Текст книги "Народные стихи и песни"

Автор книги: Павел Якушкин

9

 
   Охъ ты поле мое, поле чистое!
   Ты раздольицѣ широкое!
   Ты крапива стрекучая!
   Какъ гулялъ тутъ добрый молодецъ,
   Что гулялъ онъ тутъ ровно тридцать лѣтъ,
   Ровно тридцать лѣтъ и три года;
   Загулялъ онъ къ королю въ Литву.
   Король его любилъ, жаловалъ,
   Цвѣтно платьице носили съ одного плеча,
   На коняхъ они ѣздили съ одного стремя.
   Ужъ и сталъ молодецъ упиватися,
   Во хмѣлю онъ сталъ похвалятися:
   Какъ и нынѣшнюю ночку, добрый молодецъ,
   Я спалъ, ночевалъ у царя въ гостяхъ, —
   У царя въ гостяхъ, во высокомъ терему,
   Во высокомъ терему съ красной дѣвицей;
   Я ли спалъ, цаловалъ красну дѣвицу,
   Распрекрасную Елену Королевишну…
   Ужь какъ были на молодца доносчички,
   Донесли они королю на молодца.
   А король-то велѣлъ молодца пожаловать:
   На высокихъ ремешкахъ повѣсити.
   Повѣли молодца впереди дворца,
   А царевна кричитъ: не ведите молодца впереди дворца,
   Поведите молодца позади дворца…
   Добрый молодецъ на петелькѣ качается,
   Красна дѣвица во теремѣ кончается.
 

Сообщено А. Григорьевымъ.

10
Пѣсня про осаду Соловецкаго Монастыря

 
   На Москвѣ было на базарѣ;
   Собиралися бояре;
   Выбирали бояре
   Изъ бояръ воеводу,
   Выбирали Ивана Петрова,
   Изъ того ли изъ роду Салтыкова[13]13
  Салтыковъ ли былъ при осадѣ Соловецкаго Монастыря?


[Закрыть],
   Передъ царскія очи становили,
   Какъ возговоритъ православный царь,
   Алексѣй-то Михайловичъ,
   Ею царское величество:
   «Охъ ты гой еси, большой боярянъ,
   Ты любимый мой воеводушка!
   Ты ступай-ко, ко морю ко синему —
   Ко тому острову ко большому,
   Ко тому монастырю ко честному,
   Къ Соловецкому;
   Ты порушь вѣру старую, правую,
   Постановь вѣру новую, неправую».
   Какъ возговоритъ больтой бояринъ
   Любимый царскій воеводушка:
   «Охъ ты гой еси православный царь,
   Алексѣй Михайловичъ,
   Твое царское величество!
   Нельзя объ томъ и подумати,
   Нельзя объ томъ и помыслити:
   Какъ порушить вѣру старую, правую,
   Какъ поставить вѣру новую, неправую!»
   Царь разозлился,
   Царь распалился,
   Воевода прогрѣшился.
   Какъ возговоритъ большой бояриеъ,
   Любимый царской воеводушка:
   «Охъ ты гой еси православный царь,
   Алексѣй Михайловичъ,
   Твое царское величество!
   Ужь и дай мнѣ силу не малую не великую:
   Сорокъ полковъ, да все тысячныхъ,
   Сорокъ пушекъ, да все мѣдныихъ:
   Зелья, пороху сколько надобно».
   Какъ и было въ самый ли Петровъ-то день
   Какъ на синемъ было морюшкѣ,
   На большомъ было на островѣ,
   Во честномъ монастырѣ было,
   Отошла честна заутреня
   Пономарь звонилъ къ обѣденкѣ.
   Честны старцы пѣли молебены
   Какъ бѣжитъ пономарь,
   Неразумный звонарь:
   «Охъ вы гой еси честны старцы!
   Какъ идетъ сила немалая, невеликая,
   Сорокъ полковъ да все тысячныхъ.
   Сорокъ пушекъ да все мѣдныихъ,
   Зелья, пороху сколько надобно,
   Да все войско православное,
   Не то идутъ они ратиться,
   Не то идутъ они молитися»,
   – Охъ ты глупой звонарь,
   Неразумный пономарь!
   Да то войско православное
   Не идетъ оно ратиться,
   Идетъ оно молитися!
   На ту пору пушкари были догадливы:
   Брали ядрушко калёное,
   Забивали во пушечку мѣдную,
   Палили во тотъ во честной монастырь,
   Во Соловецкій.
 

