Текст книги "Пача number two (СИ)"

Автор книги: Павел Ионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Я нахожусь в порт-артурском госпитале уже третью неделю. Пуля этого долбанного террориста угодила мне в грудь, как раз под левую ключицу и повредила лопатку.

Хорошо, что Семёнов мне сразу же перевязку сделал. То есть, сначала он ударом в голову вырубил этого недоделанного кандидата в киллеры, приказал извозчику того связать, а сам уже принялся меня перевязывать. Не позволил мне кровью изойти.

Потом он отвёз меня сразу в госпиталь, а избитым террористом вплотную занялась местная жандармерия. Тот оказался из боевой организации партии эсеров…

В госпитале мне сразу же сделали операцию, вынули пулю и почистили рану. И всё равно, я чуть было дуба там не дал. Хорошо, что станичники мне последнюю таблетку амоксициллина из моей аптечки притащили.

Хоть и просроченная давно, но она мне помогла. Начавшееся было воспаление раны постепенно прекратилось и я пошёл на поправку.

Этот случай, с покушением на такого героического меня, попал во многие газеты. И даже в центральные…

И что тут сразу же началось! На эсеров сразу же повесили всех возможных собак, им же и убийство Стесселя с Фоком приписали!

И вообще… Быть эсэром в России в данный момент, это всё равно, что сразу же признаться в шпионаже в пользу Японии. Бьют их теперь обыватели смертным боем!

Их даже другие революционные партии начали гнобить, если только не хотели оказаться вместе с эсэрами в японских шпионах.

А уж как меня в газетах приукрасили! Я и герой, и красавец-мужчина, рыцарь без страха и упрёка, который походя тысячами громит японцев, выпускает прекрасное оружие и вообще, почти ангел во плоти! И даже фото моё тиснули, где я в парадной форме.

Наверняка из фотоателье выкупили его, где я фотографировался. Выпишусь, надо будет хозяина этого ателье навестить…

Я проклял тот день и час, в который родился самый первый из газетчиков! Ко мне пачками стали приходить письма со всей России, да и не только России, в госпиталь пытались прорваться разные экзальтированные дамочки, готовые на всё!

Ни днём, ни ночью от них покою нет!

Вот, даже сейчас, посреди ночи…

Я проснулся от прикосновение чужой руки. В моей палате находилась какая-то довольно симпатичная дама, которая попыталась меня убедить в том, что ради такого героя, как я, она готова на абсолютно любые жертвы! Даже своей девственностью бы пожертвовала, если бы я сейчас не был ранен, а она не была бы уже замужем.

Я, уставший и невыспавшийся, брякнул тогда в раздражении:

– Ну тогда минет мне сделайте, мадам…

Уж лучше б я без сознания тогда валялся!

Она ведь и взаправду его стала делать! Подняла поцелуями моего дружка, довела его губами и языком до извержения, а потом слизала и проглотила это всё!

А потом ещё и шалунишкой обозвала и пообещала регулярно меня навещать…

Пи*дец… Я ху*ю, дорогая редакция! Куда катится этот мир?!

Мне тут даже от Царствующего Дома телеграмму принесли с пожеланием скорейшего выздоровления!

Что-то тут большое в ближайшем лесу, наверное, сдохло…

Кто я, а кто они? Офицерик из казаков, даже не дворянин, и Царь, и даже Император всея Руси со своим семейством…

Навестил меня перед своим отъездом обратно в Харбин и сам наместник Алексеев. Правда запомнилась лишь его шикарная борода, блеск многочисленных орденов и огромная свита, заполонившая собой всю палату.

Зато я сразу же стал сотником и кавалером ордена Святого Станислава третьей степени с мечами.

Это царь-батюшка расщедрился, пожелание такое высказал…

Это типа, раз уж я командир сотни, то и сотником, значит, должОн быть. Вот мне и добавили ещё одну звёздочку на погон. Ну а Станислава прицепом дали за предыдущие подвиги.

А вот насчёт дворянства я, как оказалось, очень даже сильно ошибался! Алексеев вручил мне и грамоту о пожаловании личного дворянства Российской империи.

