Текст книги "Жестокое и странное"

Автор книги: Патрисия Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– А что?

– На ее халате я обнаружила маленькое перышко.

– Конечно. Я дам вам знать. Вы идете?

Услышав, как открылись и закрылись двери лифта, я оглянулась.

– Это Стивенс? – спросила я.

– Да.

– Мне надо еще кое-что сделать перед уходом, – сказала я.

* * *

После того как Марино сел в лифт, я подошла к одному из окон в конце коридора, из которого была видна автостоянка позади здания. Я хотела посмотреть, стоял ли там еще джип Бена Стивенса. Джипа не было, и я видела, как Марино, выйдя из здания, пошел по глубокому, освещенному уличными фонарями снегу. Добравшись до своей машины, он остановился и, прежде чем сесть за руль, стал яростно, словно наступивший на что-то мокрое кот, трясти ногами, чтобы стряхнуть снег. Я не знала, были ли у него на Рождество какие-нибудь планы, и пожалела, что не подумала о том, чтобы пригласить его на ужин. Это будет его первым Рождеством после развода с Дорис.

Возвращаясь назад по пустынному коридору, я заглядывала во все офисы подряд и проверяла терминалы компьютеров. К сожалению, ни один не был включен, и единственный шнур с номерной биркой оказался у Филдинга. Это был ни tty07, ни tty14. Потеряв надежду, я открыла офис Маргарет и включила свет.

Там, как обычно, все выглядело так, словно через комнату пронесся ураган, раскидавший по столу бумаги, перевернувший книги в книжном шкафу и сбросивший часть из них на пол. Бесконечные гармошки распечатки напоминали меха аккордеонов, неразборчивые записи и телефонные номера были приклеены к стенам и экранам терминалов. Мини-компьютер жужжал, как электронное насекомое, а на полке плясали многочисленные огоньки модемов. Сев на ее стул перед терминалом, я выдвинула ящик справа от себя и стала просматривать наименования файлов. Отыскав несколько поначалу, на мой взгляд, обещающих названий, я, к своему сожалению, вскоре обнаружила, что они не оправдали моих ожиданий. Оглянувшись, я заметила толстый пучок шнуров, поднимавшихся по стене позади компьютера вверх и уходивших в потолок. Каждый из них был идентифицирован.

И tty07, и tty14 были подсоединены непосредственно к компьютеру. Отсоединив сначала tty07, я пошла проверять терминалы от одного к другому, чтобы узнать, какой из них в результате оказался отключенным. Не работал терминал в кабинете Бена Стивенса, но, когда я вновь подсоединила шнур, он заработал. Тогда я взялась вычислять tty14, и каково же было мое удивление, когда отсоединение соответствующего шнура, похоже, никак не отразилось на работе терминалов. Все терминалы на столах моих сотрудников продолжали бесперебойно работать. И тут я вспомнила про Сьюзан. Ее офис находился внизу в морге.

Открыв дверь и войдя в кабинет, я тут же обратила внимание на две детали. Там не было никаких личных вещей вроде фотографий и каких-нибудь безделушек, а на висевшей над письменным столом книжной полке стояли многочисленные справочники по компьютерным программам, включая ЮНИКС. Я смутно припомнила, что прошлой весной Сьюзан записывалась на какие-то компьютерные курсы. Щелкнув выключателем на ее мониторе, я попробовала войти в компьютер и была поражена, когда система вдруг ответила. Ее терминал оставался подключенным и не мог быть tty14. И тут мне вдруг пришло в голову нечто настолько очевидное, что можно было бы расхохотаться, если б все не складывалось так ужасно.

Вернувшись наверх, я остановилась в дверях своего офиса, заглядывая внутрь, словно там работал некто, с кем я была незнакома. На письменном столе, на моем рабочем месте, лежали многочисленные результаты лабораторных исследований, извещения о вызовах, свидетельства о смерти и страницы корректуры редактируемого мной учебника по судебной медицине. Столик с микроскопом выглядел ничуть не лучше. У стены находились три высокие стойки с картотекой, а напротив стояла кушетка – недалеко от книжных шкафов, чтобы можно было без труда достать книги с книжных полок. Прямо позади моего стула стоял дубовый шкафчик, давным-давно приобретенный мною лично в магазине. Он был очень удобен благодаря своим запирающимся ящичкам, куда я могла складывать свои личные вещи и секретные документы. Ключ хранился под моим телефонным аппаратом, и я вновь вспомнила про прошлый четверг, когда Сьюзан разбила банки с формалином во время вскрытия Эдди Хита.

