Текст книги "Город без имени (СИ)"

Автор книги: Павел Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– Али Рашидович, я гарантирую, что вам сохранят жизнь, если вы дадите показания против своего дяди, – быстро проговорил Волков.

– И просидеть остаток жизни за решеткой? Нет уж, увольте, – покачал головой Балакаев. – Лучше уж быстро расстреляйте.

– Вот так вот, – довольно усмехнулся мэр. – Проигрывать, ребята, тоже нужно уметь, а не хвататься за придуманную соломинку!

– Николай Львович, – позвал Седой.

– Что?

– Вы не подумали еще об одном варианте. Есть такое слово – самосуд. Мы вас сейчас просто пристрелим, а всем скажем, что вы оказывали сопротивление. Даже предоставим доказательства, которые вы называете косвенными. Как вы думаете, после этого в нашу версию поверят?

– Думаю, поверят, – усмехнулся Волков. – Мне нравится твое предложение. Я за.

– Не поверишь, но я тоже. Боюсь это единственный выход, – сказал Малинин. – Черт, ты был прав на счет торжества справедливости. Сейчас тот случай, когда можно и нужно нарушить закон.

– Вы не посмеете, – спал с лица Поздняков. – Я же мэр!

– Сейчас я смотрю на вас и вижу не государственного чиновника, а преступника, который ускользает из рук закона, – задумчиво сказал Малинин. – Вы мне отвратительны. То, что вы сделали, ужасно. Я просто не могу позволить вам избежать наказания.

Страж достал из кобуры пистолет.

– Кто его будет кончать? Есть желающие или монетку бросим?

– Давай я? – предложил Седой. – На мне и так уже грехов предостаточно. Один лишний ничего не изменит. Только пистолета не надо. Я его закалю, как свинью, – достал из ножен шпагу и проверил большим пальцем руки ее остроту.

– Эй, вы это серьезно? – встревожено спросил, молчавший до того волхв.

– Ну да. Стас, лучше выйди, раз не хочешь при всем этом присутствовать. Постой со спецназовцами, покури. Ты ничего не видел и не слышал. Так и нам и тебе будет спокойней.

– Хорошо, – ответил маг и, развернувшись, вышел.

– Борь, ты с нами?

– Конечно, шеф. Это будет даже забавно. Али тоже сразу кончите?

– Да нет, пускай до суда доживет. Он ведь будет молчать. А, даже если и не будет, кто этой гниде поверит?

– Есть, кому что сказать? Приговор там зачитать, отходную молитву? – лениво поинтересовался Седой.

– Ну, все, достали! – на мэра уже ни кто не обращал внимания, а он в это время отнюдь не бездействовал. Откуда-то из одежды он достал кинжал, который стражи до этого момента видели исключительно на фотографиях.

Малинин начал действовать еще до того, как мозг осознал, чем чревато появление этого предмета в руках мэра. Он дважды, навскидку, выстрелил. Пули должны были попасть в голову и грудь, но они даже не долетели до тела. Вокруг тела мэра соткался невидимый полог магического щита. Пули покатились по полу.

Поздняков ткнул кинжалом в сторону Бориса. Стража тут же подняло на несколько сантиметров над полом. Он закатил глаза и захрипел. Изо рта его начал литься яркий белый свет. Кольцо на пальце стража налилось огнем. Мэр только что запустил преображение!

Осознание этого простого факта дошло не только до Дмитрия, но и до Седого. Только тот действовал не колеблясь. Короткий выпад и шпага пронзила незащищенное горло безопасника. Все, теперь тот не представлял опасности. С трупом не происходят преображения.

Дмитрий растерялся. Он самым натуральным образом впал в ступор. Ни какой схватки не предполагалось. Короткая беседа, после которой, виновные понесут заслуженное наказание, а молодцы стражи окажутся в шоколаде. Но все пошло наперекосяк. Кто мог даже подумать о том, что толстячок мэр кинется в драку? Да и что вообще можно было ему сейчас противопоставить? Судя по всему, кинжал на самом деле дает ему бездну силы. Нет, он, конечно, не стал неуязвимым, таковых попросту не существует, однако как можно было найти лазейку в его защите, Дмитрий себе не мог и представить.

В себя Малинина привел Балакаев. Он вскочил из кресла и кинулся на стража, понимая, что это теперь у него единственный шанс спастись бегством. Дмитрий действовал автоматически. Не поднимая руку с пистолетом и практически не целясь – выстрелил, и попал как раз туда, куда и целился – в коленную чашечку. Али рухнул, при этом еще существенно приложившись головой об пол. Рядом с ним, без движения, лежал Волков. Что с ним произошло, Малинин не увидел.

