Текст книги "Курсант. На Берлин 3 (СИ)"

Автор книги: Павел Ларин

Соавторы: Павел Барчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Он принарядился в темно-серый костюм и уже не выглядел обнищавшим интеллигентом, как несколько дней назад. Видимо, все же согласился принять помощь нашей хозяйки, которая бережно все эти годы хранила вещи сына.

– Фрау Марта просто извелась. Я буквально вчера отпаивал ее каплями. – Бернес говорил и при этом быстрым, цепким взглядом оценивал мое состояние. В отличие от хозяйки дома, он прекрасно знал, какие именно «приключения» могут поспособствовать моей пропаже. – Выглядишь неважно. Что случилось?

Фрау Книппер не перебивала Марка, но при этом смотрела на меня с ожиданием. Ей явно требовались объяснения.

Пришлось снова врать. Хотя это уже привычное состояние. С момента, как очнулся в теле деда, чуть больше полугода назад, я все время вру.

– Да так… Познакомился с одной очаровательной фройлян, – я подмигнул Бернесу, стараясь выглядеть беззаботно. – Увлекся, знаете ли. Ну, а потом… немного повздорили с местными кавалерами. Сами понимаете, конкуренция. Вот, пришлось отстаивать честь дамы и свою собственную. Ничего серьезного, пара царапин.

Фрау Марта покачала головой, но кажется, немного успокоилась. А вот Бернес продолжал смотреть на меня оценивающим взглядом. Я видел в его глазах реальную тревогу и немой вопрос.

Он слишком хорошо меня знает. Это – первое. Марк в курсе, что никакие фройлян не могли бы увлечь мою пылкую натуру настолько, чтоб я забыл о своей цели и о своих задачах.

Ну и конечно, Бернес мгновенно оценил и состояние одежды, и характер травмы, и ту запредельную усталость, которую я тщетно пытался скрыть за бравадой.

Он чуть заметно качнул головой, давая понять, что разговор предстоит серьезный, но уже без участия третьих лиц.

– Нам надо бы… обсудить будущие планы. Я тут подумал… Раз уж мы оба метим в одну и ту же сторону, планируя пробиться в немецком кинематографе, думаю, стоит объединиться. Тем более, я пока еще до своей благодетельницы не добрался, а ты уже знаком с самой Чеховой. – сказал он с нажимом, делая вид, что намекает на перспективу моей помощи в его карьере. – Есть пара идей.

Я, конечно, сразу понял намек. Ему не терпелось узнать, что произошло на самом деле.

– Ну что ж мы на пороге! – Спохватилась фрау Книппер, всплеснув руками. – Идемте же в дом! Обед еще не остыл. Алексей, тебе срочно нужно привести себя в порядок и покушать.

Я, собственно говоря, был исключительно «за» обеими руками и даже ногами, однако с обедом пришлось повременить.

Не успели мы двинуться из прихожей в сторону столовой, как тишину дома нарушил резкий, требовательный стук в дверь.

Фрау Марта, вздрогнула, оглянулась:

– Кто это еще? Вроде бы не жду гостей… Алекс, будь добр, открой. Я пока начну накрывать на стол.

Я послушно развернулся, промаршировал к двери, повернул ручку, открыл и… просто охренел.

На пороге стояла Магда Геббельс. Элегантная, безупречная, с холодной улыбкой первой леди Рейха. Конечно, я сразу ее узнал, потому что на этой особе Шипко несколько раз акцентировал мое внимание, когда мы изучали снимки основных фигур, играющих важную роль в Германии. Магду Панасыч упоминал как особо опасную даму, называя ее исключительно гадюкой, дрянью или стервой.

От неожиданности я буквально остолбенел. Но уже в следующую секунду понял, что степень моего остолбенения увеличивается многократно.

Если бы сейчас во дворе дома фрау Книппер внезапно появился какой-нибудь военный оркестр Советской Армии и грохнул на весь Берлин «Смуглянку», я пребывал бы в гораздо меньше шоке.

За спиной Магды Геббельс, по дорожке, ведущей к дому, медленно, приближался человек, от вида которого кровь ударила мне в голову. Просто это было не просто неожиданно. Это было невозможно.

От калитки в сторону крыльца с абсолютно довольной физиономией топал Клячин.