Я не знала номера своего терминала, потому что раньше мне это было ни к чему. Сев за свой стол и выдвинув клавиатуру, я попробовала войти в компьютер, но машина не реагировала на нажатия клавиш. Отключив tty14, я отключила себя.

– Проклятье, – пробормотала я, чувствуя, как внутри у меня все похолодело. – Проклятье!

Я не посылала никаких сообщений на терминал своего администратора. Я не печатала: «Я не могу это найти». Этот файл появился вечером в прошлый четверг, когда я находилась в морге. А Сьюзан нет. Я дала ей свои ключи и предложила ей полежать на диванчике в моем офисе, пока она не придет в себя от разлитого формалина. Неужели она не только проникла в мой каталог, но пересмотрела файлы и бумаги, лежавшие у меня на столе? Неужели она пыталась отправить сообщение Бену Стивенсу, потому что не могла найти того, что их интересовало?

Я вздрогнула, оттого что в дверях моего офиса неожиданно возник один из сотрудников лаборатории.

– Вечер добрый, – пробормотал он, просматривая пачку бумаг; его халат был застегнут до самого подбородка. Вытащив из пачки многостраничный отчет, он вошел в комнату, протягивая его мне.

– Я уже собирался положить его в ваш ящик для корреспонденции, – сказал он. – Но раз уж вы здесь, я отдам вам его лично в руки. Я закончил анализ того клейкого вещества, что вы обнаружили на запястьях Эдди Хита.

– Строительные материалы? – спросила я, просматривая первую страницу отчета.

– Совершенно верно. Краска, штукатурка, дерево, цемент, асбест, стекло. Обычно подобную смесь мы обнаруживаем при кражах со взломом, частенько на одежде подозреваемых, в манжетах, карманах, обуви и так далее.

– А на одежде Эдди Хита?

– Кое-что из этого было и на его одежде.

– Меня интересует краска, что вы можете о ней сказать?

– Я обнаружил пять разновидностей. Три из них – многослойные, то есть что-то красили и перекрашивали несколько раз.

– Краска автомобильная или строительная? – спросила я.

– Автомобильная только одна – акриловая, которую обычно используют как завершающий слой при покраске машин компании «Дженерал моторс».

Это могла быть краска с машины, на которой увезли Эдди Хита, подумала я. С таким же успехом она могла оказаться откуда угодно.

– Цвет? – поинтересовалась я.

– Синий.

– Многослойная?

– Нет.

– А что было на том участке тротуара, где нашли тело? Я просила Марино направить к вам то, что удастся смести с того места, и он обещал мне это сделать.

– Песок, грязь, кусочки асфальта и разный мусор, который обычно валяется вокруг мусорного контейнера. Стекло, бумага, зола, ржавчина, земля.

– Совсем не то, что вы обнаружили налипшим на запястья.

– Да. На мой взгляд, руки клейкой лентой ему связывали в таком месте, где были строительные материалы и птицы.

– Птицы?

– Это на третьей странице отчета, – пояснил он. – Я обнаружил множество частичек перьев.

Люси казалась какой-то неспокойной и раздраженной, когда я пришла домой. Ей явно не хватало чем заняться днем, потому что она решила сделать некоторую перестановку в моем кабинете. На новом месте оказались принтер, модем и все мои справочники по компьютерам.

– Зачем ты это сделала? – поинтересовалась я. Она сидела на моем стуле спиной ко мне и ответила, не поворачиваясь и не отрывая пальцев от клавиатуры:

– Так более логично.

– Люси, нельзя приходить в чужой офис и двигать все, как тебе хочется. А если бы я так сделала у тебя?

– У меня нет смысла ничего перестанавливать. У меня и так все стоит очень разумно. – Она оторвалась от клавиатуры и развернулась. – Посмотри, теперь ты сможешь достать до принтера, не поднимаясь со стула. Твои книги здесь у тебя под рукой, и модем совсем не мешает. И тебе не надо класть книжки, ставить кофейные чашки или еще что-нибудь на модем.