Услышал стрельбу и крики, в квартиру забежали оставшиеся снаружи маг и спецназовцы. Поздняков пытался запустить преображение в Седом, но у него ничего не вышло. Денис кинулся вперед, понадеявшись устранить опасность одним точным ударом. Николай Львович отмахнулся от него, как от надоедливой букашки. Самойлова невидимой волной отбросило в сторону, приложив о стену.

Волхва мэр уничтожил огненным копьем. Все, что осталось при этом от человека, была невесомая горстка пепла, плавно опустившаяся на пол. Двух спецназовцев буквально разметало на куски. Как он это сделал, Дмитрий не понимал. Но это было по-настоящему страшно. Два здоровых мужика в мгновение ока превратились в кровавый фарш, разлетевшийся на стены.

– Вам должно быть стыдно, молодой человек, – тихо сказал мэр. Он вновь сложил свои пухленькие ладошки на объемистом пузике. Не выпустив, в прочем, при этом из них кинжала. – Нужно уметь проигрывать и отступать. Все эти трупы теперь на вашей совести.

– Они знали, на что шли, потому моя совесть чиста. А сколько жизней на вашей?

– Тю, это все сопливая демагогия, на которую и отвечать-то не хочется. Если ты идешь в политику, то должен понимать, что невозможно будет сохранить чистыми руки. Не то это ремесло, где можно в полной мере продемонстрировать, свои моральные качества. Скорее наоборот. Чем дальше ты готов зайти, для достижения собственных целей, тем больше шансов остаться на плаву.

Пока мэр, уподобившись злодею из плохой книги, распинался, Дмитрий отчаянно думал. Пробить щит было совершенно не возможно. Он пытался вспомнить, как можно обойти подобную защиту. Было бы вместо одного Малинина десяток стражей и дай они одновременный залп, не выдержал бы любой щит – пару пулей непременно бы пролетело. Но Дмитрий был один, и что-то ему подсказывало, что не пистолет, не боевые амулеты ему не помогут.

Мэр замолк. Дмитрию нужно было еще время. Он надеялся хоть что-то придумать. Было бы крайне обидно погибнуть, в маленьком шажке от собственной большой победы.

– Почему вы меня не убиваете?

Мэр стряхнул с головы штукатурку:

– Думаю, как лучше это сделать.

Дмитрия осенило. План был абсолютно дурацкий, но иного в распоряжении стража не было. Если на чаше весов лежит твоя жизнь, то хвататься начнешь за любой, даже призрачный шанс. Он решил использовать тот же прием, что и пару дней назад в тире – начал медленно пятиться назад.

– Думаешь убежать? – усмехнулся мэр. – Поздно, ничего у тебя не выйдет.

Дмитрий медленно пятился, а Поздняков шаг за шагом шел следом.

– Так и не могу придумать, что с тобой сделать. Это ведь из-за тебя все пошло наперекосяк. С чего ты так уцепился в это дело? Впрочем, мне наплевать на причины. Как же тебя лучше прикончить? Повторяться не хочется, знаешь ли. Может тебе ноги оторвать и посмотреть, как ты станешь медленно подыхать. Или…

Договорить мэр не успел. Малинин добился того, чего хотел – вывел Позднякова в центр комнаты. Страж выстрелил не в противника, а в огромную, хрустальную, безумно красивую и дорогую люстру над его головой. Она, с хрустальным звоном, сверкающим потоком обрушилась вниз, прямо на макушку градоначальника.

С ума сойти, но выжить стражу помогла самая обычная известка, которую мэр стряхнул со своей головы. Малинин тут же смекнул, что щит закрывает не все тело, наподобие мыльного пузыря, а создает преграду лишь впереди. Возможно, дело было в другом. Щит мог реагировать только на пули и заклятия – и вовсе не среагировать на мелкие помехи, типа дождя, известки или люстр. Дмитрию было плевать, главное, что получилось выжить.

