Текст книги "Монах с гитарой (СИ)"

Автор книги: Павел Забелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

   На полянку с убежищем отшельника, я уже сделав вполне осознанный выбор, возвращался на хомяке. Жаба скакала, рядом, прикрывая меня слева от всяких неожиданностей. Оказавшись на полянке, я решил ещё раз, более подробнее ознакомиться с возможностями моих питомцев, которые застыли по обе стороны от меня в режиме обороны, постоянно оглядывая кусты обступившие поляну со всех сторон.

   Начал с колокольчиков-амулетов. Вызывать и отзывать питомцев можно было двумя способами, касаясь амулета, хоть взглядом, или традиционно звоня им, как обычным колокольчиком. Надо было только аккуратно выбирать взглядом место, в котором должен был появиться питомец. Покрутил в руках колокольчики. У них были свои свойства, одинаковые для обоих амулетов:

Амулет призыва <...>

Неуничтожим

Избавиться невозможно.

   Поле имени было свободно, и я вспомнил, что могу как-то назвать своих питомцев. Я встал так, чтобы мог видеть их обоих. Как же их назвать? Хомяк и жаба... Я призадумался, и тут до меня, наконец, дошло. Так вот о чем говорил отшельник. Хомяк и жаба, стоящие передо мной – это же и есть моя Жадность! Теперь я более внимательно к ним пригляделся, вновь поймал их по подхалимски, заискивающие и полные преданности взгляды. Ну, да, так и есть! Узнаю! Это же тот самый хомяк, что постоянно не давал мне покоя в неуемном стремлении хомячить все подряд и в неограниченных количествах. И та самая жаба, которая периодически принималась меня душить, когда хомяк отдыхал.

   Как же мне их назвать-то? Да так и назвать! Если они мои жаба и хомяк, то пусть так и зовутся – Жаба и Хомяк. Зашел в их характеристики и дал каждой зверушке, символизирующей человеческую жадность, свое имя. Амулеты автоматически были переименованы.

   У моих питомцев была обнаружена ещё одна очень порадовавшая, полезная особенность. Каждая из зверушек обладала своим инвентарем-багажником. И если место в моём инвентаре могло скоро закончиться, то их "багажники", были в буквальном смысле почти безразмерными. Я быстренько скинул в багажник к жабе все Рояли Рахманинова, оставив у себя один, для дальнейшей эксплуатации, а еще один, тот который мне достался от Гварнери, разместил в багажнике у хомяка в качестве экспоната будущего музея боевой славы.

   Не знаю хорошо это или плохо, но Система или могущественный ИИ, определили мою жадность аж сотого уровня, для каждого питомца, что в сумме давало двести. Интересно, какая система измерения для этого использовалась?

   Затем я ещё некоторое время занимался тем, что вызывал и обратно сворачивал в амулеты питомцев, то поодиночке, то одновременно, при этом старался так выбирать точки материализации, чтобы при появлении мои питомцы не навредили ни себе ни окружающим зарослям.

   Уже почти совсем стемнело, когда я в третий раз за этот, никак не проходящий день, полез в нору к отшельнику Даниамину. Отшельник спал. Полчаса ушло на его пробуждение, я использовал традиционные способы. Стол сломался.

   Проснувшийся Даниамин, первым делом, Силою данной ему, починил стол, а уже затем обратился ко мне:

   – Снова была очередь?! Я же тебе говорил, чтобы ты поторапливался!

   Отшельник так и не дождавшись от меня никакой реакции продолжил:

   – Ну что? – тон его смягчился, а в глазах заиграли веселые искорки. – Насмотрелся на то, от чего я тебя избавил? Насмотрелся на свою Жадность?

   На риторические вопросы остается только пожимать плечами.

   – Ну, и как тебе твоя Жадность? – не унимался Даниамин.

   – Жадность, как жадность... Можно было бы и побольше уровней накрутить!

   – А ты наглец! Может быть тебя еще и от Наглости избавить?!

