Текст книги "Черная вдова"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Самка каракурта, как я много раз убеждался, если сыта, не ест своего супруга, а, помяв его челюстями и убив, сбрасывает на землю. Дело же, как оказалось, в том, что самец, избежавший гибели, служит изрядной помехой для оплодотворения другими самцами. Таким образом, «черная вдова», совершающая акт насилия над своими супругами, соблюдает интересы продолжения потомства. Запас возможно большего количества семени, к тому же от нескольких самцов, очевидно, оказывает влияние на плодовитость и жизненность ее потомства.

Еще одна кочевка

Пустыня давно выгорела и стала желтой. Засохли бурьяны на пустошах. Поспела богарная пшеница. Днем стоит нестерпимый зной. Исчезли нарядные самцы. Иногда где-нибудь сбоку тенет еще можно увидеть самца, избежавшего гибели. Но какой он стал жалкий и уродливый, с покалеченными ногами, как сильно похудел, и красные пятна его, прежде такие красивые, теперь стали сморщенными бугорками.

Что же сталось с самками? Они благоденствуют, их брюшко совсем черное, лоснится. Кое-кто из них остался на брачных тенетах, если они оказались на месте, пригодном для постоянного жилища, и теперь занят строительством. Остальные же, гонимые зноем, спешно покидают временные тенета, вновь отправляются кочевать в поисках постоянного места для жизни.

Опять появляются самки там, где прежде их не было, дороги снова покрываются узорами паучьих следов, а в логовах встречаются запыленные серые паучихи. В больницы вновь поступают больные, укушенные каракуртами.

Норы грызунов, теневые склоны старых сухих арыков, поросли у комлей тутовых деревьев поспешно занимаются пауками. Иногда в таких местах их скопляется очень много.

При недостатке участков для поселений каракурты особенно активно кочуют, а у населения эти местности слывут опасными: слишком часты там случаи укусов каракуртами.

Но вот вторая кочевка самок закончилась. Паучихи осели в постоянных, заново отстроенных жилищах, сильно отличающихся от тех, в которых протекали юность и брачная пора. Ловчая сеть стала большой – до одного метра в диаметре – она располагается над землей в виде шатра. Паутинные нити в ней переплетены в различных направлениях. Они очень прочны и упруги. Брошенная на них спичечная коробка отскакивает, как мячик. Тенета укреплены за окружающие растения, выступающие над поверхностью комья земли, бугорки, корни кустарников. К земле от них идет множество вертикальных нитей. В тенетах застревают соринки, палочки, сухие листики. Они очень характерны, эти тенета из прочных упругих нитей, и опытный глаз может легко заметить их за десяток метров.

Широко раскинутые тенета постепенно суживаются в своеобразный ход, заканчивающийся шарообразным резервуаром, стенки которого оплетены густой паутинной тканью. Это логовище паука, его основная резиденция, в нем паук скрывается большую часть суток. Логовище каракурта обязательно находится в тенистом углублении: во входе норки грызуна, под нависшим комом земли, под корнем растения, с теневой стороны камня, оказавшегося в поле, или какого-либо другого крупного предмета.

Рано утром паука еще можно застать на тенетах. Но, едва завидев человека, он тотчас же стремглав бросается в свое укрытие. Теперь паук особенно осторожен. Схваченный пинцетом, он прижимает к телу ноги, притворяется мертвым или пытается освободиться, оставив в пинцете ногу, пожертвовав ею ради спасения, и только убедившись в бесполезности своих попыток, защищаясь, обволакивает пинцет каплей липкой паутинной жидкости.

Теперь пауки стали прилежными домоседами и никуда от своих тенет не отходят ни на шаг. Наступила пора заботы о потомстве, охоты за добычей, усиленного питания, изготовления коконов с многочисленными паучатами.

Сразу и прекратились случаи укусов людей пауками.

– Каракурты стали неядовитыми! – в один голос заявляют одни.

– Каракурты просто исчезли в природе! – возражают другие.