Глава 4
Становится понятно, что жизнь снова резко меняет направление

Это был тот самый момент, когда одна секунда растягивается в вечность. Магда Геббельс и Клячин… Мой мозг лихорадочно пытался обработать два этих невозможных, несовместимых факта.

– Добрый день, – голос супруги министра пропаганды, мелодичный и ровный, вернул меня в реальность.

Холодные голубые глаза изучали мою физиономию без тени улыбки. Наверное, для нее я выглядел сейчас идиотом, который застыл на пороге с открытым ртом.

Говорила она, естественно, на немецком и, судя по всему, конкретно я ей был совершенно не интересен. То есть, причина появления этой женщины вообще никак не связана со мной.

Однако, в информации, которую давал Шипко, однозначно не имелось пункта о дружбе или знакомстве Магды с фрау Книппер. Впрочем, там и о фрау Книппер не было ни черта.

Ровно в этот момент Клячин, которого первая леди Рейха, настоящая немецкая мать и жена, пока ещё не видела, оказался возле ступеней. Он живо взбежал по ним, легонько отодвинул Магду в сторону, чем буквально поверг ее в шок, а потом, расплывшись в широкой, преувеличенно искренней улыбке, не затронувшей его волчьих глаз, громко и радостно завопил:

– Алексей Сергеевич? Витцке? Черт! Как же я рад! Как же я счастлив! Николай Николаевич Старицкий – мое имя.

Причем он реально вопил. Мне кажется, его услышали все близлежащие дома и возможно даже парочка на соседней улице. Судя по той картине, что я наблюдал, чекист в данный момент выбрал роль чудаковатого русского, который может входить, к примеру, в число эмигрантов, уехавших из Союза давным-давно. Выглядел он достаточно прилично. В наличие имелся новый костюм, начищенная до блеска обувь, шляпа и белоснежная рубашка.

Клячин протянул руку, которую я машинально, на автомате пожал, чувствуя ледяной холод его пальцев. Сказать, что я пребывал в некотором шоке – это значило бы очень скудно и ограничено передать мои эмоции в данный момент. Внешне, конечно, они проявлялись не столь ярко, но вот внутри я просто пребывал с полнейшем офигивании от всей ситуации в целом и от наглости беглого чекиста в частности.

– Старый друг ваших покойных родителей. – Продолжал тем временем Николай Николаевич. – Так вышло, что я давно обитаю в Европе. Обстоятельства заставили покинуть родную землю. Ну вы понимаете, о чем я…

Клячин подался вперед, оттеснив фрау Геббельс в сторону ещё больше, и подмигнул со значением. У меня возникло ощущение, если он двинет плечом чуть сильнее, немка просто свалится с крыльца.

– Представляете, Алексей, совершенно случайно увидел вас на днях в «Кайзерхофе». Поначалу не поверил глазам. Но вы же – точная копия отца. Только взгляд – как у матери. Ну и что вы думаете, мой друг? Мне потребовалось пара дней, чтоб принять решение и осмелиться навязать вам свое общество. Кинулся обратно в «Кайзерхоф», с трудом вызнал, в чьей компании вы были. И вот…

Николай Николаевич широко развёл руки в стороны, едва не стукнув супругу рейхсмиристра пропаганды по носу.

– И вот я здесь! Алексей! Черт! Как же рад! Могу ли я обращаться на «ты»? Буду рад, если мы станем так же дружный, как с твоим отцом!

Клячин шагнул вперед и заключил меня в крепкие объятия. Говорил он по русски, при этом совершенно не обращая внимания на возмущенную и удивлённую Магду. Уверен, она никогда еще не оказывалась в столь нелепой ситуации. По крайней мере, в последние лет десять точно.

– А что происходит? – Раздался за моей спиной озадаченный голос фрау Марты.

Но уже в следующую секунду она вышла вперед и сама увидела обоих гостей.

Если Клячин не вызвал у хозяйки дома никакой реакции, его она встретила впервые, то при виде Магды Геббельс, Марта буквально остолбенела. Ясное дело, она тоже узнала ее с первого взгляда. Мне кажется, нет в Берлине людей, не знающих супругу рейхсминистра в лицо.

– О… Добрый день. Чем могу быть полезна? – Вежливо поинтересовалась Марта.

