Текст книги "Дорога на Элинор"

Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Синицына смотрела на Терехова, будто зачарованная принцесса на злого волшебника, читавшего ее мысли.

– Вы должны знать, – требовательно говорил Терехов. – Вы знаете!

– Я-то да, – сказала Жанна Романовна, – а откуда знаете вы?

– Давайте по порядку, – потребовал Терехов. – И сядьте, пожалуйста, в ногах нет правды, а вам она нужна, верно?

Жанна Романовна присела на краешек дивана – похоже было, что Терехов получил в разговоре инициативу, которую следовало развить.

– Вы хорошо описали Эдика, каким он был в детстве. Конечно, я его знала – то есть, не мальчика, естественно, мы познакомились значительно позже, но в семейном архиве есть много фотографий… Родинку на щеке, кстати, Эдик потом свел, остался небольшой шрам, почти незаметный. И рубашка… На одной фотографии Эдик в клетчатой тенниске, но фото не цветное, можно понять только, что рубашка светлая.

– Бежевая, – сказал Терехов и повторил для убедительности: – Бежевая в коричневую клеточку. Этот мальчик стоял на станции метро «Академическая», ждал, чтобы я взял дипломат. А где был ваш муж в тот день? Вы должны знать.

– Дома он был, где еще? – сказала Синицына. – Я звонила ему с работы несколько раз, Эдик злился, я ему мешала, но мне необходимо было слышать его голос, знать, что у него все нормально…

– Именно в тот день?

– Нет, каждый… Я не могла жить, чтобы хотя бы раз в час не услышать его голос. Он принимал это как факт, как данность, хотя и злился, конечно, если работал, сочинял…

– Странно, – сказал Терехов. – Вы не могли и часа без него прожить, а жили раздельно, хотя и называли себя мужем и женой.

– Это имеет отношение к делу о плагиате? – холодно спросила Синицына.

– Нет-нет, – поспешно согласился Терехов. – Но история с мальчиком удивительна.

– А был ли мальчик? Вы все придумали.

– Жанна Романовна, мы хотим докопаться до истины, верно? Давайте хотя бы доверять друг другу.

Мысль о том, чтобы доверять друг другу, видимо, в голову Синицыной не приходила. Подумав, она сказала с видимым сожалением:

– Хорошо. Все так запуталось… Давайте начнем сначала.

Глава девятая

Он рвался проводить гостью, тем более, что часы показывали половину второго, и отпускать женщину одну было не просто неприлично, но возмутительно, преступно и невозможно. Однако Жанна Романовна сказала коротко: «Спасибо, сама», и в ее словах заключалось столько властной энергии, что Терехов не нашелся с ответом, так и стоял посреди гостиной, пока Синицына собиралась – подкрашивала губы (зачем? ночью? по пути домой?), поправляла пряжку на поясе и искала что-то в сумочке.

Подойдя к двери, Жанна Романовна спросила:

– Ваши последние слова можно расценивать, как признание?

И ушла, не дождавшись ответа.

А ведь действительно, по сути, он, Владимир Эрнстович Терехов, будучи в здравом уме и твердой памяти, несколько минут назад признался в том, что отправил на тот свет Эдуарда Викторовича Ресовцева, не будучи с ним знаком и не имея никаких реальных мотивов.

Сначала они, сев друг против друга за обеденным столом, зафиксировали (фиксировал Терехов, а Синицына внимательно следила за тем, чтобы он записывал правильно) надежно установленные (то есть, признанные обоими за истинные) факты. К таковым с обоюдного согласия отнесли:

эпизод в метро номер 1 – похищение атташе-кейса с дисками;

эпизод в метро номер 2 – возвращение атташе-кейса с подмененными дисками мальчишкой лет двенадцати, похожим, как две капли воды, на юного Ресовцева;

эпизод номер 3 (по времени, однако, предшествовавший второму) – переданное Терехову по телефону требование выкупа (символического по сути) за похищенные диски;

эпизод номер 4 – хакерская атака на компьютер Терехова, в результате которой оказались потеряны все написанные им и сохраненные на «винчестере» тексты;

эпизод номер 5 – передача Тереховым для публикации чужого романа, выданного за собственный;

эпизод номер 6 – посещение Ресовцева человеком, похожим (как две капли воды) на Терехова, вечером накануне выхода книги из печати;

эпизод номер 7 – исчезновение с «винчестера» Ресовцева всех файлов, связанных с разработкой и окончательным текстом романа «Вторжение в Элинор»;

эпизод номер 8 – звонок Ресовцева Терехову с обвинением в плагиате, после чего Ресовцев покончил с собой.