   – Ну, если материализация моей Наглости будет такая же полезная, как и материализация моей Жадности, то на следующих президентских выборах, я проголосую за твою кандидатуру!

   Отшельник Даниамин подозрительно разглядывал меня некоторое время, а потом задумчиво произнес мысли вслух:

   – Либо рядом с ним сейчас находится его Жадность, либо не все я из него выдавил...

   Затем, отвлекшись от своих размышлений, он вновь обратился ко мне, резко сменив тему:

   – Необходимо доставить священнику Евлану послание. В нем говорится... Впрочем, неважно, о чем в нем говорится.

   – Если оно не имеет никакого отношения к терроризму и незаконному обороту нелегалов, я вполне мог бы с этим справиться!

   – Да, поэтому я и обратился к тебе!

   Отшельник явно переигрывал. Как будто, наверху, на поляне нетерпеливо толкаются другие желающие доставить послание, и у него есть выбор.

   – Вот послание. – он протянул мне скрученный в трубку лист пергамента. – Постарайся выполнить его, как можно быстрее! И поскорее возвращайся назад!

   – Время дорого? – подсказал я ему.

   – Что? А, да! Время дорого!

   Снаружи уже совсем стемнело, и наступила ночь. В тёмном небе, невероятно огромные звезды жили своей жизнью – рождались, ссорились друг с другом и умирали.

   Я выбрал место на поляне, где трава была погуще, затем вызвал обоих питомцев расставил их по обе стороны от себя, в караул, и зарывшись в мягкий пушистый бок хомяка, с чувством относительной безопасности, провалился в сказочное царство снов.

   7. ТУРНИР БАРДОВ, ИЛИ КОНКУРС АВТОРСКОЙ ПЕСНИ.

   Проснувшись утром, я подумал, почему я сплю, если здесь, в игре, вполне можно обходиться и без сна. Но сон, в моём случае, является скорее психологической зависимостью, и первое время, придётся мириться с этой приятной привычкой.

   Пока я потягивался, имитируя утреннюю зарядку, в голову упрямо лезли разные мысли о свитке. Я прекратил бесполезную борьбу с самим собой. Никогда не считал себя любопытным, но всё же попытался развернуть свиток и прочитать, что в нем все-таки написано. Через полчаса, безуспешных попыток развернуть свиток, я потерял к нему всякий интерес и согласился, что на самом деле мне совсем безразлично, что там написано.

   Когда я выехал на хомяке из леса и трусил рысцой, со скачущей рядом жабой по полям к городу, игроки, деловито снующие по окрестностям, впадали в ступор, а крестьяне бросали работать, снимали шляпы и прижав их к груди, бодро кричали:

   – Мы здесь хорошо живем! Налоги исправно платим!

   Я весело махал им всем рукой, и улыбался, как Гагарин.

   Надо было спешить в город, потому, что через час должен был начаться Турнир бардов, на который я подписался. А передать послание отшельника священнику Евлану, можно будет и на обратном пути.

   Возле городских ворот пришлось спешиться и загнать питомцев в амулеты. Я ещё не привык к городским красотам и по городу предпочитал передвигаться пешком, тем более, что я себе обеспечил небольшой запас времени. Ну, и кроме того, нечего пока ещё было светить мои козыри, которые я собирался использовать на турнире, и на которые, очень рассчитывал.

   Возле Консерватории сегодня было многолюдно, как возле Оружейного магазина Буша. Будущих участников Турнира, пока не пускали внутрь, и они толпились у входа, разглядывая друг друга с нескрываемым любопытством. Я остановился на противоположной стороне улицы, и с интересом за всем этим наблюдал уже несколько минут. Наконец двери распахнулись, и участники уже было хлынули внутрь, но тут же, снова отпрянули назад. Из дверей Консерватории, создавая вокруг себя "полосу отчуждения", вышла неотразимая Ираида Арчибальдовна. Следом за ней семенили её помощники – три халфлинга в малиновых фраках. Отодвинув толпу от входа, а затем и вовсе выдавив её с крыльца, Ираида Арчибальдовна остановилась на верхней ступеньке, и подняла руку, требуя внимания. Когда шум в толпе постепенно утих, она опустила руку и сказала:

   – Приветствую всех собравшихся! Сегодня наш Турнир пройдёт за городом, на просторной площадке возле Южных ворот. Попрошу всех следовать за мной.