Но мы с Маркелом знаем: пустыня полна каракуртов, они также ядовиты, как и прежде, и по-прежнему от их яда быстро гибнут в опытах многострадальные морские свинки.

Ученые заблуждались…

Широкая известность в народе каракурта как ядовитого паука, случаи многочисленных бедствий и страданий, причиняемых им жителям Средней Азии, упрочили за ним славу грозного и смертельно опасного паука. Многочисленные сказания, легенды, суеверия, весь страх человека свидетельствуют о былой беспомощности перед столь маленьким и внешне безобидным созданием. В давние времена калмыки считали, что души обиженных при жизни после смерти переселяются в каракурта, чтобы мстить и наказывать людей за их черствое и злое сердце. Человека, укушенного каракуртом, считали несчастливцем, наказанным богом, и верили в то, что паук кусает не всех, а только особенную, им избранную жертву. Она должна пострадать или за свои тяжкие грехи, или за грехи, совершенные своими давно умершими предками.

Но несмотря на неопровержимые факты вредоносности паука, его ядовитость в ученом мире была признана далеко не сразу. Этому мешало то, что почти все другие пауки, населяющие земной шар, а их очень много – несколько сотен тысяч видов – безвредны. Один из больших специалистов по паукам, немецкий ученый Ташенберг, считал сведения о ядовитости «черной вдовы» пустым суеверием, недостойным внимания, и советовал с воспитательной целью приучать детей брать пауков руками. Как он, всю свою жизнь собиравший пауков только руками, мог поверить в существование среди них опасных для жизни человека! Что же, иногда знания уводят ученого от истины и способствуют заблуждению. Мнению авторитетных ученых верили и остальные, считая, что ядовитость «черной вдовы» – выдумка, заблуждение темных людей. В действительности, заблуждались ученые.

В конце 1890-х годов, когда из Прикаспийских степей стали поступать сведения об угрожающей гибели скота и множестве заболеваний человека от укусов размножившегося каракурта, обеспокоенное царское правительство снарядило небольшую экспедицию. Перед ней была поставлена только одна задача: узнать, ядовит каракурт или нет. Прибыв в Прикаспийские степи, ученые приступили к опытам: брали пауков руками, пускали их себе на голое тело. Пауки упрямо отказывались кусать. Было вынесено решение, что все обвинения против каракурта напрасны. Экспедиция собралась в обратный путь. И тогда произошло неожиданное: случайно сдавленный в руке каракурт укусил рабочего-проводника. Тотчас же наступило сильнейшее отравление, едва не закончившееся смертью пострадавшего. Этот случайный эксперимент на человеке впервые в мире доказал безусловную ядовитость паука-каракурта. Много позже американский ученый В. Берг, не зная об эксперименте русских, повторил его на себе с «черной вдовой» и тоже едва не погиб.

Казалось бы, с ядовитостью каракурта все стало ясно. И все же, несмотря на два эксперимента на человеке, на полное и единодушное убеждение жителей Средней Азии в опасности паука, в 1930 году на съезде зоологов в Киеве один из его участников попытался отрицать ядовитость каракурта. Опыт русской экспедиции он поставил под сомнение, укус паука посчитал укусом блохи, а заболевание пострадавшего – нервным потрясением из-за суеверного страха перед пауком. Ох, уж эти ученые-скептики!

Попытка отрицания столь явного и очевидного факта говорила о том, как еще плохо знали «черную вдову». Теперь уже никто не сомневается в ядовитости каракуртов, да и в литературе существует много описаний случаев смертельного исхода от его укуса.

Как от него защититься?

– Мы не боимся каракурта! – заявил мне молодой узбек, председатель сельского Совета. – Каракурт не полезет через волосяную веревку, я окружаю ею свою кибитку. Он очень боится кошмы, и мы стелем ее под себя. А от шкуры барана сразу убегает, она лежит у самого входа.

– Это вы сами видели? – спрашиваю я.

