Текст книги "Гвардия советского футбола"

Автор книги: Павел Васильев

Соавторы: Олег Лыткин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Руководители Центрального совета «Динамо» пошли Бескову навстречу. Ему была предложена работа в Российском совете общества. Константин Иванович стал тренером, курировавшим динамовские команды Российской Федерации. Но после года кабинетной работы его снова потянуло в большую игру. В 1974 году Константин Иванович был назначен главным тренером олимпийской сборной СССР. Команда выполнила свою задачу – завоевала путевку на Игры в Монреале. Но в 1975-м динамовцы Киева сумели сделать то, что не получилось у московских одноклубников, – выиграли Кубок кубков. В итоге киевлян чуть ли не в полном составе делегировали в сборную. Константин Иванович счел для себя неприемлемой ситуацию, когда путевку добывали одни игроки, а на Олимпиаду поедут другие. Поэтому уступил свое место Валерию Лобановскому, а сам вернулся в Центральный совет общества «Динамо».

Во главе «Спартака»

Осенью 1976 года московский «Спартак» впервые в своей истории выбыл из высшей лиги союзного чемпионата. В советском футболе это было воспринято как катастрофа. И для спасения популярнейшего клуба были предприняты срочные меры.

На пост начальника команды вернулся легендарный Николай Петрович Старостин. А главным тренером, неожиданно для всех, был назначен Константин Бесков. Динамовец Бесков во главе «Спартака»! Что может быть противоречивее?! Но инициатором приглашения Константина Ивановича был руководитель федерации футбола Москвы, один из основателей «Спартака» Андрей Петрович Старостин, у которого с Бесковым были прекрасные отношения, установившиеся со времен работы в сборной страны.

Сам Бесков не хотел идти в «Спартак». Потребовалось вмешательство первого секретаря московского горкома партии Виктора Гришина. И всё же назначение состоялось. Константин Иванович приступил к строительству нового «Спартака», получив полную свободу действий.

Кадры решают всё – под этой сталинской цитатой мог бы подписаться и Бесков. Константин Иванович принимал нетривиальные, неожиданные решения. На турнире спартаковских команд он присмотрел почти тридцатилетнего нападающего костромского «Спартака» Георгия Ярцева. Из московского «Динамо» вытащил скисшего там Юрия Гаврилова и сделал из заурядного форварда первоклассного диспетчера. В рижской «Даугаве» заметил Сергея Шавло, поверил в скромного астраханского паренька Рината Дасаева. Выдал кредит доверия молодым Олегу Романцеву, Евгению Сидорову, Вагизу Хидиятуллину. «Спартак» при Бескове практически не приглашал готовых звезд. Константин Иванович привлекал парней из низших лиг – Эдгара Гесса, Владимира Сочнова, Евгения Кузнецова, Сергея Базулева, Валерия Шмарова; активно вводил в состав воспитанников спартаковской школы – Федора Черенкова, Сергея Родионова, Бориса Позднякова, Геннадия Морозова, Игоря Шалимова; давал шанс тем, на кого махнули рукой в прежних клубах, например, Александру Бубнову, Виктору Пасулько или Юрию Суслопарову. Порой Константин Иванович ставил необычные эксперименты – переводил Виктора Самохина из обороны в среднюю линию, делал из нападающего Сергея Швецова центрального защитника, а из другого форварда – Владимира Сочнова – правого защитника. При этом для Бескова не было неприкасаемых. Он расставался с многолетними лидерами «Спартака» без особой жалости, не оглядываясь ни на чье мнение. Так ушли Виктор Папаев, Евгений Ловчев, Александр Прохоров. Бесков был суров, но справедлив. И не безжалостен. Так, например, он принял в команду и фактически вернул в большой футбол изгнанного им же Хидиятуллина.

«Спартак» Бескова играл в наступательный, комбинационный футбол. Спартаковцы много забивали, порой играли без оглядки на свои ворота, одинаково смело действовали в гостях и дома. Такая игра нравилась болельщикам, число которых за время работы Бескова возросло, и значительно. Противостояние «Спартака» и киевского «Динамо», двух великих тренеров Константина Бескова и Валерия Лобановского украсило наш футбол в 1980-е годы.

