Текст книги "Крёстный отец Кремля - Борис Березовский, или История разграбления России"

Автор книги: Павел Хлебников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

На корпоративном самолете Алекперова, которым я летел в 1995 году, стюардессы были сама красота и скромность – олицетворение евразийской привлекательности. "Президентское качество для президентского самолета", прошептал глава пенсионного фонда "Лукойла", глядя на одну, особенно привлекательную девушку.

Алекперов также умел делать подарки. "Лукойл", например, дал деньги конструкторскому бюро Яковлева – на строительство первого в стране самолета представительского класса на основе стоместного Як-42. "Лукойл" не интересовало строительство самолетов, но самолеты представительского класса с роскошной обивкой на креслах, стоимостью 19 миллионов долларов каждый, были прекрасными подарками. Один самолет он подарил мэру Москвы Юрию Лужкову. Другой – президенту "Газпрома". В 1995 году, когда переговоры "Лукойла" по тенгизскому проекту перешли в решающую стадию, Алекперов подарил самолет президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву29.

Даром?

"Даром ничего не бывает, – усмехнулся Алекперов, – просто формы оплаты бывают разные".

Тело в реке

Вагит Алекперов показал, что умный и энергичный руководитель может сделать с российской нефтяной компанией. К каким бы методам он ни прибегал при строительстве своей империи, факт остается фактом: Алекперов способный предприниматель, первый нефтяной магнат в современной России.

Березовский тоже хотел стать нефтяным магнатом, но места за столом уже были заняты. В 1995 году единственная не приватизированная крупная собственность в нефтеотрасли принадлежала государственной компании "Роснефть". Имея в собственности более половины акций некоторых крупнейших месторождений и лучших НПЗ в России, "Роснефть" была мощной компанией, второй в стране по величине. Президент Ельцин еще не все отдал в частные руки.

Березовский жаждал отломить кусок от этого пирога. Но имелась одна загвоздка: "Роснефть" была государственной компанией, но тем не менее она входила в сферу влияния "Лукойла". Генеральным директором "Роснефти" был давний партнер Вагита Алекперова Александр Путилов; Минтопэнерго возглавлял еще один партнер "Лукойла". "Лукойлу" принадлежала часть акций одного из лучших предприятий "Роснефти" – Омского нефтеперерабатывающего завода.

В начале 1995 года к Березовскому с предложением обратился Роман Абрамович, двадцатидевятилетний предприниматель, занимавшийся торговлей нефтью. Абрамович был преуспевающим коммерсантом, контролировавшим работу группы компаний, базировавшихся в Швейцарии; он был также деловым партнером зятя Ельцина Леонида Дьяченко. Абрамович предложил Березовскому создать новую компанию – "Сибнефть", разделив между собой два лучших предприятия "Роснефти" – нефтедобывающую компанию "Ноябрьскнефтегаз" и Омский нефтеперерабатывающий завод21.

Нефтяной бизнес, как таковой, не входил в планы Березовского, но он понимал, что нефть в России – это основной источник крупных финансовых средств. "Сибнефть" интересует меня постольку, поскольку эта компания открывает возможности для широкого маневра, – позднее сказал мне Березовский. – Ведь нефть является не только бизнесом сама по себе, вследствии того, что ее можно продовать.., но нефть является еще и серьезным финансовым бизнесом, постольку поскольку он создает надежные механихмы гарантии кредитов. Среди всего прочего "Сибнефть" открывает возможности мне для оперирования других бизнесов, поскольку создает возможность для привлечения инвестиций"22.

Наметив жертву, Березовский обратился к генералу Коржакову и первому вице-премьеру Олегу Сосковцу (курировавшему промышленность в целом) с предложением создать "Сибнефть". "У меня добрые отношения с Коржаковым и Сосковцом, – поделился он с российской газетой "Коммерсант" осенью 1995 года. – Я глубоко уважаю этих людей. Вообще же, с моей точки зрения, это нормально – хорошие отношения власти и бизнеса. Во всем мире власть помогает бизнесу. Более того, капитал определяет власть, но у нас, в России, это еще впереди"23.