Страж не стал терять времени даром. Он подбежал к лежащему на полу градоначальнику. Подобрал кинжал, лежащий в метре от тела. Едва только рукоять оказалась в руке Димы, тот понял, что сейчас способен если ни на все, то очень на многое. Так же стало понятно, как двум заговорщикам так быстро удалось разобраться, как именно можно активировать древний артефакт. Кинжал сам предлагал выбор определенных действия. Можно был снести всю стену, вызвать огненный дождь, запустить преображения, хоть во всем доме разом. Это была чистая разрушительная мощь, которой человек мог воспользоваться по своему усмотрению. Это сила и могущество. Мэр изрядно уже использовал внутреннюю энергию кинжала, и все равно, даже с тем, что осталось, Дмитрий на миг почувствовал себя всемогущим. Хотелось кричать от радости. Хотелось рушить и идти по трупам. Кинжал нес в себе силу и безумие, способность забыть про все и нестись вперед, сметая все на своем пути. Он даровал вседозволенность, каковую несет в себе только бессмысленная сила.

Однако у Дмитрия не было времени заниматься всякими глупостями.

Были более важные дела.

И кинжал словно почувствовал это в человеке, превратившись в самый обычный нож, тяжелый и неудобный.

Страж подлетел к бесчувственному телу мэра и со всей силой врезал ногой по ребрам:

– Это тебе, сука, за всех сразу. Болтать нужно меньше, и раз решил, то мочить!

У Дмитрия не было времени на составление детального плана. Первоначально Малинин хотел стереть градоначальника в порошок, как тот сам пару минут назад поступил с волхвом. Дескать, и не было тут ни какого мэра, куда он пропал, не знаю. Приехали только Али арестовывать. Но тут, же отбросил этот вариант прочь. На лестничной клетке, связанными лежали два телохранителя мэра. Если использовать такой вариант, то и их тоже пришлось бы устранять. Превращаться же в мясника страж не собирался.

Малинин поднял кинжал на уровень груди. Вокруг лезвия начало появляться сияние, золотого оттенка. Золотой луч протянулся вперед и окутал тело мэра. Там, где сияние касалось тела, плоть начинала отваливаться кусками. Мэр, хоть все еще и прибывал в беспамятстве, начал корчиться на полу и кричать. Он испытывал сейчас адские муки, а в Дмитрии не появилось ни намека на сочувствие или жалость – этот человек заслужил такую участь.

Тело Позднякова, представляющее из себя одну большую рану, поднялось в воздух, примерно на метр над полом. Кровь обильно, настоящими ручьями, стекала на пол. Оставалось только удивляться, что человек все еще был жив.

Кинжал начал вибрировать в руке и нагреваться. Держать его становилось невыносимо сложно. У стража начало возникать ощущение, что артефакт, если его не использовать в ближайшие несколько секунд, просто на просто, взорвется в руках.

Сияние собралось в золотистый, будто маленькое солнце, шар, над солнечным сплетением мэра. Дмитрий прикрыл глаза. Грохот взрыва и золотистая вспышка ударила по глазам. Страж совсем не боялся, он знал, что кинжал его прикроет.

Малинин открыл глаза. Мэра разорвало на две неравные половины. К тому же в грудине имелось огромное отверстие, будто в человека выстрелили из пушки.

Ну, вот и все.

Дмитрий встряхнул головой, прогоняя рой кровавых мух, кружащих перед глазами – перенапрягся, когда использовал артефакт – и пошел проверять, как там себя чувствуют менее удачливые, раненные коллеги.

Эпилог. Один месяц спустя.

Все тогда прошло совсем не так, как себе это представлял Малинин. Мало того, что мэр оказал сопротивление, в результате чего погибло несколько человек, так еще и последствия того вечера оказались бесконечно далекими от желаемого. Дело просто на просто замяли. Али власть, и вместе с ней пресса, сделали злодеем, действующего в своих, некому не понятных интересах. Мэра же выставили жертвой наемного убийцы. Не словечка, ни намека не просочилось в прессу, о темных делишках градоначальника. Не было скандалов, разоблачений и весьма ожидаемого повышения. То есть что-то там такое за кладбище обещали, но на этом все. Официально, не было никакого кинжала, с помощью которого можно было легко и без проблем устроить преображение. Вся информация об этом предмете оказалась строго засекречена. Дмитрию запретили говорить об Убийце Богов, едва ли не под страхом расправы. Вместо награды, суровые дядьки из гос безопасности, пожали руку, скупо поблагодарили за оказанную помощь, и каждый день таскали к себе в застенки на допросы.

Денис Самойлов, по кличке Седой выжил. Отделался сравнительно легко – переломом левой руки да пары ребер. Это он так неудачно приложился об стену. Выкарабкался так же и Волков, которого по касательной задело заклятие, направленное в волхва. Балакаева Али Рашидовича быстро осудили, на закрытом судебном заседании, и тихо пристрелили во дворе тюрьмы.

