Текст книги "Новые веснушки для Субастика"

Автор книги: Пауль Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Во время восхождения повышенной сложности возможен кратковременный отдых, – продолжал свои объяснения Субастик. – Забравшись на особо высокое сооружение, некоторые любят сначала немного полежать… как мой папа, например. Вот так, – сказал Субастик и растянулся на столе, своротив попутно несколько папок, подставку для ручек и коробку со скрепками.

Господин Пепперминт бросился поднимать разлетевшееся добро.

– Эй-эй-эй! – вскочил полицейский. – Что это ты тут разлегся?! Хулиган какой! Убирайся отсюда с глаз моих долой!

– Я знал, что вам понравятся мои показания, – с довольным видом изрек Субастик, поднимаясь на ноги. – А теперь – последний, прощальный номер!

Субастик сделал ласточку, смахнув со стола остатки полицейского хозяйства, и ловко спрыгнул вниз.

– Уходим, пока он не передумал! – шепнул Субастик на ходу и устремился к двери, господин Пепперминт – за ним.

– Стой! – скомандовал опомнившийся полицейский. – Я тебя не отпускал! Я только велел тебе убираться с моего стола!

– А-а-а, вот оно что… А я не понял, – с деланным смущением сказал Субастик, подталкивая господина Пепперминта к выходу.

– Вот распишу сначала в протоколе все ваши художества да безобразия, тогда и пойдете! А там уже как суд решит! – Полицейский приосанился, почувствовав себя снова на коне.

– Все-все безобразия будете расписывать? – полюбопытствовал Субастик.

– Конечно, – заверил его полицейский.

– А без этого не отпустите? – уточнил Субастик.

– Нет, – отрезал полицейский.

– Ну ладно, так и быть! Раз вам интересно, я готов. Вставляйте чистый лист бумаги в свою машинку! – распорядился Субастик.

– Я бы предпочел послушать наконец твоего отца! – ответил полицейский.

– Нет, из него вам ничего не вытянуть! – сказал Субастик и попытался загородить господина Пепперминта так, чтобы он хотя бы не мозолил глаза полицейскому. – Этот пирожок так просто не раскусишь! Молчит как могила! Особенно если ему еще газету в руки дать.

– Пирожку? – переспросил полицейский.

– Это у него кличка такая, – пояснил Субастик с серьезным видом. – С намеком. Потому что он только с виду мягкий, а начиночка-то – кусачая, с перцем! Ого-го! Из нас из всех – самый матерый пирожище! Так что вы лучше его не трогайте, я вам и так все расскажу. А ты, пирог, иди домой, – как бы между прочим бросил Субастик через плечо, оттесняя господина Пепперминта к двери.

– Не пойду! – уперся господин Пепперминт.

– Ну так вот… Записывайте! Я специализируюсь на карточных играх, автомобильных спекуляциях, хищении тортов и манипуляциях с электрическими пишущими машинками. А папаша мой предпочитает работать по ночам – ходит по чужим кухням, не дает порядочным гражданам спать… Большей частью гражданкам…

– Не так быстро, я не успеваю! – перебил его полицейский, вставляя в машинку новый лист бумаги. – Так, давай поподробнее о картах. Крапленые берешь?

– Нет, крапленые еще не пробовал, – признался Субастик. – Только красненькие и черненькие. Да, чуть не забыл – я ведь у красненького короля корону и полкамзола оттяпал. Записали?

– Это другая статья, – отмахнулся полицейский, быстро тюкая по клавишам. – Потом запишем. Хотя, впрочем…

Он оторвался от печатания и быстро записал в блокнот: «Украл камзол у некоего господина по фамилии Король, а также иностранную валюту (кроны)».

Видя, что полицейский отвлекся, Субастик грозно посмотрел на господина Пепперминта и замахал руками, давая ему понять, чтобы тот уносил ноги.

Господин Пепперминт, который все это время не знал, куда себя девать от стыда, решил, что, пожалуй, и вправду лучше будет уйти, чем стоять и краснеть, слушая басни Субастика. Он осторожно открыл дверь и выскользнул в коридор. Полицейский, занятый камзолом господина по фамилии Король, даже не заметил исчезновения одного из задержанных.

– Ладно, с картами и с этим Королем все более или менее понятно. Давай теперь о машинах и тортах. Зачем ты торты крал? Это же никакой выгоды, так, мелочовка!

– Ну, это если по сто – сто пятьдесят штук брать, то никакой, а я-то по-крупному брал – не меньше тысячи!

– И что ты с такой кучей тортов делал? – удивился полицейский.

