Текст книги "Ловушка"

Автор книги: Патрик Квентин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

7

Она ушла. Он стоял, глядя в записку, не реагируя на злобные слова, а просто пытаясь осмыслить сам факт, что она его бросила. Но несмотря на потрясение, где-то в глубине сознания смутно продолжалась, логическая работа мысли. Почему свою записку она напечатала? Он не помнил, чтобы она когда-нибудь пользовалась машинкой. Он даже не знал, что она умеет печатать. Зачем ей понадобилось тащить машинку из мастерской и…? И снова ему представилось, как она бродит по комнате с ножом в руках – безумная, с бессмысленным искаженным лицом. И подумал: – Нет, она не ушла. Эта записка – просто очередной ее ход. Она все еще где-то здесь, в доме.

Он с трудом протиснулся через все разрушения, думая почти безлично: она уничтожила картины. Потом я буду смертельно зол. Сейчас он не чувствовал гнева – им владел страх перед тем, что где-то, возможно наверху, притаилось безумие, готовое в любую минуту развернуться как пружина.

Вошел в столовую. Никого. Поднялся по лестнице. Конечно, она в спальне – сверкнула мысль. Но и там он увидел, что ее нет, а дверь в гардеробную нараспашку. Видны ее платья и его костюмы, висящие там. В гардеробной никого. Он осмотрел остальные комнаты. Внезапно вспомнил о картинах в мастерской. Выбежал через кухонную дверь, перемахнул через лужайку, уже покрытую вечерними тенями яблонь, и влетел в мастерскую. Картины, сложенные у стен, не тронуты, цела и та, что на мольберте. Но Линды нет и тут.

Значит, она действительно ушла – без машины? Без всякой одежды? Он вернулся в спальню и стал просматривать вещи. Да, не хватает ее нового зеленого платья, серого костюма и еще нескольких платьев. И нет нового чемодана, который она хранила на верхней полке. Она ушла. Ушла из дома пешком с чемоданом в руках.

Он присел на кровать. Может, это он сошел с ума и все ему померещилось?

Она стояла у машины и, глядя ему прямо в глаза, искренне, уверенно говорила, что все будет хорошо, что она согласна лечиться. «Я сделаю все, что скажет Билл». Она махала ему вслед рукой, когда он уезжал. Как мог произойти такой скачок – к этому бешеному хаосу разрушения – там, внизу, и к этой записке, с ее злобными выпадами? Даже если бы она выпила все, что было в доме, она бы никогда…

Поднявшись с кровати, он поспешил в гостиную. Бутылки с джином и виски по-прежнему стояли в баре. Содержимое в них не убавилось. Он открутил крышки и глотнул из каждой. Нет, не разбавлены. Где-то еще наверху у нее припрятана бутылка. Он начал искать повсюду с яростной сосредоточенностью. Наконец, в одном из бельевых шкафов, под стопкой покрывал, обнаружилась бутылка джина, заполненная примерно наполовину. Значит, перед тем как уйти, она хлебнула изрядно. Но у нее, кажется, была еще одна, спрятанная в коровнике?

Он задумался, машинально глядя на бутылку, потом так же машинально нагнулся, чтобы водворить ее на то же место, и вдруг заметил – что же это такое? – открытку, спрятанную вместе с бутылкой. Поднял ее. На открытке – лесистые горы и озеро. Канада, озеро Кроули в Манитобе. Адресована ему. С трудом вникая в смысл, прочел:

«Вот это настоящая жизнь. Почему бы вам не бросить свои кисти и не прилететь, хоть на несколько дней? Привет Линде.

Билл Мак-А.»

Билл Мак-Аллистер. Не веря своим глазам, взглянул на штемпель. Отправлена пять дней назад. Уже три дня, как получена. Из-за того, что все, связанное с Биллом, вызывало у нее тайный невротический ужас, Линда, видимо, спрятала открытку. Значит, она знала, что Билли нет в Нью-Йорке. Знала, когда он думал, что ему удалось, наконец одержать победу над ней, знала, когда, провожая его, стояла у машины. «Обещай мне, Джон… Я все сделаю, но только если это Билл. Не обращайся ни к кому другому…»

Вся ее капитуляция – обман. Еще одно из ее фантастически мудреных предательств. Провожая его в Нью-Йорк, она знала, что он не сможет добиться своего. А теперь, когда он вернулся – его ожидало вот это…

Вернувшись в спальню, он закурил. Это – самый серьезный кризис за все время их брака. И он понимал, что должен иметь в запасе силы, и все же не мог преодолеть апатию.