Записано на Чугункѣ 1858. Отъ орловскаго мѣщанина.

11
Пѣсня про Ваньку клюшника

 
   Въ Москвѣ было во городѣ, на Сѣнной было площади,
   Тамъ стояли-то хоромы, хоромы высокіе,
   Что и того ли то и князя, князя боярина.
   Что и жилъ-то тамъ князь со своей княгинею,
   Что и жилъ-то тамъ Ванюшка, Ваня, князю клюшничикъ.
   Молодой его княгини вѣрной полюбовничикъ.
   Что и годъ живетъ Ванюшка съ княжней, другой живетъ,
   Вотъ на третій годъ-годочекъ самъ князь да довѣдался,
   Что отъ самой отъ послѣдней дѣвки сѣнной горькишной
   Вотъ выходитъ князь бояринъ на свой красенъ крылецъ,
   Какъ возгаркнетъ князь, воскликнетъ своимъ громкимъ голосомъ:
   Да и слуги, мои слуги, слуги мои вѣрныя!
   Вы идите, приведите вора Ваньку клюшника.
   Какъ идетъ Ванюша-Ваня черезъ княжій дворъ,
   Какъ на Ванюшкѣ рубашка вѣтромъ раздувается
   Какъ у Ванюшки кудерцы кудри завиваются…
   Какъ возговоритъ князь, воскликнетъ своимъ громкимъ голосохъ:
   Ты скажи, скажи, Ванюша, скажи, варваръ…… сынъ,
   Ты съ которой поры-время живешь со княжнею?
   – Что я знать того не знаю, вѣдать я не вѣдаю. —
   Какъ и сталъ-то князь Ванюшу пытать, крѣпко спрашивать,
   Не добился князь бояринъ таей правды истины.
   Какъ воскликнетъ князь, возгаркнетъ своимъ громкимъ голосомъ.
   «Ужь вы слуги мои, слуги, слуги мои вѣрныя!
   Вы берите-тко, берите заступы желѣзныя,
   Ужъ вы ройтя-тко, копайтя двѣ ямы глубокія,
   Ужъ вы ставьте-тко, ставьтя два столба точоныя,
   Перекладину кладитя, слуги, вы кленоваю.
   Вы идитя приведитя, вора Ваньку клюшника».
   Вотъ ведутъ, ведутъ Ванюшу Ваню черезъ княжій дворъ,
   Какъ у Ванюшки-Ванюши руки-ноги скованы,
   Руки-ноги въ Вани скованы, да все переломаны… [14]14
  Въ другомъ варіантѣ еще стихъ:
А сафьянные сапожки кровью понаполнены.

[Закрыть]
   Вотъ идетъ, идетъ Ванюша, Ванюшка шатается;
   А и князь-со стоитъ, ухмыляется;
   Молодая-то княгиня въ теремѣ слезами заливается.
   Какъ воскликнетъ князь, возгаркнетъ своимъ громкимъ голосомъ:
   «Ты скажи, скажи Ванюша, скажи правду-истину»,
   – Ужь позволь, ты князь бояринъ, позволь Вани пѣсню спѣть,
   Что я пѣсню Вани, пѣсню, пѣсенку послѣднію:
   Что и было князь бояринъ, попито-поѣдено,
   Въ краснѣ было, бояринъ, въ хорошѣ похожено.
   На кроватушкѣ тесовой въ насъ было полежено,
   Да за бѣлыя-то за груди въ насъ было похватано
   Во уста-то во сахарны было поцаловано,
   Съ одного плеча било въ насъ поношено!…[15]15
  Въ другомъ варіантѣ еще стихъ:
Про твою ли, сударь, милость много било ругано.

[Закрыть]
   Какъ воскликнетъ князь, возгаркнетъ своимъ громкимъ голосомъ:
   «Да и слуги мои, слуги, слуги мои вѣрныя,
   Ужь вы вѣшайте Ванюшу, вора Ваньку клюшника!»
   Вотъ повѣсили Ванюшу, – Ванюшка качается…
   Молодая-то княгиня въ теремѣ кончается…
 

(Орловской губ.)