– Зачем сам. Так старики говорят. Все знают!

Убеждение в действенности этих простых средств против каракурта очень широко распространено среди народов Средней Азии и существует до настоящего времени. Хотя я и не относил себя к породе скептиков, все же в эти рассказы не верилось. Думалось, кусают же каракурты кочевников-скотоводов в юртах. Хотя там и кошмы, и бараньи шкуры, и веревки из конского волоса. Хорошо бы проверить все эти народные способы.

Сейчас, когда пришла пора паучьих кочевок, следовало заняться опытами и как можно более приблизить их к естественным условиям.

Вечером мы собираем с временных брачных тенет в стеклянные банки взрослых пауков. Наш большой и чистый двор становится своеобразным полигоном. Оказавшись на воле, паук чистит свое тело от приставших к нему пылинок и не спеша ползет, останавливаясь и протягивая за собою паутинную нить. На его пути разостлана кошма. Не изменяя направления и не останавливаясь, паук заползает на кошму, пересекает ее, как ни в чем не бывало продолжает путешествие в том же направлении.

Растягиваем перед каракуртом волосяную веревку. Она ему даже как будто нравится. Забравшись на нее, он некоторое время ползет, будто примеряется, не стоит ли здесь остановиться.

Баранья шкура ему определенно понравилась. Он ползает по ней, останавливается возле складок, словно обследует: годна ли она для того, чтобы устроить здесь свои тенета. Нет, днем она не даст достаточно тени! И паук отправляется дальше. Так же ведут себя и все остальные наши подопытные каракурты.

Я думаю, нельзя ли, действительно, уберечь спящего человека от паука полосой рыхлой ткани, слегка скрученным марлевым бинтом или еще чем-либо подходящим, пропитанным отталкивающим вонючим веществом. На фельдшерском пункте есть лизол, нафтализол, креолин, карболовая кислота, у сторожа можно достать деготь – отличные вещества с сильным запахом!

На следующий день, дождавшись сумерек, мы продолжаем опыты. Вначале надо дать пауку разгон, чтобы он прополз не менее двух-трех десятков метров, освоился со своим положением путешественника. Вот он подползает к марле, смоченной вонючим лизолом, сейчас набредет на преграду, повернет в сторону. Паук добрался до полосы, остановился!

– Ага, испугался все же! – ликуем мы.

Но что он там делает? Вижу, как он, видимо, ощутив влагу, сосет мокрый от раствора лизола бинт. Потом переползает через него и важно шествует дальше. И остальные пауки ведут себя так же. Ни лизол, ни нафтализол, ни креолин и карболка, ни деготь не останавливают и не отпугивают каракуртов. Они не боятся запаха, видимо, обоняние их совсем плохо развито…

Я убедился в том, что спать надо в пологах из марли. Нет лучшего способа предохранить себя от ночных визитеров. В нем – и спасение от малярийных комаров, скорпионов и прочей мелкой живности. Какая простая вещь – масахана! Сколько миллионов жизней унесла малярия, сонная болезнь в те давние времена, когда человек не догадывался о столь простом способе безопасности во время сна. Сколько от малярии погибло смелых путешественников, открывавших цивилизованному миру неведомые страны.

Отправляясь на ночь в поле, мы с Маркелом на остаток ночи устраивались в пологах, а, проснувшись утром, заставали каракуртов, мирно подплетавших к нашей постели свои блестящие тенета. И ничего с нами не случилось!

Это трудно забыть

Утомленный многочисленными делами, я спал крепко и безмятежно, до моего сознания не сразу дошло, что кто-то настойчиво и сильно трясет за плечо. Очнувшись, я услышал голос нашей фельдшерицы: «Вставайте! Скорее вставайте! Привезли девочку, укушенную каракуртом, тяжело больна».

