Текст книги "Маленькие труженики пустыни"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Вблизи от места происшествия окруженный низенькими солянками небольшой, гладкий как стол, такыр. Над ним гудит и беснуется рой насекомых. Кого только тут нет: и пчелы-мегахилы, и заклятые их враги пчелы-кукушки, и осы-бембексы, и множество ос-аммофил. Все очень заняты, каждый, разогретый жарким солнцем пустыни, делает свое дело.

Осы-аммофилы замечательные охотники. Сейчас они заняты заготовкой кобылок. Одна за другой они летят с парализованной ударом жала добычей, бросают ее возле норки, поспешно скрываются в приготовленном для своей детки жилье, как бы убеждаясь, что туда никто не забрался и, выскочив наружу, тотчас же прячут добычу в подземелье.

Но некоторые неумелые надолго оставляют кобылок, отправляясь искать свою норку. Уж не у таких ли разинь бегунки крадут добычу? И не потому ли они так торопятся с этим и подняли панику, стараясь как можно скорее спрятать ворованное? И почему они носятся как оголтелые по голому и бескормному такыру?

Ответы на вопросы приходят быстро. Вот оса только что принесла к норке кобылку и собирается замуровать ее в хоромы своей детки. К осе подбегает бегунок. Ударяет ее в голову. С громким жужжанием оса гонится за муравьем, пикирует на него, пытаясь стукнуть своей большой головой-колотушкой. Но бегунок увертлив. Его трудно поймать, и удары осы приходятся о твердую землю такыра. Оса возвращается к прерванной работе. Она слишком занята. У нее нет времени гоняться за бегунком. А бегунок тут как тут, и снова за свое. Оса изловчилась, сильно стукнула смельчака, подбросила его в воздух. Несколько секунд муравей лежит жалким комочком на боку, но отошел и вновь помчался искать осу. Удивительное создание – никакой осторожности, полное пренебрежение к опасности. Наконец, задуманное завершается удачей. Пока оса гонится за бегунком, другой бросается к оставленной без присмотра кобылке, тащит ее в сторону. Оса успевает заметить воришку и бросается его преследовать. Но куда там! Сбежался добрый десяток воришек, толкают осу со всех сторон. Хозяйка обескуражена, бросается во все стороны. А у входа в муравейник вновь тревога и на помощь несется лавина охотников.

И так все время. Очень мешают бегунки осам. Что будет, когда пройдохи бегунки освоят свое новое ремесло и примутся за разбойничий промысел с еще большим рвением!

Случайная дорога

Недалеко друг от друга живут два муравейника. Один принадлежит муравьям-жнецам, племени многочисленному и трудолюбивому, другой – муравьям-бегункам, быстроногим ловким разведчикам и охотникам.

Муравьи-жнецы прирожденные вегетарианцы, неутомимые собиратели трав пустыни. В это утро они заняты доставкой провианта в свои подземные кладовые. Муравьи-бегунки им не мешают, занимаются своим делом. Лишь несколько разведчиков постоянно суетятся возле гнезда соседей, поджидая: может быть, оттуда выбросят что-нибудь подходящее, например труп старика. Возле гнезда жнецов бегунки выполняют роль санитаров, а хозяева, будто зная пристрастие своих соседей к мертвечине, не обременяют себя хлопотами по захоронению собратьев. Но сейчас жнецы провели новую дорогу к зарослям небольшого пустынного злака, и она пролегла совсем рядом со входом в гнездо бегунков. По дороге повалили толпы сборщиков урожая. И что же получилось?