12

 
   Что на славной было улицѣ на Димитровнѣ,
   Что у славнаго ли у князя, у боярина,
   Побранилася кухарка съ младымъ ключничкомъ.
   Ты не лайся, не бранися младой ключничекъ,
   Я пойду ли донесу князю-боярину…
   Ужъ ты батюшко ты вашъ, ты бояринъ, князь,
   Ничево же ты не знаешь, да не вѣдаешь,
   Что живетъ-то твоя княгиня съ младымъ ключникомъ!
   Что возговоритъ вашъ батюшка бояринъ-князь:
   Ужъ какъ есть ли у меня да слуги вѣрные,
   Вы водите приведите млада ключничка,
   Вы поставьте млада ключничка въ середи двора,
   Что подъ то ли подъ косящаго окошечко,
   Ужъ я стану младаго ключичка доспрашивать.
   Ты скажи, скажи младый ключинчекъ, не утай грѣха,
   Коли да правду ты мнѣ скажешь, я помилую,
   А неправду ты мнѣ скажешь, я подъ кнутъ, да подъ кнутъ отдамъ,
   Что живетъ ли моя княгиня съ твоей милостью?
   – Что живетъ ли твоя княгиня со мною да три, ахъ да три года.
   Что возговоритъ вашъ батюшка, да бояринъ, ахъ да бояринъ-князь,
   Ужъ какъ есть ли у меня скорые конюхи,
   Ужъ вы ройте мнѣ ямочки глубокія,
   Вы поставьте два столба вы да два высокіе,
   Перекладинку вы поставьте вы кленовую,
   Ужъ вы петельку повѣсьте вы шелковую.
   Молодой ключникъ на петелькѣ качается,
   Молодой-то ли княгини жизнь кончается[16]16
  Или молодая ли княгиня на ножѣ кончается.


[Закрыть].
 

Записана А. Григорьевымъ отъ цыгана Антона Сергѣева.

13

 
   Какъ на горкѣ, на горушкѣ,
   Стоитгъ новъ высокъ теремъ,
   Стоитъ новъ высокъ теремъ,
   Какъ во этомъ теремочкѣ
   Живетъ онъ бояринъ князь,
   Не одинъ-то онъ живетъ князь бояринъ
   Съ молодой съ княгинею.
   Какъ у этого ли князя
   Жилъ-былъ Ванька-ключничекъ,
   Молодой его княгини вѣрный полюбовничекъ;
   Молодая его, душа княгиня,
   Полюбила Ванюшку;
   Она его не годъ любила,
   Ой, да и не два года,
   Какъ на третій годъ князь бояринъ,
   Онъ только довѣдался,
   Онъ дознался, только догадался
   Черезъ красную дѣвушку;
   Какъ и выходилъ князь бояринъ
   На свое красно крыльцо,
   Вскрикнулъ громкимъ своимъ голосочкомъ
   «Слуги мой вѣрные,
   Вы подите, ко мнѣ приведите
   Охъ да ворона коня,
   Охъ, приведите ко ивѣ воронова
   Съ черкасскими новыми сѣдлами;
   Да подите, ко мнѣ приведите
   Ивана клюшничка,
   Ужь я его подарю ли,
   Охъ да воронымъ конемъ,
   Воронымъ его конемъ ли
   Съ черкасскими сѣдлами».
   Какъ идетъ, идетъ Ванюша,
   Ваня усмѣхается;
   Молодая его, душа княгиня,
   Слезьми обливается.
   Какъ и сталъ онъ, князь бояринъ,
   Ванюшку допрашивать:
   «Ты скажи мнѣ, скажи, Ванюша,
   Съ какихъ поръ съ княгинею живешь?»
   «Я не годъ съ нею, сударь, живу ли,
   Охъ да не два года».
   Какъ и вышелъ князь бояринъ,
   На свое красно крыльцо,
   Вскрикнулъ громкимъ своимъ голосочкомъ:
   «Слуги мои вѣрные,
   Вы подите мои слуги,
   Во кузницу новую,
   Вы возьмите, мои слуги;
   Лопатки острые,
   Вы поройте мои слуги,
   Двѣ ямы глубокіе,
   А во ямы-то поставьте
   Столбики точеныя
   На столбахъ на тѣхъ положьте
   Матицу кленовую,
   На матицу повѣсьте мотки шелковые,
   А на этихъ на моткахъ повѣсьте
   Иванушку ключника».
   Какъ идетъ, идетъ Ванюша,
   Ваня спотыкается.
   Молодая его княгиня
   Слезьми обливается
   Охъ виситъ, виситъ Ванюша,
   Ванюша качается.
 