«Спартак» с первой попытки решил задачу по возвращению в высшую лигу, с ходу закрепился в элите – занял пятое место. А в 1979 году через три года после вылета и назначения Бескова «красно-белые» выиграли чемпионат СССР. На протяжении десяти сезонов спартаковцы неизменно входили в тройку призеров и достойно представляли страну в еврокубках.

Удалось ли Бескову воплотить свои замыслы в жизнь? С одной стороны – безусловно, да. Как уже было сказано выше, бесковский «Спартак» был явлением в нашем футболе. Но при этом «красно-белые» только дважды становились чемпионами и ни разу не выигрывали Кубок страны. В еврокубках было много ярких, даже ярчайших побед над очень сильными соперниками, но ни разу «Спартак» не прошел дальше одной четвертой финала. В эти же годы киевские и тбилисские динамовцы выигрывали Кубок кубков, а московское «Динамо» доходило до полуфинала этого турнира. «Спартаку» часто не хватало для побед какой-то малости, тянули назад незапланированные потери, иной раз «красно-белые» перегорали в решающих матчах. И поэтому гигантский потенциал бесковского «Спартака» не был реализован полностью и команда явно недосчиталась трофеев.

На спартаковский период приходится и второй (а с учетом работы с олимпийской сборной монреальского созыва третий) приход Константина Ивановича в сборную СССР. В конце 1970-х наша команда переживала кризис, связанный со сменой поколений. Советские футболисты не попали в финальную часть чемпионата мира 1978 года, слабо начали отборочный турнир чемпионата Европы-80. Бесков был назначен тренером сборной уже по ходу кампании и ничего сделать не смог. Да и не стояло перед ним такой задачи. Приоритет отдавался московской Олимпиаде. Перед советской командой была поставлена цель – выиграть домашний турнир.

Первая сборная стала олимпийской, с небольшой поправкой. Согласно регламенту ФИФА, в олимпийском турнире не могли участвовать футболисты, заигранные на чемпионатах мира, даже в отборочных матчах. Поэтому Бесков не мог рассчитывать на Олега Блохина, Леонида Буряка, Давида Кипиани и еще нескольких ведущих игроков. Основу команды составили спартаковцы, но, в отличие, например, от Валерия Лобановского, Бесков не привлекал в главную команду десяток игроков из своего клуба, а активно использовал сильнейших на тот момент футболистов страны. В олимпийскую сборную вошли ростовчанин Сергей Андреев, киевляне Владимир Бессонов и Сергей Балтача, московские динамовцы Валерий Газзаев и Сергей Никулин, ереванец Хорен Оганесян, тбилисцы Александр Чивадзе, Тенгиз Сулаквелидзе, Реваз Челебадзе, минчанин Александр Прокопенко.

Сборная СССР имела все шансы завоевать золото московской Олимпиады. Но в полуфинале команда поскользнулась на сборной ГДР. Мяч, пропущенный в начале встречи, отыграть не удалось. «Для меня это был настоящий удар. Да и никто из наших спортивных руководителей, спортивных журналистов, тем более болельщиков не ожидал такого поворота событий. Почему-то все заранее предрекали золотые медали советской сборной. Конечно, во многом этот прогноз предопределен был нашими успехами в матчах со сборными разных стран. Но гарантий никто никогда дать в футболе не может. Огорчила наших соотечественников бронзовая роль советской сборной на XXII Олимпийских играх. Но жизнь продолжалась, нужно было уже в начале сентября выйти на поле стадиона в Рейкьявике для отборочного матча со сборной Исландии».

К счастью, руководство Федерации футбола СССР проявило мудрость и сохранило за Бесковым пост старшего тренера сборной страны. Наша команда успешно выступила в отборочном турнире, заняла первое место в своей группе и завоевала путевку на чемпионат мира в Испании. Но по ходу кампании в тренерском штабе сборной произошли изменения.