Оказывается, что любой из моих орденов давал право на него, как, впрочем, и офицерское звание.

Так что теперь я весь из себя такой благородный стал. Благородный Пача… Вот же блин! Хоть стой, хоть падай…

А мой журнал боевых действий даже в Питер отправили. Уж больно интересно у меня всё выходило.

Мои казачки тоже каждый день меня навещают. Докладывают, как у них идут дела, ну и прочее.

После моего ранения сотню назад отправлять не стали, а оставили здесь до моего полного выздоровления. А чтобы казаки дурью не маялись, их припахали к патрульной службе.

И теперь они регулярно патрулируют улицы города. И даже парочку шпионов уже поймали. Хотя может и не шпионов. Кто ж их, этих узкоглазых, разберёт? Азиат, он и есть азиат. А китаец он, или японец, поди ещё разбери…

Самим любимым развлечением казаков при моём посещении является разглядывание ими многочисленных фотокарточек, что присылают мне женщины.

А карточки эти были на любой вкус! Даже в одном белье были фото, а то и вовсе без оного!

Станичники хихикают, краснеют, но всё равно не отказываются от их просмотра. Я ведь всё равно на эти письма отвечать не собираюсь. И уж тем более, никого из этих дам я на содержание брать не буду! У меня ведь Лиза есть!

Правда, я эти письма всё-равно читаю. Время убиваю, ну и развлекаю себя заодно.

Чего мне в этих письмах только не предлагают! От предложения руки и сердца, и вплоть до участия в групповых оргиях!

А ещё говорят, что это в двадцать первом веке женщины раскованные. Да они с этими даже и рядом не стояли!..

Среди этого письменного завала и радостная для меня весточка была. Мне письмо от Лизы пришло, а в нём и фотография её с обоими нашими детьми.

Моё любимое солнышко мне сообщило, что дома у них всё в порядке, никто не болеет. Недавно они съездили в город, где и сфотографировались.

Дашутка уже вовсю разговаривает, а Васёк хулиганит и с местными мальчишками постоянно дерётся.

Батюшка её тоже здоров, как и его супруга, а также дети, и желают мне они скорейшего выздоровления!

А сама Лиза с нашими детьми очень меня любят и ждут, не дождутся, когда же я домой вернусь.

Вернусь я, конечно! И, возможно, очень даже скоро уже я вернусь!

Левая рука у меня пока плохо работает, так что наверняка светит мне отпуск по ранению.

Да и ладно. Устал я уже чего-то под пулями постоянно ходить. И так дел тут наворотить успел!

На дворе сейчас уже август месяц идёт, а осадой Порт-Артура пока даже и не пахнет. И даже генерала Оку мы грохнуть ухитрились. Не говоря уже про разгром его армии под Кинчжоу.

Под Бицзыво постоянно идут боевые столкновения с японцами. Те сейчас почти в осаде там сидят.

Обороной то Квантуна сейчас генерал Кондратенко руководит, а не Стессель.

А Роман Иссидорович, в отличие от Стесселя за своё дело болеет и оборону налаживает качественно.

А лучшая оборона, это нападение! Вот и тревожат постоянно японцев русские войска.

Да и на севере Куропаткин тоже потихоньку воевать начал. Так что война теперь совсем по другому сценарию идёт.

Пока я прохлаждался в госпитале, Россия с большой помпой отпраздновала рождение в царской семье наследника-цесаревича.

И даже имя у него, как и в нашей истории – Алексей.

Жаль пацанчика, если у него тоже болезнь будет. А она наверняка будет…

В последних днях августа меня наконец-то выписали из госпиталя и я наконец-то отвязался от настойчивого внимания некоторых дам.

Конечно, удовольствие какое-никакое я всё-таки получал, но и только. Минет с таким же успехом любая проститутка в борделе сделает не хуже.

После выписки я первым делом ъ уже вовсю выпускаются и поступают в войска Квантунского укрепрайона. Хоть и всего штуки по два-три в неделю, но делаются.

К моему великому удивлению, также большим спросом пользуются и автоматы АКМА. Особенно среди кавалеристов.

