Текст книги "Крёстный отец Кремля - Борис Березовский, или История разграбления России"

Автор книги: Павел Хлебников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Томпсон организовал с этим человеком бизнес – продавал ему подержанные американские автомобили для отправки в Россию. "Это был ничтожный тип, говорит Томпсон со смехом. – Он брал машины непосредственно на "АвтоВАЗе" в Тольятти, обычно в кредит, тут же их перепродавал и заколачивал 100 000 долларов в месяц. В "АвтоВАЗ-банке" занял миллион долларов под какое-то невнятное дело – и сбежал из страны. Он одурачил и обокрал всех. Причем он сам нам все это рассказывал. Он этим хвастался. Но ведь был кто-то на "АвтоВАЗе", кто поставлял ему машины, которые должны были идти кому-то другому"31.

Суть проблемы, по утверждению Томпсона, – в продажности руководства "АвтоВАЗа". К примеру, чтобы получить партию деталей, вы должны дать взятку управляющему, который отвечает за продажу запчастей. "Я знал человека, бравшего эти взятки", – говорит Томпсон32.

Я спросил Аллена Мэйра, основного партнера Березовского из компании "Andre & Cie.", что он думает о разгуле коррупции на "АвтоВАЗе". "Я считаю, это особенность не "АвтоВАЗа", а большинства российских компаний, последовал ответ. – Все дело в российском менталитете: коллективная собственность – это то, что не принадлежит никому"33.

"Andre & Cie." не раз была прямым свидетелем подобного взяточничества. В 1993-1994 годах эта компания вела переговоры с итальянским международным торговым банком о даче "АвтоВАЗу" кредита на сумму 100 миллионов долларов. В переговорах участвовал финансовый директор "АвтоВАЗа". Предполагалось, что деньги будут возвращены в течение семи лет, они появятся от продажи автомобилей в других странах, например в Африке. "Из этого ничего не вышло, – заметил Кристиан Маре, глава московского филиала "Andre". – У каждого менеджера "АвтоВАЗа" есть своя собственная дистрибьюторская сеть"34.

Пейдж Томпсон не оставлял попыток вести дела с "АвтоВАЗом"; какие-то сделки он провел успешно, где-то вложенные деньги потерял и в конце концов решил остановиться. "Некоторые из тех, с кем я имел дело, исчезли с горизонта, – рассказывал он. – Одного моего компаньона в Бишкеке убили прямо в его собственном кабинете. Другой компаньон в Тольятти наверняка был крупным уголовником, его уволили сначала с "АвтоВАЗа", а потом и из "АвтоВАЗ-банка", куда его на время пристроили пересидеть суматоху. Я решил, что эта игра не стоит свеч"35.

Правоохранительные органы пытались обуздать преступность, парализовавшую "АвтоВАЗ", но натолкнулись на решительный отпор. В 1994 году глава следственного отдела Самарской прокуратуры Радик Ягутян взялся за организованную преступность вокруг "АвтоВАЗа", но вскоре был убит. Вообще "АвтоВАЗ" был повязан бандитами так, как ни одна из крупных российских компаний – такую репутацию он себе снискал. Когда в 1997 году милиция все-таки устроила на "АвтоВАЗе" основательную чистку, было выявлено как минимум шестьдесят пять заказных убийств. Жертвами пали и менеджеры "АвтоВАЗа", и дилеры36.

От бандитских разборок перепало и лично Березовскому (перестрелка у "Казахстана", нападение на стоянки для продажи автомашин, взрыв машины у "ЛогоВАЗа"), но он оказался не робкого десятка и в конце концов стал крупнейшим торговцем машинами "АвтоВАЗа". В 1991 году он сказал в интервью "Коммерсанту", что первым оборотным капиталом "ЛогоВАЗа" стала синдицированная ссуда в 20 миллионов долларов, взятая у шести российских банков. Уже в тот год он продал 10 000 машин "АвтоВАЗа", многие не за рубли, а за валюту. Через три года объем продаж "ЛогоВАЗа" вырос до 45 000 машин "АвтоВАЗа" в год, и выручка только от этой операции составляла 300 миллионов долларов в год37.