«Отборочный матч – с командой Турции – должен был проходить в Лужниках 23 сентября. Перед этим состязанием я обратился к руководству Спорткомитета СССР с просьбой привлечь к работе в сборной СССР на определенный этап подготовки к чемпионату мира старшего тренера киевского „Динамо“ В. В. Лобановского и старшего тренера тбилисского „Динамо“ Н. П. Ахалкаци – при главном тренере Бескове.

Чем, какими соображениями была вызвана эта просьба?

В сборную входили многие игроки клубов, которыми руководили Лобановский и Ахалкаци. На пятидневные сборы, предшествовавшие тренировочным и официальным матчам сборной, эти игроки нередко опаздывали по разным причинам – то не удалось достать билет на самолет, то еще что-нибудь стряслось. По окончании сбора они возвращались на базы своих клубных команд также не вовремя, с некоторым опозданием, что было проще всего мотивировать занятостью в сборной. Нужно было во что бы то ни стало устранить все причины помех в подготовке команды к чемпионату мира. Для этого я и предложил привлечь к работе двух тренеров. Их следовало и заинтересовать (в том числе материально), чтобы они и по добру, и по обязанности способствовали нормальному учебно-тренировочному процессу».

Подобный триумвират оправдал себя в концовке отборочного турнира. Но в Испании между тремя старшими тренерами возникли противоречия, и это отразилось на боеспособности сборной СССР. Пресса дала негативную оценку выступлению советской команды в Испании, при том что наша команда вышла из группы на первом этапе и стала второй на втором групповом – то есть вошла в число команд, занявших места с 5-го по 8-е при 24 участниках. Выступи сборная России так на последнем первенстве мира, похвалы бы лились рекой. Но в 1982 году выступление было признано неудачным. И дело не в месте, а в качестве игры, которое шло на убыль по ходу первенства.

Сборная СССР могла выйти в полуфинал и вернуться из Испании с медалями. Для этого в последнем матче второго группового турнира нужно было выиграть с любым счетом у сборной Польши. Но немногочисленные моменты остались нереализованными, а ничья вывела в полуфинал поляков.

Константин Бесков ни в чем не упрекнул Лобановского и Ахалкаци, не стал искать оправданий, например, говорить о травмах Буряка и Хидиятуллина. Он взял всю вину на себя и ушел из сборной, сосредоточившись на работе со «Спартаком». После чемпионата Федерация футбола пообещала, что тренер сборной впредь не будет совмещать работу с работой в клубе. Однако этот запрет не продержится и трех лет.

Успехи «Спартака» стали результатом совместной работы Николая Старостина и Константина Бескова. Но важную, пусть и невидимую постороннему взгляду роль играл Андрей Петрович Старостин. Он сглаживал все углы и противоречия между старшим братом и главным тренером, делал всё для обеспечения работы тандема. Андрея Петровича не стало в октябре 1987 года. И довольно быстро непростые отношения Николая Петровича и Константина Ивановича дали о себе знать.

В 1987 году «Спартак» впервые после 1979 года выиграл чемпионат СССР. Но следующий сезон складывался для клуба очень нелегко. Смена поколений не принесла желаемого результата. К тому же после чемпионата Европы уехал во Францию Вагиз Хидиятуллин.

После летнего спада Бесков сгоряча написал заявление об отставке, которая не была принята Старостиным. Но по окончании сезона, в котором «красно-белые» впервые за десять лет остались без медалей, Константин Иванович был освобожден от занимаемой должности. Его отправили на пенсию. Сам Константин Иванович узнал о своем увольнении из прессы.

История вышла темная и до сих пор полная тайн. Говорили, что Бесков планировал разогнать почти весь основной состав «Спартака» и строить новую команду. Сам Константин Иванович об этом никогда не говорил, хотя считал, что команда нуждается в реконструкции. В «Спартаке» началась эпоха Олега Романцева.

