Текст книги "Шпион"

Автор книги: Павел Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Земноводные

В просторном кабинете первого заместителя Председателя госбезопасности страны некуда было присесть из-за заполонивших его земноводных. Жабы всех мастей и мыслимых пород восседали на шкафах, столах, полу, стульях и даже на подоконнике. Белугин был страстным коллекционером и вез их из различных поездок и командировок, да и вся служба госбезопасности и знакомые генерала тоже тащили ему в чемоданах, портфелях, портпледах и просто в руках этих тварей, дабы торжественно и непременно лично вручить. Все знали: от нового коллекционного экземпляра Глеб Арсентьевич не откажется.

Так оно и выходило. Белугин благодарил и всегда приговаривал, что разведчику нужно походить на амфибию, то есть быть выносливым, универсальным, плоским, приспосабливаемым, ловким, живучим. Маскироваться так, чтоб ни один враг не нашел. Действовать резко и решительно. Исчезать быстро и внезапно. Держать прочно язык за зубами, а если уж вытаскивать, то так, чтобы прилепить к нему своего противника и сожрать. Ну а в неблагоприятной ситуации впасть в анабиоз, уйти в тину и переждать. В общем, в своих любимицах Белугин со всех сторон видел исключительно положительные стороны и всегда ставил их в пример своим подчиненным и студентам.

Сложно было с ним не согласиться, а при некоторой доле фантазии, глядя на Глеба Арсентьевича внимательно, вы вдруг начинали находить и в его внешности множество схожих с его любимицами черт. То глаза выпучит, то щеки надует, то засмеется каким-то поквакиванием.

Борис примостился между двумя плюшевыми жабами из сказки о Дюймовочке – жабой-мамой и жабой-сыном. Казалось, вот-вот одна из них квакнет и произнесет: «Ну вот, поспали! Теперь можно и поесть!»

– А кто же отвечает за написание этих самых докладов британцам?

Черкасов моргнул и сосредоточился.

– Да сам Смирнов и отвечает. Это его лаборатория и тема его. У него и диссертация докторская по этой же тематике.

Белугин заинтересованно поднял брови.

– А что – диссертация открытая?

– Вообще-то нет. Но он умудрился после семьдесят восьмого года, когда ее секретили, выпустить аж семь учебников и десяток методичек. Я уж не говорю про статьи. Наверное, сотню, а может, и две, а то и все три.

– М-да… плодовитый как лягушка…

– Что?

Белугин слабо улыбнулся.

– Прям как лягушка, говорю. Та несколько тысяч икринок мечет. Ясно, что кто-то да выживет… Ну а лично тебе, Борис, что больше всего не нравится?

Черкасов качнул головой.

– Помимо открытых сведений из своих же учебников он туда, в эти доклады, вставляет и секретные данные. Я же вижу. Показал ему, а он мне начал втирать. Я совсем запутался, Глеб Арсентьевич. Вы уж извините, что я прямо к вам.

Белугин посерьезнел.

– Прекрати! Правильно сделал, что пришел.

Черкасов вздохнул.

– Я знаю, Соломин должен был этим заниматься, да что-то толку ноль!

И тогда Белугин рассмеялся – громко и удовлетворенно.

– Не будь таким торопыгой! Я Юрику только вчера бумаги подписал. Значит, он только сегодня бригаду в первый раз соберет.

Черкасов хлопнул глазами.

– Да-да, – прошелся по кабинету Белугин, – Железный Юрик только-только полномочия получил. Так что ты не робей и смело подписывай Смирнову все, что ни попросит.

Черкасов удивленно открыл рот:

– Все?!

– Чем больше этот Смирнов хапнет, тем крепче на крючок сядет! – жестко улыбнулся Белугин. – Будь уверен, Юра примет их по полной программе.

Первый заместитель Председателя радостно потер ладони и стремительно прошел за рабочий стол.

– Давай-ка еще раз… какие там темы ключевые?

Черкасов сосредоточился, но…

– Ну, ты ж только что их перечислял, – нетерпеливо заерзал Белугин.

– Что я перечислял? – не понял Черкасов.

Глеб Арсентьевич изумленно поднял брови.

– Ты что, Черкасов, ничего не помнишь?

– Чего я не помню? – не понял Борис.

Белугин тревожно оглядел визитера.

– Ты бы сходил к врачу, Боря… и не тяни с этим, не тяни. И пить завязывай.

