Текст книги "Мясная муха"

Автор книги: Патрисия Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

36

Небо над Щецином пестрит антеннами, на улицах ни души, в целом, центр города производит удручающее впечатление.

Вывески магазинов выглядят непривлекательно, особенно в этот поздний час, немногочисленные машины, припаркованные на улице, больше похожи на старый металлолом. Наконец в поле зрения появляется кирпичное здание гостиницы «Рэдиссон», тротуары вокруг вымощены красной и серой плиткой, над входом висит огромный плакат, сообщающий о начале конференции по методам автоматизации жизни людей и внедрению роботов в производство. Люси повезло.

Чем больше в гостинице народу, тем лучше, к тому же Люси сама программировала роботов и может с кем угодно поговорить об этих технологиях. Но этого не потребуется, ведь у нее есть свой план, на первый взгляд, весьма удачный. Она находит место для парковки за несколько улиц до гостиницы.

Наклонив к себе зеркало, она быстро красится и надевает золотые кольца сережек, вместо кроссовок натягивает атласные ковбойские сапоги, которые могут оказаться весьма кстати, если кто-нибудь заметит ее в отеле. Затем следует черная плиссированная блузка, в рукав которой Люси засовывает свою маленькую полицейскую дубинку. Она расстегивает несколько пуговиц, чтобы приоткрыть грудь. Так, превратившись в сексуальную молодую девушку, Люси, немного растрепанная, привлекательная, может легко сойти за обычную постоялицу отеля, которая развлекалась где-то полночи. Она набрасывает на плечи ветровку и, проклиная чертовы каблуки, быстро шагает в тусклом свете фонарей по направлению к гостинице.

«Рэдиссон» относится к гостиницам самообслуживания, как их называет Люси. Сам приносишь свой багаж, используешь свой магнитный ключ, чтобы пойти в спортзал, если кончился лед – сам идешь за ним, в общем, здесь даже чаевые оставлять не принято. В такой час у дверей нет швейцара, только молоденькая девушка сидит за стойкой портье, читает какой-то польский журнал. Люси останавливается возле двери, оглядываясь по сторонам. Если кто-нибудь появится, она притворится, что ищет в сумочке ключ.

Прождав почти десять минут, Люси с облегчением замечает, что девушка собирается уходить, может, в туалет, а может, за кофе. Воспользовавшись моментом, Люси неторопливо направляется к фойе и исчезает в открывшихся дверях лифта.

Руди в номере 511. Конечно, номер не его. Он попал в гостиницу примерно тем же путем, что и Люси, только ему повезло больше, он вошел через главный вход с толпой бизнесменов, возвращающихся с ужина.

К счастью, ему хватило ума надеть костюм и галстук. Вообще, Руди – весьма своеобразный парень. Бывшие товарищи по отряду спасения завидовали его красивому мускулистому телу, уверенные, что он принимает стероиды, хотя он в жизни к ним не притрагивался. Люси бы узнала об этом. Руди может иметь свои недостатки, но он такой честный и искренний, что она иногда называет его своей подружкой. Люси знает все детали его диеты, все витаминные и протеиновые добавки, его любимые журналы и телепрограммы. Когда он последний раз читал книгу, Люси припомнить не может. Она также понимает, почему он напал на нее тогда, в тренировочном зале, и иногда даже сожалеет, что сломала ему нос.

– Я думал, что ты тоже хотела меня. Клянусь, – объяснял он с самым несчастным выражением на лице. – Я думаю, что перевозбудился, бегая среди этих шин, стреляя, а ты была там, со мной, и вокруг валялись патроны, мы оба были возбуждены. Ты мне показалась такой красивой, я просто не устоял и задал тебе этот вопрос, знаю, я не должен был, а потом ты ответила, что хочешь заниматься сексом как можно чаще. Я подумал, ты имела в виду прямо там.

– Ты действительно так подумал? – спросила Люси.

– Да, я подумал, что ты тоже меня хочешь.

– Тебе надо смотреть что-нибудь, кроме боевиков, и почаще, – ответила Люси. – Может, Уолт Дисней?

