдумайтесь, нам приходится обеспечивать провизией сто пятьдесят человек экипажа. Каждому нужно предоставить соответствующий сбалансированный рацион, обеспечить обмундированием и оборудованием. А запасов сами понимаете в обрез, особенно теперь..."

– "Юрий Андреевич..." – поторопил его, сменив дружелюбную улыбку на суровый взгляд, Васильев.

– "Рук нам нахватает Семен Борисович, боюсь, в сложившейся ситуации, могут начаться перебои. Мне бы людей в помощь на склады, два-три человека, посодействуете?"

Васильев, встал из-за стола, оттянув форму и с прищуром смерив Юрия взглядом, произнес:

– "Будут Вам люди!"

– "Вот и славно", – наконец, одарил улыбкой Васильева, Юрий, – "вот и ладно, авось теперь хозяйственная служба справится с новыми угрозами."

Юрий так же вскочил из-за своего стола и как бы слегка обнимая, стал направлять Васильева, на выход:

– "Я Вас провожу господин второй капитан."

– "Юрий Андреевич..." – остановил его Васильев. – "Фильтры!"

– "Ах да, запамятовал, столько работы, столько мыслей..."

Он, быстро вернувшись за стол, на маленьком листке бумаги что-то записал и протянул Васильеву:

– "Вот в этом секторе на складках, в металлической коробке с надписью "разное". Там найдутся Ваши фильтры Семен Борисович!"

– "Я не сомневался в Вас, – довольно кивнул в ответ Васильев."

– "Я тоже, – смиренно кивнул в ответ Юрий. – Семен Борисович, перед Вашим уходом, не подскажите мне, куда же занесло нас ветрами аномалии. Где мы все-таки находимся?"

– "Не подскажу, так как сам не знаю. Через двадцать минут совет у капитана корабля, думая первую информацию служба астронавигации озвучит именно там."

– "Хорошо," – задумчиво протянул Юрий, – "вернее плохо... Семен Борисович, мы не вхожи в совет, а знать нам нужно, что происходит, может быть, после загляните ко мне на минутку? Не забудете про старого друга?""

– "Я про друзей всегда помню," – многозначительно отозвался Васильев и уже на выходе услышал от Юрия оклик:

– "Да товарищ полковник и последнее, когда Вы пришли, Вы хотели рассказать еще что-то нерадостное."

– "Да, биологи, что культивировали кофейные деревья, в том числе и те, которые были вашим хобби, сообщили, что все они безвозвратно погибли."

Васильев, ушел, оставляя тихий вой и причитания Юрия Хари за спиной.

***

Корабль Дежнев (Неизвестный космос)

В капитанском зале для совещаний было довольно темно и разместившиеся члены совета вокруг капитана корабля были больше похожи на тени. Васильев сидел, молча, и внимательно слушал докладчиков. Он предполагал, что капитан корабля Угрюмов будет проводить совет лично, или поручит это сделать ему, но капитан решил иначе. Второй заместитель капитана Перов продолжал «допрос» Атымбаева. Крепкий, несколько дородный офицер с римским профилем и орлиным взглядом желтых глаз мягко продавливал допрашиваемого.