И казаки из моей сотни идут в числе первых среди покупателей этого оружия. То есть, почти все казаки, не имеющие в настоящий момент ручных пулемётов или пэпээмов, начали менять свои арисаки на акмы.

Этот автомат даже имя собственное получил среди пользователей, как калаш, например, или максим.

По буквам, обозначающим Автоматический Карабин Мулинского Артурского производства, они и стали теперь называться просто акма.

И вот эти самые акмы были сейчас просто нарасхват!

Местные даже магазины для них немного усовершенствовали. Их стали изготавливать из более тонкого металла, но зато с выпуклыми ребрами жёсткости.

Попытались даже ствольную коробку штампованную сделать, но пока ничего не получилось к сожалению.

Но зато к автомату теперь можно было и стандартный штык от арисаки прицепить. Вид у него тогда вообще футуристический получался! Штык то целых полметра длиной был!

Правда, казаки и не ходят в штыковые атаки…

Одну акму работники мастерской переделали в акамээс и подарили мне. И даже надпись дарственную на нём выгравировали!

Вот честно, я даже расчувствовался! Даже не знал, как их всех благодарить за такой подарок!

А тридцатого августа к нам в Порт-Артур приехал Семён и привёз с собой целую сотню пистолетов обеих моделей и несколько тысяч патронов для них.

Его вообще-то призвали уже на службу, и он был приписан к моей сотне, но решил заодно и пистолеты с собой прихватить. И правильно, кстати говоря, сделал…

Но не успел я ещё и рта толком открыть, чтобы объявить, что их привезли, как пистолеты тут же сразу и закончились все! Раскупили их просто моментально! А потом артурские офицеры ещё несколько дней меня донимали с просьбой продать им тот или иной пистолет.

Пришлось им всем пообещать, что при первой же возможности пистолеты они получат.

А сейчас лишь один пистолет первой модели в подарочном исполнении отложить я успел. И ещё два второй модели, но уже в обычном исполнении.

Подарочный, в красивой шкатулке из орехового дерева и накладками из моржового зуба, я преподнёс Кондратенко, а вторые подарил Третьякову и Гобято.

Все моими подарками остались довольны, а особенно довольным был последний из них…

На прощание я со станичниками опять навестил фотоателье. Хозяин просто мелким бесом рассыпался, меня встречая.

– Добро пожаловать, Ваше благородие, господин поручик! Вы снова решили фотографическую карточку себе сделать?

– Ну привет, шпион японский! Степан, Ляксей, покараульте дверь, а я тут со шпионом пообщаюсь…

– Ваше благородие, да какой же я шпиён? Я добропорядочный подданный Российской империи!..

– Который продаёт фотокарточки российских офицеров японским шпионам. Следовательно он и сам является таким же шпионом…

– Ваше благородие, Вам напраслину на меня сказали! Это всё конкуренты…

– Молчи, морда жидовская! Не клянись, не гневи господа!

– Ваше благородие, да какой же я жид? Я русский, и отец у меня тоже русским был…

– Зато мать, наверняка, жидовкой была! А у жидов национальность по матери считается.

– И матушка моя тоже русской была!

– Ну не мать, так бабка! Что ты мне тут голову морочишь?! Сказывай, зачем карточки шпионам продавал, сука?! Видишь, что ты натворил?

И я выставляю вперёд свою, висящую на косынке, левую руку.

И тут хозяин ателье валится на колени и пытается целовать мне сапоги.

– Не губите, Ваше благородие! Бес попутал! Я не знал, что оне шпиёны! Оне сказывали, что с газеты оне!

– За сколько карточки продал, сволочь?

– За сто рублёв! Не губите, Ваше благородие! Вот, возьмите! Подарок… Не губите только!..

И суёт мне в руки какой-то перстень.

Вот же урод!.. А если бы это настоящие шпионы были, а не газетчики? И заговорил то сразу по-простонародному. На жалость мне давит…

– Слушай сюда, вражина! Сейчас ты снимаешь всех казаков моих бесплатно и так, как я говорю, а за это я пока забываю про твоё преступление. Но не дай боже, ты опять попадёшься мне!

– Век благодарить Вас буду, благодетель!..