Прошло, наверное, не более четверти минуты, как я был на ногах, помчался в свою комнату и схватил ампулу с противокаракуртовой сывороткой. Разговор был недолгим. Узбеки-дехкане – отец и мать – насмерть перепуганные, привезли девочку лет десяти. Отец рассказывал: «Ночью проснулась наша Гуля, заплакала. Что-то ее укусило за ножку. Зажгли свечу, посмотрели – никого не нашли. Сейчас развелось много ос. Садятся на все сладкое, лезут и на мясо, везде суются. Иногда кусаются. „Тебя оса укусила! – сказала мать. – Не кричи, все пройдет. Ложись спать, не мешай другим“. Накричала на нее, напугала.

Девочка пробовала заснуть. Но через несколько минут снова закричала. Кто-то еще раз укусил. Снова зажгли свечу. Пересмотрели всю постель – и вот нашли этого раздавленного черного курта. Тогда закричала мать: „Ой-бай! Пропала наша доченька, совсем пропала!“ И стала на себе рвать волосы. Вот мы и прискакали на лошади».

Трудно забыть лицо девочки: красное, чуть синюшное, с широко раскрытыми глазами, налитыми кровью, с обезумевшим взглядом оно выражало неописуемый страх и величайшее страдание. Она совсем не может стоять на ногах. Несмотря на энергичные движения, дыхание не учащенное, а редкое, тяжелое, с хрипом. Пульс редкий. Брюшные мышцы напряжены и тверды, как доска. Неосведомленный хирург сразу бы поставил диагноз так называемого «острого живота» – явления воспаления брюшины при прободении язвы желудка или кишечника, острого аппендицита, требующих немедленной операции. Настолько обманчив этот симптом! Таких ошибочных диагнозов было немало описано в литературе.

Тело девочки покрыто потом, из глаз льются слезы, изо рта тянутся нити густой слюны. Она ни на минуту не находится в покое, мечется, принимает самые различные позы, пытаясь облегчить страдания, громко кричит и хрипло стонет. На вопросы отвечает с трудом, почти невменяема. Жалуется на сильные боли в животе, во всем теле, онемение ног. Кроме тяжелых физических болей, заметно глубокое психическое страдание. Отравление типичное, точно такое, как его описали врачи-клиницисты в нескольких хорошо мне знакомых журнальных статьях.

Нестерпимо долго, как мне казалось, нагревалась и кипела вода с шприцом. Наконец противокаракуртовая сыворотка введена внутримышечно. Кое-как заставили девочку принять снотворные порошки.

Фельдшерица Анастасия Васильевна нервничала. Ее мучили сомнения: поможет ли эта ампула с сывороткой, не ошибается ли молодой доктор, совсем не похожий на врача, целыми днями пропадающий в поле со своим помощником, не отослать ли пострадавшую девчонку в районную больницу.

Прошел час, девочка успокоилась, забылась тяжелым сном. Забрезжил рассвет. Совсем стало светло. Дыхание больной стало глубже. Успокоилась мать. Повеселел отец. К полудню девочка проснулась, попросила есть. Сражение за ее жизнь было выиграно! Да еще какое сражение! Двойной укус ядовитым пауком маленького человечка, весившего едва ли двадцать килограммов. Замечательной силой обладала сыворотка, изготовленная Узбекским институтом эпидемиологии и микробиологии.

К полудню больная совсем оправилась, повеселела и попросилась домой.

На следующую ночь на нашем фельдшерском пункте – снова переполох. Привезли заведующего магазином. Грузный мужчина метался на бричке и громко вопил о помощи. Немедленно в ход пошла вторая ампула, и я, обеспокоенный тем, что больше у меня противокаракуртовой сыворотки не было, решил завтра ехать в Ташкент за новыми ампулами.

Вместе с пострадавшим заявилась и вся его многочисленная обеспокоенная родня. Используя свое красноречие, я объяснил, что такое противокаракуртовая сыворотка. Мне как будто поверили. Но через полчаса после введения сыворотки больной вместе с сопровождавшими его людьми бесследно исчез. Нашел я его только утром в Пскентской районной больнице под опекой главного врача. Состояние больного не внушало никаких опасений: он крепко спал, на его щеках красовался завидный румянец, а на лице играла счастливая улыбка.