Он лоббировал свои интересы через управляющего делами президента Павла Бородина и даже через премьер-министра Виктора Черномырдина. В ответ на поддержку Черномырдина Березовский вызвался помочь координировать финансирование его политической партии "Наш дом – Россия" во время парламентских выборов 1995 года; он также обеспечил Черномырдину положительное освещение его деятельности на ОРТ. Он убедил премьер-министра, что ОРТ необходимы дотации и что "Сибнефть" позволит Березовскому использовать прибыль от нефти для финансирования канала24.

"Сибнефть" была создана летом 1995 года. Единственное государственное учреждение, которое могло бы выступить против создания "Сибнефти" Минтопэнерго, – в этой закулисной сделке не участвовало.

"Указ президента о создании "Сибирской нефтяной компании" стал неожиданностью даже для специалистов, – вспоминал генерал Коржаков. Концепция развития нефтяного комплекса страны уже была утверждена правительством, и появление столь мощной компании никак в нее не вписывалось"25.

Омский НПЗ, один из двух ключевых компонентов новой компании, к переговорам допущен не был. Современное оборудование, огромная пропускная способность и прекрасное географическое положение с легкостью обеспечили Омскому НПЗ первенство в России; его поставщиками были крупнейшие нефтедобывающие предприятия страны. Хотя за "Роснефтью" осталось больше половины акций (вскоре они перейдут "Сибнефти"), у завода были серьезные внешние инвесторы: 10 процентов акций принадлежали "Лукойлу", небольшие пакеты находились в собственности иностранных инвесторов, таких, как "CS First Boston". Другими словами, Омский завод мог прекрасно работать без постороннего вмешательства26.

Во главе Омского завода стоял Иван Лицкевич, уважаемый ветеран отрасли. В прошлом он сотрудничал с партнером Березовского Романом Абрамовичем, который покупал на заводе нефтепродукты для экспорта за границу. Но Лицкевич выступил против планов Березовского и Абрамовича взять завод под свой контроль и сделать его частью "Сибнефти". 19 августа 1995 года его тело нашли на дне Иртыша. Местные правоохранительные органы объявили, что это был несчастный случай27.

Лишившись генерального директора, Омский завод быстро сложил оружие. У Березовского с Абрамовичем оставалось последнее препятствие – компания "Балкар Трейдинг", которой принадлежало право на экспорт большей части сырой нефти, добываемой "Ноябрьскнефтегазом". Компания была названа в честь мятежной республики Кабардино-Балкарии на Кавказе. Компанию возглавлял Петр Янчев, соперник Березовского по торговле автовазовскими машинами28.

В период создания "Сибнефти" "Балкар" была одной из крупнейших торговых нефтяных компаний в стране. Среди прочих у нее был пятилетний контракт на поставку американскому нефтяному гиганту "Mobil" 25 миллионов тонн сырой нефти, добываемой "Ноябрьскнефтегазом" (на сумму примерно в 3 миллиарда долларов). Естественно, Янчев не хотел уступать столь выгодный контракт вновь созданной компании под названием "Сибнефть". В борьбе за сохранение позиций Петр Янчев мог рассчитывать на нескольких мощных покровителей: тренера Ельцина по теннису Шамиля Тарпищева; исполняющего обязанности генерального прокурора России Алексея Ильюшенко, чья жена работала у Янчева консультантом; и заместителя Ильюшенко, который приходился Янчеву тестем29.