– Да есть некоторые любители, которые и три тысячи слопают, все мало… – уклончиво ответил Субастик.

– И кто такие? – гнул свою линию полицейский.

– Лопари! – выкрутился Субастик.

– Лопари же на севере живут… В Финляндии и еще в Норвегии… С размахом работаешь! – присвистнул полицейский.

– Уж не знаю, где они там живут, – не стал развивать эту тему Субастик. – Могу только сказать, что они мелкие, но очень шустрые. С трудом сговорились – я у них за каждый торт по три машины брал.

– Вот спекулянт! – возмутился полицейский.

– Так мне же для дела надо было, – начал было оправдываться Субастик.

– Хорошо, с этим ясно, – отрубил полицейский. – Пусть с этим международный отдел разбирается. Давай теперь следующий пункт. Что там у тебя было? Манипуляции с электрическими пишущими машинками…

– Сейчас расскажу, – охотно отозвался Субастик. – А лучше покажу. Манипуляции с электрическими пишущими машинками требуют особой ухватистости. Берем галстук, – с расстановкой проговорил Субастик и ловко подцепил кончик полицейского галстука. Не успел тот и крякнуть, как Субастик нажал на кнопку, и галстук в одну секунду намотался на валик для бумаги.

– Прекрати! Что ты делаешь! – сдавленным голосом просипел полицейский, уткнувшись носом в машинку.

– Погодите, это еще не все! – не обращая на него внимания, сказал Субастик и быстрым движением выдернул шнур из розетки.

Машинка тут же перестала гудеть.

Субастик прислушался.

– Отлично схватилось! – с удовлетворением сказал он и направился к выходу. – Счастливо оставаться! Привет господину Жабману!

С этими словами Субастик скрылся за дверью, оставив полицейского бороться с галстуком, застрявшим в каретке пишущей машинки.

Дома Субастик обнаружил господина Пепперминта, который нервно ходил из угла в угол.

– Ну что? – с тревогой спросил он, завидев Субастика.

– Все прекрасно! – ответил Субастик. – Жаль только, что мы не увидим, какая физиономия будет у господина Жабмана, когда он явится в полицейский участок! Вот, наверное, разозлится!

Но Субастик ошибся.

Господин Жабман нисколько не разозлился. Наоборот, он страшно развеселился при виде растерянного лица первого полицейского, который безнадежно пытался разгладить руками зажеванный галстук.

– Что здесь происходит? – строго спросил второй полицейский, войдя в кабинет и обозрев разгром, учиненный Субастиком. Повсюду валялись бумаги, ручки, карандаши, скрепки. – Где этот субъект в водолазном костюме?

– Исчез! Испарился! И второй тоже! – сообщил первый полицейский.

– Ага, что я говорил?! – обрадовался господин Жабман, услышав такой рапорт. – А мне никто не верил! Теперь вот сами убедились! Преступники-невидимки!

С этими словами довольный господин Жабман покинул участок.

Все последующие дни господин Пепперминт выходил на улицу только в темных очках и замотавшись в шарф. От страха попасться на глаза одному из полицейских он старался перемещаться мелкими перебежками и держался все больше в тенечке. Утешало только то, что испытания они с Субастиком проводили довольно далеко от дома госпожи Брюкман и вероятность встречи с теми полицейскими или, того хуже, с кем-нибудь из очевидцев недавнего позора была невелика.

Прошла неделя, и господин Пепперминт убедился, что никто не собирается его арестовывать и никто из прохожих им не интересуется. Только тогда он рискнул наконец сменить экипировку. Теперь он обходился без солнечных очков и шарфа, хотя по-прежнему предпочитал улицы потенистей и категорически отказывался от высотных тренировок за пределами квартиры. Чтобы, однако, не потерять форму, он придумал упражнение, которое выполнял по пути на работу. Он обнаружил, что палисадник перед офисом обрамлен каменным бордюром вполне подходящей высоты. Собрав волю в кулак, он заставлял себя подняться на этот поребрик и делал несколько шагов, балансируя, как канатоходец. Иногда ему удавалось сделать два шага, иногда три. Редко пять. Но стоило ему представить себе, что он на крыше, как ноги тут же сами собой спрыгивали вниз. Тогда он решил, что лучше будет думать о чем-нибудь приятном, и уже на другой день испробовал новый метод: за каждый шаг он мысленно награждал себя чем-нибудь вкусненьким.

– Вот тебе конфетка, а теперь мандарин… А теперь арбуз… Очень большой… Умница… – бормотал он, осторожно переставляя ноги и старясь держать равновесие.

