Текст книги "Город без имени (СИ)"
Автор книги: Павел Филатов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Они лежала на грязном бетонном полу, тесно прижавшись, друг к другу. Страж и преображенный. Павел держал преображенного до конца, пока удар Малинина не поставил точку в их схватке. Но даже после этого руки молодого стража не разомкнулись. Отпустил лишь спустя десяток секунд, после того как его покинули остатки сил вместе с жизнью. А вот преображенный был все еще жив. Его грудь равномерно вздымалась и опадала. Удар Дмитрий только лишил его сознания, но с минуты на минуту он мог прийти в себе, и вновь приступить к разрушениям. Понятно, что нужно было доделывать начатое, с другой же стороны люди заслужили пяток минут отдыха.
Теперь наконец-то получилось рассмотреть преображенного. На вид ему было максимум лет двадцать пять. Среднего роста, среднего телосложения, с непримечательным лицом, длинными и неопрятными волосами. Одежда была местами сильно изодрана. Обычный паренек, ничем не примечательный. Таких полным полно, на любой улице.
Виталий встал рядом и посмотрел на своего друга.
– Блядь, – сказал он. – Допрыгался толстый. Я думал его, чей нибудь муж придушит, или на шпагу насадит. А тут вон как по-дурацки все вышло. Погиб при исполнении своего служебного долга.
Он без сил опустился на грязный пол, возле тела друга. Не было ни слез, не прочувственных речей, все это выражалось в выражении лица, в застывшей в глазах боли. Человек скорбел, искренне, но не собирался выставлять свои чувства на показ, хотя и полностью их скрыть ему тоже не удавалось.
– Ты давно его знал? – спросил Дмитрий. Понимал, что мешает скорбеть, но тишина начинала давить.
– Пол жизни, примерно. Нет, больше, – ответил Виталий. И тут же уточнил, – с шестого класса. Мы с ним лучшие друзья… были. Хороший человек, очень хороший. Таких сейчас мало.
– Как это все жутко трогательно. Я прям щас расплачусь! – раздался тихий голос. Виталий даже подпрыгнул от неожиданности. Да и Дмитрий тоже вздрогнул.
– Ты живой что ли? Какого же хера тогда притворяешься?
– Кто претворяется? Я притворяюсь? Это вы почему-то меня сразу в разряд мертвецов записали. Медики, блин, состояние больного на внешний вид определяете, нет, чтобы пульс проверить!
– Я-то уж начал прикидывать, какие слова у тебя на похоронах буду произносить…
– Не дождешься! – гордо сказал Паха. – Ничего хорошего ты бы не придумал, я тебя знаю. Сидишь вон, на тело своего павшего товарища пепел скидываешь.
– Так ты же живой!
– Это вовсе не означает, что мне это нравится, – совершенно справедливо возразил Павел. – К тому же, всего минуту назад ты думал, что я мертв, и все равно стряхивал пепел на мои бренные останки. Кстати, дай закурить.
– Держи, – Виталий сунул своему другу сигаретку, и протянул зажигалку.
– Спасибо. С чего вы вообще решили, что со мной что-то случилось? Он же меня даже не достал! Я его просто схватил и не отпускал. Самое худшее, что могло случится, мне бы процесс обнимания мужчины понравился, и я превратился в пидараса, что само по себе, как утверждают медики, не смертельно. Так с чего такая истерика?
– У меня знакомый, как и ты, нулевка, – вступил в разговор Дмитрий. – Он рассказывал, что все не так просто как тебе сейчас кажется. Пока ты удерживаешь другого мага, тем более преображенного, из тебя выходят жизненные силы. И чем дольше длится контакт, тем вероятнее шансы, что ты можешь загнуться. Неужели ты этого не знал? Странно, это же еще в школе должны рассказывать.
Судя по бледневшему и вытянувшемуся лицу, Паха об этом обстоятельстве узнал впервые, и сейчас, осознав, явно трусил.
Виталий начал смеяться.
– Чего ржешь? – рявкнул Павел.
– Да над рожей твоей. Таких элементарных вещей не знаешь!
