сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Раздался звонок в дверь, я пошел открывать – Марлениу, все тот же костюмчик, то же идиотское выражение лица, я почувствовал сильное желание накостылять ему. Увидев его, Эрика просияла Заходи, Марлениу. Как тебе моя новая квартира? Смотри, какой вид из окна. Пойдем вниз, я покажу тебе бассейн, ты захватил плавки? Я взял Эрику за руку и повел в кабинет. Что происходит? спросил я. Я пригласила Марлениу поплавать в нашем бассейне, ответила она. Мне не нравится этот парень. Эрика заявила, что собирается дать денег для его церкви. Что?! Ты хочешь дать денег этому типу? Это для церкви, уточнила она. Эрика, милая, сказал я, вернее, только хотел сказать, потому что слова не шли у меня с языка, меня охватила такая ярость, что я едва не отвесил Эрике оплеуху, отдать мои деньги этому пройдохе, который вешает лапшу на уши доверчивым идиотам, да еще пригласить его плавать в моем бассейне! Я повернулся и вышел, прошел через гостиную, даже не взглянув на Марлениу, ступайте с Богом, сказал этот лицемер, напоследок я хлопнул дверью что было сил. Ну погоди, Марлениу, ты у меня дождешься.
Акционерное общество закрытого типа «Альфа» – Служба безопасности и общественного порядка. Мне нравилось это название, нравился и наш логотип – точка в центре круга, мишень, это была идея Сантаны. Офис «Альфы» находился в двадцати кварталах от моего дома, на улице Феррейра Соарес, в оживленном районе Санту-Амару, где было много магазинов и офисов.
Я вышел из машины и осмотрелся: две девчонки в шортах стояли на остановке автобуса, та, что повыше, улыбнулась мне, девушкам нравятся парни в костюмах, разъезжающие на черных двухдверных «Опалах» с литыми дисками, это я уже научился понимать, женщины часто обращали на меня внимание.
Я поднялся по боковой лестнице и вошел в контору, Фатима, моя секретарша, сладко зевала, как спать хочется, проговорила она, там какая-то девушка хочет с вами поговорить. Девушка? Какая девушка?
Это оказалась Габриэла, она сидела за моим столом и что-то рисовала, ты знаешь этого парня? Я взял у нее листок, это был я, на листке был нарисован мой портрет. Габриэла, что тебе нужно?
Дай мне кокаин, сказала она Я тебе уже тысячу раз говорил, я не торгую наркотиками. Она с обреченным видом закрыла глаза, закатала рукав рубашки и показала мне свои руки со следами инъекций, знаешь, Майкел, раньше я была очень нерешительным человеком, я считала себя настоящей дрянью, но в тот день, когда ты украл чековую книжку моего отца… так, минутку, перебил я ее, я ничего не крал, да, действительно, сказала она, ты не украл папину чековую книжку, я ошиблась, извини меня, извиняю, ну так вот, в тот день, когда ты не украл у моего отца чековую книжку, ты дал мне дозу замечательного кокаина, я попробовала и мне понравилось, понравилось, понимаешь? Слушай, детка, если ты опять хочешь сказать, что это я виноват в твоем теперешнем плачевном состоянии, нет-нет, перебила она, вовсе нет, ты ни в чем не виноват, напротив, я благодарна тебе, ты меня спас, ты для меня, ты для меня, ну, не знаю, как крестный отец. Прекрати, Габриэла. Хорошо, прекращаю, но ты сам понимаешь, порошок помогает жить, все кажется таким легким, без кокаина я начинаю дрожать, у меня не ворочается язык, я уже лежала в больнице, такое лечение стоит недешево, ты знаешь, я сорвалась и рке второй раз пропускаю учебный год, мой отец завинтил все гайки, но я сама решу свои проблемы, я могу тебе заплатить. Мне очень жаль, Габриэла, но ты ошиблась адресом, я не торговец наркотиками. Но они у тебя есть, я точно знаю, сказала она Послушай, Габриэла, пока ты еще не умерла, обратись к уличным торговцам кокаином или к тем, кто курит крэк в барах. Привет. Я вытолкал ее из кабинета и запер дверь, какое-то время она еще стучалась в нее, Майкел, помоги мне, потом я услышал стук ее модных каблучков, уродующих наш паркет в коридоре, потом я услышал, как хлопнула входная дверь. Скорее всего, она побежала к Маркану. В последнее время она всегда так делала.