– Ты весь день тут так и просидела? – спросила я.

– А куда же мне деваться? Машину ты взяла. Я побегала здесь по окрестностям. Ты когда-нибудь пробовала бегать по снегу?

Подвинув стул, я открыла свой чемоданчик и вынула из него бумажный пакет, который мне дал Марино.

– Значит, тебе нужна машина.

– Я чувствую себя оторванной от мира.

– И куда бы ты поехала?

– В твой клуб. Больше не знаю куда. Мне просто нравится, когда есть выбор. Что это за пакет?

– Это Марино дал мне книги и стихотворение.

– С каких это пор он вдруг подался в литераторы? – Она встала и потянулась. – Я хочу сделать себе чашечку фиточая. Ты хочешь?

– Лучше кофе.

– Кофе тебе вреден, – сказала она, выходя из комнаты.

– Черт, – раздраженно пробормотала я, вытащив из пакета книги и стихотворение и обсыпав себе руки и одежду красным флуоресцентным порошком.

Нилз Вэндер, как обычно, все тщательно исследовал, и я совсем забыла о его новом страстном увлечении. Несколько месяцев назад он раздобыл новый источник света и списал лазер на металлолом. От «лума-лайта», который Вэндер, называя произведением искусства, при любом удобном случае принимался с любовью описывать, практически невидимые пушинки и волоски становились огненно-рыжими. Пятна спермы и наркотических веществ загорались, точно вспышки на солнце, и, главное, высвечивались отпечатки пальцев, которые невозможно было увидеть раньше.

Вэндер исследовал найденные у Дженнифер Дейтон книги в мягкой обложке по полной программе. Они были помещены в стеклянный сосуд, где подверглись воздействию паров цианоакрилового эфира, который реагирует на компоненты пота, выделяемого человеческой кожей. Затем Вэндер припорошил блестящие обложки книг красной флуоресцентной пудрой, которая сейчас оказалась на мне. И, наконец, положил книги под холодный синий «лума-лайт» и окрасил страницы пурпурным нингидрином. Я надеялась, что он будет вознагражден за свои старания. В награду же за свои я была вынуждена отправиться в ванную и почиститься влажной губкой.

Пролистывание страниц «Парижской форели» не выдало никаких откровений. Это был роман об убийстве чернокожей девушки, и если это имело какое-то отношение к истории Дженнифер Дейтон, то я так и не смогла понять какое. Другой роман рассказывал о том, как кто-то, видимо, из потусторонней жизни через автора романа общался с нашим миром. Для меня не было ничего удивительного в том, что мисс Дейтон, проявлявшая слабость ко всему трансцендентному, увлекалась подобной литературой. Однако больше всего меня заинтересовало стихотворение.

Оно было напечатано на листе белой бумаги, запачканном пурпурным нингидрином, и лежало в пластиковом пакете:

ДЖЕННИ

От поцелуев частых

Монетка, медный пенни,

Висевшая у Дженни,

Теплела на груди.

Весной ее нашел он,

Гуляя по дорожке

Недалеко от луга,

И Дженни подарил

Без лишних слов о страсти.

Он с нею счастлив был

И верил в талисман,

Хранивший от напасти.

Порос луг куманикой,

Пожухли все цветы.

Ушел он безвозвратно.

И талисман остывший

Покоится на дне

Глубокого пруда

В лесной глуши.

Под стихотворением не стояло ни даты, ни имени автора. Лист был сложен вчетверо, и на бумаге остались сгибы. Я встала и пошла в гостиную, где Люси уже накрыла столик, приготовив кофе и чай, и помешивала угли в камине.

– Ты что, не голодна? – поинтересовалась она.

– Вообще-то голодна, – ответила я, вновь взглянув на стихотворение и недоумевая, что бы оно могло означать. Была ли «Дженни» Дженнифер Дейтон? – А что бы ты сейчас съела?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я бы не отказалась от бифштекса. Но только от хорошего, если коров не пичкали химикатами, – сказала Люси. – А ты не могла бы взять служебную машину, чтобы я на этой неделе попользовалась твоей?