   Она не оглядываясь, с высоко поднятой головой, упругой походкой направилась к Южным воротам. Халфлинги-помощники семенили чуть позади нее, поднимая пыль, волочащимися по земле, длинными фалдами своих фраков. Толпа зашевелилась, и опасаясь отстать, двинулась, вплотную следом. Я шел позади этой гусеницы, извивающейся по улицам города, состоящей из людей, которые очень скоро начнут беспощадно метелить друг друга, но сейчас составляли одно целое, объединенные общими интересами.

   Южные ворота оказались точно такими же, как и Восточные и различались между собой только названиями. За воротами действительно, раскинулось широкое поле, упирающееся слева в лесной массив, а прямо и правее, убегающее к дальним холмам, и теряющееся где-то среди них.

   Ираида Арчибальдовна, вывела толпу музыкантов из города, и отойдя в поле на приличное расстояние, остановилась возле оборудованных для состязаний площадок, посыпанных мелким речным песком.

   – Мы на месте! – патронесса оглядела остановившуюся толпу. – Сейчас мои помощники проведут перекличку участников, по составленным ранее спискам и огласят правила Турнира.

   Халфлинги начали торопливо выкрикивать имена участников, и получив ответ, спешили дальше. После переклички была проведена жеребьевка. Атмосфера была такая же, как на жеребьевке команд, перед чемпионатом мира по футболу, не хватало только телекамер, журналистов и заплаканных фанатов.

   Правила Турнира были просты до безобразия. Барды могли использовать весь свой потенциал. Бой продолжался пока у кого-то из состязающихся полоса здоровья не проседала до единицы. Тогда поединок останавливали. Убивать друг друга барды не могли, поэтому и опыта никакого за бои не шло, а жаль. Но зато все, что было надето и в руках у соперника, а также содержимое его инвентаря, переходило к победителю.

   Когда все организационные вопросы благополучно разрешились, Ираида Арчибальдовна, вновь подняла руку, и дождавшись от застывшей толпы гробовой тишины, торжественно произнесла:

   – Объявляю Турнир бардов открытым!

   Всё сразу пришло в движение. Все завозились, зашевелились, некоторые, даже закопошились и заёрзали. Помощники патронессы стали формировать первые пары по результатам проведенной жеребьевки.

   Участников было пятьдесят. Желающих было конечно больше, но отбирали для участия в Турнире только пятьдесят. Первые пары уже выдвинулись к трём площадкам для состязаний. Халфлинги-помощники, заодно выступали и в качестве арбитров и судей. Каждый из них занял место на своей площадке, были даны первые сигналы и первые поединки начались.

   Все, и будущие участники и те, кто сочувствовал им на Турнире, с интересом наблюдали, за уже состязающимися музыкантами. Мне, как одному из них, было очень любопытно наблюдать за тактикой соревнующихся. Все вертелось вокруг массовых умений бардов, большинство из которых, если не все, затачивались именно, как групповые игроки. В результате умения, предназначенные для массового лечения или атаки, расходовались, по большей части впустую, причиняя одиночной цели несущественный урон, в случае атаки. Барды беспощадно терзали свои музыкальные инструменты, сотрясая пространство умениями против масс, но выбивая из одного единственного противника жалкие единицы.

   Наблюдая за поединками, я старался разработать свою тактику и теперь оставалось проверить, как она работает на практике. Атаковать "Сквозняком", а затем, ожидая окончания времени отката, тревожить "Боевыми звуками" и Маракасами, при этом, не забывая постоянно лечиться. Более серьезные умения и питомцев, я до поры решил не светить.

   Первые поединки закончились, а потом еще и еще, когда, наконец, халфлинг-помощник выкрикнул мое имя. В противники мне достался бард двадцать третьего уровня, в кожаной куртке и штанах до колен, с ослепительно блестящим на солнце саксофоном.