* * *

Шестьдесят восемь лет. Константин Иванович всем всё доказал. Мог бы спокойно сидеть на пенсии, выступать экспертом. Но через два с половиной года после ухода из «Спартака» Бесков вернулся к тренерской практике.

Московская «Красная Пресня» была дочерней командой «Спартака». Здесь в коллективе второй лиги набирались опыта спартаковские воспитанники, здесь же начинал свою тренерскую биографию Олег Романцев. Но в 1990 году «Красная Пресня» стала основой амбициозного и необычного для нашей страны проекта – ей было суждено стать первым частным клубом в СССР. Обладатель трех паспортов, бизнесмен Хусам Аль-Халиди решил создать в столице еще одну сильную команду. Первым делом хозяин сменил название – «Красная Пресня» превратилась в «Асмарал». В основу названия легли первые буквы имен трех детей Аль-Халиди. В подтверждение своих амбиций владелец клуба позвал на пост главного тренера Константина Бескова, а помощником его стал Владимир Григорьевич Федотов. В составе «Асмарала» появились молодые интересные футболисты, а также игроки, не сумевшие раскрыться в других клубах.

«Асмарал» выиграл зональный турнир во второй лиге и добился права играть в первой. Но в декабре 1991 года распался СССР, а вскоре прекратил существование единый чемпионат Союза. В образованную высшую лигу чемпионата России были включены российские клубы союзной первой лиги, в том числе и «Асмарал». Вот так Константин Иванович снова оказался во главе команды из элитного дивизиона.

«Асмарал», усиленный несколькими игроками владимирского «Торпедо», оказался не робкого десятка. В первой же встрече он обыграл «Зенит» в Санкт-Петербурге 4:2. Чемпионат страны-92 проходил в два этапа, и подопечные Бескова сумели пробиться в восьмерку сильнейших. И хотя второй этап молодая московская команда провела не слишком удачно, в целом «Асмарал» оставил хорошее впечатление.

Но проект оказался недолговечным. Во-первых, выступление в высшей лиге требовало больших финансовых затрат, а возможности Аль-Халиди были не безграничны, да и гайдаровская реформа ударила по карману хозяина. Сам же Аль-Халиди усугубил ситуацию, создав филиалы в Кисловодске и Петрозаводске. Во-вторых, «Асмарал» оказался инородным телом в московском футболе. Болельщиков у него почти не было, покровителей тоже, да и кроме самого Аль-Халиди клуб никому не был нужен. И в-третьих – сказались волюнтаристские действия хозяина и его супруги Светланы Бекоевой. Бесков, не терпевший диктата сверху, стал чувствовать себя неуютно, когда он, на восьмом десятке жизни, был вынужден выслушивать рекомендации госпожи Бекоевой. В итоге в январе 1993 года он ушел. Одно дело, когда тебя увольняет сам Николай Старостин – несмотря на сложные отношения, Константин Иванович всегда уважительно отзывался о Николае Петровиче; и другое – оказаться в опале у супруги нувориша. После ухода Бескова и Федотова «Асмарал» покатился по наклонной и через несколько лет прекратил свое существование.

А в 1994 году Константин Иванович взялся помочь родному «Динамо». К тому времени команда забыла, когда в последний раз становилась чемпионом страны. Даже серебро «Динамо» не брало с 1986 года. После ухода Валерия Газзаева (подавшего в отставку осенью 1993-го после разгрома в Кубке УЕФА от немецкого «Айнтрахта») команда пребывала в полуразобранном состоянии. Бесков сумел навести порядок в клубе. Пусть и не все его действия были бесспорными – например, конфликты с ведущими игроками Юрием Калитвинцевым и Омари Тетрадзе привели к их уходу из клуба. Но серебряные награды в 1994 году и Кубок России в 1995-м (кстати, последний динамовский трофей) «бело-голубые» с Бесковым взяли.

В 1996 году Константин Иванович окончательно ушел из большого футбола. Будучи на пенсии, старался быть в курсе всех футбольных дел, часто выступал со своими оценками и комментариями в прессе.