Короче, вся наша сотня на сей раз фотографировалась абсолютно бесплатно. Каждый из казаков получил по персональной фотокарточке и ещё по одному групповому фото. Ну и я, конечно же! Заодно и перстень в подарок мне достался. Ну не отказываться же, раз предлагают?..

Негативы фотографий прямо при мне все были смыты. Теперь то уж точно он никому ничего продать не сможет…

Уроком это ему теперь на будущее будет! Думать же надо, что можно делать, а что нельзя.

А на следующий день наша неполная сотня уже покидала Порт-Артур. Покидали мы его без всякой помпы. Просто загрузились в теплушки и поехали.

С нами же и Семён ехал. Он был зачислен в нашу сотню и теперь, как и все остальные, тащил службу.

Как отличный стрелок и знаток пулемёта, он был назначен мною первым номером эрпээма.

Да и вообще мне теперь пришлось всё штатное расписание переделывать.

В сотне теперь имеется пятнадцать пулемётов. А это уже тридцать человек. Плюс Гобято от своих щедрот выделил нам целых два миномёта.

А это ещё минимум по четыре человека на ствол, а то и по пять. Вот уже и половина всего личного состава занята.

Вот оставшуюся половину я теперь и распределял.

Ну а Семён сейчас всем интересовался, до всех докапывался, распрашивал обо всём.

Правда, только когда он свободным был. А так он вместе со всеми и в караулах стоял, и в охране на остановках, и помогал…

Завидовал он нам, конечно, просто жутко! Он ведь теперь единственный из всей сотни без награды был.

Вот же дурачок! Ведь почти все казаки лучше бы дома сидели, чем под вражеские пули подставляться хотели…

Но это он пока ещё молодой, неопытный. Но это не страшно! Обтешется ещё, поумнеет и поймёт…

По прибытии я сдал командование своей сотней другому офицеру, прибывшему к нам из России.

Поручик Ильин показался мне вполне адекватным человеком. Прославиться и награды получить он, конечно же, тоже хочет, но только не посмертно.

Я рассказал и подробно показал все возможные нюансы нашей службы, посоветовал прислушиваться к мнению станичников. Те то уже не впервой так действуют.

Вроде всё я постарался объяснить, теперь уж от меня почти ничего не зависит.

Сотню я сдал в самом лучшем из возможных видов. По вооружению, так точно она самая лучшая.

Стрелковое оружие почти всё автоматическое у казаков, плюс целых два миномёта. Ровно на две штуки больше, чем во всей остальной армии Куропаткина.

А насчёт боеприпасов для них мне Гобято пообещал помочь, если что…

Ну вот и всё. Я убываю из действующей армии в отпуск по ранению. Станичники меня проводили, помогли занести багаж и устроиться в вагоне.

Раздался гудок паровоза, лязгнули буфера и назад стали уезжать перон с вокзалом, казаки и провожающие, война и прочие страсти. Я еду домой…

Всё своё оружие, кроме пистолета и шашки, я убрал в баул. Первый мой акамээс вместе с разгрузкой для него у меня выпросил для себя Ильин. И даже не поморщился ведь, когда я ему цену в полтора раза дороже акмы назвал. Заплатил всё до копеечки да ещё и доволен был.

Ну а подарочный автомат это и есть подарочный. Он у меня в бауле вместе с винтовкой и патронами лежит.

Дорога до Владивостока оказалась довольно скучной. Поезд еле ехал, подолгу стоял у каждого столба.

Я же читал, играл с попутчиками, такими же офицерами, в карты или шахматы, спал или ел. Вот и все развлечения.

По прибытии во Владивосток меня сразу же чуть не обворовали. Какой-то хмырь попытался прихватить мой баул, но не ожидал, что он такой тяжёлый окажется, а затем огрёб плашмя шашкой по своей бестолковке и больше уже ничего не хотел.

Когда его забирали городовые, тот всё ещё никак не мог свои глаза собрать в кучу. Всё они у него в разные стороны глядеть пытались.

Пусть радуется, козёл, что я ему вообще ручки шаловливые не обрубил!

Затем я пересел на поезд до дома и теперь уже только и ждал того момента, когда ж я приеду туда наконец-то.