Фрау Геббельс осторожно протиснулась мимо Клячина, который наобнимавшись вдоволь, теперь замер, вцепившись в мои плечи руками и рассматривая мое лицо взглядом дядюшки, который обнаружил своего племянника, объявленного мёртвым, в полном здравии.

– Мы могли бы поговорить внутри? – Поинтересовалась Магда, при этом недовольно покосившись в сторону Клячина, который, раскорячившись на крыльце, заполнял собой все пространство.

– Конечно! Проходите, пожалуйста, – голос фрау Марты звучал напряженно.

Она оправилась от первого шока, но явно не понимала, что происходит. Присутствие первой леди Рейха и этого улыбчивого, но крайне неадекватного на первый взгляд незнакомца – такое не случалось в ее жизни никогда. Фрау Книппер отступила, пропуская нежданных гостей в прихожую.

Я слегка напрягся. Если сейчас Клячин не прекратит вести себя как черт знает кто, и снова отпихнет жену Геббельса, мне кажется, она взорвётся.

Однако, к огромнейшему счастью, Николай Николаевич вежливо посторонился, позволяя ей пройти. Да еще ухитрился ляпнуть что-то из разряда:«Боже мой, какой прекрасный цветок! Насладиться бы его ароматом», но, опять же, к счастью, на русском. Правда интонация его голоса была максимально выразительной и настоящая немка скорее всего поняла суть произнесённой фразы.

– Марта, дорогая, надеюсь, я не помешала? – Магда Геббельс легко шагнула внутрь, – Решила проведать вас. Узнать, как ваши дела. Мы ведь были немного знакомы когда-то… через вашего сына. Помните?

Фрау Марта нахмурилась, пытаясь вспомнить. Естественно, ни черта она не вспомнила да и не могла. Я биографию Магды Геббельс помню хорошо. Шипко заставил выучить все, что имелось в личных делах. Вероятность знакомства жены рейхсминистра с штурмовиком, погибшим во время «Ночи длинных ножей» – нулевая.

Мне вообще показалось, что Магда обозначила причину своего появления, как говорится, от балды. Просто выбрала более-менее подходящую. Типа, я знала вашего сына, но вы не знали меня, мы встречались пару раз, так что ничего удивительного, что вы меня не помните.

– Фрау Геббельс… Я… признаться, не припоминаю… Мой сын…

– Ах, столько лет прошло, немудрено забыть, – легко отмахнулась Магда, не дав хозяйке договорить. Она уже осматривала скромную обстановку гостиной, куда мы все как-то ненавязчиво, маленькими шажочками, переместились. – У вас так уютно. Чаю не предложите? Погода сегодня располагает к беседе.

– Чай! Это прекрасно! – Выдал по-немецки Клячин. – Дамы, позвольте составить вам компанию. Я так бесконечно счастлив, что встретил сына старого друга…Позвольте представиться. Николай Николаевич Страцкий. Офицер, потомственный дворянин. Вынужден был оставить Россию-матушку… Извините, что явился без приглашения…

В общем-то, у фрау Марты, явно не было выбора. Она, подавленная авторитетом гостьи и сбитая с толку Клячиным, который теперь следовал за ней след в след, продолжая нести какую-то чушь, поспешила на кухню, бормоча что-то о свежей выпечке. От помощи чекиста хозяйка дома отказалась. Хотя он очень настаивал.

Только Марта вышла из комнаты, как на пороге появился Бернес. Я так понимаю, пока мы все бестолковились у входной двери, Марк успел подняться в комнату и снять пиджак.

В итоге сцена вышла, достойная картины для Эрмитажа. Я стоял у окна, Клячин с улыбкой рассматривал фотографии на стене, Магда Геббельс устроилась в кресле, положив ногу на ногу. Когда вошёл Марк, случилась та самая «немая сцена», столь любимая отечественными классиками.

Бернес вытаращился на Клячина, но очень быстро взял себя в руки. В одно мгновение просто. Он вообще никак не ожидал увидеть именно этого человека. Да, нас учили держать эмоции под контролем и сохранять подходящее ситуации лицо при любом раскладе. Марк его и сохранил. Лицо. Но взгляд у него стал очень выразительный. По крайней мере, для меня. Я видел, что Бернес в шоке.