– По твоей вине, между прочим! Из-за тебя, дурака, я спецкурс прогуливал. Получается, что чуть из-за пива не сдох сегодня.
– Ребята, – вновь напомнил о себе Малинин. – Конечно, безумно увлекательно слушать вашу перебранку, но, по-моему, преображенный в себя приходит. Нужно с ним что-то решать, пока слишком поздно не стало.
И действительно парень на полу начал проявлять признаки жизни. Паха покосился на преображенного, и чуть-чуть, на пару десятков сантиметров, отполз в сторону. Видимо посчитав, что теперь ему ничего не угрожает, остановился.
– Что тут думать, мочить надо! – сказал Виталий.
– И кто это сделает? – спросил Малинин. – Вы работаете в этом районе, следовательно, и казнить его должен один из вас.
– Нет, я не могу, при всем желании, – сказал Павел. – Сил нет, вообще! Вам придется меня на себе тащить, сам я даже встать не смогу. Все-таки у меня был очень длинный с ним контакт все силы ушли на удержание.
– Значит ты, Виталий.
– Я тоже не могу. В конце концов, он меня магией успел зацепить, прежде чем скопытился. Ранен я. Боюсь, не получится устроить быструю и безболезненную казнь. А мучить парня не охота, он же, по большому счету, ни в чем не виноват!
– Ребята, хватит тут детский сад устраивать! Это же необходимая мера, и вы не хуже меня об этом знаете. Точно так же, прекрасно понимаете, что может начаться, если его сейчас не ликвидировать. Хватит время тянуть!
– Слушай, раз ты понимаешь все благородство возникшей перед нами задачи, может ты тогда его сам того? В конце концов, ты не ранен, к тому же старше нас и циничнее. Для твоей психики это пройдет без последствий, а мы еще юны, нам это может нанести непоправимую душевную рану. Вдобавок ко всему, ты сюда приехал раньше нас, значит, по логике вещей, дело твое.
– То есть вы отказываетесь провести казнь? – сквозь стиснутые зубы прошипел Малинин.
Друзья переглянулись и синхронно кивнули.
– Отказываемся.
– Что ж, хорошо, – Дмитрий был просто в бешенстве, и сейчас из последних сил сдерживался, что не наорать на двух оболтусов. – Я это сделаю. Но, учтите, что я напишу рапорт, в котором самым подробным образом изложу ваши действия. Точнее, бездействия, которые могли повлечь за собой особо опасные последствия. Поверьте, я это дело на тормозах спускать не буду!
– Дим, но…
– Пошел, в жопу, – прошипел в ответ Малинин.
Чисто по-человечески он ребят прекрасно понимал. Самому было невероятно противно то, что сейчас предстояло совершить. Но это, ни в коем случае, их не извиняло. Своим безалаберным поведением, они ставили под угрозу не только свои жизни.
Хотелось курить, но на это не осталось времени. Нужно было как можно скорее и качественнее осуществить казнь. Дмитрию никак не удавалось заставить себя сделать должное. Можно сказать миллион пафосных слов о нужности того или иного дела, но ты никогда не сможешь претворить задуманное в жизнь, если не будешь уверен в своей правоте. Дмитрию уже случалось убивать. Хотя бы несколько дней назад на кладбище. Там он хладнокровно, и без малейшего душевного трепета лишил жизни другое человеческое существо. Но тогда были совсем другие обстоятельства. Тогда он убивал преступника, виновного в гибели нескольких десятков людей, к тому же защищая оставшихся в живых, а в их числе и себя. Тот человек заслужил свою смерть. Но не этот, не преображенный. Ведь в произошедшем нет его не малейшей вины. Такое может произойти с кем угодно, с любым близким человеком. Малинин понимал, что страх его иррационален, но почему-то уже давно у него возникла мысль, что его сын рано или поздно тоже переживет преображение. Он не хотел, чтобы все это случилось. Этот человек, чьего имени страж не знал, и которого считал невиновным, все еще представлял из себя потенциальную опасность. А любую потенциальную опасность стоило немедленно устранять, пока она не успела стать угрозой для чьей-то жизни.