   Мы вышли на площадку и поклонились друг другу. Арбитр дал сигнал, и поединок начался. Я, согласно диспозиции, начал со "Звуковой защиты", продолжил "Сквозняком", и без перерыва, ткнул в счастливого обладателя саксофона "Боевым звуком", наткнулся на встречный "Боевой звук" и немного сбившись с темпа, неуверенно пробил маракасами и включил "Щит Веры". Затем ждал пополнения маны и истечения времени откатов, беспокоя противника маракасами, и все повторялось вновь. У моего противника были те же самые умения, только групповые. В результате мы какое-то время просто обменивались атаками одних и тех же умений. Неизвестно, сколько бы это все продолжалось, если бы не толщина моей кожи, поглощавшая весь входящий урон, и монашеские умения. Постепенно полоска жизни моего противника таяла, и он сначала с удивлением, затем с тревогой, и наконец, с паникой смотрел на мою почти нетронутую полосу Здоровья. Я периодически, поглядывая на убывающие жизненные силы противника, дождался когда полоса его жизни ушла чуть ниже трёх сотен. Всё, пора! Я молниеносно выхватываю из инвентаря "Рояль Рахманинова", и воспользовавшись умением рукопашного боя, также молниеносно оглушаю роялем противника. Затем прячу рояль в инвентарь и старательно делаю вид, что к случившемуся я не имею никакого отношения. Никто ничего не успел разглядеть, кроме размазанного темного пятна, накрывающего саксофониста, а затем самого саксофониста, размазанного по песку.

   Я был настолько возбуждён от только что окончившегося боя, что почти не заметил, как халфлинг-помощник поднял вверх мою руку, давая всем знать, кто победитель. Далее, я по-прежнему, наблюдал за поединками, и отдыхал. Промежуточных боёв у меня было еще четыре. Противники были с двадцатого по тридцатый уровень. Против всех я использовал сработавшую тактику, которая меня и впредь не подводила. После первого боя, окружающие не обратили внимания на мою победу, вторую мою победу объяснили случайностью, третью досадным недоразумением, четвертую совпадением, но на пятую схватку уже большинство делали ставки на меня, и не прогадали. В результате к финалу, я со своим первым уровнем, был одним из фаворитов нынешнего турнира. А вторым, или если быть точным, первым фаворитом турнира был Эдуардо, бард пятидесятого уровня из клана "Матерые". Это был действительно самый серьёзный противник из всех, с кем мне сегодня пришлось сражаться. Я как мог, настраивал себя перед предстоящим боем. Что мне нужно для победы? Выжать из себя все, на что я способен!

   Эдуардо был крайне отвратительным типом среднего роста и плотного телосложения. Он гордо носил свою голову, с аккуратным каре тёмно каштановых волос и надменным выражением лица, которое может быть только у игрока из клана, занимающего второе место в рейтинге. В черных и колючих глазах-крапинках плескалось презрение ко всем, кого он здесь пачкал взглядом. Во всем его поведении и поступках так и выворачивало наружу завышенную самооценку и обостренное чувство собственного достоинства. Своими манерами, он напоминал человека, который поковырявшись рукой у себя в заднице, потом лезет к вам здороваться этой же самой рукой. Он был в красном берете, с дурацким пером экзотического происхождения, синей куртке, с пышными буфами на рукавах, которую пучило не меньше, чем её хозяина от важности. Франтоватые штаны, как и крепкие башмаки, снятые, наверное, с убитого немецкого наемника, времён Тридцатилетней войны, довершали его ошеломляющий наряд и образ в целом.

   Мы остановились на площадке напротив друг друга. Каждый из нас пожирал противника глазами, пока халфлинг-арбитр напоминал нам правила.

   – Тебе п...дец, выскочка! – вдруг ни с того, ни с сего выпалил Эдуардо, обращаясь ко мне, и доставая "Скрипку ТётиВари".

