Текст книги "Убийцы"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Это было потрясающе! – сказал молодой убийца. – И так каждый раз?

– Бывает по-разному, – сказал Скорпион, лениво допивая пиво. – Все зависит от того, к чему ты приговорил жертву. Можно приговорить к пыткам и тогда удовольствие будет слабее, но более продолжительным. Но самая якая часть, всегда, когда он приходит. Но даже то, что ты сейчас сделал, не идет ни в какое сравнение с заказом.

– Но тогда я ничего особенно приятного не почувствовал, – ответил Барс, залезая в окошко, и доставая из холодильника две бутылки пива. На труп он даже не взглянул.

– Первый заказ просто меняет тебя, вводит в то состояние, когда ты можешь это ощущать. И не только это. Понимаешь, вроде как ты заплатил за вход в клуб и тебе поставили штампик на руку. Ладно, пойдем отсюда. Здесь становится слишком суетно. А по пути я тебе еще кое-что покажу…

Скорпион принял бутылку и легонько ударил по донышку ладонью. Пробка вылетела, хотя пиво даже не зашлось пеной. Сделав глоток, убийца взял Барса под локоть и повел к толпе над трупом.

– Понимаешь, Барс, – начал Скорпион, – убивать можно все что угодно. Все, что находится вокруг тебя, живое или мертвое и даже иррациональное, способно умереть. Такие вещи, как логика или смысл; понятия, вроде пространства и времени. А есть и такое понятие, как человеческое внимание. И даже его убийца может убить. Это сложнее и такие фокусы тебе станут доступны только после нескольких десятков заказов и длительной практики, а я просто хочу показать тебе, что это возможно.

Они мелено приближались к толпе, Барс откупорил бутылку зажигалкой, а Скорпион продолжал:

– Запомни, сложнее всего убить веру. Необязательно веру в Бога, но веру в мир, который все строят вокруг себя. Все обычные люди искренне верят, что земля круглая, что летать невозможно, что надо заводить детей, что секс – это приятно, что болеть – плохо. Но мы не должны в это верить, поэтому приходится убивать, прежде всего, свою веру.

– То есть, если я перестану верить, что летать невозможно, я полечу? – спросил Барс, делая очередной глоток.

– Да, но некоторые вещи убивать очень сложно, ибо они существуют не только потому, что ты в них веришь, но и потому, что в них верят многие-многие люди. Поэтому, чтобы полететь, придется убить веру в полет всех, ну или хотя бы тех, кто тебя в данный момент видит. Однако есть вещи, в которые верят люди слабо, и вера своим глазам именно такая. Вот ее убить легче всего. Смотри.

Они уже почти приблизились к толпе, до нее оставалось всего пара метров. Скорпион все еще держал Барса под локоть, их окружило облако легкого зловония. Старший убийца, ничуть не скрываясь, начал продираться через толпу, просто расталкивая людей. Но самое удивительное, те даже не замечали этого. Вот мужчину грубо оттолкнули и он даже чуть не упал, но как только убийцы прошли, вернулся на прежнее место, будто ничего не произошло. А Скорпион еще пояснял попутно:

– К легко убиваемым вещам относится не только вера тому, что видят остальные люди, но и вера людей их ощущениям. Иногда, людям гораздо легче поверить, что чувства и глаза врут, что не могут вот так в наглую два человека пройти сквозь толпу, просто растолкав ее, не могут переступить через труп, который недавно сделали трупом, – сказав это Скорпион действительно перешагнул через мертвое тело, прямо на глазах у милиции и охраны, но никто не остановил их, все продолжали пялиться на мертвеца и вяло переговариваться.

Они прошли сквозь кольцо людей, и вышли с другой стороны. Барс заметил, Скорпион вспотел и его дыхание немного участилось.

– Хотя это, конечно, не так просто, как кажется на первый взгляд, – сказал Скорпион, отпуская Барса, и присосался к бутылке.

– А мне и не кажется, что это просто, – ответил Барс. – Я вообще не понимаю, как ты это сделал!