14
Копаніе конавовъ

 
             Завела дѣвка шинокъ
             Супротивъ своихъ воротъ;
             Сама вышла на лужокъ
             Заиграла во рожокъ,
             Подала дружку слушокъ
             Чрезъ зелененькій содокъ
             Черезъ темненькій лѣсокъ
             Ко Ванюшки на лужокъ.
             У насъ по морю морю
             Два кораблика плывутъ
             Какъ на этихъ корабляхъ
             По пятисотъ молодцовъ
             Государевыхъ гребцовъ.
             Они носятъ и гребутъ
             Во стога сѣнцо кладутъ,
             Браву пѣсенку поютъ
             Разговоры говорятъ
             Все хозяина бранятъ: —
             Ты разсукинъ сынъ хозяинъ
             Разканалья сукинъ сынъ —
             Здѣсь конавушки порылъ.
 
 
   Изъ кремля ли, кремля, крѣпкаго города,
   Отъ дворца ли, дворца государева,
   Что до самой красной площади,
   Пролегала тутъ широкая дороженька.
   Что по той ли по широкой по дороженькѣ
   Какъ ведутъ тутъ казнить добраго молодца,
   Добраго молодца – большаго боярина,
   Что большаго боярина, атамана стрѣлецкаго,
   За измѣну противъ царскаго величества.
   Онъ идетъ ли молодецъ не оступается,
   Что быстро на всѣхъ полей озирается;
   Что и тутъ онъ царю не покоряется.
   Впереди-то идетъ грозенъ палачъ,
   Въ рукахъ несетъ остеръ топоръ;
   Позади пятъ – отецъ съ матерію,
   Отецъ съ матерью – молодая жена…
   Отецъ-мать во слезахъ слово молвили:
   Ты дитя ли наше милое,
   Покорися ты самому царю,
   Царю бѣлому Петру Первому,
   Принеси ты головушку повинную,
   Авось тебя тогда Господь Богъ помилуетъ,
   Государь царь тебя пожалуетъ,
   Оставитъ буйну голову на могучихъ плечахъ…
   Каменѣетъ сердце молодецкое,
   Добрый молодецъ отца-матери не слушаетъ,
   Надъ молодой женой насмѣхается,
   О милыхъ дѣтяхъ не болѣзнуетъ…
   Что и тутъ онъ царю не покоряется,
   Отрубили ему буйну голову
   Что по самы могучи плеча.
 

Записана А. Григорьевымъ у цыганъ.

15

 
   Выкатается свѣтъ нашъ, батюшка, первый императоръ,
   Онъ на золотой-то на каретѣ,
   Подъ нимъ лошади вороныя,
   На самомъ на немъ платье черно,
   Платье черно да все кручинно.
   Докатается онъ да до Сенату
   Докатается ко крылечку ко прекрасному
   Изъ коретушки да вылѣзаетъ;
   Во присудствіе да самъ заходитъ.
   Сенаторы всѣ да испугались
   Изъ рукъ перья у нихъ повалились
   Изъ очей слезы да покатились.
   Осередь онъ полу становился
   Господу-Богу да помолился,
   На ременчатый стулъ онъ садился.
   Онъ беретъ въ руки да листъ бумаги,
   Листъ бумаги онъ да не плохіе
   Не плохую онъ бумагу, гербовую,
   Во правую перо да лебедино
   Начинаетъ писать да доношеніе,
   Отсылаетъ доношеніе да въ ину землю
   Желаетъ онъ себѣ бою да драки.
 

Сообщено А. Григорьевымъ.