Включение в список эпизодов за номерами 1–4 было признано компромиссом со стороны Синицыной, а эпизодов за номерами 6 и 7 – со стороны Терехова. Два эпизода – за номерами 5 и 8 – не вызвали возражений у обеих сторон, и потому только они могли считаться доказанными.

– После этого – не означает «вследствие этого», – заявил Терехов по поводу восьмого пункта.

– Мы так и написали – «после чего», – сухо сказала Жанна Романовна.

Когда согласованный текст был вычитан и перепечатан Тереховым на компьютере (Синицына в это время готовила яичницу из четырех яиц, потому что оба проголодались, ничего более существенного, чем яйца, в холодильнике не обнаружилось, а яиц оказалось всего пять, одно решено было оставить Терехову на завтрак), стороны сели друг перед другом за пластиковым кухонным столиком, впервые за последние часы посмотрели друг другу в глаза и неожиданно почувствовали, что совместная работа и оттачивание приемлемых формулировок создали странный эффект – независимо от их желания возникло взаимное притяжение: притяжение мыслей, взглядов и даже, как ни сопротивлялся этому Терехов, притяжение тел тоже возникло, а может, оно появилось прежде всего, он с удовольствием смотрел на свою гостью – мужским взглядом, оценивающим и оценившим, видел, как под натянутой материей топорщились упругие соски, а в глазах прыгали чертики желания, да, да, прыгали, и пусть эта женщина говорит, что ненавидит его, что он ей противен, потому что погубил ее мужа, но чертики в ее глазах все равно прыгали – даже если он выдавал желаемое за действительное.

Он положил свою ладонь поверх ее руки, когда она потянулась за хлебом, и Жанна Романовна руки не отдернула, даже не попыталась, а потом их пальцы случайно соприкоснулись, когда он передавал ей сахарницу, и еще пару раз возникало нечто неопределимое, без физических прикосновений, но чувственное и влекущее.

Между тем, разговор шел жесткий и совершенно не соответствовал возникавшей близости.

– Почему вы так поспешно отформатировали диск? – спросила Жанна Романовна. – Нужно было выяснить – или хотя бы попытаться это сделать, – с какого компьютера произведена хакерская атака.

– Это невозможно, – заявил Терехов. – То есть, мне было не по силам, Сергей ничего такого не предложил, диск, по его словам, был безнадежно испорчен… Послушайте, может, файлы с компьютера вашего мужа тоже исчезли из-за атаки?

– Чушь, – отрезала Синицына.

– Кому? – воскликнул Терехов. – Кому это было выгодно?

Жанна Романовна промолчала – по ее мнению (не нужны были уши, чтобы это услышать), выгодно все произошедшее было только и исключительно Терехову.

И тогда, отчаявшись найти хоть какую-то логику в цепи бессмысленных событий, Терехов воскликнул (Синицына уже встала из-за стола и искала что-то в косметичке):

– Если бы не этот проклятый роман, ваш муж был бы жив!

Жанна Романовна ничего не ответила и на это восклицание, она не смотрела в сторону Терехова, собиралась быстро, на предложение проводить ответила коротким «Спасибо, сама» и уже около двери сказала:

– Ваши последние слова можно расценивать, как признание?

Оставшись один, Терехов ходил по гостиной из угла в угол и повторял, сначала мысленно, а потом вслух, все громче и громче, так что и соседи, наверно, могли услышать, если не спали, конечно:

– Да, да, да, признаюсь. Я убил этого человека. Я, Господи! Да, да, да…

* * *

К утру Терехов забылся – это даже не сон был, а провал в другую реальность, призрачную, несуществующую, где литературные персонажи вели с ним разговор, о чем-то спрашивали, в чем-то обвиняли, он молча слушал и в то же время прекрасно понимал, что вроде бы дремлет, и, хотя глаза его были закрыты, он почему-то ясно видел, как по ковру на расстоянии вытянутой руки полз большой рыжий таракан, противный и нахальный; нужно было прибить гада, но как сделать это во сне, глядя из призрачного мира в реальный и ощущая, что ничего изменить невозможно?