Возможно, что кое-кто из строптивых бегунков решил напомнить о правах на свою территорию и ввязался в драку с ползущими мимо жнецами. Быть может, последние не могли стерпеть, чтобы рядом с их дорогой околачивались другие муравьи. А может быть, между соседями давно назревала вражда и вот сейчас предоставился случай свести счеты? Как бы там ни было, рослые жнецы-солдаты, вместо того, чтобы заняться заготовкой провианта, вдруг ринулись в жилища бегунков и устроили там потасовку. Хозяева гнезда дрогнули, не выдержали стремительного натиска, бросились удирать, спасая свое добро, личинок, куколок и яички. Вместе с отступающими бежала единственная родительница большой семьи – самка.

Несчастье свалилось на бедняг неожиданно. Эвакуация не была подготовлена заранее. Самка в окружении кучки деток была спрятана под широким листом ревеня. Вокруг метались разведчики, разыскивая место, где бы можно было устроить разоренное жилье. Небольшие отряды защитников устали отражать нападки жнецов. Но исход сражения был уже решен. По разгромленному гнезду разгуливали солдаты, победоносно трясли головами и постукивали о землю челюстями. А мимо них по недавно проторенной дороге катилась лавина сборщиков урожая. Во всем была виновата эта новая дорога…

Охотник за сверчками

У края люцернового поля в небольшой низине во время поливов всегда скапливается вода. На увлажненной земле разросся высокий бурьян и рядом с выжженными зноем холмами это место стало выглядеть дремучими зарослями. Летом в этих зарослях шныряет множество черных степных сверчков, а вечерами отсюда несутся громкие песни этих музыкантов. Сейчас, в начале осени, я увидел здесь черную дорожную осу помпиллу. Она тащила за усики маленького черного сверчка. Пятясь, оса энергично тащила добычу, ловко лавируя между травинками, сухими палочками и камешками. Сверчок казался совсем мертвым. Оса тащила его недолго, так как на ее пути оказалась, видимо, приготовленная заранее, аккуратно выглаженная норка. Добыча была оставлена на минуту, и хозяйка норы отправилась проведать, в порядке ли жилище для будущей детки. Затем она выскочила, схватила добычу и исчезла вместе с нею. Теперь там, в темной норе, оса, наверное, уже откладывает яичко, после чего засыпет норку землей. Этим она завершит свои материнские обязанности. Интересно посмотреть, как устроила свое потомство оса, заодно поймать самого охотника. Но сразу это сделать не удалось. Пометив норку кусочком белой ваты, я прервал наблюдение. Возвратиться к норе удалось только часа через два. Осу я уже не надеялся найти и шел с лопаткой, чтобы раскопать норку, изучить ее строение и осмотреть парализованного сверчка.

Вот и комочек белой ватки на сухом татарнике и рядом куст пахучей серой полыни. Норка еще не зарыта и зияет черным входом, а вокруг нее в величайшей спешке суетится черная оса. Нашла маленький камешек, схватила его и юркнула с ним в норку. Тотчас же показалась обратно, нашла короткую палочку и тоже утащила. Камешек поменьше не стала тащить по земле, на крыльях быстрее. И так целый час.

Мне захотелось помочь неутомимой труженице и я воткнул в отверстие норки маленький камешек. Обеспокоенная мать сразу заметалась в поисках исчезнувшей норки, пощупала ногами землю вокруг, схватила челюстями затолкнутый мною камешек, попробовала его вытащить, не смогла, бросила, вновь забегала вокруг.

В это время произошло самое удивительное. К осе подбежал небольшой черный муравей-бегунок, замер на секунду, высоко приподняв переднюю часть туловища. Потом… сам стал метаться, так же как оса: из стороны в сторону, поспешно, безудержно и на том же самом месте. Иногда оса и муравей сталкивались, но как будто не замечали друг друга.

Изнурительная беготня продолжалась около пяти минут. Но вот муравей утомился, стал бегать медленнее, потом остановился, долго шевелил усиками и, отдохнув, побежал по своим делам. Оса же продолжала метаться. У нее не было никаких признаков усталости.

Как объяснить странное поведение бегунка? Муравьи очень легко подражают окружающим, и в муравейнике часто какое-нибудь ответственное действие одного из них быстро перенимается всеми остальными. Тревожное поведение осы могло передаться муравью.