Этот разговор происходил в комнате Люси в Академии ФБР. Они сидели у нее на кровати бок о бок, ведь Люси никогда не боялась его. Руди наложили несколько швов на губу, сломанный нос потребовал услуг пластического хирурга.

– Кроме того, я знаю, это покажется тебе ерундой, но я хотел покончить со слухами о тебе. Может, я хотел что-то доказать, доказать, что они ошибаются, говоря все это.

– А, я поняла. Если бы мы занимались сексом, ты смог бы пойти к ним и все рассказать.

– Нет! Я бы ничего им не сказал. Это их не касается.

– Хм. Давай-ка разберемся. Если бы мы занимались сексом в тренировочном зале, это бы доказало другим, что я предпочитаю мужчин, даже если бы ты ничего им про это не рассказал из своего природного благородства.

– Вот черт, – Руди опустил глаза. – Я не это имею в виду. Я бы ничего им не сказал, но как только бы они снова начали говорить про тебя всякие гадости, вроде того, что ты лесбиянка или фригидная, я бы что-нибудь сделал, как-нибудь намекнул бы им, что они не знают, о чем говорят.

– Да, я оценила твои благие намерения, когда ты попытался сорвать с меня одежду и изнасиловать, – ответила Люси.

– Я не пытался тебя изнасиловать! Ради бога, не говори так! Я думал, что ты тоже меня хочешь. Черт, Люси. Что мне сделать?

– Никогда больше не пытайся это повторить, а то в следующий раз я сломаю тебе кое-что другое.

– Отлично. Я никогда так больше не сделаю, если ты этого сама не захочешь, мало ли, вдруг передумаешь.

Он ушел из Бюро и в конце концов начал работать на Люси в Особом отделе. В Руди сочетаются разные качества, иногда он становится обычным симпатичным парнем, неспособным надолго привязать себя к безумно любимой им женщине, как он сам говорит. Насколько может судить Люси, его выбор не всегда удачен. Но ловить преступников он умеет так же мастерски, как Люси – водить вертолет. К тому же, Руди начисто лишен эгоистических помыслов, он не страдает нарциссизмом, редко пьет и не притрагивается к наркотикам, даже к аспирину.

– Единственная радость от всего этого, – Руди поднял глаза на Люси, – когда врач вправлял мне нос, он выпрямил небольшую горбинку, – Руди осторожно коснулся носа. – Сказал, что у меня будет настоящий римский профиль. Так и сказал, римский профиль.

Руди помедлил, затем с сомнением прибавил:

– Что это хоть значит?

37

Люси стучится в номер 511.

На двери висит табличка «Не беспокоить», внутри грохочет телевизор: цоканье копыт и выстрелы. Словно Руди смотрит вестерн. На самом деле он смотрит за Рокко.

– Да, – раздается через некоторое время голос Руди.

– Посадка совершена, все чисто, – отвечает Люси на жаргоне вертолетчиков, оглядывая коридор и быстро надевая перчатки.

Дверь открывается ровно настолько, чтобы Люси смогла проскользнуть, что она и делает, закрывая за собой дверь. Руди тоже в перчатках, Люси слышит, как он щелкает замком у нее за спиной. В комнате она снимает ветровку и озирается, подмечая каждую деталь. Рокко сидит на стуле и смотрит на Люси покрасневшими глазами, кажется, он еще располнел с момента их последней встречи. В углу комнаты на полу стоит пустая бутылка из-под шампанского, около нее – ведерко со льдом, давно растаявшим. Огромная кровать, сбоку от нее, возле окна с задернутыми шторами – журнальный столик и два стула. На полу несколько английских журналов. Возможно, он недавно был в Англии. Рокко так и не удосужился выучить второй язык. Он мог купить эти газеты где угодно по пути сюда.

На маленьком столике, на котором Рокко привезли еду, остался недоеденный ужин. Обглоданная кость на тарелке, шкурка от печеного картофеля, блюдце с растаявшим маслом, пустая хлебница, стакан со свежим салатом, соус, выжатые лимонные дольки и шкурки от креветок. Кусок шоколадного торта Рокко съел, на блюдце остались следы от его жирных пальцев. Люси почему-то вспоминает Пита Марино, отца Рокко.