Из Владивостока я отбил своим домой телеграмму, что я уже еду и чтобы меня встречали.

… Ну вот поезд уже проходит последние вёрсты до нужной мне станции, а точнее разъезда, где я выхожу. Вокруг уже до боли знакомая местность.

Я уже давно собрался и всё своё сложил на место. Господа офицеры, с которыми я ехал, решили мне помочь с выгрузкой вещей. Я ведь ранен, а поезд стоит всего пару минут здесь.

Оба офицера и по возрасту, и по званию меня младше, но это абсолютно не помешало нам сдружиться. Прапорщик Сергеев и подпоручик Михеев следовали в Хабаровск по служебной надобности.

Участвовать в боях с японцами им ещё не доводилось, вот они жадно и распрашивали меня обо всём.

Я ведь не просто раненый фронтовик, а непосредственный участник знаменитой битвы при Кинчжоу, где японцам наваляли по самое не хочу!

Офицеры с завистью поглядывали то на мою анненскую шашку, с маленьким крестиком ордена на эфесе, то на орден Станислава с мечами.

И наверняка представляли, как бы они действовали на моём месте.

А узнав, что это именно моя мастерская выпускает так сильно приглянувшийся им мой пистолет, что буквально напросились ко мне в гости, чтобы непосредственно на месте и закупить для себя такие пистолеты. Потом, через несколько дней уже, когда они освободятся…

Вот уже и поезд начал замедлять свой ход. Сергеев подхватывает мой чемодан, а Михеев баул и мы выходим из купе.

Лязгнули буфера вагонов и поезд остановился. Проводник ловко протёр поручни вагона и сказал:

– Приехали, Вашбродь. Не Вас ли это встречают?

Глава 5

Я дома! Наконец-то я дома!

Позади у меня осталась война, гибель людей, постоянное ожидание смерти…

По крайней мере, для меня, это всё пока позади.

Пуля, она ж всё-таки дура. И слепая к тому же ещё. Может ведь и попасть сдуру. А оно мне надо? И так уже поймал одну…

Может быть потом, после выздоровления, меня опять призовут, но я надеюсь, что война к тому времени уже закончится. И закончится она не тем позором, как в той истории, что я помню.

Всё-таки на суше война идёт совсем по другому сценарию. Японцы несут намного большие потери и успехи у них намного меньшие.

После поражения у Кинчжоу они отступили назад к Бицзыво и пока там и сидят. Силы свои накапливают.

И даже японский флот понёс тяжёлые потери. На русских минах подорвались и затонули два японских броненосца.

К сожалению, и наш флот тоже сильно пострадал. А после гибели адмирала Макарова теперь лишь крейсера да эсминцы совершали набеги и вели бои с противником.

Не нашлось в нашем Адмиралтействе человека, сравнимого с Того.

Но, насколько я помню, уже скоро к нам на Дальний восток должна отправиться ещё и Вторая Тихоокеанская эскадра. А это уже ещё несколько броненосцев добавится.

Но я не моряк и не могу судить о морских делах.

Зато я приложил максимум возможных усилий, чтобы сухопутные войска могли побеждать.

Мои предприятия уже выпустили сотни пулемётов, автоматов и пистолетов, поступивших в войска. И каждую неделю их количество увеличивается, как минимум, на два-три упээма, пяток эрпээмов и десятка полтора пэпээмов. Ну и плюс пистолеты ещё…

По идее, у пехоты должно быть как можно больше автоматического оружия. В каждом взводе, как минимум, нужен один станковый или универсальный, то есть по классификации второй половины этого века – единый, пулемёт. А также в каждом отделении ещё и по ручному пулемёту должно быть.

А если ещё и у хотя бы половины остальных пехотинцев автоматы будут? Без разницы, пэпээмы это будут или акмы?

Представляете себе такую картину?

Оборону таких позиций без тяжёлой артиллерии ни один враг не сможет прорвать! А танков ещё даже в проекте нет…

На дальней дистанции по наступающим начинают работать станкачи, затем к ним присоединяются ручники.