– Это ничего, поймешь, – сказал Скорпион, вылакав все до последней капли. – Главное, чтобы ты знал – это возможно. А зная это, ты когда-нибудь освоишься. А теперь пошли, мне надо показать тебе, как найти заказанного…

* * *

Сумерки начинали укрывать Москву плотным одеялом, убийцы сидели на крыше старой девятиэтажки, свесив ноги в пропасть. Где-то внизу люди возвращались с работы, кто-то начинал праздновать окончание субботы и предвкушал воскресное похмелье. Воздух потихоньку наполнялся весенними запахами, почки на деревьях испускали едва заметный аромат, который можно охарактеризовать словом: «маслянистый». Еще далеко до полноправной весны, она пока гостит на юге страны, но уже поглядывает на столицу издали, внося волнения в сердца, будоража гормоны, выгоняя людей на лавочки во дворе. И вся эта атмосфера совершенно не интересна людям на крыше. У них другие увлечения и интересы, полностью отличающиеся от тех, что принято называть «нормальными».

– Заказ можно разбить на три фазы: до, после и во время, – говорил Скорпион, испепеляя город темным взором. Барсу казалось, он видит, как взгляд Скорпиона шарит по Москве, будто взгляд Саурона из фильма "Властелин колец". Но Багряное Око Темного Властелина – ничто, в сравнении с простыми карими глазами седовласого убийцы. От его зрачков действительно бьют смертельные лучи. Они уничтожают воздух, бактерии, микроорганизмы – Скорпион мог бы работать великолепным обеззараживателем, если бы захотел. Но интереснее всего, что получалось у него это само собой. Смерть настолько пропитала его, что теперь он убивает уже невольно, по старой жуткой привычке. И Барс завидовал этому.

Скорпион прикурил и продолжил:

– Заказ до фазы – это поиск. В первый раз у тебя это получилось невольно… да и сейчас, если ты пойдешь на улицу и начнешь просто шляться по городу, убивая время, ноги тоже приведут тебя куда надо. Но я хочу, чтобы ты научился делать это осознанно. Сейчас Юрий Белых уже приговорен к смерти. Если ты не убьешь его, он умрет как-нибудь еще. Может, его переедет машина, или он подавится косточкой от арбуза, или банальная смерть от Булгаковского кирпича с крыши, но все одно – она настигнет его…

– А сколько времени пройдет, прежде чем он умрет? – спросил Барс.

– Неделя, после того как ты откажешься от заказа. А отказаться ты можешь только в одном случае – если умрешь сам.

– А если я буду тянуть, он что, будет жить, пока я не соберусь?

– Да. И пока ты тянешь с заказом, он будет чувствовать себя просто великолепно. С него слетит страх смерти, чтобы тебе было легче убить его. А ты, напротив, будешь мучиться, пока не убьешь его, и с каждым днем невыполненный заказ будет жечь тебя раскаленными щипцами. Сначала тебе начнет сниться жертва, потом начнутся галлюцинации, потом придет боль и ты пустишь себе пулю в лоб, чтобы прекратить это. Он не любит, когда его указаниями пренебрегают. Нечто подобное и случилось с Кнайтом…

– А сколько я проживу, если стану тянуть с исполнением? – спросил Барс, нахмурившись.

– Дело тут вовсе не в том, сколько ты будешь тянуть. Ты можешь не выполнять заказ годами, если у тебя найдутся на это причины, но если ты решишь, что не сделаешь этого никогда – вот тут у тебя и начнутся неприятности.

– Значит не все так просто?

– Да, не все, – ответил Скорпион и взглянул на небо. – Но огорчаться по этому поводу не стоит. Сегодня ты убьешь заказанного тебе человека, и получишь то, ради чего будешь жить еще многие-многие годы. Поверь мне, после этого тебе не захочется сворачивать с пути.

– А что же тогда произошло с Кнайтом?

– О, он получил заказ, который не мог исполнить, и зарекся не убивать жертву. Тут вмешалась любовь, знаешь ли, а Кнайт всегда был слишком чувствителен к этому.

– Он полюбил и ему заказали эту женщину?