Больше в нашем кишлаке, к счастью, не было пострадавших от каракурта.

Разбитая дыня

Вместе с Маркелом мы бродим по лёссовым холмам, собираем в пробирки каракуртов для очередного опыта. Пауков много, пробирки давно заполнены, и пора домой. Солнце, безжалостное южное солнце, обжигает наши тела. Хочется пить, мучает жажда. Вблизи нас на вершине холма – небольшой огород, хижина-чайля. Около нее белобородый старик копает кетменем землю, пускает на свой участок воду из арыка. Я предлагаю Маркелу купить у старика дыню. Ею мы наедимся и напьемся, до дома еще далеко. Узбекская сладкая дыня очень заманчива в такую жару.

Пока Маркел ушел на переговоры, я просматриваю наш улов, перебираю пробирки, тщательно укладываю их в полевую сумку. С ними нужна осторожность. Вдруг одна из пробирок разобьется, выползет каракурт из полевой сумки, заберется на одежду, а на нас легкие рубашки да брюки. Такое уже было с Маркелом, хорошо, что я вовремя заметил. Вот и Маркел появился с большой дыней.

– Сейчас попируем! Скорее, Маркел, доставай нож.

Маркел перекладывает дыню в левую руку, правой роется в кармане. Неловкое движение, дыня падает, катится в овраг, отскакивает от какого-то бугорка и, ударившись о землю, разлетается на мелкие кусочки. Какая досада! Молча мы собираем свои вещи, готовимся в путь и вдруг слышим – «На тебе еще дыню. Кушай, пожалуйста!»

Старик, оказывается, все видел и пожалел нас. Я люблю таких, как этот, седобородых стариков. Жизненный опыт делает их мудрыми и рассудительными. Старик не берет денег. Это подарок, и от него отказываться не полагается. Тогда я, желая выразить ему нашу признательность, вынимаю пробирки, показываю каракуртов, рассказываю о них.

Я много раз убеждался в том, что местное население, превосходно осведомленное о существовании каракуртов, очень плохо знает, что именно они собою представляют. Этому способствует скрытый образ жизни паука: днем он всегда прячется в своем логовище.

Старик поражен. С величайшим интересом, сперва боязливо, потом смелее, он осматривает наш улов, долго молчит, потом, будто решившись, рассказывает. В молодости, только что поженившись, он пригласил жену вечером посидеть на горке над кишлаком. И вдруг она вскрикнула, кто-то ее укусил. Оказалось, каракурт. Когда он схватил паука, тот успел и его укусить. Жена умерла, а он долго болел. Я не решился расспрашивать подробности несчастья, чувствовалось, что старику тяжело было вспоминать.

Мы показали ему, как легко по тенетам найти каракурта, как вытащить его из логова. Старик очень удивился. Он никак не предполагал, что каракуртов много и возле его чайли. Теперь он задаст им, отомстит за свою трагедию.

Много лет спустя я узнал почти аналогичную историю, происшедшую в городе Алма-Ате в домике, располагавшемся там, где ныне построен Дом правительства. Каракурт заполз в комнату, забрался на постель и, случайно придавленный, укусил сперва жену, а потом мужа. Оба, попав в больницу, благополучно выздоровели, но жена, получившая первую дозу яда, болела тяжелее…

Дома нас поджидал таджик. Он приехал с ближних гор. Услышал, что у меня много каракуртов в банках. Попросил пять каракуртов и пиалу с водой. Ловко ногтями вырвал у одного каракурта хелицеры и, к ужасу всех присутствующих, проглотил его, запив глотком воды. Такая же участь постигла и остальных каракуртов. В те времена было довольно широко распространено заболевание бруцеллезом. Таджик уверял, что от него самое первое средство – съесть пять каракуртов.