По иронии судьбы, именно на Ильюшенко была возложена ответственность за раскрытие убийства Листьева; сразу после убийства Ильюшенко оказал Березовскому услугу, приказав следователям воздержаться от обыска в офисе "ЛогоВАЗа". Но к осени 1995 года надобность в услугах со стороны Ильюшенко у Березовского отпала. В конце сентября, через месяц после создания "Сибнефти", Янчева арестовали по обвинению во взяточничестве и растрате и бросили в тюрьму. Ильюшенко уволили с поста исполняющего обязанности Генерального прокурора, а еще через несколько месяцев арестовали за взяточничество. Большинство крупных контрактов "Балкар Трейдинг" по продаже нефти, добытой "Ноябрьскнефтегазом", было расторгнуто. Сотрудники "Mobil" уехали домой30.

Теперь Березовский с Абрамовичем могли принять на себя руководство "Сибнефтью" без особого сопротивления. Оставался лишь технический вопрос как заполучить акции нового нефтяного гиганта. Вскоре способ нашелся: постыдная псевдоприватизация в виде залоговых аукционов.

Залоговые аукционы

Идею проведения залоговых аукционов впервые упомянул в разговоре со мной в 1994 году американец Борис Йордан, специалист по инвестициям, в то время возглавлявший российский акционерный отдел в "СS First Boston"; Йордан полагал, что российскому правительству следует организовать гигантскую сделку "долги в обмен на акции". В начале 1995 года он ушел из банка и основал расположенную в России компанию "Ренессанс Капитал"; его партнером стал банкир Владимир Потанин. Вместе они разработали план обмена долгов правительства на акции. По этому плану ведущие российские банки давали остро нуждавшемуся в деньгах правительству 2 миллиарда долларов под залог крупных пакетов акций лучших промышленных предприятий страны. Акции оставались в собственности банков до проведения на этих предприятиях приватизации во втором раунде аукционов в 1997 году31.

Ведущие российские банки были готовы участвовать в строительстве промышленной империи. "В России нет спокойной жизни, если получаешь приличные доходы от торговли, – сказал мне глава Банка "Менатеп" Михаил Ходорковский. – Никто этого не понимает. У вас не будет ни минуты покоя. На вас будут наезжать рэкетиры, вас будут дергать государственные органы. Вас перестанут уважать даже ваши родители"32.

Настоящая причина была куда более прозаической. Обслуживая счета крупнейших российских экспортеров – основная доля в которых все еще принадлежала государству, – банки вроде "Менатепа" сколотили огромные состояния, и им требовались гарантии того, что деньги этих компаний будут и дальше поступать на их счета. И банки решили пустить деньги, заработанные на обслуживании счетов крупнейших экспортеров, на покупку их же акций. (Второй этап приватизации по модели Березовского.) Однако новые российские банкиры были не в состоянии много заплатить. Всего за несколько лет они сделали миллиарды долларов, но большую часть этих денег истратили на мраморную отделку офисов, "мерседесы", особняки в Москве и виллы за границей.

Никто не умел так ловко прибирать к рукам крупные компании, как Березовский, – почти даром. Магнат вложил всего несколько миллионов долларов и получил контрольный пакет акций "АвтоВАЗа"; он заплатил всего 320 тысяч долларов за контрольный пакет на ОРТ; он не заплатил ни копейки за контроль над "Аэрофлотом". За контрольный пакет акций "Сибнефти" надо было выложить приличные деньги, но не таков Березовский – он хотел заплатить лишь крошечную часть рыночной стоимости.

Именно на этой основе – взять под контроль крупнейших российских экспортеров и при этом ничего не заплатить за их акции – и родилась идея залоговых аукционов. Честь обратиться с этим предложением к правительству предоставили Владимиру Потанину.

Тридцатишестилетний Потанин был одним из "золотых мальчиков" советского истэблишмента. Умный, энергичный и деловой. С хорошими связями. Его отец работал в Министерстве внешнеэкономических связей. Потанин вступил в комсомол, учился в престижном институте, в двадцать шесть лет вступил в партию и начал работать в министерстве своего отца. После падения Берлинской стены Потанин с сослуживцами из министерства основал международную торговую компанию "Интеррос" – конкурента старым государственным торговым монополиям. При поддержке высоких должностных лиц из Министерства внешней торговли и ЦК партии его компания быстро получила лицензии на внешнеторговую деятельность, появились клиенты из числа крупнейших экспортеров33.