– Есть, товарищ генерал, – покраснел Черкасов.

Белугин решительно поднялся и подал на прощание руку.

– Ну, удачи тебе! Действуй.

Борис кивнул, пожал протянутую холодную, словно у жабы, руку и вывалился в дверь. Остановился посреди коридора и вдруг осознал, что не помнит, о чем они только что говорили.

Полковник

В Следственном управлении царил бардак: только что ушел в отставку прежний руководитель, а новый начальник, еще утром бывший подполковником, торопливо прикручивал полученную пару часов назад третью звездочку на погоны. Соломин открыл дверь и, заглянув, постучал – такая вот обратная последовательность была свойственна полковнику. Начальник отложил мундир и слегка покраснел:

– Здравствуй, Юра! – Он встал и протянул руку, и Соломин крепко пожал ее.

Олег Воронин учился на параллельном, следственном, факультете. Встречались они редко, но хорошо знали друг друга по поездке на картошку. От каждого курса на всеобщую битву с урожаем корнеплодов отправляли по двадцать человек, и Соломин с Ворониным попали в число счастливчиков. С тех пор они виделись только на выпускном собрании, но хорошо помнили друг друга.

Соломин, даже не спрашивая разрешения, присел к столу, а за ним вернулся на место и Воронин.

– Я видел шифрограмму. Читал. Даже не знаю, поздравить тебя или посочувствовать, – пожал Воронин плечами.

– А я вот тоже не знаю, что с тобой делать, Олег, – решил ответить откровенностью на это откровение Юрий Максимович. – Вроде бы поздравить надо, но место это уж больно в последнее время горячее. Сколько просидел твой предшественник?

– Не спрашивай, – вздохнул бывший однокашник, – утром еще был здесь.

– А назначен был когда? – Соломин продолжал давить на мозоль.

– Слушай, Юра! – возмутился Воронин. – Не издевайся!

– Ладно, ладно. Не буду. Не для того прибыл.

– Вот это уже разговор, – обрадовался свежий полковник – начальник СУ.

– Значит, телеграмму видел.

Воронин кивнул, и Соломин поднялся, заставив собеседника смотреть снизу вверх. Экспериментировать на всех и вся было его любимым занятием. Психологически он показал свой верх над начальником этого огромного и могучего подразделения «конторы» и даже заставил слушать и кивать. Сейчас Соломину до зарезу нужно было набрать толковых профессионалов, которые смогут вести дело до победного конца. А он, как охотничий пес, идущий по свежему следу, чуял, что впереди его ждет крупная добыча. Вполне возможно, что речь идет о вражеской резидентуре, а не только о продажных ученых.

– Олег, мне нужны лучшие твои кадры. Бригада будет большая. Сразу тебя предупреждаю: полномочия у меня самые широкие.

Воронин поморщился и попытался возразить:

– Юра! Тебя никто и не ограничивает, но только ты не возносись выше Спасской башни! Давай реально смотреть на вещи.

– Давай. Для начала выдели десять следователей-важняков. – Соломин сложил губы трубочкой и сделал самое невинное лицо, которое только мог изобразить.

Воронин подскочил в кресле:

– Ну, ты дал!!! Совесть где?! Какие десять важняков?! Ты что, Юрка! Побойся бога или совести, не знаю, чего ты больше боишься.

– И того, и другую, – невинно ответил Соломин и схватил лежавший на столе Воронина список личного состава управления.

Не успевший перехватить его руку, Воронин покрылся красными пятнами, а совершенно секретный документ уже оказался у Соломина, и тот снова завладел инициативой:

– Не волнуйся ты так, Олег. Мы же свои люди, и разговор один на один. Вот смотри. Я тут буду называть людей, а ты их записывай. Давай, давай, время жалко.

Это было верхом нахальства, и Воронин, демонстрируя высшую степень неодобрения, покачал головой и… уступил. Он знал, что Соломин горазд не только показывать психофокусы, но и работать умеет будь здоров! Абсолютным рекордсменом по количеству собранной картошки был именно Юрка. Мало того, он каким-то образом заставил или уговорил колхозных работяг весь месяц картофельной командировки не напиваться и с утра ждать их у выхода из студенческого барака на грузовиках, картофелеуборочных машинах и с полной загрузкой тары. Поэтому у бригады кагэбешников, как их звали в деревне, не было простоев.