Летом 1996 года я спросил президента "АвтоВАЗа" Алексея Николаева: правда ли, что его дилерскую сеть контролируют бандиты? Он ответил просто: "Такая проблема существует".

Николаев даже объяснил, как эта проблема возникла. После крушения коммунизма у "АвтоВАЗа" сложилась сеть из нескольких сот дилерских структур и станций обслуживания. Но "АвтоВАЗ" все же был государственной компанией, закон принуждал его продавать машины по низким фиксированным ценам. Новые же дилерские фирмы (и в первую очередь "ЛогоВАЗ" Березовского) таких ограничений не имели. "Правительство во главе с Гайдаром все оборотные средства у нас изъяли, – пожаловался Николаев. – И вот эти небольшие группы людей покупали машины по одной цене, а перепродавали по значительно более высокой цене. Они создали себе оборотные средства. В итоге "АвтоВАЗ" финансировал альтернативную дилерскую сеть"38.

У независимых дилеров был еще один источник обогащения – они брали у "АвтоВАЗа" ссуды. Обычно автозавод продавал за наличные 10 процентов cвоей продукции – остальное уходило по бартеру или в виде кредита. В России того времени, чтобы зарабатывать, требовались деньги, а их почти ни у кого не было. В автодилерском бизнесе деньги делались следующим образом: покупателей заставляли проплачивать наличными вперед, но до компании-производителя эти деньги доходили только через полгода, а то и больше. Конечно, это было чрезвычайно выгодно. Дилер продает машины за валюту, но деньги держит у себя; инфляция составляла 20 процентов в месяц, и большой навар дилеру был гарантирован. Если дилер задерживал выплату "АвтоВАЗу", скажем, на три месяца, фактически, он платил за машины полцены. К 1995 году дилерские структуры вроде "ЛогоВАЗа" задолжали автозаводу 1,2 миллиарда долларов – треть всего торгового оборота "АвтоВАЗа"39.

Почему же "АвтоВАЗ" продолжал продавать свою продукцию коммерсантам-бандитам, которые банкротили компанию? Возможно, действовала смесь кнута и пряника. Пряник – менеджеров "АвтоВАЗа" неплохо прикармливали. Кнут – боязнь того, что тебя просто убьют. "Вернуть плохой контракт не так просто", – мямлил Николаев40.

Схема, которую практиковал Березовский, называлась "реэкспорт". Как правило, экспортные контракты подразумевали еще более низкую цену за автомобили, чем на внутреннем рынке, и позволяли оплачивать сделки в течение более длительного времени (до года). Фактически Березовский продавал свои машины в России, но их "экспортный" статус позволял ему торговать за валюту. Машины оставались в стране, но по документам следовало, что они экспортируются, а потом обратно ввозятся в Россию41.

"Но послушайте, мсье, по этой схеме в России продаются 90 процентов автомобилей, – возражал Аллен Мэйр. – Никакого особого предпочтения "ЛогоВАЗу" не оказывают. Просто существуют разные условия за счет личных отношений, за счет того, что у менеджеров с "АвтоВАЗа" есть свои друзья42.