– Браво, господин Пепперминт! – раздался вдруг женский голос. – Завидую! Я бы тоже так прошлась, да каблуки мешают. Я в детстве любила играть в канатоходца…

Господин Пепперминт замер и скосил глаза. Рядом с ним, на тротуаре, стояла она! Его незнакомка! Стояла и улыбалась.

От неожиданности господин Пепперминт окаменел.

– Откуда… Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил он и слегка покачнулся.

– У вас редкая фамилия. Звонкая такая. Слышно на всю лестницу, когда начальство вас к себе зовет. И к тому же очень вкусная! – ответила незнакомка и рассмеялась. – У нас в отделе все мятный чай пьют и все время вас вспоминают. Так что вы у нас знаменитость!

– Жаль, что я не у вас в отделе! – сказал господин Пепперминт, зардевшись. – Тогда, по крайней мере, я бы знал, как вас зовут. Может быть, у вас тоже вкусная фамилия!

– Нет, мне до вас далеко… господин Мятник! – снова рассмеялась незнакомка и поспешила на работу.

Господин Пепперминт остался стоять на поребрике. Он смотрел вслед прекрасной незнакомке, и на лице его играла счастливая улыбка.

«Какой у нее чудесный голос! – думал господин Пепперминт. – А улыбка? Легкая! Ироничная! Нет, будь что будет, а третьего августа полезу на крышу! И тогда…»

Глава седьмая
Полнолунная пятница

Теперь господин Пепперминт не мог дождаться, когда же наступит полнолунная пятница! Сначала он считал недели. Каждое воскресенье он извлекал из ящика письменного стола линейку и красный карандаш, подходил к настенному календарю и торжественно вычеркивал прошедшую неделю.

Когда настала последняя неделя, господин Пепперминт начал считать дни. Каждый вечер он ставил в календаре большой крест, отмечая прошедший день.

Когда же пришла долгожданная пятница, господин Пепперминт принялся отсчитывать часы, а потом и минуты.

Уже с вечера они с Субастиком перебазировались на чердак. Позже идти было рискованно: госпожа Брюкман могла что-нибудь заподозрить, заметив, что ее постояльцы куда-то отправились на ночь глядя.

И вот часы на башне пробили три раза. Без четверти двенадцать.

Господин Пепперминт встал на приготовленный заранее чемодан, который Субастик обнаружил на чердаке, открыл слуховое окно и подтянулся. Субастик осторожно подталкивал его снизу.

– Хорошо, что ты у меня не такой пухлый, как наша Брюкман, а то бы точно застрял! – прошептал Субастик.

Господин Пепперминт кое-как справился с первым этапом и теперь сидел на окошке, выставив непослушные ноги на крышу.

– Давай дальше! – тихо скомандовал Субастик. – Не бойся!

Господин Пепперминт осторожно опустился на четвереньки, продвинулся на метр вперед и сделал остановку, чтобы подождать Субастика.

– Так! Еще чуть-чуть, и мы у цели! – подбодрил его Субастик, который чувствовал себя на крыше как рыба в воде.

В одну секунду он вскарабкался на самый верх и принялся прогуливаться по коньку, с любопытством разглядывая редких ночных прохожих.

Господин Пепперминт тем временем добрался до трубы. Тут он снова остановился, крепко обхватил трубу обеими руками и зажмурился.

– Пап, хватит обниматься с этой трубой! – поторопил его Субастик, который теперь оседлал крышу, чтобы удобнее было руководить процессом. – Она тебе луну загораживает! Поднимайся сюда! Сейчас пробьет полночь!

Господин Пепперминт открыл глаза и посмотрел вниз. Все закружилось, завертелось – машины, припаркованные внизу, дома, деревья и луна. Субастик, почувствовав неладное, протянул ему руку.

– Держись! – крикнул он и помог господину Пепперминту выбраться из-за трубы. – Садись скорей на конек!

Не успел господин Пепперминт кое-как угнездиться рядом с Субастиком и перевести дух, как раздался бой часов.

– Раз, два, три, четыре… – начал считать вслух удары Субастик.

– Не тяни, а то все пропустим! – заволновался господин Пепперминт. – Слово… Скажи заветное слово!

Но Субастик продолжал невозмутимо считать:

– …семь, восемь…

– Атоббус! Скажи – Атоббус! – не выдержал господин Пепперминт, решив, что Субастик все перезабыл. – Атоббус! – кричал он уже во весь голос. От волнения он даже вскочил и принялся трясти Субастика за плечи.