– Я на минутку.

– Чувствуй себя как дома.

Она убегает в ванную. Невыносимая вонь.

– Он трезвый? – спрашивает Люси, вернувшись.

– Относительно.

– Должно быть, это в генах.

– Что?

– То, как отец и сын следят за собой, – говорит она. – Это единственное, чем они похожи. Заехал в Щецин за новой партией оружия? – обращается она к Рокко. – Или, может, тебя интересуют боеприпасы, взрывчатка, а может электроника, или духи, дизайнерская одежда? Сколько отчетов о погрузке у тебя в чемодане?

Рокко внимательно смотрит на Люси, его взгляд падает на ее декольте.

– Убери от меня свои похотливые глаза, урод, – огрызается Люси, забыв, как одета. Она застегивается и снова повторяет свой вопрос. – Наверное, тысячи кораблей уже отчалили с грузами на борту, так, Рокко?

Он ничего не отвечает. Люси замечает следы его испражнений на ковре.

– Самое время тебе вляпаться в свое собственное дерьмо, Рокко, – говорит Люси, присаживаясь на край кровати.

– Что у тебя с рукой, – спрашивает Руди, не отводя глаз от Рокко.

Вспомнив о дубинке в рукаве ее блузки, Люси вытаскивает ее и кладет на тумбочку. Огромное окно выходит на улицу прямо над входом в гостиницу, поток воздуха от батареи колышет легкие занавески. В комнате жарко, Руди повысил температуру до двадцати двух градусов. Делать больше опасно, это может вызвать подозрения. Рокко жалобно смотрит на пистолет, глаза наполняются слезами.

– Ну вот, – качает головой Люси, – мы такие важные и значительные, а плачем! Кстати, твой отец никогда не плачет. Ты когда-нибудь видел, чтобы Марино плакал? – обращается она к Руди.

– Нет.

– А видел когда-нибудь, чтобы он обделался от страха?

– Нет. Ты знала, что Рокко планировал прикончить своего отца во время рыбалки? Ну, его обычной поездки на озеро Багз.

Люси никак не реагирует, только на ее щеках появляется пунцовый румянец. Она надеется, что Марино никогда не узнает, что Люси и Руди, возможно, спасли ему жизнь, приехав сюда. Рокко больше никого не сможет убить.

– Ты мог бы давно убить своего отца, почему именно теперь, в августе? – Люси знает, когда Марино ездит на рыбалку.

Рокко пожимает плечами:

– Приказ.

– Чей?

– Моего бывшего клиента. У него свои счеты.

– Жан-Батиста, – говорит Люси. – Так вы двое, оказывается, так близки? Очень трогательно, потому что именно из-за него тебе сегодня придется умереть.

– Я тебе не верю! – ошеломленно произносит Рокко. – Он бы никогда... Я нужен ему.

– Зачем? – спрашивает Руди.

– Я нужен ему, – повторяет Рокко. – Я все еще его адвокат. Он может посылать мне любую почту, может связаться со мной, когда захочет.

– Что он тебе присылает? – спрашивает Руди.

– Все, что угодно. Ему лишь нужно написать «Адвокату», и никто не откроет конверт. Поэтому если он хочет послать кому-нибудь письмо, то делает это через меня.

– Рокко, письмо, которое я получила от него, и в котором он тебя заложил, тоже было послано через тебя?

– Нет. Он никогда не присылал мне письма, адресованного тебе. Я их никогда не открываю, это слишком опасно. Если он узнает... – Рокко замолкает, ошарашено глядя на Люси. – Я не верю, что он прислал тебе письмо.

– Но мы же здесь, правда? – пожимает плечами Руди. – А как бы еще мы узнали всю необходимую информацию, если бы Шандонне не прислал нам письмо?

Рокко молчит.

– Почему он хочет убить твоего отца? – Люси не собирается уходить от темы. – Особенно сейчас. Какие счеты?

– Кто знает, очевидно, простая неприязнь. Можешь считать это хорошей причиной, – самодовольно ухмыляется Рокко.