Магда Геббельс отчего-то ровно точно так же вытаращилась на Бернеса. Ей понадобилось больше времени, чтоб сделать вид, будто ничего не случилось и не произошло. Однако за эти несколько минут сто процентов стало понятно, причина появления фрау Геббельс – это Бернес.

Я в свою очередь в изумлении рассматривал жену рейхсминистра пропоганды, пытаясь понять, на кой черт ей Марк? И откуда вообще она о нем знает? Он упоминал только Эмми Геринг, как часть своей легенды. Да и потом, по Бернесу было понятно, что Магда ему никаким боком не впилась, хотя он, конечно же, прекрасно понял, кто перед ним.

И только Клячин светился довольной радостной улыбкой, что-то напевая себе под нос.

Глава 4.2

Несмотря на веселое настроение Николая Николаевича, который внезапно превратился в господина Старицкого, замечательного друга моего отца (Сергей Витцке наверное, на том свете трижды перевернулся от подобной перспективы) напряжение, царящее в комнате, было почти осязаемым.

В первую очередь, конечно, сказывался тот факт, что мы с Бернесом знали, кто такой Клячин на самом деле.

Этот «старый друг отца», на секундочку, является чекистом, приставленным ко мне еще в секретной школе Бекетовым – майором НКВД, истинным виновником гибели родителей, жаждущим заполучить архив с компроматом. Естественно, я данный факт прекрасно помню, понимаю и никогда доверять Клячину не буду. Какие бы он истории о побеге, о пересмотре своих взглядов мне рассказывал.

Версия о том, как дядя Коля чудом выжил, перешел границу, и теперь хочет «помочь» найти тайник Сергея Витке ради драгоценностей, на мой взгляд даже при всей ее показной правдивости, не вызывает ни капли доверия.

Нет, то, что Клячин пытался «слить» Бекетова – это скорее всего правда. Тут сомнений не имеется. Они как два паука в одной банке карячатся, пытаясь сожрать друг друга. Что «беглый» чекист жаждет заполучить драгоценности – тоже вполне реально. Но вот все остальное – увольте.

Бернес быстро оправившись от первого шока, держался отлично. Я ему, конечно, о Клячине говорил, имею в виду, что дядя Коля внезапно воскрес, оказавшись в Хельсинки, однако разговоры разговорами, а увидеть своими глазами – это гораздо более впечатляюще.

К счастью, достаточно быстро вернулась фрау Марта с подносом, на котором стояли чай, чашки, вазочка со скромным печеньем. Ее появление было доне́льзя своевременным. А то пауза, которую сопровождало лишь тихое подвывание Клячина, начала затягиваться и выглядела, как минимум, странно.

Хозяйка дома разлила чай, руки ее слегка дрожали. Причиной такого волнения, естественно была Магда Геббельс. Могу представить, что творится в душе бедной Марты, особенно после слов Мюллера о ее связи с потенциальными заговорщиками из обиженных штурмовиков. Сиди теперь и думай, зачем явилась супруга рейхсминистра.

– Будьте добры. – Фрау Книппер сделала широкий жест в сторону стола. Видимо, это было приглашение.

Вообще, конечно, ситуация выглядела абсурдной до невозможности – два советских разведчика, опаснейший чекист под личиной друга семьи и жена министра пропаганды Третьего Рейха пьют чай в гостиной у матери штурмовика СА. Пожалуй, Алиса с ее чаепитием у Шляпника нервно курит в сторонке.

И тут началось самое странное. Магда Геббельс, сделав маленький глоток, повернулась не ко мне, не к хозяйке дома и уж тем более не к Клячину. Она посмотрела на Бернеса, буквально пожирая его взглядом. Я, конечно, предполагал, что немка испытывает к нему какой-то интерес, но не настолько же.

– А вы, молодой человек? Вы тоже гость фрау Марты? – спросила она, пристально разглядывая его.

Бернес вздрогнул от неожиданности, но мгновенно собрался. Он не ожидал внимания со стороны жены рейхсминистра.

А вот я, похоже, был прав. Магду Геббельс привёл в дом Книпперов некий вопрос, связанный с моим другом.

Честно говоря, хрень какая-то. Чертов Шипко с его тайнами мадридского двора! Неужели нельзя было сразу ввести нас в курс дела и подробно расписать весь план.

Теперь мы, как дураки, честное слово. То оттуда выскакивает что-то, то отсюда.