– Прекрати! Ты же все так испортишь! – легонько оттолкнул его Субастик.

«Бом», – пробили в последний раз часы на башне и затихли.

– Ну вот! Зря старались! – с отчаянием в голосе воскликнул господин Пепперминт. Что же нам теперь делать? Когда еще полнолуние придется на пятницу? Все прошляпили…

Субастик залился звонким смехом.

– И что тут смешного?! – возмутился господин Пепперминт. – Почему ты не сказал «Атоббус»?!

– Потому что ты сам сказал «Атоббус», причем три раза! Результат налицо… То есть на лице! – хихикнул Суббастик, с трудом справляясь с очередным приступом смеха.

– Что ты хочешь этим сказать? – сердито спросил господин Пепперминт. – И прекрати смеяться! Мне не до шуток!

– Подать сюда зеркало! – изрек вдруг Субастик.

– Что значит – подать? И зачем тебе зеркало? Что за причуды?! – удивился господин Пепперминт и в ту же минуту почувствовал, что правый карман брюк как-то оттянулся.

Господин Пепперминт сунул руку в карман и вытащил оттуда маленькое зеркальце.

– Ничего не понимаю… – пробормотал он, с удивлением разглядывая неожиданную находку. – А зачем тебе понадобилось зеркало? – спросил он, протягивая Субастику загадочно обнаружившийся предмет.

– Мне оно ни к чему, – хихикнув, ответил Субастик. – А вот тебе… Погляди-ка…

– Да что я, себя не видел, что ли? – отмахнулся господин Пепперминт. – И что там разглядишь в такой темноте?

– А я хочу, чтобы ты посмотрелся в зеркало! – настаивал на своем Субастик.

– Ну ладно, раз ты так просишь, – нехотя согласился господин Пепперминт. – Батюшки мои! – закричал он, увидев свое отражение. – На кого я похож?! Откуда взялись эти синие веснушки?

– Оттуда, папа! Ты же сказал «Атоббус», вот и получил подарок! – безмятежно ответил Субастик.

– Н-да, видок хоть куда! – вздохнул господин Пепперминт, продолжая разглядывать себя в зеркальце. – Хотя, если вдуматься, не все так плохо. Раз у нас с тобой есть веснушки, то мы теперь сможем загадывать разные желания. Значит, не зря мы все-таки ползали на эту треклятую крышу!

И тут он вспомнил о том, что ведь еще предстоит обратный путь, и содрогнулся. Однако через секунду лицо его озарилось счастливой улыбкой.

– Ну какой же я недотепа! – воскликнул господин Пепперминт, стукнув себя по лбу. – Хочу, чтобы мы с Субастиком оказались в нашей комнате! – громко сказал он и на всякий случай зажмурился.

Досчитав до пяти, он открыл глаза. Ничего не изменилось. Все та же крыша, все та же полная луна…

– Хочу к себе домой! – повторил господин Пепперминт, но опять все осталось по-прежнему. – Ну что это такое?! – возмутился господин Пепперминт. – Мало того, что я теперь не пойми на кого похож…

– Ты похож на меня, когда у меня были веснушки, – уточнил Субастик. – Только без водолазного костюма.

– У тебя хоть были нормальные веснушки, а мне какую-то дрянь подсунули! – обиженным голосом сказал господин Пепперминт.

– Вовсе не дрянь! Первосортные, отборные веснушки! – возразил Субастик.

– Почему же они не действуют? – спросил господин Пепперминт.

– Очень даже действуют! Смотри: хочу, чтобы мы с папой оказались у себя дома! – произнес Субастик, и – вжик! – ночные верхолазы приземлились посреди комнаты господина Пепперминта.

– Что же это такое получается? Когда я просил, ничего не происходило, а теперь – пожалуйста! – озадачился господин Пепперминт.

– Все очень просто, папа! – отозвался Субастик, поднимаясь на ноги. – Раньше веснушки были у меня, и ты мог загадывать желания, а теперь наоборот. Веснушки – у тебя, значит, желания должен загадывать я. Понимаешь?

– И все, что ты ни пожелаешь, теперь будет исполняться? – ахнул господин Пепперминт.

– Совершенно верно, – ответил довольный Субастик и зажег свет. – Хорошо бы сейчас чего-нибудь попить!

В эту секунду в дверь постучали.

– Войдите! – хором отозвались полуночники.

На пороге появилась госпожа Брюкман в халате и с подносом в руках. На подносе стояли две большие кружки.

– Слышу, вы все никак не можете угомониться! – строго сказала госпожа Брюкман. – Вот принесла вам сонного чая. А то вы мне до утра спать не дадите!