– Одолжи-ка на минутку, – Люси протягивает руку за пистолетом Руди.

Тот вынимает магазин и перезаряжает пистолет, пустой патрон падает на кровать. Взяв пистолет, Люси подходит вплотную к Рокко, заряжая пустой патрон.

– Твой отец научил меня водить машину, – говорит она. – Когда-нибудь видел его пикапы? Я училась ездить на них, когда еще до руля не доставала.

Она взводит курок и направляет пистолет Рокко между глаз:

– И стрелять меня научил тоже он.

Она нажимает на курок – щелчок.

Рокко в ужасе подпрыгивает.

– О-о, – произносит Люси, засовывая обратно магазин, – совсем забыла, что он не заряжен. – Вставай, Рокко.

– Вы полицейские, – его голос дрожит от страха. – Полицейские не убивают людей. Они не могут это сделать!

– Я не полицейский, – говорит Руди. – А ты?

– Нет. Я не полицейский. Вообще не вижу ни одного копа в этой комнате, а ты?

– Вы какие-нибудь оперативники из ЦРУ. Они, наверное, посылали вас в Ирак захватить Саддама Хусейна. Я знаю, что делают такие люди как вы.

– Никогда не была в Ираке, а ты? – Люси поворачивается к Руди.

– Что-то не припомню такого.

38

По телевизору показывают очередной вестерн. Два ковбоя слезают с лошадей, разговаривая по-польски. Из губы двигаются не в такт переводу.

– Последний шанс, – говорит Руди. – Где Джей Талли? Не лги, я все равно узнаю.

– Он посещал курс ФБР по анализу речи, – небрежно замечает Люси. – Был лучшим в группе.

Рокко отрицательно качает головой. Совершенно ясно, что если бы он располагал такой информацией, давно все рассказал бы. Рокко – эгоистичный трус, а в данный момент он боится их больше, чем Джея Талли.

– Предлагаем тебе сделку, Рокко. Мы не будем тебя убивать, – Люси протягивает пистолет обратно Руди. – Ты совершишь самоубийство.

– Нет, – его колотит, словно в приступе болезни Паркинсона.

– Все кончено, Рокко, – говорит Руди. – Интерпол объявил тебя в международный розыск Ты не сможешь скрыться, тебя схватят. Если повезет, закончишь свои дни в тюрьме на Сицилии, я слышал, там несладко. Но ты сам проверишь. Шандонне доберутся до тебя очень быстро и, скорее всего, тебе больше не представится шанса умереть достойно. Так что подумай.

Подойдя к кровати, Люси вытаскивает из кармана сумки сложенный листок.

– Вот, – она протягивает листок Рокко.

Тот не двигается.

– Возьми. Информация о твоем розыске. Тебя это заинтересует.

Рокко не отвечает. Кажется, будто у него даже веки дрожат.

– Возьми, – повторяет Люси.

Рокко берет листок, оставляя на нем свои отпечатки. Вряд ли он сейчас задумывается об этом.

– Теперь читай вслух. Думаю, тебе полезно узнать, о чем там говорится. Уверена, после этого самоубийство в симпатичной гостиничной комнате покажется тебе лучшим выходом, – говорит Люси.

В верхнем правом углу листа ярко выделяется герб Интерпола. В центре – большая фотография Рокко, сделанная совсем недавно. Будучи тщеславным эгоистом, Рокко любил, когда его фотографировали во время скандальных процессов.

– Читай вслух, – приказывает Люси. – Время рассказывать сказки.

– Особые приметы, – голос Рокко срывается. – Рокко Каджиано, – продолжает он, откашлявшись, – от рождения Питер Рокко Марино-младший.

Он замолкает, кусает нижнюю губу, на глазах выступают слезы. Затем продолжает читать информацию о себе, пока не доходит до обвинения. Узнав, что его разыскивают по обвинению в убийстве сицилийского и французского журналистов, он поднимает глаза к потолку.

– Господи, – тяжело вздыхает он.