Я стал искать конверт, который Сантана велел оставить в моем ящике, нашел его. Сиденил, мулат, семнадцать лет, район Жардим Кампинас. Украл сигареты и выпивку из кондитерской Карлуса. Карлус, Карлус, да, помню, Карлус был одним из наших клиентов. Кинью, шестнадцать лет, мулат, член банды наркоторговцев. Эваристу, тринадцать лет. Ничего себе, тринадцать лет! Торговец лимонами, токсикоман. Пытался украсть часы у жены Титу, дознавателя.
По этим материалам мы и работали. Когда какой-нибудь малолетний преступник оказывался в полицейском участке, откуда его направляли в детские исправительные учреждения, дознаватели фотографировали их и составляли досье, где фигурировали имя, прозвище, возраст, сфера деятельности, и отправляли все это к нам, в «Альфу».
Я попросил Фатиму позвать Эноха и передал ему досье, я займусь этим сегодня же, сказал он. Энох спросил, есть ли свободная машина, попроси у Сантаны, пусть даст тебе какую-нибудь патрульную машину, сказал я.
Я открыл шкаф, достал свой тридцать восьмой калибр. Я уже много времени не работал на улице, у меня была команда из сорока парней, которые работали на меня, но были проблемы, с которыми бы они не справились, мне следовало пойти самому. С собой я взял троих своих парней.
Руки вверх, все на пол!
Бар находился на одной из окраинных улиц, недалеко от плотины Биллингс.
Я расхаживал между людьми, неподвижно лежащими на полу, некоторые женщины ерзали и немного шумели, эти коровы никогда не умели держать себя в руках. Тот, кого я искал, лежал возле бильярдного стола, ты, сказал я, пойдешь со мной. Парень не хотел вставать, я пнул его ногой в живот, но он все равно не желал подниматься с пола Мои ребята затолкали его ко мне в машину. Я выполняю условия нашего договора, я не лезу на твою территорию, я вообще больше не занимаюсь этим. Заткнись, сказал я и стал искать место, где припарковаться, футбольное поле, вокруг никого, я остановился. Значит так, сказал я, слушай и запоминай, ты соберешь свою черножопую команду и вы совершите налет на офис автобусной компании этого американера, она называется «Тобиас Менезес», вы пойдете туда сегодня ночью и завтра ночью тоже, перебьете охрану, половину того, что найдете, мое, я хочу, чтобы этот тупорылый янки жрал дерьмо, надеюсь, мы договорились? Я нашел работу, я вне игры, вот моя карточка сотрудника. Я взглянул. Рассыльный в офисе какой-то сталелитейной компании. А что ты делал в баре? У меня обеденный перерыв. Отлично, сказал я, у тебя ведь есть еще и перерыв на сон, верно? Ты окажешь мне эту услугу в свободное от работы время. Или, может, ты хочешь, отказаться?
Верли – забавное у него было имя, я даже не знаю, имя это или фамилия, – был типичный говнюк, мелкий пакостник, однажды, когда он стоял передо мной на коленях, а я держал пистолет у его головы, он прошептал: Долорес, спаси меня. Что ты сказал? спросил я. Долорес, так зовут мою маму. У наших матерей было одно и то же имя – Долорес, я решил, что, наверное, это неспроста, и велел ему убираться, чтобы ноги твоей в нашем районе не было, иначе в следующий раз я вышибу тебе мозги.
Верли согласился оказать мне услугу.