Дмитрий не хотел видить лица приговоренного. Знал, что если сейчас посмотрит, то потом долго еще не сможет избавиться от ночных кошмаров. Поэтому бросил лишь короткий взгляд вниз. Сделал короткий шажок вперед. Теперь голова преображенного находилась как раз под правой рукой.
Взвел курок пистолета.
– В соответствии с особой частью Уголовного Уложения, лицо, прошедшее преображении, подлежит смертной казни, немедленно сразу после его обнаружения. Сегодня, – Дмитрий назвал точную дату, и удивился каким безжизненным и неестественным стал его голос. – Казнь осуществляет, страж следователь Малинин Дмитрий Сергеевич, в присутствии двух свидетелей.
Все, теперь формальная сторона вопроса соблюдена.
Дмитрий крепко сжал рукоять пистолета в руке. Зажмурил глаза.
Палец мягко нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела, в замкнутом пространстве квартиры, прозвучал как залп пушки. У стража заложило уши. Что мокрое плеснулось на штанину, но не было не сил не желания смотреть, что, же это такое. Еще один выстрел, и еще один. Дмитрий продолжал стрелять, а из глаз лились слезы, которые он так и не смог в себе удержать.
Едкий запах пороха щекотал нос. Малинин спрятал пистолет в кобуру, вытер глаза рукавом и, шатаясь, отошел в сторону. Без сил привалился, и сполз вниз по стене.
– Эй, вы, уроды, дайте закурить.
К стражу тут же подскочил Виталий и протянул уже раскуренную сигарету. Дмитрий с удовольствием затянулся, даже прекрыл глаза от немыслимого блаженства.
– Чего это с ним? – Малинин ткнул пальцем в сторону блюющего Пахи.
– Увидел, что ты с преображенным сделал, вот и не выдержала душа поэта.
– Что я с ним такого сделал? Подарил безболезненную смерть. Я хоть нормально попал?
– Нормально, клиент мертв. Все пули точно в яблочко, – Виталий привалился к стене рядом с Малининым и тоже закурил. – Лучше бы, ты пару раз промахнулся, честное слово. У тебя калибр крупный, там считай от лица ничего и не осталось. Большая, неровная дырка, с ошметками костей и кое-где торчащими волосками. Пипец просто. Как вспомню, самому дурно становится.
Дмитрий ничего не сказал, только еще глубже затянулся.
Посидели несколько минут, молча смоля. Паха пришел в себя окончательно, и блевать перестал. Только вот и смотреть в глаза Малинину не мог, отводил взгляд, будто в чем-то был виноват.
– Слушай, ты не поверишь, у меня сына как тебя зовут, Виталькой!
– Да ты что?
– Я тебе серьезно говорю. Вот такой пацан! – Дмитрий показал оттопыренный большой палец, как доказательство своих слов.
– И сколько ему?
– Тринадцать недавно исполнилось.
– Слушай, да он у тебя совсем взрослый уже!
– Ага.
– Дружище, ты просто выглядишь, значит молодо. Никогда бы не подумал, что у тебя может быть такой взрослый ребенок. Уже, наверное, по девкам бегает? – весело подмигнул Виталий.
– Черт его знает, он мне не рассказывает. Нет, еще, наверное. Если бы бегал, деньги постоянно просил. А он пока нет. Только на книжки стреляет.
– Ничего, вот начнет бегать, сам тогда будешь вспоминать эти времена, когда только на книжки деньги были нужны. Я это по себе знаю. Мы с Пашком тоже сначала по книжным магазинам бегали, занятия прогуливали. А вот потом, когда чуть подросли, на девок переключились, тут-то у нас родители и взвыли!
Виталий рассмеялся. Малинин тоже начал хохотать, да так, что ни как не мог остановиться. Понимал, что ничего смешного сказано не было, но не мог, ни как прекратить смеяться. С ним началась самая настоящая истерика.
Отсмеявшись, ребята вновь погрустнели.
– Ну и где подмога? – спросил Виталий, не понятно к кому обращаясь.