Она ушла с чемоданом, пешком и без денег. Или они у нее были? Могла она планировать все это заранее и припрятывать деньги? Но куда она отправилась? В Нью-Йорк? Если бы он вернулся к «Рейнс и Рейнс» и получил кучу денег – тогда конечно. Но не теперь. И уж, конечно, она не собиралась возвращаться в маленький городок в Висконсине, где родилась и где пять лет назад умерли ее родители, вскоре после его женитьбы на ней… Так куда же она могла отправиться? Не куда ей идти.

Ну, а если она сошла с ума? Если напряжение, в котором она всегда находилась, в конце концов прорвалось? Уничтожить картины, разбить пластинки, кинуться наверх, побросать что-то в чемодан и выбежать из дома, чтобы пойти – куда? Некуда – только голосовать на дороге и сесть в первую проходящую машину?

Образ безумной, бродящей по округе жены придал ему энергии. Он должен сообщить в полицию.

Но «полицией» в Стоунвиле был Стив Риттер. И снова он как бы наткнулся на Линду – она все испортила и сделала это невозможным. Позвонить Стиву Риттеру и сообщить ему, а через него всей деревне, что Линда уничтожила его картины и убежала, что она сошла с ума! Потом подумал вдруг: что это со мной? Конечно же, она не исчезла таким образом. Она у кого-нибудь из своих милых, милых друзей – из этой компании Кэри. Конечно, у них. Он тут же представил себе ее театральное появление у старых Кэри или у Морлендов:

– О мои дорогие, я его бросила. Я больше не могла терпеть…

Конечно же, все это так. Она могла даже забрести к молодым Кэри, пока Вики ездила на станцию. Он так в этом уверился, что все как бы стало на свои места.

Сбежав вниз, позвонил молодым Кэри. Вики взяла трубку.

– Да, Джон. Мы вас ждем. Приезжайте сейчас же оба.

– Значит, Линда не у вас? – И сам удивился, что его голос звучит так спокойно.

– У нас? Нет. Я ее не видела с того вечера. По правде говоря, я собиралась позвонить, но так и не собралась. Ничего не случилось?

Джон вспомнил, что их могут подслушать.

– При встрече все объясню. Вики, не сможете ли вы или Брэд позвонить Морлендам и вашим родителям и узнать, не там ли она? Мне не хотелось бы делать это самому после того вечера…

– Сейчас же позвоню.

– Спасибо, Вики. Я приеду.

Он положил трубку. Если ее нет у Морлендов или у старых Кэри, ему, конечно, придется рассказать Вики и Брэду всю правду. И хотя с годами это стало привычным – покрывать Линду, он понимал, что на сей раз дело зашло слишком далеко. А Вики и Брэд поймут его правильно. Во всяком случае, они не отнесутся к этому как к непристойной сплетне, которую надо разнести побыстрее. В этом он уверен. Может быть, они смогут помочь разыскать Линду, прежде чем разразится скандал. А если ее нет ни у Морлендов, ни у старых Кэри…

Но она должна быть там, – думал он, выбегая к машине, потому что если она не у Морлендов, или не у старых Кэри и не изливает им свои горести… И снова ему представилось – пустые, мертвые глаза, оцепенелая фигура, бредущая куда-то с чемоданом. Он заставил себя прогнать это видение. Выводя машину на дорогу, подумал о Стиве Риттере. Могло ли это все-таки оказаться правдой? Мыслимо ли, что она убежала с ним? Нет, она сама признала, что это ложь – извращенное алкогольное вранье.

Но во всех случаях Стив Риттер – ее верный раб, так же, как и остальные обитатели деревни. Может быть, враждебность, которую он ощутил там, на почте, была уже связана с ее исчезновением?

Линда могла побояться, что компания Кэри не проглотит ее новую легенду. И могла «найти убежище» у кого-нибудь из жителей деревни, сделав их своими слушателями. Не слишком вероятно, учитывая снобизм Линды и желание, чтобы ее не только любили равные ей, но и уважали те, кого она почитает ниже себя…

Вместо того чтобы ехать коротким путем – мимо пустующего дома Фишеров, вниз с холма через лес, – он повернул налево, на дорогу, ведущую в Стоунвиль. Не станет он так вот сразу расспрашивать Стива – ситуация слишком деликатна. Ему нужен бензин. Надо завернуть на бензоколонку и посмотреть куда дует ветер.