   Халфлинг продолжал оглашать правила, но никто из нас его уже не слушал. Слова Эдуардо задели бы и более уравновешенного человека, чем я. Поэтому я не задерживаясь вернул ему долг с процентами:

   – Слышь ты, окружность волосатая! Расслабься, и получай удовольствие!

   Мы уже готовы были начать бой, но между нами стоял халфлинг, заканчивающий напоминать правила. Наконец, он поднял руку, и отступив пару шагов назад, резко опустил ее, давая понять, что поединок можно начинать. Эпическая битва началась. С пробуксовками, взрывая ногами землю, мы бросились друг на друга...

   Как бы я ни был зол на противника, ему не удалось меня окончательно вывести из душевного равновесия, на что он, скорее всего, и рассчитывал. Еще перед боем я просчитал, что противник пятидесятого уровня, атакуя с музыкальным инструментом и сразу же классовым умением, слил бы меня легко и без остатка на перерождение. Поэтому, перед боем, я использовал пятьдесят из шестидесяти единиц опыта на увеличение жизни. Ситуацию это улучшило несущественно, но уверенности прибавило.

   А сейчас, сорвавшись с места, я одновременно выдернул из инвентаря "Рояль Рахманинова". Держа его, как обычно, левой рукой за ножку, я начал остервенело долбить по клавишам растопыренными пальцами правой руки, и во время. Хотя, появление рояля и породило эффект неразорвавшейся бомбы, вызвав у Эдуардо-Эдика предсказуемую реакцию в виде не помещающихся на лице глаз, надо отдать противнику должное, Эдик быстро справился с эмоциями и продолжил свою атаку.

   Как я и предугадывал, вначале он атаковал скрипкой. Её урон, оказавшийся больше ста пятидесяти единиц (урона добавлял скилл "Музицирование") поглотила моя кожа и ряса, пропустив девяносто пять. В результате, у меня осталось около двух третей Здоровья. Но ведь не даром я наяривал на рояле! Его триста единиц лечения перекрыли весь урон с головой. Я включил "Звуковую Защиту" и во время. Эдик тут же применил неизвестное мне ещё пока, как барду, классовое умение. Переворачиваясь в воздухе, вокруг меня закружились нотные знаки. Я с нескрываемым интересом оглядел это "конфетти". Эффектно, но неэффективно. Большая часть урона от него, ушла в мою защиту. Как я заметил ранее, большинство классовых умений "массового поражения" у бардов, против одиночных целей работали плохо.

   Воспользовавшись небольшой заминкой в действиях противника, я включил монашеское умение, и размазываясь по пространству в "Сквозняке" атаковал его три раза с двух сторон. Далее, я не давал ему покоя игрой на рояле, из-за плотной защиты противника, выбив у него всего двести пятьдесят единиц Здоровья. Это мешало ему сосредоточиться, но он все равно исхитрился вызвать скрипкой помощника (как пояснила мне в приватной беседе Ираида Арчибальдовна, с помощью большинства музыкальных инструментов, можно вызывать помощников, используя для этого "Сосуды Духа"). Я не мешкая затряс сразу двумя колокольчиками и стал свидетелем того, как Эдик чуть не лишился зрения. При появлении моих питомцев, глаза Эдика, увеличиваясь в размере, вначале полезли на лоб, а затем никак не хотели возвращаться обратно. Пока Эдик боролся с эмоциями, мои питомцы схомячили его помощника – какую-то ящерицу сорокового уровня. Уверенный в своих силах, я отвел Жабу и Хомяка назад, а сам вновь принялся за Эдика, лишая его возможности слишком быстро проиграть поединок из-за моих питомцев.

   Эдик довольно скоро оправился и на этот раз, и быстренько применил ещё одну бардовскую атаку по групповым целям. На этот раз она имела значение не только светозвукового эффекта. По крайней мере для моих питомцев. Солидную часть урона и сейчас поглотила моя защита. Зато скрипка довела уровень моего Здоровья до критических показателей. И тут произошло невероятное. Только я хотел отлечить себя роялем, как моя полоска здоровья вновь заполнилась до предела. Я потрясенный, оглянулся на своих питомцев, которые почти осязаемо, занимались моим лечением. Ну, правильно! Если Жадность принадлежала барду, а бард умеет лечить, значит и Жадность тоже умеет лечить. Кроме того, скользнув взглядом по полоскам жизни и маны, я заметил, что уровень моей маны теперь 6 300 единиц! Уровни маны моих питомцев и мой уровень маны объединились!