16

 
   Заводилася война
   Середи бѣла дна;
   А что начато палить,
   Только дымъ столбомъ валитъ;
   Каково есть красно солнышко,
   Не видно во дыму!
   Только видно во дыму:
   Не ясенъ соколъ летитъ,
   Добрый молодецъ гуляетъ,
   Онъ по крутой по горѣ,
   Самъ на ворономъ конѣ;
   По казакамъ проскакалъ,
   Два словечика сказалъ:
   «Вы казаки, вы казаки,
   Военные мои
   Удалые молодцы!
   Безъ размѣрушки пейте,
   Зеленаго вина,
   Посмѣлѣе поступайте,
   Со французомъ воевать!»
   – Ужь ни рады воевать,
   Слезны капли проливать!
   Не линь въ поле пылитъ,
   Не дубровушка шумитъ:
   Французъ съ арміей валитъ!
   Онъ валитъ таки валитъ,
   Самъ подваливаетъ;
   Самъ подваливаетъ,
   Рѣчь выговариваетъ:
   «Еще много генераловъ —
   Всѣхъ въ ногахъ стопчу:
   Всея матушку Россеюшку
   Въ полонъ себѣ возьму,
   Въ полонъ себѣ возьму,
   Въ каменну Москву зайду!
   Генералы испугались,
   Платкомъ слезы утирали,
   Въ поворотъ слово сказали:
   „Не бывать тебѣ, злодѣю,
   Въ нашей каменной Москвѣ!
   Не видать тебѣ, злодѣю,
   Бѣлокаменныхъ церквей;
   Не стрѣлять тебѣ, злодѣю,
   Золотыхъ нашихъ крестовъ!“
   На лужку было, лужку
   Стоитъ армія въ кружку:
   Лапуховъ ѣздитъ въ полку,
   Курилъ трубку табаку.
   Для чего вамъ не курить,
   Зелена вина не пить!
   Свинца, пороху довольно,
   Сила во полѣ стоитъ,
   Ужь мы билися, рубилися
   Четырнадцать часовъ:
   Съ пяти на десять пробили,
   Стали силу разбирать;
   Стали силу разбирать,
   Стали полковничковъ считать.
   Не нашли такихъ убитыхъ
   Полковничковъ до семи,
   Енераловъ до восьми;
   Мелкой солдатской силы
   Сосчитать мы не могли:
   Которые на горѣ —
   По колѣнъ стоятъ въ рудѣ;
   Которы подъ горой —
   Тѣхъ засыпало землей.
   Одинъ такой лежитъ
   Таку рѣчь говоритъ:
   Вы подайте-ко, ребятушки,
   Чернилицу съ перомъ,
   Чернилицу съ перомъ,
   Листъ бумаги со гербомъ;
   Напишу я таку просьбу
   Государю самому.
   Государю самому
   Императору Царю:
   Еще нашъ-отъ генералъ,
   Много силы издержалъ:
   Ужь онъ пропилъ, промоталъ,
   Досталь въ карты проигралъ,
   Изъ удары раздавалъ.
 

Архангельск. губер. Зап. С. В. Максимовъ. Эта пѣсня сложена во время семилѣтней войны.

17

 
   Разбисчастнинькой, безталаннинькой
             Французъ зародился,
   Онъ св вечера рано спать ложился,
             Долго почивать,
   Ничивожь ли то и французикъ ли
             Ничиво не знаю,
   Што побили иво, иво армію
             Донскія казаки,
   Што мнѣ жаль-то, мнѣ жаль свою армію,
             Есть еще жалчѣи
   Што вотъ сняли мому, мому родному
             Да родному братцу,
   Што вотъ сняли ему, сняли йму головку.
             Да головку,
   Што мене ль то мене, все французика
             Въ полонъ мене взяли
   Досадили мене все французика
             Въ темнаю темницу.
   Што вотъ тошно ли мнѣ, все французику
             Въ темници сидѣти.
   Еслибъ зналъ-то бы зналъ, я французикъ ли
             Я бъ тово ни дѣлалъ.
 

Сабурово Малоарх. 1858. Извѣстны мнѣ еще варіанты этой пѣсни, въ которыхъ, вмѣсто французика, упоминается прусскій король.

18
О Кутузовѣ

 
   Что но красное-то солнце возсіяло,
   Возсіяла у Кутузова острая сабля.
   Выѣзжаетъ князь Бутузовъ въ чисто поле,
   Онъ беретъ съ собою силу да гренадеровъ,
   Гренадеровъ и есауловъ,
   Гренадеры я есаулы да не сробѣли,
   Что французскаго маіора въ полонъ взяли,
   Повели они маіора ко фельдмаршалу,
   Ко тому же князю да ко Кутузову
   Ко Михайлу его да къ Ларіоновичу.
   Начинаетъ князь Кутузовъ его спрашивать:
   «Ты скажи, скажи маіорикъ сущую правду:
   У васъ мною ль во Парижѣ стоитъ силы?
   Стоитъ силы во Парижѣ сорокъ тысячъ
   По приступу генеральскому смѣты нѣту».
   Какъ на это князь Кутузовъ да разсердился
   Какъ ударилъ онъ маіора да по рожѣ,
   Онъ по рожѣ, да во правую щеку.
   «Ужь ты врешь, ты врешь маіорикъ, врешь плутуешь,
   Меня, Кутузова князя, все проводишь
   Все проводишь меня, да ты стращаешь,
   Ужь я силы-то вашей да не боюся
   За генеральскіе приступы я примуся».
 