Стемнело. В кафе-мороженом, расположенном в полумиле от деревни, уже зажглись неоновые светильники и слышались завывания проигрывателя-автомата. Он остановился у колонки. Из-за перегородки вынырнула миссис Риттер – худенькая, безвкусно одетая, растрепанные, седеющие волосы свесились на лоб. Бетти Риттер, обозленная и преждевременно постаревшая из-за того, что муж не обращает на нее внимания, была главной человеко ненавистницей в деревне. И Бетти – единственная в деревне, кто не станет тут же подхватывать сплетни. Она угрюмо включила помпу и накачала полный бак бензина. Но это была ее обычная угрюмость. Когда она подошла к ветровому стеклу, чтобы протереть его пыльной тряпкой, Джон спросил:

– Стив дома?

– Только что уехал по вызову. – Миссис Риттер фыркнула. – Стив Риттер – полицейский офицер Стоунвиля! Меня всегда смех берет. Если в Стоунвиле и есть кто-то, кого следует посадить под замок – так это Стив Риттер. Записать на ваш счет, мистер Гамильтон?

– Да, пожалуйста. – Джон весь напрягся. – Его вызвали как полицейского?

– Не спрашивайте меня. Если Стив расскажет мне, чем он занят, значит волк в лесу околел. Прибегал Бак и болтал что-то про свои ребячьи дела. Я занималась клиентом и не очень обращала внимание. Потом позвонили по телефону, и Стив тут же укатил. Он взял с собой Бака, так что на этот раз, надеюсь, это не какие-нибудь его шашни.

Бетти Риттер рассмеялась, а потом замолчала и внимательно поглядела на Джона сквозь стекло машины насмешливыми злыми глазами:

– Чего вы так нервничаете, мистер Гамильтон? Что стряслось? Может, у вас совесть нечиста? Что вы натворили? Жену убили, или еще что?

8

Джон ехал через деревню. В окнах магазина горел свет. Под большими кленами около почты стояло несколько машин. Парень с девушкой сидели на крыльце одного из дощатых домов. Кто-то курил сигарету у входа в зал, где должно состояться общее собрание. Когда? Завтра… Еще более обеспокоенный тем, что он услышал от миссис Риттер, Джон ожидал увидеть необычную суматоху – свидетельство несчастья. Но все было спокойно, как всегда.

Если кто-то встретил Линду на шоссе, уговаривал он себя, Стив ни за что не взял бы с собою Бака. Этот вызов не мог иметь отношения к Линде. Просто совпадение.

За церковью он свернул, въехал на холм, потом спустился. Вскоре северный берег озера Шелдон заблестел справа от него, призрачно серый в легком летнем сумраке. Квакали лягушки. Смутно виднелись мостики для ныряния. Озеро!..

«Меня ты не найдешь – это уж точно!» Эти слова из записки, казалось, были написаны на ветровом стекле перед его глазами. А что, если она утопилась? Нет, не станет она топиться с чемоданом. Что бы с ней ни случилось, как бы она ни обезумела – не станет она укладывать чемодан, чтобы покончить с собой. Или все-таки могла?.. Ведь не менее безумным было уничтожить картины, раздавить пластинки, напечатать записку на машинке – тем более что раньше она никогда не печатала. А для этого сходить за машинкой в мастерскую… Разве он в состоянии теперь судить – что она могла, а чего не могла сделать?

Чтобы успокоиться, он принялся уговаривать себя: Вики уже, конечно, удалось разыскать Линду. Она дозвонилась и нашла Линду у Морлендов или у старых Кэри, плачущую, полную раскаяния теперь, когда истерическая вспышка миновала. «О, как я могла так поступить с ним? Не знаю, что на меня нашло…»

Обогнув озеро, он въехал на покрытую гравием стоянку у дома Кэри. В нижнем этаже зажжены все лампы. Дверь отворилась. На пороге стояла Вики. Подбежав к нему, взяла его за руки.