А на ближней дистанции в четыреста-двести метров начинают стрелять автоматчики…

И всё! Любая атака противника захлебнётся в собственной же крови! Если только этот противник не собирается всё там трупами своих солдат завалить.

А вот выжившие и отступившие вражеские солдаты в следующий раз уже будут бояться идти в атаку. Ибо жить все хотят.

Правда, тут есть единственное, но очень весомое НО! Расход патронов сразу же увеличится минимум на порядок!

Но я считаю, что оставшийся в живых свой солдат, уже опытный, обстрелянный и умелый, стоит гораздо дороже всяких патронов!

Только вот моё мнение мало кого здесь интересует. Хорошо, что хоть оружие закупать начали. И то, наверное, лишь потому, что я самый ближайший поставщик, как оружия, так и патронов.

Моя оружейная мастерская разрослась уже почти до небольшой фабрики. Многие предприятия Хабаровска по договорам поставляют в неё различные комплектующие детали, из которых частично и собирается оружие.

Так же хорошо идут и пистолеты. Каждый день по несколько штук их выпускается.

Хабаровская патронная фабрика также расширяется и уже выпускает почти весь спектр патронов, необходимых для Русской Императорской армии.

Этого количества мало конечно, но ведь и предприятие у меня маленькое. Официально оно вообще патронной мастерской называется. На ней не только новые патроны выпускаются, но и стреляные гильзы переснаряжаются заново.

Правда, теперь ещё и в Порт-Артуре начали выпуск ручных пулемётов и автоматов АКМА.

Так что наши войска теперь намного лучше вооружены, по сравнению со старой историей.

Вот и выходит, что и я внёс свою лепту в нашу будущую, надеюсь, победу!

И вообще! Я здесь попаданец, или, блин, просто так погулять вышел?

У меня ведь даже промежуточный патрон испытывается уже! Правда, калибром всего в шесть с половиной миллиметров и гильзой, длиною в сорок.

Гильза этого патрона изготовлена на основе японской от арисаки, только более короткая. Ну и пуля у него оживальной формы, а не тупой, как сейчас во всём мире принято. И пуля, кстати, полуоболочечная.

По мощности этот патрон от японского почти не отличается, так что, надеюсь, и автоматы не очень сильно переделывать придётся.

Патрончик новый ровно на двадцать миллиметров короче получился, чем японский. Ну и легче на несколько грамм, само собой.

Но по убойности он ничуть не меньше, а даже побольше того получился. Пули то экспансивные, полуоболочечные!

Я ведь этим вопросом ещё до войны озаботился. Просто брались стреляные гильзы, укорачивались, заново обжимались и переснаряжались.

А уж стреляных-то гильз на войне!.. Это ни разу не дефицит.

После начала работы патронной фабрики девушки, до этого выпускавшие патроны у нас в станице, освободились и теперь занялись новым патроном. Ну а моя Лиза осуществляла «госприёмку».

К моему возвращению домой уже было выпущено несколько тысяч новых патронов и даже отправлена заявка на его патентование.

Испытания и отстрел патронов проводили Семён с Петрухой. Я когда узнал, как они это делали, малость подзавис даже…

Я то как думал? Что они выточат новый патронник в стволе, то, сё…

Фиг там! Они просто вкладыш в патронник арисаки запресовали и отстреляли так несколько сотен патронов!

Вот же балбесы великовозрастные…

Ладно, проехали уже. Главное, патроны они нормально испытали.

Так что отдыхать я теперь могу с чистой совестью. Тем более, что я ранен был. И ранен достаточно тяжело. До сих пор левая рука плохо у меня работает.

Зато как меня дома встретили! Даже Степаныч, увидев меня, прослезился! А уж как Лиза моя рада была!

Васёк меня сразу же признал и тараторил потом всю дорогу до дому, своими новостями со мною делился. А вот Дашутка поначалу дичилась, отвыкнуть уже успела немного. Всё таки больше полугода меня дома не было…

Но ничего, и она быстро отошла. Тем более, что ей батька подарки привёз.

Василий Палыч получил от меня в подарок самый настоящий штык от японской винтовки вместе с ножнами. И он почти сразу же умчался хвастаться своим подарком перед друзьями.