Осы иногда ненадолго теряют свою парализованную добычу. Опытный муравей мог расценить тревожное поведение осы как признак утраты добычи и бросился разыскивать ее, конечно, для себя.

Может быть, найдется какое-нибудь другое объяснение…

В зеленой долинке

Утром мы загружаем лодку имуществом и трогаемся в путь. Громадные красные скалы теснятся друг к другу, быстро приближаются. Кажется, между ними нет прохода. Бурлит об утесы вода, река мчится водоворотом. Красные скалы расступаются и открывают проход…

В ущелье Капчагай течение реки быстрое и нам незачем грести. Одна за другой проходят мимо обрывистые горы с зелеными долинками, испещренными красными пятнами маков. Слышатся крики горных куропаток-кекликов. Высоко в небе курлыкают журавли. Мимо нас проносятся дикие голуби. Стайкой, не спеша и деловито летят галки.

Подруливаем к берегу и высаживаемся на зеленой долинке. Здесь великое множество насекомых. И первое, что я вижу – это небольшая норка на светлой земле. Похоже, ее вырыла аммофила. Во входе слегка шевелится что-то серое. Осторожно и быстро хватаю незнакомца пинцетом, ожидая встретить или паука-ликозу, или земляную пчелу, или личинку жука-скакуна. Но вижу сморщенную, высохшую и обезображенную шкурку гусеницы. Почему же шкурка шевелилась? Кто-то должен находиться в норке. Так и есть! Из норы высунулось несколько пар длинных подвижных усиков. Вот муравей-бегунок выскочил наружу, заметался из стороны в сторону как бы ища потерю и скрылся обратно. Судя по всему, норка давно пустая, но муравьи, наверное, решили основаться в ней.

Роняю шкурку гусеницы, она падает возле норки. Моментально из своего убежища появляется бегунок, хватает шкурку и тащит в нору. Снова вытаскиваю шкурку и кладу чуть подальше. На этот раз из норки на поиски ринулись несколько бегунков и взятое мною добро вновь водворено на место. И так несколько раз. Получилось что-то вроде забавного соревнования с муравьями.

Зачем бегункам понадобилась сухая шкурка гусеницы? Корысти в ней никакой, почему они так настойчиво с нею не желали расставаться – никак не понять. Жаль, что из-за наших взаимных притязаний хрупкая одежка гусеницы распалась на мелкие кусочки. Интересно, что с нею стали бы делать муравьи?

Кусочек пустыни

Подъем в горы оказался крутым и долгим. Натружено ревел мотор. Временами казалось, что у него не хватит сил, и тогда что станет с нашей машиной на крутом склоне? Но вот путь стал более пологим, можно и остановиться, оглядеться. Перед нами совсем другой мир. На обширном плоскогорье царство буйных трав, щедро разукрашенных цветами, и одиночные деревца арчи. Поют жаворонки и желтые овсянки. Ветер перекатывается по степному простору и разносит густой аромат трав. А рядом высокие горы с ледниками. Внизу в дымке испарений теряются дали жаркой пустыни, и не верится, что там все иначе.

Я брожу по холмам плоскогорья, подбираясь к его краю, и на южном склоне вижу реденькую травку и голую землю, покрытую щебнем. Это настоящий маленький кусочек пустыни. И жители его тоже пришли сюда из далеких пустынь. Степенно движутся муравьи-жнецы, на травинке раскачивается богомол-боливария, мчится чернотелка. А под камнями тоже старые знакомые – муравьи-тетрамориусы и совсем неожиданное: положив сбоку от себя хвост лежит бледно-желтый и мрачный скорпион. Как он попал сюда, на высоту в две тысячи метров?