– Да уж, – соглашается Люси. – Ордер на арест номер 72бО за бедолагу мистера Гуарино и 7261 за месье Ля-Флера. Выписаны двадцать четвертого апреля две тысячи третьего года. То есть два дня назад.

– Господи боже!

– Подарочек от твоего преданного клиента, Жан-Батиста, – напоминает Люси.

– Ублюдок! – бормочет Рокко. – После всего, что я сделал для этого вонючего куска дерьма!

– Все кончено, Рокко, – повторяет Руди, небрежно бросая листок на стол.

– Шандонне могут быть очень изобретательными, – произносит Люси. – Пытки. Помнишь, как Джей Талли любил связывать людей, а затем сжигать заживо, пока их кожа не обуглится и не почернеет. Они ведь были в полном сознании, те люди. Помнишь, как он пытался сделать то же самое с моей тетей, пока эта сволочь, Бев Киффин, его сообщница, держала меня на мушке?

Рокко опускает глаза.

Люси подходит ближе, еле сдерживаясь, чтобы не схватить свою дубинку и не забить Рокко до смерти.

– Может, тебе больше понравится утонуть?

Рокко вздрагивает.

– Нет, – произносит он умоляющим голосом.

– Помнишь двоюродного брата Жан-Батиста? Утонул. Не очень приятная смерть, – она смотрит на Руди.

Тот тщательно вытирает пистолет о покрывало, его лицо сосредоточено, в глазах решимость, которая на самом деле помогает ему подавить неожиданную жалость к Рокко, хоть он отлично знает, что этот человек недостоин жить.

Взгляды Руди и Люси встречаются, словно две искры.

Ее бледное лицо блестит от пота, волосы прилипли к вискам. Руди видит, что все попытки Люси казаться спокойной и остроумной, наиграны, потому что сейчас она исполняет самую ужасную роль в своей жизни.

Он заряжает пистолет и подходит к Рокко.

– С правой руки, верно, напарник? – спокойно говорит Руди.

– Верно.

Люси не отрываясь смотрит на Рокко. Ее руки начинают дрожать, и она заставляет себя подумать о Джее Талли и его любовнице Бев Киффин.

Призраки прошлого.

Люси вспоминает убитую горем Скарпетту, развеивающую пепел своего любимого, и голову у нее сдавливает. Она никогда не страдала морской болезнью, должно быть, это похожее чувство.

– Твой выбор, – говорит она Рокко. – Я серьезно. Ты можешь умереть сейчас, безболезненно. Никаких пыток. Тебя не сожгут заживо, ты не утонешь. Бумага с информацией о твоем розыске будет найдена на столе, вполне понятное самоубийство. Или ты можешь уйти отсюда, не зная, когда и где тебя найдут. А они найдут тебя.

Он кивает. Конечно, они найдут его. Это неизбежно.

– Подними правую руку, – говорит Руди.

Рокко снова закатывает глаза.

– Видишь? У меня в руках пистолет. Я хочу помочь тебе, – продолжает Руди спокойным, безразличным тоном, пот каплями струится по его лицу.

– Смотри, чтобы пистолет был направлен вверх, – говорит Люси, вспомнив рассказ тети о немецком солдате.

– Давай, Рокко. Делай, что я говорю. Ты ничего не успеешь почувствовать.

Руди прислоняет пистолет к правому виску Рокко.

– Вверх, – снова напоминает Люси.

– Ты держишь пистолет, я держу твою руку.

Рокко закрывает глаза, его рука нервно трясется. Он сжимает рукоятку пистолета толстыми короткими пальцами и тут же сильная рука Руди ложится поверх его руки.

– Я должен тебе помочь, потому что ты не можешь держать пистолет прямо, – говорит Руди. – И потом, я же не могу позволить тебе держать пистолет самому, правда? Это было бы глупо, – голос Руди становится мягким. – Вот видишь, это просто. Теперь прижми пистолет плотнее к виску.

Рокко часто сглатывает, его грудь нервно вздымается, словно он задыхается.

– Вверх, – повторяет Люси, все еще думая о немецком солдате. Она старается не смотреть на бледное как мел лицо Рокко.