   Теперь ману можно было не экономить. Нахожу на линейке быстрого доступа и жму нужную кнопку. Атакую "Дебютом Дилетанта", и мой противник начинает танцевать, как самый никудышный танцор, невпопад размахивая во все стороны руками и ногами, и при этом, корча окружающим непотребные рожи. Конечно, каждый танцует, как может, но выглядит это всё довольно забавно. Оглядываюсь по сторонам, окружающие не выражают никаких эмоций, будто бы, ничего не замечая. Может быть это только я вижу, какой эффект произвела моя атака? Интересно, а как тогда это выглядит со стороны? Как это видят присутствующие здесь? Может они видят, как мой противник извивается в смертельных муках? Мне остаётся лишь затанцевать его до смерти!

   Кстати, а полоска жизни моего визави стала потихоньку проседать. Так что идея с "затанцевать до смерти" перестает быть теорией. Однако внезапно вспыхнувшая радость, также внезапно и пропала. Кончилось время действия этого умения.

   Как только Эдик остановился, он тут же использовал свой последний козырь, вызвав "помощника" – огромного варана двухсотого уровня! Я натравливаю на варана сразу обоих своих питомцев, а сам подскакиваю к Эдику вплотную и начинаю окучивать его роялем, не давая использовать классовые умения. Он вяло отвечает скрипкой. Я с радостью наблюдаю, как его Здоровье стремительно убывает. Все складывается, как нельзя лучше. Я забил его роялем уже по пояс в землю, и тут произошло непоправимое. В очередной раз я, взмахнув роялем с силой опустил его на извивающегося Эдика и... рояль разлетелся на куски! Рояль, как предмет, выработал свой ресурс, и за свою короткую жизнь, так и не узнав, что такое ремонт, эффектно разрушился прямо у меня на глазах. Хорошая вещь, но все целые рояли лежат в багажнике у Жабы, и мне до них сейчас не добраться. Времени на это нет совершенно!

   Вот я уже вижу, как Эдик начинает медленно выбираться из ямы, в отчаянии смотрю на последние шесть единиц его жизни, лихорадочно перебираю варианты. А вариантов-то и нет – одни откаты по времени. С тоскою смотрю на свои две последние единицы жизни. Эдик медленно, как под водой, поднимает скрипку со смычком...

   Ну как я про них мог не вспомнить?! Расчудеснейшие мои! Вызывающие у всех окружающих приступы не контролируемого смеха, заливистого ржания и раскатистого гогота. В моей руке оказываются пестрые кокосовые маракасы, и я метаю их в Эдика, словно связку гранат в фашистский танк. Оба маракаса покувыркавшись в воздухе, почти одновременно угодили ему в грудь, и Эдик, с одной единицей жизни, валится на край ямы, из которой уже почти успел выбраться. Оглядываюсь на своих питомцев, которые догрызают варана. И через секунду раздается зуммер пожарной сирены, самый приятный звук, который я за сегодня слышал уже не один раз – звук сигнализирующий об окончании боя.

   Эдик пытается протестовать, но халфлинг-арбитр непреклонен и поднимает вверх мою руку. Я победил! Только сейчас до меня доходит, что я – победитель! Я победил на этом Турнире!

   На что похож вкус Победы? С таким же успехом можно спрашивать, на что похож вкус счастья. Если перемешать вкус крови с адреналином, добавить туда изрядную порцию салата Оливье, шашлыка и еще дюжину любимых блюд, и щедро залить это все коньяком и кофе с минералкой, примерно получится что-то похожее.