А вот гнездо муравьев-бегунков. Возле него суетятся хозяева. Все рослые, сильные. Жизнь здесь привольнее, чем на родине и добычи больше. Рядом с муравейником большой плоский камень. Я поднимаю его и вижу столпотворение бегунков, кучи белых куколок, робких крылатых воспитанниц.

Каменная крыша – отличнейшая штука! Камень хорошо прогревается и долго хранит тепло. Высоко в горах тепла не так уж много по сравнению с пустыней. Под крышей не страшен дождь. Камень – надежная защита. Под ним никто не раздавит обитателей. Не будь здесь этих камней, не жить муравьям-солнцелюбам на этом островке пустыни. Пока муравьи, каменную крышу которых я приподнял, в величайшей спешке прятали в подземные галереи яички, личинок, куколок, над горами появились облака. Они закрыли солнце. Подул прохладный ветер. Спрятались все насекомые. И тогда я увидел, как камни стали пестрыми от множества небольших серых мушек. В чем дело? Камни все еще хранят тепло, и оно хорошо ощущается рукою. Мушки, наверное, тоже из пустыни и в поисках тепла греются на крышах муравьиных жилищ.

Нетерпеливый характер

В урочище Чингильсу склоны гор зазеленели травами. Всюду носилось множество насекомых. А затем все изменилось: выгорело, высохло, пожелтело, стало унылым, безжизненным. Но на ровной желтой площадке отложений селевого потока несколько кустиков адраспана, ярко-зеленых и сочных. Они пересилили жару, на них, как звездочки, белые цветки.

На одном адраспане тля. Скопище этих «дойных коровушек» в такую пору – ценнейшая находка для муравьев. Поэтому и собралось их здесь несколько видов. Видимо, все пришельцы издалека, ни одному муравейнику не принадлежит адраспан. Он служит всем и всех выручает. Муравьи и не враждуют даже.

Сладкую жидкость собирает светло-желтый кампонотус. Он ночной житель, но сейчас, натолкнувшись на поживу, изменил привычке, задержался с возвращением домой. Крутятся возле тлей суетливые проформики, несколько черно-красных крематогастеров, задрав кверху брюшко, не отстают от других, прилежно трудятся, постукивают тлей усиками. Терпеливо ожидают подачки формика каникулярии. Муравьи заполонили весь куст. Небольшие красные в черных крапинках жуки-коровки – кокцинелла вариегаты сидят в сторонке, боятся потревожить муравьиное скопище, навлечь гнев сборщиков тлевого молочка.

На кустик стремительно взбегает как всегда торопливый муравей-бегунок. Как же миновать такое разноликое общество! В несколько скачков обследовал растение, все высмотрел, выведал, вынюхал, нашел свободную кучечку тлей, принялся обстукивать их усиками, просить подачки. Но бегунок не может долго торчать на одном месте. Он разведчик и привык к тому, чтобы его кормили ноги. Недолго попрошайничал, не выдержал, спрыгнул с куста и понесся по голой земле искать другую добычу. Где ему, с таким нетерпеливым характером заниматься спокойным делом!

Кондиционирование воздуха

В ста километрах от Алма-Аты среди бескрайней пустыни, покрытой пахучей полынью, лежит большая бессточная впадина диаметром около пятнадцати-двадцати километров. В центре ее, куда сбегаются весенние воды и дождевые потоки, образовалась ровная солончаковая площадка. В дождливую весну здесь настоящее, хотя и мелководное, озерцо – Сорбулак. К наступлению лета оно высыхает, обнажая дно, слегка топкое, илистое, местами покрытое ярко-белой солью. По самой середине его бежит небольшой ключик с солоноватой, сильно пахнущей сероводородом водой.

Каким бы ни было жарким лето, Сорбулак не высыхает полностью, почва его не трескается на многогранники, как на настоящих такырах, а всегда остается влажной или топкой, видимо, из-за подземных вод, собирающихся под каменистым ложем, скрытым наносным слоем почвы.