Ну ещё бы! Для него этот штык был равноценен сабле. Там одно только лезвие с его руку длиной!

Только один лишь Чубайс не рад был моему возвращению домой. Ибо теперь ему обламывался сон на нашей кровати. Я ж не Лиза, кота на свою кровать не пускаю.

Потом, пока на подворье Осадчих накрывались столы и собирались гости, Лиза помогла мне помыться в бане. Расслабиться, дорожную грязь с себя смыть…

Из бани я вышел и чистым, и весьма довольным…

Потом было всё. И рассказы о войне, и самогонка с различной закуской, и раздача подарков…

За столом я сидел на самом почётном месте в полной парадной офицерской форме и со всеми наградами.

И немного даже смущался от изменившегося ко мне теперь отношения.

Даже то, что многие из присутствующих за столом, работали у меня в мастерской, так не повлияло на их отношение ко мне. Ну и что? Я ведь так и оставался точно таким же казаком, что и все остальные.

Ну а то, что разбогател, так значит молодец, умный и не лодырь. Ну и везучий конечно. Без везения, точно ничего бы не вышло.

А вот то, что я теперь офицером стал, это уже совсем другой коленкор! Не каждому это дано!

И поэтому и относились теперь ко мне совсем по другому…

Целых три дня!.. Три дня я просто расслаблялся, отдыхал душой и телом. А потом взялся за ревизию своей мастерской…

Проверил, что и как, малость поругался, кое-что заставил сделать иначе.

Короче, показал своё начальственное внимание и заботу. Свежим взглядом всё оценил.

Затем ко мне приехали Сергеев с Михеевым. Они закупили сразу несколько пистолетов, для себя и своих знакомых. Мы сгоняли с ними на рыбалку. Посидели на берегу, шашлыков пожарили, выпили, расслабились…

А вот после их отъезда и я уже отправился в Хабаровск.

Оделся я согласно моде. То есть, новенький костюм-тройка в мелкую полоску, галстук, шляпа на голове, лаковые штиблеты и тросточка…

И ПМ третьей модели в подмышечной кобуре.

Это из недавно, уже без меня, начавших выпускаться. Внешне этот пистолет немного похож на карманный браунинг, но с самовзводом. Ну и калибр, как у браунинга. В две с половиной линии или на шесть и тридцать пять мэмэ.

То есть, не как у браунинга. Мой это патрон. Он изобретён и начал выпускаться на моей фабрике. И даже запатентован.

Я то точно не помнил, какие патроны у Браунинга были. У меня гильза этого патрона была в пятнадцать миллиметров длиной с проточкой и со слегка выступающим рантом, как у арисаки.

Заодно и почти такой же патрон запатентовали, но уже калибром в три линии и длиной гильзы в семнадцать мэмэ.

Сейчас и под этот новый патрон испытывается пистолет. Четвёртой уже модели.

Насчёт одежды мне дома чуть скандал не устроили. Даже моя Лиза недовольна была, не говоря уже про Степаныча. Типа, я офицер и поэтому должОн в мундире ехать!

И не докажешь ведь им что надоела мне уже эта форма!

Пришлось мне с собой и мундир брать. Лиза аккуратно в чемодан его сложила…

В Хабаровске на вокзале я высвистел себя извозчика и скомандовал ему ехать к Затону.

За прошедшее время моя фабрика довольно сильно изменилась. Достраивался ещё один цех, появилась довольно накатанная дорога, идущая к воротам у проходной.

Даже лавочка под навесом у проходной появилась. Наверное, для ожидающих её поставили.

А вот на проходной меня просто не пропустили. Вот так взяли и не пропустили. Пропуска то у меня нет…

Пришлось мне дожидаться прихода Старовойтова.

Тот, узнав меня, тут же принялся ругать охрану.

– Погоди, Евгений Сергеич, не ругайся…

– Ну как так то?!. Хозяина фабрики и не пустили! Куда ж это годится?

– Как фамилия? – обращаюсь я к старшему из охранников, мужику лет сорока пяти с отсутствующими двумя пальцами на левой руке. Второй охранник, совсем пацан ещё, аж побледнел от ожидания наказания.