После прихода Ельцина к власти Потанин начал заниматься банковским делом. Он основал два банка – МФК и "Онэксим-банк" – на руинах главных внешнеторговых банков СССР. Лучшие клиенты этих обанкротившихся учреждений – более сорока крупнейших российских экспортеров – перевели свои счета в новые банки, оставив внешнеторговые долги российскому правительству. Уже через несколько лет после основания "Онэксим-банк" и МФК занимали третье и четвертое места соответственно в рейтинге российских банков, имея филиалы в Швейцарии, на Кипре и Карибских островах34.

Даже такое современное финансовое учреждение, как "Онэксим-банк", несло на себе отпечаток примитивизма российской банковской системы. Мне это бросилось в глаза, когда я пришел на встречу с Потаниным в офис "Онэксим-банка" – огромное, уродливое современное здание. Сначала пришлось предъявить вооруженной до зубов охране приглашение; затем мой портфель пропустили через рентгеновскую машину, а меня попросили пройти через металлодетектор. Преодолев последний барьер – изготовленные в Италии двери из толстого гранатонепробиваемого стекла – я, наконец, оказался в холле. К чему такие меры безопасности? "Из-за бандитов, – объяснил Потанин, когда я поднялся к нему наверх. – У правительства нет сил, чтобы защитить нас. Вот мы сами себя и защищаем. Самые талантливые государственные служащие, включая тех, кто работал в спецслужбах, перешли в частные структуры"35.

Среди клиентов "Онэксим-банка" были предприятия, производившие стратегически важные экспортные товары – нефть, бриллианты, драгоценные металлы и оружие, – это доказывало его привилегированный статус. Потанин не участвовал в политических интригах, никогда публично не критиковал членов правительства. В отличие от Березовского Потанин очень сдержанно высказывался по поводу своих замыслов. "Я никогда не считал, что влияние банкиров на власть является решающим, и я никогда не считал, что власть должна обслуживать бизнес", – сказал он мне36.

Но идея кредитов под залог акций как раз и означала то, что правительство шло в услужение нескольким избранным банкам. Другие крупнейшие российские банки с радостью подписались под идеей Потанина. Наиболее красноречивый и представительный из банкиров, Потанин представил план на заседании Кабинета министров в марте 1995 года; его сопровождали Михаил Ходорковский из "Менатепа" и Александр Смоленский из "Столичного банка сбережений". Потанин выступал один. Кабинет министров под руководством Анатолия Чубайса и премьер-министра Черномырдина план принял37.

Тут же последовала драка между ведущими банками за право дать правительству кредит в обмен на акции лучших предприятий. Полковник Валерий Стрелецкий, возглавлявший отдел СБП по борьбе с коррупцией и должностными преступлениями в правительстве, выяснил, как отбирались победители залоговых аукционов.

"Отбор шел летом и осенью 1995 года на многочисленных встречах полудюжины ведущих бизнесменов (Березовский, Смоленский, Ходорковский, Потанин и другие) с государственными чиновниками, – говорит он. – Они не всегда встречались в полном составе. Иногда собирались отдельными группами, обсуждали проблемы, приходили к соглашению. Если договориться не удавалось, каждый шел своим путем, действуя через знакомых в госаппарате. Затем опять встречались все вместе. Таким путем шло разделение сфер влияния". В результате ожесточенного торга, предшествовавшего аукциону, несколько ведущих российских коммерческих банков выпали из узкого круга привилегированных участников – Владимир Гусинский ("Мост-банк"), Владимир Виноградов ("Инкомбанк"), Петр Авен ("Альфа-банк"), Виталий Малкин ("Российский кредит")38.