"Личные отношения" у Березовского были – лучше не придумаешь. Ведь президент "АвтоВАЗа", его финансовый директор, руководитель отдела послепродажного обслуживания – все они владели крупным пакетом акций "ЛогоВАЗа". Чистой коммерцией эти отношения не ограничивались. Чтобы оптимизировать финансовые потоки "АвтоВАЗа", Березовский помог открыть несколько компаний в России и за границей. Одна из них – Автомобильная финансовая корпорация (АФК). Основная часть акций этой фирмы принадлежала самому "АвтоВАЗу", хотя там были и мелкие акционеры, включая компании Березовского, например "Форус холдинг"; генеральный директор АФК одновременно вел дела в других финансовых компаниях Березовского в Москве. Владея большим пакетом акций "АвтоВАЗа", АФК была гарантом того, что контролировать автозавод будут только свои. Теоретически АФК была создана, чтобы оптимизировать финансовые потоки "АвтоВАЗа" (через АФК проходила половина доходов "АвтоВАЗа") и подбирать инвестиционный капитал для новых проектов в сфере автопромышленности. Фактически же, по утверждению российских налоговых органов, АФК являлась стержнем сложной схемы, позволявшей "АвтоВАЗу" уходить от налогообложения. Ситуация с наличностью на "АвтоВАЗе" продолжала ухудшаться, новые инвестиционные проекты не воплощались в жизнь, и автомобильный гигант скоро стал крупнейшим в России налоговым должником43.

Дилеры "АвтоВАЗа" вроде Березовского наживали несметные состояния, а сам завод погружался в пучину долгов. Уровень производства на "АвтоВАЗе" оставался высоким, да и ценовая среда была благоприятной (спрос на продукцию "АвтоВАЗа" был стабильным), однако менеджеры закрывали глаза на мошеннические операции дилеров, в результате деньги отсасывались с завода во все стороны. Нехватка наличности была такова, что завод не мог платить налоги, не мог платить за электричество, выплачивать зарплату. Правительство Ельцина не объявляло завод банкротом по одной причине: тогда пришлось бы признать, что несостоятельным оказалось крупнейшее промышленное предприятие России44.

"Мы демонтировали все"

Одной из грубейших ошибок команды Гайдара был спешный демонтаж государственной монополии на внешнюю торговлю. Здесь истоки тех состояний, которые наворовали новые русские капиталисты. Гайдаровская реформа цен заложила основу гигантских частных накоплений, потому что уничтожила плановую экономику, но новым российским магнатам удалось так фантастически обогатиться только потому, что рухнула вся система внешней торговли страны.

Гайдар, Петр Авен, Анатолий Чубайс и другие "молодые реформаторы" имели представление о реформах в царской России в начале ХХ века. В те времена наиболее одаренные царские министры Сергей Витте и Петр Столыпин тоже пытались создать капиталистическую экономику и установить господство права – но при более трудных обстоятельствах. Им удалось добиться бурного экономического роста. По контрасту, политика команды молодых реформаторов Ельцина оказалась и примитивной, и разрушительной.

Старая структура внешней торговли была стабильным элементом советской хозяйственной системы. Структура работала эффективно, российская казна регулярно пополнялась валютой. В большой степени доходы советского правительства складывались за счет разницы между ценой товара на внутреннем рынке и экспортными ценами; финансовые операции вело Министерство внешней торговли. "В советскую эру наше Министерство было просто большой корпорацией, – говорил мне позднее ветеран внешней торговли Олег Давыдов. Это была эффективно работающая бизнес-структура, у которой были представительства и торговые компании по всему миру. Они работали с комиссионных – полпроцента от объема продаж"45.

Мысль о том, чтобы вывести импортно-экспортные операции из-под контроля государства и отменить таможенные пошлины, может показаться здравой, но для России образца 1992-1993 годов эта мера обернулась катастрофой. За два года официальный экспорт из страны снизился на 40 процентов; доходы, которые государство традиционно получало за счет импортно-экспортных операций, упали еще сильнее. Петр Авен, экономист тридцати с небольшим лет от роду, стоявший во главе российской внешней торговли в 1992 году, быстро свалил вину за происшедшее на привходящие обстоятельства: падение цен на нефть в конце 80-х и на металл в начале 90-х46.