– Не совсем так, – усмехнулся Скорпион. – Сначала ему заказали женщину, а потом он в нее влюбился. И они смогли прожить почти десять лет вместе, прежде чем он перерезал себе вены. А она умерла всего неделей спустя. Почти Шекспировская история, хотя нет никакой надежды, что они встретились там, за порогом…

Они умолкли. Скорпион продолжал сушить зубы на весеннем ветру, Барс раздумывал о судьбе неизвестного убийцы. Вечер окончательно уступил права ночи, солнце скрылось за неровным горизонтом домов.

– Почувствуй это… – сказал Скорпион.

– Что? – спросил Барс, выдергивая себя из размышлений о любви.

– Тебя зовут, Барс. Даже я слышу твой зов, настолько он силен. Услышь его, почувствуй его вкус на губах, почуй носом, увидь…

– Как? Как я должен почувствовать?

– Это похоже на тот призыв, который доносится из твоей могилы, – сказал Скорпион и прикрыл глаза. Его ноздри затрепетали, а кончик языка показался наружу, будто то, что слышит, он сейчас пробует на вкус. – Только тот зов требует от тебя успокоиться. Прилечь и отдохнуть навсегда. А этот зовет на свершения. Твой заказ ждет тебя, ждет чего-то от тебя. Так ждет в кровати девушка, пока ты принимаешь душ; так ждет холодное пиво в холодильнике, в особенно жаркий июльский вечер; так ждет еда за столом в ресторане, когда вернулся из туалета. Почувствуй, это не так сложно. Помни, он ждет тебя. Он будет ждать тебя всегда. Он – твой корм.

Барс тоже прикрыл глаза и попробовал ощутить хоть что-то. Откуда-то с юга он едва слышал гул из могилы, с востока доносились слабые импульсы внимания – наверное, это Оса думает о нем. Рядом пылала аура Скорпиона, заставляя мурашки бегать по спине. Но есть еще что-то и оно важнее и сильнее остального. Это не звук, это даже не чувство – это простое знание. В голове всплыли воспоминания первого заказа. А ведь он даже не понял тогда, что узнал о Марии все, сразу как получил электронное письмо от своего загадочного повелителя. А сколько знаний обрушилось на Барса, когда он выстрелил. Как сияло то окно, но на самом деле оно горело только в его мыслях, ибо все они направились только на ту женщину. А теперь он может вспомнить всю ее жизнь, воспользоваться всеми знаниями, всем опытом. Но сейчас стрела мозга указывает уже не на нее, но на одиннадцатиэтажку, где толстый молодой мужчина печатает что-то на компьютере. Хотя вовсе не что-то – он оформляет какой-то сайт, вводит теги. И не какой-то, но сайт для хакеров, где он администратор.

Веки взлетели и Барс увидел Москву еще раз. Только теперь это не город, но набор чисел и букв, адресных строк и html кодов. Один взмах ресниц и перед убийцей снова город, охваченный ночью. Как бы удобней его найти? Еще взмах, и с небес в дом на западе ударяет луч белого света. Взмах, и весь город полыхает, будто охвачен пожаром, а тот дом утонул во тьме. Ресницы встретились и скрепили объятья, зато носовые рецепторы затрепетали, ощущая вонь с запада. Пальцы зажали ноздри, рот открылся и язык почувствовал кислый вкус западного направления. А когда язык скрылся за губами, Барс услышал отчетливый перестук клавиш. Пальцы сформировали странную фигуру, зажав и нос и уши – сейчас убийца просто знал, жертва живет по улице Горького дом восемь, квартира тридцать пять, на четвертом этаже.

Барс положил ладони на колени, открыл глаза и рот. Все чувства настроились и теперь он смог бы с легкостью найти заказанного программиста. Он знал, что надо делать.

– Поехали? – спросил Скорпион.