Сообщено А. Григорьевымъ.

10

 
   Обѣщался императоръ
   Къ рождеству вѣрно прибыть;
   Всѣ празднички на проходѣ,
   Александра царя дома нѣтъ.
   Его маменька вѣрно родная,
   Всѣ минуты и ночьки не спитъ.
   Выду, выду на ту пору,
   На ту башню, которая выше всѣхъ;
   По ямской ямской дорожкѣ
   Да не пыль вѣрно пылитъ,
   Этой мой вѣрно курьеръ бѣжитъ.
 

Сообщено А. Григорьевымъ отъ М. А. Стаховича

20

 
   Середи Москвы на площади
   Собирался полкъ – казачій кругъ;
   Во томъ во кругу стоитъ добра лошадь,
   На томъ на коню лежитъ ковано сѣдло,
   На томъ на сѣдлѣ сидитъ добрый молодецъ,
   Добрый молодецъ – офицерскій сынъ.
   Онъ и такъ плачетъ – что рѣка льется,
   Шелковымъ платкомъ утирается,
   На всѣ стороны поклоняется,
   Съ отцемъ-матерью прощается:
   «Прощай батюшка, прощай матушка!
   Прощай душечна молода жена,
   Прощай дѣтки малыя, мои дѣтушки!
   Прощай братцы-товарищи!»
 

Дросково Малоарх. у. Достав. М. А. Стаховичъ.

21

 
   Тамъ построили, тамъ кабакъ
   Ни про дѣвокъ, ни про бабъ,
   Про холостыхъ-то про робятъ.
   Пришолъ мальчикъ, выпилъ шкальчикъ
   Веселошенекъ пошелъ.
   Прощай дѣвки, прощай бабы
   Намъ теперича не до васъ,
   Вы солдатушки бирутъ насъ.
   Наши ноженьки да ни ходятъ,
   На свѣтъ глазушки да ни глидятъ.
 
 
   Шли солдатушки слободой,
   Манятъ дѣвушекъ за собой:
   «Вы пойдемте-ко, дѣвушки, съ нами,
   Съ нами добрыми молодцами,
   Не далече до Казани:
   Во Казани-то жить привольно,
   Жить привольно, гулять охотно,
   У насъ денежекъ предовольно,
   У насъ домики пребогаты,
   Бѣлокаменныя стоятъ палаты,
   Межъ домами-то текетъ рѣчька,
   Течетъ рѣченька медовая.
   По ней струечка золотая». —
   Что за рѣченькой стоятъ кустикъ,
   Стоитъ кустикъ, кустъ ракитовъ,
   На кусточкѣ соловейко,
   Соловеюшко сидитъ, громко свищетъ,
   Громко свищетъ онъ, воспѣваетъ,
   Красныхъ дѣвушекъ унимаетъ:
   «Не здавайтесь вы, дѣвки, красныя,
   „На солдатскія на обманки
   У солдатушекъ домы – горы,
   Домы – горы каменисты;
   Межъ домами-то текетъ рѣчька
   Текеть рѣченька ка кровяная,
   По ней струечка да слезѣная.“
 

Кола. Зап. С. В. Максимовъ.

22

 
   По дорожевкѣ
             По широкою
             По московскою,
   Туда шла-прошла
             Сила армія
             Конна гвардія
   Три полка солдатъ
             Все молодые
             Безбородые,
   Впереди полка
             Знамена несутъ
             Артикулъ мечутъ.
   Ружье свѣтлое
             Замки крѣпкіе
             Кремни острые.
   Замки сбрякали
             Солдаты всплакали
             Во походъ пошли
             Во дорожевьку.
   Хоть не въ дальную
             Да въ печальную
             На сраженьицо
             На ученьицо.
   Гдѣ, ребятушки,
             День-то намъ ночевать,
             Ночь коротать?
   Во темномъ лѣсу
             Во сыромъ бору
             Все подъ соснами
             Подъ жеровыми
             Подъ кудрявыми
   Намъ постелюшка —
             Мать сыра земля,
   Намъ зголовьицо —
             Зло кореньицо,
   Одѣялышко —
             Вѣтры буйные!
 