Фактически проблема заключалась в том, что гайдаровская реформа цен не означала их полную либерализацию – по утверждению его сторонников, именно этот недостаток лежит в основе последующего экономического сползания России. Правительство продолжало контролировать цены на наиболее экспортируемые российские товары; цены на нефть и газ на внутреннем рынке, а также на алюминий и другие металлы, на лес, уголь и удобрения составляли крохотную часть от цен на мировых товарных рынках. Гайдар признает: то, что его правительство не провело полную либерализацию товарных цен, – "ошибка", но совершить эту ошибку его вынудило политическое давление консерваторов. На экспортные товары в стране существовал двойной ценовой стандарт: одна цена – для мирового рынка, другая (гораздо ниже) – для внутреннего. Частным торговым фирмам вроде "ЛогоВАЗа" был дан зеленый свет – обогащайтесь на здоровье.

Тем не менее под напором чиновников из Международного валютного фонда и других консультантов правительства молодые реформаторы Ельцина решили: государство должно целиком выйти из внешнеторговой деятельности. Были устранены барьеры, мешавшие частным торговым фирмам приобретать товары по внутренним ценам и продавать их за рубеж. В течение нескольких месяцев 30 процентов российского нефтяного экспорта и более 70 процентов экспорта металлов из государственных торговых структур уплыло. К 1994 году основная часть российской внешней торговли перекочевала в руки частников47.

"Мы демонтировали все, – вспоминает Давыдов. – Мы начали либерализацию при отсутствии всякого контроля. Наехали иностранные предприниматели, многие – мошенники, и научили наших уму-разуму. Речь уже шла не об одном проценте, а о десятках процентов"48.

Первыми от введения нового режима выиграли директора основных сориентированных на экспорт предприятий. Они просто открыли на Западе торговые компании и стали продавать им свою продукцию; прибыль возвращалась на предприятие или хотя бы в Россию в очень редких случаях.

Обычная схема работала следующим образом. Иван возглавляет нефтедобывающую компанию "Национальная нефть". Иван же лично контролирует нефтеторговую компанию "Волга трейдинг". "Волга" покупает у "Национальной нефти" партию сырой нефти, но вместо оплаты выписывает долговую расписку. Затем "Волга" продает нефть на рынке за реальные деньги. Но вместо того чтобы из вырученных денег расплатиться с "Национальной нефтью", "Волга" переводит деньги на личный счет Ивана в швейцарском банке. После этого Иван, надев благочестивую маску, отправляется в Москву и просит Министерство финансов или Центральный банк дать компании "Национальная нефть" ссуду на щадящих условиях, чтобы как-то компенсировать нехватку денежной массы.

Сразу после крушения коммунизма Березовский возник как крупный коммерсант в целом ряде торговых структур. В первой половине 1992 года, по официальным сведениям об экспорте нефтяных продуктов, "ЛогоВАЗ" вывез за границу 236 000 тонн сырой нефти (продано партнерам в Швейцарии и США), 95 000 кубометров пиломатериалов (продано немецкой компании), гигантскую партию алюминия в 840 000 тонн (продано венгерской торговой компании) валовая стоимость этих сделок составляла около 1 миллиарда долларов49.

Хотя наибольшую выгоду сулила торговля алюминием, Березовского больше интересовала нефть. В 1992 году он помог основать Международный клуб нефтепромышленников. В том же году он создал совместное предприятие, куда вошли "ЛогоВАЗ", нефтедобывающее предприятие "Самаранефтегаз" (в то время "Куйбышевнефтегаз"), администрация Самары и небольшая нефтяная компания GHK, расположенная в Оклахоме. Эту структуру Березовский определил как "финансовый механизм" для экспорта нефти из "Самаранефтегаза", часть денег шла на приобретение оборудования у GHK50.