– Обычно я не пользуюсь служебной машиной, за исключением тех случаев, когда выезжаю по вызову.

– Вчера вечером ты ездила на место происшествия, хотя тебя, кажется, официально не вызывали. Так что ты постоянно ездишь «по вызову», тетя Кей.

– Ну, ладно, – сказала я. – Почему бы нам не поехать и не отведать лучших бифштексов в городе. Потом заедем ко мне в офис, я пересяду в служебную машину, а ты поведешь мою. На дорогах кое-где еще остался лед. Ты должна пообещать мне, что будешь чрезвычайно осторожна.

– Я еще никогда не видела твоего офиса.

– Если хочешь, я тебе покажу.

– Ни за что. Только не ночью.

– Мертвецы не могут обидеть.

– Могут, – сказала Люси. – Папа обидел меня, когда умер. Он передал меня на воспитание маме.

– Давай одеваться.

– Почему каждый раз, когда речь заходит о нашей никудышной семье, ты переводишь разговор на другую тему?

Я направилась в свою спальню за курткой.

– Хочешь надеть мой черный кожаный жакет?

– Ага – вот ты опять за свое, – закричала она.

Мы спорили всю дорогу до ресторана «Рутс Крис стейк-хаус», и, когда я ставила машину на стоянку, у меня уже началась головная боль, и я окончательно возненавидела себя. Люси удалось вынудить меня повысить голос, а единственным человеком, которому это еще удавалось, кроме нее, была моя мать.

– Ну почему с тобой так сложно? – спросила я у нее шепотом, пока нас провожали до столика.

– Я хочу с тобой поговорить, а ты мне не даешь, – ответила она.

Появившийся тут же официант предложил заказать напитки.

– Дюарз с содой, – сказала я.

Люси заказала газированную воду, заметив, что мне не стоит пить, когда я за рулем.

– Это совсем немного. Впрочем, ты права. Лучше не надо. Ты опять начинаешь придираться. Как можно рассчитывать с кем-то подружиться, если так разговаривать с людьми?

– А я ни с кем и не рассчитываю подружиться. – Она отвела глаза и стала смотреть куда-то в сторону. – Это кто-то рассчитывает, что я подружусь. А может, я и не хочу иметь никаких друзей, потому что большинство людей мне скучны и неинтересны.

Мое сердце заныло от отчаяния.

– Думаю, что ты хочешь иметь друзей больше, чем кто-либо другой, Люси.

– Не сомневаюсь, что ты так думаешь. А еще ты, наверное, думаешь, что мне стоит через пару лет выйти замуж.

– Вовсе нет. Наоборот, я очень надеюсь, что этого не произойдет.

– Когда я сегодня копалась в твоем компьютере, я наткнулась на файл под названием «плоть». Зачем тебе файл с таким названием? – спросила моя племянница.

– Потому что у меня сейчас очень сложный случай.

– Мальчик по имени Эдди Хит? Я прочла про него в файле. Его нашли раздетым, возле мусорного контейнера. Кто-то вырезал у него куски кожи.

– Люси, тебе не следует читать такие вещи, – заметила я, и в этот момент раздался сигнал моего миниатюрного приемничка для вызовов. Я отцепила его от пояса на юбке и взглянула на номер.

– Извини, мне нужно на минуту отойти, – сказала я, выходя из-за стола. Нам уже несли напитки.

Я отыскала телефон-автомат. Было почти восемь часов.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал еще находившийся в офисе Нилз Вэндер. – Может, вы бы подъехали сюда, прихватив с собой дело Ронни Уоддела?

– Зачем?

– У нас тут беспрецедентный случай. Я и Марино тоже собираюсь пригласить.

– Хорошо. Скажите ему, чтобы он встретился со мной в морге через полчаса.

Когда я вернулась к столику, Люси поняла по выражению моего лица, что из-за меня очередной вечер будет испорчен.

– Извини, пожалуйста, – сказала я.

– Куда мы едем?

– Ко мне в офис, а потом в Сиборд-Билдинг.

Я вынула свой бумажник.

– А что это за Сиборд-Билдинг?