Весной, как только начинают подсыхать берега Сорбулака, с окружающих невысоких холмов на открытые голые площадки переселяются муравьи-бегунки. Неутомимые землекопы из выносимой наверх земли быстро возводят идеально правильные курганчики, похожие на миниатюрные кратеры. Курганчик быстро сохнет и становится крепким. Он – отличная защита на случай проливного дождя и возможного наводнения. В жаркой сухой пустыне бегунки никогда не делают таких курганчиков. Там они ни к чему, и сухая мелкая земля, вынесенная наверх, разбрасывается в стороны и разносится ветром.

Под холмиком располагаются обширные залы. Никогда, даже у самых крупных муравьев, не приходилось встречать таких просторных помещений как здесь. Откуда такое пристрастие к излишкам жилплощади! Ради простора в своих апартаментах муравьям приходится трудиться едва ли не в несколько раз больше, чем в обычной обстановке.

Очевидно, чем крупнее камеры, тем лучше обмен воздуха, меньше влажность. Своеобразный дренаж сушит почву. Иначе нельзя. В парниковой атмосфере заведется грибок, а с ним – болезни. Муравьи устраивают помещения не только с различной температурой, размещая камеры на разном уровне от поверхности, но и с определенной влажностью. Все это вместе взятое и создает особый, испокон веков привычный климат в жилище.

Самозванка

Несколько часов мы раскачивались в машине на ухабах бесконечной дороги среди желтой выгоревшей земли с редкими зелеными кустиками солянки и боялыша. Справа пустыня Бетпак-Дала, слева пустыня Джусан-Дала. Долго ли так будет! Но показались слева блестящие чистые такыры и туда едва заметный, старый неезженый поворот как раз для нас. Когда машина, накренившись, стала спускаться с шоссе, все сразу оживились.

Посредине такыра еще сверкает синевой вода, ветер, набегая, морщит ее рябью – совсем как в настоящем озере. Вдали плавают несколько уток и пара гусей. Вода вносит оживление, хотя к ней по илистому топкому берегу не подступишься. Кое-где солнце подсушило землю, на ней появились характерные трещины.

Бегунки уже покинули старые гнезда, строят на такыре свои излюбленные летние дачи. Скоро эти неугомонные жители пустыни будут носиться на своих быстрых ногах по голой земле, разыскивая добычу.

Мы ходим и рассматриваем гнезда бегунков. Вот строители обосновались под кустиком солянки на бугорке наметенной ветрами почвы и, кроме того, сами выбросили землю. Земляной валик сооружен не как попало, а направлен в сторону уклона. Так лучше, надежней.

Жаль тревожить покой дачников. Но надо узнать о их жизни, а для этого раскопать жилище.

Группа дачников небольшая – около сотни рабочих на десяток крупных куколок – крылатых сестер и братьев. В одном месте группа муравьев в страшной спешке оттаскивает в сторону комочки почвы покрупнее, ногами отбрасывает что помельче, наверное, спасает заваленного землей и подавшего сигнал бедствия товарища. Неплохо бы посмотреть, что из этого получится, и я устраиваюсь поудобнее на походный стульчик и вынимаю бинокль, приспособленный для рассматривания вблизи.

Спасатели не жалеют сил, торопятся. Вот, наконец, показывается большое брюшко (неужели самка?), затем и вся величавая царица. Но какая! Голова и грудь ярко-красные и такие заметные среди черных бегунков, брюшко длинное, узкое… Самка чужая, другого вида, даже другого рода! Она из племени саксаулового муравья кампонотус латералис.

Пока я с удивлением рассматриваю неожиданную находку, спасатели бережно переносят свое сокровище к разрушенному жилищу и прячут самку в щелочку под комочком земли.