– Да, – ответил Барс. – В десять часов он пойдет в магазин, а потом к нему придет подруга. Надо бы успеть до этого…

* * *

Второй заказ почти соответствовал первому. Снова лестница, снова его шаги отдаются эхом только одной туфли, но есть и отличия. Во-первых, где-то позади шел Скорпион. Ноги старшего убийцы не порождали никаких звуков – наверное, то, что Барс проделал с одной ногой, Скорпион умел делать с двумя. Затылком Барс чувствовал его более чем заинтересованный взгляд, а по спине то и дело пробегала волна холода. Он не знал, что там сейчас убивает Скорпион, но он точно убивал что-то.

Четвертый этаж, железная дверь, вполне себе приличная и дорогая. Ничего удивительного – Юрий Белых хороший системный администратор и зарабатывает приличные деньги, даже по московским меркам. Об этом говорит и глазок, что на самом деле веб-камера, подключенная к компьютеру, и несколько прорезей динамика. Юрий может взглянуть на гостей и поговорить с ними, не вставая с кресла.

– Что мне делать теперь? – спросил Барс.

– Решай сам, – отозвался Скорпион откуда-то снизу. Он не поднялся на лестничную клетку, предпочтя остаться в тени и курить. – Это твой заказ, а все что касается заказа, вещь интимная. Но я бы, на твоем, месте убил его, не прибегая к помощи оружия. А еще лучше, если ты приговоришь его к долгой смерти.

– Но для этого надо, чтобы он открыл дверь, – возразил Барс.

– Ну, так вынуди его к этому. – Барс не видел фигуру убийцы, но по голосу понял, что тот пожал плечами. – Сейчас ты знаешь о нем все, и даже то, чего не знает он сам. Используй это.

На минуту Барс задумался. Несколько сотен терабайт пробежало в голове, и обработалось самым мощным процессором во вселенной – человеческим мозгом. Решение пришло почти сразу, причем не в единственном числе. Он выбрал самое подлое.

Палец надавил на кнопку звонка. Сейчас в трее компьютера появится маленькая иконка, сообщающая хозяину, что камера включилась. Юрий свернет страницу браузера и нажмет на иконку. Вот он уже сделал это. Теперь перед ним на экране стоит обычный мужчина с белыми волосами в хорошем спортивном костюме.

– Я слушаю вас, – сказал динамик голосом Юры.

– Юрий Белых? – поинтересовался Барс, хотя никто в мире не знал этого лучше.

– Да, – ответил динамик.

– Простите за беспокойство и, особенно за новость, которую я вам принес. Дело в том, что я санитар из больницы; сейчас как раз закончилась моя смена и меня попросили передать вам кое-что. Ваша мама при смерти.

– Что?! – раздалось из динамика, – Как? О чем вы говорите?

– Ее сбила машина, когда она вышла в магазин за хлебом. Она не взяла с собой телефон, поэтому мы не могли позвонить вам, но нашли у нее в бумажнике ваш адрес…

– Погодите, я сейчас выйду.

Динамик зашипел, Юра поднялся с кресла. Вскоре из-за двери раздался звук открывающегося замка. Дверь отворилась, в проеме появился мужчина лет тридцати пяти с очень взволнованным лицом. И тут же его фигура очертилось световой каймой, а на лестничной клетке страшно завоняло. Всего одним коротким движением Барс снял с него маску взволнованности и надел маску боли. Рука убийцы метнулась к лицу жертвы, а неподстриженные ногти указательного и среднего пальца сняли верхний слой роговицы глаз Юрия Белых. Программист заорал и схватился за лицо, ощущая, как в ладони вытекает густая жидкость. А убийца толкнул его в грудь и вошел в квартиру, вслед за упавшим телом. Вскоре дверной проем пропустил и второго убийцу.

Юрий орал, но недолго. Как только открыл рот, рука убийцы сделала еще один бросок, и, словно кобра, вырвала ему язык. Скорпион по-хозяйски пошел сразу на кухню, предоставив Барсу разбираться с заказом. Юра попытался отползти, но удар ногой по коленной чашечке, а потом по сгибу локтя, лишил его возможности передвигаться. Вместо этого он согнулся и замычал, будто беззащитный эмбрион.

– Не спеши, – напутствовал Скорпион с кухни. – Сейчас ты получаешь от него частичку сути.

– Чего? – спросил Барс, безразлично рассматривая скрюченное тело.