Госпожа Брюкман поставила дымящиеся кружки на стол, пожелала господину Пепперминту и Субастику спокойной ночи и вышла из комнаты.

– Сонный чай… – разочарованно протянул Субастик. – Горький, наверное…

– Как заказал, – съехидничал господин Пепперминт. – Нужно точнее формулировать свои желания, – назидательно добавил он. – Придется теперь пить эту волшебную настойку!

– Ну уж нет! – решительно ответил Субастик. – Хочу, чтобы сонный чай превратился в клубничный сок!

Господин Пепперминт заглянул в свою кружку и увидел, как зеленоватая водица тут же превратилась в нежно-розовый напиток. В ту же минуту он почувствовал, как у него отчаянно зачесался нос.

– Ой! – вырвалось у господина Пепперминта.

– Что, больно? – встревожился Субастик.

– Да нет, просто нос вдруг зачесался! – ответил господин Пепперминт. – Все чешется и чешется… Может, я простудился? Или вирус какой-нибудь подхватил, – забеспокоился он.

– Это не вирус, – уверенно сказал Субастик и отхлебнул сока. – Это веснушка. Когда веснушки исчезают, всегда чувствуется. Особенно если загадывается какое-нибудь сложное желание. Превращение чая в сок, например, считается очень сложным для исполнения.

– Поэтому мой нос так зудит? – уточнил господин Пепперминт.

– Да, – подтвердил Субастик. – Исполнение желаний без человеческого участия – дело трудное.

– Что значит «без человеческого участия»? Объясни толком. Я ведь должен понимать, что меня ждет…

– Если я говорю, что хочу пить, и госпожа Брюкман приносит мне чай, то это считается легким желанием. Потому что в этом случае желание исполняет госпожа Брюкман. А вот если я желаю, чтобы чай превратился в сок, то тут волшебная веснушка работает уже без всякой помощи. Ведь человек не может сам по себе осуществить такое превращение, верно?

Или ты знаешь кого-нибудь, кто справился бы с такой задачей?

– Я? Нет, конечно, – ответил господин Пепперминт.

– Ну вот видишь… – продолжал Субастик. – Именно поэтому такое желание считается особенно трудным для исполнения и процесс исчезновения веснушки протекает столь болезненно, – с ученым видом объяснял Субастик. – Мы, субастики, подразделяем все желания на три группы: легкие, средней сложности и особо сложные. ОСЖ считаются самыми неприятными. От них, бывает, прямо жжет. Будто оса укусила.

– ОСЖ? – переспросил господин Пепперминт. – А это что за штука?

– Особо сложное желание, – расшифровал Субастик и зевнул. – Что-то спать хочется! Не пора ли нам на боковую?

– Погоди, какое спать?! – разволновался господин Пепперминт. – У меня еще так много вопросов! Мне же надо как-то разобраться… Это совершенно новая ситуация… Одно дело, когда я загадывал желания, а теперь мне придется исполнять твои…

– Папа, уже второй час ночи! – попытался урезонить его Субастик. – Ты как хочешь, а лично я пошел спать! – сказал он и направился к постели.

– Ну ответь мне хотя бы на один вопрос, – удержал его господин Пепперминт. – А что будет, если ты пожелаешь, чтобы я пожелал…

– Завтра, папа, все завтра! – вяло ответил Субастик, забираясь под одеяло. Сегодня у меня одно желание – чтобы ты наконец отправился в кровать.

– В кровать? Хорошая мысль, – на удивление быстро согласился господин Пепперминт. – Уже бегу!

Господин Пепперминт переоделся в пижаму, вспрыгнул на постель, потоптался немножко, выбирая направление, и пошагал к изголовью. Дойдя до подушки, он развернулся и задумался.

Субастик приоткрыл один глаз.

– Опять я промахнулся! – пробормотал он. – Хочу, чтобы ты наконец лег в постель, а не бродил по ней, как по проспекту.

– Лег? Пожалуйста! Гениальная идея! – обрадовался господин Пепперминт и тут же нырнул под одеяло. – Спокойной ночи, Субастик! – сказал он, блаженно улыбаясь.

– Желаю тебе тоже спокойной ночи, папа! – отозвался Субастик, поворачиваясь на другой бок.

– Ой! – вскрикнул господин Пепперминт как ужаленный и схватился за нос. – Опять кольнуло! А-а-а… Понял… Ты же пожелал… – господин Пепперминт сладко зевнул. – Это же получилось…

Что получилось, он так и не договорил. Его сморил глубокий сон.