Надо заметить, что комиссаром, то есть руководителем группы молодых чекистов-студентов, был как раз Олег Воронин, а неформальное лидерство постоянно проявлял Соломин. Но делал это деликатно и, когда вручали премии и благодарственные письма, сказал с трибуны, что успехов их бригада добилась исключительно благодаря самоотверженному труду их комиссара-старшины Воронина. А потом добавил с иронией, что руководителям колхозов и совхозов нужно поучиться именно у него, тогда и сельское хозяйство страны, глядишь, добилось бы лучших результатов.

Воронин так и не понял, всерьез это говорилось или нет, но вроде как неприятного осадка не осталось, да и работал Юрка лихо. Уже за это его можно было уважать. А что касается слухов, которые ползли меж однокашников, что его вроде как за какой-то залет выперли из Европы, так в них лучше не верить. Проще проверить, хотя главную проверку Соломин давно прошел – в деле. Раньше всех из выпуска получил полковничьи погоны, был уже кавалером ордена Дружбы народов, и даже этот рапорт ему подписал не кто-нибудь, а сам первый зампред «конторы».

Воронин вздохнул и подчинился. Взял карандаш и лист бумаги, и через пятнадцать минут бригада была сформирована. Оставалось еще добавить хороших экономистов, чтобы просчитать возможные экономические потери от преступных деяний подозреваемых. Их у Воронина не было, но Соломин, похоже, и не расстраивался.

– Гляди, какую бригаду сколотили. Ого-го! Держись, шпионская сволочь! – Немного помолчал и уже серьезно добавил: – Олег, спасибо тебе. Скажу честно, брат, с тобой бы я в разведку пошел.

Он встал, подмигнул и, приложив руку к невидимому козырьку воображаемой фуражки, отдал воображаемую честь:

– И не только в разведку!

Воронин смущенно улыбнулся, он чувствовал, что Юрка искренен, а тот уже у самой двери обернулся и добавил:

– Теперь будем чаще видеться. Если что – ты мне звони. А то давай в выходные соберемся у меня на даче. Приглашаю! Звездочку твою обмоем.

Проблема

Ти Джей затворил дверь, прошел к столу и достал папку с докладом о разработке твердотопливных двигателей. Он знал о ней задолго до того разговора с Алеком в одной из шашлычных Москвы. Более того, он знал о ней задолго до того, как Алека в рамках союзнических отношений спецслужб передали от американцев британцам, но понял, что Британия может обладать этим потрясающим оружием, лишь тогда, долгой московской осенью.

Шашлычная на набережной Москвы-реки гудела от посетителей. Возбужденные запахом свежего мяса с дымком и подогретые широким ассортиментом горячительных напитков, гости решали самые важные в этот момент проблемы. За первым столом непримиримые политические противники спорили об особости русского пути. За вторым – обсуждали последнюю ледовую схватку российской сборной с финнами. А рядом, за третьим столом, сидели они: шикарно одетый для подобного интерьера молодой человек, покусывавший вместо шашлыка собственную нижнюю губу, и сам Ти Джей – тогда в образе лохматого мужичонки неопределенного возраста.

– Алек, ваш список заслуживает внимания, но там нет интересующих нас работ, – прямо указал тогда Ти Джей.

– Что вы имеете в виду? – попытался прикинуться дурачком Алек.

– Вы прекрасно знаете. Это разработки сверхскоростных механизмов. Новые технологии перемещения в плотных средах.

Алек, словно невинная девица, хлопнул ресницами.

– Ну так именно об этом мы и говорили!

Ти Джей мотнул головой, и «уши» шапки качнулись.

– Говорить-то мы говорили, но вы мне подсовываете совсем другие документы. Зачем мне протухшие новости? Их можно прочесть в прошлогодних газетах.

Алек вздохнул. Они оба знали, о чем речь: о торпедах, идущих под водой с недостижимой в этой, довольно плотной, среде скоростью гражданского самолета. Но одно дело знать, что это чудо-оружие в принципе существует, и совсем другое – производить подобное на своих заводах.

Самое главное – заполучить это чудо-оружие в собственность было реально. В ситуации, когда что-либо рассекречивается, всегда была возможность рассекретить чуть больше. Всего и проблем (всего-то и следует): добиться открытой публикации – любыми путями – и ученый может не опасаться обвинений в разглашении гостайны: ввиду физического отсутствия тайны как таковой.