6 мая 2006 года Константина Ивановича не стало. Валерия Николаевна пережила мужа на четыре года.

ВСЕВОЛОД БОБРОВ

Где бы и во что бы ни играл Всеволод Бобров – он всегда много забивал. И всегда становился первым. Его не щадили соперники, его били и ломали, но всё равно Бобров всегда много забивал и выигрывал. В нашей, да и, пожалуй, в мировой истории спорта нет человека, который был бы одинаково талантлив сразу в трех игровых дисциплинах – футболе, хоккее с шайбой и хоккее с мячом. «Шаляпин русского футбола, Гагарин шайбы на Руси» – трудно не согласиться с этими строчками Евгения Евтушенко.

Большая часть карьеры Боброва-игрока и Боброва-тренера связана с армейским спортом. Но болельщики «Спартака» при всех их антипатиях к ЦСКА всегда тепло вспоминают Боброва, ибо золотые времена спартаковского хоккейного клуба приходятся на годы, когда «красно-белыми» руководил Всеволод Михайлович.

Родители

Всеволод Бобров родился 1 декабря 1922 года в Моршанске – небольшом городке Тамбовской губернии. Отец Всеволода, Михаил Андреевич Бобров, был родом из Тверской губернии. Пятнадцатилетним мальчиком он приехал в Санкт-Петербург и устроился на Путиловский завод. В столице Бобров-старший стал не только квалифицированным рабочим, но и профессиональным революционером. Михаилу Андреевичу пришлось узнать, что такое тюрьма, – в сырой камере он приобрел туберкулез. А когда-то Бобров отличался богатырским здоровьем и неплохо играл в футбол и хоккей с мячом, прекрасно катался на коньках. На катке в Таврическом саду он и встретил свою будущую жену – Лидию Дмитриевну Ермолаеву. Лидия Дмитриевна проживала в Гатчине – колыбели русской авиации, а ее родной брат Михаил Ермолаев был известным летчиком и служил вместе с Петром Нестеровым. Тем самым, что первым выполнил мертвую петлю.

В 1921 году Михаила Андреевича отправили в Тамбовскую губернию. В стране свирепствовал голод, и Петрограду было нужно продовольствие. Большевик Бобров должен был организовать поставки хлеба. Вместе с отцом семейства в путь отправились Лидия Дмитриевна и дети – Тося и Володя (старший сын Витя умер шестимесячным). В Тамбовской губернии в те годы было очень неспокойно – разгоралось антоновское восстание. И будущий гений мог и не появиться на свет.

Бобровы жили в деревне Островке. Однажды Михаила Андреевича вызвали в город Сасово. Лидия Дмитриевна осталась с Володей дома. И в это время в деревню пришли бандиты, которые безжалостно расправлялись с активистами и их семьями. Лишь счастливая случайность спасла матери Боброва жизнь. Бандиты не признали в ней супругу комиссара и не тронули. Вряд ли бы беременность спасла ее от расправы. Но дом Бобровых всё же сожгли, и семья оказалась на улице.

Ближе к зиме Михаил Андреевич перевез жену и детей в Моршанск, где и родился Всеволод. Холодной зимой Лидия Дмитриевна прятала Севу в коробку с ватой, боялась, что простынет и умрет, как Витя. Но обошлось. Весной стало легче. А в 1924 году Бобровы перебрались ближе к родным краям – в Сестрорецк. Там и прошло детство Всеволода Михайловича.

Брат Владимир

Михаил Андреевич очень любил спорт и эту любовь привил сыновьям. Володя и Сева играли в футбол и хоккей (с мячом, естественно; о шайбе в ту пору у нас не знали). Владимир опекал младшего брата и не давал его в обиду своим сверстникам. Надо сказать, что Сева был ниже ростом большинства ребят. Даже носил прозвище – Козявка. Лишь к четырнадцати годам он догнал сверстников. Кстати, хоккей Сева тогда любил больше, чем футбол. Бегать с мячом весь матч ему было тяжело. Зато на льду юркий мальчик чувствовал себя как рыба в воде. Летом ребята играли на пустырях, а зимой хоккейные баталии кипели на «бочаге». Однажды игра обернулась трагедией. Обратимся к книге Анатолия Слуцкого «Гений прорыва».