После ухода этой женщины (Терехов даже мысленно не называл ее ни по имени, ни по фамилии – только «эта женщина»), он снял с полки «Вторжение в Элинор» и, завалившись на диван, – не переодевшись даже, а только скинув свитер, потому что в комнате почему-то стало жарко, хотя все еще не топили, – принялся читать внимательно, строчку за строчкой. Он перечитывал роман не один раз и хорошо его знал, – то есть, ему казалось раньше, что знал. Сейчас он читал книгу будто впервые. Видел текст иными глазами – глазами автора, Эдуарда Ресовцева, и Левию, дочь президента выдуманной страны Элинор, узнал теперь сразу – конечно, это была она, эта женщина: и внешне, насколько автору вообще удавались описания внешности персонажей, и, главное, по характеру, который чувствовался, несмотря на то, что Ресовцев почти не описывал душевные переживания героини – в романе слишком много было, по мнению Терехова, диалогов; действия, впрочем, тоже оказалось более чем достаточно, правда, не такого, к какому привык читатель – без погонь, стрельбы, крови и разборок, это было скорее интеллектуальное действие, переживания персонажей оставались за текстом, их приходилось угадывать; если еще вчера играть в эту игру Терехову не хотелось и больше всего он мечтал избавиться, наконец, от романа – пусть книга выйдет, и все, забыли, – то сегодня он вчитывался в каждое слово и узнавал, узнавал…

Будто, захлебываясь, пил из холодного источника.

Неужели Ресовцев полюбил эту женщину с первого взгляда, увидев ее в компании студентов? Левия (то есть, эта женщина) оказалась в компании случайно… Впрочем, детали на самом деле не имели значения, Ресовцев мог бы и не писать о встрече, она была интересна разве что ему самому и ей, этой женщине, а теперь и Терехову. А интересное началось потом, когда Левии и Ноэлю пришлось все бросить и идти, ехать, мчаться, удирать, догонять…

И была удивительная ночь под чужими звездами, на самом деле чужими, даже не созвездия изменились, как это обычно описывают фантасты, перемещая своих персонажей в другую звездную систему, – изменились именно сами звезды, они не свет в мир посылали, а лучи мыслей, идей, и как же удалось автору словами описать то, что и представить себе почти невозможно?

В ту ночь они были вместе, а потом Ноэль предал Левию, у него была на то уважительная причина, то есть ему казалось, что спасение народа – уважительная причина для того, чтобы бросить женщину на произвол судьбы, не объяснив истинного смысла своего поступка. Так было нужно по сюжету, но ведь сюжет придумал автор, никто его не тянул за фалды, никто не приказывал. И предал Ресовцев эту женщину, похоже, по-настоящему, в реальной жизни, было между ними что-то, – именно этот эпизод, похоже, привел ее в смущение, что-то она здесь поняла такое, чего Терехов понять не мог, потому что все-таки, несмотря на описания, не знал всей подноготной их отношений.

Ноэль становится убийцей – на глазах Левии. Он вынужден убить, но убивает невинного, случайного, и долго потом (три главы, почти сорок страниц текста) доказывает всем – и Левии прежде всего, – что убитый на самом деле был врагом, страшным и беспощадным, но эта женщина думает иначе, для нее убийство есть убийство, смерть есть смерть…

Погружаясь под утро в серую бездну, которая ни сном не была, ни явью, Терехов успел подумать, что теперь смог бы подобрать в разговоре с этой женщиной иные слова. Смог бы, но не станет ее искать, ни за что, никогда. Поговорили – хватит.

Утром долго звонил телефон, Терехов слышал трезвон из своего сумеречного мира, он потянулся даже, чтобы поднять трубку, но в результате только заснул окончательно – провалился из призрачной серости в плотную, беспросветную черноту.

Глава десятая

– Опять «винчестер» полетел? – спросил Сергей, когда Терехов взял его за локоть в подъезде и с просительными интонациями принялся говорить что-то о необходимости и одновременно невозможности получения информации.

– Нет-нет, – сказал Терехов. – С компьютером все о'кей.

– А я читал ваш новый роман, – неожиданно заявил Сергей. – Точнее – пробовал. До двадцатой страницы дошел и потух. Ну, вы совсем… Фэнтези не фэнтези, триллер не триллер, а любовных романов я не читаю – любви мне в жизни хватает.

Терехов с невольным уважением посмотрел на юного знатока и подумал, что сам даже сейчас не смог бы выговорить эти слова с такой же уверенностью.