– Туда не так давно переехали наши лаборатории. Мы поедем вместе с Марино, – сказала я. – Ты уже давно его не видела.

– Такие типы, как он, не меняются и со временем лучше не становятся.

– Не надо так, Люси. Марино – не «тип».

– Судя по впечатлениям от прошлой моей встречи с ним, не могу с тобой согласиться.

– Ты тоже не отличалась особой вежливостью по отношению к нему.

– Кажется, это он обозвал меня соплюшкой.

– Ты, как я помню, тоже не особо стеснялась в выражениях и постоянно его перебивала.

Полчаса спустя, оставив Люси возле офиса морга, я поднялась наверх. Открыв дубовый шкафчик, я извлекла оттуда дело Уоддела и едва успела сесть в лифт, как внизу у входа раздался звонок. Марино был одет в джинсы и темно-синюю парку, на его лысеющей голове красовалась бейсбольная кепочка с надписью «Ричмонд брейвз».

– Вы еще не успели забыть друг друга, а? – спросила я. – Люси приехала на рождественские каникулы и помогает мне решить компьютерную задачку, – пояснила я по дороге на улицу.

Сиборд-Билдинг был через дорогу, напротив находившейся за моргом автостоянки и по диагонали от фасада станции «Мэйн-стрит». Там временно расположились офисы департамента здравоохранения, пока их прежнее здание очищали от асбеста. Часы на башне станции «Мэйн-стрит» напоминали полную луну, а на крышах высоких зданий мерцали красные огоньки, служившие предупреждением низко летящим самолетам. Где-то в темноте по рельсам прогрохотал поезд, земля под ногами отозвалась гулом и скрипом, словно корабль в открытом море.

Марино шел впереди, кончик его сигареты время от времени светился. Присутствие здесь Люси было для него нежелательным, и я знала, что она это чувствует. Когда он дошел до Сиборд-Билдинга, где в Гражданскую войну готовили провиант и прочие припасы для загрузки в товарные вагоны, я нажала на кнопку дверного звонка. Вэндер открыл нам почти в ту же секунду.

Он не поприветствовал Марино и не поинтересовался, кто такая Люси. Даже если бы инопланетянин появился с тем человеком, которому он доверял, он не стал бы задавать вопросов или ждать, пока его представят. Мы последовали за ним по лестнице на второй этаж, где старые коридоры и офисы были перекрашены в бронзово-серый цвет и укомплектованы столами, книжными шкафами и стульями с отделкой из вишневого дерева.

– Над чем это вы так поздно работаете? – поинтересовалась я, входя в помещение, где размещалась автоматическая система идентификации отпечатков пальцев, известная как АСИОП.

– Над делом Дженнифер Дейтон, – ответил он.

– Тогда зачем вам понадобилось дело Уоддела? – с удивлением воскликнула я.

– Хочу убедиться в том, что на прошлой неделе вы производили вскрытие именно того, кого звали Уодделом, – бухнул Вэндер.

– Что за чертовщина? О чем это вы? – в замешательстве уставился на него Марино.

– Готов вам продемонстрировать.

Он уселся за терминал, который выглядел как обыкновенный персональный компьютер. Терминал был соединен через модем с компьютером полицейского управления штата, где находилась база данных о более чем шести миллионах отпечатков пальцев. Он нажал на несколько клавиш, приводя в действие лазерный принтер.

– Четких линий очень мало, но вот тут кое-что у нас есть. – Вэндер начал нажимать клавиши, и на экране появился четкий белый отпечаток пальца. – Указательный палец правой руки, завиток узора. – Он указал на лабиринт линий за стеклом экрана. – Великолепный отпечаток, обнаруженный в доме Дженнифер Дейтон.

– Где именно в ее доме? – уточнила я.

– На одном из стульев в гостиной. Поначалу я решил, что тут какая-то ошибка. Однако – нет. – Вэндер не отрываясь смотрел на экран, потом, продолжая нажимать клавиши, сказал: – Отпечаток принадлежит все тому же Ронни Джо Уодделу.

– Но это невозможно! – пораженно воскликнула я.

– Не сомневался, что вам так покажется, – рассеянно отозвался Вэндер.