Тут Березовский чувствовал себя как дома. Крупнейшим промышленным предприятием Самарской области был "АвтоВАЗ", источник торговых операций "ЛогоВАЗа". И между Березовским и компанией "Самаранефтегаз" уже были тесные отношения. В конце 1993 года он сделал эту нефтяную компанию одним из акционеров своей инвестиционной схемы "АВВА". В то же время принадлежавшая ему швейцарская компания "Форус" пыталась получить у американского "Эксимбанка" ссуду в 60 миллионов долларов для "Самаранефтегаза". Но денег не дали, потому что американцам стало известно: управляющие "Самаранефтегаза" манипулируют с экспортной выручкой компании. Однако Березовский продолжал вести дела с "Самаранефтегазом" еще три года51.

Сырую нефть у "Самаранефтегаза", в частности, забирал Самарский НПЗ. С начала 1992 года Самарский НПЗ экспортировал свою продукцию через торговую компанию "Нефсам", совместное предприятие между НПЗ и бельгийской компанией "Тетрапласт", владельцем которой был некий сомнительный предприниматель, связанный с бандитским авторитетом Отариком. Возврат в компанию экспортной выручки был фактически равен нулю. В 1993 году по указу президента Ельцина Самарский НПЗ начали преобразовывать в новую холдинговую компанию "Юкос". Управляющие "Юкоса" хотели взять под контроль экспортные операции НПЗ, но торговая компания решительно воспротивилась. В октябре 1993 года генеральный директор НПЗ и вице-президент "Юкоса" Геннадий Зенкин был убит возле своего дома. Через три месяца после этого убийства серьезное ранение получил глава "Тетрапласта" – в его "мерседес" стреляли прямо на одной из московских улиц. Вскоре еще один из руководителей "Тетрапласта" был убит. После этих событий смена власти на Самарском НПЗ пошла сравнительно тихо52.

Чтобы не платить налоги, большинство российских торговых фирм прибегали к уловке, которой пользовался еще КГБ: фальшивые счета по импортно-экспортным операциям. Например, высококачественный российский лес регистрировался как низкокачественный и шел на экспорт по пониженной цене, а покупатели за рубежом переводили дополнительные суммы в иностранные банки на счета коммерческих структур либо российских официальных лиц, сделавших эту операцию возможной. Алюминий, сталь, никель, драгоценные металлы, мех, рыба экспортировались по аналогичной схеме. Колоссальные прибыли делались так же и на импорте продуктов питания, одежде, бытовой технике и промышленном оборудовании, все это приобреталось по вздутым ценам, а разница ложилась на счета российских коммерсантов в иностранных банках.

Крупнейшие российские предприятия оказались впутанными в мошеннические экспортные сделки. Давыдов, например, рассказывал о торговых операциях на Магнитогорском металлургическом комбинате. "Почему Магнитогорск продает свою сталь по 20 или 30 долларов за тонну, когда раньше продавал за 110? Как минимум могли бы продавать за 100 долларов, а с толковым начальником коммерческого отдела, хорошо знающим рынок, нашли бы покупателя и за 111 долларов 20 центов. Но все дело в личной заинтересованности". Почти весь экспорт магнитогорской стали, объяснил Давыдов, шел через канадскую фирму, которая принадлежала сыну генерального директора металлургического комбината53.

Новые внешнеторговые компании стремились упрятать основную часть своих прибылей за рубежом. Утечка капитала из России в те годы оценивалась в 15-20 миллиардов долларов в год – главари преступных групп, бесчестные чиновники и директора заводов открывали счета в банках Швейцарии, Люксембурга, Австрии, Германии, Англии, Израиля, США и Карибских островов54. "Все это время правительство не брало с них никаких налогов, утверждает Григорий Явлинский. – Налоги в то время были чисто абстрактным понятием"55.

Даже поверхностного взгляда на многие российские внешнеторговые контракты было бы достаточно, чтобы обнаружить следы мошенничества, хищения и уклонения от уплаты налогов. К примеру, если российский нефтедобытчик поставлял сырую нефть на перерабатывающий комбинат в Германии, оплата всегда шла окольным путем. Вместо того чтобы заплатить производителю напрямую, немецкий перерабатывающий комбинат платил невнятной торговой компании, зарегистрированной где-то в офшорном налоговом рае.