Укус каракурта

«Как он, такой осторожный и трусливый, кусает человека?» – задавал я себе не раз один и тот же вопрос. Бросаться на человека, чтобы укусить, он не способен. Не может он, конечно, и произвольно искать человека, чтобы расправиться с ним и отомстить за злое и черствое сердце, как когда-то думали калмыки. И в экспедиции 1890 года многие попытки заставить паука кусаться, были неудачными, и только случайно придавленный к телу человека, он вонзил в него свои ядоносные щипчики.

Укусы каракуртов происходят при различных обстоятельствах: иногда, например, во время уборки копен богарной пшеницы. Пауки селятся под копнами после первой миграции, чему способствует и жатва, во время которой разрушаются тенета молодых пауков. С повсеместным применением в нашей стране механизированной уборки хлеба теперь такие случаи становятся очень редкими. Происходят укусы и во время прополки огородных культур, косьбы клевера. Возможны укусы в самой различной обстановке: при одевании одежды, куда случайно заполз каракурт ночью, во время отдыха на земле, если рядом оказалось логово каракурта. К примеру, рабочий совхоза «Кокарал», убирая помещение, засунул руку между окном и подоконником, придавив забравшегося туда каракурта, был им укушен и тяжело переболел. Один из жителей Пскента, придя домой поздно вечером в нетрезвом состоянии, пытался повесить куртку на сидевшего на стене каракурта, приняв его за шляпку вбитого гвоздя, и, придавив его, был укушен. Заболевание закончилось смертью. Алкоголь, который иногда безо всякого основания рекомендуют при отравлениях, не помог.

После тщательного изучения заболеваний, историй болезни, опроса многих очевидцев и самих пострадавших я пришел к глубокому убеждению, что подавляющее большинство отравлений от каракурта происходит ночью, во время сна, в особенности при ночевке в степи в легких летних постройках или даже в юртах. Каракурта, виновника укуса, обычно спросонья и от испуга так сильно раздавливают, что в нем трудно опознать паука. Перед пострадавшим и окружающими, да еще в темноте, оказывается что-то черное, то ли насекомое, то ли червь, то ли паук, одним словом «курт» – козявка. Вот почему этого ядовитого паука назвали каракуртом.

Как происходит укус? Больные нередко плохо помнят обстановку, предшествующую контакту с пауком. И все же ясно, что каракурт заползает на спящего случайно и кусает его невольно, будучи прижат или придавлен к телу. Поэтому пострадавшие часто утверждают, что почувствовали укус при перемене положения тела или, обнаружив что-то ползущее по телу, прижали паука рукою. Придавленный каракурт, защищаясь, кусает человека и еще выбрызгивает паутинную жидкость, которую в народе и принимают за яд.

Почему эпидемии отравлений от каракурта слагаются из двух волн? Я окончательно убедился, что первой кочевкой каракуртов объясняется первая волна, а временное прекращение укусов тем, что пауки сидят на наспех сооруженных теистах и заняты встречами друг с другом. Вторая волна укусов объясняется второй кочевкой. Как только пауки осели на своих постоянных жилищах и приступили к изготовлению коконов, прекращаются и отравления.

Среди окончательно осевших на постоянное жительство каракуртов очень редко, но встречались непомерно худые самки. Они, как правило, коконы не готовили, хотя и не голодали, так как на их тенетах висело много добычи, убитой и неиспользованной. Когда-то в молодости они перенесли голодовку и теперь стали бесплодными. Этим самкам не сиделось на месте в пустом своем доме, и они иногда, бросая свое жилище, путешествовали. Очень возможно, что в редких отравлениях, происходящих в августе и сентябре, были повинны такие бесплодные самки!