«„Бочага“ – это финское название непроточного озера, образовавшегося на месте прежнего русла реки, старицы. Вода сюда стекает, однако не вытекает: частично испаряется, частично фильтруется через песок. В Сестрорецке „бочагу“ иногда использовали для сброса отработанной воды с завода имени Воскова. Хотя это предприятие числилось инструментальным, здесь был большой металлургический цех. Сестрорецкий завод – это старый петровский завод, один из самых первых заводов в России. Но известно: при наличии металлургического цикла водяные сбросы могут быть теплыми. Особенно это сказывалось в начале зимы, когда „бочага“ только-только начинала замерзать.

Но юным хоккеистам не терпелось поскорее встать на коньки, они то и дело пробовали лед. И однажды декабрьским вечером 1933 года, убедившись в его прочности, два брата Бобровых и два брата Томилиных первыми из сестрорецких ребят решили открыть хоккейный сезон на „бочаге“.

Они не знали, что завод только что произвел очередной сброс теплой воды. А „бочага“ – озерцо непроточное… Неокрепший еще лед подтаял и треснул, каток разбился на отдельные льдины. Четверо мальчишек в ватниках и на коньках провалились в большие полыньи, образовавшиеся на „бочаге“.

Первым выбрался Володя. И сразу бросился на помощь младшему брату, который безуспешно, выбиваясь из сил, карабкался на крошившийся лед. Лежа на животе, Володя пытался схватить тонущего, но когда ему наконец удалось вытащить Севу из воды, тот был уже без сознания. В это время на крики о помощи прибежали взрослые и в таком же бессознательном состоянии вытащили из полыньи Володю и Витю Томилиных.

Откачивать ребят стали здесь же, на берегу „бочаги“. Томилиных откачать не удалось. А Сева все-таки очнулся, через рот пошла вода, он начал дышать, и его отнесли домой.

На следующий день болезненный, слабенький одиннадцатилетний Севка как ни в чем не бывало бегал по морозцу.

А Володя слег с двусторонним воспалением легких и с воспалением лимфатических узлов. На теле начала слезать кожа. Отец испугался, бросился в Ленинград, привез известного в то время врача Сергея Ивановича Трухина, и тот велел с головы до ног мазать тринадцатилетнего мальчишку какой-то мазью… Всю зиму пролежал в постели старший брат, не остался на второй год в шестом классе лишь потому, что экстерном сдал экзамены. И летом 1934 года тоже не мог заниматься спортом, все еще вынужден был отдыхать, набираться сил: загорал на пляжах Финского залива – всего-то километр от дома. А для футбола здоровья не хватало… Правда, впоследствии у Владимира Боброва легкие никогда не болели. И вообще физически он был очень крепок, закален: в армии по пояс умывался снегом, купался до глубокой осени».

Через несколько лет Владимир снова спас младшего брата. Во время хоккейного матча страсти раскалились настолько, что вспыхнула драка. Сева раз за разом оставлял соперников не у дел, чем взбесил одного весьма хулиганистого парня. Тот сначала ударил Севу палкой с гвоздем по лицу – шрам остался на всю жизнь, а затем полез в карман за ножом. Володя закрыл брата собой и принял удар. С ножевым ранением он был доставлен в больницу.

Сам Всеволод Михайлович очень любил старшего брата и считал его исключительно одаренным спортсменом. «Должен сказать, что он и в футбол и в хоккей играл намного лучше меня. Он отличался точными ударами по воротам, комбинационным талантом. Он „выдавал“ такие мячи, что не забивать их было просто невозможно. Я не сомневаюсь, что при удачно сложившихся обстоятельствах он стал бы яркой звездой в нашем спорте».