– Джон, дорогой, она не вернулась? Я звонила папе. У них ее нет. А у Морлендов никто не отвечает. Они, верно, в кино.

Она повела Джона в дом. В холле взглянула на него, но тут же отвела взгляд, как если бы то, что она увидела, было не для посторонних глаз.

– Вам надо выпить. – Она ввела его в гостиную. – Брэд, приготовь Джону выпить.

Большие французские окна гостиной были распахнуты. Брэд, сменивший городской костюм на спортивную рубашку и брюки, стоял у бара. Он налил стакан, подал его Джону и, посмотрев на него, так же, как Вики, отвел глаза.

– Садитесь, Джон.

Джон присел на длинный диван. Их забота о нем, отсутствие острого любопытства и желание помочь были очевидны. Это вернуло Джона к реальности. Рядом с ним разумные, хорошие люди. И если он им все расскажет, этот кошмар рассеется.

– Когда я приехал, ее не было дома. Она оставила записку…

Он понимал, конечно, что через пропасть между той Линдой, которую знает он, и какой ее представляли себе Кэри, нужно перекинуть мост. Но сперва он просто выложил все: записка, изрезанные картины, разбитые пластинки, исчезнувшие платья и чемодан…

Брэд высказался первым. В его тоне не было враждебности, звучало лишь некоторое недоверие:

– Линда написала такую записку, уничтожила ваши картины? Нет, Линда не могла этого сделать!

– Она же такая нежная, – подала голос Вики. – Она и мухи не обидит. И она… она так любит вас. В вас вся ее жизнь. И ваши картины – это же просто святыни для нее. Она всегда это повторяла.

– Конечно, – вмешался Брэд, – Она была у нас в тот день, когда пришли газеты с отзывами о вашей выставке. «К черту критиков, – заявила она. – Он будет великим художником!» Она… Она просто не могла…

Он замолчал. Джон посмотрел на них. Они не обвиняли его во лжи. Они просто не могли поверить. И он вдруг представил себе Линду, ту, которая не была ему знакома, Линду, которая приезжает к Кари, когда его нет, разыгрывая из себя возмущенную сторонницу непонятого гения, а потом ее же в роли влюбленной женщины: «Джон – это вся моя жизнь».

Конечно, они должны так реагировать. И ощущение, что все это – страшный сон, не проходило, а усиливалось.

Когда-нибудь ему придется начать. И он заговорил:

– В тот вечер она не казалась такой уж влюбленной в меня, верно?

– Но вы поссорились… – Вики, не скрывая испуга, разглядывала его. – Это со всеми может случиться. Тем более что вам пришлось принять такое серьезное решение. Такая ссора не в счет. И, кроме того, она выпила. Она сама призналась в этом. Она была просто не в себе. И потом, она ужасно огорчалась, что столько наговорила. Все это заметили. – Она взглянула на мужа. – Джон, только, пожалуйста, не думайте, что мы вам не верим. Раз вы говорите, что все это случилось, значит, так оно и есть. Но, наверное, все было как-то не так.

А теперь, когда настало время все объяснить, у него возникло дурацкое чувство, что он – предатель. Так оно и выйдет. Когда он даст свои объяснения – все будет кончено между Линдой и компанией Кэри, будет покончено с надеждой на спокойную жизнь в Стоунвиле. Какая-то частица его души требовала – не делай этого. Не лишай Линду того немногого, что у нее оставалось. Даже если она добилась этого притворством. Но он понимал, что сейчас уже не имело смысла думать так. Все было кончено между ними и Стоунвилем, все было кончено между ним и Линдой. До сих пор он не отдавал себе в этом отчета. Но тут понял ясно. После того, что она сделала с картинами, – что бы потом ни выяснилось, – разрыв неизбежен.

Он глотнул из стакана, не глядя на них. И начал:

– Вы не знаете Линду. Никто кроме меня, не знает ее. Я делал все, чтобы никто ничего не узнал. В тот вечер вы могли получить лишь некоторое представление о ней. Видите ли, у меня была и другая причина для поездки в Нью-Йорк. Я должен был проконсультироваться с врачом. Она больна. Уже давно – несколько лет.

Конечно, он рассказал не все – не касался интимных, самых неприятных деталей. Он понимал, сказанное им далеко еще от полной правдивой картины, но достаточно, чтобы они могли понять. Это был рассказ о ее неустойчивости, вечном стремлении к соперничеству, рассказ о ее поражениях и о запоях, становившихся все продолжительнее, о том призрачном мире, который постепенно все больше и больше заслонял от нее реальность.