Действительно находится в комнате, рядом с трупом только что убитого тобой человека было, мучительно. Попытка отвлечься на постороннюю тему помогла, но теперь оба стража не знали, о чем еще можно поговорить.
Паха кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к коллегам. Вид он имел самый, что ни на есть измученный. Опустился на пол, по другую сторону от Малинина.
– Ты, это, извини нас, – сказал он.
– За что?
– Ты прав был, мы нет. Кочевряжиться начали только по привычке. Это было дело, которое должны были сделать мы. Спасибо тебе, что справился сам. Мне трудно даже представить, что ты сейчас чувствуешь. Я бы, честно говоря, сам не смог этого сделать, а ты оказался настоящим мужиком.
– Дим, серьезно, спасибо тебе. Можешь подавать на нас рапорт, мы это заслужили, – присоединился к извинениям друга Виталий.
– Ладно, чего уж там! – как можно беспечней отмахнулся от них Малинин, хотя на душе кошки скребли. Чувствовал он себя погано донельзя.
– Мы теперь твои должники. Обращайся, если что.
– Непременно, если что-то случится, вы будете первыми, кому я позвоню! – язвительно сказал Дмитрий.
– Напрасно иронизируешь. Мы свои долги всегда возвращаем.
За стеной послышался грохот сапог. Опасения Дмитрия подтвердились, и лифт все же рухнул. Теперь только так вот, по лесенке и можно было передвигаться.
На самом деле было просто здорово, что приехало подкрепление. Труп увезут, и станет полегче. А уж если врачи еще чего ни будь, вколют, будет вообще замечательно.
Глава 7. Поминки
Дмитрию было нестерпимо стыдно. Действительно, подоспела подмога, и, слава Богу, среди них оказались врачи. Но среди всей этой разношерстной группы, были так же коронеры, которые, первым делом, начали грузить труп на носилки. Одного случайно брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы, впервые в жизни, Малинин потерял сознание, как кисейная барышня. Ребята стражи развлекли ничего не значащей беседой, и все негативные эмоции спрятались на задворках сознания. Но страж увидел труп, и все те мысли и чувства, что Малинин пытался удержать в себе, разом всплыли и ударили как крепкий таран по крепостным воротам. И он тут же лишился чувств. Упал, как ни странно, удачно, даже ничего себе не отшиб. Благо и врачи оказались как нельзя, кстати, и почти сразу привели в сознание. Хотели даже в больницу отвезти, но страж отказался, посчитав, что два раза за неделю отправляться в гости к медикам будет несколько через, чур.
К подобному происшествию все отнеслись с пониманием и лишь сочувственно смотрели на пришедшего в себя стража. Пускай преображение и были достаточно привычной вещью, они были не настолько часты, чтобы стать обыденностью. Все понимали, что в любой момент могут оказаться на месте впечатлительного стража, поэтому, даже если у кого-то из вновь приехавших, и возникли ядовитые комментарии, они оставили их при себе.
Малинину было одинаково плевать как на сочувственные, так и на откровенно презрительные взгляды. Он чувствовал себя хреново и не собирался это от кого-то скрывать. Чего ради? Кому-то не нравится бледная рожа и затравленный взгляд? Так не смотри, или вообще уходи прочь, занимайся своими делами.
Вообще все закончилось не так плохо, как могло бы, – размышлял Дмитрий. Собственную душевную травму в расчет можно не принимать. Не самое плохое, что могло произойти. Погиб всего один человек, да и то по чистой случайности и из-за своей собственной глупости – та девушка, которую плитой придавило. Но в своей гибели была виновата только она. И на этом список жертв исчерпывался. Обычно же количество смертей превышало несколько десятков. Так что можно сказать, обошлось. Правда, Виталия с Пашкой все же госпитализировали. У первого оказались сломаны два ребра, и непонятно откуда, на животе появился огромный ожог. Второй же действительно перетрудился, когда удерживал преображенного. Врач только руками в стороны разводил, не понимая, как страж не только выжил, а еще и передвигается без посторонней помощи. Полученные раны были неприятными, но не смертельными. Поэтому Дмитрий считал, что ему, всем им, просто фантастически повезло. Однако оказалось, что самые фантастические события происходили без его участия, и о них он узнал, только вернувшись в отдел.