– Не понравилось, значит? – спросил Терехов, соображая, как вернуть разговор в нужное ему русло.

– Нет, – решительно отрезал Сергей и неожиданно добавил: – А если вы хотите выяснить, кто на ваш комп порчу навел, то можно попробовать. Правда, возни много.

– Это можно? Ведь «винт» отформатирован, я в этом не разбираюсь, но информации там уже нет…

– Обижаете, Владимир Эрнстович, – выпятив губу, сказал Сергей, изображая до глубины души оскорбленное самолюбие. – Конечно, я сохранил что мог. Не так уж много, но почтовые установки уцелели, иначе как бы вы с нового «винта» свою почту читали?

– Черт, – сказал Терехов, – я и не подумал.

– Так чего вы хотите? – деловито продолжал Сергей. – Сыщики идут по следу компьютерных взломщиков?

– Примерно. Ты можешь выяснить, с какого компьютера прошла атака?

У Сергея заблестели глаза – в фигуральном, конечно, смысле, но Терехову показалось, что в полумраке подъезда зрачки у парня действительно сверкнули, будто изнутри вырвался на короткую секунду яркий светлый луч.

– Не сейчас, – с сожалением сказал Сергей. – До вечера занят. Дела.

Сказано это было с таким видом, будто дела у него по меньшей мере были связаны с государственной политикой или принятием основополагающих жизненных решений. Наверное, на свиху торопился – пополнять любовный опыт.

– Девушка? – спросил Терехов, но Сергей не поддался на провокацию.

– Вечером вы дома? – спросил он. – Если я зайду в семь – нормально?

– Нормально, – согласился Терехов.

До семи он успеет сделать еще одно дело. Искать эту женщину Терехов не собирался – дал себе слово, значит, так и будет. Но, может, в интернете что-то есть на Ресовцева, он ведь работал где-то, имел степень – так, во всяком случае, можно было заключить со слов этой женщины, – писал, скорее всего, научные работы…

Поднявшись к себе, Терехов рассовал по полкам холодильника принесенные из магазина продукты, переоделся, просмотрел газеты – обычно он покупал «Независимую» и «Коммерсантъ», а из журналов «Огонек» и «Итоги», но сегодня почему-то выложил тридцатку за журнал фантастики «Если». На обложке был изображен странный инопланетный пейзаж – странность заключалась не в том, что в небе красовались три разноцветных солнца, а в расположении тени: единственной, несмотря на причудливое освещение. Но не этим привлек Терехова журнал – через обложку шла надпись: «Фэнтези – миры, в которых нам привольно». Ресовцеву было привольно в Элиноре. Может, он писал фэнтези?

Перелистав журнал и прочитав оглавление, Терехов решил, что зря выбросил деньги – драконы, принцессы и рыцари его не привлекали, в Элиноре не водилось фантастической живности, Левия ездила на лошади, а дома у нее был сиамский кот, по описанию такой же, как все коты, и такой же драчливый.

«Огонька» Терехову хватило на полчаса, с «Итогами» он покончил минут за десять и подумал, что если бы эта женщина сейчас сидела рядом на диване или хотя бы чуть поодаль на стуле, или в кресле у журнального столика, то он не был бы так раздражен и не ощущал в душе раздвоенности: надо, в конце концов, признаться – он хотел ее видеть, но чтобы она не задавала вопросов, чтобы молча сидела, смотрела на него и ждала его решений, его поступков.

Они могли бы вместе пообедать – Терехов умел готовить стейки, но у этой женщины они получились бы лучше, мягче, воздушнее, и приправу она наверняка смогла бы соорудить для вкуса, а так ему пришлось довольствоваться кетчупом. Он поел, вымыл посуду, представив, как эта женщина могла бы вытирать тарелки. По идее, найти ее – не проблема, достаточно спросить у продавца матрешек. Но зачем ему это?

Сергей явился на полчаса раньше, чем обещал, избавив Терехова от необходимости вышагивать в ожидании из угла в угол, потому что после еды напала на него хандра – он называл ее вечерней депрессией: не в первый раз, просто он чувствовал, когда за окном сгущались тучи и начинал моросить мелкий нудный дождь. Можно даже не выглядывать – наверняка стекла за шторами стали уже мокрыми от стекавших капель.