   А чувство Победы? Оно как мятное "Рондо", смешанное с "Кока-колой", распирает тебя изнутри, и ты не взрываешься только потому, что крышку уже давно сорвало напрочь.

   Вокруг меня собирается толпа поздравляющих. Жмут руку, хлопают по плечам, берут автографы. Халфлинги-помощники начинают стучать в гонг, требуя внимания. Все оборачиваются к импровизированной трибуне, на которую уже взобралась Ираида Арчибальдовна. Начинается церемония награждения.

   Патронесса громко вызывает бардов по именам, и к трибуне, по очереди, подходят все участники Турнира. Даже тем, кто проиграл, достается какой-нибудь утешительный приз. Я уже начал потихоньку дремать, когда услышал томное:

   – Бард Митяй!

   Я встрепенулся, стараясь прийти в себя, и стряхнуть дремоту.

   – Бард Митяй! – вновь повторила с трибуны Ираида Арчибальдовна.

   Меня стали толкать и тыкать пальцами в спину и с боков. Наконец, меня настолько сильно ущипнули, что я пришёл в себя и даже обернулся, надеясь наказать наглеца, но увидел вокруг себя лишь улыбающиеся, доброжелательные лица.

   – Бард Митяй! – в третий раз выкрикнула Ираида Арчибальдовна.

   Мешкать далее не имеет смысла, и я направился к трибуне, легко взлетел на неё и остановился возле патронессы.

   – Бард Митяй! За участие и победу в Турнире, прими эти награды, достойные участника и победителя!

   Передо мной появились сообщения:

Вами получен предмет: «Деревянные Музыкальные Ложки».

Вами получено 20 000 золотых монет.

   Вообще-то всем участникам Турнира достались эти самые ложки – инструмент для музыкантов тридцатого уровня – утешительный приз. Стоило так пыжиться из-за них, когда они и так считай, что были у меня в кармане?!

   – Внимание! – продолжила, между тем, патронесса. – Сегодня произошло невероятное. Бард первого уровня, смог победить в честном поединке барда пятидесятого уровня...

   – Я протестую! – наконец, не выдержал долго сдерживающий себя Эдик. – Я протестую! Бард Митяй использовал умения недоступные бардам!

   – Митяй действительно является бардом, – безапелляционно начала патронесса. – Поэтому, он, как и любой другой бард, имеет право участвовать в Турнире! А все остальное не имеет значения!

   Эдик хотел ещё что-то возразить, но патронесса предостерегающе подняла руку, давая понять, что вопрос полностью исчерпан и закрыт, и не обращая более внимание на шипящего Эдика, продолжила:

   – За беспрецедентную победу, которую одержал бард Митяй, впервые за всю историю Бардовских Турниров, он награждается особой, единственной и неповторимой наградой – "Гитарой Леннона"!!!

   Наступила абсолютная тишина, которая продержалась пару секунд и была уничтожена взрывом криков и бурных оваций. Меня вновь принялись поздравлять и просить автографы. Я же читал очередное сообщение:

Вами получен новый предмет: «Гитара Леннона».

   Я в нетерпении открыл окно инвентаря и нашёл нужный предмет. Обычная акустическая гитара. С жадностью принимаюсь читать характеристики гитары:

Гитара Ленина

Класс предмета:эпический.

Урон/Лечение 1000 ед.

Дальность 50.

Интеллект +500.

Ловкость +500.

Трансформация:Уровень 1.

Урон/Лечение +25%.

Интеллект +25%.

Ловкость +25%.

Вызов помощника: 3 ед.

Особенности:Серебряные струны.

Неуничтожимый.

Ограничений нет.

Избавиться невозможно.

   Я был в шоке, впал в ступор, меня одолел столбняк, я был полностью временно обездвижен от неожиданного "ништяка недели", а может быть и месяца. Окружающие, заметив мое оцепенение, также застыли с протянутыми предметами для автографов, с пониманием ожидая, когда я переварю информацию. На это ушло времени больше того, на которое они первоначально рассчитывали. В результате они вновь принялись меня толкать и щипать. Я старался не обращать пока на это внимание, потому, что усмотрел в характеристиках, что-то необычное, но режущее ошибочностью и неправильностью. Заново перечитываю характеристики, ничего не нахожу, но чувство остается. Наконец, принимаюсь читать характеристики в третий раз. Вот оно!