25
Я обогнал грузовик, дорога была свободна, небо синее, Эрика поставила очередную кассету в магнитофон, мы медленно спускались по извилистому шоссе.
Выходные в Убатуба, отель «Миранда», двуспальная кровать, покрывало в цветочек, в ванной фен и куча всевозможных баночек с пенами и кремами, из окна открывается вид на море, роскошный завтрак, почти трехметровый стол, уставленный напитками, фруктами, желе и сырами самых разных сортов.
Утром – пляж.
Днем мы пообедали в ресторане «Залив», я заказал запеченных омаров. Потом у нас был шопинг, Эрика купила две шляпы, три платья и ползающую куклу для Саманты. Мы съели двухслойное мороженое, политое горячим шоколадом, и выпили кофе.
Вечером Эрике захотелось посмотреть настоящую тропическую дискотеку, стробоскопический свет, живые пальмы, официанты, вернее, официантки, одетые по-гавайски, на входе надо приобрести бусы, и каждая бусинка – это местная валюта, на них можно купить напитки и вообще все, что хочешь, мы с Эрикой взяли ром с кока-колой, на ней было новое красное платье без рукавов, обтягивающее фигуру, волосы были зачесаны назад, ты очень красивая, мы стали целоваться прямо посреди танцплощадки, свет вокруг нас ритмично мигал. Слушай, сказала Эрика, хватит все время целоваться, я хочу танцевать, неужели не понятно? Через два часа мы лежали на кровати у себя в номере, проникнув друг в друга, я очень счастлива, говорила она, я очень счастлив, повторял я. И мы любили друг друга до самого рассвета.
26
Вечер воскресенья, мы вернулись из Убатуба.
Я включил кассету на автоответчике, там было пять сообщений.
«Майкел, это Сантана, позвони мне, дело срочное». Остальные сообщения были также от Сантаны, там говорилось то же самое, но с каждым следующим звонком он все больше и больше волновался. Я перезвонил ему, мы договорились встретиться через полчаса.
Я принял душ, побрился и оставил Эрику перед телевизором, купи пиццу на обратном пути, крикнула она, когда я уже входил в лифт, и кока-колу.
Сантана ждал меня на улице, не успел я выйти из машины, как он сразу огорошил меня своими новостями: Маркана взяли с тремя килограммами кокаина. Твою мать!
Надо найти адвоката, предложил я. Я уж нашел, ответил Сантана, но это только так, видимость, Маркан влип по полной программе, адвокат ему мало чем поможет, его взяли с поличным, тут уж ничего не сделаешь. То есть как это? спросил я. А вот так, против него возбуждено уголовное дело по факту задержания с поличным. Но вы же комиссар, заметил я. Да, я комиссар, но ты, может, не слышал, что есть такая штука, называется закон. Слышал, слышал, ответил я. Ну так вот, продолжал он, Маркан уже не в моей юрисдикции, я больше сделать ничего не могу. А тот комиссар, который его арестовал? Я уже навел справки, сказал Сантана, этот тип ни с кем не связан. Ни с кем не связан? Этого не может быть, с кем-нибудь он должен быть связан. Тем не менее факт остается фактом, ответил Сантана, он ни с кем не связан. Такое бывает.
Мы с Марканом сидели друг напротив друга в тюремной комнате для свиданий.
Все было как-то странно, я сел в машину, повернул за угол, и в этот момент в лицо мне ударил свет фар полицейских машин, я уверен, меня кто-то сдал, уж очень это было неожиданно, сказал Маркан.
На нем были гавайские сандалии, сильно поношенные, мне вдруг стало жаль Маркана.