– Да, госпожа Геббельс. Меня зовут Марк Ибрин. Я снимаю комнату у фрау Книппер. – Вежливо ответил Марк, одарив при этом немку приятной улыбкой.

Она слегка покраснела и по-моему даже смутилась.

– Ибрин? – Магда чуть прищурилась. – Из Румынии? Если не ошибаюсь по акценту и если оценивать вашу фамилию. Акцент легкий, совсем незаметный, но я хорошо слышу подобные нюансы.

– Совершенно верно, – кивнул Бернес, слегка напрягаясь от ее внимания. Впрочем его напряжение видел только я. Для остальных Марк оставался спокойным и даже немного расслабленным. – Я музыкант. Скрипач. Приехал в Берлин в поисках… удачи. Мечтаю писать музыку для кино.

– Для кино? – в голосе фрау Геббельс прозвучал живой интерес. – Увлекательно. Кинематограф – великое искусство, не так ли? И великий инструмент… влияния.

Она продолжала расспрашивать Бернеса о его планах, о музыке, о Румынии, почти не обращая внимания на остальных.

Фрау Марта сидела молча, явно не понимая, почему первая леди так заинтересовалась скромным музыкантом-эмигрантом, и все еще пытаясь безуспешно вспомнить их мифическое знакомство через ее сына.

Я же не мог оторвать взгляда от Клячина. Он, устроившись ровно напротив меня, пил чай, улыбался, поддерживал светскую беседу какими-то общими фразами, но его глаза…

В них плескался холодный расчет. Он играет какую-то продуманную роль. Уверен на сто процентов, дядя Коля оказался здесь именно в момент прихода Магды Геббельс неслучайно. Это часть плана, но понятия не имею, какого именно. На кой черт ему эта женщина? Уж она-то вообще никак не связана с архивом отца.

Это непонимание изрядно меня нервировало. Я от Клячина в принципе ничего хорошего не жду, а уж в таких обстоятельствах и подавно.

Культурная беседа за чаем продолжалась. Разговор об искусстве и кинематографе, казалось, искренне увлек Магду Геббельс. Она отставила чашку и посмотрела на Бернеса с новым, оценивающим интересом.

– Марк Ибрин… скрипач из Румынии, мечтающий о кино… Знаете, это звучит почти как сюжет для фильма, – Магда слегка улыбнулась, но улыбка не достигла глаз. – Мне было бы очень любопытно послушать вашу игру.

Бернес вежливо наклонил голову:

– Для меня это была бы большая честь, госпожа Геббельс.

– Более того, – продолжила она, словно развивая только что пришедшую в голову мысль, – со дня на день у нас в министерстве планируется небольшой благотворительный вечер. Скромное мероприятие, но обычно его сопровождает камерный оркестр. Просто для атмосферы. Как вы смотрите на то, чтобы присоединиться к ним? Это, конечно, не музыка к фильму, но… маленький шаг?

Бернес явно не ожидал такого поворота.

– Госпожа Геббельс, это… это невероятное предложение! Я был бы счастлив!

– Прекрасно, – кивнула она. – Но есть формальность. Музыкантов для таких вечеров отбирают, нужно хотя бы небольшое прослушивание. Чисто символическое, разумеется, но все же… – она сделала паузу. – Нам нужно будет где-то встретиться, чтобы я могла вас послушать.

Ее предложение звучало логично, но что-то в ее тоне настораживало. Бернес, похоже, этого не уловил и, стараясь быть максимально корректным, спросил:

– Конечно! Куда и когда мне следует приехать, госпожа Геббельс? В министерство? Или к вам?..

Невинный вопрос произвел странный эффект. Магда Геббельс заметно напряглась. Ее пальцы нервно сжали ручку кресла, на щеках появился легкий румянец, не похожий на румянец смущения. Она бросила быстрый, почти испуганный взгляд в сторону окна, словно боялась, что кто-то может их подслушать или увидеть.

– Нет-нет! Что вы! – ее голос стал чуть резче, чем следовало. – Ни в коем случае! Ни ко мне домой, ни в министерство! Это… это неудобно. Мы найдем другое место. Тихое, нейтральное. Я… я сообщу вам через фрау Марту, хорошо?

Реакция была слишком бурной для простого организационного вопроса.