– Вы ничего не обнаружили в доме Дженнифер Дейтон, что бы могло свидетельствовать о ее знакомстве с Уодделом? – спросила я Марино, открывая дело Уоддела.

– Нет.

– Если у вас есть отпечатки Уоддела, сделанные в морге, – сказал Вэндер, обращаясь ко мне, – мы можем сравнить их с тем, что имеется в АСИОП.

Я вытащила два коричневых конверта и тут же почувствовала что-то неладное, ощутив, какие они были толстые и увесистые. Мое лицо запылало, когда, открыв поочередно оба конверта, я не нашла в них ничего, кроме фотографий. Конверта с десятью карточками отпечатков Уоддела не было. Подняв глаза, я увидела, что все смотрят на меня.

– Не понимаю, – произнесла я, ощущая на себе недоуменный взгляд Люси.

– У вас нет его отпечатков? – воскликнул пораженный Марино.

Я еще порылась в деле.

– Их здесь нет.

– Обычно этим занимается Сьюзан, да? – спросил он.

– Да. Всегда. Предполагалось, что она сделает два комплекта. Может быть, она отдала их Филдингу, а он забыл их мне отдать.

Я вынула свою записную книжку и принялась звонить по телефону. Филдинг был дома, но про карточки с отпечатками пальцев ничего не знал.

– Нет, я не видел, чтобы она снимала у него отпечатки, но я не слежу за всеми, кто чем занимается, – сказал он. – Я просто решил, что она отдала карточки вам.

Набирая номер телефона Сьюзан, я пыталась воспроизвести в памяти тот момент, когда она занималась карточками или окрашивала пальцы Уоддела чернилами.

– Вы не помните, не видели, как Сьюзан снимала отпечатки с Уоддела? – спросила я у Марино, слушая долгие гудки в трубке.

– При мне она этого не делала. А то я бы предложил ей свою помощь.

– Никто не подходит. Я повесила трубку.

– Уоддела кремировали, – сказал Вэндер.

– Да, – подтвердила я. Наступила пауза.

Затем вдруг Марино с неожиданной резкостью бросил Люси:

– Ты не выйдешь? Нам бы надо поговорить без посторонних.

– Вы можете посидеть в моем офисе, – предложил ей Вэндер. – Это последняя дверь справа по коридору.

Когда она ушла, Марино сказал:

– По идее, Уоддел просидел за решеткой десять лет, а этот отпечаток, что мы обнаружили на стуле Дженнифер Дейтон, никак не мог быть оставлен десять лет назад. Она даже не жила тогда в этом доме, потому что переехала туда всего несколько месяцев назад, и мебель в столовой выглядит совершенно новой. К тому же вмятины на ковре в гостиной подразумевают то, что стул из столовой мог быть перенесен туда в ночь ее смерти. Поэтому я и хотел, чтобы начали с отпечатков на стульях.

– Невероятно! – воскликнул Вэндер. – В данный момент мы не можем доказать, что казненный на прошлой неделе человек был Ронни Джо Уодделом.

– Возможно, есть какое-нибудь другое объяснение тому, как отпечаток Уоддела вдруг попал на стул в доме Дженнифер Дейтон, – предположила я. – Например, в тюрьме могла быть мастерская по изготовлению мебели.

– Это похоже на небылицу, – заявил Марино. – Во-первых, в камерах смертников не занимаются ни столярными работами, ни изготовлением номеров для автомобилей. Но даже в этом случае большинство людей вряд ли захотели бы иметь у себя дома мебель, сделанную в тюрьме руками уголовников.

– Тем не менее, – заметил Вэндер, обращаясь к Марино, – было бы любопытно, если бы вам удалось выяснить, откуда у нее этот столовый гарнитур.

– Не беспокойтесь. Это – первым делом.

– Все сведения об Уодделе после его ареста вместе с его отпечатками пальцев должны быть в одном файле в ФБР, – продолжил Вэндер. – Я получу дубликат их карты отпечатков и фотографию большого пальца из дела о Робин Нейсмит. У Уоддела были еще аресты?

– Нет, – ответил Марино. – По идее, Ричмонд должен быть единственным местом, где имеются его судебные материалы.

– И этот отпечаток, обнаруженный на стуле из столовой, единственный идентифицированный вами? – спросила я Вэндера.