Сначала он боялся: как бы они не подумали, что он ищет у них сочувствия, жалости, что он уж слишком выставляет себя страдающей стороной – хороший преданный муж, стольким пожертвовавший. А они сидели и слушали его с вежливыми лицами. И между ними не было контакта.

Неужели так трудно понять весь сложный комплекс характера алкоголика? И постепенно он стал говорить менее уверенно, запинаясь, а затем, почувствовав, что пропасть между ними все ширится, – и вовсе замолчал. Стараясь не взглядывать друг на друга, они смотрели на него с осторожным намерением быть справедливыми. И, хотя они всеми силами старались не показать этого, он видел, что они в замешательстве, особенно Брэд. И понял, что они не верят. В лучшем случае, считают, что он постыдно преувеличивает и пытается вдолбить им свою точку зрения, потому что отношения с Линдой не сложились, и теперь он боится того, что могло произойти.

Брэд заговорил первым. Его голос чуточку изменился:

– Значит, в тот вечер, когда она была здесь, вы вовсе не ударили ее?

– Нет. Она упала и ударилась, потому что была пьяна. И именно это она изо всех сил старалась скрыть.

– Но она призналась, что выпила.

– Да, конечно, один стаканчик. Она же понимала, вы заметите, что с ней неладно. Видите, какая сложная маскировка.

– Значит, ради этого она готова была обвинить вас, что вы ударили ее?

– Именно. Это ее ни на минуту не остановило. (Осторожнее, не надо так – звучит уж очень зло. Только вызовет протест). А может быть, все было сложнее. Понимаете, когда она начинала пить, ей непременно хотелось выставить себя страдалицей, поэтому она обычно старалась представить меня негодяем. Ей нужно было, чтобы вы все меня возненавидели.

После долгого молчания Вики спросила:

– Значит, все, что мы знаем о ней, и все, что она говорила или делала, – одно притворство.

– Более или менее. Почти все, что она делает и говорит, – притворство.

– Может быть, и теперь все это притворство? Она сделала вид, будто убежала, чтобы напугать вас или наказать за что-нибудь?

В голосе Вики Джон не услышал и тени сарказма, но ее вопрос сделал бессмысленным все, что он пытался объяснить.

– Если бы она осталась здесь – это было бы притворством. Но теперь… Она никогда не доходила до такой ярости. Может быть, согласившись на консультацию с психиатром, она впала в панику. Она боялась… (Но она же знала, что Билла Мак-Аллистера не будет на месте). Может…

Усталость снова сковала его. Какое это теперь имеет значение? Он вовсе не должен убеждать Кэри. Ему нужно найти Линду.

– Но если она уехала, – заговорила Вики, – то куда?

– Насколько мне известно, ехать ей некуда.

Он не сказал им о своих страхах – что она сошла с ума и покончила с собой. Так далеко он не зашел. И сейчас был доволен этим. Брэд угрюмо выговорил:

– Следовало бы сообщить в полицию.

– А если все это разыграно? – Вики внимательно разглядывала Джона. – А если она, обезумев, испортила картины, а потом испугалась и убежала в лес… Подумай, Брэд! Какой будет скандал, и чем это обернется для нее, если это так. Может, мы сами найдем ее?

– Ночью? – возразил Брэд. – В лесу? А ты представляешь, сколько тысяч акров леса нас окружает? Даже днем нужны поисковые партии.

Он встал, закурил и зашагал по комнате. Потом снова повернулся к Джону. То простое дружеское отношение, которое Джон чувствовал с его стороны в Нью-Йорке и в поезде, исчезло. В глазах Брэда угадывалась теперь не только враждебность, но и очевидное желание побыстрее выпутаться из этой неприятной ситуации.

– Почему вы не звоните домой? А вдруг она уже вернулась?

– Да, вдруг она вернулась! – поддержала его Вики.

– Если же ее нет и если она не вернется к утру – надо вызвать полицию.

– Да, конечно, – вторила Вики, – конечно.

Позвонил телефон. Брэд чуть не бегом кинулся к нему.