Как известно, самки муравьев, закончив брачный полет и сбросив крылья, по-разному устраивают свою судьбу. Обычно для каждого вида существуют определенные, установленные тысячелетиями обычаи. Одни самки без чьей-либо помощи выкармливают своих первых дочерей-помощниц, которые потом уже берут все заботы на себя. Другие забираются в муравейники собственного вида. Есть и такие, которые проникают в муравейники других видов, уничтожают тайком законную королеву и, обманув истинных хозяев жилища – муравьев-рабочих, занимают ее место. Потом из яичек новой хозяйки появляются ее потомки. Муравейник сперва становится смешанным, потом старые хозяева постепенно вымирают, а новые налаживают свою собственную жизнь, избавляясь от чужих обычаев. Значит, наша находка, самка саксаулового кампонотуса, коварная самозванка?

Потомству самки-обманщицы предстоит в будущем переселиться осенью к саксауловым зарослям. Отсюда до них недалеко, около двух километров. Но это уже дело второстепенное. Главное свершено.

Невидимка

Удачливый охотник

Я бреду по песчаной пустыне. Песок накалился, жжет ноги через обувь. Между зелеными стеблями полузасыпанного и коряжистого кустарника джузгуна мечется крохотная с красным брюшком оса. Выглянет из тени кобылка и обратно заберется туда. Огибая поверхность бархана, торопливо пролетает светлая бабочка. По крутому склону вверх мчится какой-то бесформенный комочек. Что это? Через большую лупу вижу совершенно несуразное: маленькую и сильно помятую мушку. Она, конечно, мертва, но взбирается кверху со сложенными крыльями и прижатыми к телу ногами. Я поражен неожиданным чудом: ветер тут ни при чем, он так слаб, что едва ощущается да и тянет в другую сторону. А мушка уже на гребне бархана и теперь, набирая скорость, еще быстрее несется дальше.

Только внимательно приглядевшись я заметил, что мушку волочит еле различимый муравей. Настоящий муравей-невидимка, замечательный песчаный бегунок в совершенно светлой и незаметной на песке одежде. Я давно знал о его существовании, но встретил впервые. Это самый быстрый и неутомимый из всех муравьев и живет только в песчаных пустынях на голых, сыпучих, развеваемых ветром песках и прекрасно к ним приспособился. Научное его название катаглифис паллидус.

Мертвая мушка раза в четыре крупнее муравья, но разве это тяжелый груз для такого энергичного создания! Я не спускаю глаз с удачливого охотника. На самой вершине голого бархана у небольшой дырочки толпятся и бегают такие же едва заметные муравьи-бегунки. Впрочем, слово «бегают» не совсем подходит. Это, скорее, молниеносные броски из стороны в сторону, настолько стремительные и быстрые, что временами кажется, будто муравьи летают над поверхностью песка. Если бы не тень, уследить за этими мечущимися крошками не было бы возможности. По быстроте бега песчаные бегунки непревзойденные рекордсмены среди своих собратьев-муравьев.

Удачливый охотник покружился с мушкой возле входа в жилье и скрылся вместе с нею в норке. Очевидно, так полагается делать, чтобы ознакомить остальных с добычей. Благодаря подобной «информации» муравьи-охотники узнают о наиболее доступной добыче и принимаются ее разыскивать.

Хорошо бы для коллекции собрать несколько экземпляров этого редкого муравья. Но это не просто. Бегунки совершенно неуловимы. Их нельзя ни схватить пальцами, ни примять ударом ладони. Кроме того, несколько моих неудачных попыток испугали скороходов и они быстро попрятались. Тогда я положил вблизи входа в муравейник убитого слепня. Подождал. Вот из похода возвращается разведчик. Нашел слепня. Пытается утащить добычу. Но она тяжела. К разведчику примыкает второй. Сил все равно мало. Один разведчик бросается к входу, но, добежав до него, мчится обратно: вдруг ценную добычу утащит кто-нибудь из другого муравейника, а в пустыне так трудно с едой! Наконец, все же решается, ныряет в нору. Через одну-две секунды наверх выскакивает орава светло-желтых дьяволят и покрывает слепня копошащейся массой. Тогда (какое коварство!) я хватаю слепня с прицепившимися к нему муравьями и бросаю в морилку. Среди оставшихся на земле суматоха, беготня, поиски. В этот момент к норе приближается охотник с маленькой мушкой. Его мгновенно обступают со всех сторон. Но добыча ничтожна, помощи не требуется, и толпа расступается также быстро, как сбежалась.