– Разумеется, большинство отпечатков принадлежит Дженнифер Дейтон, – ответил он. – В частности, на книгах, что лежали возле ее кровати, и на том сложенном листке бумаги – стихотворении. Пара неизвестных отпечатков на ее машине, как легко предположить, могли быть оставлены теми, кто складывал ей в багажник продукты, или теми, кто заправлял ее машину. Пока это все.

– А с Эдди Хитом пока безуспешно? – спросила я.

– Там и работать-то было особо не над чем. Бумажный пакет, банка с соусом, шоколадный батончик. «Лума-лайт» ничего не высветил ни на его обуви, ни на одежде. Безуспешно.

Потом Вэндер проводил нас к выходу через помещение, где в запертых холодильниках хранилась кровь стольких уголовников, что хватило бы на население маленького городка; эти пробы ждали своей очереди, чтобы поступить в банк ДНК-данных штата. Напротив выхода стояла машина Дженнифер Дейтон, выглядевшая еще более жалко, чем я помнила, словно после смерти хозяйки с ней стали происходить драматические перемены в худшую сторону. Корпус с боков был изрядно помят от столкновений с другими машинами. Краска местами поцарапалась, местами облупилась, и под ней виднелась ржавчина. Виниловый верх выглядел обшарпанным. Остановившись, Люси заглянула внутрь через закопченное окно.

– Эй, не трогай ничего, – предупредил ее Марино.

В ответ Люси одарила его убийственным взглядом и мы все вышли на улицу.

* * *

Люси не стала дожидаться ни меня, ни Марино и сев в мою машину, прямиком укатила домой. Когда мы вошли, она уже сидела у меня в кабинете, плотно закрыв дверь.

– Узнаю-узнаю вашу родственницу, – заметил Марино.

– Вы тоже сегодня не на высоте.

Открыв решетку камина, я подбросила дров.

– Она не разболтает то, о чем мы говорили?

– Разумеется, нет, – устало ответила я.

– М-да. Конечно, вы доверяете ей, поскольку вы ее тетя. Однако уверен, что ей не следовало бы все это слушать, док.

– Да, я доверяю Люси. Она для меня много значит. Как, впрочем, и наши с вами отношения. И я надеюсь, что вы все-таки подружитесь. Прошу вас, бар открыт, или я с удовольствием приготовлю кофе.

– Кофе было бы хорошо.

Он сел на краешек каминной плиты и достал свой швейцарский перочинный нож. Пока я готовила кофе, он стриг себе ногти и бросал их в огонь. Я вновь набрала номер телефона Сьюзан, но там никто не подошел.

– Сомневаюсь, что Сьюзан унесла отпечатки, – сказал Марино, когда я ставила поднос с кофе на сервировочный столик. – Я тут подумал, пока вы были на кухне. Вспомнил, что она не брала отпечатки, когда я был тем вечером в морге, а я был там почти все время. Так что, если она не сделала этого сразу, как только привезли тело, то...

– Значит, это не было сделано, – сказала я, чувствуя все большую тревогу. – Охрана уехала в считанные минуты. Все происходило довольно суетно. Было уже поздно, и все устали. Сьюзан забыла, я была слишком занята своей работой и пропустила этот момент.

– Вы надеетесь, что она забыла. Я взяла свою чашечку с кофе.

– Судя по вашим рассказам, с ней что-то происходит. Я бы не доверял ей пока, насколько это возможно – сказал он.

Сейчас я и не доверяла ей.

– Нам надо поговорить с Бентоном, – продолжал Марино.

– Вы же видели Уоддела на столе, Марино. Вы видели, как его казнили. Я не могу поверить в то, что мы не можем с уверенностью сказать, что это был он.

– Не можем. Даже если сравним фотографии из полицейского архива с теми, что вы сделали в морге. Я не видел его с тех пор, как он сел больше десяти лет назад. Тот тип, которого они привели на «стул», был килограммов на тридцать тяжелее. Борода, усы и волосы были сбриты. Разумеется, насколько я помню, сходство было. Но я не могу сказать на сто процентов, что это был он.