Он раскачивается на стуле, хватает ртом воздух, зажмуривается. И тут раздается оглушительный выстрел.

Рокко опрокидывается назад вместе со стулом, падает головой на английские журналы, разбросанные на полу. Звук вытекающей крови похож на шум воды. Воздух становится едким от дыма.

Руди присаживается на корточки, кладет руку Рокко с зажатым в ней пистолетом ему на грудь. Любые отпечатки, найденные на пистолете, будут принадлежать Рокко.

Люси приоткрывает окно и снимает перчатки, в это время Руди проверяет пульс на шее Рокко. Сердце бьется редко и скоро останавливается совсем. Руди кивает Люси, поднимается и достает из кармана стеклянную банку из-под горчицы с проделанными на крышке отверстиями. По стенкам банки ползают трупные мухи, питаясь остатками протухшего мяса, на которое были пойманы вчера возле мусорной свалки.

Руди отвинчивает крышку и встряхивает банку. Несколько десятков мух вылетают и начинают виться возле лампы, но, почуяв свежую кровь, устремляются к неподвижному телу Рокко. Трупные мухи – наиболее распространенные насекомые, которые питаются гниющими тканями. Несколько мух ползут по лицу Рокко, исчезают у него во рту.

39

В Бостоне всего лишь восемь вечера.

Пит Марино сидит в аэропорту и ест крекеры с шоколадной крошкой. Женский голос в который раз объявляет, что рейс задерживается на два часа десять минут. И это после того, как он уже проторчал здесь полтора часа с момента запланированного вылета.

– Черт! – громко восклицает Марино, не обращая внимания на людей рядом. – К этому времени я бы уже пешком дошел!

Редко ему предоставляется такой удобный случай поразмыслить над своей жизнью. Он думает о Бентоне, но, пытаясь подавить в себе горе и гнев, которые неизменно разрывают его сердце при этих мыслях, сосредотачивается на физической форме Бентона. Выглядит лучше, чем прежде, решает про себя Марино. Как такое возможно после шести лет заточения? Он не понимает. Марино открывает коробку с ореховым кексом, купленным в «Удивительных Десертах Гайнсвиля», и размышляет о том, как бы ему жилось, уйди он из отдела Люси, перестань гоняться за всеми этими ублюдками. Они как тараканы – прибей одного, пятеро других займут его место. Возможно, Марино поехал бы на рыбалку, а может, стал бы профессиональным игроком в боулинг (однажды у него был отличный результат), нашел бы себе хорошую женщину и построил домик в лесу.

Когда-то очень давно Марино тоже восхищались, тогда еще он не смотрел в зеркало с таким отвращением. Женщины провожают Бентона похотливыми взглядами, и не только женщины, вынужден признать Марино. Они не могут противостоять его привлекательности, уму и репутации большого босса ФБР, вернее, бывшего большого босса. Марино проводит рукой по седеющим волосам, осознавая, что мало кто встречает сейчас Бентона, и уж точно никто не знает его настоящего имени, не догадывается о прошлой славе. Он умер, превратился в Тома, то есть, в ничто. Тот факт, что Скарпетте так его не хватает, приводит Марино в отчаяние, воскрешая глухую боль в сердце. Ему очень жаль Скарпетту. Ему жаль самого себя. Если бы умер он, Скарпетта бы грустила, но недолго. Она никогда его не любила, никогда не полюбит. Конечно, кому может понравиться его жирное волосатое тело.

Марино заходит в очередной магазинчик и берет с витрины спортивный журнал. Поступок, совершенно ему не свойственный. На обложке «Мужской силы» красуется симпатичный молодой человек, этакий блестящий мускулистый Аполлон. Он, должно быть, сбрил все волосы с тела и отполировал его кремом. Марино возвращается в бар, занимает тот же столик, стряхивает с него крошки от пиццы и заказывает «Бадвайзер». Он кладет журнал перед собой, немного опасаясь его открывать. Наконец, отважившись, берет журнал в руки, но обложка прилипает к столу.

– Эй, – кричит он бармену, – здесь вообще кто-нибудь со стола вытирает?

Все посетители оглядываются на него.