До отдела его подбросили стражи. Вопреки ожиданиям, ни кто Дмитрия, как героя, возле входа, не встречал. Немногочисленные следователи, и обычные стражи, ходили с вытянутыми лицами и злобными глаза. Последние новости страж узнал, лишь зайдя к себе в кабинет. Новости были обескураживающими, зато снимавшие все вопросы, возникшие у стража.
Преображения происходили крайне редко, раз в месяц как максимум. Этим же утром произошло небывалое, настоящая эпидемия преображений, причем нигде ни будь, а в мэрии. В один миг началось спонтанное преображение, сразу у четырех людей, трое из которых были кандидатами в мэры. Причем, Виниамин Спиваковский, которого называли победителем стремительно приближающихся выборов, оказался в их числе. Четвертым преображенным был Ярослав Якушев, правая рука нынешнего мэра. Мэрия была разгромлена фактически полностью. Все силы стражей и волхвов, в том числе студентов старшего курса Университета магии, были стянуты для уничтожения угрозы. В конечном итоге все преображенные были устранены, но какой ценой. Более трети следователей из Отдела Дмитрия остались там. Несколько сотен жертв среди людей, проживавших в соседних с мэрией домах. Точное количество жертв до сих пор не было установлено, так как было неясно, сколько тел еще осталось под обломками. Серьезно пострадал даже мэр. Его телохранители сработали недостаточно оперативно
Теперь складывалась такая ситуация, при которой идея набирать в следствие вчерашних студентов, уже не казалась нелепой. Нужно было срочно латать дыры, появившиеся в личном составе, в свете трагических событий.
Поэтому-то Дмитрия и послали устранять преображенного – просто других стражей, поблизости не оказалось. Получалось, что за последние три дня произошло, шесть преображений, больше, чем за последние семь месяцев. Событие фантастическое по своей сути. Никогда еще не доводилось слышать, что подобное может произойти. И, тем не менее, это было объективной реальностью.
В отделе было немыслимо пусто. На рабочих местах почти никого не осталось. Фактически все были выдернуты на место происшествия, и сколько из них еще осталось в живых, можно было только догадываться. В отделе встречались такие же, как и Дмитрий, стражи, которых по объективным причинам утром не оказалось на рабочем месте.
Алексей, введя соседа по кабинету в курс дела, ушел по своим делам. Малинин остался в вынужденном одиночестве, хотя предпочел бы сейчас компанию. Не хотелось оставаться наедине с собственными мыслями.
Что бы отвлечься от пустых мыслей, от которых разило неземной тоской, Дмитрий решил поработать. Очень кратко изложил все события, произошедшие в квартире преображенного. Более подробно остановился только на странных изменениях реальности в помещении. Наверняка это будет интересно почитать магам. Впрочем, у них и так сейчас проблем, и тем для размышлений, хватает.
С отчетом страж управился быстро, затратив всего полчаса времени. Потом вернулся к похищению из музея – перечитал свидетельские показания, в которых не увидел ровным счетом ничего нового, и решил взяться за что-нибудь еще. В производстве у Малинина находилось еще несколько дел, вот на них-то он и сосредоточился. Расследование уже было закончено, и все, что требовалось, это соблюсти формальности, добрать несколько документов и справок, и можно будет передавать дело в суд.
Время за бумажной волокитой пролетало незаметно. Он полностью сосредоточился на документах, отрешившись от всех посторонних мыслях разом. Даже курить не выходил, и кофеем себя не баловал.
– Здорово.
Дмитрий вздрогнул от неожиданности. Так заработался, что даже не услышал звука хлопнувшей двери, когда в кабинет зашел посетитель. Это оказался Седой. Выглядел он сегодня еще хуже, чем обычно. Седые волосы были грязными и неопрятными, все лицо покрыто царапинами, под левым глазом наливался фингал. К тому, же присаживаясь, он еще болезненно зашипел и схватился за ребра. Матюкнулся.