Дмитрий нажил себе огромное количество неприятностей тогда. Безопасники шли на любые угрозы и запугивания, лишь бы заполучить в свои руки кинжал. Та пара недель, что страж провел у них в застенках, показался настоящим Адом. Малинина пару раз даже пытали, настолько было велико желание завладеть Убийцей Богов. Но Дмитрий молчал. Ему было обидно и больно, что после всего им сделанного, с ним так несправедливо поступают. Взыграло упрямство, и Малинин никому ничего не сказал. Он придерживался придуманной второпях версии, и не отступал от нее ни на шаг. Дескать, градоначальник убил себя сам. Сначала у него все получалось, и он успешно расправлялся со стражами, но потом сила кинжала обратилась против него самого. Кинжал взорвался в руках Позднякова, исчезнув навсегда. Безопасники не верили в эту версию, но ничего не могли возразить – других-то свидетелей произошедших событий не было. Точнее, были, конечно – не было ни одного в сознании. Тогда-то безопасники и перешли от слов к делу. Сначала начали избивать допрашиваемого, а потом перешли к более конкретным пыткам – с иголками, клещами и прочими малоприятными приспособлениями. К счастью для стража разгуляться в полный рост, и продемонстрировать все свои таланты, им не дали. Шеф задействовал все свои многочисленные связи, поднял всех на уши, лишь бы вытащить своего подчиненного, посаженного, фактически без всяких причин. Потом к делу подключился и, наконец-то пришедший в себя, Волков. И процесс пошел веселей. Уже спустя пару дней после этого, Малинина выпустили, зловеще пообещав, что будут за ним следить. Дмитрия это обещание позабавило – ему нечего было скрывать и прятать. Он был в общем-то честен. Да и после пыток, банальная слежка и обыски в квартире, не казались чем-то уж таким сверхъестественным.

Лишним будет говорить, что сразу после того, как Дмитрий погостил у безопасников, первым делом страж отправился в больничку, для поправки здоровья.

Там к нему приехал сам генерал-губернатор, с бутылкой коньяка. Пришлось пить, не отказывать же такому человеку! Губернатор, которому были известны все перипетии этого дела, включая коварные замыслы мэра, поблагодарил за службу, пообещал разобраться с причастными к пыткам безопасниками и убыл восвояси. Ни тебе повышений, ни тебе премий и увеличения заработков. Ничего, ради чего стоило бы рискнуть. Да знай, Дмитрий сразу, что за все мытарства не шиша не получит, сразу бы скинул это дело на безопасников. Пускай бы разбирались.

Ногти на руках уже начали заживать. Теперь страж уже мог и сам, без посторонней помощи держать в руках ложку или сигарету. Остальные раны все еще побаливали, особенно сильно, по ночам, мешая спать. Лекарства и мази не всегда справлялись.

– Дорогой, ты как? – спросила Юля, войдя в спальню

Малинин мысленно усмехнулся – дорогой, теперь все как в лучших примерных семьях.

– Ничего, нормально.

– Скоро экипаж приедет?

– Да, с минуты на минуту. Денис сказал, сам закажет. Заодно с вещами поможет.

– Смотри, а он оказывается нормальный парень.

Да, оказывается нормальный. Хотя всего лишь пару месяцев назад, Малинин был о нем не самого лучшего мнения. Жизнь подкидывает интересные сюрпризы, в очередной раз, показывая, что все люди разные, и совсем не такие, какими кажутся на первый взгляд.

Страж с семьей, как и обещал, собирался на отдых. Упакованные чемоданы с вещами уже ждали в коридоре. Через два часа транспортный дирижабль, должен был вылететь из аэропорта и доставить людей в теплые края.

Отпуск Дмитрию был предоставлен сразу же, по первому требованию. Выплачены все отпускные, зарплата и несколько премий от руководства. Весьма неплохая сумма вышла в общем итоге. Как раз самое то, чтобы хорошо без проблем отдохнуть. К тому же отпуск составлял целых два месяца, так что страж и сам не знал, чем будет заниматься все это время. Правда Малинин не был уверен, что захочет, после всего случившегося, вернуться на работу. Да, шеф всячески помогал, но неприятный осадок остался. Впрочем, Дмитрий надеялся, что два месяца отпуска помогут ему в полной мере разобраться в себе. Понять, чем же он хочет заняться дальше.