Спасение пострадавших

Тяжелые страдания человека, укушенного каракуртом, производили на окружающих неизгладимое впечатление. Всеми силами они пытались помочь больному. Но если в лечении многих недугов человека народная медицина ценою многочисленных, большей частью эмпирических поисков достигла некоторых положительных результатов, то против отравления каракуртом ничего стоящего не нашли. Каждый народ изобретал множество способов лечения, но ни один из них не приносил пользы. Бесчисленное множество народных способов лечения отравлений – вернейший признак былого бессилия человека в борьбе с этим бедствием. На помощь пришла наука. В 1898 году русский ученый А. С. Щербина приготовил специфическую лечебную сыворотку. Принцип ее изготовления аналогичен получению любой антитоксической сыворотки. Животное, чаще всего лошадь, постепенно приучалось (иммунизировалось) впрыскиванием в тело возрастающих доз яда до тех пор, пока в крови не возникала большая концентрация вырабатываемых организмом веществ, способных нейтрализовать яд паука. От крови такого животного отстаивалась сыворотка, которая и служила лекарством. Приготовленная Щербиной, она уступала по силе действий современным сывороткам, это был первый в мире опыт противоядия против укуса каракурта.

Несколько лет спустя, в 1907 году, уже с большим успехом приготовил аналогичную сыворотку другой русский ученый С. В. Констансов. На этом производство сыворотки приостановилось.

В наше время против укусов ядовитых животных широко применяются специальные сыворотки. Налажено производство лечебной сыворотки и против яда каракурта. Сыворотка, изготовляемая ташкентским Институтом эпидемиологии и микробиологии, обладает мощным лечебным действием. Она вводится внутримышечно в количестве 5–10 кубических сантиметров. Отличным средством оказалось внутривенное вливание 2–3 %-ного водного раствора марганцевокислого калия в количестве 3–5 кубических сантиметров. Также хорошо действует внутривенное вливание 10–20 кубических сантиметров 10–20 %-ной сернокислой магнезии или 10 кубических сантиметров 10 %-ного глюконата кальция. Кроме этих основных средств, очень полезно применение теплых ванн, различных снотворных и обезболивающих лекарств, облегчающих страдания больного. Хорошие результаты дает применение эфедрина при тяжелых отравлениях и симптомах удушья.

Правильное и своевременное лечение уменьшает опасность этого тяжелого заболевания.

Охотник в засаде

У взрослого паука совсем другая добыча, нежели у юного. Да и сам он стал намного крупнее. Если ранее молодь охотилась почти исключительно на муравьев, то взрослые пауки на них вовсе не обращают внимания. О том, чем питается каракурт, можно судить по сухим остаткам насекомых в его логове: тут и жужелицы, выпускающие едкую жидкость для защиты в минуты опасности, и жуки-нарывники, кровь которых настолько ядовита, что не каждая птица решится полакомиться ими, встречаются навозники-копры, жуки-хрущи, клопы-черепашки. Но больше всего под тенетами остатков различных кобылок. И не случайно, так как вокруг скачут, шелестят высохшей травой разнообразная саранча, серые большие и маленькие, зеленые, почти красные с причудливо длинными головками. Порой их так много, что они стайками разлетаются во все стороны из-под ног. Редко среди остатков пиршества каракурта встречаются небольшие ящерички – пустынные гологлазы, молодые гекконы. Однажды в тенетах я даже нашел маленькую землеройку. Многочисленны погибшие от пауков скорпионы, реже – фаланги.

Обычно между скорпионом и каракуртом завязывается ожесточенная борьба. Защищается он храбро, размахивая хвостом, пытается нанести укол ядовитой иглой. Но свободно подвешенное на сетях тело паука легко отскакивает от смертоносного оружия. Как-то, наблюдая такую баталию, я был свидетелем ее неожиданного конца: окутанная паутиной и укушенная пауком, скорпион-самка произвела на свет двенадцать крошечных детенышей: нежных, хрупких, беленьких и беспомощных. Все они, по обыкновению, тотчас же забрались на спину умирающей матери.

Борьба каракурта с фалангой полна драматизма. Представьте себе отвратительное мохнатое чудовище, по внешнему виду напоминающее паука, размерами со среднего рака, вооруженное длинными черными клещами на голове. Фаланга смела и дерзка. Даже при встрече с человеком она принимает оборонительную позу, угрожающе подскакивает вперед, как бы проявляя тем самым желание померяться силами.