Малинин еще раз окинул коллегу внимательным взглядом и сказал:
– Нет взаимности, не лезь!
– Смешно, – скорчил в ответ гримасу Седой. – Ты где был?
– Когда?
– Утром.
– Работал. Свидетеля опрашивал. Потом преображенного усмирял. А что?
– Нет, ничего, не видел я тебя чего-то.
– Я тебя тоже не видел, и что дальше? – Дмитрий поморщился. – Ты сам-то, где был, возле мэрии?
– Ага. Разве у нас где-то еще происходило преображение? – он саркастически изогнул бровь.
– Вообще-то да.
– Не понял, – удивленно вытаращился на своего коллегу Седой. – Это где же?
Дмитрий вздохнул и принялся рассказывать о событиях, произошедших утром. Чем больше он говорил, тем сильнее морщился Седой.
– Все страньше и страньше, как говорила одна маленькая, любопытная засранка, – сказал тот, наконец, дослушав до конца рассказ Малинина. – Последнее преображение случилось позавчера, то есть мы могли быть спокойны еще в течение целого месяца. А тут в двух частях города, в одно и тоже время, происходят преображения, причем в одном месте массовые, чего не случалось вообще никогда. Какая-то, честное слово, эпидемия началась! Что же это за говно у нам в мире твориться?
– Риторический вопрос, и риторический ответ – не знаю. Дерьмо оно и есть дерьмо, добавить тут нечего, – Дмитрий побарабанил пальцами по столу. – Я сам о том же самом думал, буквально недавно.
– И к каким выводам пришел?
– Ни к каким. Сам понимаешь, слишком мало данных для анализа. Чтобы понять, почему сегодня произошло массовое преображение, следует хотя бы понять, почему преображение происходит в каждом конкретном случае. А этого не знает никто, кроме Бога, но он не спешит делиться своими секретами. В любом случае, во всем придется разбираться волхвам, это как раз по их специальности.
– Это уж точно. Покурим?
Малинин только кивнул головой. Курить и в самом деле очень хотелось. Начальства на месте не было. Если уж заварилась такая каша, то на верхах сейчас поднялся самый настоящий шухер. Вряд ли шеф сегодня вообще вернется. Поэтому, ничего не опасаясь, можно было смело курить, не выходя из кабинета, и не боясь получить за это нагоняй.
Дмитрий подошел и открыл окно.
– Чего сегодня вечером делаешь? – спросил Седой.
– На свидание меня пригласить хочешь? – усмехнулся Дмитрий. – Не получится, я замужем.
– Вот, черт, не повезло как! – вскрикнул Самойлов и хлопнул ладонью по столу. – Мы с коллегами собираемся вечерком зайти в наш кабачок, и как следует выпить.
– По поводу чего пить собрались?
– Поминки по павшим товарищам. Еще вчера собирались помянуть оставшихся на кладбище, а сегодня еще больше возле мэрии осталось, – Седой поморщился. – И их заодно.
– Я приду, конечно. Только ведь знаешь, я почти не пью.
– Так ведь тебя ни кто бухать и не заставляет. Приди, немного помяни, а то не по христиански получается.
– Я считаю неправильным на поминках пить, это отвратительно.
– Согласен. Но помянуть все равно нужно.
Дмитрий задумался.
– Пожалуй, я все же напьюсь.
– Это чего вдруг так?
– Я сегодня человека убил.
– Ты же вроде того террориста на кладбище пристрелил?!
– Это да, но там была другая ситуация.
– Понимаю, – покивал головой Седой. – Тяжело убить уже беспомощного, ни в чем невиноватого человека. Последней сволочью себя чувствуешь.
– Точно. Тебе тоже казнить приходилось?
– Не на законных основаниях, – усмехнулся Седой. – Это была месть. Впрочем, не будем об этом – дела давно минувших дней. Преображенных я ни разу ни казнил – меня после каждого такого задержания долго откачивают. Впрочем, ничуть об этом не жалею, надеюсь, что никогда у меня такого опыта не будет.
– Дай то Бог!