Первый же заметно скучнеет и нехотя отвечает.

– Артюхов Федот…

– Давно здесь работаешь?

– Дык… С начала с самого почти.

– И меня не признал?

– Опосля то признал, конешно… Ну так ведь не положено никого сюда пущать без пропуску!

– Ты чего нервничаешь то, Федот? Правильно ты всё сделал! Даже пусть хоть царь-батюшка придёт, а без пропуска никого не пропускай! Даже знакомых!

Вот, держи от меня премию…

И я, достав из портмоне пятёрку, протягиваю её Артюхову.

– А ты, Евгений Сергеич, распорядись, чтоб мне пропуск оформили. А я подожду, покурю пока…

Я присаживаюсь на лавочку и хлопаю по ней рядом с собой ладонью.

– Присаживайся, Федот, покурим, пока мне пропуск делать будут.

– Не положено нам…

– Чего не положено?

– Пост покидать не положено.

– А-а-а… Ну тогда держи, на посту покуришь…

Я посидел, покурил спокойно. Немного пораспросил Федота с напарником про жизнь. Потом почти прибежал с пропуском для меня Самойлов и меня наконец-то пропустили на территорию фабрики.

Директор сам водил меня по фабрике, показывал, что, как и где выпускается.

Почти половина из работающих на фабрике оказались женщинами в возрасте от двадцати пяти и до лет пятидесяти примерно.

Ну да, дети тогда уже боле-менее самостоятельными становятся, вот матери и устраиваются на работу.

Работают они почти все в цехе снаряжения боеприпасов. Развесовщицами, замерщицами…

Ну, и само собой, уборщицами в цехах тоже они же работали.

Замечаний было мало, но мне не понравилось, что стёкла в цехах были запылёнными.

Я приказал, минимум раз в месяц, мыть окна и внутри, и снаружи. В тёплое время года, естественно.

И ещё курилку для рабочих тоже требуется сделать. Чтобы курили они только в особом месте, а не как сейчас, по углам.

Блин, не продумал я этот вопрос сразу, а никто и не напомнил.

Тогда и технические перерывы вводить придётся. До обеда нужно будет один сделать и один после. Минут так по десять примерно.

Хрен с ними, с этими двадцатью минутами. Зато рабочие после перерыва лучше работать будут. Я по себе это знаю. Ну и покурят они заодно…

Так до конца рабочего дня я и пробыл на фабрике. Самойлов пообещал меня потом до гостиницы лично на своей коляске отвезти.

Он же меня и «обрадовал», что вокруг фабрики началась какая-то нездоровая суета. К нему даже подходили представители некоторых довольно высокопоставленных хабаровских личностей. И чуть-ли не прямым текстом предлагали довольно хорошие деньги за переоформление предприятия на другое лицо.

А уж как это будет делаться, то это их проблема. Там уже всё схвачено. Лишь только сам Самойлов должен будет бумаги подписать.

Вот же суки! Пока я, значит, кровь свою проливал, некоторые ухари решили на мне заработать? На чужом х*ю в рай хотят въехать?

А хрен ли? Предприятие уже работает, приносит неплохую прибыль, чего бы и не отжать его?..

А вот хрен им всем поперёк морды!

Придётся, однако, разбираться, хоть и не хочется…

Вечером мы с Самойловым выходим вместе с работягами из ворот и попадаем не куда-нибудь, а прямо на митинг!

С коляски, стоящей неподалёку от ворот фабрики, вещает какой-то тип гражданской наружности, но в студенческой фуражке.

Рабочие, кто мимо него проходит, а кто и притормаживает, останавливается послушать.

Я придерживаю Евгения Сергеевича.

– Давайте послушаем, чего он предлагать будет.

Мы останавливаемся, я достаю портсигар и закуриваю. Самойлов то некурящий у меня, поэтому я ему и не предлагаю.

А оратор разоряется:

– … Рабочие должны бороться за свои права и требовать увеличения зарплаты и сокращения рабочего дня…

Я не выдерживаю и громко задаю ему вопрос.

– Простите, а что в первую очередь рабочие должны требовать?