Я, до этого внимательно наблюдавший за Клячиным, даже отвлёкся от дяди Коли и перевел взгляд на первую леди Рейха. Любопытно… А в чем подвох?

Такой явный, почти панический страх накрыл дамочку при мысли, что скромный румынский скрипач может появиться дома или в министерстве… То есть, в местах, где его увидит… муж? Рейхсминистр Геббельс?

В страхе Магды определенно что-то крылось. Что-то личное и, возможно, опасное для нее. Это стоило запомнить.

Пока первая леди пыталась обрести прежнее хладнокровие, переключившись на обсуждение чая с фрау Книппер, Клячин воспользовался моментом. Он пододвинул свой стул чуть ближе к хозяйке дома, его улыбка стала еще обаятельнее.

– Фрау Марта, чай у вас просто восхитительный, – промурлыкал он доверительно. – Как и вся атмосфера в вашем доме. Так уютно, так… по-семейному. Чувствуется женская рука и доброе сердце.

Марта, все еще немного взволнованная визитом и странным поведением госпожи Геббельс, кажется, была не против отвлечься на любезности этого симпатичного господина, представившегося другом моего отца. Наивная, наивная женщина… Хотя, с другой стороны, если выбирать между Геббельс и Клячиным, пожалуй, я бы даже задумался на пару минут. Большой вопрос, кто из них опаснее.

– Благодарю, герр… простите, как вас?

– Николай Николаевич Старицкий. Но для друзей – просто Николя́, – подхватил Клячин. – Знаете, я так рад был найти Алексея. Его отец был мне как брат. И теперь, встретив сына, я чувствую… некую ответственность, что ли. Обязательно нужно будет как-нибудь посидеть, поговорить по душам, вспомнить былое. Может быть, за ужином? Фрау Марта, вы случайно не могли бы… ну, скажем, завтра… приютить старого друга семьи на скромный ужин? Я был бы очень признателен! Уверен, ваши кулинарные таланты так же восхитительны, как и ваш чай.

Дядя Коля смотрел на Марту с таким искренним обожанием, что даже я на секунду едва не поверил в его дружеские чувства.

Он напрашивался на ужин, флиртовал, пытался втереться в доверие к хозяйке дома. Зачем? Чтобы иметь предлог бывать здесь? Наблюдать за мной и Бернесом? Или у него были виды и на саму фрау Марту?

Хозяйка дома слегка покраснела от комплиментов и неожиданного предложения. Меня ее реакция на Клячина тоже, кстати, несколько удивляет. Я бы не сказал, будто фрау Марта невинная ромашка. В ее поведении, в ее словах достаточно часто проскакивают признаки наличие железной воли и стального стержня. А тут вдруг смущается как гимназистка.

– Ну что вы, Николя́… Я не знаю, удобно ли…

– Уверяю вас, в компании таких замечательных людей, как вы и Алексей, любой ужин будет праздником! – не унимался Клячин. – Мы просто обязаны подружиться!

– Простите, – Магда Геббельс вдруг резко поднялась на ноги, – Мне пора идти. Я засиделась у вас. Марк, думаю, самый оптимальный вариант, если мы устроим прослушивание прямо здесь. К примеру, завтра после полудня. Вы же не против?

Последний вопрос немки предназначался Марте. Та, конечно, прибалдела еще больше от сложившейся ситуации.

Честно говоря, думаю интерес жены рейхсминистра к Бернесу сложно не заметить. Фрау Книппер просто не могла не понять, что первая леди явно смотрит на Марка с личным подтекстом. Потому что устроить прослушивание можно где-угодно. И уж точно не сама супруга Геббельса должна этим заниматься.

Судя по легкой досаде, мелькнувшей во взгляде Марты, я понял, что она с огромным удовольствием послала бы первую леди куда подальше с ее опасными игрищами. Потому что это – реально опасно. Вряд ли Геббелс похвалит того, кто предоставил свой дом для неоднозначных встреч жены с молодым и симпатичным музыкантом. А то, что он узнает, это вопрос времени.

Однако отказать Магде Геббельс фрау Книппер тоже не могла. Поэтому, нацепив на лицо услужливую мину, она ответила, что будет очень счастлива оказать посильный вклад в развитие отечественных камерных оркестров в частности и музыки в общем.