Дмитрий с удовольствием затянулся. Почему-то вдруг захотелось рассказать Седому если и не все, то очень многое. Какой-то очень доверительной выходила беседа.
– Знаешь, дело не только в казни. Не только из-за нее напиться захотелось.
– Почему тогда?
– Не поверишь.
– В нашем мире может произойти, что угодно, я в этом уже имел возможность однажды убедиться. Ты расскажи сначала, а там уж посмотрим.
– Я в жену свою влюбился.
– Сколько вы вместе?
– Четырнадцать лет.
– Фига себе, – присвистнул Седой. – Действительно уважительная причина. С чего это тебя так?
– Сам понять не могу, что со мной произошло. Пару дней назад вдруг дошло, что она единственный близкий мне человек. Что люблю ее.
– А она тебя?
– Вроде как да. Такое ощущение, что она сама в себе разобраться не может. Вот если бы мои чувства вспыхнули пяток лет назад, она бы сразу же ответила взаимностью. А сейчас, – Малинин горько махнул рукой.
– Ни что так не убивает чувства, как равнодушие, – глубокомысленно изрек Седой.
– Ты сам-то женат, специалист?
– Нет. Был. – Самойлов глубоко затянулся. Чувствовалось, что ему неприятно об этом не то, что говорить, а даже вспоминать. Но, тем не менее, он продолжил говорить. – Тогда много событий произошло. В то время как раз угодил в застенки инквизиции, был отправлен в ссылку в ваш гостеприимный город. Слушай, думал я уже готов об этом поговорить, оказывается нет. Давай я тебе, как-нибудь, потом историю до конца расскажу?
– Конечно, как скажешь, – Дмитрий был несказанно огорошен нежданным откровением коллеги. Тот всегда слыл человеком скрытным, никогда не рассказывающим о своем прошлом. Догадок ходило много, но что с ним произошло на самом деле, не знал никто. И вдруг он сам рассказывает, очень многое. Малинин был удивлен, и даже где-то польщен.
– Я тогда совсем молодой был. Пацан, – Седой задумался. – Всего двадцать четыре года, только-только исполнилось. Много глупостей наделал. Хотя не знаю, вполне вероятно, что сейчас вел бы себя точно так же, только несколько тоньше, что ли.
– Ничего не могу тебе по этому поводу сказать, так как не посвящен в суть проблемы.
– Твое счастье.
Седой не хотел говорить ничего больше сказанного, а Дмитрий не собирался его пытать. Решил перевести тему разговора:
– Как думаешь, начальство сегодня вернется?
– Вряд ли. Его сейчас со всем усердием имеет губернатор. За последнюю неделю ЧП произошло столько, что на десяток лет вперед хватит. Слышал, что чуть ли не военное положение вводить собираются.
– А что толку? Как можно предугадать преображение? Оно же может в любой момент и где угодно!
– Ты забываешь про артефакт, использовавшийся на кладбище. Его же так и не смогли найти. Никто не застрахован от повторного применения. Мобилизуют все силы. Даже выпускников академии магов собираются задействовать.
– Откуда у тебя такие сведения?
– Да это же стандартные меры. На время чрезвычайной ситуации мобилизуются все возможные резервы. Быть может, даже армию подключат.
– У нас, что чрезвычайная ситуация?
– А ты сам не заметил? – ехидно усмехнулся Седой. – Слишком много странных вещей произошло за последние дни. По отдельности, это все не более чем случайность. Однако все вместе они рисуют очень мрачную картину.
– Я могу согласиться с кладбищем, но причем здесь преображенные? Не думаешь же, ты, что их инициировали специально?! – Малинин рассмеялся над нелепостью предположения. – Это же просто невозможно!
– То, что это не происходило раньше, вовсе не означает, что невозможно в принципе. Может быть, кто-то разгадал механизм преображения и теперь использует его в своих целях.
– Ага, сумасшедший ученый, решивший захватить Землю!
– Напрасно, язвишь. Ты подумай сначала, вспомни, кто были преображенными?
Дмитрий задумался. Взглянул на проблему с этой точки зрения, и стало ясно, что в глазах Седого действительно присутствует рациональное зерно.