– Жизни. Тебе переходят его жизнь – это и есть основная награда заказа. Его мир, тот, который он создал, его жизнь, которая теперь заканчивается, переходят к тебе. Ты разве этого не ощущаешь?

– Ощущаю… – ответил Барс.

И он действительно ощущал. Вот прямо сейчас в голове словно взрывались пистоны. Столбцы информации забегали и встали на свободные места, как до этого пустые кластеры заполнились данными Марии Ивановой. Барс перевел взгляд на компьютер в спальне – он показался старинным и добрым другом. Но всего на секунду, потом бешеная личность Барса проглотила жизнь и мир Юрия Белых, преобразовала и заточила под себя.

Барс нагнулся над полуживым телом и оторвал Юре правое ухо. Мычание усилилось, жертва задергалась и прижала к уху окровавленную руку.

– Как думаешь, что мне делать? – спросил Барс, не пойми у кого. – Забить до смерти? Да, пожалуй.

В прихожей стояла старая металлическая вешалка, еще советского образца. Она резко выбивалась из прочего интерьера, но Юра ценил ее за удобство. Просто пришел да швырнул туда куртку или рубашку с брюками, и не надо возиться со шкафами. Барс взял ее, стряхнул одежду и, похожая на куриную лапу верхушка вешалки встретилась с бедром Юры, а потом с правым боком, заставляя повернуться. Барс прошелся по ребрам, шее, хребту, разрывая кожу, и ломая кости. Жертва забилась, как уж на сковороде, а убийца бил и бил. По стенам прихожей расплескались красные капли крови, причудливо ложась на белые обои, Юра мычал, рычал, плевался кровью, но ничего не смог сделать. Барс наносил удары с частотой ровно в две секунды, и спустя три минуты Юра умер, а его жизнь полностью вошла в Барса.

– Ты закончил? – спросил Скорпион с кухни.

– Да, – ответил Барс таким тоном, будто не он только что забил взрослого мужика до смерти. Даже дыхание убийцы не сбилось.

– Тогда иди сюда. У твоего заказа была неплохая подборка в холодильнике.

Барс бросил вешалку и пошел на зов. Скорпион уже украсил кухонный стол нарезанной колбасой, замороженной бутылкой водки, бужениной и салатом оливье.

– Мы ведь не ужинали, – сказал Скорпион.

Барс присел на стул, рука потянулась к бутылке.

– Это прощальный ужин? – спросил Барс.

– Приятно видеть, насколько ты стал догадлив, – усмехнулся Скорпион, присаживая на соседний стул. – Да. Я показал тебе достаточно, считай, теперь у тебя наступает практика.

– И когда мы увидимся снова?

– Не знаю, – пожал плечами Скорпион. – Ты можешь навещать меня и звонить когда захочешь, но не думаю, что у тебя возникнет такое желание в ближайшие годы. Вскоре, ты получишь еще один заказ, потом еще и еще. И с каждым будешь расти в силе, в опыте. Твоя жизнь изменится до неузнаваемости, старые приоритеты уйдут, и может быть, я перестану быть тебе интересен. Но когда-нибудь ты дойдешь до стадии пресыщения, и тогда мы сможем поговорить о совместных делах.

– А сейчас, стало быть, не можем? – спросил Барс, разливая водку.

– Нет, – сказал Скорпион и хлопнул рюмку. – Пока ты еще слишком далек от меня, чтобы нам говорить на равных. Но через несколько лет, вполне возможно.

– И что мне делать теперь? Учиться?

– Можно и учиться, но я бы на твоем месте лучше попробовал отдохнуть и оттянуться. Пять лет длилось твое становление убийцей…

– Пять лет? – поднял брови Барс. – А я думал меньше.

– Пять лет, – повторил Скорпион, – Почти шесть. Ты убивал слишком много времени. Ну и напутствие тебе на дорожку. Всегда помни – убить можно все и всех, главное знать как. Никогда не пренебрегай заказом, со временем ты поймешь, какая сила в них кроется и это не только полученные знания. И еще, помни, ты теперь уже не ученик смерти, но убийца. Теперь никакие правила и советы не должны для тебя ничего значить, и даже мои. Наливай.