– Ваш проект финансировали для чего? – напомнил Ти Джей. – Для того, чтобы получать важную научную информацию.

– Я очень многое сделал, – вздохнул Алек, – издано более двухсот работ. Академики в очереди стоят, чтобы тиснуть свои исследования и получить бабки.

– Что значит «тиснуть» и «бабки»? – заинтересовался Ти Джей.

– «Тиснуть» в данном случае значит напечатать, – объяснил Алек, – а бабки – это деньги. Большие деньги, – добавил он и сделал солящий жест двумя пальцами, только руку повернул вверх, а не вниз. – У меня план на следующий год – триста работ. Издательство расширять нужно. Оборудование лучше собственное закупить. А тут еще слишком много вопросов стали задавать.

Ти Джей почувствовал важность этого момента.

– Какие еще вопросы? – мгновенно отреагировал он. – Кто стал задавать?

– Кто-кто! – отмахнулся Алек. – Все! Типография требует в договоре прямо указывать, что за материалы печатаются. Есть или были ли там какие-никакие секреты и тайны. Требуют согласования с Академией наук и подпись хотя бы вице-президента.

– И как же вы справляетесь?

– Трудно, – признал Алек, – проблемы…

И, конечно же, когда Ти Джей этот вопрос продавил, оказалось, что у проблемы есть имя и фамилия – Борис Черкасов.

– Ну, Алек, надеюсь, ты сделаешь все как надо… – пробормотал Ти Джей и подошел к окну с видом на Темзу – одним из лучших в Лондоне.

Американские коллеги из ЦРУ так и не поняли, сколь интересную персону передали в лице Кантаровича в руки своих союзников.

Коллектив

Управлять коллективом – задача крайне сложная и неблагодарная. Обязательно найдутся недовольные, критики, завистники, стукачи и даже скрытые саботажники. Это правило касается всех коллективов в принципе. Как известно из истории, именно кадры решают все. Но управлять временным трудовым коллективом сложнее многократно – так было всегда.

Оперативно-следственная бригада под руководством полковника Соломина заседала второй час. Юрий Максимович познакомился с каждым, но перед этим заглянул в личное дело своих новых подчиненных. Он каким-то невероятным чутьем выбрал действительно лучших из лучших сотрудников Следственного управления и приданных его группе подразделений. Экспертов, техников наружки. Именно им предстояло провести операцию по пресечению противоправной деятельности иностранных спецслужб. В том, что обнаруженный соломинскими ребятами «Договор о научно-практическом сотрудничестве» не что иное, как прикрытие, Юрий Максимович уже не сомневался.

Едва получив заключение Рунге, он запросил секретный перечень тем, которыми в последние двадцать пять лет занимался Институт кибернетической физики Академии наук, то есть за весь срок секретности по отечественному закону о гостайне. И сразу обнаружил, что указанные в договоре моменты касаются одной из самых важных для института, а в первую очередь для армии темы: сверхскоростных управляемых снарядов. Скромно обозначенные в договоре вопросы тянули за собой огромнейший пласт исследований, на которые только за последние двадцать-тридцать лет потратили миллиарды долларов из госбюджета. Теперь предстояло выявить всю сеть втянутых в это «научно-практическое сотрудничество» участников.

С российской стороны это не представляло колоссальной проблемы, а вот с западниками было сложнее. Всплывший неожиданно, как кит посреди Атлантического океана, вице-президент Королевского столичного университета Лондона Дэвид Кудрофф слабо подходил на роль заказчика, хотя таковым формально и юридически выступал в этом соглашении. За ним явно стояла вся мощь МИ-6 и лучших разведчиков Ее Королевского Величества.

Ох, как же хотелось Соломину лично прищемить хвост этим делягам. Отыграться за всех. За все наши поражения на международном разведывательном поприще. Именно с этого дела должен начаться ренессанс российских спецслужб – решил полковник Соломин и сразу же попытался донести это, без лишней высокопарности, до своих свежеиспеченных подчиненных. И, надо признать, призыв нашел отклик. Ребята попались толковые, следователи сразу же стали, что называется, «шить дело», и Юра, человек, в общем-то, далекий от бумажной работы, увидев, как рьяно застрочили следователи, вздохнул с облегчением.