Любовный опыт Сергея, видимо, не стал за день больше – парень явился в мрачном расположении духа, прошел к компьютеру без лишних слов, на хозяина бросил косой взгляд – не мешайте, мол, – и Терехов отправился в кухню, пил чай с вареньем, прислушивался к тихому ворчанию соседа (тот разговаривал сам с собой или напевал что-то под нос) и ждал, когда его позовут.

Через час Сергей вошел в кухню и спросил:

– А что, у вас только чай?

– Есть водка, – сказал Терехов, удивившись тому, как быстро молодое поколение пристрастилось к алкоголю.

– А пива нет? – поинтересовался Сергей. – «Бочкарев» – правильное пиво.

– Нет, – сказал Терехов.

– Ну и не надо, – легко согласился Сергей. – Я просто так спросил. Сам не люблю, но в компании приходится – чтобы за идиота не приняли.

– За идиота я тебя не приму, – улыбнулся Терехов и спросил: – Удалось что-нибудь выяснить?

– Адресок могу дать, – сказал компьютерный гений. – Пришлось взломать несколько промежуточных серверов, чтобы проследить путь… Славная работа, понравилось. Вот.

Он положил перед Тереховым полоску бумаги, оторванную от газетного листа. Почерк был корявым, но вполне внятным.

– Resovtsev, – прочитал Терехов, – mail.ru. Вот так-так…

– Что? – заинтересованно спросил Сергей. – Фамилия вам знакома? Неужто кто-то из друзей хакнул? За такие вещи вообще-то морду натирают.

– Я бы и натер, да некому, – пробормотал Терехов.

Ресовцев. Странно. Что же, черт побери, получается? Мальчишка в метро похож на маленького Ресовцева. Вирус попал в компьютер с адреса Ресовцева. Если так, то, обвиняя Терехова в смертных грехах, эта женщина лицемерила. Прекрасно знала, что ее благоверный по каким-то лишь ему (а может, и ей тоже?) известным причинам навязал чужому человеку собственный роман, а чтобы тот не смог отвертеться, уничтожил все файлы в его компьютере, после чего…

Господи, глупость какая! Он покончил с собой, этот Ресовцев, он не в игрушки играл – сделал все, чтобы, уйдя, обвинить в своей смерти не знакомого с ним автора.

Сделал все? Если бы Ресовцев хотел сделать именно все, он оставил бы записку, где написал бы ясно: «В моей смерти прошу винить гнусного плагиатора Терехова Владимира Эрнстовича, укравшего мою рукопись, которую я писал всю сознательную жизнь». Тогда действительно было бы не отвертеться – вот текст, опубликован, вышел под его именем, а вот черновики, сохраненные в компьютере Ресовцева и датированные разными годами…

Ничего подобного Ресовцев не сделал.

А мальчишка? Сын? У этой женщины не было от Ресовцева детей – так, во всяком случае, Терехов понял из разговора с нею. Неужели она лгала ему с первой минуты, неужели собственного сына узнала по описанию Терехова? А может, сама послала мальчишку на ту встречу? И деньги забрала?

Глупо. Невозможно такое – эта женщина, получается, знала, что муж покончит с собой, передав роман человеку, которого никогда в жизни не видел? Значит, способствовала? Была соучастницей? И вину свою пыталась скрыть, обвиняя Терехова в том, что совершила сама? И приход Терехова к Ресовцеву придумала тоже – если она виновна в смерти мужа, то понятно, почему приплела соседку.

Глупо. Соседку можно спросить, и она признается, что весь вечер носа за дверь не высовывала или вообще спала, а может, ее и дома в тот день не было. Это легко проверить, если… Кто проверять-то станет? Милиция, скорее всего, закрыла дело – самоубийства там расследовать не любят, особенно, когда нет записок, а картина ясна: влез человек на табурет, накинул петлю, и был он дома один, никто его сводить счеты с жизнью не понуждал, сейчас многие уходят, время такое, не выдерживают люди, и если каждым случаем заниматься серьезно, то не хватит сотрудников, чтобы искать настоящих преступников…

О милиции нужно забыть. Значит, самому отыскать, наконец, дом, где жил Ресовцев, поговорить с соседкой… И что? Допустим, она скажет, что ничего не знает, ничего не видела, уйдите, не хочу вас знать. Неужели после этого он найдет эту женщину и бросит ей в лицо обвинение точно так, как она бросила обвинение в лицо ему?