Я абсолютно уверен, продолжал Маркан, меня кто-то сдал. А кому нужно тебя сдавать? спросил я. Не знаю, кто-нибудь, кто хочет мне нагадить. А кто хочет тебе нагадить? Да мало ли, я ведь теперь отлично упакован, а если и есть в мире что-то, чего никто терпеть не может, так это мысль о том, что кто-то хорошо живет. Гавайские сандалии, я снова взглянул на них. Я вышел в дамки, продолжал он, у меня крутая тачка, много денег, кому может понравиться, что негр разъезжает на дорогой машине, что негр ходит в ресторан, что негр плевать хотел на всех вокруг, никому это не понравится, людей просто душит ненависть, это правда, сказал он, мы хотим, чтобы все остальные, даже наши друзья, сначала оттянулись в полный рост, а потом нахлебались досыта дерьма, и мы не хотим с ними встречаться, пока они в шоколаде, и все мы одинаковы, мы не переносим, если везет кому-то другому, поэтому мы ненавидим Пеле, сказал он. Я люблю Пеле, заметил я. И я тоже, ответил Маркан, я как человек люблю Пеле, ты как человек любишь Пеле, но наша душа ненавидит его, мы все его ненавидим за то, что он не умер нищим алкоголиком, вылизывая футбольное поле, а мы считаем, что это хорошо, если кто-то жрет траву. Как вы собираетесь вытащить меня отсюда? спросил он. Пока не знаю, ответил я. Этот адвокат, которого прислал Сантана, умственно отсталый, он то и дело повторял, что меня взяли с поличным, я и сам знаю, что меня взяли с поличным, совсем не обязательно было мне это повторять каждые пять минут.
Успокойся, Маркан. Какое на хрен спокойствие, меня взяли, когда я старался для вас, я работаю на вас, не забывай об этом, и не думай, что я соглашусь сгнить заживо в этой вонючей камере, этого не будет.
А что, здешняя охрана денег не берет? спросил я.
Не думай, что это так просто, взять и предложить взятку тюремной охране, заявил Сантана, потом сказал, что он против, я против, я категорически против. Такой побег привлечет внимание журналистов и властей, они станут следит за Марканом, и он их приведет прямо к нам.
Мы сидели в моем кабинете, Сантана курил у окна, он шумно вдыхал и выдыхал дым, по-моему, пахнет дерьмом, сказал я; если Маркан станет держать рот на замке, то проблем не будет, ответил Сантана. Да нет, вы не поняли, сказал я, вы, видимо, наступили на собачье дерьмо. Я оказался прав. Сантана оторвал кусок газеты, лежащей на столе, скомкал его и принялся счищать грязь.
Зазвонил телефон, вас вызывают по третьей линии, сказала Фатима, это американец. У Сантаны был пухлый бумажник гигантских размеров, он не вмещался ни в карман, ни даже в бардачок машины. Он продел руку в ремешок, прикрепленный к бумажнику, и вышел. Я позвоню тебе позже, сказал он.
Я снял трубку.
Это Леонел Эйшер, хозяин компании пассажирских перевозок, вы были у меня в офисе на прошлой неделе и предлагали свои услуги.
Через окно мне было видно, как Сантана смешно стучит пяткой по мостовой, пытаясь счистить грязь с подошвы ботинка Я улыбнулся. Да, конечно, я помню вас. Как бизнес?
В четыре часа дня Эйшер уже сидел в моем кабинете. Это был уже не тот Эйшер, в нем не осталось ни капли того высокомерия, с которым он принимал меня на прошлой неделе. Мы говорили о собаках, не помню, кто из нас завел этот разговор, доберманы, доги, бразильские сторожевые, боксеры. Мне нравится, как ведут себя ротвейлеры, произнес я, сначала нападают и только потом лают. Мы улыбнулись. Он сказал, что хотел купить щенка скотч-терьера, вы, наверное, знаете, это такие черные собаки, довольно плотные, прикус у нее, как у овчарки, очень хороши. Овчарка – отличная собака, сказал я, пробегает стометровку за семь секунд. Но ей нужен хороший инструктор, заметил он. Да, согласился я, но натаскивания только на команды «фас» и «взять» недостаточно. Как? «Фас» и «взять» – это значит, «нападай» и «задержи». А-а, ну понятно, закивал он. Собаке нужна ласка, сказал я. Некоторые хозяева бьют своих собак, я против, это может поломать ей психику. А вы разбираетесь в собаках, заметил он. Я люблю собак.