"Мы и понятия не имеем, сколько средств оборачивается без уплаты налогов", – сказал старый друг Березовского Петр Авен, министр внешних экономических связей. (В декабре 1992 года, когда посыпались обвинения в том, что экспортные доходы России самым бесстыдным образом расхищаются, Авен ушел из правительства и стал работать в торговой группе "Альфа")56.

"Там были проблемы ухода от налогов, – признает Егор Гайдар. И тут же успокаивающе добавляет: – Но тогда не было серьезной проблемы с налоговой недоимкой". Естественно, российским торговым фирмам незачем было докладывать о своих доходах в налоговую инспекцию. Гайдар представил это явление, как малоприятное, но вполне предсказуемое. "Естественно, как везде, предприятия стремятся минимизировать свои налоговые обязательства и используют для этого разные приемы", – объясняет он57.

Правительство сделало все возможное, чтобы новым коммерсантам было легче скрыть свои баснословные заработки. Например, у России с давних времен существовало налоговое соглашение с Кипром, по которому компании, зарегистрированные на Кипре, имели возможность вывозить доходы из России, не платя за это 20-процентный налог (хотя эти компании должны были платить на Кипре 4-процентный подоходный корпоративный налог). Этот остров был одним из мест, где КГБ предпочитал отмывать деньги. Через несколько месяцев после падения коммунизма на Кипре открылись сотни торговых и финансовых компаний, ведущих дела в России. К примеру, десятки крупных российских нефтеторговых компаний регистрировались как совместные предприятия с какой-нибудь кипрской корпорацией. Всем было известно, что Кипр – один из главнейших каналов нелегальной утечки капитала из России, но ни правительство Ельцина, ни парламент налоговое соглашение с Кипром отменять не стали58.

Больше всего прибылей несла торговля нефтью – главнейший товар российского экспорта. Государственные нефтепроизводители и российская налоговая служба могли быть довольны, если от ушедшей за границу нефти они получали половину реальной стоимости. Остальное прикарманивали торговые посредники. "И на этой основе они поделили весь государственный аппарат", замечает Олег Давыдов59.

Официальные лица в Министерстве внешних экономических связей и Минтопэнерго не раз жаловались мне, что им сулят взятки и угрожают, желая получить экспортные лицензии. Решимость поучаствовать в этом процессе проявили и преступные группировки. Им удалось получить статус спецэкспортеров – торговых фирм, имеющих лицензию на экспорт такого стратегического сырья, как нефть и металлы. Число таких спецэкспортных фирм быстро росло, к концу 1993 года в их руках сосредоточилась половина российского экспорта нефти. К этому времен Олег Давыдов начал уменьшать количество таких фирм, оставляя на рынке только крупных производителей и наиболее опытных торговцев. (Лицензии на спецэкспорт, в частности, лишился ЛогоВАЗ.)60

"Конечно, напор был большой, причем, большинство из (спецэкспортных фирм) представители криминальных структур", – вспоминает Давыдов61.

Но реформы Давыдова запоздали: нефтяная промышленность уже стала крупнейшим полем боя между российскими преступными кланами. Чтобы спецэкспортная фирма работала, необходимо было вступить в сговор с руководителями нефтекомбинатов, и если эти руководители отказывались сотрудничать – их убивали. Например, в 1993 году был убит директор НПЗ в городе Туапсе. В том же году жестоко избили директора НПЗ в городе Киричи. Еще через год жертвой пал президент "Мегионнефтегаза"62.