Важным фактором на данном этапе процесса приватизации было отношение Татьяны Дьяченко к тому или иному банкиру / олигарху, – вспоминает Стрелецкий. – Она шла к президенту и говорила: этот – хороший, а тот плохой; этого надо поддержать, а того не надо". Больше всего, по словам полковника Стрелецкого, Татьяна отстаивала интересы Березовского. Она была в дружеских отношениях с Валентином Юмашевым, литературным обработчиком мемуаров Ельцина "Записки президента". "Они виделись каждый день, постоянно перезванивались, у них был общий круг знакомых", – вспоминает генерал Коржаков. Именно Валентин Юмашев познакомил Березовского с Татьяной Дьяченко39.

Вскоре автомобильный дилер и дочь президента стали близкими друзьями. Березовский, по словам генерала Коржакова, осыпал Татьяну подарками драгоценностями и автомобилями. "Первый крупный подарок Березовский сделал Татьяне Дьяченко в 1994 году – "Ниву" (российская версия джипа), – говорит Коржаков. – Автомобиль был оборудован по спецзаказу стереосистемой, кондиционером, противоугонной системой и роскошным салоном. (На российском рынке такая машина стоила бы 10 тысяч долларов.) Когда "Нива" сломалась, Березовский подарил Татьяне Дьяченко "шевроле блейзер" (вездеход стоимостью 50 тысяч долларов на российском рынке)40.

В то время муж Татьяны Дьяченко, Леонид, занимался торговлей нефтью с Омского нефтеперерабатывающего завода; он особенно тесно сотрудничал с партнером Березовского Романом Абрамовичем41.

Березовский умел выбирать друзей. По мере того как исчезали старые друзья Ельцина – ветераны, поддерживавшие его в трудные времена, но павшие жертвой коррупционных скандалов и политических интриг, – президент все больше опирался на семью. Скоро Татьяна стала его самым близким политическим советником. По всему было видно, что она – его любимая дочь. Единственный запоминающийся эпизод в "Записках президента" – странная история о том, как Ельцин давал крошечной Тане свою грудь, чтобы она не плакала в поезде42.

Как могло случиться, что дочь Ельцина, ничего не понимавшая ни в бизнесе, ни в государственных делах, участвовала в распределении собственности лучших российских предприятий? "Татьяна Дьяченко единственный человек, к кому президент прислушивается, кого безгранично любит и кому безгранично доверяет, – продолжает Стрелецкий. – Возможно, сам президент и не распоряжался, кому быть на аукционах победителем, а кому проигравшим. Эту роль взял на себя Черномырдин – он выполнял все указания президента, угадывал его желания и был готов делать, что угодно. Это была одна цепочка (бизнесмены – Татьяна – Ельцин – Черномырдин), и Татьяна Дьяченко в ней – связующее звено"43.

Одним из первых победителей залоговых аукционов стал давний партнер Березовского Михаил Ходорковский. Еще в 1992-1993 годах, когда Березовский только занялся коммерцией, заключив несколько крупных сделок по экспорту нефти, древесины и алюминия, его контракты, как утверждают, обслуживал "Менатеп-банк" Ходорковского. Когда летом 1995 года разрабатывалась схема залоговых аукционов, "Менатеп-банк" помог "ЛогоВАЗу" выплатить долги "АвтоВАЗу". Во время самих аукционов "Менатеп-банк" и финансовые компании Березовского давали взаимные гарантии – способствовать победе друг друга44.

Офис Михаила Ходорковского находился в угрюмом особняке в центре Москвы. Здание обнесено высоким металлическим забором с острыми зубцами. Прилегающая территория кишела охранниками в хорошо сшитых костюмах или черном обмундировании и сапогах. Пропуска проверялись самым тщательным образом.

"Лично мне не принадлежит ни одной акции в моей компании. У меня только зарплата и машина", – сказал Ходорковский в нашу первую встречу. Однако он возглавлял одну из крупнейших империй в стране и входил в число самых богатых людей России. Его холдинг включал Банк "Менатеп", дюжину других банков, крупную недвижимость в Москве, сталелитейный завод, крупнейшие в России заводы по производству титана и магния, а также множество пищевых комбинатов, текстильных фабрик, предприятий по производству минеральных удобрений и химикатов45.