Эйшер рассказал мне о своих проблемах, его офис дважды ограбили с тех пор, как я у него побывал. Застрелили охранников. Я очень обеспокоен, сказал он.
Я распорядился сегодня же вечером отправить трех своих парней для внешней охраны. Мы обо всем договорились. Он подписал чек.
Когда он уже был в дверях, я протянул ему наш рекламный плакат: «Мы сотрудничаем с акционерным обществом «Альфа» – Служба безопасности и общественного порядка». Повесьте это на двери вашего офиса, сказал я.
В пять часов я поехал за Эрикой, она собралась пройтись по магазинам. Когда я свернул на улицу Матиас Северу, я увидел, что возле дома Маркана что-то происходит. Две полицейские машины. Соседи собрались. Я вышел из машины и пробился сквозь толпу. Во дворе я увидел, как несколько полицейских достают из земли останки Кледир. Они искали наркотики, говорила одна некрасивая женщина другой некрасивой женщине, а нашли труп.
27
Я проснулся в четыре утра, мне показалось, что я слышу чей-то голос, я вышел в гостиную и увидел, что Эрика лежит на полу, опершись ногами о стену.
Ты говорила по телефону? спросил я.
Нет, ответила она, я молилась, это была покаянная молитва. Ты знаешь, что такое покаянная молитва?
Нет.
Господи, я великий грешник и заслуживаю наказания, я оскорбил тебя, моего Отца и Спасителя. Прости меня, Господи, я не хочу больше грешить.
Аминь, сказал я. Эту молитву я знаю.
Я видела странный сон, мне приснилось, что я на дискотеке, танцую вместе с Кледир.
Хочешь, я согрею тебе молока? спросил я. Теплое молоко помогает уснуть.
Мы танцевали, взявшись за руки, и Кледир сказала мне: Эрика, ты похожа на Иисуса Христа. Возьми икону, которая висела у меня дома на стене и сравни, ты увидишь: у тебя губы точь-в-точь как у Иисуса Христа. И глаза такие же. Кледир говорила одна, я хотела ответить, но каждый раз, как я открывала рот, у меня вылетало какое-то белое облачко, мне было страшно. Потом она сказала; у нас с тобой есть общий друг, Иисус Христос – наш друг, и он сказал мне, чтобы я попросила тебя кое о чем: ты должна заявить на вас в полицию.
Ты не похожа на Иисуса Христа, ответил я.
Похожа. Икона, о которой она говорила, в шкафу, у Саманты в комнате. Хочешь посмотреть?
Мы на цыпочках вошли в комнату Саманты. Эрика взяла икону – Иисус Христос, зеленоватого цвета, руки скрещены на груди, глаза, как у безобидной собаки.
Посмотри на его губы, разве они не похожи на мои?
Ничего общего, Эрика.
Я прикрою бороду, чтобы тебе было лучше видно.
Эрика прикрыла Христу бороду.
Ты только посмотри, воскликнула она.
Я вижу только Иисуса Христа без бороды, и больше ничего. Давай-ка я тебе согрею молока.
А если они узнают, что это труп Кледир?
Не узнают, ответил я. Хочешь молока?
Хочу, только с какао.
Я пошел на кухню, сделал ей горячего молока с какао и вернулся в комнату. Эрика все еще разглядывала икону.
Дай сюда, сказал я.
Я отнял у нее икону и засунул ее в мусорное ведро. Потом я позвал Эрику в спальню. Мы легли и обняли друг друга.
Мне нужно тебе кое-что сказать, прошептала Эрика. Я рассказала Марлениу, что это мы убили Кледир.
Я вошел в церковь и сел на одной из задних скамеек. На моих часах было восемь. В церкви никого не было. Я попробовал вспомнить покаянную молитву. Не смог.