Встреча фаланги для каракурта не всегда проходит удачно, да и не всякий паук вступает в сражение с нею, случайно запутавшейся в тенетах. Если же борьба начата, то она продолжается с величайшим ожесточением и упорством. Рано или поздно, но излюбленный прием нападения оказывает действие, и как только противник поднят над землей и повис в воздухе, его участь решена. Но крупное тело фаланги, убитой на тенетах паука, быстро разлагается, от него начинает распространяться зловонный запах, а каракурт, насытившийся недоброкачественной пищей, нередко погибает.

Интересны некоторые детали борьбы паука с кобылками. Задние прыгательные ноги крупных кобылок обладают большой силой, их резкие удары доставляют изрядные хлопоты хищнику. Обычно попавшаяся в тенета кобылка притворяется мертвой. Подбежавший на сотрясение паутины каракурт трогает передними ногами неподвижное насекомое и возвращается обратно в свое темное логово. Наблюдая за подобной картиной, Маркел недоумевает и возмущается: «Ну и дурак же!»

Но кобылке, вначале так мудро проявившей свой замечательный инстинкт, не хватает выдержки, и она выдает себя неосторожным движением. Тогда сомнения паука исчезают: добыча настоящая, живая, упускать ее не в правилах поведения хищника, и он быстро ее приканчивает. Часто кобылка, попавшая в тенета, успевает вырваться, оставив в сетях одну из завязнувших ног. С ногой каракурт обращается как с настоящей добычей: оплетает ее нитями и, притащив поближе к логову, принимается высасывать.

– Нет, все же ты дурак, каракурт! – вновь заключает Маркел.

– Ты все меряешь на свой лад, – поясняю я своему помощнику. – Зрение у него не такое, как у нас, форму предмета он не воспринимает так, как мы. Для него неподвижная кобылка – все равно что соринка или палочка какая-нибудь. Обоняние у него тоже никуда не годное. Помнишь опыты с вонючими жидкостями? Но если добыча стала двигаться – тогда дело другое.

Ловок и искусен каракурт на своих тенетах. Страшен его смертельный яд. И все же у него много врагов. Впрочем, у кого их нет?

Заботливая мать

В начале июля в логовищах каракуртов появляются первые коконы, а через одну-две недели – разгар их изготовления. Нелегко мне достались эти коконы, первое время никак не удавалось подсмотреть, как их готовит паук.

Строение кокона в общем несложное. Почти как шарик, цвета свежей соломы, с одного конца он слегка оттянут в короткий сосочек, который, главным образом, и подвешен на паутине. Впрочем, цвет коконов немного варьирует, встречаются среди них и темные, почти землистой окраски. Если коконы разрезать, то за плотной оболочкой, состоящей из великого множества тесно переплетенных и прилипших друг к другу нитей, открывается его содержимое. В верхней части под сосочком находится колпачок, похожий на шапочку, свитый из белой и слегка просвечивающей ткани. К нему снизу приплетен густой комок из рыхлых и волнистых нитей. В центре этого комка и находятся, прикасаясь друг к другу, розовые яички. Они слегка припорошены тонким белым налетом. Если их высыпать из кокона на стол, то они, подпрыгивая, как мячики, раскатятся во все стороны.

Может быть, не стоит себя мучить, пытаясь подсмотреть процесс изготовления кокона. Впервые о том, как готовится кокон, рассказал Россиков. Вначале паук плетет светлый и нежный колпачок, но донышком книзу, потом в него откладывает, как в корзинку, яички, затем строит общую оболочку и только тогда переворачивает кокон соском кверху и подвешивает на паутине. Откладка яиц и изготовление кокона – ответственный момент в жизни паука, и ничтожные помехи могут его легко нарушить. Поэтому каракурт занимается этим важным делом только ночью.