Я вспомнила, как на днях встречала прилетевшую Люси. Она была моей племянницей. Мы не виделись с ней всего лишь год, и я почти не узнала ее. Я очень хорошо понимала, насколько ненадежно бывает зрительное опознание.

– Может, кто-то поменял заключенных, – предположила я. – Скажем, Уоддел на свободе, а кто-то другой был казнен. Но объясните мне, ради Бога, зачем?

Марино подложил побольше сахару себе в кофе.

– Назовите же мне причину, Марино. Зачем это могло быть нужно?

Он поднял глаза.

– Не знаю зачем.

В этот момент дверь моего кабинета открылась, и, повернувшись, мы увидели вышедшую оттуда Люси. Она пришла в гостиную и уселась на противоположной от Марино стороне каминной плиты. Марино повернулся спиной к огню, облокотившись на колени.

– Ты можешь рассказать мне что-нибудь про АСИОП? – обратилась она ко мне с таким видом, словно Марино и не было в комнате.

– А что ты хочешь узнать? – поинтересовалась я.

– Язык. И связана ли она с универсальным компьютером.

– Я незнакома с техническими подробностями. А зачем тебе?

– Я могу выяснить, не были ли изменены файлы.

Я чувствовала на себе взгляд Марино.

– Ты не можешь войти в компьютер полицейского управления штата, Люси.

– Возможно, я и могла бы, но не предлагаю действовать именно так. Могут быть и другие варианты. Марино повернулся к ней.

– Ты имеешь в виду, что можешь выяснить, менялись ли материалы Уоддела в АСИОП?

– Да. В виду я имею именно это.

На скулах Марино обозначились желваки.

– Я думаю, что если какой-то ловкач такое проделал, то это наверняка не так просто, чтобы какой-то чушок, увлекающийся компьютерными играми, смог его раскусить.

– Я – не чушок, увлекающийся компьютерными играми. И вообще не чушок.

Оба замолчали, продолжая оставаться на противоположных концах каминной плиты.

– Ты не можешь войти в АСИОП, – сказала я Люси.

Она спокойно взглянула на меня.

– Нельзя этого делать, пока не будет надежного, стопроцентного способа. Но даже в этом случае я бы предпочла, чтобы ты не стала этого делать.

– Не думаю, что это так. Если там что-то нечисто, ты знаешь, тетя Кей, я смогла бы выяснить.

– У девочки мания величия, – поднимаясь, сказал Марино.

– Вы могли бы попасть в двенадцать на тех настенных часах? – спросила его Люси. – Вот прямо сейчас, выхватив пистолет и прицелившись?

– Я не собираюсь поднимать стрельбу в доме твоей тетушки ради того, чтобы тебе что-то доказать.

– Попадете в двенадцать оттуда, где сейчас стоите?

– Да, черт возьми.

– Уверены?

– Да, абсолютно.

– У лейтенанта мания величия, – повернувшись ко мне, сказала Люси.

Марино отвернулся к огню, но я успела заметить мелькнувшую на его лице улыбку.

– У Нилза Вэндера только рабочая станция и принтер, – продолжала Люси. – Он соединен с компьютером полицейского управления штата через модем. Это всегда так было?

– Нет, – ответила я. – До переезда в новое здание аппаратов было гораздо больше.

– Каких?

– Все состояло из нескольких отдельных компонентов. Но сам компьютер был очень похож на тот, что стоит в офисе Маргарет. – Вспомнив, что Люси никогда не была у Маргарет в офисе, я добавила: – «Мини».

Пламя в камине бросало тени на ее лицо.

– Я уверена, что АСИОП – базовая система, которая не является универсальной ЭВМ. Наверняка это цепочка «мини», объединенных ЮНИКС или каким-нибудь другим многоабонентским, многозадачным режимом. Если я с твоей помощью получу доступ к системе, я, вероятно, смогу все выяснить из дома с твоего терминала, тетя Кей.

– Я не хочу, чтобы потом следы привели ко мне, – воскликнула я.

– А ты будешь ни при чем. Я войду в твой городской компьютер, затем пройду множество межсетевых переходов, связь станет весьма запутанной. И к тому времени, когда все будет сделано, вычислить меня станет крайне сложно.

Марино направился в ванную.

– Он ведет себя так, словно здесь живет, – заметила Люси.