Барс снова наполнил рюмки, Скорпион поднял свою.

– Я предлагаю тост, Барс, – сказал старый убийца. – За окончание перемен! За награду, которую мы получаем на этом отрезке пути. Ведь теперь, когда у нас уже есть одна победа, мы можем смело идти за следующей!

Они чокнулись, выпили. Скорпион закусил колбасой и поднялся.

– На этом все, Барс. Но я не говорю тебе: прощай, а говорю: до встречи.

Убийца картинно поклонился Барсу и пошел к двери. Барс не видел, как безразлично переступил он через труп, как бережно прикрыл за собой дверь; мысли молодого убийцы занимало иное. Наверное, эти знания он почерпнул именно от Юрия, потому что раньше он этого точно не знал – есть такая примета, второй тост надо поднимать за покойных…

Рука машинально налила рюмку. Барс выпил и подумал: "Ну, за покойных, так за покойных".

Глава 12

Не тогда надо волноваться, когда жизнь твоя бурлит, будто море в шторм, но тогда, когда она течет, как ленивая река…

Хим Кесю – самурай, философ 15 века.

Хотя большинство богатых россиян предпочитает веселиться в клубах или ресторанах, есть еще оригиналы и любители странных забав, таких как карнавалы или званые приемы. И здесь, как ни странно, собирается самая разношерстная публика: от молодых франтующих юношей и прелестных свежайших девственниц, до почтенных, уже далеко немолодых господ и дам бальзаковского возраста. Сегодня гостей принимал знаменитый в узких кругах художник – Олег Шоль. Его массивная туша некоторое время скользила меж гостей, а лысина блестела, отражая свет красивейших люстр, но продолжалось это недолго. Будучи человеком чрезвычайно занятым, господин Шоль покинул гостей еще к девяти, и укатил в аэропорт, оставив всех любоваться великолепными полотнами, и наслаждаться дивным вечером, стоившим ему всего ничего – каких-то пару-тройку миллионов долларов.

На что же пошла такая сумма? Во-первых, на съем нескольких залов Эрмитажа. Не всех, естественно, но три больших помещения расчистили от других произведений искусства, и выставили лишь картины Шоля. Впрочем, без его связей никто никогда не позволил бы ему снять кусок Эрмитажа, но связи у Олега самые что ни на есть всеобъемлющие. Если подсчитывать смету вечера дальше, огромный кусок съели столы и обслуживающий персонал. Это закрытая вечеринка, поэтому столы ломятся от еды, вообще-то запрещенной законодательством. Здесь вам и икра всех цветов, и редкие вымирающие виды рыб, да и экзотические виды зверей имеются. Шоль не просто художник, но и человек с огромными связями в самых разных областях: от политики, до кулинарии. Прислуга бегает, разнося дорогущие вины самых блестящих марок; шампанское льется фонтанами; все утопает в шелках и роскоши. Гости очень довольны. Ну и остатки денег пустили уже на всякую мелочь, вроде приглашенного симфонического оркестра, или звезд поп эстрады. Сама примадонна сегодня спела для гостей, вскоре, ожидается выступление БГ, но сейчас звучит приятная и легкая мелодия скрипок и фортепьяно. Музыку, кстати, тоже написал Шоль.

Вечер сегодня не простой, а тематический. В трех залах царят разные порядки. В самом большом располагается оркестр; его середина расчищена для танцев, а на стенах висят картины исключительно кисти хозяина. Этот зал – промежуточное звено, соединяющее два других. В первом, куда попадают все вновь прибывшие, стоят столы с кушаньем и картинами разных художников, вперемешку с творениями Шоля. Здесь и позаимствованные из Эрмитажа шедевры, наиболее нравящиеся хозяину, есть произведения малоизвестных, но подающих надежды художников. Все они объединены легкостью и красочностью, чтобы не портить гостям аппетит. И третий зал – самый интересный, ибо здесь, в полумраке, подсвечены самые лучшие работы Шоля, и его самые любимые заимствования из мировой живописи. Большинство картин мрачные и даже пугающие. Внимание многих привлекают работы художника с подписью "Люк", в черных рамах. Они на самом почетном месте, под каждой небольшой кусочек реквиема Шоля по ушедшему из жизни художнику. Мало кто знаком с его работами, но, судя по датам, умер художник в почтенном возрасте – некоторым картинам девяносто лет!