   Предмет, доставшийся мне в качестве награды, был заявлен, как "Гитара Леннона", а в инвентаре у меня лежал предмет, называвшийся "Гитара Ленина". Не задумываясь о последствиях, я тут же сообщаю об этом патронессе. Она застывает со стеклянным взглядом, связываясь со всемогущим ИИ, и разработчиками. Проходит бесконечная минута, и я получаю новое системное сообщение:

«Просим прощение за допущенную ошибку, но если вы не против использовать предмет с таким названием и характеристиками, то мы желаем вам приятной игры!»

   Я подумал, что "Гитара Леннона", может оказаться куда, как проще чем "Гитара Ленина", да и логика обеими руками голосовала за то, что гитара "легенды рок-н-ролла" вряд ли будет лучше гитары "вождя мирового пролетариата". Поэтому, я жму на нужную кнопку и соглашаюсь на "Гитару Ленина".

   Вновь смотрю на "ожившую" Ираиду Арчибальдовну, которая произносит заключительную речь.

   – Все участники состязаний получили по заслугам! На этом, я объявляю сегодняшний Турнир оконченным! До новых встреч!

   Толпа зашевелилась. Наиболее нетерпеливые уже потянулись в сторону города, на ходу обсуждая сегодняшнюю сенсацию.

   На прощание, я отвесил патронессе почтительный поклон полный искренней благодарности, а она продолжала смотреть на меня с загадочной, манящей улыбкой. Что же ты делаешь с НПС, моя Харизма?!

   Больше на поле было нечего делать, и я в сопровождении многочисленных поклонников, также направился в сторону городских ворот. Собравшиеся стремительно расходились, кроме небольшой группы игроков, стоявших на краю поля, как раз на пути моего следования. Среди них я заметил оскорбленную физиономию, недавно пострадавшего Эдика и подумал, что это его поддержка, и сейчас меня будут бить. Подходя к ним, я уже готов был выдернуть гитару из чехла и звонить в колокола, вызывая своих жадин. Однако стоявшие рядом с Эдиком пока не проявляли никаких признаков агрессии.

   – Можно вас на минутку? – спросил меня, вышедший немного вперед, паладин двести пятнадцатого уровня в сверкающих доспехах цвета авокадо с золотым узором по всей броне.

   При общем, приятном впечатлении, которое производила на окружающих его благородная внешность, в его поведении явно просматривалась некая манерность, больше похожая на банальные понты. Мне и раньше, довольно часто, приходилось видеть подобных людей. На самом деле он, похоже, стоил копейки, просто деньги, потраченные на его рекламу, были включены в его стоимость. Я остановился и вопросительно поднял бровь. Паладин продолжил удивлять своей непосредственностью:

   – Здравствуйте!

   Он, как бы нехотя протянул мне вялую ладонь с таким видом, будто я ему должен денег, и совсем не собираюсь их отдавать.

   – Я, Вольдемаар! – нараспев, представился паладин. – Считайте, что я представляю сейчас клан "Матерые". Я хочу сделать вам предложение.

   Я вопросительно поднял вторую бровь. А он, не откладывая дело в долгий ящик, выдал:

   – Не желаете присоединиться к нашему клану?

   Вон оно что! Даже так! Мои победы не прошли незамеченными для общественности. Да и трудно было ожидать отсутствие внимания со стороны серьезных кланов, иначе бы эти кланы не занимали такие высокие места в игровых рейтингах. С другой стороны, я еще не совсем разобрался во всех игровых моментах, и совсем не собирался совершать какие-то резкие и необдуманные поступки, какими бы заманчивыми не выглядели предложения. Поэтому, я вежливо отказался, сославшись на занятость.

   – Посмотрите-ка на него! – вновь встрял Эдик. – Он ещё чего-то думает!