И все же, сидя в своем кабинете у изразцовой печи за чашечкой кофе, со шкурой уссурийского тигра в ногах, Ходорковский, тридцати одного года от роду, держался подчеркнуто скромно, как прилежный старшекурсник. За плечами у него была классическая карьера крупного предпринимателя ельцинской эпохи. В 1987 году, занимая высокий пост в московском комсомоле, Ходорковский основал торговый кооператив на партийные деньги; год спустя создал банк. В 1990-1993 годах Ходорковский работал в правительстве России, сначала на посту экономического советника российского премьер-министра, затем заместителем министра топлива и энергетики. Группа "Менатеп" между тем разрасталась. Ее торговые компании получали большие прибыли от нефти, зерна, сахара и металлов. Банк "Менатеп" богател на обслуживании счетов московских учреждений и различных федеральных структур46.

Ходорковский предусмотрительно обзаводился нужными связями за границей. Первым заместителем председателя Банка "Менатеп" был Константин Кагаловский, женатый на Наташе Гурфинкель-Кагаловской, главе отдела "Bank of New York" по работе с Россией. (Гурфинкель уйдет со своего поста в 1999 году, когда американское правительство займется расследованием дела об отмывании денег через "Bank of New York".) Ходорковский старался создать "Менатепу" имя за границей. В 1994 году он истратил миллион долларов на рекламу во всю страницу в "Wall Street Journal" и "New York Times". Он нанял компанию "Arthur Andersen", чтобы провести аудит, выпустил через "Bank of New York" АДР (Американские депозитные квитанции)47.

Однако некоторые крупные внешнеторговые сделки Ходорковского не вызывали восторга в США. Он тесно работал с беглым американским коммерсантом Марком Ричем. С 1994 по 1996 год "Менатеп" продал Кубе нефти на сотни миллионов долларов в обмен на кубинский сахар. Ходорковский также способствовал созданию структуры под названием "Еuropean Union Bank" на острове Антигуа в Карибском море, небезызвестном райском местечке для отмывания денег, особенно наркодолларов48.

На залоговых аукционах Ходорковского интересовал недавно созданный холдинг "Юкос" – вторая по величине нефтяная компания в России. В холдинг входила добывающая компания "Самаранефтегаз" – экспортом ее продукции занимался Березовский – и Самарский НПЗ, на котором за два года до этого произошло несколько убийств. По запасам нефти "Юкос" считался одной из богатейших компаний в мире и на залоговых аукционах был самым лакомым куском. На торги выставили 45 процентов акций. В начале ноября 1995 года "Менатеп" прямо велел остальным потенциальным желающим от участия в торгах воздержаться. "Двух мнений быть не может, – заявил прессе первый зампредседателя "Менатепа" Константин Кагаловский, – "Юкос" будет нашим"49.

Месяц спустя, 8 декабря, консорциум из "Инкомбанка", "Альфа-банка" и банка "Российский кредит" предложил за акции "Юкоса" 350 миллионов долларов – намного больше, чем другие участники. Но структурой, ведавшей регистрацией заявок на участие в аукционе по продаже "Юкоса", был "Менатеп-банк". И он не принял заявку консорциума по следующей причине: часть залога консорциум внес государственными краткосрочными облигациями, а не деньгами. В итоге "Юкос" достался компании, представлявшей интересы "Менатепа", она заплатила за пакет акций "Юкоса" всего на 9 миллионов долларов больше стартовой цены в 150 миллионов50.

Между тем автор идеи по проведению залоговых аукционов Владимир Потанин положил глаз на другой трофей – металлургический гигант "Норильский никель". Это предприятие было одним из важнейших российских экспортеров и крупным акционером "Онэксим-банка". Город Норильск был основан недалеко от Северного полюса в 1935 году; он зародился как один из самых страшных советских лагерей. Первыми директорами норильского конгломерата были генералы НКВД – печально известной сталинской тайной полиции. За двадцать лет в норильском лагере от голода, болезней, холода погибли и были расстреляны около 100 тысяч заключенных.