– Здорово, больной!

– Привет Денис. Как сам?

– Ничего. Экипаж подан, все ожидают только вас, ваше вашество, – съерничал Седой. – До сих пор не пойму, как же это безопасники тебя куда-то отпустили.

– Я на эту тему даже заморачиваться не стану, – отмахнулся Малинин. – Отпуск дали, из страны выпускают, а почему получилось так, а не иначе безразлично. Ты чего какой смурной?

– Опять шеф натянул по полной программе. Ну не могу я вовремя проснуться с похмелья, будильника не слышу! А если и слышу, то просто швыряю его об стену и все.

В голове Малинина мгновенно созрела гениальная мысль. Он даже невольно зажмурился, предвкушая удовольствие.

– Хочешь, я тебе с этим помогу? – предложил Дмитрий.

– От алкоголизма лечится не буду! – категорично сказал Самойлов.

– Нет, ты не понял, никакого лечения. У меня есть для тебя подарок, вот этот будильник, – Дмитрий аккуратно взял с ночного столика свой старый будильник. Бережно, как очень хрупкий предмет передал его другу. – Вот, возьми и поверь, всегда будешь просыпаться вовремя. В семь утра. Мне он больше не нужен.

– Какой-то он невзрачный, – сказал Денис, критически осматривая старый будильник.

– Тебе внешний вид важен или свойства? Это мой подарок тебе!

– Что-то, очень щедро, я просто не могу принять такую дорогую вещь от тебя, – ехидно сказал Седой, но будильник в карман убрал.

– Ты на службу собираешься возвращаться?

– Пока еще не уверен. С другой стороны, я больше ни чем заниматься не умею. Посмотрим. Ты лучше помоги мне подняться.

Малинин уже давно оделся и прилег на кровать, немного передохнуть.

Денис подставил плечо и помог подняться с кровати.

Дмитрий взял клюку, прислоненную к кровати и оперся о нее. Теперь он чувствовало себя, гораздо увереннее.

– Денис, знаешь, справедливость восторжествовала, плохие люди наказаны, но я отнюдь не чувствую себя от этого счастливым, – пожаловался Малинин.

– Жизнь сложная шутка. Досталось тебе капитально, но Волков обещал разобраться, кто, же это с тобой сделал.

– Мне все равно, по большому счету. Они делали свою работу и делали ее так, как считали правильно. Мы с тобой в тот вечер тоже далеко вышли за рамки допустимого.

– Ты это сейчас к чему?

– Сам не знаю. Странно, все как-то заканчивается. Хорошие парни, победив плохих, а конце истории должны оказываться в выигрыше, а не в говне! Ну, по крайней мере, так это в книгах описывается. Никак не могу с смириться, что в моем случае все получилось совсем иначе.

– Зато с женой все наладилось! Ты, как и герои книг, нашел свою любовь! – усмехнулся Седой.

– Да уж! – рассмеялся Малинин. – Такой романтической истории, как у нас с Юлькой, я даже не слышал. Но я ведь о другом, и ты это прекрасно понимаешь. Обидно, что со мной так, не по-человечески обошлись.

– Ладно тебе. Сопли вытри, успокойся – у тебя впереди отпуск! Утешай себя тем, что хорошие парни наказали плохих. Мне от этого всегда легче становится.

– Но…

– Ни каких но! – строго сказал Седой. – Я могу подождать, у меня времени навалом. А вот твой рейс ни кто не будет переносить только из-за того, что тебе приспичило заняться самокопанием. Пойдем, а то дирижабль без тебя улетит.

– Циник ты и сволочь, – пробурчал Малинин.

– Тем и живу, – вздохнул Денис. – Зато меня девушки любят!

– Все, идем.

– Ага, иду.

– Тебе помочь?

– Сам справлюсь! – отказался Дмитрий. Поднял вверх свою трость, – Неужели не видишь, что у меня три ноги?!

Денис в ответ на это только хмыкнул.

Подхватил чемоданы.

– У тебя жена, кстати, симпатичная. Я бы с ней того… не знаю, чего ты столько лет ерундой занимался!

– Дураком был, не видел ничего вокруг. А ты, учти, будешь подкатывать к моей жене – пристрелю.

– Договорились.

Малинин был счастлив. Отпуск, окружают любящие люди, да еще удалось от ненавистного будильника избавиться. От последнего факта ему хотелось прыгать на месте, но слегка мешала трость.

Мягко закрылась дверь квартиры.

… А за окном все так же шел дождь…