Холмогоры. Зап. С. В. Максимовъ.

23

 
   Что вились-то мои русы кудри, вились завивались,
   Какъ заслышали мои кудерушки на себя невзгодье,
   Что большое ли невзгодье, великое безвременье:
   Что ужь быть-то мнѣ, доброму молодцу, во солдатахъ,
   Что служить-то мнѣ, доброму молодцу, государю.
   Что стоятъ-то мнѣ, доброму молодцу, въ караулѣ.
   Вотъ стоялъ я, доброй молодецъ, въ караулѣ,
   Пристоялись мои, (мои) скоры ноги,
   Какъ задумалъ я, добрый молодецъ, задумалъ бѣжати.
   Что бѣжалъ я, добрый молодецъ, не путемъ дорогой,
   А бѣжалъ я, добрый молодецъ, темными лѣсами;
   Во темныхъ лѣсахъ, добрый молодецъ, весь я ободрался,
   Подъ дождемъ я, добрый молодецъ, весь я измочился.
   Прибѣжалъ я, добрый молодецъ, ко своему подворью,
   Прибѣжавши я, добрый молодецъ, подъ окномъ я постучался:
   «Ты пусти, пусти, сударь батюшка, обсушиться,
   Ты пусти ль, пусти, моя матушка обогрѣться».
   «Я бъ пустила тебя, мое дитятко, боюсь государя;
   Ты поди ль, поди, мое дитятко, во чистое поле:
   Что буйнымъ вѣтромъ, мое дитятко, тебя тамъ обсушитъ,
   Краснымъ солнышкомъ, мое дитятко, обогрѣетъ».
   Какъ пошелъ-то я, добрый молодецъ, самъ заплакалъ.
   «Ужь возмись загоритесь вы, батюшкины хоромы;
   Ужь ты сгинь, пропади, матушкино подворье».
 

Зап. Т. П. Филипповымъ.

24

 
   Настя по саду ходила,
   Хмѣлю ярова щипала,
   Брагу пьяную варила,
   Въ погребахъ долго томила
   Настя гостей зазывала,
   Всѣхъ по лавычкамъ сажала,
   Сама сѣла на скамейки
   Супротивъ души Ванюши,
   Стаканъ меду наливала
   И Ванюшѣ подносила:
   «Выпей, выкушай Ванюша».
   «Я не пью, ни пью Настасья:
   На миня вышла несчастья,
   Нисчастьица ни бальшоя:
   Хочутъ Ванюшку поймати,
   Рѣзвы ноженьки сковати,
   Во солдатушки отдати».
   Ваню въ мѣру становили,
   Ваня въ мѣри ни годился,
   Вышелъ Ваня поклонился.
 

Сабурово Малоарх. у. сент. 1858 г.

25
Солдатская

 
   За рикой, рикою разгараитца
   Изъ-подъ камушка дымочикъ зилинѣитца;
   Да на этомъ да на камни лежать три подушачки,
   На падушачвахъ ляжить жа отставной солдатъ,
   Разварачивалъ свои полы, полы камчатнаи,
   Онъ показывалъ свои раны, все кровяныи
  . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Къ отцу, матери пойти, либы живъ либы нѣтъ.
   Къ молодой жинѣ пойти – либы знаить либы нѣтъ.
   Къ малымъ дѣтушкамъ пойтиджа – либы смыслютъ, либы жь нѣтъ!
   Отвезите мине – братцы, во чисто поля,
   Вы поставьте мине, братцы, промежъ трехъ дорогъ:
   Между тульской, между курской, промежъ питерской;
   Во лѣву руку положьтя саблю востраю,
   Во праву руку положьтя золоту ружье,
   Во ногахъ же пеставьтя ворона коня,
   Во глазахъ жа вы поставьте мой поклонной хресъ.
   А по той ли по дорожкѣ буде человѣкъ идетъ
   Онъ возьметъ золоту ружье идеть, настрѣляитси
   Саблей вострой намахаетси
   Онъ возьметъ вороно коня, онъ наѣздитси.
 

Малоарх. у. Сабурово. Пѣлъ Инанъ Кондрашевъ.