И лишь одно беспокоило Соломина – затянувшийся запой Черкасова. Сейчас его помощь ох как пригодилась бы!

Капсула

Когда Алек подошел к кабинету Черкасова и постучал, никто не ответил. Тогда он толкнул дверь, и она легко поддалась и распахнулась.

– Борис Васильевич…

Кабинет отозвался молчанием.

Алек удивился: Черкасов никогда не забывал закрывать дверь кабинета – даже если выходил на четверть минуты.

– Борис Васи… – замер Алек.

Сейф – предмет особого внимания заместителя ректора по режиму – был распахнут, а забытые ключи так и торчали из замочной скважины.

Внутри у Кантаровича похолодело.

«У меня не было иного выхода… – заколотилась в оправдание отчаянная мысль, – он сам себя в такое положение поставил!»

Положа руку на сердце, главным виновником происшедшего был не Черкасов, а Смирнов. Именно Смирнов более всего заинтересовал недавнего зловещего собеседника Алека.

– Да, я знаю его работы, – сразу признал Кантарович, – докторская диссертация об особых свойствах твердотопливных зарядов в специфических средах.

Собеседник окаменел.

– А откуда такая подробная информация?

– Так он приносил несколько раз свои работы… – пожал плечами Алек.

– И что же? Почему не печатаете?

Он буквально сверлил Алека взглядом.

– Я… ну… – Алек откашлялся, – собственно говоря, мы его в план поставили. А до этого как-то не было спроса. Да и проблемы есть с ним…

Собеседник напрягся:

– Какие проблемы?

Алек криво улыбнулся.

– A у него все работы в секретном учебнике. А он его так и не рассекретил. Хотя прошло больше двадцати лет.

Собеседник на мгновение ушел в себя.

– И какой выход вы подыскали? Вы ведь уже подыскали вариант?

Алек закивал:

– Есть способ, простой, как все гениальное.

– Короче! – оборвал его визави.

Алек придвинулся вперед и понизил голос почти до шепота:

– Чтобы рассекретить работы за давностью лет, можно пойти двумя путями. Первый – издать учебник, а лучше пару. В них использовать часть разработок и все время повторять, что данные получены более двадцати пяти лет назад. Что, мол, они уже не являются секретными и всю выгоду государство давно поимело. То есть де-факто рассекречивать их.

Собеседник нетерпеливо заерзал. Этот способ ему определенно был известен.

– А какой же второй?

– Второй? Второй и сложнее, и проще. Сложнее потому, что нужно идти в режимный отдел. Получать экспертное заключение. Согласовывать с замом по режиму. Ставить подпись и печать.

Собеседник поджал губы; этот путь ему откровенно не нравился.

– А чем же этот путь проще, позвольте узнать?

– А проще потому, – пожал плечами Алек, – что эту технологию мы уже освоили, и зам проректора вроде закрывает глаза на ту зарплату, которую мы ему доплачиваем.

Алек самодовольно откинулся на спинку стула, а собеседник открыл рот, да так и замер.

– Вы с ума сошли…

– Почему?

– Зачем вы подкупаете зама по режиму? Он же вас сразу заподозрит!

Алек покачал головой.

– Нет, не знаете вы России. Здесь все с точностью до наоборот. Если бы мы ему не подкидывали на жизнь, он бы нас да-а-авно уже сдал гэбухе. А так… резать куру, несущую золотые яйца? Нет, не будет.

Собеседник опешил и тут же задумался. Самоуверенность Алека его поколебала. Тем более что и результат у него уже был!

– Хорошо. Посмотрим, – наконец-то разрешил он то, что давно существовало, – а пока прекратите получать у него подписи, а деньги продолжайте платить регулярно, только чуть меньше.

Теперь уже удивился Алек:

– А зачем?

– А затем, что пусть привыкнет к вашим инъекциям. Подсядет на деньги и захочет еще больше. А когда ему станет невмоготу, вы ему подсунете сразу большой объем материалов, и среди сотни пустых – пару чрезвычайно полезных. Ясно?

– Ясно, – не мог не оценить дельности совета Алек.

– Но помните… если что пойдет не так…

Тогда в руки Алеку и попала эта капсула. И кто мог предвидеть, что «не так» все пойдет почти мгновенно!

«Мир твоему праху… Борис Васильевич…» – подумал Алек, покидая кабинет, и тихо, аккуратно прикрыл за собой дверь.