– Только политики. Преображенными становились в последнее время исключительно политики.
– Точно, – Самойлов довольно прищелкнул пальцами. – Непросто политики, а люди, баллотировавшиеся на должность мэра.
– Кто-то устраняет конкурентов?
– Чем не версия?
– Но мой сегодняшний преображенный был самым обычным студентом. Он кому мог помешать?
– Да не факт, что он и мешал. Впрочем, стоит покопаться и в его связях. Хотя уверен, что дело ни в этом. Может быть, он как раз тот самый единичный случай преображения, который происходит почти ежемесячно?
– Вполне вероятно, – согласно покачал головой Малинин.
И без того поганая ситуация начинала выглядеть все хуже и хуже с каждым моментом. Вмешательство политики, так же как и гонки за властью, никогда не несли с собой ничего хорошего. Только грязь, да кровь. Радовал один момент, все это придется разгребать кому-нибудь другому.
– Как у тебя с музеем, есть подвижки?
– Почти ни каких. Людей опрашиваю, но толку в этом нет, никакого. Главная подозреваемая исчезла.
– Думаешь, она дело провернула?
– Сложно пока сказать. По-любому выходит, что она в этом деле замешана, но вот каким боком, мне пока не совсем ясно. Хотя, что-то мне подсказывает, что виновата она. Но это, повторюсь, бездоказательное заключение, основанное исключительно на интуиции.
– Осталось самое сложное, найти ее?
– Точно, – ответил Дмитрий. – Как у тебя с кладбищем?
– Примерно так же, как и у тебя, только даже подозреваемых нет. Ниточка одна вырисовывается, но уж больно слабенькая. Посмотрим, что из этого всего получится.
– Исполнили волю начальства, поделились информацией.
– Ага, – рассмеялся Седой. Смачно зевнул. – Может, еще по одной скурим.
– Давай, – согласился Малинин. В самом деле, не работать же?! – Во сколько планируете начать поминки?
– Сбор в шесть, – он кинул взгляд на часы. – Как раз покурить успеем и двинем.
Дмитрий согласно кивнул головой. Напиться и забыться, что может быть лучше? Домой идти не хотелось совершенно, черт его знает, что там будет ждать. И чем ближе становился конец рабочего дня, тем сильнее ему хотелось, чтобы время остановило свой спринтерский бег. Представилась возможность посидеть в приятной компании, выпить, поговорить, может быть хоть какие-то вещи встанут по своим местам, и наконец-то исчезнет иссушающее чувство вины.
Страж признал себя виновным сам. Виновным во всем. В принципе, любой человек может всегда договориться со своей совестью, и только истинно порядочный не пойдет на такой компромисс. Последнее дело находить себе оправдания, при этом прекрасно понимая, что нет, и не будет других виноватых. Совесть теребила Малинина не на шутку. Он был бы рад, если бы по возвращению домой, жена устроила еще один скандал. Куда хуже окажется ситуация, при которой она не скажет ни слова, или если стража будет ждать пустая квартира, в которой останутся только его вещи. Что делать тогда, страж не представлял, потому и предпочел безболезненный вариант вечера со сослуживцами. Да это был не выход, это были самые обычные малодушие и трусость. Ну и пускай. Зато можно было отнести предстоящий разговор, а большего сейчас стражу и не хотелось. Нужно было расслабиться и собраться с мыслями. Насыщенный событиями день, не оставил такой возможности.
Курили, молча, думая о своем. Так же молча, выкинули бычки в окно, и вышли из кабинета. Дмитрий тщательно закрыл за собой дверь на ключ.
Местом сбора стражей служило кафе «Кабачок». Довольно милое и спокойное местечко, которое стражи давным-давно сделали своей явочной квартирой. То есть и случайные посетители туда, конечно, тоже забегали, но поняв с кем их, свела судьба, как правило, быстренько ретировались. Владелец кафе ничуть не возражал против таких постоянных клиентов, напротив, был этому даже рад. Тут и постоянный доход, и почти круглосуточная охрана.