– Владимир Эрнстович, – тихо произнес Сергей, – что-нибудь случилось? Что с вами?

– А? – Терехов вернулся из маленькой комнатки в собственном сознании, где он сидел на полу, поджав ноги, наедине с мыслями, которых не должно было быть. – Нет, Сережа, ничего, просто задумался… Послушай, – Терехову пришла в голову неожиданная мысль, и он поспешил поделиться ею прежде, чем успел оценить и понять, насколько она опасна. – Вот ты узнал адрес, верно? Значит, если хакер с того адреса пролез в мой компьютер и сотворил пакость, то ты можешь пойти в обратном направлении и узнать хотя бы – не говорю уничтожить, а всего лишь узнать, – какая информация записана у него на «винчестере»? Например, есть ли там файлы с определенными названиями или содержанием. А?

– Ну вы даете, – искренне изумился Сергей. – С чего вы взяли, что кто-то взламывал ваш комп?

– Как? – удивился Терехов. – Ты сам говорил…

– Ну да, я так думал сначала. Но я же дал вам электронный адрес, а не номер компа, правильно?

– Я в этом не разбираюсь, – пробормотал Терехов, – какая, собственно, разница?

– То-то и видно, что не разбираетесь, – вздохнул Сергей и, поудобнее устроившись на стуле, приготовился просветить Терехова в технике компьютерных убийств. – Хакер что делает? Он ищет нужный компьютер по его номеру, взламывает коды, если они есть, а у вас их и не было, влезает в операционную систему и делает что захочет – может сразу вам «винт» отформатировать, а вы будете в это время на экран смотреть и не врубаться, отчего изображение вдруг исчезает… А к вам никто не влезал, понимаете? Вы почту в тот момент получали, правильно? А антивирус у вас был старый, еще с прошлого года, я вам новый поставил, буду его сам обновлять… Так я о чем? Вам пришло письмо с автоматически активируемым вирусом. Есть несколько видов вирусов, которые приходят с почтой. Один начинает действовать, когда вы вскрываете приложенный к письму файл. Другой – когда начинаете читать письмо. А третий – сразу, как только почта оказывается у вас на диске. Такой вирус вы и получили. Это не червь, черви сразу рассылают себя по всем адресам из вашей адресной книги. Никто из ваших знакомых не пожаловался, что получил от вас бяку?

– Нет, – помотал головой Терехов.

– Значит, не червь. Но сильный вирус, вроде Чернобыля. Он вам сразу снес половину исполняемых файлов, чтобы вы ничего предпринять не успели, а потом принялся методически уничтожать остальное. Если бы вы меня вовремя не позвали…

– Он просто послал письмо… – проговорил Терехов, пытаясь сопоставить новую информацию с тем, что знал раньше.

– Через бесплатный почтовый сервер, – кивнул Сергей.

– Значит, – сделал вывод Терехов, – ты не можешь найти тот компьютер, влезть в него и посмотреть…

Сергей тихо засопел, предложение его, похоже, заинтересовало, ему было интересно, ничего подобного он прежде не делал. Почему нет?

– Почему нет? – сказал Сергей, глядя в пол. – Можно, наверно… Определить по электронному адресу… Гм… Надо провайдера взламывать. Вы понимаете, что это значит?

– Нет, – признался Терехов. – Какой еще провайдер?

– Тот компьютер, где у вашего Ресовцева хранится почта.

– А разве не на его собственном…

Сергей только рукой махнул и усмехнулся достаточно презрительно, чтобы Терехов ощутил свою полную компьютерную безграмотность, но все же и снисходительно, чтобы сосед не обиделся.

– Ну хорошо. Провайдер так провайдер.

– Сложно и опасно, – сообщил Сергей. – Там наверняка защита. И вообще это подсудное дело.

– Понятно, – сказал Терехов. – Не можешь, значит.

– Почему не могу? В принципе…

– Или не хочешь.

– Подумаю, – сказал Сергей, поднимаясь. – Это может занять не один час, а мне еще на завтра математику делать. И вообще…

Сделав неопределенный жест, который можно было истолковать и как отказ, и как согласие, Сергей пошел к выходу, так и не взглянув Терехову в глаза. Будто сообщник по грязному делу, подумал Терехов. Будто я предложил ему ограбить банк, а он и отказать не хочет, и пойти не решается.

– Спокойной ночи, – сказал Терехов.