Соответственно обстановкам залов и поведение гостей. Вечер тщательно регламентирован, дабы создать наибольшую атмосферу погружения. В зале с едой звучит смех и набиваются животы. Здесь каждый волен делать все, что захочет и большинство предпочитает поднимать себе настроение дорогими напитками, закусывая всяческими вкусностями. Единственное правило – это наряд гостей. Мужчины должны облачиться в черные фраки, женщины в белые платья и, непременно, с пышной юбкой. Но это скорее даже не правило, а насущная необходимость, если хочешь пройти в танцевальный зал. А там уже действует строгий дрес-код. Можно не танцевать, а лишь слушать музыку и рассматривать произведения талантливейшего художника, но одеться надо по форме. А для третьего зала порядки еще более причудливые. У входа в полумрачное помещение слуги, чуть не насильно, заставляют мужчин надеть длинные черные плащи и маски, закрывающие все лицо, а дамам надлежит сесть в паланкин с наглухо завешенными шторками. Сам паланкин несет пара мужчин в черных балахонах, похожих на большие чернильные кляксы. Все это должно создавать не только ауру таинственности, но и не набрасывать тени на гостей. Многие картины слишком откровенны, как минимум на трети изображены обнаженные тела, а иногда они даже совокупляются. И что могут подумать гости, о респектабельном господине, депутате государственной думы, если он начнет подолгу разглядывать такое? Или о старой деве, всю жизнь проповедовавшей воздержание во всем? А так паланкин, с робко приподнятой шторкой, защитит дамскую честь, а плащ с маской позволит мужчинам подолгу рассматривать изящество женских прелестей и не вызовет нареканий. А полумрак прикроет их дополнительно…

Но паланкины, плащи и специальная одежда, далеко не все, что придумал Олег Шоль. Слуги разодеты в старинные ливреи, белые парики добавляют им антуража, есть даже церемониймейстер, оглашающий появление каждого нового гостя. У него длинный список приглашенных, многих он знает в лицо, но не всех. Допустим, есть исключения для членов парламента и других высокопоставленных чиновников; или мэтры культуры тоже могут зайти на огонек, если их предупредили. Особенно много сегодня художников – вечер-то посвящен картинам. И именно эта братия вызывает головную боль у церемониймейстера, вкупе с писателями. Как первые, так и вторые, могут быть весьма знамениты; может хозяин действительно пригласил их устно, но как это проверить? У некоторых художников есть автопортреты, но не в этой галереи, а с писателями и вовсе беда. Как определить, что вот этот, допустим, молодой человек с длинными белыми волосами, на самом деле Максим Воронов – знаменитый, но малоузнаваемый, писатель прозаик? Хотя выглядит он великолепно. На внушительной фигуре черный смокинг сидит как влитой, туфли аж сверкают, а ладони скрыли белоснежные перчатки. Этот аксессуар особенно порадовал церемониймейстера – в перчатках на прием пришло всего пять гостей. Да и ведет себя молодой человек очень галантно. Он не прошептал имя и профессию, но молча протянул визитную карточку, даже не взглянув на церемониймейстера, будто того и нет. А для любого представителя этой профессии, высший бал профессионализма – оставаться незаметным, тщательно выполняя работу.

– Максим Воронов, литератор, – объявил в зал седой мужчина.