"Придется затягивать пояса"

14 декабря 1992 года, после очевидного провала гайдаровских реформ, Борис Ельцин назначил нового премьер-министра: Виктора Черномырдина, бывшего министра газовой промышленности. Черномырдин был человеком в возрасте, бывший член ЦК КПСС. Он привел с собой новую команду: людей зрелых, гордо именовавших себя "промышленниками" и "государствениками". Но эта перемена мало что изменила в управлении страной.

С Евгением Ясиным, одним из ключевых специалистов "новой" команды Черномырдина, я встретился в бывших владениях ЦК КПСС на Старой площади. Этот немолодой экономист был одним из "ветеранов", призванных исправить ошибки "молодых реформаторов". Довольно быстро Ясина назначили главным экономическим консультантом Ельцина, а затем министром экономики. Я ожидал, что Ясин, человек бывалый и представляющий более консервативное крыло российского политического истэблишмента, решительно возьмется исправлять ошибки предшественников. Но этого не произошло.

"Чудес не бывает, – начал говорить мне Ясин. – Эта страна должна выпить чашу до дна. – Речь шла о том, как за счет конфискационного характера инфляции установить в стране новое экономическое равновесие. – В ближайшем будущем – как минимум год – мы будем жить в условиях инфляции, и надо сосредоточиться на проблемах, которые инфляция поможет разрешить установить более рациональные отношения между ценами, новые отношения между ценами и доходами".

Другими словами, Ясин предлагал решительно снизить реальные доходы среднего российского гражданина; а инфляция тем временем уничтожит оставшиеся сбережения россиян, как источник внутреннего капитала. Но если не будет серьезных инвестиций из-за рубежа, где же Россия возьмет капитал для подпитки экономики?

"Есть только один способ – это затягивать пояса, – сказал Ясин. Снижение жизненного уровня". Термин "затягивать пояса" перекликался со временами массовых лишений, которые терпел российский народ в годы Второй мировой войны. Но на сей раз самопожертвование народа не привело к победе над врагом – оно привело лишь к обнищанию и ранней смерти пенсионеров, чьи сбережения съела инфляция63.

Позднее Григорий Явлинский вспоминал: его поражало, как мало реформаторы вроде Ясина и Гайдара заботились о простых россиянах. В общем и целом, по мнению Явлинского, люди, правившие страной во времена Ельцина, были и бессердечными, и безжалостными.

"(Гайдар с коллегами считали), что в России живут, как они называли, одни "совки", и все, что в России существует, нужно уничтожить и потом вырастить новое, – с негодованием говорил Явлинский. – Ради этого любые методы и меры хороши. И пускай все уничтожит инфляция. Никакая не проблема, потому что все равно нежизненно, потому что все это не нужно. Это так же, как Гайдар говорил: "Наука может подождать! Север нам не нужен! Старое поколение провинилось..." Парадокс этого периода реформ заключался в том, что они чисто большевистскими методамипроводили капиталистическое строительство. Большевик – человек, для которого цель имеет значение, а средства достижения цели не имеют значения"64.

У меня было такое же ощущение. Многие из ельцинского правительства говорили о своей стране с такими хладнокровием и отстраненностью, что можно было подумать: речь идет о чужом государстве. "Японцам и немцам (после Второй мировой войны. – П.Х.) было проще, потому что у них была просто разрушенная промышленность, была оккупационная власть, и уже многое было сделано для того, чтобы разчистить почву и начать сначала, – сказал мне Евгений Ясин. – Россия, к сожалению, не находится в такой ситуации"65.

Смерть нации

В результате поспешной либерализации цен, проведенной Гайдаром, более ста миллионов человек, имевших при советской власти определенный уровень благосостояния, в одночасье обнищали. Школьные учителя, врачи, физики, лаборанты, инженеры, военные, металлурги, шахтеры, столяры, бухгалтеры, телефонистки, колхозники – ветер перемен смел всех. При этом провальная либерализация торговли позволила "своим" разворовать природные ресурсы России. Россия лишилась главного источника дохода; как следствие – нет денег на то, чтобы платить пенсии и зарплаты, финансировать правоохранительные органы, армию, медицину, образование и культуру. Итогом шоковой терапии Гайдара стал неуклонный спад – экономический, культурный, демографический, – продлившийся до конца ельцинской эры.