В недрах арктической тундры в этом месте было скрыто 35 процентов разведанных мировых запасов никеля, 10 процентов меди, 14 процентов кобальта, 55 процентов палладия, 20 процентов платины, а также крупные залежи угля и серебра. "Норильский никель" разрабатывал, возможно, самое богатое в мире месторождение руды с исключительно высоким содержанием металла51.

После 1991 года контроль над предприятием взяли директора заводов, они основали собственные торговые компании за рубежом и принялись стричь валютную выручку предприятия. Акционеры с незначительным количеством акций – "Онэксим-банк" и "CS First Boston" – были не в состоянии положить конец грабежу. С проведением залоговых аукционов у Потанина появился шанс: правительство решило продать свой пакет акций (38 процентов общих, 51 процент голосующих)52.

На аукционе по продаже акций "Норильского никеля" самое большое предложение – 355 миллионов долларов – поступило от компании "Конт", представлявшей интересы банка "Российский кредит". "Онэксим-банк", проводивший регистрацию заявок на участие в аукционе, отстранил "Российский кредит" из-за "недостаточных финансовых гарантий". Победителем стал филиал "Онэксим-банка", заплативший 170,1 миллиона долларов – всего на 100 тысяч больше стартовой цены53.

Несколько недель спустя опять-таки "Онэксим-банку" поручили регистрировать заявки на участие в аукционе по продаже 51 процент акций нефтяного гиганта "Сиданко". В очередной раз "Российский кредит" подал заявку, и "Онэксим-банк" ее снова не принял: якобы "Российский кредит" не внес необходимый задаток; между тем представители "Российского кредита" утверждали, что их даже не пустили в здание "Онэксим-банка" в день аукциона. Аукцион выиграла связанная с "Онэксим-банком" МФК, заплатившая всего 5 миллионов долларов сверх стартовой цены в 125 миллионов54.

К тому времени всем стало ясно, что залоговые аукционы имели мало общего со свободным рынком. Аукционы были подтасованы – сделки осуществлялись в угоду избранной группе предпринимателей.

Аукцион по продаже акций "Сибнефти"

Аукцион по продаже 51 процента акций "Сибнефти" был последним в серии залоговых аукционов. "Сибнефть" была блестящим трофеем. Одна из крупнейших частных нефтяных компаний в мире, она имела разведанные запасы углеводородов, равные запасам "Аmoco" и "Mobil", вместе взятых, хотя ее фактическая добыча составляла треть добычи вышеназванных американских гигантов. Добившись создания "Сибнефти" летом 1995 года, Березовский никому не собирался уступать ее акции55.

Для покупки акций "Сибнефти" была специально создана "Нефтяная финансовая компания", "НФК". Березовский утверждал, что лишь оказывал "НФК" консультационные услуги по участию в аукционе. Не прошло и года, как он бросил разыгрывать комедию и в интервью мне честно признался: "НФК" принадлежит ему56.

Аукцион по продаже акций "Сибнефти" состоялся 28 декабря 1995 года. Стартовая цена составила 100 миллионов долларов. Было два конкурента: "Инкомбанк", чья дочерняя металлургическая компания "Самеко" предложила за пакет акций 175 миллионов долларов, и "НФК" Березовского, предложившая 100,3 миллиона.

Еще за несколько месяцев до аукциона Березовский решил, что победителем станет он. Но как нейтрализовать соперника? Некоторое время спустя глава Госкомимущества Альфред Кох рассказал мне, как прошли торги57.

"Аукцион начинается. Вдруг как у Гоголя в "Ревизоре" раздается "стук сапог". Открывается дверь. Заходит человек и кладет на стол комиссии факс: "Я, Иван Иванович Иванов (фамилии не помню), директор завода "Самеко", отзываю свою заявку". Все. Конкуренции не было. Остался один покупатель, и он победил".