– Только что с меня содрали три пятьдесят за разбавленное пиво, да еще этот отвратительный стол! У меня к нему журнал прилипает!

Все взгляды устремляются на журнал Марино. Несколько молодых людей подмигивают друг другу и ухмыляются. Раздраженный бармен, который сбивается с ног, выполняя заказы, кидает Марино влажное полотенце. Тот вытирает стол и бросает полотенце обратно, чуть не задев голову какой-то старушки. Она сидит, самозабвенно потягивая белое вино. Марино начинает листать журнал. Может, еще не поздно вернуть себе прежнюю форму? Распушить перья, так сказать, снова накачать внушительную мускулатуру. В Нью-Джерси, еще мальчишкой, он часто подтягивался, отжимался, поднимал самодельные штанги, сконструированные им из палки от швабры и камней. Он поднимал машины за бампер, тренируя спину и бицепсы, бегал по лестницам и приседал с набитой кирпичами сумкой в руках. Он боксировал с бельем, которое сушилось на веревке, особенно в ветреные дни, когда оно, подхватываемое ветром, словно тоже боролось с ним.

– Питер Рокко! Прекрати драться с бельем! Если уронишь его в грязь, будешь сам стирать!

Силуэт матери грозно виднелся за стеклянной дверью, она стояла, уперев руки в бока, и пыталась казаться строгой, глядя, как маленький Марино посылает майку своего отца в нокаут, и она плавно приземляется на соседний куст. Повзрослев, Марино начал обматывать кулаки несколькими слоями тряпок и боксировать старый матрас, который хранил под крыльцом. Если бы можно было убить матрас, тот умирал, наверное, тысячу раз, распростертый на крыльце. В конце концов матрас прорвался, и пружины выскакивали наружу при каждом ударе. Марино обходил в округе все мусорные баки, выискивая выброшенные матрасы. Он колотил своих грязных, тупых противников с такой ненавистью, словно они что-то ему сделали. Что-то, что он не мог им простить.

– Кого ты пытаешься победить, милый? – спросила однажды мать. Он пришел весь взмыленный, запыхавшийся, и сразу направился к холодильнику, где она всегда хранила воду со льдом. – Не пей из кувшина! Сколько раз тебе говорить! Знаешь, что такое микробы? Это такие маленькие букашки, которые заползают в кувшин, когда ты пьешь из горлышка! Даже если ты их не видишь, они все равно есть. Из-за этих микробов люди болеют гриппом, полиомиелитом, в конце концов, будешь ходить с искусственным легким и...

– Папа пьет из кувшина.

– Ну...

– Что – ну, мам?

– Он глава семьи.

– Интересно. Если он глава семьи, значит, на нем нет микробов и ему не надо беспокоиться о том, что он может заработать искусственное легкое.

– Кого ты пытаешься победить, когда дерешься с этими матрасами? У тебя одно на уме – драться, драться, драться.

Марино заказывает еще пива, утешая себя мыслью, что качки на страницах журнала не умеют бороться, они, как громоздкие скалы, стоят и не могут увернуться или нанести ответный удар. Они ничего не делают, только поднимают тяжелые железяки, позируют перед фотографами и травятся стероидами. И все-таки Марино не отказался бы от красивого, кубиками, пресса, и отдал бы все, чтобы остановить выпадение волос на голове и появление их в других местах. Прислушиваясь к оглушительному реву баскетбольных болельщиков по телевизору и перелистывая журнал, он неторопливо потягивает пиво и курит. На страницах начинает мелькать реклама «виагры», интервью с теми, кому это помогло, приглашения на закрытые вечеринки и все такое.

Дойдя до фотографии побритых парней в набедренных повязках и сетчатых шортах, Марино с отвращением захлопывает журнал. Бизнесмен, сидящий за два столика от Марино, встает и направляется в противоположный конец бара. Неторопливо допив свое пиво, Марино тоже поднимается, потягивается и зевает. Проходя мимо бизнесмена, он кидает свой журнал поверх его «Уолл-стрит».

– Позвони мне, – подмигивает ему Марино и выходит из бара.