Высокий Владимир и коренастый Всеволод еще до войны были известными спортсменами. Играли за заводские команды – сначала у себя в Сестрорецке, затем в Ленинграде. Но потом Владимира призвали в армию. После завершения срока службы Бобров поступил в военное училище. Спорт отошел на второй план. К сожалению, ибо в лице Владимира Боброва наша страна потеряла выдающегося футболиста и хоккеиста. Но до войны у Владимира Михайловича были другие, более важные дела. А после войны уже не позволило здоровье – Владимир Бобров был несколько раз ранен и носил под сердцем осколок.

Эвакуация

В 1938 году шестнадцатилетнего Всеволода пригласили в ленинградское «Динамо». Но сыграть за первую команду ему не довелось. Сначала из-за возраста, а потом дебюту помешала Великая Отечественная война.

Владимир попал на фронт уже в первый месяц войны. А Всеволода не взяли. Нужно было сначала закончить школу. К тому же юноша работал на заводе «Прогресс», и ему полагалась отсрочка до достижения девятнадцати лет. Вскоре семью Бобровых эвакуировали из Ленинграда в Омск – туда перевели завод.

Всеволод учился, работал и играл в футбол. Он выделялся на фоне остальных игроков, и слава о нападающем скоро стала греметь по всему Омску. По-прежнему Всеволод рвался на фронт. В декабре его призвали, рядовым. Через несколько недель ему предстояло отправиться под Сталинград.

Но фамилия «Бобров» была вычеркнута из списка. Почему? Список попал на глаза капитану Дмитрию Богинову, в прошлом известному ленинградскому спортсмену. Богинов, комиссованный по причине тяжелого ранения, работал в челябинском военкомате.

«Богинову было известно, что по решению государственных и партийных органов некоторых ведущих футболистов страны, как и некоторых артистов, ученых, не отправляли на фронт, используя их для работы в тылу. Это решение было мудрым и дальновидным, оно свидетельствовало о глубокой вере в грядущую Победу и закладывало основы послевоенного развития искусства, физической культуры и спорта. Безусловно, в тот момент Богинов не предполагал, что из маленького Севки Боброва, какого он знал, вырастет выдающийся футбольный форвард. Но он вспомнил прекрасную, зрелую игру – Владимира Боброва, которого, возможно, уже нет в живых; перед его глазами возникло постаревшее, сникшее лицо Михаила Андреевича Боброва, который проводил в армию второго сына… И дарованной ему, капитану Богинову, властью решил не брать на фронт красноармейца Всеволода Боброва, словно этот Всеволод Бобров был одним из лучших футболистов страны. Богинов ткнул пальцем в фамилию „Бобров“ и приказал писарю:

– Такие маломерки мне не нужны. Вычеркни и перепиши лист».

И Бобров стал курсантом Ярославского военно-интендантского училища, эвакуированного в Омск. Тем временем из блокадного Ленинграда сумели вывезти двенадцатилетнего Бориса – двоюродного брата Всеволода. Мальчик потерял родителей и мог погибнуть от голода. Михаил Андреевич усыновил племянника. Всеволод Михайлович считал Бориса своим родным братом. Вскоре приехал на побывку Владимир. Но радость встречи была омрачена. Умерла Лидия Дмитриевна. Не выдержало сердце. Всеволода не сразу оповестили, да и из училища отпустили с опозданием. И на похороны матери он не успел.

Молва об омском курсанте, прекрасно играющем как в футбол, так и в хоккей, дошла до Москвы. Бобров забивал в каждой игре по три-четыре гола, а матчи, где ему доводилось забивать по одному мячу, считал провальными. В 1944-м Всеволода пригласили в ЦДКА. В хоккейную команду.

В ЦДКА

Всеволод поразил даже видавших виды армейцев. Тренировалась команда в парке у площади Коммуны, где каток заливали на месте теннисных кортов, – теперь примерно на этом месте построен Музей Вооруженных сил. И когда Бобров в первой же двусторонней игре подхватил мяч, когда он без разбега, словно пущенный из катапульты, сразу набрал полную скорость и стал одного за другим обводить противников, многие буквально ахнули. Всеволод с легкостью перекидывал клюшку из руки в руку, прикрывал мяч корпусом, и защитники не могли справиться с ним. Играющий тренер ЦДКА Павел Коротков, на собственной «шкуре» испытавший неудержимость бобровского дриблинга, был изумлен, и уже самая первая тренировочная игра бесповоротно решила вопрос о том, что новичок Бобров должен выступать за основной состав.