Экономика других развитых стран продолжала расти, российская же сокращалась в размерах. Во времена Горбачева Советский Союз был третьей в мире экономической державой (после США и Японии). Понятно, что экономика России по естественным причинам уступала масштабам экономики бывшего Советского Союза. Но подлинный спад начался уже после распада Советского Союза. За четыре года шоковой терапии Гайдара валовой внутренний продукт России сократился более чем на 40 процентов. В итоге Россия опустилась ниже уровня Китая, Индии, Индонезии, Бразилии и Мексики. Если говорить о доходах на душу населения, Россия стала жить беднее Перу. Десятилетия технологических достижений канули в небытие. Знаменитая российская наука развалилась на части. Распалась глыба российской культуры. Собственность страны пошла с молотка66.

Все, кто попадал в Россию в первые годы правления Ельцина, видел, как пытаются выжить рядовые россияне. Возле поникших бетонных зданий универсамов советской поры – возникали новые частные рынки, помимо бойких бабушек, торговавших овощами, там появились и палатки с низкокачественными импортными товарами: компакт-диски с грохочущей музыкой, поддельные "Найк", "Мальборо", банки с вьетнамской тушенкой. Эти рынки расползались прямо среди грязи и мусора у выходов из метро, вдоль больших улиц, на многолюдных площадях.

В Столешниковом переулке, рядом с легендарным МХАТом и в сотне метров от Большого театра ежедневно собирались пожилые люди, они вставали в две параллельные линии вдоль улицы, de facto ставшей пешеходной. Эти пенсионеры, опрятного вида, но в обветшалой одежде, брали прохожих в молчаливую осаду, предлагая купить заварной чайник, пару вязаных носков, три фужера для вина, подержанный свитер, ношеную пару кожаных туфель. А в книжных магазинах начали скапливаться потрясающие редкие книги, их продавали по смехотворным ценам – московская интеллигенция распродавала свои библиотеки. На загородных толкучках можно было купить советские боевые ордена: это ветераны Второй мировой войны продавали свои награды, чтобы было что поставить на обеденный стол.

Россиянам пришлось куда тяжелее, чем американцам в годы Великой депрессии, и они вспомнили о первобытном инстинкте – началась борьба за выживание. Поползли слухи о неурожае и предстоящей нехватке провизии, и миллионы горожан поехали за город – сажать капусту и картофель на своих садовых участках. Плодородная подмосковная земля кишела людьми, что-то деловито копавшими и сажавшими. Это был возврат к средневековому натуральному хозяйству. Чубайс и Гайдар гордились тем, что массового голода удалось избежать. Но обойтись без голода удалось не потому, что отпустили цены, – просто русский народ вернулся к земле. В 1992 и 1993 годах россияне спаслись от голода, держа в руках лопату и мешок с семенным картофелем.

Любые сомнения по поводу того, что первые годы ельцинской эры обернулись тяжелым провалом, были развеяны демографической статистикой. Эти цифры, даже в самом общем виде, трубят о катастрофе, равной которой мировая история не знает – ее можно сравнить разве что с катастрофой стран, павших жертвой войны, геноцида или голода.

С 1990 по 1994 год уровень мужской смертности увеличился на 53 процента, женская смертность выросла на 27 процентов. Средняя продолжительность жизни мужчин в 1990 году и так была невысока – 64 года, в 1994 году она опустилась до 58; теперь по этому показателю россиян обогнали египтяне, индонезийцы и парагвайцы. За тот же короткий отрезок времени средняя продолжительность жизни женщин снизилась с 74 лет до 71. В мирное время такое снижение наблюдается лишь при голоде или катастрофических эпидемиях67.