Надо сказать, появление нового гостя, если не вызвало фурор, то привлекло много внимательных взглядов, по большей части женских. Статный, на вид лет тридцати, с шелковыми волосами и мягкой улыбкой, а когда он снял-таки перчатки и на безымянном пальце не обнаружилось кольца…

Новоприбывший довольно быстро сориентировался в обстановке. Выпив бокал вина, он завел беседу с молодой поэтессой, потом осмотрел картины в первом зале и двинулся во второй. Там его голубые глаза отдали должное таланту Шоля, а потом ноги вытанцевали вальс с уже знакомой поэтессой, что явно настроилась на продолжения вечера у нее дома, когда узнала, что Максим гостит в Петербурге всего сутки. Но он разочаровал ее, сказав, что у него здесь назначено свидание с другой. Она слегка подулась, но мужчина настолько галантно поднял ей настроение и даже прочел по памяти несколько подходящих стихов Ахматовой, что она лишь проводила его до третьего зала придыханиями и улыбками.

Надев положенный плащ и маску, он прошел в полутьму третьего зала и отдал должное картинам наиболее фривольным. Голубые глаза в прорезях маски безучастно проглядывали пейзажи и натюрморты, портреты или композиции, но сцены совокупления подвергались самому тщательному рассмотрению. Еще его очень заинтересовала картина в черной раме "Смерть всегда подходит сзади", авторства художника Люка. На ней в кресле сидела красивая девушка с алыми губами и бледной кожей, а позади, в круглом зеркале, отражалась старушечья спина. Художник превосходно поработал, казалось, перед тобой не картина, а окно в соседнюю комнату, где и вправду сидит эта полудевушка полустаруха. Максим взял из центра зала стул, поставил напротив заинтересовавшей картины, и умостил зад. Так делали многие посетители третьего зала, для этого посредине и поставили пару десятков стульев.

Глаза в прорезях принялись тщательно изучать каждый мазок картины, но далеко не только они. Еще несколько чувств встрепенулись и облизали холст. Ноздри принюхались, уши прислушались, рот готовился к трапезе. В желудке заурчало, и он едва сумел подавить желание подняться и съесть произведение Люка. Странная картина, чего и говорить. Кроме мастерства художника в чисто изобразительном плане, за ней чувствовался легчайший налет смерти. И дело даже не в названии, не в композиции, не в идее – он чувствовал, художник тоже знаком со смертью не понаслышке. Конечно, не как Барс, но тоже отправил на тот свет немало людей.

Сзади послышалось шлепанье босых ног и шелест ткани. Барс даже не повернул головы, глаза под маской продолжали рассматривать холст. Двое слуг, одетых по арабской моде, поставили паланкин рядом со стулом убийцы; низкий женский голос сказал из-за плотной материи:

– Здравствуй, милый.

– Привет, Оса. Тебе что, надоело жить?

– Я напомню тебе твои же слова, Барсик: "Если я тебя еще раз увижу, ты умрешь". Но разве ты меня сейчас видишь?

Губы убийцы сложились в легкую ухмылку.

– Забавно, – сказал Барс. – Как твое лицо?

– Хоть ты этого и не видишь, но можешь не волноваться. С моей внешностью, ты ничего не способен сделать; даже в могиле я останусь такой, какая есть.

– Ты убила всех остальных Ос?

– Да. Это немного ограничивает меня, но я предпочту оставаться такой. Как тебе картина?

– Интересная, – ответил Барс. Он все еще не поворачивался на такой знакомый голос. – Ты знала художника?

– Знала, – ответила Оса. – Он умер страшной смертью.

– Его убил один из наших?

– В некотором роде, да.

Оса замолкла, Барс тоже не горел желанием продолжать беседу. Вместо этого он поднялся и передвинул стул к соседней картине. Эта уже принадлежала кисти Шоля. Залитое тьмой пространство и семь толстяков, сделанных из злата. И в этой картине что-то неуловимое есть, хотя выполнена она отнюдь не с таким блеском, как предыдущая. Все детали размыты, лица толстяков нельзя разглядеть, все они немного смазаны. Название тоже непонятное: "Начало".

Слуги перенесли паланкин и поставили рядом со стулом.

– Кто такой этот Шоль? – спросил Барс.

– Очень могущественный человек, – отозвалась Оса.

– Очень могущественные люди умирают быстро, – покачал головой Барс.

– Но только не он. Между прочим, мы с ним много работали.

– Мы?

– Ты ведь встречался с Ежом, думаю, тебе все понятно и без объяснений.