На хоккейной площадке Боброва заметил Борис Андреевич Аркадьев. Тренера поразили и техника, и скорость, и сила рук молодого нападающего, и его результативность. «Я пришел на первую тренировку хоккейной команды посмотреть на новичка, и то, что я увидел, поразило меня. Прежде всего я увидел, что новичок, попав в общество чемпионов страны, не чувствовал себя экзаменующимся и держался уверенно и спокойно и в раздевалке, и на льду. Я сразу всё понял: это был настоящий, волей божьей талант и мастер индивидуальной игры. „Проходимость“ Боброва при помощи скоростной обводки сквозь оборону противника была буквально потрясающей… А после разыгранного приза открытия хоккейного сезона все заговорили о появлении новой хоккейной „звезды“ небывалой величины».

Но приглашать в футбольную команду Всеволода не спешили. Лишь летом 44-го Аркадьев взял молодого нападающего на сбор в Абхазию. И то не в качестве основного игрока. Аркадьев считал, что Всеволоду нужно дозреть.

Война близилась к концу. Семья Бобровых перебралась из Омска в Москву. Всеволод становился ведущим игроком хоккейной команды, а Борис Аркадьев уже думал, как ввести Боброва в футбольный ЦДКА. Возможно, даже двух Бобровых, ибо Владимир планировал тоже вернуться в большой спорт. Но в марте капитан артиллерии Бобров подорвался на мине и получил серьезное ранение. Ногу чудом удалось спасти, однако ни о каком футболе или хоккее не могло быть и речи.

Тренировки с основой ЦДКА не прошли даром. Борис Аркадьев узнавал Всеволода всё лучше и лучше, открывал новые стороны его таланта. Молодой нападающий обладал очень приличной скоростью, необычной манерой ведения мяча и ударом. Бобровский удар был, может, и не слишком сильным, хотя при желании Всеволод Михайлович мог «выстрелить» как из пушки. Но Бобров бил на точность, посылал мяч на неудобной для вратаря высоте и по столь же непростой траектории. Возможно, это было связано с особенностями коленного сустава футболиста.

И всё же Борис Андреевич не спешил наигрывать новичка на позиции второго центра. Ветеран Петр Щербатенко нареканий не вызывал, а Аркадьев всегда с уважением относился к игрокам, отдавшим команде свои лучшие годы. Поэтому к первому послевоенному чемпионату СССР Всеволод готовился как дублер Щербатенко.

Закончилась самая страшная в истории нашей страны война. Народ возвращался к мирной жизни, одной из примет которой стал футбольный чемпионат. И в матче с «Локомотивом» московская публика впервые увидела молодого, крепкого курносого парня, который вышел на последние 15 минут вместо Петра Щербатенко. Вскоре новичок поразил ворота «железнодорожников». А затем забил и свой второй мяч. И в тот же день вся футбольная Москва узнала имя этого курносого героя – Всеволод Бобров. В скором времени он все же потеснил Щербатенко, и пятерка нападающих ЦДКА приобрела свой законченный вид – Владимир Демин, Всеволод Бобров, Григорий Федотов, Валентин Николаев, Алексей Гринин.

Слава

Говорили, что Бобров не слишком любил тренироваться. Его стихией была игра. Не было случая, чтобы он халтурил на поле, был не готов к игре. Первый футбольный сезон Всеволода получился ошеломляющим – 24 гола в 21 матче. И хотя ЦДКА не стал чемпионом, уступив титул динамовцам, но именно Бобров стал одним из главных героев первенства 1945 года. А осенью он отправился в составе «Динамо» в знаменитое турне по Британии.