Долго метались муравьи в поисках исчезнувшего слепня.

Муравьиный конвейер

Суровая жизнь в сыпучих песках пустыни выработала у песчаного бегунка – этого крошечного создания с могучим сердцем и неисчерпаемой энергией три черты: умение ориентироваться на голом песке, на котором не удерживаются пахучие следы, когда над барханом ветер несет его колючие струйки, способность быстро бегать и обследовать большие пространства в поисках добычи, с помощью особенного приема бороться с песчаными заносами своего жилища.

Песок часто засыпает двери муравьиного дома. Он коварен даже, когда нет ветра и барханы застыли в молчании: сам, без видимой причины, обрушивается струйками вниз, закрывая отверстие, ведущее в подземелье. Поэтому каждый бегунок, кто бы он ни был – строитель, разведчик или охотник, выскочив наверх, прежде чем отправиться по делам, обязательно, повернувшись головой ко входу, одну-две минуты, необыкновенно быстро шаркая передними ногами, отбрасывает песок в сторону. В это время глазам не уследить за ногами, так быстро они мелькают. Привычка отгребать песок от входа так постоянна, что ей следует даже тогда, когда, кажется, в этом нет необходимости. Это – общественный долг, неукоснимо и свято всеми выполняемый. Иначе нельзя: песок может совсем засыпать вход в жилище и тогда до него не доберешься.

Когда же ветер натворит бед и создаст аварийное состояние жилища, проявляется самая удивительная из повадок этого жителя пустыни. Бегунки выстраиваются аккуратной цепочкой по пять-десять особей вместе и, соблюдая строго одинаковую дистанцию между собой, начинают ногами быстро перебрасывать друг другу песок. Он летит непрерывной струйкой по живому конвейеру, работающему будто заведенный механизм, слаженно, ритмично, без помех. Через некоторое время конвейер распадается, каждый гребет песок по-своему, уставшие муравьи подменяются теми, у кого еще свежие силы, и вновь у входа выстраивается цепочка лихорадочно работающих муравьев-невидимок.

Песчаный Калкан, или, как его еще называют, Поющая гора – удивительное место. Здесь чистый, однородный и многократно перевеянный ветрами песок улегся громадным барханом высотой около трехсот метров и длиной в несколько километров. Саксаул да джузгун атакуют гору снизу, пытаются ее освоить и закрепиться на ней. Но гора «не принимает» пришельцев. Здесь на каждом шагу следы трагедии: то из-под песка тянутся верхушки погребенных кустарников, то торчат, будто скелеты, их обнаженные корни.

Поющая гора – обитель муравья-невидимки и никто из муравьев, кроме него, на ней не может ужиться. Гнезда его встречаются повсюду, даже там, где песок голый и безжизненный. Долгое время мне было непонятно, чем питаются здесь песчаные бегунки.

Загадка, как всегда, открылась неожиданно. Поющая гора днем подобна раскаленной сковородке и многие насекомые, попавшие на нее, гибнут от нестерпимой жары. Гибнут те, кто отправился и попал на ее голые склоны без кустика и травинки, в тени которых можно было бы передохнуть от убийственной жиры. Гибнут и те, кто в полете неосторожно присел на песок передохнуть и набраться сил. Таких быстро разыскивают и волокут на съедение. Так Поющая гора кормит песчаных бегунков. Им же не страшен сыпучий раскаленный песок. Таково уж эхо удивительное создание.