"Что в этом такого странного?"

"Я, находясь в твердом уме и здравой памяти, – ответил Кох, – подав однажды заявку на аукцион, не придумаю завтра ее отобрать, тем более, что речь идет о ста или двухстах миллионах долларов. Директор "Самеко" кажется, его фамилия Оводенко – подал заявку (и снял ее). Что-то должно случиться в течение нескольких дней, чтобы я наплевал на своего хозяина ("Инкомбанк"), наплевть на то, что я буду выглядеть просто смешно на старости лет..."

"Вы думаете, он сделал это против воли "Инкомбанка"?" – спросил я.

"Абсолютно. На сто процентов".

"Но почему?"

"Жизнь дороже, наверное, чем хозяин, – усмехнулся Кох. – Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться".

Тем не менее требовался по крайней мере еще один участник, чтобы аукцион состоялся. Весьма кстати подвернулась компания "Тонус", представлявшая интересы "Менатеп-банка" и одновременно дававшая финансовые гарантии "НФК" Березовского. Она предложила 100,1 миллиона долларов. "НФК" предложила 100,3 миллиона (всего на 300 тысяч больше стартовой цены) и выиграла аукцион58.

Итак, Борису Березовскому удалось купить контрольный пакет акций "Сибнефти", когда, если исходить из стоимости этих акций, ее цена была меньше 200 миллионов долларов. Два года спустя "Сибнефть" продавала свои акции на российской бирже, компания уже оценивалась в 5 миллиардов долларов. Чем же объяснить прирост стоимости акционерного капитала за два года на 2400 процентов? Со времени залогового аукциона на "Сибнефти" мало что изменилось – то же неуклюжее предприятие-гигант, добывавшее столько же нефти для тех же покупателей. Но едва акции компании стали продаваться на свободном рынке, их стоимость приблизилась к реальной.

В последующие месяцы глава "Инкомбанка" Владимир Виноградов неоднократно заявлял в прессе, что результаты залоговых аукционов были фальсифицированы. "Инкомбанк", один из крупнейших коммерческих банков России, просто-напросто вывели из игры. Зимой 1994/95 года он значился в списке акционеров ОРТ (куда входили только самые избранные), но в последнюю минуту его вычеркнули. Он участвовал в подготовке залоговых аукционов, но на последнем этапе в число намеченных победителей не попадал. Он пытался купить акции "Юкоса", но безуспешно. Пытался купить акции "Сибнефти", но ему не позволили.

Как только "Инкомбанк" публично опротестовал результаты аукционов по продаже акций "Сибнефти" и "Юкоса", государственные структуры стали на него нажимать. 15 января Центробанк приступил к расследованию платежеспособности банка. Несмотря на то что "Инкомбанк" своевременно производил все платежи, в прессе появились домыслы о его финансовой несостоятельности; Центробанк даже ввел там на короткое время временное административное управление. К осени 1996 года "Инкомбанк" перестал бороться за то, чтобы результаты аукционов признали недействительными; но в частных беседах Владимир Виноградов продолжал утверждать: за кампанией по дискредитации его банка стояли Березовский со Смоленским59.

Березовский продолжал скупать оставшиеся акции "Сибнефти", подав заявку на приобретение 15 процентов акций на денежном аукционе и еще 34 процентов на инвестиционных торгах.

Во время интервью накануне первых инвестиционных торгов (15 процентов акций "Сибнефти" были проданы 19 сентября 1996 года) Березовский держался на удивление спокойно. Когда я спросил его, насколько возможно участие иностранных инвесторов в аукционе по продаже 15 процентов акций, он ответил – маловероятно. Вести дела в России иностранцам чрезвычайно рискованно. "Мы управляем процессом в большей степени, чем им управляют западные компании", – объяснил он. На самом деле западные инвесторы поняли, что это не свободный рынок, а что-то вроде мафиозного сговора60.