– Да… Да… Нет, ее здесь нет, но Джон у нас. Хотите говорить с ним? Хорошо, минуточку, – он обернулся, прикрыв рукой трубку. – Это Гордон. Он звонил вам домой, там никто не ответил, тогда он позвонил сюда.

– А Линда?..

– Он ничего мне не сказал.

Джон подошел к телефону. Брэд, взволнованный и напряженный, остался рядом. Голос Гордона Морленд а – высокий, манерный, холодно и неприязненно спросил:

– Это Джон? Линда с вами?

– Нет.

– А где она?

Джон сжался.

– Ее сейчас здесь нет.

– Но вы знаете, где она? Вот что мы хотели бы выяснить.

– Нет, – пришлось ему признать. – Не знаю.

– Тогда приезжайте-ка сюда побыстрее и присоединяйтесь к нам. К нам и к Стиву Риттеру.

Полицейский вызов!

– А где вы находитесь?

– Я звоню из ближайшего дома, до которого добрался. А Стив и Роз на деревенской свалке. Туда и приезжайте. Знаете, где это?

– Знаю. Но в чем дело? Что случилось?

– Увидите, когда приедете. Только Стив говорит, чтобы побыстрее. Джон услышал, как повесили трубку.

Когда он все передал супругам Кэри, Вики захотела отправиться вместе с ним. Но он подумал, что это уж слишком. Хватит с него и Стива Риттера с Морлендами. Достаточно того, что Кэри полны сочувствия. Но, пожалуй, лучше бы они прямо выложили, что у них на уме. Брэд не пошел провожать его до машины – это сделала Вики.

– Сообщите, Джон, если мы будем вам нужны…

Если они будут ему нужны! Если Линда лежит там на свалке… Он отчаянно вывернул машину на дорогу. Свалка находилась примерно в миле от озера, чуть вверх и в сторону от шоссе. Все окружающее обратилось для него в страшный сон. Линда лежит на свалке. «Что вы натворили? Жену убили, или еще что?» Нет, это невозможно. Не может Линда лежать там…

Приблизившись к повороту, он увидел впереди на обочине дороги машины с зажженными габаритными огнями. Затормозил около них и выскочил из машины.

– Джон… Джон…

Он услышал странно приглушенные детские голоса, зовущие его, и две нелепые тени в тусклом свете сигнальных фар. Круглые, неуклюжие, увенчанные фантастическими пластиковыми куполами, из которых торчали антенны. Это были Тимми и Бак в своих новых скафандрах.

– Мы нашли это, Джон, – возбужденно выпалил Бак. – Мы исследовали землю…

– В наших скафандрах, – вставил Тимми.

– Мы были ученые с Марса, исследовали свалку и…

– Джон? – голос Стива Риттера, низкий и чуть угрожающий, донесся откуда-то из темноты. – Это вы, Джон?

Он зашагал по дороге, а дети вприпрыжку сопровождали его. Темнота поглотила их. Светлячки, мигающие в густой тени деревьев, усиливали ощущение фантастичности происходящего.

– Это здесь, Джон. Идите сюда.

Луч фонарика возник из темноты, высоко, под странным углом. Джон повернул влево и споткнулся о жестянки и бутылки.

– Поднимайтесь сюда. Джон.

Он стал карабкаться на кучу мусора, смутно различая стоящих наверху людей. В темноте светился кончик сигареты. Когда он поднялся, фонарик погас.

– Ребятишки нашли это, Джон, – голос Стива был угрожающе непринужденным. – Тимми рассказал Морлендам, а Бак – мне. Потом мистер Морленд позвонил мне. Решил, что надо бы это расследовать. «Судя по тому, что говорят дети, – сказал он мне, – выглядит все это неладно».

– Мы нашли это, – снова донесся сквозь пластик приглушенный голос Бака. – Это клад. И мы нашли его – я и Тимми.

– Мы совершенно уверены в том, что это такое, – продолжал Стив. – Во всяком случае, мистер Морленд уверен. Но только вы можете опознать это и объяснить, как оно сюда попало.

И неожиданно луч фонарика высветил что-то на земле.

Там, брошенный на гору мусора, лежал их новый чемодан. Он был открыт. Первое, что бросилось Джону в глаза, – зеленое платье, новое платье Линды. Юбка в аккуратно заложенных складках выпала и зацепилась за край ржавой жестянки из-под масла.